Сожитие под одной крышей — вещь страшная, на которой рушилась половина браков. Живя вместе, люди слишком близко подходят друг к другу, видят друг друга слишком подробно, слишком нараспашку и незаметно срывают по лепестку все цветы венка, окружающего личность.

Никто не может предоставить тебе никаких гарантий того, что вот эта восхитительная, искрящаяся весельем умница и красавица через полгода не превратится в склочную дамочку, чья бывшая природная живость теперь выражается единственным способом — устраиванием скандалов всем и каждому. Наивная скромница, которая назначала тебе трогательные свидания в зоопарке у вольера с чижами и малиновками, очень даже может неожиданно перенести свои интересы на крупных млекопитающих. Причем мужского пола.

Зато та нескладная девица, недолгий роман с которой запомнился тебе, в основном, количеством пролитых на твои брюки чашек кофе и нервных слез при утреннем расставанье, окажется самой лучшей женой, которая только может встретиться на пути одинокого мужчины. Так как она давно замужем за твоим приятелем, ты регулярно можешь наблюдать их безукоризненное семейное счастье, покусывая себя украдкой за локтевые суставы.

Женщины — существа труднопрогнозируемые. Психологи уверяют, что они играют гораздо чаще, чем мы. Причем играют женщины не в футбол и карты, а в человеческие отношения. Женщин куда больше, чем нас, интересуют нюансы: кто что подумал, что почувствовал, как посмотрел, каким голосом сказал... Именно обсуждение этих животрепещущих подробностей и составляет основную суть бесед между дамами — по телефону и лично. Само по себе это не страшно. Хуже другое — для того, чтобы сделать эти игры более интересными, женщины очень часто надевают маски. И выходят в этих масках к нам.

Вчера она была простым и веселым, своим в доску парнем, сегодня будет таинственной незнакомкой, а завтра — Шамаханской царицей в ярко выраженном сексуальном контексте. При встрече с новым потенциальным партнером (проще говоря, с мужчиной, который ей понравился) женщина первым делом примеряет подвернувшуюся ей под руку маску. И только во вторую очередь спешно подправляет номаду на губах. И тот образ, в котором она перед тобой предстала впервые, она постарается как можно дольше сохранить. С купюрами, конечно, с поправками, но сохранить.

И не надо думать, что с тобой ничего такого никогда не происходило. Что с тобой-то все женщины были безукоризненно честны и искренни. Не обольщайся. Очень может быть, что ты даже не представляешь, кто такая твоя новая подружка. Разве что в самых общих чертах. Хотя, как говорится, шила, кота и красную девицу вместе в мешке не утаишь. И поэтому постепенно ты все-таки будешь иметь возможность составить себе истинный портрет того, кто сейчас сидит рядом с тобой, полирует ногти и мешает тебе читать эту статью. Но на это уйдут месяцы или даже годы. Так что кое-какие превращения, пожалуй, стоит попытаться предугадать самостоятельно и заранее.

Приведу пример их жизни. К Алисе, моей старинной школьной приятельнице, подрулил на вечеринке симпатичный парень, который весь вечер до этого не обращал на нее ни малейшего внимания. Задал он банальный вопрос: нужно ли налить ей вина? Алиса с самого начала положила на красавчика глаз и теперь, будучи застигнута врасплох, от неожиданности вскрикнула что-то вроде «ой!».

«Должна же я была как-то это „ой“ объяснить, — нервно рассказывала мне потом Алиса, — поэтому я быстро завершила: „ни в коем случае!“ Такой бурный протест, естественно, заинтриговал молодого человека, и он поинтересовался, почему „ни в коем“. Пришлось с ходу наплести ему какую-то белиберду о том, что у меня патологическая реакция на вино, что я вообще жуткий аллергик. И чтобы не прерывать последующий контакт, я его еще час потом потрясала ужасными историями о том, что аллергия у меня буквально на все — на коров, помидоры, мороз и громкие людские голоса. А у меня, ты знаешь, в жизни ни на что аллергии не было. Только в пять лет, когда клубникой на даче объелась. Откуда я знала, что он так поведется на мою болезненность? Так что теперь я при нем все время то бледнею, то за сердце хватаюсь, то начинаю задыхаться. Ну и, соответственно, при таком слабом здоровье я еще и очень чувствительна, впечатлительна и ранима. Не могу сама на рынок сходить или в метро ездить — там такие грубые и бестактные люди. Черт знает что. Впрочем, ему это, похоже, нравится».

