Модести Блейз (№4) - Вкус к смерти

— Т-ты… ты что, совсем р-рехнулась? Я был уверен, что ты в безопасности! А т-ты… Да… ведь он чуть б-было не уб-б-бил т-тебя! Он бы это сделал медленно, очень медленно! — Трясущимися руками он провел по волосам, полным песка и пыли. — Ты же знала, здесь нужно чертово чудо… и, ради Бога, больше т-т-так глупо никогда не делай!

Дрожащий смех вырвался у нее, но слабость взяла верх. Модести закусила губу и зажмурилась. Слезы потекли из-под плотно прикрытых век, сбегая по измученному, осунувшемуся лицу.

— Пожалуйста, не злись на меня, Вилли-солнышко. — Ее голос дрогнул.

Гарвин опустился на колени и обнял Модести.

— Я скотина, — в ужасе прошептал он. — Боже, прости меня, Принцесса! Успокойся, все в порядке… — Он держал ее в объятиях, пока Модести не справилась с рыданиями, потом встал и поднял ее на руки, чувствуя, как вместе с радостью его переполняет неизвестно откуда взявшаяся сила. — Полежи-ка еще немного в постели, а я осмотрюсь. У меня такое чувство, что сегодня наш счастливый день.

Минут пять спустя, когда Модести уже лежала в прохладе спальни, она расслышала звук въезжающего во двор грузовика. Потом в комнату вошел Вилли, улыбаясь всем своим разбитым лицом.

— Теперь я скажу тебе, что у нас сегодня на обед, — сказал он, присаживаясь на корточки рядом с ней и беря ее за руку. — Суп, цыплята, картошка, зелень. Все консервированное, но ничего. Галеты, шоколад, компот, финики, сыр, изюм. Выбирай все, что хочешь, и я тут же это принесу. Дня через два ты сможешь в одиночку справиться с медведем.

Модести улыбнулась.

— Об этом-то я всегда и мечтала.

Вилли радостно кивнул.

— Это еще не все. В машине все наши вещи — оружие, одежда, все, что мы взяли с собой на «сессну». Тридцать галлонов воды и баки, в которые можно налить еще столько же. Их мы наполним водой из колодца. И большой запас медикаментов — бинты, антисептики, пенициллин, все.

— И машина, чтобы отвезти нас.

— Машина? Боже ты мой, подожди, сама ее увидишь, Принцесса. — Вилли не скрывал восторга. — Это «элвис столворт». Шесть ведущих колес. С легкостью берет пять тонн груза. Топливный бак на сто галлонов, сейчас наполнен на три четверти, но в канистрах есть еще пятьдесят. Двигатель «роллс-ройс Б81» в двести двадцать лошадиных сил. Полностью оборудован для езды в пустыне. Есть даже холодильник, работающий от аккумуляторов. Может одолеть ров в пять футов шириной. — Гарвин тряхнул головой и снова усмехнулся. — Ну а если нам вдруг потребуется перебраться через реку, он превратится в амфибию!

Модести посоветовала:

— Достань прежде всего аптечку и позаботься о себе, Вилли.

— Точно. — Он встал. — Только избавлюсь от трупа Деликаты и закончу осмотр груза. Там есть еще три каких-то больших ящика в глубине. Я не успел посмотреть, что в них.

Модести опять засмеялась, все еще слабо, но уже не останавливаясь. Вилли в недоумении посмотрел на нее. Модести хитро прищурилась:

— Угадай-ка, что там?

— Я что-нибудь забыл?

— Кое-что забыл! У тебя голова занята другим. Сначала я со своей рукой. Потом Деликата. И ты совсем забыл про Домициана Маса. Это же сокровища, Вилли. Сокровища.

Вилли молча смотрел на нее. Потом медленно произнес:

— Точно. Совсем забыл. Ну… взглянем на них попозже. Пока мне гораздо больше нравится наш грузовик и все остальное.

— Мне тоже. Так наши вещи целы? Там должно быть мыло. Боже, как мне хочется смыть с себя грязь, Вилли, ты бы знал. Но сначала иди приведи себя в порядок.

