— Откуда тебе знать, что в моем стиле, а что нет?
— Послушай, Элизабет, даже когда мы рядом, между нами словно стена, правда? Это не моя вина… это барьер можно убрать. Понимаешь, я живу в постоянном напряжении… Лучше, чтобы ты это знала — я человек Риварса и передаю ему информацию из дворца. Мое положение достаточно трудно.
Он не собирался ей этого говорить, а сказав, сразу почувствовал угрызение совести. Ее ответ донесся до него словно издалека.
— Это все меняет. Мне было тяжело, Гэри.
Он вдруг схватил ее и привлек к себе: женщина умолкла, потом вырвалась, и глаза ее гневно засверкали.
— Злость делает тебя еще красивее! — пришел в восторг Тоулер. — Элизабет, почему я всегда должен бояться откровенного разговора с тобой? Ты очень близка мне, потому что часто ведешь себя так же, как и я.
— В самом деле? Это значит — как?
— Как? Ты хочешь со мной порвать, наслушавшись того, что говорят другие переводчики, вместо того, чтобы полагаться на собственную интуицию. Ты думала, что я фаворит Хава, правда? У меня нет к тебе претензий, Элизабет, но ты мыслила стереотипно, как часто я сам. Мы оба традиционалисты, оказавшиеся в необычной ситуации, и должны найти в ней свое место.
— Гэри, ты такой… такой робкий. — Лицо ее по-прежнему оставалось воинственным. — Да, я люблю тебя, ты очень мне помог, но тебе следует быть менее доверчивым.
— Попытайся понять, что каждому из нас нужно распутать в своей жизни множество вопросов. Твое достоинство в том, что внутри тебя спит тигр, как и у меня, и это нас объединяет. Потому мы и нужны друг другу.
Спеша к мяснику, Тоулер удивленно думал о том, что сказал Элизабет. Такая откровенность, особенно перед женщиной, потребовала от него больших усилий. Только Элизабет открыл он тайное чувство, давно мучившее его, и сейчас чувствовал, что близится минута, когда он сможет скинуть свою личину.
В магазине Тоулера бесцеремонно столкнули под прилавок, и он сидел там до закрытия. Затем мясник помог ему встать.
— Подумать только, через несколько часов вы будете говорить с Риварсом! — воскликнул он. — Тот город был слишком нашпигован шпионящими устройствами, чтобы кто-либо мог выбраться из него или пробраться внутрь. Здесь пока все по-другому, и это отличная возможность для вас. Я вам завидую.
Взволнованный предстоящим, Тоулер только буркнул что-то в ответ. Мясник, не поняв его, решил, что тот относится к нему с превосходством.
— Мне очень неприятно, что мы всегда смотрели на вас, как на подонка, — сказал он извиняющимся тоном. — У меня сердце разрывается, что я должен быть с вами таким суровым, ведь я так вас уважаю. Но приказ есть приказ, и никогда не знаешь, следят ли за тобой, даже в этом городе, правда? Вы настоящий герой, и я горжусь знакомством с вами. А сейчас, если бы вы залезли в этот мусорный бак…
Закрыв шлем скафандра, Тоулер скорчился в баке в неудобной позе, чувствуя, как его накрывают мешком и засыпают мусором. После недолгого ожидания к задним дверям подъехала машина, и бак с человеком внутри бесцеремонно закинули в нее. Еще полчаса они крутились по улицам, собирая мусор.
Наконец добрались до «ворот». Партассианские охранники обошли машину вокруг, бегло ее осмотрели и пропустили. Включился нейтрализатор, силовое поле в одном месте угасло, и они въехали в туннель воздушного шлюза, а через две минуты были уже на свежем земном воздухе, в темноте.
Перед мусорной кучей, полукилометром дальше, контейнер с Тоулером сняли с машины, и мусорщик помог ему выбраться. Тоулер с удовольствием распрямился, рядом с огромным устройством для уборки мусора он выглядел карликом.