От себя добавлю, что Алиса на тот момент уже полгода жила вместе с этим молодым человеком. А здоровье у Алисы еще со школы было лошадиное, и наш учитель физкультуры всегда просил именно ее показательно прыгать через «козла», когда в зал заглядывала какая-нибудь комиссия.

Все их маски перечислить совершенно невозможно. Но существует пять основных «сказочных персонажей», каждым из которых хоть раз в жизни пользовалась почти любая женщина. Даже если по характеру и привычкам они не подходили ей совершенно. Не исключено, что одна из этих масок сейчас прочно приклеилась к твоей новой партнерше. Проверь, пока не поздно.

Как бы ангел трепетен и наивен. Она добра ко всему живому и готова разрыдаться над мухой, сломавшей лапку. Она полна нежности, любви и сострадания. Но ее собственный Тузик может обскулиться под дверью с поводком в зубах, пока она сидит и читает тебе вслух наиболее трогательные выдержки из «Маленького лорда Фаунтлероя». Наверное, настоящие ангелы могут рождаться и на этой земле. Но наука это пока опровергает.

Как бы домохозяйка называет дуршлаг только «этой штукой», не знает цен в магазинах и не различает марок стиральных порошков. Дома у нее крайне скудный набор хозяйственной утвари и бытовой техники. Блюда готовит самые что ни на есть экзотические — китайские, индийские или каракалпакские с совершенно невероятным набором продуктов. При этом она уверяет, что голубцы, пирожки с капустой или другие обычные, но требующие опыта в приготовлении блюда — это вчерашний день, и не желает на них размениваться. Зато ее тарелки всегда богато декорированы вырезанными из редисок поросятами, красиво сложенными салфетками или бумажными розочками. Шить, штопать, вязать и вышивать она не умеет, а большую часть дня проводит, разгуливая по квартире с тряпкой в руках и демонстративно протирая всевозможные поверхности.

Настоящие домохозяйки обычно экономят свои силы, не слишком падки на новшества и экзотику без повода. Они также хорошо владеют всеми видами рукоделия, потому что им оно реально нравится. Железный признак хозяйственной женщины: она всегда точно знает, где у нее что лежит. Если твоя подружка не может этим похвастаться, значит, ее волнует лишь твое высокое мнение о ее хозяйственных талантах, а вся эта канитель с чистотой и порядком сама по себе не интересует ее совершенно.

Как бы секс-бомба морщится при виде слишком откровенных сцен на экране, и дома у нее нет никакой эротической печатной или видеопродукции. В постели она громко кричит и царапает тебя в экстазе когтями, но однажды утром, когда ты подлег ей под бочок и вступил с ней, так сказать, в отношения, она даже не проснулась. Ее бывшие приятели не звонят ей в три часа ночи с рассуждениями про жизнь. В критические дни она не подпускает тебя к себе на пушечный выстрел.

Настоящая секс-бомба лишена ханжества и испытывает повышенный интерес к эротике в любых проявлениях. В критические дни и без того высокая чувственность таких женщин только повышается. И бывшие мужчины после обильных возлияний чаще всего звонят именно таким подружкам — так, по старой доброй памяти.

Как бы женщина непростой судьбы каждый день рассказывает тебе о бесконечной череде кошмарных, малоправдоподобных и рискованных происшествий, которые с ней случались. Все мужчины в ее жизни были либо бессердечными негодяями, наркоманами и государственными преступниками, либо миллионерами, скрывающимися от иностранных террористов. Огромное количество знакомых, о которых она тебе повествует, трагично и преждевременно расстались с жизнью. Она бы рассказала тебе еще больше, но боится сболтнуть лишнее, так как над ее головой уже висит грозовая туча. Ты сам рядом с ней будешь находиться в постоянной опасности — свирепейший бывший муж и агенты ИРА уже взяли твой след. Она оборачивается на улицах, то и дело принимает загадочный вид и отказывается отвечать на самые простые вопросы типа «не знаешь, какая сегодня погода?», потому что и так открыла тебе слишком многое...

