Глава 5

Проф вернулся в пятницу вечером. А рано утром в субботу я уже должен был уезжать в военный лагерь.

– Как дела? – спросил проф.

– Э-э-э, нет, рассказывайте лучше, как ваши!

– Армия может организовать все! – провозгласил проф.

– Знаете старый девиз? «Сложное мы делаем сразу, невозможное требует немного больше времени».

– Хм, нe знал, но он мне нравится, – проф воззрился на меня с подозрением. – Почему это ты не хочешь рассказывать, как твои дела?

– Вы такой догадливый или уже успели поговорить с капитаном Стромболи?

– Догадливый. Докладывай.

Я кивнул, вздохнул и рассказал, как я жил эти несколько дней.

– Да-а, – потянул проф. – Ну, я уже это говорил, с тобой всегда что-то случается. Мне придется просто с этим смириться.

– Вот и хорошо, а то Стромболи уже грозился запереть меня в парке. Если бы вы с ним согласились… Плохи были бы мои дела.

– Вот и помни, что я могу это сделать.

– Р-рр!

Проф посмотрел на меня с веселым интересом:

– Война?

Я покачал головой:

– Гораздо хуже. Когда самурай почему-то не мог вызвать обидчика на поединок, он делал харакири у него на пороге. Это месть.

– Надо же, я сам подтолкнул тебя к изучению истории, – вздохнул проф. – Но это не в твоем стиле. Что-то вроде сдачи в плен еще до боя.

– Самураи не считали смерть поражением, иногда это могла быть победа.

– Брэк! А то мы с тобой никогда не остановимся.

– У вас просто кончились аргументы, – ехидно заметил я и увернулся: проф попытался меня поймать. Через пару минут ему это удалось.

– Ну и что? – спросил я отсмеявшись. – Розария больше нет, а все остальные колючие кусты слишком хлипкие, чтобы бросить туда меня. Выкопали бы пруд – не было бы проблем.

– Ты разве когда-нибудь предлагал его выкопать? – Удивился проф.

– Конечно! Я даже яму для него сделал.

– Да, действительно, а я не понял. Это был такой новейший метод рытья прудов. А осколки от всех окон должны были украсить дно, – проф такой же ехидный, как я.

– Не-е, осколки – это ошибка эксперимента.

– Куда бы бросить этого болтливого типа? – пробормотал проф, взгромождая меня себе на плечо.

– Только не в терновый куст! – завопил я, дрыгая ногами.

– Я тебе что, братец Лис? Конечно, не в терновый куст. Пруд, говоришь… Обойдемся без пруда.

В результате я оказался в бассейне. За кроссовками потом пришлось нырять.

Вечером я написал Винсенто письмо с советом, как следует обойтись с воинственным братцем, и перекачал на диск наладонника всё, что собирался прочитать за этот месяц. Брать с собой тяжелый ноутбук глупо, считыватели, наверное, все захватят, а мой маленький красавец внешне от них почти не отличается.

Утром проф тепло попрощался со мной, но почему-то не захотел сам отвезти меня к месту сбора. Я удивился и немного обиделся, но виду не подал.

Я погладил перышки Самурая, почесал за ушком Геракла, погладил Диоскуров…

В элемобиле меня вез Фернан.

– Ты скоро будешь сдавать экзамены?

– Угу, – кивнул он.

– Удачи.

– Не слышу энтузиазма в твоем голосе, – насмешливо заметил Фернан.

– Ты хоть иногда появляйся, – потянул я жалобно.

– Ага, обязательно. Буду появляться и устраивать тебе медосмотр.

– Не-ет!

Мы засмеялись.

На посадочной площадке стоял большой аэробус, а вокруг довольно много народу. Фернан пожал мне руку и уехал, даже не выбираясь из машины. Что это со всеми сегодня?

Я подошел к толпе и понял: и проф, и Фернан поступили совершенно правильно. Мы же уже большие мальчики, и нам надо попрощаться со своими девочками, как-никак на пять недель уезжаем. Родители Алекса, например, были здесь, но провожали они Тони, а на старшего сына из деликатности даже не смотрели: он обнимался с Джессикой. Один только синьор Монкалиери стоял над душой Гвидо, как памятник самому себе. Он не этниец, что с него возьмешь?