— А теперь идите вперед, — сказал мужчина. — Когда я разгружаюсь, силовые поля отключены. За этой кучей увидите одинокое дерево, от него начинается тропа, которая приведет вас в Долину Канала. Идите быстро, как только можете, а там вас встретят. Пароль «сухой хлеб», отзыв «горячий лед». Запомнили? Тогда в дорогу и — удачи!
В почти полной темноте трудно было держаться слабой тропинки. Тоулер напрягал все свои силы, голова его кружилась от страха и возбуждения, воздух, густой, как сметана, казалось, омывал его тело. Впервые за десять лет он оказался на открытом месте, впервые за десять лет видел над головой сверкающие звезды. Может, когда-нибудь…
В темноте кто-то крикнул:
— Сухой хлеб!
Тоулер испуганно произнес отзыв.
Какой-то худой человек как тень появился на более светлой тропе и без единого слова сделал Тоулеру знак идти за ним. Они спустились по склону в полосу высоких зарослей, двигаясь так быстро, что Тоулер едва не запросил передышки. Он с трудом переводил дыхание, на нем по-прежнему был скафандр, и пот покрывал все его тело. Проводник привел его на каменистую поляну, где ждали три лошади, одна с наездником.
Они ехали на восток более часа. Тоулер никогда не ездил ни на каком животном, и каждая минута была для него минутой страдания.
Главным образом, они спускались вниз, через удивительно перекореженную местность, потом миновали лесной питомник. Когда добрались до оврага и остановились перед рядом шалашей, укрытых под скальным навесом, одеревеневший. Тоулер сполз с лошади и осмотрелся.
Временный лагерь Риварса состоял из нескольких палаток и шалашей, по крайней мере, только их и было видеть. Они использовали естественное укрытие в овраге, хотя опасность обнаружения нуловской разведкой была невелика. Неприязнь к воздушным путешествиям объясняла то, что нулы редко летали самолетами, а уверенность, что их дороги неприступны, вызывала пренебрежение к промежуткам между ними.
Привязав лошадей, проводники провели Тоулера в один из шалашей, где его ждали еда и питье.
Он еще не кончил есть, когда вошел Риварс.
5
В эти критические для Земли дни Риварс был, пожалуй, единственным человеком, имя которого знала вся планета. Существовали и другие, вожди патриотов, рассеянных по всем континентам, но никто не находился так близко от центра нулов. Одно то, что Риварс противопоставил Городу свою хитрость и силу, способствовало его известности.
Это был крепко сложенный мужчина среднего роста, лет пятидесяти с небольшим, в его густых черных волосах бросалась в глаза седая прядь. Он носил кожаный комбинезон, длинное пальто, высокие ботинки и круглую фетровую шляпу. Внимательный взгляд его пронизывал насквозь, а тяжелые веки делали глаза похожими на глаза орла. Хотя он вошел в шалаш безо всяких церемоний, его окружила атмосфера власти, и Тоулер, положив вилку, встал.
Риварс сделал ему знак сесть, а сам взял стул и уселся напротив.
— Я рад, что ты приехал, Тоулер, — сказал он. — Понимаю, что ты рискуешь, находясь здесь, но мне нужно поговорить с тобой лично, и, к счастью, отсутствие достаточного количества полицейских в новом Городе делает это возможным.
Без дальнейших отговорок он перешел к приезду Подписывающего Синворета, который должен был появиться через несколько часов.
— Благодаря твоим письмам, мы знаем, что происходит во дворце, но я хочу убедиться, что правильно понял значение этого визита. Итак, во-первых, Партассианский Совет Колоний хочет посмотреть, как используются подчиненные планеты вроде Земли. Но ведь это использование строго определено Договором, верно?
— Да, — согласился Тоулер. Разумеется, они называют это развитием, а не использованием.
— И Пар-Хаворлем переступает границу эксплуатации и нарушает пункты Договора?
