Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Аквасильва (№2) - Инквизиция

ModernLib.Net / Фэнтези / Одли Ансельм / Инквизиция - Чтение (стр. 3)
Автор: Одли Ансельм
Жанр: Фэнтези
Серия: Аквасильва

 

 


На самом деле мешочек был сделан из тонкой металлической сетки, покрытой промасленной тканью, и заперт на горлышке цилиндрическим замком с четырьмя отверстиями для ключа для вящей сложности. Должно быть, он стоил целое состояние, поскольку работа была филигранная. Только короли, экзархи и торговые лорды могли позволить себе такого рода защиту, а премьерскую эмблему на печати не могли купить никакие деньги.

Отец вставил ключ в замок, повернул его, затем протолкнул чуть дальше, после чего открыл мешочек и вытащил письмо, написанное на нескольких страницах дорогого пергамента.

Пока мы его читали, в кабинете стояла тишина, нарушаемая только криками из сада, где несколько моих кузенов и их друзей радовались редкому солнечному дню.

– Ну и что ты думаешь? – спросил отец, когда я дочитал последнюю страницу.

– Он не станет рисковать. Нужны заверения от диссидентов, что они заинтересованы, подтверждение, что они могут платить, связь через третью сторону. Даже это письмо не упоминает никого конкретно.

Мой отец кивнул.

– Он гораздо осторожнее, чем Дом Кэнадрата, но, учитывая его положение, я не удивлен. Кэнадрат может позволить себе массу новых предприятий; Гамилькар – нет. Но он намерен расширить бизнес на Архипелаге, когда наладит его, и вкладывать деньги в другие отрасли, кроме оружия. Я бы сказал, что он не уверен в шансах Танета на выживание.

Я не увидел в письме ничего такого, и Элнибал, должно быть, заметил мою досаду.

– Не переживай, я тридцать лет читаю политические письма. Надо одолеть не одну дюжину, прежде чем научишься распознавать ложь и читать между строк, и все равно иногда будешь что-то упускать.

– Он хочет, чтобы мы установили контакт с лидерами еретиков в Калатаре, – сказал я, надеясь, что больше ничего не пропустил.

– Через Равенну, но он ничего не говорит о Палатине и Фетии. Она была дочерью президента клана – я думал, Гамилькар захочет использовать ее связи.

Хоть убей, я не мог понять, откуда отец это взял, но даже перечитав это место, я не увидел того, на что указывал граф. Гамилькар хочет, чтобы мы, через Равенну, связались с лидерами еретического диссидентского движения в Калатаре. Главным образом, чтобы узнать, хватитлй у них денег для торговли, подумаля..

– Я должен спросить Палатину и Равенну, поедут ли они.

– Конечно, должен. Однако в Калатаре опасно. Для вас троих отправиться туда сейчас, после того, что случилось здесь, значило бы искушать судьбу. Сфера пристально следит за приезжающими и уезжающими.

– А если договориться о встрече в другом месте, каком-нибудь нейтральном, вроде Рал Тамара? – предложил я. – На это уйдет больше времени, но так было бы лучше для всех.

– Идея кажется хорошей, но боюсь, у вас были бы проблемы. Легче будет вам попасть в Калатар, чем им оттуда выбраться. Мы могли бы попросить Сэганту, но до тех пор придется рассчитывать на помощь Равенны. Здесь решать ей, ведь это ее страна и ее народ пострадают, если что-то пойдет не так.

В этот момент изопередатчик на столе моего отца ярко вспыхнул и зажужжал.

– Кто это? – раздраженно спросил отец.

– Океанографическая гильдия. – Это был Тетрик, океанограф, которого я знал всю свою жизнь. Его голос, слегка искаженный передатчиком, звучал возбужденно. – Простите за беспокойство, мой лорд, но мы только что обнаружили кракена на записи одного из океанских зондов. Мастер сказал, что вы, возможно, захотите посмотреть. Мы не дозвонились до Катана, но если бы вы могли сообщить ему…

– Он здесь, и мы спустимся прямо сейчас. – Элнибал отключил связь.

