Модести Блейз (№4) - Вкус к смерти

— Да нет. Просто чувствую какое-то беспокойство.

— Это из-за жары.

— Да, конечно. Я в этом уверена. Не хотите чашечку кофе, Вилли?

— С удовольствием.

Он не сказал, что приготовит кофе сам, и не бросился помогать, просто быстро оглядел комнату, желая убедиться, что все находится на своих местах. Дайна улыбнулась ему и прошла через комнату в кухню.

Когда три дня назад девушка впервые вошла в коттедж, она сразу же принялась тщательно его обследовать, медленно переходя с места на место и время от времени коротко, едва слышно посвистывая. Поэтому ее слух натренировался так, что мог уловить даже слабый звук, отраженный окружающими предметами. Эта ее способность восхищала Вилли. А сейчас, глядя ей вслед, он ощутил острый приступ жалости. Представить вечную слепоту так же невозможно, как постичь бесконечность Вселенной. Вилли закрыл глаза и попытался вообразить, что больше никогда в жизни не сможет их открыть.

Он слышал, как Дайна на кухне открыла холодильник, потом поставила кастрюлю на плиту. Когда все вещи находились на своих местах, она легко с ними управлялась. И Вилли старался всегда быть аккуратным.

— Почему вы прекратили работать? — крикнула девушка из кухни. — Весь последний час вы что-то старательно скребли.

— Просто задумался, — ответил Вилли и, открыв глаза, посмотрел на перламутровый шарик, зажатый в его пальцах. — У тебя не уши, а радары.

— Такие же большие?

— Каким-то образом тебе удалось их уменьшить.

Перед Вилли на столе лежали несколько надфилей для ювелирной работы, плоских, треугольных, с крупной и мелкой насадкой, нож Стенли, наждачная бумага, рубиновый порошок, кусочки замши и цейсовские линзы.

Вилли взял в руки нож и снова стал скрести жемчужину, стараясь придать ей идеальную сферическую форму. В комнату вошла Дайна, неся две чашки кофе. Поставив их на стол, девушка села напротив Вилли.

— Спасибо, милая.

— Что вы тут делаете, Вилли?

— Обтачиваю жемчужину. Правда, она еще не совсем созрела. Я просто тренируюсь.

— Тренируетесь в чем?

— Ну, большинство жемчужин нуждаются в специальной обработке, будь они круглыми, в виде капли или какой-нибудь неправильной формы. Частенько их портят пятнышки, шишечки, неодинаковая окраска по поверхности. Но жемчужина в принципе похожа на луковицу. У нее так же много слоев. Иногда можно взять ничем не примечательный экземпляр весом в сорок пять гран и выскрести из него тридцатипятиграновую красавицу. Но это не так-то просто сделать. Если чуть-чуть ошибешься, вместо тысячефунтовой жемчужины в руках может остаться лишь пыль.

Девушка тихонько засмеялась.

— Скажите еще раз «тысячефунтовой».

— Зачем?

— Как здорово. Вы же имеете в виду фунты стерлингов, да?

— М-да. Больше так говорить не буду.

— О'кей. — Дайна отхлебнула кофе. — Вы любите жемчуг, Вилли?

— Больше, чем драгоценные камни. Что-то в нем есть особенное. Жемчужины — как живые существа.

— И вы их коллекционируете?

— Собираю, чтобы чем-то занять время. В Палато мне хотелось найти две или три штучки особой формы. Мне повезло. Но все равно нужна еще одна, примерно на сорок гран.

Девушка помолчала, слушая, как он работает. Вдруг она удивилась, почему же ее не волнует тот факт, что она официально считается погибшей. Только Вилли Гарвин и Модести Блейз знали, что она жива. Еще Лучо, но тот будет молчать. И Габриэль.

Габриэль представлялся ей каким-то полуреальным, но опасным существом. То, что Вилли Гарвин не хотел рисковать даже в мелочах, когда дело касалось Габриэля, казалось самым устрашающим. Дайна уже прекратила ломать голову, зачем она понадобилась этому Габриэлю. Странно, но ей просто не хотелось думать об этом. Весь мир с населяющими его людьми неожиданно сократился для нее до размеров маленького заброшенного коттеджа, где не было никого, кроме Вилли Гарвина, и, как ни странно, этот мир ей нравился. После шока и ужаса, в которые ввергло ее убийство сестры, такая жизнь давала ей возможность понемногу прийти в себя.