Он грустно улыбнулся, когда Тоулер снова ответил:
— Да.
— Хорошо. Прибыль с этой эксплуатации идет в карман Пар-Хаворлема, его друзей и тех, молчание кого они считают необходимым купить. Верно?
— Совершенно верно.
— И эта коррупция, несомненно, должна доходить до его начальников в Штабе ГАС Вермилиона на Кастакоре?
— У нас нет доказательств, но все должно быть именно так. Как вы знаете, инспектора с Кастакоры время от времени посещают Землю, но ничего не меняется. Видимо, они купили там кого-то крупного, иначе Пар-Хаворлема уже давно вышвырнули бы.
Риварс долго молчал, обдумывая факты.
— Поскольку я не более, чем капитан повстанцев, — сказал он наконец, — то задаю этот вопрос из чисто академического любопытства. Как по-вашему, почему внутри могучей Империи процветает взяточничество?
Это был непростой вопрос.
— Трудно получить какую-либо информацию о том, что происходит в других частях Галактики, — сказал Тоулер. — Но думаю, что творящееся на Земле должно быть типично для всех так называемых Колонизированных Планет. Одним словом, система партассианского управления начала выходить из строя. Пока слишком рано делать выводы, но думаю, старая Империя вступает в период распада.
— Понимаю. Но если так, то пара порядочных восстаний на нескольких планетах типа Земли может ускорить ее падение?
— Да.
Риварс улыбнулся холодной улыбкой кондора и не сказал ничего. Мысленно он видел миры, взрывающиеся, как снаряды.
Внезапно вытянув руки, он погасил свет, подошел к окну, буркнув Тоулеру, чтобы тот сделал то же. Включив фонарь, он пустил в темноту луч света.
Свет вырвал из темноты противоположную скалу, неожиданно сделал видимыми детали камня, покрытого узорами и свисающей травой. На самом верху в воздух почти вертикально вонзался тонкий шпиль.
— Это символ для тебя, Тоулер — мачта древнего корабля. Ему по крайней мере тысяча двести лет. Этот район был морем всего несколько веков назад. Корабль затонул в результате одного ряда случайностей, а другой ряд вывел его на поверхность. То же самое произойдет и с Землей, и наша задача правильно руководить событиями.
Демонстрация, по мнению Тоулера, была наивной. Он мысленно одернул себя за нелояльность, но, честно говоря, не знал, почему должен вести себя лояльно. Вспыхнул свет, и он прищурился, они с Риварсом вернулись на старое место. После минутной слабости голос Риварса звучал решительно и деловито.
— Перейдем к цели нашей беседы. Визит Подписывающего наверняка имеет огромное значение для всех нас. Возможно, это единственный раз за пять веков, когда имеющий абсолютную власть член самого Совета Объединенных Миров лично приезжает, на Землю. Скажи мне, сможет ли Пар-Хаворлем купить Синворета?
Тоулер заколебался, Риварс налил ему вина, и переводчик машинально выпил.
— Вы, конечно, понимаете, — сказал он после долгой паузы, — если Синворет обнаружит, что в действительности происходит на Земле, Пар-Хаворлему конец. Несомненно, справедливость бы восторжествовала, и жизнь наших людей пришла бы в норму. Я верю, что Синворет, который бескорыстен и занимает высокую должность, неподкупен. И, думаю, Пар-Хаворлем знает, что его нельзя подкупить. Отсюда эта двухлетняя подготовка.
Вождь встал, перевернув стул. Со сверкающими глазами кружил он по шалашу, ударяя кулаком в ладонь.
— Значит, мы все-таки пробьемся, Тоулер! Все наши жертвы не напрасны. Если мы не сможем познакомить этого честного нула с настоящим положением, значит, мы не заслуживаем даже тени свободы.