Через час Вилли принес Модести к колодцу, раздел ее и вымыл в нагретой солнцем воде, набранной в каменный лоток. В аптечке нашлась мазь с антибиотиком, и Гарвин наложил свежую повязку на ее рану. Вымыв и высушив ей волосы, он осторожно расчесал их. Нашел чистую одежду, одел Модести и перенес обратно в прохладную спальню.

— Еще два дня, Принцесса, ты будешь есть, как лошадь, и спать, как слон. Потом — в путь. — Гарвин удовлетворенно вздохнул. — Похоже, наша операция подходит к концу.

— Только похоже. — Модести продолжала улыбаться, каждой клеточкой радуясь чистоте и покою. Но странная пустота затуманила ее взор. — Только похоже, — повторила она. — Остается еще Пристайн.

Глава 21

— Я ожидал увидеть вас раньше, — сказал Пристайн. — Уже почти целый месяц…

Таррант молча кивнул. Прошло двадцать шесть дней с тех пор, как Стивен Колльер позвонил ему из Бкхаль-Суахель — аэропорта Танжера.

Двое мужчин сидели на каменной террасе по разные стороны низкого столика. Таррант был одет в легкий голубой костюм, простую белую рубашку с клубным галстуком. На Пристайне были только пляжный халат и плавки.

Перед ними плескались воды пустынного залива, находящегося между Каннами и Сан-Рафаэлем. Весь залив являлся собственностью Пристайна. Длинное строение — вилла, покрытая красной черепицей, — прилепилось к склону скалы в пятидесяти футах над уровнем спокойного моря, темно-синего в лучах яркого летнего солнца. Широкие ступеньки, высеченные в камне, вели от дома к низкому клифу, украшенному изящной белой пристанью.

Взглянув на часы, Пристайн спросил:

— Это официальный визит?

Таррант покачал головой.

— Официальных визитов не будет. Профессор Танджи и его люди могут сообщить полиции только то, о чем вы наверняка уже прочитали в газетах: что какая-то банда захватила их экспедицию в Масе и чрезвычайно жестоко с ними обращалась. Ничего более определенного они не скажут.

— Да, скорее всего вы правы, — согласился Пристайн. — А Колльер и слепая девушка?

— Тоже молчат. Только не со мной, естественно. Они с большим нетерпением и надеждой ожидали возвращения Модести Блейз и Вилли Гарвина. — Таррант сделал короткую паузу. — Которые прилетели ровно две недели назад.

— Вот как, — заметил Пристайн. Выражение его лица не изменилось, он по-прежнему спокойно наблюдал за морем. — Они не афишировали свое возвращение. Им что-нибудь известно о Деликате?

— Да. Это Деликата убил Габриэля и Макуиртэра — по всей видимости, по вашему указанию, в связи с изменившейся обстановкой. Потом он отправился в путь на грузовике. Куда именно он направлялся — мне неизвестно, но, очевидно, хорошо известно вам. Однако он столкнулся в пустыне с Модести Блейз и Вилли Гарвином. И теперь похоронен где-то в Сахаре. Как я понял, памятника ему не поставили.

— А груз?

— Тоже захоронен. Во всяком случае, самая интересная часть груза.

— Так. — Пристайн помолчал. Потом задумчиво произнес: — Мне всегда казалось, что справиться с Деликатой невозможно. Вероятно, они и в самом деле профессионалы высокой квалификации.

— Вероятно.

Пристайн взглянул на Тарранта.

— Конечно, я знаю, что вы очень влиятельный человек. Вы имеете возможность обратиться даже к премьер-министру. И все же, если вы в самом деле попытаетесь выступить против меня, думаю, вы проиграете. Я владею тем, что газеты называют индустриальной империей. Это дает мне массу скрытых возможностей, и мое влияние гораздо больше, чем ваше. И к тому же не думаю, что вам поверят, Таррант. Есть вещи, в которые просто невозможно поверить.

— Совершенно верно. На этом-то и построен ваш расчет. Я понимаю.

Пристайн кивнул и снова взглянул на часы.

— Я всегда начинаю плавать в одиннадцать часов, так что через пять минут буду вынужден извиниться и покинуть вас. Не перейти ли вам прямо к цели своего визита?

Таррант, прикрыв рукой глаза, посмотрел на едва различимую точку, только что появившуюся на горизонте.