Настоящая женщина сложной судьбы предпочитает не потрясать окружающих, перечисляя тяжелые и мучительные аспекты своей биографии, а стремится о них забыть или хотя бы не вспоминать чаще, чем требуется. Ее это не развлекает.

Как бы скромница очень строга с тобой. Список того, что она запрещает тебе делать с ней, в письменном виде мог бы составить увесистую пачку бумаги. Каждый этап приходится брать с боем и за каждую возвышенность вести яростную схватку. Продолжается это все уже пятый час, и скоро рассветет. Но она по-прежнему здесь и по-прежнему не сдается без сопротивления. С постели тоже не встает. И кое-что ты уже отвоевал — бюстгальтер, например, давно расстегнут.

Если бы она была по-настоящему против мужского общества, она бы проводила время как-то иначе, нежели лежа под тобой в несколько растрепанных чувствах и всем прочем. Тем не менее, оттягивать до последнего — это право женщины. Пусть ты знаешь, что у нее в паспорте стоит пять штампов о разводе, не обижайся на нее за этот спектакль во славу девичьей стыдливости. Он поставлен специально для тебя, чтобы было интереснее. Не переживай, что тебе приходится выступать в роли агрессора и ты можешь ее вдруг безумно оскорбить — ты куда больше оскорбишь ее, если сейчас встанешь со словами: «А вообще-то, ты абсолютно права. Все это ужасно неприлично».

7 признаков того, что она наверняка хорошая актриса:

Когда она говорит по телефону, она сильно меняет свой голос.

Посмотрев кино, она какое-то время подражает манерам главных героев. Делает похожие гримаски, говорит с теми же интонациями.

Она встречает тебя неожиданными, но, похоже, хорошо отрепетированными фразами.

Она не любит появляться с тобой в обществе своих старых знакомых.

Она иногда разговаривает с собой, глядясь в зеркало.

Тебя удивляет, что ваши общие знакомые совершенно не разбираются в ее характере.

За недолгое время вашего знакомства она часто покупала одежду и сменила прическу. Смена имиджа внутреннего часто ведет у женщин к потребности сменить и внешний. У нас это тоже бывает. Но менее выражено.

Белый ужин — дамы угощают кавалеров!

Я завел себе девушку. Сначала она приходила в гости. Потом просто приходила. Потом как-то поздно засиделась и заночевала. А потом и вовсе не ушла. Осталась. В доме появились цветочки и вазочки. Я уже не мог курить на кухне, потому что азалия от табачного дыма скорбно складывала листики и роняла лепестки. А чтобы увидеть свое лицо во время утреннего бритья, мне приходилось отодвигать в сторону бутылочки и флакончики, заполонившие некогда чистую полочку перед зеркалом... Вот тут-то неожиданности и начались.

Презервативы она не признавала. Я с ним ничего не чувствую. Таблеток опасалась. Ты что? Это ж гормональное! Оставался старый библейский способ. Но беспокоиться о нем должен был я. Я старался. Но ей всегда не хватало пятнадцати секунд.

Примерно раз в неделю я не мог быть уверен, кто встретит меня в дверях: блондинка, шатенка, рыжая или красная. За неделю я с трудом привыкал к новой масти (чего не сделаешь ради любимой), но именно тогда моя милая решала, что и этот цвет ей не к лицу. Какого цвета она была раньше, когда только приходила в гости, я уже не помню.

Она не понимала, зачем в доме плита. И действительно, зачем? Для ее завтрака достаточно электрочайника. Похудев на три кило, я купил ей кулинарную книгу, но она споткнулась на фразе «изжарить курицу до полуготовности», поскольку никак не могла определить, когда же наступит эта половина. Курица сгорела. Я съел на ужин три листика салата с обезжиренным кефиром и на следующий день в «Детском мире» купил «Мою первую поваренную книгу» для девочек младшего школьного возраста. Вечером на ужин было подано картофельное пюре. С комками. Тогда я с надеждой полез в холодильник в надежде найти что-нибудь вкусненькое, завалявшееся с холостых времен. По лицу моей милой я понял, что она готова дать мне пинка. Ради мира в семье пришлось лечь спать голодным. Я стал мечтать, чтобы на прилавках магазинов появились пакеты с надписью: «Еда мужская. 10 кг». Купил — пару дней сыт...