До этой минуты они оба были едины — двое мужчин с одинаковыми желаниями. Напряжение, ночь, шепот охранников на улице, ужин, остывший на столе, все забылось, пока Тоулер разговаривал с вождем, в которого все безгранично верили. Наконец-то он почувствовал, что оказался в центре всего, рядом с правдой.
И вдруг, после триумфальных слов Риварса, вера Тоулера раскололась сверху донизу. Он оказался на краю пропасти, сомнений и уверен был лишь в одном: Риварс слишком наивен.
Понять это было нетрудно: Риварс был солдатом, вождем. Он знал методы солдат и тактику генералов, ему был хорошо известен вкус борьбы, но он совершенно не понимал интриги дипломатов.
Тоулер же был вынужден жить среди дипломатов.
Он знал, что взятка — лишь один из видов оружия в арсенале Пар-Хаворлема, и догадывался, что губернатору известно не менее дюжины способов обеспечить молчание Синворета.
Он встал, чтобы запротестовать, выразить свои мысли, но вождь хлопнул его по плечу и предложил выпить за будущее.
— Я позабочусь, чтобы доказательства коррупции дошли до Подписывающего Синворета! Это будет просто! — воскликнул он.
В эту страшную минуту Тоулер понял, что, возможно, будущее Земли лежит не на широких плечах Риварса, а на его собственных. Риварс просто не знал, с чем имеет дело.
Отвернувшись, Тоулер потягивал вино.
— Ситуация может оказаться более сложной, чем вам кажется. Во всяком случае, доказательства, которые мы предоставим Синворету, должны быть совершенно однозначны. Документов тут слишком мало. Они могут убедить Синворета, но, когда он увезет их за полгалактики, они не убедят Совет.
— Понимаю. Мы сейчас же займемся этим, — коротко ответил Риварс.
Воцарилась тишина, где-то далеко за шалашом кто-то рассмеялся.
— Дружище, ты играешь важную роль в нашем деле, — сказал Риварс, глядя на часы. — Близится время твоего возвращения в Город, поэтому буду краток. Признаться, как ты, наверное, подозревал, у меня есть другие источники информации в окружении Пар-Хаворлема, хотя никто не подошел к нему так близко и не ценится выше тебя. Частично это потому, что я хочу быть уверенным, что не лишусь информации, если с тобой вдруг что-то произойдет.
Тоулер действительно догадывался об этом, но подтверждение этих догадок задело его. Значит, его ценили не так высоко, как утверждал Риварс.
— Это лишь одна из выгод, — прямо сказал он, — вытекающих из глупости и невежества врагов, не желающих изучать язык своих жертв. Это делает их зависимыми от этих жертв. — Риварс рассмеялся, словно лишь сейчас заметил этот аспект дела.
— Мои информаторы сообщают, — продолжал он, — что продвижение и лучшее обращение к тебе продиктовано тем, что Пар-Хаворлем хочет использовать тебя как личного переводчика, чтобы ты передал Подписывающему его версию. Именно тебе придется убеждать Синворета, что на Земле все в порядке.
Сердце Тоулера на мгновение замерло.
— Так я и думал, — глухо сказал он.
Риварс взглянул ему прямо в глаза.
— Предложение Пар-Хаворлема стоит обдумать.
Переводчик стоял с каменным лицом. Гнев его все усиливался при мысли, что этот человек, не понимающий многих вещей и не выдерживающий испытания, теперь испытывает его. Пауза все тянулась, и Тоулеру показалось, что она заполняет всю его память.
— Я землянин, вождь, — сказал он наконец, — и знаю, с кем мое место.
— У нас тоже есть для тебя предложение, — поспешно сказал Риварс. — Если мы хорошо проявим себя на будущей неделе, нас ждет свобода. Твои заслуги не будут забыты, Тоулер: ты получишь десять акров земли и дом у моря. Тебе не придется больше работать.
Тоулер снова почувствовал горечь, зная, что обещание это означает лишь отсутствие полного доверия и уверенности в нем Риварса.
Он встал.
— Дайте мне инструкции — они будут выполнены.