Я заметил одноклассника Ларисы, с которым дрался весной. У него на шее висела Розита.

Мы с Ларисой не болтали: всё уже сказано, только стояли обнявшись, пока сержант не предложил мне решить, не хочу ли я остаться. Тогда я поцеловал Ларису в носик и забрался в аэробус.

Никогда не летал в аэробусах, и вообще никогда не ездил ни в каком нормальном транспорте, только боевые катера, боевые подлодки, бронированные элемобили…

Салон был разделен на отсеки, по шесть кресел в каждом. Гвидо, раньше всех сбежавший внутрь, «забронировал» нам один из них.

Тони сразу же прилип к иллюминатору: помахать маме с папой.

Шестым к нам подсел мой старый знакомец – «уменьшенный вариант Марио». Он тоже долго прощался со своей девочкой, и, когда он вошел внутрь, все остальные места уже были заняты.

Мы с ним обменивались враждебными взглядами. Лео был удивлен: он не знал, в чем дело, а Гвидо, как и Тони, смотрел в окно. Алекс тихо веселился пару минут, а потом сказал:

– Ладно, раз уж только я со всеми знаком… Представляю. Это мой одноклассник Роберто, тот самый, Лео, что посадил мне так понравившийся тебе фингал. Роберто, это мои друзья. Весной ты дрался с Энриком. Он у нас главный любитель покомандовать, но у него это неплохо получается, поэтому он до сих пор жив. Лео – лучший стрелок на всей Этне, и к тому же, скорее всего, ты не справишься с ним на боккэнах.

– Хм, – недоверчиво кашлянул Роберто.

Лео покраснел от смущения:

– Хотел бы я знать, почему ты до сих пор жив, главный болтун на всей Этне?

– Мы за него еще не брались, – заметил я.

– Просто вы не можете поделить мою шкуру.

– Ты слышал? Мы не можем поделить шкуру неубитого Алекса.

– Разыграем, – лениво отреагировал Лео, – ту монетку ты не потерял?

– Я ее передал музею обороны Мачераты! Так что Алекс в безопасности.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул чудом оставшийся в живых приколист. – Продолжаю, около окна сидят мой брат Тони и герой обороны этой самой Мачераты, Гвидо.

Гвидо, не оборачиваясь, заехал Алексу локтем в живот. Алекс охнул.

– Готов, – констатировал Лео, – сейчас шкуру и поделим.

Вокруг аэробуса летали «Сеттеры» сопровождения: демонстрировали восторженным зрителям фигуры высшего пилотажа. Тони постоянно дергал то меня, то Алекса, чтобы поинтересоваться, умеем ли мы это.

А мы пикировались до самой посадки, все были очень довольны: давно мы не собирались все вместе, а тут еще нам что-то такое интересное предстоит. Алекс просветил Лео и меня на этот счет: каждый год какой-нибудь сюрприз на подземном полигоне, да и остальная программа не оставила меня равнодушным.

Примерно через час Роберто перестал смущаться и принял участие в нашей болтовне. В общем-то, раз он больше не поглядывает на Ларису, я ничего против него не имею.

Через два часа мы прилетели на прекрасный остров Пальмарола, самой природой предназначенный для детских военных лагерей, скалы не слишком сложные; пляжи большие и посыпанные золотым песочком; лагуны с прозрачной водой, пронизанные солнцем до десятиметровой глубины; большая система изумительно красивых карстовых пещер; высокие холмы, заросшие хвойным лесом; быстрые ручьи и маленькие речки, огромные поля с высокой травой. Плюс всё то, что сделано руками человека: полосы препятствий, стрельбища и еще что-то такое под землей. Детям подробностей не рассказывают, все только догадываются, что там расположен большой полигон, на котором и устраивают каждый год разные сюрпризы. Осенью, зимой и весной здесь тренируются новобранцы. Из багажного отсека выгрузили наши рюкзаки.