— Давным-давно существовал оригинальный, но довольно разумный обычай. Если обнаруживалось, что джентльмен растратил казенные деньги или провинился еще чем-то в этом же роде, ему вручали пистолет и он уединялся в своем кабинете. Тогда предпочитали застрелиться, чем потерять честь.

Пристайн пожал плечами.

— Вы правы, весьма оригинальный обычай. Но несколько устаревший. И, в конце концов, мне же не угрожает бесчестье. Я не могу себе представить, ради чего мне стоило бы застрелиться.

— А я могу, — спокойно возразил Таррант. — И, кроме того, если вы сами этого не сделаете, то Модести Блейз убьет вас.

Пристайн с легким любопытством взглянул на него.

— Это месть? Так сказать, справедливое возмездие? Или самозащита?

— Нет. — Таррант протестующе взмахнул рукой. — Дело в том, что в принципе она ничего не имеет против хищников в человеческом обличье, пожирающих друг друга в этом мире. А так как она и себя причисляет к этой категории, то считает, что ваша игра ведется по правилам. Лично я думаю, что это не совсем так, но мое мнение значения сейчас не имеет. Возмездие? Разумеется, нет. — Он улыбнулся сам себе. — Инструментом правосудия она себя и представить не может. Самозащита? Не думаю. Это совсем не ее стиль. — Таррант пристально посмотрел на Пристайна. — Она просто говорит, что вам не место в этом мире. Если вы останетесь, погибнут многие другие — маленькие, беззащитные, ни в чем не повинные люди. Такие, как Ааронсон, как сестра Дайны Пилгрим. Как археологи профессора Танджи, которых вы тоже убили бы, если бы вам не помешали. Вот почему она убьет вас, Пристайн. Чтобы удержать вас от новых преступлений.

Пристайн покачал головой. Казалось, он искренне недоумевал.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, говоря о «маленьких людях». Мне не раз приходилось слышать подобные речи. Но, Таррант, неужели вы, лично вы, в самом деле считаете, что это важно?

Таррант все так же внимательно смотрел на него.

— Да. И всегда считал, Пристайн. Так же как и Модести Блейз.

Пристайн рожал плечами.

— Вы меня удивили. Да ведь я лично никого и не убивал.

— Это еще хуже.

— Не понимаю.

— За вас убивают другие. Для достижения собственных целей вы нанимаете такое чудовище, как Деликата. Этот монстр действует по вашим указаниям, а вы только стрижете купоны. Вот это Модести Блейз не по душе.

— Было время, когда и она поступала так же.

— Нет.

С минуту Пристайн молча сидел с непроницаемым лицом. Наконец заговорил:

— Я не хочу жить под угрозой. Это совершенно невыносимо.

— Пусть это вас не беспокоит. Слишком долго вам ждать не придется.

— Это уж точно. Сию же минуту я дам приказ своим людям избавить меня от нее. А тем временем и сам позабочусь о собственной безопасности. — Пристайн на секунду задумался. — Пожалуй, стоит еще понаблюдать за ее старыми связями, которыми она может воспользоваться, чтобы исполнить свою бессмысленную угрозу.

Таррант вздохнул.

— Вы смотрите не в ту сторону, Пристайн. Забудьте о ее старых связях. Модести Блейз не пользуется услугами наемных убийц. А на этот раз она не попросит даже Вилли Гарвина заменить ее. Несмотря на отвращение, которое вызывает у нее эта работа, она сделает ее сама.

Пристайн откинулся в кресле, иронически улыбаясь.

— В таком случае ей следует поторопиться.

Положив руку на стол, он нажал почти незаметную кнопку. Где-то в глубине виллы раздалась трель звонка. Секунд через двадцать на террасу вышел человек в белом костюме и мягких туфлях, темнокожий, с черными волосами, и замер в двух шагах от Пристайна в ожидании распоряжений.

— Позвони по моим специальным номерам в Лондон, Париж, Цюрих, Рим и Марсель, — вставая, сказал ему Пристайн. — Именно в этой последовательности, с пятиминутными интервалами, начиная с одиннадцати тридцати, Бернард. Да, и предложи сэру Джеральду что-нибудь выпить перед уходом.

Бернард вежливо склонил голову и взглянул на Тарранта.

— Месье?

— Виски с содовой, пожалуйста.