— Сядь и выпьем еще, — сказал Риварс, а когда они сели, продолжал: — Мы должны представить Синворету доказательства. Как ты сам заметил, копии документов немногое будут значить на Партассе. Подписывающий должен увезти с собой какое-то простое, убедительное доказательство того, что Пар-Хаворлем злоупотребляет своей властью. Если нам удастся это сделать, Земля освободится от его тирании.
Тоулер скептически принял его слова.
— Какое доказательство вы имеете ввиду?
Казалось, тень неуверенности промелькнула по лицу человека напротив.
— Я что-нибудь найду, — пообещал Риварс. — И постараюсь, чтобы это попало к тебе в течение трех дней. Твоя задача передать это Синворету в подходящий момент. Пока такой момент не наступит, чтобы не возбуждать подозрений, ты должен играть роль, которую назначит тебе Пар-Хаворлем. А потом, разумеется, ты искренне ответишь на все вопросы, которые задаст тебе Подписывающий. Это ясно, Гэри Тоулер?
Переводчик смотрел на свои пальцы, чувствуя сильную усталость.
— Я сделаю все, как вы сказали. Можете на меня рассчитывать.
Риварс встал и тряхнул его руку.
— Земля надеется на тебя, — торжественно сказал он. — Не подведи нас.
Тоулер взял со стола шлем, и они вместе вышли в холодную ночь. Уже взошел месяц. Стоя с руками в карманах, Тоулер смотрел по сторонам. В овраге торопливо передвигались люди в обшитых мехом куртках. Он заметил блеск ядерного оружия, этого патетического, старомодного земного оружия, бессильного против партаесианских силовых полей. Тоулер слушал приказы, произносимые тихо, но звучавшие в его ушах, как колокол. Все эти люди двигались в едином порыве, однако для него это был момент ледяного одиночества. Он знал, что не является человеком действия, и при мысли о напряжении, которое ждет его в ближайшие несколько дней, ноги его подгибались.
— Визит сюда и разговор с вами — большая честь для меня, — церемонно сказал он.
— Я рад, что временная слабость Пар-Хаворлема сделала это возможным, — ответил Риварс. — Несомненно, он будет рад вернуться в безопасный старый город. Кстати, он сейчас закрыт?
— Минимум обслуживающего персонала находится там постоянно. Ежедневно на рассвете охрана отвозит им приказы и продукты. Просто ужасно, что нам придется туда вернуться уже в конце месяца.
— Это ненадолго, — громко сказал Ряварс.
Два проводника Тоулера подвели лошадей, и он неохотно уселся в седло. К Риварсу подбежал какой-то человек.
— Караул с Бикерс Хилл сообщил, что старьянская армия численностью около двухсот солдат свернула лагерь и движется на северо-восток в сторону Верн Хейтс.
— Иду, — откликнулся Риварс и быстро исчез в темноте, забыв о Тоулере.
— Поехали, — сказал один из проводников.
В свете месяца они быстро ехали по своим следам. Путешествие прошло безо всяких неожиданностей. Несмотря на неудобства и усталость, Тоулер испытывал удовольствие, разглядывая таинственный район вокруг себя, темные деревья, под которыми проезжал, и огромный купол неба, вздымающийся над ними безо всякой опоры.
Около груды мусора его ждала пустая машина, и Тоулеру пришлось спрятаться в ящик с инструментами под сиденьем водителя. Всю обратную дорогу до города он просидел там в чудовищно неудобной позе. Сердце его учащенно забилось, когда они остановились у ворот; но все обошлось, и он вновь оказался в рабстве.
Было еще темно, когда Тоулер вошел в свою комнату, изнемогая от страха, что его отсутствие обнаружено. Однако все оказалось в порядке: пустые квадраты стен, темное потертое кресло, безотказный регулятор температуры и свет над головой. Здесь, в неподвижном одиночестве, он почувствовал себя в безопасности.