Приедет Модести Блейз и возьмет ее с собой в Лондон. Дайна согласилась отправиться туда, потому что Вилли считал это самым лучшим выходом. Паспорт Дайны пропал. Но Вилли сказал ей, что тут не о чем беспокоиться.

Она услышала, как скрипнул его стул. Затем Вилли предложил:

— Сигарету?

— Спасибо.

Девушка протянула руку, Вилли осторожно вложил в ее пальцы зажженную сигарету и возобновил работу. Дайна спросила:

— Модести — ваша девушка, Вилли?

— Она мой друг. И я работаю на нее.

По его голосу девушка поняла, что Вилли улыбнулся.

— В качестве кого?

— Это долгая история. Как-нибудь я ее тебе расскажу.

— Расскажите сегодня.

— Уже слишком поздно.

Дайна твердо сказала:

— Тогда завтра. Обещайте.

— Ну хорошо. Завтра.

Вилли Гарвин прекратил скрести и с удивлением посмотрел на Дайну. Недовольное выражение, появившееся на ее лице, медленно уступило место спокойной уверенности. Разумеется, Дайна была только молоденькой девушкой, очень хрупкой и во многих отношениях совершенно беспомощной, но иногда в ней чувствовалась какая-то необыкновенная сила.

Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.

— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.

— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…

— Что такое?

— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.

Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.

Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.

— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!

— Но как же?..

— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.

Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.

— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.

— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.

— Ценная?

— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.

— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.

— Ты приносишь мне удачу, милая.

— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.

Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:

— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.

— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.

— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.

Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.

— Ну а когда же вы изволите лечь?

— Как только вымою чашки и все здесь приберу.

Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.

— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.

— Что такое?

— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.

— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.

— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.

Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.

— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.

Дайна опустила руки.

— Голубые глаза и светлые волосы?

— Верно. Откуда ты узнала?

— Мне часто удается угадывать.

Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:

— Люби меня, Вилли.

Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:

— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!

— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.

— Нет, но…

— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.

Вилли тихо выругался:

— Черт побери, нет!

— Тогда что же?

— Я… о Боже… я не знаю!

Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.

— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?

После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:

— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.

— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.

Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.

— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.

— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.

Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.

Она спросила:

— Почему ты не выключил свет?

— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.

Она расхохоталась и сказала:

— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?

— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.

Она улыбнулась и дотронулась до его лица.

— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?

Вилли притворно возмутился:

— Только один!

Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.

Позже она прошептала:

— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.

— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.

— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…

Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.

Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы. Спросил безразличным тоном:

— Какова наша ситуация?

Макуиртэр вытащил пухлый блокнот в мягкой кожаной обложке. Раскрыл его.

— Вчера в утренних газетах появились сообщения об обнаружении рыбаками лодки и тела девушки. Ее слепую сестру не нашли, и она считается утонувшей. С часа ночи наши люди перекрыли все возможные пути выезда из Панамы, и все силы брошены на поиск. Наготове большая группа боевиков, которая может быть задействована в любой момент. Расходы — восемь тысяч шестьсот сорок долларов, остаток — две тысячи.

— У наших людей есть помимо описания девушки описание Гарвина?

— Да. Вы по-прежнему думаете, что это был он?

— Я знаю. — Габриэль посмотрел на Макуиртэра своими безжизненными глазами. — И Гарвин знает, что это были мы. Наверняка он обнаружил нашу яхту и заметил нас на палубе.

Макуиртэр мрачно спросил:

— Думаете, он следил за нами?

— Скорее всего он оказался там совершенно случайно, — ответил Габриэль, вставая. — Но теперь это уже не имеет никакого значения. Все равно рано или поздно наша встреча должна была произойти.

Макуиртэр с любопытством и не без удивления наблюдал за ним. Глубина ненависти Габриэля была такова, что даже в его холодном, расчетливом сознании что-то изменилось. Габриэль никогда не верил в судьбу, но уже не впервые с убежденностью фанатика повторял, что когда-нибудь непременно состоится его ответный матч против Модести Блейз и Гарвина. Это предопределено.

Макуиртэр прежде не разделял подобной уверенности. Но теперь и он все более и более убеждался в неизбежности этой встречи. В его воображении возникла яркая картина: Вилли Гарвин и Блейз… оба мертвы… изувечены…

И это напомнило ему кое-что, уже случившееся в действительности. Облизнув губы, Макуиртэр вкрадчиво проговорил, не сводя глаз с Габриэля:

— Только что звонили из Лондона. Большой парень. Он позаботился об Ааронсоне.