Я уже вскочил на ноги, едва веря тому, что доложил Тетрик. Кракен так близко к суше? Это неслыханно. А возможность УВИДЕТЬ его…

Отец слабо улыбнулся, убирая письмо Гамилькара в стол, и взял свой плащ. Запись, конечно, никуда не денется, но встречи с кракеном даже в глубоком океане были так редки, что есть много людей, которые никогда его не видели. Мой отец видел, один раз, а я – нет.

Мы не смогли найти ни мою мать, ни Равенну, ни Палатину, но граф велел стражникам передать им, чтобы они шли к океанографам, как только появятся.

Несмотря на сияющее солнце, день был ветреный, и, казалось, идет дождь из сухих листьев. Они слетали из садов на крышах, еще не укрытых на зиму. Порывы ветра кружили их, словно миниатюрные океанские течения, и дергали за подолы наших плащей. На улицах было людно, хотя рыночные палатки, которые стояли там большую часть года, были убраны, и город без них смотрелся пустым.

Люди махали нам, когда мы проходили мимо, и я пять минут ждал, пока капитан морской пехоты у одной из сторожек совещался с моим отцом насчет ослабления стражи, чтобы еще больше солдат отправить на помощь разоренному Джесрадену. Казалось, Элнибал обладает почти нечеловеческим терпением, но меня задержки просто бесили, и, как я это ни скрывал, отец видел меня насквозь.

Очевидно, новость еще не распространилась, потому что на ступенях океанографической станции не толпился народ. Построенное в том же стиле, что и остальной Лепидор, это здание имело не плоскую крышу с садом, а купол, крытый бирюзовой черепицей, и большой хозяйственный двор. Внизу, я знал, располагались доки для служебного «ската» гильдии и моего личного, «Моржа», которого не продали на лом, а отдали мне, когда он стал слишком старым. Я редко появлялся на станции в эти дни, поэтому гильдия использовала «Моржа», когда им требовался второй корабль.

Оказавшись внутри здания, мы легко догадались, куда идти. Слева, из аппаратной, доносилось бормотание голосов, и весь штат гильдии втиснулся в эту маленькую комнатку, все глаза были устремлены на затуманенный изоэкран около двух локтей в длину и двух в ширину, висящий на стене над кучей записывающей и усилительной аппаратуры.

– Даже не верится в такую удачу, – говорила одна из помощниц мастера.

– Еще раз пропусти запись через фильтр, – велел мастер, сидевший в одном из двух кресел. – Все еще слишком много голубого, невозможно разобрать деталей.

– Что, если изменить еще и контрастность? – предложил кто-то, невидимый от двери.

Мастер кивнул, его моржовые усы подергивались вверх и вниз.

– Хорошая мысль. Шевелитесь, я не могу торчать здесь весь день.

Стоявший сзади Тетрик посторонился, освобождая для нас место, потом огляделся.

– Здесь граф и эсграф, – объявил он, и внимание присутствующих на минуту отвлеклось от экрана.

– Не беспокойтесь о нас, – сказал мой отец. – Нам видно.

Это было не совсем так. Из-за своего невысокого роста я не мог разглядеть экран – его заслоняла голова Тетрика, но когда океанограф подвинулся, я проскользнул внутрь и получил беспрепятственный обзор.

– Ну вот, уже лучше, – резко сказал мастер. – Оставь так.

– В самом деле! – возликовала помощница, ее обычно спокойное лицо стало изумленным. В комнате воцарилась почти осязаемая атмосфера возбуждения, которой совершенно не мешала теснота. – Посмотрите на эти плавники!