Про стирку она вспоминала только тогда, когда я утром перед важной встречей обнаруживал, что все рубашки давно в баке для грязного белья. К неудовольствию шефа приходилось прятать грязный воротничок под свитером с глухим воротом. Покупка стиральной машины-автомата не помогла. Пришлось считать носки и рубашки и предупреждать, когда их запасы подходили к концу.

Любой насморк сваливал ее в постель как минимум на пять дней. От несанкционированного прикосновения возникала гематома на две недели. Подвернутая нога требовала подавать машину к подъезду. Обязательная ежемесячная болезнь растекалась по времени и пространству: первую неделю болела поясница, вторую — грудь, третью — голова, а четвертую — низ живота. Литература по ароматерапии и траволечению скупалась в ассортименте, уступающем только астрологии. Ее стоматолог поменял «девятку» на «Пассат», а гинеколог собралась рожать второго ребенка.

Она умела и любила разговаривать. Мое участие в этом процессе не требовалось. Хватало ритуального «Доброе утро, дорогая!» И я мог быть свободен на день. А если мне не удавалось вечером вставить «Иди ко мне», то и на ночь тоже.

Звука собственного голоса ей было недостаточно. На кухне пело радио «Ультра», в комнате бубнил телевизор, а в спальне — магнитофон. И все это было музыкальным фоном к двухчасовому разговору по телефону с подругой, во время которого мое счастье мигрировало по квартире с трубкой радиотелефона в руках. И не дай бог было переключить канал! Выяснялось, что именно эту рекламу «Тампакса» разработал муж ее подруги, служивший в рекламном агентстве, и поэтому именно ее она должна еще раз посмотреть, чтобы сказать ей свое мнение. И вообще она заглатывала телевидение целиком. Попытка сменить программу хотя бы на время рекламы вызывала у нее головокружение и мигрень не короче трех дней.

Моя любимая распространялась по квартире со скоростью наводнения. Любая свободная плоскость на уровне глаз и выше заставлялась статуэтками и подсвечниками, любой стол и подоконник украшался вазочками и салфетками. Мои книги испуганно забились по дальним углам. Любой стул и кресло завешивались халатами и колготками. Сесть так, чтобы тут же не подскочить от крика «Помнёшь! Я только погладила!» мне удавалось только в единственное кресло перед телевизором. И то лишь потому, что я его ревностно охранял. А стул на кухне пришлось заменить табуреткой, чтобы на спинке ничего не висело. На нее можно было спокойно сесть, согнав кота, которого она подобрала на улице на третий день нашей совместной жизни.

Она свято блюла заветы Ленина: «Социализм — это учет». И пусть социализм кончился, учет и контроль были постоянны. «Почему ты приехал с работы на восемь минут позже обычного? Кто тебе сейчас звонил? Кому ты сейчас звонил? Куда делись те пятьдесят рублей, которые я тебе дала позавчера на обед? А что было на первое? А вчера ты сказал, что рассольник... Где ты обедал?»

Она оказалась способна часами лежать в ванной. Пустой холодильник и заржавевший от безделья пылесос этому не мешали. Фирма «Проктер и Гэмбл» вычеркнула нас из списка потенциальных покупателей «Комета». Зато по потреблению пен, гелей, шампуней, кондиционеров, бальзамов, кремов и косметических сливок наша квартира с появлением моей милой легко обогнала небольшую европейскую страну вроде Словении.

Она постоянно таскала у меня бритвенные станки. Да, она тоже брила волосы, причем в таких местах, где это не пришло бы в голову ни одному нормальному человеку. Да и занимало у нее не десять минут, как у меня утром, а два часа, два станка и пузырек специального крема, на который хватало денег всегда. Между сеансами бритья волосы отрастали и кололись.

У нее в памяти жило специально устройство, привязывавшее каждый день календаря к какому-нибудь событию, по ее мнению знаменательному. Запомнить день ангела у шурина ее школьной подруги, который жил с ними в одном дворе, я не мог никогда. Хорошо хоть не менялся ее собственный день рождения. Впрочем, в отличие от года, поэтому я каждый раз попадал впросак.