Лежа лицом вниз, он спал и когда взошло солнце, и когда транспортный корабль Гебораа с Синворетом на борту сел на Землю.
6
Подготовка шла к концу. Ее испытали на себе все люди и нулы Города, и сейчас общество ждало, пока Пар-Хаворлем пустит в ход свой колоссальный блеф и сыграет роль справедливого правителя.
За пределами Города тоже ощущали результат визита. На вырубках, в подгуберниях, на фермах африззиан и других местах, которые Подписывающий должен был посетить или проконсультировать, неестественная скорлупа приготовлений застыла, словно лед.
Почти одновременно с посадкой корабля Синворета повстанцы Риварса впервые атаковали старьян, нарушавших их границы, и отбросили противника, нанеся ему большие потери.
Подписывающий Армаджо Синворет прибыл на Землю с твердым намерением. Он пересек полгалактики и большую часть двух последних объективных лет провел в джарме — трансе, практиковавшемся кастой высших чиновников Партассы. Благодаря этому разум его собрался с силами, а стремление к справедливости возросло десятикратно.
Едва корабль коснулся земли порта, силовое поле сомкнулось над ними, и через десять минут воздух стал пригоден для дыхания нулов. Главная часть корабля открылась, и Синворет спустился но лестнице.
Его свита состояла всего из четырех нулов: камердинера, молодого секретаря, немого телохранителя Раггоола и старшего члена Департамента Психо-Контродя Гэзера Ройфуллери. Их общее совместное путешествие и дополнительные расходы обошлись правительству Партассы почти в мегамиллиард бьяксисов. Одну из главных причин коррупции на окраине Империи составляли деньги: стоимость отправки беспристрастных инспекторов на какую-либо из дальних планет была колоссальна.
Синворет прибыл, намереваясь вскрыть все проявления коррупции. Он понимал, что главным мотивом Верховного Советника Грейликса, пославшего его сюда, было желание доставить ему удовольствие, и это накладывало на Подписывающего обязательство, освободиться от которого он мог, лишь доказав вину Пар-Хаворлема.
Однако с момента приезда усыпление его подозрений шло довольно гладко. Небольшой приветственный комитет, встретивший его в порту, состоял из Пар-Хаворлема собственной персоной. Маршала Терекоми и трех низших чиновников, а также небольшой группы гражданских лиц, один из которых произнес краткую речь. Речь была искусной смесью обычных фраз, касающихся стремлений, достижений и предназначения нулов. После этой церемонии гражданские подошли, чтобы сплестись руками с Синворетом и сказать несколько банальностей об интересном путешествии. Все шло, как запланировал Пар-Хаворлем, рассчитывающий на усталость Синворета.
Сам Губернатор, отведя своего именитого гостя с сторону, старался вести себя не слишком угодливо. Он играл роль озабоченного добросердечного руководителя бунтующей планеты, слишком перегруженного делами, чтобы иметь время для любезностей. Соответственно этому эскорт сел в потрепанный автомобиль, а Пар-Хаворлем проводил Подписывающего и Гэзера Ройфуллери к дорожнику — такого типа, в каком обычно перевозят грузы.
— Простите за неудобную машину. Подписывающий, — извинялся Пар-Хаворлем. — В исключительных ситуациях все подчиняется первоочередным нуждам. Здесь, на Земле, нам незнакома роскошь. Надеюсь, нам удастся сделать ваше пребывание здесь в меру комфортабельным. Я уверен, что на Партассе…
— Я могу обойтись без роскоши, — сказал Синворет.