Я всматривался в экран, когда участок океана вдруг потемнел, и что-то появилось из Мрака. Оно все еще было неотчетливым, но можно было разглядеть движение пары ласт… но они же не могут быть такими большими? Затем оно начало поворачиваться на бок, и я задохнулся. О, Фетида, какое оно огромное! Я знал, что плезиозавры большие, но этот… шея чуть ли не десять ярдов длиной, а пасть могла бы проглотить акулу.

Я смотрел в ошеломленной тишине, как огромное, рябое тело проплыло перед записывающим прибором, занимая все поле зрения, хотя находилось от зонда в нескольких сотнях ярдов. Тело казалось совершенно черным, потому что на таком расстоянии и на такой глубине прибор мог уловить только формы и движение, но это не имело значения. Никакое другое существо не внушало мне столько благоговения и страха – неудивительно, что Сфера считает кракена порождением хаоса. Рядом с подобным созданием Лечеззар и вся Сфера превращались в ничтожных букашек.

– Взгляните на его кожу! – воскликнул Тетрик. – Она толщиной дюймов шесть.

– Ты уже измерил длину? – спросил мастер кого-то, присевшего в углу возле одного из приборов. Мне не было видно, кто это. – В нем должно быть не меньше семидесяти ярдов.

– Чем же он питается? – поразилась помощница. – Ему, наверное, нужно съедать по киту каждый день.

– Думаю, они едят что угодно, – откликнулся эксперт по животным, Фраатес, и пустился в детальный рассказ о китовом усе и креветках. Его описание умолкло, когда показался хвост.

– А может, малость побольше, – изрек мастер, ударяя кулаком по столу. – Думаю, восемьдесят – лучше пойти и проверить по предыдущим наблюдениям.

Сделав несколько резких движений своим волнистым, продолговатым хвостом, чудовище снова исчезло во мраке, и кто-то остановил запись.

– Святой Рантас! – выдохнул Тетрик. – Как оно может быть таким большим?

– Лучше скажите, что оно делает здесь, наверху? – риторически спросил мастер. – Видно, что это глубоководное создание. Внизу нет света, а броня должна выдерживать давление на восьми милях или больше.

– Интересно, почему он не напал? – хмурясь, рассуждал Фраатес. – Тот зонд больше ярда в поперечнике – животное должно было его заметить.

– Наверное, он не очень хорошо видит, – предположил мастер. – А может, он как дельфин – пользуется щелчками для эхолокации.

Казалось диким сравнивать этого исполина, только что проплывшего через наши воды, с дельфином – впрочем, не таким диким, как сама идея о существе столь огромном. Мы снова просмотрели запись, на этот раз под оживленный спор между Фраатесом и помощницей о том, зачем это создание могло подняться к поверхности из своего лишенного света дома.

– На какую самую большую глубину опускались корабли? – спросил Тетрик, когда мастер поручил двум ученикам установить еще один экран на переднем крыльце для всех, кто сюда сбежится, как только распространится новость.

– По-моему, девять миль, – ответил Фраатес, на секунду отрываясь от спора.

– Тринадцать, – одновременно с ним сказал я.

– Когда это было? – возразил Фраатес. – Если ты думаешь об «Откровении», то самая большая глубина, которую они зарегистрировали, это девять миль.

– Но мы не знаем, как глубоко они погрузились в последней экспедиции, – напомнил Тетрик. – Возможно, намного глубже, хотя записи не осталось. Но я не помню никого, утверждающего, что достиг тринадцати.

– Во время Таонетарной войны фетийский флагман опустился на тринадцать. – Я пошел на обдуманный риск, заговорив об этом, но эта тема интересовала только океанографов. И кроме того, они могли помочь.

– Что-то я о таком не читал, – воинственно заявил Фраатес. Тетрик пожал плечами, но вид у него был заинтригованный.

Я не успел ничего больше сказать, потому что мастер ткнул меня в ребра своей тростью. Быстро повернувшись, я увидел на его лице свирепое выражение.

– Почему ты не записал в журнал результаты последних измерений? – грозно спросил он. – Температура воды упала на два градуса на краю залива, а ты мне не говоришь? Ступай в мой кабинет и дай мне устный отчет. Может, ты и эсграф, но пока ты член моей гильдии, я не потерплю подобных небрежностей!