– Стой, – сказал Лео Гвидо, – сколько тебе сейчас можно таскать на спине?

– А чего? – заинтересовался Роберто.

– Под Мачератой, – ответил я, – Гвидо всю кожу со спины из бластера… – Я свистнул.

– Понятно. Гвидо надулся:

– Со мной всё в порядке!

– Ну вот что, герой, – решительно заявил я, – если ты сию же минуту не дашь слово, что всякий раз будешь честно признаваться, если у тебя что-нибудь заболит, ты вообще рюкзак в руки не возьмешь, понял?! И благодари бога, если мы не будем таскать тебя самого.

– Ладно, – проворчал Гвидо, переспорить меня он не надеялся.

– То-то же. Так как?

– Ну, он пока легкий, только одежда и всякие мелочи.

– Л сколько тебе можно загорать?

– Пять минут в день, – вздохнул Гвидо.

– Я прослежу, – пообещал Лео.

Я кивнул. Гвидо застонал в отчаянии.

– Вам с Тони, – предложил Алекс, – надо собраться на конференцию «что такое старший брат и как с ним бороться».

– Вместе со мной, – смеясь заметил Лео, – я тоже самый младший.

Трудно поверить, что это так. Но комментировать я не стал. Лео, наверное, так же мечтает о младшем братишке, как и я.

Нам сейчас предстоит небольшой марш: пятнадцать километров по холмам, к нашему лагерю.

– Года три назад, – признался Алекс, – я еще верил, что того, кто отстанет или заноет, немедленно отправят домой.

– А что? Не отправят? – заинтересовался Тони, кажется, он немного испугался.

– А какая разница? – удивился я и подмигнул ему: все будет в порядке, малыш.

Может быть, следовало отправить его к ровесникам? Э-э-э… В прошлом году я просил Алекса позаботиться о Гвидо… О мальках надо заботиться, но не настолько, чтобы они так и не научились плавать.

Тут к нам подошел одетый в полевую форму пехотный капитан. Мы поздоровались. Он ответил.

– Кажется, я здесь еще не всех знаю, – заметил он. – Начальник военного лагеря, капитан Ловере.

Лео, Тони, Роберто и я назвались.

Роберто смотрел на меня во все глаза. Черт возьми! Опять, как осенью в университете: я представляю из себя не то, что я есть, а сына знаменитого отца! Как я тогда сказал-то?… «Знаменитая фамилия и последствия неудачной лоботомии – два разных диагноза». Этого хватило. Сейчас не всё так просто.

Капитан Ловере, если и был удивлен, то ничем этого не показал. Впрочем, у него же есть список, он знал, что я сюда еду.

Построились – и вперед. По холмам. Для малышни – серьезное испытание.

По дороге Алекс объяснял нам, как тут все устроено. В один аэробус помещается триста пассажиров. И это все ребята, что будут в нашем лагере. Детские лагеря устраивают вдоль берега моря, рядом с пляжами. На расстоянии несколько десятков километров друг от друга. Транспорт на острове представлен несколькими легковыми джипами и маленькими катерами, поэтому большая часть перемещений – на своих двоих. Чтоб ноги не атрофировались.

К подземному полигону, тому самому, на котором всегда устраивают разные сюрпризы, впрочем, возят на катере. Я так понял, что это что-то вроде нашей трассы, только проходить ее на этот раз будет не Геракл и не Диоскуры, а я сам.

Через три часа мы пришли.

– Гвидо, – велел Алекс, – бросай рюкзак и беги занимай то самое место.

Гвидо так и сделал.

– А чем это место лучше остальных? – поинтересовался я.

– Практически личный СПУСК к воде, а главное – на отшибе. Ладно, идите за ним. – Алекс кивнул в сторону убегающего Гвидо и скинул свой рюкзак мне в руки, – а я пошел за палаткой.

Мы отправились за Гвидо. Наличие среди нас ужасно убедительного Роберто избавило нашу компанию от необходимости драться: свой спуск к воде – штука привлекательная. Двум другим компаниям, претендующим на то же место, хватило минуты, чтобы решить: игра не стоит свеч.