Они мчались по одной из прекрасных дорог под туманной силовой аркой, размытый пейзаж мелькал по сторонам. За время поездки нулы оценивали друг друга. Возможно, испытывая то же зловещее обаяние, восхищавшее Терекоми, Синворет гадал, какого пола Пар-Хаворлем. Пол у нулов — мужской, женский или нейтральный — не был виден внешне, они раскрывали его только потенциальным партнерам по любовному трио. Нулы, особенно первичная группа с Партассы, были сдержаны во всем, особенно в этих вопросах. Порт находился недалеко от Города, и вскоре они уже въезжали в него. Город был целым миром, причем партассианским миром. Копии Города существовали по всей Галактике, все идентичные, независимо от того, на какой планете размещались, Партассианцы не адаптировались к внешней среде, предпочитая приносить с собой собственную.
Синворет поглядывал по сторонам с интересом и некоторым опасением. Дни, когда он был Губернатором Старьи и других колоний, давно миновали, и он забыл, какие спартанские условия царили в городах на планетах низшего класса, где нельзя было дышать. Большинство зданий служили общественным целям и были, кроме того, стандартными и сборными. Пар-Хаворлем решил провезти своих гостей по Городу и — сделал это, время от времени разъясняя что-либо.
Всеобщую мрачность еще более подчеркивало отсутствие краски, и Гэзер Ройфуллери из Департамента Психо-Контроля вежливо спросил об этом.
— К сожалению, мятежники сбили один их наших транспортников в момент, когда он входил в порт, — объяснил Пар-Хаворлем, радуясь, что может лгать как по-писаному. — Они почти беззащитны, когда снижаются над портом, прежде чем силовое поле закроет их. К счастью, в этом случае в самолете находилось лишь двадцать две тысячи литров краски.
— Вам следовало сделать повторный заказ, — мягко сказал Синворет. — Простите мое старческое замечание, но светлые цвета хорошо действовали бы на психику жителей. Партассианцы любят цвета.
— У нас есть более важные проблемы, — сурово ответил Пар-Хаворлем.
Он очень внимательно относился к чувствам представителей своей расы. Многочисленными успехами на Земле Губернатор был обязан умелому использованию характеров окружающих его особ и сейчас оценивал и изучал характер этого нула, который был его потенциальным врагом, и поступал соответственно своей оценке. Мнение у него уже почти сформировалось. Ему казалось, что Синворет может оказаться бесцеремонным и честным нулом, скорее капризным, чем утонченным, который будет принимать суровость за искренность задетого проверкой ветерана.
Проезжая по улицам, они видели мало пешеходов, вероятно, работающих неполный рабочий день партассианцев или земных рабочих. Некоторые из первых махали проезжающим машинам.
— Сколько в Городе жителей, Губернатор? — спросил Синворет.
Он помнил на память максимальные цифры, установленные Статусом для колонии 5Ц, типа Земли: 150 Высших Чиновников, 1800 Низших Чиновников, 200 Военнослужащих, 2000 Туземцев Всех Уровней, 450 °Cлужащих Всех Уровней. Всего — 8500.
— Сейчас около десяти тысяч, Подписывающий. Как правило, нас меньше, но сейчас пришлось принять вооруженный отряд, присланный с Вермилиона для подавления гражданской войны туземцев, и разместить беженцев из подгубернии.
Синворет вспомнил, как трудно удержать открытыми подгубернии в беспокойные времена. Фактически подгубернией называли каждый город или поселок на колониальной планете, если там находился хотя бы один нул. Они редко бывали укрепленными, а присутствие управляющих привлекало со всех сторон местных авантюристов.
— Я хотел бы познакомиться с точной картиной происходящего, — сказал Синворет. — Информация, имеющаяся на центральной планете, может быть во многом устаревшей.
— После скромного обеда, приготовленного для вас, состоится информационное заседание, — ответил Пар-Хаворлем.
— Спасибо. Это поможет мне в оценке ситуации, когда я буду говорить с местными наблюдателями.
Почувствовав холодность в голосе собеседника. Губернатор ответил в той же тональности.
— Вы сможете начать завтра, когда я подберу вам земного переводчика, а до тех пор нет никакой официальной программы. Мы считаем, что после такого долгого путешествия вы захотите отдохнуть.