Я возмутился: незачем было бранить меня из-за такой ерунды, но потом уловил едва заметное движение его головы. Кипя от злости, я последовал за мастером в кабинет, и он закрыл дверь, отрезая шум вестибюля.

– Прости, – буркнул мастер, садясь на маленький, захламленный стол в одном углу. В Лепидоре работало девять океанографов, большой штат для такого городка, а здание было недостаточно большим, чтобы вместить всех как положено. – Ты собирался сказать то, о чем потом пожалел бы.

– Что вы имеете в виду? – Я примостился на краешке стула, занятого Безластым – котом, живущим на нашей станции. Почти все океанографические станции держат кошек, на счастье, но Безластый, подобно большинству кошек в Лепидоре, был наполовину диким котом. И довольно свирепым, если его потревожить, поэтому я был осторожен.

– Не следует упоминать тот корабль, – сказал мастер. – Особенно при людях.

– Вы говорите об «Эоне»?

– А о чем еще? Фетийский флагман в Войне – конечно, я говорю об «Эоне». Но любой разумный человек держит рот на замке, когда дело касается того корабля.

– Значит, вам известно, где он?

– Не говори глупостей. Я знаю, что он существует, и кое-кто из других мастеров это знает. Будь нам известно, где он, у нас не было бы этой дискуссии. Но, ради всеобщего блага, Сфере лучше не знать. А тебя я хочу спросить: зачем ты его ищешь?

– Шторма, – объяснил я. – «Эон» имел доступ к системе «небесных глаз» – он мог видеть погоду сверху. Если бы мы имели возможность предсказывать шторма, мы бы отняли у Сферы массу преимуществ.

Лицо мастера затвердело.

– И тогда ты сможешь сделать другим городам то, что сделал здесь? Мне не нравится, как это звучит.

– Если вы думаете, что я бы на это пошел, вы, очевидно, не очень хорошо меня знаете.

– Тогда к чему эти расспросы? – резко спросил он. – Власть над непогодой поможет тебе, только если ты докажешь, что Сфера не может защитить от нее людей. А единственный способ доказать это – обрушить шторм на какой-то город, в котором случайно оказался инквизитор.

– Вы бы предпочли, чтобы я оставил инквизиторов делать их работу? После того, что они устроили здесь?

– Ты даже не отрицаешь того, что я говорю, Катан. Здесь, в Лепидоре, ты всех нас спас от той сумасшедшей помощницы Премьера и ее планов. Ты использовал шторм, чтобы защитить свой клан, свою девушку, своих друзей, и в этом нет ничего дурного. Но если ты используешь «Эон», чтобы наслать шторма куда-то еще, ты сам станешь агрессором и будешь повинен в смерти людей.

Старик не желал меня понять. Печально. Я-то надеялся, что гильдия мне поможет, но мастер оказался типичным старшим океанографом.

– Если бы Сфера вела себя по-другому, мне бы вообще не понадобилось использовать шторма.

– Такова жизнь, Катан. Есть только один бог, и они – Его последователи. В данный момент они опасны, да, но это не повод, чтобы рисковать жизнью, чтобы отрекаться от истинной религии. Твой отец не верует, но он всегда довольствовался тем, что защищал свой уголок. Однако ты не сын своего отца, поэтому мне не следует удивляться.

Я уставился на него во все глаза. Мне было семь, когда я познакомился с мастером, и хотя он всегда был грубоват и прямолинеен, его никто не мог упрекнуть в несправедливости. А теперь он вдруг ополчился на меня, стал совсем другим, не похожим на мастера, которого я знал. У меня было такое чувство, будто он только что всадил мне нож в спину.

– Если вы не расскажете мне об «Эоне», кто расскажет?