Она даже не пыталась планировать наш бюджет. Просто ежемесячно собирала все деньги в кучку и тратила их по своему усмотрению. Две недели мы объезжали магазины косметики и трикотажа, а оставшиеся две недели питались картофельным пюре.

Через восемь часов после моего признания в любви наступала амнезия, еще через восемь — депрессия, еще через восемь — истерика. Мне требовалось напоминать ей об этом не реже раза в день. Тогда наступала краткая неустойчивая ремиссия.

Ее в школе не научили цифрам. «Приду в два» могло означать диапазон от полпервого до четырех. Тысяча рублей легко оборачивалась полутора, а одно пирожное — не меньше, чем тремя.

Словам ее тоже научили не всем. Она называла плоскогубцы щипчиками, вантуз — «этой штукой», путала право и лево, а попытка объяснить по телефону, что сломалось в телевизоре, вызвала у приемщицы ателье легкий сердечный приступ.

Как правило, мы понимали друг друга. Этот парадокс я объяснить не могу.

Я завела себе мужчину. Впервые в жизни. У всех моих подруг они уже были, а я как-то обходилась. Нет, конечно, знакомые мужчины у меня в разное время были, но все они существовали вне пределов моей квартиры, появляясь в ней лишь эпизодически. Но вот однажды... Утром я вошла в туалет и увидела, что сиденье унитаза поднято. Так началась новая эра моей жизни. В доме поселился мужчина. Хотя сначала я думала, он не приживется: они же капризные...

Первым делом он заявил, что раз уж мы решили жить вместе, то пользоваться презервативом теперь просто негуманно. Правда, не уточнил — по отношению к кому. Напрашивались три варианта. Любимого, похоже, интересовал только он один. Меня это не устраивало. Я обвинила его в эгоизме и беспечности. Он посоветовал купить вибратор. Я напомнила, что мы живем в эпоху СПИДа. Он сказал, что он не такой. Я покрутила пальцем у виска. Он запихнул галстуки в чемодан. Я криво улыбнулась. Он хлопнул дверью. Я перекрасила волосы. Он открыл своим ключом. Едва успел до закрытия аптеки. А разве ты была рыжей?..

Итак, мы стали жить вместе. Возвращаясь вечером домой, я уже не пугалась, если видела в собственных окнах свет. И уже не говорила в телефонную трубку «Вы не туда попали», если кто-то произносил его имя. Ко всему прочему моя подушка пахла его одеколоном. Возлюбленный храпел ночью, тянул на себя одеяло — одеяло падало на пол. Ни себе, ни людям... Он читал в туалете Маринину, а потом кричал в щель:

— Бумагу! — Вырви первую главу! И чтоб я этой дряни больше в доме не видела!..

А в гостях он цитировал Канта. И ежедневно наступал коту на хвост и ежедневно уверял, что это нечаянно. Учил меня ориентироваться по звездам, отваживал от дома моих подруг. Зачем-то подарил мне надувную лодку, робел перед моей мамой:

— Светлана Алексеевна... — Светлана Александровна, — в который раз хмурилась мама.

Он будил меня по ночам поцелуями, умываясь, фыркал. Забрызгивал зеркало в ванной зубной пастой, зимой дарил мне клубнику. Короче, он был неотразим. В моем доме появились музыкальный центр и гантели. Музыка звучала с утра до вечера. Гантели бездействовали. Пылесося ковер, мне приходилось каждый раз переставлять их с места на место. Гости постоянно натыкались на них. Соседка Катя сказала, что эти железяки портят эстетический вид гостиной. Не выдержав, я предложила убрать этот фаллический символ в кладовку. Любимый воспылал праведным гневом. Напомнил, что здоровый дух бывает только в здоровом теле. И вообще он, оказывается, уже присмотрел подходящую штангу в «Спорттоварах». «Бицепс надо прокачивать...», — доверительно сообщил он мне.

Но зато теперь у меня под рукой всегда была пена для бритья. К тому же я могла полноправно участвовать в разговорах подруг на тему «А мой-то вчера»:

до утра играл в компьютерные игры;

целый день пролежал под машиной;

съел недельный запас котлет;

разбил чашку и заменил перегоревшую лампочку;

опять курил в туалете;

сказал, что сериалы отупляют;

весь вечер смотрел бокс;

спрятал мою телефонную книжку;

...сволочь и кровопийца.