Габриэль стоял у окна, разглядывая автомобильную стоянку и пышные заросли тропической растительности внизу. Не оборачиваясь, спросил:

— Ты сказал ему, что мы упустили девчонку?

— Да.

— Ну и?

Макуиртэр на мгновение заколебался, потом ответил:

— Он засмеялся.

— Конечно. — Габриэль наконец повернулся, его глаза больше не казались пустыми и погасшими. Теперь они ожили, и в них промелькнула горечь. — Он ненормальный. Он живет так, будто играет в какую-то безумную игру, и почему-то все у него получается. Удачливый сумасшедший.

Макуиртэр что-то невнятно пробормотал, потом отчетливо добавил:

— Он сказал, что, может, будет лучше, если он сам прилетит сюда и выполнит это задание. Я ответил, что не надо.

Габриэль мрачно кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Вы говорите, что появление здесь Гарвина было чистой случайностью. А вот и еще одна. Большой парень здорово удивился, когда, выйдя из дома Ааронсона, столкнулся на крыльце с Таррантом и Модести Блейз, явившимися к тому с визитом.

— Что?!

— Вот-вот. Я тоже чуть было не подпрыгнул. Потом я кое-что проверил… — Макуиртэр перелистал блокнот и нашел запись, озаглавленную «Ааронсон». — Он был старым другом Тарранта. Мы узнали, что он начал что-то подозревать, и решили избавиться от него как можно быстрее. Пристайн не стал его слушать, но, вероятно, Таррант стал бы.

— Но что там делала Блейз?

Макуиртэр пожал плечами.

— Непонятно. Но так или иначе, они опоздали. Им не удалось ничего узнать. А если они и догадываются о чем-то, то это уже забота Большого парня, не наша.

— Да уж. — В голосе Габриэля прозвучало удовлетворение. — Наши люди следят за международными разговорами?

— Постоянно. Не могу утверждать, что Гарвин не сделал ни одного звонка, но в записях для нас нет ничего интересного.

— Не огорчайся. — Вдруг Габриэль усмехнулся. — Ты идиот, Макуиртэр, впрочем, как и я. Гарвин где-то затаился со слепой девушкой. Я уверен, что он найдет способ связаться с Блейз и та примчится сюда. И приведет нас к Гарвину. Так что предупреди всех наших в аэропортах.

Макуиртэр хохотнул, и в его глазах вспыхнули холодные огоньки. Спрятав блокнот, он вышел из номера.

Глава 6

Стивен Колльер вышел из таможенного зала аэропорта. Ему было немного не по себе. Закат уже окрасил полнеба в пурпурно-красный цвет, но, несмотря на довольно поздний час, жара все еще не спадала. Носильщик, подхвативший два его чемодана, спросил:

— Que hotel quiere usted, senor?[2]

— Отель «Санта Роза», Кадле Торрелла.

— Bueno[3].

Подъехало такси. Колльер смотрел, как загружали в машину его багаж. Модести Блейз, которая, очевидно, следовала за ним, была где-то поблизости, но он точно не знал где. В лондонский аэропорт они приехали порознь. Семь с половиной часов провели на «Боинге-707», но Стив летел туристским классом, а Модести первым.

Он не испытывал ни возбуждения, ни страха. Все происходящее представлялось Колльеру каким-то нереальным. В двадцати шагах от него стояла патрульная машина с двумя полицейскими в форме. Все вокруг казалось спокойным и совершенно безопасным. Трудно было поверить, что где-то рядом находятся люди, уже в течение четырех дней охотящиеся за Вилли Гарвином и слепой девушкой.

Стивен дал носильщику доллар и сел в такси, размышляя, когда же он снова увидит этот аэропорт. Через день, неделю?

— Мы там не задержимся, — пообещала Модести Блейз. — Только не нервничай и не считай оставшиеся часы. Запомни, ты приехал для переговоров по поводу перевода твоей книги. Но из-за острого расстройства желудка большую часть времени вынужден проводить в отеле. Может, все это займет несколько часов, а может, и больше.

Такси тронулось с места, и Колльер начал репетировать. Он корчил гримасы и показывал пальцем на свой живот.