– Никто. Гильдия считает, что этот корабль исчез навсегда, и ни один океанограф, кроме меня, не скажет тебе иного. Планете не нравится, когда люди вмешиваются в законы природы, Катан, а ты уже сделал это однажды. – Его обветренное лицо смялось в улыбку, но мне она показалась просто насмешкой. – Из тебя бы вышел блестящий океанограф. Действительно, жаль.

Переполненный горечью, я встал и в последний раз погладил спящего кота. Вряд ли увижу его снова.

– Мой настоящий отец мертв, мастер Домитий, но я уверен, он был не хуже графа.

– Катан! – гаркнул мастер, когда я выбежал из кабинета. – Что ты…

Дверь закрылась, отрезав звук его голоса, и я свирепо потер глаза. В вестибюле по-прежнему толкался народ, но, к счастью, мой отец уже ушел, а Палатины и Равенны нигде не было видно. Я забрал свой плащ и выскочил на улицу, почти бегом устремляясь прочь от дворца.

Испытывая чувство дикой обиды, я слепо шел по направлению к Новому кварталу, не в силах поверить в то, что сказал мне мастер. Почему он так на меня взъелся? Из-за этого корабля или из-за всей этой идеи ереси? Но чем дальше я шел, тем больше обида сменялась холодной злостью. Если океанографы не хотят мне помочь, если все, что они способны видеть – это их собственный маленький кусок мира, тогда они мне не нужны. Возможно, в Калатаре, где инквизиторы каждый день истязают людей, они будут сговорчивее. А если нет, тогда я найду и использую «Эон» с Палатиной и Равенной и моими друзьями с Архипелага. Я ни на кого не хочу обрушивать полную силу шторма, но после того, что попыталась сделать Сфера – мне и другим, – я не могу позволить таким соображениям встать поперек дороги.


Лишь вечером мне представилась возможность поговорить с Равенной и Палатиной о том, что мы с отцом обсуждали в начале дня. Не желая использовать свой кабинет, слишком большой, чтобы быть теплым и уютным, я разжег камин в тесной кладовой, которую уже давно переделал в гостиную. Из-за гобеленов на стенах летом в ней становилось нестерпимо жарко, но зимой они весьма эффективно защищали от холода.

– Где ты пропадал весь день? – спросила Палатина, бросаясь в кресло напротив камина. – Когда мы добрались до океанографов, никто не знал, куда ты ушел, и мастер тебя искал.

– Пусть ищет, сколько хочет, – отрезал я, садясь рядом с Равенной на диван. Затем ясменил тему. – Сегодня утром мы получили письмо от Гамилькара. Он согласен с Домом Кэнадрата, но не примет на себя никаких обязательств, пока не будет уверен, что диссиденты смогут ему заплатить.

– То есть он хочет, чтобы мы поехали в Калатар, – тотчас сообразила Палатина.

Я кивнул.

– Какой он заботливый, – язвительно сказала Равенна. – Я получаю шанс снова попасть домой, а заодно помочь ему. Очень удобно.

– Только в Калатар? – спросила Палатина. От перспективы покончить с бездельем ее лицо оживилось. – А в Фетию не надо?

– В Фетии у него есть свои связи, – процедила Равенна. – Там работать безопасно, но он не может якшаться с Калатаром – его опекун мог бы расстроиться.

– Ты несправедлива. Ты бы не подписала деловое соглашение с организацией, о которой ничего не знаешь. И кроме того, Равенна, ты – их лидер по происхождению.

– Сколько людей в моей родной стране когда-либо видели меня? Если я приеду туда и скажу, что я – фараон, меня первым делом посадят под замок, пока будут проверять, а потом так и будут держать под замком, чтобы я снова не удрала. Это если Сфера не узнает и не предложит мне гостеприимство своих тюрем. Где крысы больше, зато теплее. – Она не улыбалась.