– продекламировал Тони. Мы посмеялись.

– Ты это сам придумал? – спросил я.

– Ага!

– Здорово! – восхитился я.

– А за дразнилки, – заявил Роберто, сделав зверскую рожу, – мелких щенков будем топить в море!

Тут к нам вернулся пыхтящий от напряжения Алекс с большущей армейской восьмиместной палаткой.

– Отбились? – спросил он, слегка отдышавшись. – Давайте быстренько обустраиваться, тогда нас уже нельзя будет согнать.

Когда палатка была поставлена, к нам подбежал какой-то незнакомый сержант и, не представившись и не спросив наших имен, велел поставить ее поровнее. Алекс и Гвидо этого типа не знали.

Мы удивились – и поставили палатку поровнее. Он подбежал еще раз и опять велел переделать. Роберто взялся уже за защелки, но я его остановил:

– Погоди, в жизни не видел палатки, так идеально поставленной.

Ребята тоже оглядели палатку и согласились. Через десять минут сержант опять подбежал и на этот раз похвалил результат нашей работы:

– Совсем другое дело! – сказал он довольным тоном.

Когда он убежал хвалить или ругать еще кого-то, мы дали волю своему веселью.

– Хорошее развлечение, но вдруг ему кто-нибудь поверит? – поинтересовался Алекс, когда мы отсмеялись.

– Кто не понимает шуток, тот делает лишнюю работу, – пояснил Лео.

– Не знал, что чувство юмора тоже можно тренировать, – признался я. – В прошлом году тоже так было?

– Не-е, я этого типа вообще в первый раз вижу, странный он какой-то, – удивился Гвидо.

После обеда было какое-то «построение». Алекс, немного смущаясь – ведь он соблазнил меня и Лео, – заверил нас, что эта тоска быстро кончится, и бывает она только в самом начале и самом конце смены.

Форму нам не выдавали, но выглядел строй довольно однообразно: защитного цвета шорты и белые футболки с синим ястребом на груди. Забавно, мне показалось, что это самая подходящая одежда для военного лагеря, и пару дней назад я заказал себе еще полдюжины таких футболок в дополнение к тем, что у меня уже были, – жаль, что я столь банально мыслю. Только у Алекса, как главного любителя повыпендриваться, ястреб был на спине.

– Придется тебе носить ее задом наперед, – заметил Роберто.

– Такая, как у всех, у меня тоже есть, – ухмыльнулся Алекс.

Тоска действительно быстро кончилась: капитан Ловере только напомнил тем, кто знал, и сообщил тем, кто не знал, что категорически запрещается купаться в одиночку, купаться после заката, заплывать за буйки, лазать по скалам без инструктора и выходить за пределы лагеря, не получив разрешения дежурного офицера и не записавшись у него в журнале. Все остальные запреты такие же, как и везде. В прошлом году, вспомнил начальник лагеря, пришлось не только исключать, но и срочно эвакуировать одного любителя обижать маленьких: слишком уж много оказалось желающих дать ему по морде, они даже встали в очередь. Алекс прикрыл глаза и мечтательно улыбался, слушая все это.

– Ты чего? – спросил я тихо, хотя уже и так догадывался, «чего» он.

– Да так, я первым набил морду этому типу, успел безо всякой очереди.

– Понятно, – хмыкнул Лео.

Потом нас распустили до самой тренировки: настоящая работа начнется завтра. А сегодня весь лагерь забрался в море и собирался не вылезать из него как можно дольше: океан рядом с Палермо еще не прогрелся, так что это первое настоящее купание в году.

Тренировка закончилась через несколько минут после заката. Черт возьми! А как же искупаться после нее? Душ – неадекватная замена морю.

Алекс постарался меня утешить:

– Уже через три дня тренировка будет кончаться до заката.

– Точнее, это закат будет наступать позже, – заметил я для всех. – Ты меня не слишком утешил, – это уже Алексу. – А что, любителей ночных купаний ловят?

– Ловят! И отжиманиями не отделаешься.