Минут через пять после его отъезда из здания аэропорта вышла Модести Блейз. За ней следовал носильщик с тележкой. Она была в легком голубом платье с белой отделкой, а в руках держала только маленькую дамскую сумочку. Когда она поравнялась с полицейским автомобилем, дверца его открылась, и на тротуар выбрался высокий стройный мужчина в летней форме оливково-зеленого цвета. На боку у него болталась кобура. У полицейского было удлиненное худощавое лицо, большие глаза, спокойные и проницательные, и длинные, свисающие подковой усы.

Он остановился напротив Модести Блейз и неторопливо поднял руку.

— Мисс Блейз?

— Да.

— Мне бы хотелось, чтобы вы проследовали со мной, если вас это не затруднит. — По-английски он говорил почти безупречно. — Капитан Сагаста, городская полиция Панама-Сити.

Несколько секунд Модести молча смотрела на него.

— Ничего не понимаю.

— Насколько я знаю, вы уже и раньше бывали в Панаме?

— Да. Пять или шесть лет назад.

— То же самое записано и в наших досье, мисс Блейз. После вашего визита у нас возникли кое-какие неясности, от которых мы и хотим избавиться, раз уж вы снова к нам прибыли.

— Понимаю. — Она немного помолчала. — Но, может быть, я могу сначала занять номер в гостинице? Я намерена остановиться в «Хилтоне»…

— Боюсь, что нет, мисс Блейз. Регистрация, формальности… — Он пожал плечами. — Боюсь, что это затянется надолго.

Она опять помолчала, потом сказала:

— Если можно, мне бы хотелось сделать один телефонный звонок.

— Может быть, позже. А сейчас, будьте добры, садитесь в машину.

Когда Макуиртэр вошел для доклада в спальню Габриэля, он выглядел довольно мрачным. Габриэль, сняв пиджак, лежал на кровати, положив руки под голову и закрыв глаза.

— Она здесь, — сообщил Макуиртэр. — Но ее задержала полиция, чтобы закончить какое-то расследование, начатое несколько лет назад. — Он пожал плечами. — Они могут продержать ее и час-другой, и Бог знает сколько времени. Один из моих людей уже наблюдает за полицейским участком.

Габриэль открыл глаза и приподнялся на постели. Проговорил сквозь зубы:

— Она нам нужна, и немедленно. Заплати кому-нибудь, но освободи ее.

— Она у Сагасты. — Макуиртэр поморщился. — Его не купишь. Конечно, можно обратиться и повыше, но Сагаста такой упрямец, что нам потребуется слишком много времени.

На столике у кровати зазвонил телефон. Габриэль кивнул, и Макуиртэр взял трубку.

— А, это ты, Рейли, — сказал он и через несколько секунд попросил: — Не клади трубку. — Прикрыв микрофон рукой, Макуиртэр возбужденно сообщил Габриэлю: — Рейли наткнулся на след. Он обратился в маленькую мастерскую, где-то здесь на берегу, чтобы отремонтировать киль у нашей яхты. Мы слегка повредили его, когда скреблись днищем по камням на мелководье в ту ночь. И парень из мастерской сказал ему — просто так, чтобы поболтать, — что где-то за Пуэрто-де-Чоррера живет один англичанин.

— В Панаме живет множество англичан, — холодно заметил Габриэль.

— Но этот высокий и светловолосый… с огромным шрамом на руке в форме буквы «S». — Габриэль медленно сел, Макуиртэр продолжал: — И похоже, прячется от кого-то. У него есть собственная машина, но он несколько дней назад брал у них фургончик, чтобы съездить в Панама-Сити. Одет был как местный.

Странные огоньки сверкнули в глазах Габриэля.

— Прикажи Рейли все тщательно проверить, отыскать дом и организовать наблюдение, но осторожно. И пусть держится подальше. Гарвин чует опасность издалека.

Макуиртэр отдал по телефону несколько распоряжений. Когда он положил трубку, Габриэль добавил:

— Как только стемнеет, подготовь группу. — Он глубоко вздохнул. — Но учти, что действовать нужно так, чтобы и мышь не ускользнула. Ты понял меня?

Полицейская машина плавно скользила по Авенида-Сентраль. Мимо проплыл древний двуглавый собор, сверкающий куполами в лучах заходящего солнца. На западе виднелся пик горы Энкон. Его грандиозный силуэт возвышался над путаницей аллей и базаров, над рядами современных зданий и старинных испанских построек, над широкими транспортными магистралями, запруженными потоками автомобилей, и лабиринтами древних улочек, заселенных метисами и неграми, китайцами и индусами, европейцами и индейцами.