Бернард молча удалился. Пристайн бесстрастно отметил:

— Я все же предпочитаю работать, выдавая задания подчиненным. Посмотрим, чьи методы действеннее. Откровенно говоря, я думаю, у нее нет ни малейшего шанса. — Он начал развязывать пояс халата.

— И вы даже не захватите оружие с собой в спальню? — спросил Таррант. — Уверен, Модести Блейз это понравилось бы.

Пристайн слегка нахмурился.

— Пожалуйста, не пытайтесь выглядеть наивным. — Он положил халат на стул, а часы на столик. — Рад был видеть вас, сэр Таррант. До свидания.

Он отвернулся и направился к заливу.

Таррант смотрел, как он спускается по каменным ступенькам, ведущим к пристани. Не останавливаясь, Пристайн прошел до конца мола и нырнул. Он плыл старым стилем, давно вышедшим из моды. Гребки были мощными и четкими. Таррант видел, что он плывет прямо к темной точке, находившейся теперь ярдах в двухстах впереди него.

Бернард принес виски с содовой на небольшом серебряном подносе. Поставил его на столик. Таррант не прикоснулся к напитку. Когда Бернард вернулся в виллу, Таррант встал и, медленно пройдя за ним следом, остановился у высоких стеклянных дверей.

Двери были открыты. Таррант увидел Бернарда, стоявшего в дальнем конце комнаты. В руке он держал телефонную трубку.

— Я передумал и пить не буду, — сказал Таррант, прислонившись плечом к дверному косяку и лениво глядя на залив. — Мне уже пора идти.

— Как вам будет угодно, месье. — Бернард положил трубку, дожидаясь его ухода.

В ста ярдах отсюда Пристайн плыл по-прежнему спокойно, делая неторопливые взмахи руками. Потом ритм его движений внезапно изменился, и в следующее мгновение он исчез. Просто растворился в яркой, сверкающей синеве.

Таррант отвернулся, переступил порог и медленно пересек комнату.

— Кажется, вы должны были сделать телефонные звонки, Бернард?

В полумиле от берега, за восточной оконечностью залива, медленно двигалась моторная лодка. Вилли Гарвин, в потрепанных джинсах и старой соломенной шляпе, сидел на корме, поглядывая на воду и неторопливо затягиваясь сигаретой. Под днищем лодки на тридцатифутовой веревке висел небольшой мигающий фонарь в водонепроницаемом корпусе.

Минут через десять веревка натянулась и деревянный костыль, привязанный к ней, застучал по планширу. Вилли Гарвин заглушил мотор и огляделся. Море было совершенно пустынным. Поднеся к глазам бинокль, Вилли внимательно посмотрел на виллу на берегу.

После этого он дважды дернул за веревку. Через несколько секунд из воды показалась голова Модести Блейз. Вилли снял акваланг у нее со спины. Легко забравшись в лодку, Модести начала переодеваться. Гарвин снова включил мотор, передал ей одежду и наклонился, вытаскивая из воды веревку с фонарем.

Небольшие шрамы, оставленные его ножом, еще виднелись на ее руке, но лицо уже не казалось таким изможденным, как в тот памятный день, когда они вошли в форт. Однако она выглядела подавленной, и Вилли снова от души пожалел, что она не позволила ему самому покончить с Пристайном.

Он спросил:

— Все кончено?

Модести кивнула. Ее план был очень прост. Подплыв к Пристайну под водой, она схватила его за ноги и затянула в глубину. Он не мог дотянуться до нее, да, в сущности, и не пытался. Он совершенно не ожидал нападения. Видимо, его легкие почти мгновенно наполнились водой.

Когда тело Пристайна будет найдено, на нем не окажется никаких следов насильственной смерти, так же, как не было никаких следов на теле Ааронсона или Джуди Пилгрим.

— Все кончено, — повторила она. — Пора домой, Вилли. Все позади… а Стив с Дайной, наверное, заждались нас.

Раннее утреннее солнце ярко освещало белые стены коттеджа, предвещая прекрасный день.

Модести вышла из ванной, натянула прямо на влажное тело рубашку и грубошерстную юбку. Захватив плащ, она босиком спустилась вниз и сварила на кухне кофе.