Короче говоря, совместное проживание с мужчиной приносило массу открытий. Приятных и не очень.

Он — есть.

Он постоянно хотел есть!

Кофе и мандаринка на завтрак его не устраивали. В доме появились ненавидимые мною прежде продукты: сливочное масло, сало, сахар, водка, макароны. Рейтинг майонеза взлетел до небес. В женских журналах я стала обращать внимание на кулинарные рецепты. А вечный вопрос «Что приготовить на ужин?» терзал меня почище гамлетовского. Я зверела. Я безостановочно что-то жарила, варила, терла и пробовала. Я поправилась на три кило. А любимый был подтянут, весел и всегда готов к приему пищи. Когда он с фразой «У нас есть что-нибудь вкусненькое?» лез в холодильник через пять минут после обеда, мне хотелось дать ему сзади пинка! И захлопнуть дверцу. Я стала мечтать, чтобы на прилавках магазинов появились пакеты с надписью: «Еда мужская. 10 кг». Купила — и день свободна...

Он прятал носки. Надеюсь, что не от меня. То, что он их носил, конечно, не было для меня тайной. Свет моих очей никогда не обматывал ноги портянками и не ходил босиком. Он пользовался текстильно-чулочными благами цивилизации, но... Придя с работы, он первым делом выискивал места поукромней и там, как бурундучок заначку, прятал их, предварительно свернув в форме компактных загогулинок. И никакие внушения не могли его заставить относить эти улитки хотя бы в ванную. С маниакальным упорством мой мужчина парковал носки под диваном, под креслом и, похоже, готов был отдирать плинтуса, чтобы там схоронить свои сокровища.

Он составлял завещание каждый раз, когда у него болел зуб или начинался насморк. Он стонал и охал, как раненый бизон. Он задыхался при слове «поликлиника» и взывал к моему милосердию. Требовал добить его, чтобы избавить от нечеловеческих страданий. Держа меня за руку, он благородно советовал перед продажей покрасить старенький «Опель» . И, как настоящий мужчина, сдерживая рыдания на смертном одре, прощался с милыми его сердцу вещами: музыкальными дисками, мобильным телефоном и газетой «Спорт-экспресс».

Он умел молчать. Он мог целый вечер просидеть перед экраном телевизора и не проронить при этом ни слова. Дай ему волю — он, знающий два языка и имеющий высшее образование, ограничил бы общение со мной тремя фразами: «Доброе утро, дорогая», «Что у нас на ужин, любимая?» и «Иди ко мне»... Справедливости ради надо отметить, что его общение с мамой или телефонные разговоры с приятелями тоже не отличались особым красноречием. А его взаимоотношения с лучшим другом строились на совместном просмотре футбольных матчей и произнесении емких комментариев: «Пас! Пас, я сказал!.. Ну-у, говнюк!.. Вить, дай пива...»

Умея молчать, он не выносил тишины. Этого парадокса я так и не разгадала. Мало того, что к музыкальному центру он прикасался чаще, чем ко мне, — он практически никогда не отходил от телевизора, переключая каналы со скоростью света. От начала до конца мой любимый смотрел только новости и спортивные передачи. Все остальное время он щелкал пультом. Картинки в телевизоре мелькали, как в жутком калейдоскопе. У меня кружилась голова. И упаси Господи стать на линию между ним и телевизором. Тут же следовал резкий дипломатический демарш: «Уйди с экрана!»

Он ревностно охранял свою территорию. Его владениями считались: место за столом — раз и любимое кресло — два. Даже гости не могли сесть на его табуретку в кухне. А бедный кот пулей вылетал из мягкого кресла, едва заслышав знакомую тяжелую поступь. Я границ не нарушала. Женская интуиция подсказывала мне, что лучше не посягать на мужской трон, его священную кружку и державные тапочки. Зато можно спрятать ненавистные гантели. Или даже сдать их в металлолом — мой драгоценный спортсмен пропажу вряд ли заметит.

Надзор и контроль. «Ты с кем это говорила по телефону?.. Кто этот очкарик на фотографии?.. Ты где была с четырех до пяти?.. Откуда у тебя эти сережки?..» «С подругой. Мой брат. В парикмахерской. Ты подарил...»