Намек понят, нарываться и влипать не хочется – не маленький. К тому же, если я отправлюсь купаться, за мной обязательно кто-нибудь последует. А подставлять я никого не буду.

Я вздохнул. Промежуток в две минуты от конца тренировки до заката Феба меня не устроит, мне надо хотя бы двадцать минут.

Уже довольно поздно вечером мы разожгли маленький костерок и сели вокруг. Лео не зря тащил на себе гитару.

Жаль, что мне горыныч на ухо наступил, мне это еще в приюте сказали. Пришлось помалкивать. А все остальные пели песни, и к нашей компании постепенно прибилось человек пятнадцать. Разогнал нас сигнал «отбой».

Так и не похулиганив, мы улеглись спать. Где-то в отдалении тот самый инструктор, которому не понравилась наша палатка, очень громко требовал, чтобы кто-то заткнулся.

– Чего он орет? – сонно удивился я. – Приказал бы им отжаться раз пятьдесят – и все, сами бы спать захотели.

– Прямо как сержант из адриатического боевика, – поддержал меня Алекс. – Ну, такого дурацкого. Сначала он объясняет своим солдатам, какое они дерьмо, а потом в боевой обстановке оказывается чем-то вроде родного отца. Я думаю, так не бывает. А этот очень хочет соответствовать образу.

– Угу. В общем, он никогда не воевал.

– Почему ты так решил? – спросил Лео.

– Ну, не знаю. Мне так кажется. Я тут неделю назад летал на Южный, возил туда Линаро.

– Взял над ним шефство?

– Что-то вроде, – сухо ответил я.

Потом рассказал всю историю нашей поездки в оккупированный Урбано, очень повеселил всех уровнем военной подготовки кремонцев – и добавил:

– Мне показалось, что они бы меня в любом случае послушались. После Мачераты… ну, как будто я знаю что-то такое, чего им никогда не понять.

– Не никогда, а пока в бою не побывали, – отметил Алекс.

– Ну вы даете! – восхитился Роберто.

– Алекс – настоящий герой! – заявил Тони.

Настоящий герой сразу же щелкнул его по носу. Мы тихо посмеялись.

– Э-э-э, а после Джильо ты ничего такого не чувствовал? – заинтересовался Лео.

– Н-нет.

– Под Мачератой у нас и боя-то ни одного не было. Просто мы видели очень грязную войну.

– Угу, может быть. А этот какой-то труженик тыла. Вот и орет. И с палаткой он не пошутил, он просто считает обязательным пару раз придраться, все равно к чему. И еще, это я виноват, что этот тип тут бегает.

– Это как?

– Я предложил генералу организовать военные лагеря для кремонских ребят, ну, чтобы они по джунглям не бегали, так он сразу предупредил, чем это нам грозит. И уехал. А вернулся только вчера.

– И что мы теперь с тобой сделаем… – мечтательно потянул Алекс.

– Бросьте в море, – предложил я, – прямо сейчас. Кстати, отличная идея! Вы не купаетесь, а я не виноват, что там оказался.

– Плохая идея, – раздалось снаружи.

Мы притихли. Я выбрался наружу: за палаткой стоял капитан Ловере.

– Так это ты виноват, что у меня забрали заместителя? – поинтересовался он.

– Ага. И сколько раз я должен отжаться? – немного ехидно поинтересовался я.

– За что? За болтовню после отбоя или за мои кадровые проблемы?

– За всё сразу.

– Тебе столько не сделать. А за болтовню ты сам назначил. Кстати, правильно.

Я хмыкнул и упал на песок: отжиматься. Когда я закончил, капитан уже ушел. Я огляделся – вокруг ни души – и быстренько окунулся в море. Ну почему Пальмарола не находится немного севернее? Там летом Феб садится попозже.

Не успев просохнуть, я забрался обратно в палатку, только Лео еще не спал:

– Ну как, эффективное снотворное? – спросил он шепотом.

– Ага, и для всех вокруг тоже, – ответил я так же тихо. – Между прочим, просекать надо, когда тебя кто-то слушает!