— Я не любитель официальных программ, — коротко откликнулся Синворет.
Обед во дворце действительно оказался скромным: подали самые обычные блюда и, дешевое партассианское вино. Пар-Хаворлем с радостью отметил, что афронт, нанесенный его дворцу, полностью компенсирован разочарованием гостя при виде убогого стола.
— Надеюсь, на кораблях, которые вас сюда доставили, кормили хорошо? — спросил Губернатор, запихивая подмышку очередную порцию пищи.
— Я почти все время провел в джарме.
— О, это требует поста.
После обеда, как и обещал Пар-Хаворлем, состоялась конференция.
Группа гражданских экспертов с серыми гребнями подкрепила свои сообщения трехмерными снимками и стереокартами. Они говорили более двух часов, представляя соответственно подготовленный образ происходящего на Земле, и убеждая попутно, что планета, племена которой ведут гражданскую войну, вовсе не порабощена. Будь это так, разве жители не объединились бы против захватчиков?
Пар-Хаворлем не стал дожидаться окончания, а вышел, взволнованный и нетерпеливый. Сейчас, когда обман начался, он хотел, чтобы все побыстрее закончилось. С помощью личного контрольного шара Губернатор позвал Терекоми.
— Ты спросил спутников Синворета, когда они уезжают?
— Транспортник Гебораа возвращается с Сатурна через восемь или девять дней, в зависимости от состояния пространственного туннеля через пояса астероидов. Отсюда он вылетает через десять часов, пополнив запасы топлива.
— Это лучше, чем мы думали. Я боялся, что это затянется на несколько месяцев.
Терекоми утешительно шевельнул глазным стеблем.
— Не бойтесь, Хаворлем, скоро он будет в наших руках. У меня есть кое-какие мысли.
— Только будь осторожен, — предупредил Пар-Хаворлем. — Не перегни палку. Слышал, как он говорил за обедом, что был на Старье? Ничего не предпринимай без разговора со мной.
И он прервал разговор.
Это действительно был поединок между ним и его знаменитым гостем. Найдя какие-либо нарушения в управлении колонией, Синворет мог — если бы захотел — поднять такой шум, что Пар-Хаворлем лишился бы должности. Следовало использовать чары и хитрость. Только какие чары могли подействовать на этого ветерана дипломатии?
Губернатор расхаживал по своей комнате, а его тренированный разум существовал как будто отдельно от него. Что действует на Синворета?.. И вообще, как действует все вокруг? Галактика кишела правящими и подвластными существами самых различных форм, но никто не мог сказать — почему и зачем. Проблема эта волновала Пар-Хаворлема с детства, подобно тому, как некоторых чарует вопрос секса.
На столе стояла ваза с земными цветами, накрытая колпаком из трансплекса, задерживающим их умирание в партассианском воздухе. Пар-Хаворлем схватил пурпурный цветок, выдернул и растер в пальцах. Цветок жил, но зачем и почему? По какой причине? Лепестки в его ладони не могли этого объяснить.
Губернатор позвонил.
В земных цветах все было напоказ — как у людей. Иначе обстояло дело с партассианскими цветами и нулами. Их цветы напоминали камни, старательно скрывая внутри все свои сложные и интересные части. Партассианец прятал все, кроме глаз, под складками плеч, и познать его мог только любовник.
В ответ на звонок появилась одна из служащих, молодая землянка, одетая в оливковый скафандр в знак принадлежности к прислуге.
— Иди сюда, Клотильда, — приказал Пар-Хаворлем. — Прочти мне одну из ваших земных поэм, а я буду тебя разглядывать.
— Снова?! Пожалуйста, господин, не нужно! — умоляла женщина.
— Да, снова. Я приказываю тебе.
Он грозно навис над нею, превосходя ее в два раза, и женщина испуганно начала читать на языке, которого он никогда не поймет. Без труда подняв ее вверх, он смотрел, приблизив два глазных яблока к стеклам ее шлема.