Пока он остывал, расстелила на кухонном столе топографическую карту и долго изучала ее. Затем карандашом прочертила маршрут. Более двадцати миль по лесам и полям, напрямик, лишь дважды придется пересечь проселочные дороги.

Запомнив маршрут, она выпила кофе, потом вытащила из шкафчика шагаль — брезентовый контейнер для воды в форме бурдюка. Вылила в него две бутылки красного вина. Подумала, не взять ли с собой немного еды. Решила, что не стоит.

Босиком она вышла из коттеджа и направилась прямиком через лес и поле, легким и быстрым шагом, перекинув через плечо плащ и шагаль. Грубая почва не беспокоила ее. Она с самого детства привыкла путешествовать без обуви.

Через два часа она остановилась на вершине прелестного покрытого зеленью холма, но не затем, чтобы отдохнуть, а только чтобы глотнуть вина из шагаля. Медленное испарение под лучами солнца охлаждало вино, делая его необыкновенно приятным.

До полудня она встретила всего лишь трех человек. Двоих она видела только издали, третий же, фермер, проводил ее подозрительным взглядом, приняв за цыганку. После шести часов пути Модести достигла конечной точки маршрута.

Это было очаровательное место, где под склоненными деревьями извивался ручеек, а трава на берегу была высокой и сухой.

Модести проголодалась, но не стала ничего предпринимать в поисках пищи. Выпив еще немного вина, она расстелила плащ под кустом, улеглась на него и уснула.

Один раз она почти проснулась, почувствовав запах дыма, и поняла, что не одна. Вспомнила о карте с прочерченным маршрутом, которую она оставила в коттедже, и, с благодарностью подумав о том, кто нашел ее, снова погрузилась в глубокий сон.

Солнце клонилось к западу, но лучи его все еще согревали землю, когда она окончательно проснулась и села.

В десяти шагах от нее, возле тлеющих углей костра, лежал на спине Вилли Гарвин. Модести потянулась за шагалем, висящим на ветке куста, встала и подошла к Вилли.

— Привет, Принцесса.

— Привет, Вилли-солнышко. Я умираю от голода.

Вилли встал и расшевелил угли длинной палкой. Под ними оказалось углубление, а в нем лежали два шара из спекшейся глины. Большие, с дыню величиной.

— Печеные ежи, — объяснил он, доставая нож.

— Ты балуешь меня.

Она не шутила. Испеченный в углях еж, хотчи-витчи по-цыгански, — настоящий деликатес. Они были обмазаны толстым слоем глины и лежали под раскаленными углями уже два часа. Если разбить глиняную корку, вместе с ней отойдет я кожа и хребтовая кость. Мясо ежа, приготовленное таким образом, обладает изумительным ароматом и превосходным вкусом.

Вилли уже набрал целый пучок листьев бурнета, имеющих приятный запах и вкус свежего огурца, сполоснул в ручье и завернул в них кусочки мяса.

В молчании они наслаждались великолепным ужином.

— Ну вот, теперь уже лучше, — наконец сказала Модести, протягивая ему шагаль. — Ты пришел сюда пешком, Вилли?

Он покачал головой.

— Я только в полдень приехал в коттедж. Увидел карту и сразу же отправился сюда. Машину я оставил неподалеку.

Модести встала и пошла к ручью вымыть руки. Вернувшись, она проговорила, глядя на него с невеселой улыбкой:

— Ну так что, нас опять покинули любимые?

Вилли кивнул.

— Круто пришлось на этот раз. А я уже было решил… — Он помолчал. — Так, по крайней мере, я думал.

— Я тоже. Уже приготовилась к тому, что из меня сделают наконец-то порядочную женщину. — Нахмурившись, Модести села. — Ну, окончательного решения я все же не приняла. Если уж решать, то, я считаю, лучше это сделать мне самой. Правда, Вилли? А все-таки я тщеславная стерва, и мне еще никогда так не махали ручкой.

Она взяла сигарету, прикуренную для нее Вилли.

— Дело в том, что Стив так запутался, что мне самой захотелось помочь ему. Он так смешно пытался все объяснить. — Модести невольно усмехнулась с удивлением сказала: — Это мне нравится. Похоже, рана, нанесенная моей гордости, понемногу заживает.

— Что он сказал?