Я уже не могла часами лежать в душистой ванне. Мой девяностокилограммовый зайчик пытался прорваться в помещение. То ему срочно нужна была зубная щетка. То возникала экстренная необходимость осмотреть уже два месяца текущий кран. То его интересовало, поместится ли он рядом со мной и сколько воды вытеснят при этом наши тела по закону Архимеда. То ему просто было скучно одному, и он поскуливал под дверью, взывая к моей совести: «Я страдаю от отсутствия общения!» Но стоило только мне выйти — страдалец тут же удовлетворенно возвращался к своему креслу. «Эй, а как же закон А рхимеда?» — спрашивала я. «Душ приму», — сообщал милый и утыкался носом в газету.

У него росла щетина. Росла она, конечно, и до нашего, скажем старомодно, сожительства. Но раньше на свидания мой герой приходил гладко выбритым, а теперь я наблюдала его почти круглосуточно... У меня начала шелушиться кожа на лице.

Он не помнил наших праздничных дат!!! Совсем. Амнезия. Выборочные провалы в памяти. Он помнил день взятия Бастилии, день техосмотра и день собственного ухода в армию, но дата моего рождения никак не могла закрепиться ни в одном из его полушарий. Впрочем, он пропустил бы даже Новый год, если бы не повсеместный ажиотаж. «На улицах появились тетки с елками. Пора закупать шампанское», — делал он глубокомысленные выводы.

Он оказался страшно непрактичен. Он не умел планировать наш бюджет. Уйдя за едой, приносил пять бутылок пива, пакетик чипсов и стаканчик мороженого. Стеснялся брать сдачу. На рынке не умел торговаться. Покупал все, что впаривали ему ушлые бабуси. А однажды вместо картошки принес розы. Я только вздохнула. «Я тебя люблю», — сказал он, протягивая цветы.

Он меня любит... В общем, жизнь с мужчиной— это как игра в шахматы. Непрерывный блиц с не вполне ясными правилами. «Так конь не ходит». «Глупенькая... А как, по-твоему, ходит конь?» «Буквой Гы...» «Это пусть сосед буквой Гы ходит. А я пойду вот так...» «С каких это пор новые правила?» «С прошлой минуты... Я сказал. Ходи, любимая...»

— Ну, и что теперь делать будем? — Пусть все останется как есть, зачем его с крокодилом скрещивать? Пусть сначала пить перестанет.

Женщины иногда могут быть исключительными занудами. Кто не согласен с таким утверждением, тому, видимо, очень не повезло в жизни. Потому что он почти наверняка начисто лишен женского общества — общества, как известно, делающего мужчин лучше, возвышенней и счастливей.

А любой, кто их обществом не обделен, хорошо знаком с истиной «женщины иногда могут быть исключительными занудами». Самая-рассамая замечательная девушка хоть изредка да превращается в изумительное подобие бензопилы «Дружба» и начинает пилить тебя долго, с упоением, на хороших оборотах. Причем, что особенно обидно, происходит это в основном по поводам самым пустяковым. Когда ты настолько не чувствуешь себя виноватым, что даже не можешь выбрать стратегию защиты. К чему я все это говорю? К тому, что такая стратегия есть. Да-да, ты действительно имеешь возможность справиться с женским занудством.

Конечно, речь не идет о том, как блестяще отмазаться от неприятностей после того, как тебя застукали в постели с посторонней блондинкой, — тут уж ты сам должен как-нибудь гениально выкручиваться. Но вот, например, исключить из своей жизни регулярное нытье по поводу того, что ты опять не выкинул мусор, — этом мы тебе можем помочь. И не надо думать, что это все чепуха и мелочи. Мелочи имеют свойство разрастаться в глобальные проблемы. Что, в общем, и не удивительно: блондинки приходят и уходят, а мусорное ведро остается все на том же самом месте.

И если ты думаешь, что большинство разводов происходит после измен, пожаров, землетрясений и прочих крупных катаклизмов, ты ошибаешься. Большинство разводов происходит из-за этих самых мелочей: она больше не может о них говорить, а ты больше не можешь о них слушать. Хотя все можно было давным-давно уладить. Пользуясь хорошо проверенными методами (честными и не очень), которые и предлагаются сейчас твоему вниманию.

Все темы женских обиженных монологов можно вкратце свести к шести основным жалобам.