Машина свернула к полицейскому участку и въехала в задний дворик. Капитан Сагаста вышел из автомобиля и, открыв дверцу, подал руку Модести. По дороге из аэропорта они не обменялись ни словом.

Когда они вошли в кабинет Сагасты, он закрыл дверь, повесил на крючок фуражку и придвинул Модести стул. Так же молча он протянул ей пачку сигарет, затем чиркнул дешевой зажигалкой. Потом сел на вращающееся кресло за свой рабочий стол и тоже закурил сигарету. Слегка откинувшись назад, он смотрел на Модести Блейз, не скрывая восхищения.

Она улыбнулась и кивнула ему.

— Очень мило с вашей стороны, капитан. Кстати, примите мои поздравления. За каких-то пять лет пройти путь от сержанта до капитана — совсем не плохо для честного полицейского.

Сагаста широко улыбнулся в ответ.

— Вы мало что сказали, когда звонили из Лондона. Расскажите теперь. Только, пожалуйста, помните, что я и до сих пор честный полицейский.

Модести знала, что он имел в виду. Пять лет назад она приезжала сюда к одному из своих людей. Ей нужны были новые контакты, и, стараясь приобрести их, она попыталась подкупить молодого полицейского сержанта Мигеля Сагасту. Но, как ни удивительно, ее постигла неудача. Он просто рассмеялся ей в лицо и заявил, что он честный полицейский. Эта заезженная фраза, произносящаяся в доброй сотне полицейских фильмов, почему-то понравилась им обоим. Модести даже обрадовалась, что на этот раз ее дела в Панаме носили почти законный характер — просто торговля на одном из самых оживленных морских перекрестков мира. Тот факт, что товары были крадеными, не имел решающего значения. Их украли не в Панаме. Это было главное для Сагасты.

Однако ее присутствие всерьез встревожило совсем других людей, например, Маррока Чигро, контролирующего процветающую сеть проституции в Панаме. Маррок пожелал, чтобы с Модести Блейз приключился какой-нибудь несчастный случай. Через пять дней после этого в полицию позвонил человек, не назвавший своего имени, после беседы с которым Сагаста помчался в старый заброшенный склад, где и обнаружил Маррока — без сознания, раненного в руку. Кругом были разбросаны документы из его личного сейфа. С помощью этих бумаг удалось доказать на суде факты преступной деятельности Маррока, и того упрятали за решетку на целых десять лет. Правда, через четыре года он умер, так и не выйдя на свободу.

Дело Маррока послужило толчком быстрого продвижения сержанта Сагасты.

…Глядя через стол на Модести Блейз и неторопливо затягиваясь сигаретой, он ждал ответа.

Модести улыбнулась ему и сказала:

— Я попросила вас встретить меня в аэропорту, потому что там же меня ждал кое-кто другой. Я хочу, чтобы эти люди решили, что на время я вне игры.

— Кто именно за вами следит?

— Люди Габриэля. Вы знаете его?

— Только понаслышке. — В глазах Сагасты мелькнула тревога. — Но я хорошо знаю, что совсем недавно вы доставили ему немало неприятностей и практически вынудили отойти от дел.

— Видимо, не совсем так.

— И сейчас Габриэль в Панаме?

— Да. Не знаю, как он себя здесь называет. Естественно, вы его и пальцем тронуть не сможете. Ему всегда удается остаться в тени.

— Что вы от меня хотите?

— Совсем немного. Продержите меня здесь до наступления темноты. Возьмите напрокат машину и оставьте ее на Плаца Боливар. В темноте вывезите меня, спрятав на заднем сиденье полицейского автомобиля, если кто-нибудь поинтересуется, нахожусь ли я все еще в полицейском участке. Вот и все. Ах да, сначала позвольте мне позвонить Вилли Гарвину.

— Гарвин. Еще один человек, о котором я много слышал. Рад был бы познакомиться с ним лично. — Он замолчал, потом задумчиво покачал головой. — Какое-то странное брожение наблюдается в здешнем преступном мире в течение последних нескольких дней. Мне это не по душе.

— Не беспокойтесь. Это просто означает, что Габриэль нанял буквально каждого воришку в Панаме для поисков Вилли Гарвина и девушки, скрывающейся вместе с ним. А я здесь для того, чтобы вызволить их. Когда мы отсюда исчезнем, уедет и Габриэль.