— Ну, он был страшно смущен, но тем не менее полон решимости. Заявил, что преклоняется предо мной и прочее в этом духе, но не может принять мой образ жизни. Он умер не менее шести раз, пока я сражалась с Венцелем, а когда он обнаружил, что меня нет в «скайвэгоне», его мозг провалился через горло в желудок. Он сказал, что воспринимает меня не как женщину, а как окружающую среду, и, к несчастью, очень опасную. И он знает, что я ничего не захочу в этом изменить. Я всегда нахожу какие-нибудь неприятности. А он их больше не вынесет. — Она снова фыркнула. — Он был очень бледный и говорил ужасно серьезно, но почему-то все получалось так смешно. По крайней мере, сейчас я понимаю, как все это смешно. — Модести попыталась подражать голосу Колльера: — Он заявил, что от природы слаб духом. Плохо приспособлен для шествия рука об руку с Суровой Потрошительницей. Это он меня так назвал. Ему такая перспектива совсем не по душе. Не смейся, Вилли!

— Прости, Принцесса. Я просто представил, как все это звучало в устах Стивена.

— Да, я знаю. Ладно, можешь повеселиться немного. Словом, в конце концов они сблизились с Дайной. И собираются пожениться. Он любит ее как-то совсем по-другому, чем меня, и, по его мнению, они гораздо больше подходят друг другу. Еще он просил, чтобы я все же не считала его уж совсем неблагодарной скотиной. Вот так. Теперь твоя очередь, милый мой Вилли. Что же сказала Дайна?

— В общем, то же самое. Немного поплакала. Самое главное, сказала она, заключается в том, что мне она не нужна. То есть я в ней не нуждаюсь по-настоящему. Понимаешь? А женщине необходимо, чтобы в ней нуждались. Вот суть разговора.

— Ну а ты что?

— Ну, я сообщил ей, что она разбивает мое бедное сердце и полностью лишает меня веры в себя. Что я, разумеется, закончу свои дни в каком-нибудь монастыре. Что никогда больше не осмелюсь подойти ни к одной женщине, смогу разве что симулировать обморок у тюремных ворот в Холлоувее, в надежде, что кто-нибудь из женщин-полицейских попытается по-хорошему вернуть меня к жизни. — Помолчав, вздохнул и прищурился, глядя на солнце. — Только подумай, ведь все это произошло в Масе. Они старались как-то помочь друг другу…

— Точно. Самое смешное, что я сама просила ее держаться поближе к Стиву. Опереться на него — для его же пользы, понимаешь?

— А я говорил Колльеру, чтобы он больше был с Дайной.

— Ну, ясно.

Они замолчали. Но это молчание не было натянутым или неловким. Наконец Модести сказала:

— У меня в Панаме назначено одно свидание. Возможно, я съезжу туда, но позже. В это время года там слишком жарко. — Она взглянула на Вилли. — А у тебя есть какие-нибудь планы?

— Ничего определенного. — Он задумался. — Может, открыть антикварный магазин? Вот о чем я сейчас подумываю.

Модести покачала головой, улыбнулась.

— В антикварные магазины заглядывает слишком много красоток. С ними у тебя опять будут одни неприятности.

— Действительно. — Он опять задумался. — Тогда мы можем отправиться в Сахару и выкопать сокровища. Если передать их государству, думаю, мы наверняка станем пожизненными пэрами Англии.

— Прекрасная мысль. — В глазах Модести плясали искорки смеха. — Но лучше мы все-таки займемся этим в другой раз, Вилли. — Она затушила сигарету. — А как они выглядели? Помню, ты сказал, что должен ненадолго уехать, чтобы закопать их, но я была так слаба, что не могла даже взглянуть на эти ящики перед твоим отъездом. Да и не хотела, честно говоря.

— В тот момент они и меня не очень интересовали. Я открыл только один ящик. Зрелище было впечатляющее. — Гарвин порылся в карманах. — Ты как раз напомнила мне. Ты ведь заплатила восемь тысяч фунтов Скиту Лоури. Твои расходы должны быть возмещены.

Вилли протянул руку. На его ладони лежали два огромных рубина необыкновенной, ошеломляющей красоты.

— О Боже… — У Модести перехватило дыхание. Она долго любовалась ими, не произнося ни слова.