Лео согласился.

Глава 6

Утром к нам пришел познакомиться наш непосредственный начальник и куратор, сержант Бовес. Алекс и Гвидо его уже знали, так что к спешно мобилизованным крикунам он не относился. Отлично.

Сержант критически оглядел нашу компанию:

– Тони нельзя будет участвовать в «Ночной игре», – заметил он, – обычно в это время младших ребят учат правильно ходить и ориентироваться по звездам. И на полигоне тебе будет тяжело. Не хочешь выбрать себе другую команду?

Тони помотал головой.

– Ясно. И еще. Учтите, что в соревновании вы участвуете как старшая команда. У вас возникнут определенные сложности на стрельбе, на полосе препятствий и на скалах.

– Понятно, – ответил я. – Как-нибудь прорвемся.

Роберто бровью не повел – хорошо, первое испытание он выдержал. Во всех остальных я был уверен и так.

Сержант ушел. Тони смотрел на меня смущенно, с жалкой улыбкой. Я плохо сказал: «как-нибудь прорвемся». Он же не виноват, что ему десять. Бедняжка. Когда я сбежал из приюта… Что бы я делал, если бы поначалу Бутс не напоминал ежедневно всем и каждому, что я обеспечил банде месяц сытой жизни и моя светлая голова бывает чертовски полезна, хотя я и не умею толком воровать кошельки. Двоим моим ровесникам там приходилось гораздо хуже, хотя их тоже не били, пока Бутс не ушел. Им просто каждый день по несколько раз объясняли, что они тут дармоеды. Ужасно.

– Подними нос, солдат, – велел я Тони. – Кто сказал, что ты что-то делаешь плохо?

– Я не умею стрелять. Совсем, – признался он.

– Вот и хорошо, тебя будет учить лучший стрелок на всей Этне. Лео, тебе бы не понравилось, если бы Тони уже сбили прицел?

– Хм, конечно, – подыграл Лео. Я и сам не знал, что имел в виду, просто ляпнул первое, что пришло в голову, лишь бы ребенок не переживал.

Тони улыбнулся по-настоящему.

После зарядки, завтрака и купания – как же без него – мы надели кимоно и отправились на тренировку.

– Сражаешься неважно, – сказал мне лейтенант Дронеро, тренер по кемпо.

Учитывая, что это произошло сразу после пятой по счету победы, я даже не обиделся, только удивился:

– Это почему? Он взял боккэн.

– Сейчас покажу. Двигайся помедленнее. Раза в два. Я хмыкнул: тебе это все равно не поможет. Помогло. Наставил он мне синяков сразу за всех моих предыдущих противников. Их я, между прочим, всерьез не бил, а то бы они костей не собрали.

– Неестественно двигаешься, много думаешь, знаешь слишком много стандартных связок. И во время боя твоя душа находится где угодно, только не на острие твоего меча.

– Это же не настоящий бой, – возразил я.

– Конечно, в настоящем ты бы уже был мертв.

– В настоящем мертв был бы кто угодно, только не я, – заявил я резко.

Дронеро не стал отвечать, а просто повернулся и ушел.

Обиженный, я отправился на край татами и улегся отдохнуть рядом с медитирующим Лео, с ним Дронеро сражался непосредственно перед тем, как взяться за меня, и очень его хвалил.

– Что из сказанного им правда? – спросил я.

– Всё, – кратко ответил Лео.

Я отвернулся и сжал зубы: мало мне только что досталось, так еще лучший друг такое говорит. «А ты не спрашивай, если не хочешь услышать правду», – заявил противный внутренний голос.

– Не обижайся, – продолжил Лео. – Ты очень быстро думаешь, поэтому успеваешь это делать. А всё, что ты делаешь, ты делаешь так, как тебе показали. А показывал человек другого роста, веса и с другой манерой двигаться.

– А почему сенсей никогда мне этого не говорил?

– Спроси у него. А может, он этого не видит, это же он научил тебя всему. Ему кажется, что ты двигаешься естественно.

– М-м-м, хорошо, покажи мне, кто здесь еще двигается так, как я.