Некоторое время Сагаста молча курил. Наконец посмотрел на часы, удивленно приподнял брови и объявил:

— Оказывается, время моей службы истекло.

Его манеры резко переменились. Он развалился в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу пиджака и снова улыбнулся Модести.

— Ну хорошо, мисс Блейз. Если я сделаю то, о чем вы просите, каково же будет мое вознаграждение?

— Вознаграждение? — в недоумении переспросила Модести. — Я считала…

— Существует разница между взяткой и благодарностью за услуги — услуги, которые ни в коей мере не противоречат требованиям моей службы.

Он продолжал смотреть ей прямо в глаза, и в его взгляде появился легкий вызов. Модести вспомнила репутацию Сагасты.

Капитан слыл неутомимым ловеласом. Это его частное хобби нисколько не мешало исполнению служебных обязанностей. Он почти не курил и совсем не брал в рот спиртного. Жил без семьи. Главным делом в своей жизни капитан Сагаста считал работу, а лучшим отдыхом от работы — женщин.

— Вы изменились со времени нашей первой встречи, — заметил Сагаста. — Стали, конечно, еще прекраснее и, может быть, немного мягче? Как вы думаете… — Он помедлил. — Я хотел бы предложить вам… обед в «Антигуа» как-нибудь вечерком, посещение представления в «Эль Сомбреро», прогулку по Малекону и… и многое, многое другое.

Невольно усмехнувшись, Модести проговорила:

— Честный полицейский и не менее честный развратник.

— Развратник? Простите, я не понял этого слова.

Модести объяснила, и он согласно кивнул:

— Великолепно вы меня описали.

Модести еще раз затянулась, вынула изо рта сигарету и сказала — на этот раз совершенно серьезно:

— Отлично. Итак, мы договорились.

Капитан с удивлением уставился на нее. После долгого молчания тряхнул головой.

— Нет, так мы не договоримся. Я действительно хочу знать, изменились ли вы. Чтобы вступить в борьбу с таким человеком, как Габриэль, надо иметь твердую цель. Сила должна быть здесь, — он коснулся рукой виска, — и здесь, — постучал пальцем по груди, там, где находится сердце. — И я должен быть уверен…

Сагаста наклонился, положил руку на один из трех телефонов, стоящих на столе, и улыбнулся.

— Если вы не захотите заплатить мою цену, я ведь могу и отказаться помогать вам. — Он подвинул к ней телефонный аппарат. — Прошу вас.

…Когда зазвонил телефон и Вилли Гарвин воскликнул: «Наконец-то!» — Дайна вдруг ощутила укол печали. Кончилось время, за которое на ее долю выпало больше счастья, чем за всю жизнь до того. Всего сорок восемь часов, — но лучше них у нее не будет уже никогда.

Так много всего. Ужас и горе, потом безопасность и доверие. Небесный рай в коттедже, жизнь вне времени. Вилли Гарвин — и безопасность. Вилли Гарвин — и нежность и юмор, Вилли Гарвин — и его удивительная способность любить. В ее навсегда затемненном, ограниченном мире вдруг появились новые измерения…

Вилли поднял трубку, но ничего не сказал. Потом он нежно произнес:

— Принцесса. — Пауза. — Конечно. Пока все спокойно. — Еще более долгая пауза. Потом Вилли хохотнул и наконец ответил: — О'кей. Мы будем готовы.

Положив трубку, Вилли подсел к Дайне и взял ее руки в свои.

— Сегодня смываемся, милая. Ночью.

Девушка заставила себя улыбнуться.

— Это была Модести?

— Да. — Вилли положил руку ей на плечо. Она почувствовала его радостное возбуждение, и неожиданно ее пронзила острая боль ревности. Вилли продолжал: — Модести приедет сюда на машине ровно в девять тридцать. Осталось всего-то два часа.

— А твоя машина?

— Габриэль мог проверить все гаражи и выяснить, где я ее купил. А узнав ее марку, модель и номер, он сразу организует поиск. — Вилли снова коротко рассмеялся. — Я немного беспокоился, что они перехватят Модести прямо в аэропорту. И они действительно пытались это сделать. Но Модести устроила все так, чтобы ее задержала полиция. Один ее старый знакомый, капитан, отвел ее в участок якобы для допроса. Они не решились вмешаться.