— Это все, что я прихватил с собой. Примерно одна трехсотая часть Гарамантских сокровищ. Для оплаты расходов.

Наконец Модести взглянула на него.

— Но я уже возместила свои расходы.

— В самом деле?

— Да. Видишь ли, я продала все акции компаний Пристайна за два дня до его смерти. На пятьдесят тысяч. А после известия о его гибели они упали в цене на двадцать пять процентов. В общем, я рассчиталась со Скитом и выплатила налоги, но и после этого не осталась в проигрыше.

Гарвин молча смотрел на нее. Внезапно он расхохотался.

— Прекрасно! Значит, рубинами платить не будем. Что же мы с ними сделаем?

Модести вернула их ему.

— Вставим их в кольца для салфеток и подарим Дайне и Стиву на свадьбу.

— Хорошо. — Вилли небрежно бросил драгоценности в карман. — Ну а у тебя есть какие-нибудь планы. Принцесса?

— Множество, — уверенно ответила она. — Я собираюсь… — Она замолчала и с сомнением посмотрела на Гарвина. — Послушай, а ты еще не завел себе какую-нибудь милашку, просто чтобы склеить разбитое сердце?

— Никаких милашек.

— Неужели никого?

— Нет. Точно, Принцесса.

— Тогда ты можешь сопровождать меня, не правда ли? Мы с тобой неплохо потрудились, и я честно заслужила подробный осмотр самых лучших магазинов Лондона, Парижа и Рима. Собираюсь купить себе что-нибудь роскошное. Буду ходить повсюду с твоим жемчужным ожерельем на шее и говорить: «Подберите мне подходящее платье к этому ожерелью!» Сделаю маникюр, педикюр, сногсшибательную прическу и ежедневно буду принимать ванну с самыми модными духами от Герлена.

Модести видела, как его лицо расплывается в счастливой улыбке. Немногие мужчины любят ходить с женщинами по магазинам и посещать дома мод. Вилли Гарвин обожал и то и другое. Сама по себе демонстрация мод восхищала его: высоченные манекенщицы, грациозно вышагивающие на подиуме в немыслимых нарядах, приятная музыка, но в полный восторг его приводил невозможный для понимания жаргон комментаторов.

— А вот Дейрдр, — пробормотал он, вспоминая. — Миниатюрная шляпка в форме шлема пожарного, выполненная из мелкой соломки, а под ней — последняя новинка сезона, шелк необыкновенной расцветки, выдержанной в палитре горелого гудрона.

Нисколько не меньше ему нравилось сопровождать Модести, когда она отправлялась за покупками. Она тоже любила ходить с ним по магазинам, потому что он обладал отменным вкусом, великолепным чувством стиля и острым световым восприятием. Однако иногда Вилли развлекался, изображая то скуповатого мужа, то эксцентричного любовника — английского аристократа, то темпераментного французского режиссера, а один раз даже телохранителя Модести, будто бы приставленного к ней мафией.

— Только если ты будешь себя хорошо вести, — предупредила Модести. — Никогда не забуду того бедного продавца в Париже, расплакавшегося после твоего представления и от волнения проглотившего булавку.

Она приподнялась на руках, по-кошачьи изогнувшись. Напряжение, выгнавшее ее из дома и заставившее промчаться не разбирая дороги более двадцати миль, бесследно исчезло. Теперь она чувствовала себя просто прекрасно.

— Пошли, милый мой Вилли.

Гарвин встал, забросал костер землей, а потом протянул руку Модести и помог ей подняться.

— А когда нам наскучат огни больших городов, — продолжила Модести, — мы, пожалуй, отправимся в Танжер. В это время года там просто здорово. Будем просто купаться и бездельничать целыми днями, и ничего больше.

— Это мне нравится. Принцесса.

Вилли Гарвин подхватил пустой шагаль свободной рукой, и они вместе пошли вниз по склону холма вдоль берега журчащего ручья.

Примечание

1

Кацик — вождь племени в Вест-Индии и Центральной Америке.

2

В какую вам гостиницу, сеньор? (исп.)

3

Хорошо (исп.)

4

Добрый день (исп.)

5

Спокойной ночи, сеньор (исп.)

6

«Ковент-Гарден» — оперный театр в Лондоне.

7

Не стрелять! (фр.)