– Проще показать тех, кто двигается правильно. Это Роберто, я и еще вон там, – он показал на спаррингующую пару, – двое.

Я посмотрел на них внимательно и постарался сравнить со всеми остальными. Да, разница есть.

Меня только что выругали за то, что я кому-то подражаю. Ну что ж, сам себя я за это тоже ругаю. Нормально. А все-таки, почему сенсей никогда мне этого не говорил? Учитывал, что я поздно начал заниматься? Может быть. Обидно, какого ястреба этот Дронеро на меня набросился? Другие за восемь лет не достигли того, чего я не достиг за пять. И их никто не ругает! Ну, хватит себя жалеть! Я – это я, я – не помойная крыса, я и должен быть лучше всех.

– Ясно, – сказал я. – Ну, давай поработаем. Надо приобретать естественность.

Лео улыбнулся и поднялся с татами. На обед мы с ним ползли пошатываясь.

– Вы оба психи! – заявил Алекс.

– Ага, – согласился я и поймал его сзади за шею, – поэтому дальше ты меня понесешь.

Алекс охнул и согнулся под тяжкой ношей.

– Тебя тоже отнести? – спросил Роберто у Лео.

Лео кивнул как человек, у которого голова не слишком хорошо держится на плечах.

Мы расхохотались. Я отпустил Алекса:

– Ладно, живи пока. Потом мы на стрельбище?

– Эге. Так еще дня три-четыре. А потом будут скалолазание, соревнования, ночная игра, марш-бросок по пересеченной местности, поход по каким-нибудь очень красивым местам, а потом что-то на полигоне. Никто заранее не знает, что именно.

Следующие три дня мы спарринговали в основном между собой, Дронеро к нам почти не подходил, Лео и Роберто пытались достичь моей скорости, а я старался научиться двигаться так, как должен двигаться я и только я. И не думать. Дурацкое занятие. Алекс учился вовремя останавливаться – он сражался в основном с Гвидо и не посадил ему на спину ни одного синяка. Такой контроль вызывал восхищение.

Полосы препятствий мы проходили не в первых рядах, потому что нам постоянно приходилось подсаживать Тони: самостоятельно зацепиться за верхний край высокой вертикальной стены он не мог. Огорчало это его безмерно. Я подумал над этим – и предложил простой способ: один снизу подбрасывает, еще кто-то наверху ловит, а по другую сторону стенки уже стоит еще кто-нибудь, готовый подстраховать прыгающего. Так же мы перебрасывали еще недостаточно удлинившегося Гвидо. Результаты сразу поползли вверх. Но шансов на победу в этом виде спорта у нас все равно не появилось. Дай бог занять пятое место, если очень повезет.

Лео учил Тони стрелять и еще иногда соревновался со мной. Я вырос как стрелок, но ведь и он тоже не стоял на месте, поэтому счет по-прежнему оставался ничейным: он стреляет лучше, а я быстрее. Поскольку это не моя заслуга, гордиться нечем.

На третий день я сумел провести целый бой против Роберто с совершенно пустой головой. Лео показал мне большой палец:

– Вот это было красиво. Можешь больше не рвать себе связки, всё равно получится хорошо.

Я пожал плечами:

– Не понимаю, зачем это надо. Ну ладно, попробуем.

Снова начать думать я всегда успею.

На пятый день мы и еще две группы, под руководством сержанта Бовеса, отправились лазать по скалам.

– А почему мы взяли крючья, а не пневмоприсоски? – поинтересовался Роберто у сержанта.

– С присосками кто угодно залезет, – проворчал сержант. – Этак можно вообще не тренироваться.

Роберто кивнул: понятно.

Настал час триумфа маленького Тони: он лазал, как маленькая обезьянка. Быстро осознав это обстоятельство, мы начали забираться на любые скалы с рекордной скоростью: для этого достаточно было забросить пацана повыше. Он цеплялся за скалу, вбивал крюк и лез дальше, я добирался До крюка и вбивал его поглубже, чтобы он мог выдержать Роберто. И так далее.