За последние шесть недель я обнаружил, насколько зыбки претензии Равенны на трон Калатара. Они происходят главным образом из предположения, что все ее родственники – которых Равенна не видела тринадцать лет – мертвы. Но даже если так, она будет только вторым фараоном своей династии. Ее дед, Оритура, умерший во время Священного Похода на Архипелаг, захватил трон после пятидесятилетнего междуцарствия, вообще не имея на него никаких прав. И если кто-то решит оспорить права Равенны, а никого из ее семьи не осталось в живых, кто сможет доказать ее родство с Оритурой?

С другой стороны, калатарцы уверены, что их фараон – женщина, примерно возраста Равенны. Возможно, им известно что-то, что не известно ей? И Сфера слишком целенаправленно уничтожала ее семью.

– Когда-нибудь тебе придется вернуться, – тихо заметила Палатина. – Они верят в тебя, но не могут вечно поддерживать эту веру. Чем дольше ты ждешь, тем больше воли они будут давать своему воображению. И если они превратят тебя в мессию, проблем станет еще больше.

– Возможно, если выгнать Сферу, то и проблем не будет, – предположил я. – Архипелаг достаточно страдал.

– Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Палатина. – Я думаю, Сфера пока исчерпала свои возможности. Если она перейдет грань, то может столкнуться с новым восстанием.

– А последнее закончилось Священным Походом, – вмешалась Равенна. – Если вы уЖе закончили решать будущее моей страны, то вам осталось только убедить меня, что у нас имеется какой-то безопасный способ попасть в Калатар.

– Ничто и никогда не бывает безопасным, запомни это. Но у нас достаточно знакомых еретиков на Архипелаге, чтобы нас представили нужным людям. Сколько человек знает, кто ты?

– Человек шесть, – призналась Равенна.

– Кто?

– Это имеет значение?

– Да, конечно. Сэганта – это раз, а кто еще?

– Два мои опекуна до него – один живет в Уолдсенде, другой в Илтисе, – сестра моего отца в Техаме, президент Алидризи и Фернандо Баррати.

Оба имени были мне незнакомы, но Палатина их явно знала. «Президент», если я правильно помню, это фетийский и апелагский эквивалент «графа», только президентов обычно избирают, а титул графа передается по наследству.

– С Алидризи могут возникнуть сложности, поскольку он все еще в Калатаре, притворяется благочестивым и верным лидером клана. Фернандо Баррати – откуда он знает? Он же просто повеса, он только и делает, что гоняется за девицами, точно как император.

– Его старший брат вытащил меня из когтей Сферы, когда я была ребенком, а Фернандо однажды заплатил за то, чтобы мне сменили опекуна.

– Когда-нибудь тебе придется объяснить, как клан Баррати оказался в этом замешан. Но если Алидризи – единственный, кого нам придется остерегаться, я думаю, с нужными связями мы сумеем выдать тебя за диссидентку в изгнании.

Спор продолжался еще полчаса, прежде чем мы убедили Равенну принять точку зрения Палатины. Я внес свою лепту, но в основном предоставил Палатине вести разговор, считая все это одним из ее хитроумных и обычно успешных планов. Проблема в том, что на этот раз ему придется быть успешным. Во время вторжения в Лепидор нас спасло лишь вмешательство Гамилькара, а в Калатаре помощи ждать будет неоткуда.

Когда мы в конце концов встали, чтобы идти спать, Палатина казалась очень довольной. Наверняка потому, что мы наконец-то что-то делали. Я хотел еще немного подождать, но все было решено. Через два дня мы едем в столицу Океании, Фарассу, на каботажном торговом судне «Пэрасур». Из Фарассы другим кораблем мы доберемся до Рал Тамара, самого крупного города Архипелага за пределами Калатара, а оттуда – до самого Калатара.

Но у меня больше не было времени ждать Танаиса. Я не хотел выяснять, насколько близким родственником императора я являюсь, потому что где-то в глубине души я уже знал ответ. И этот ответ испугал меня больше, чем костер, на котором меня хотели сжечь шесть недель назад.

Ночью мне приснился кошмар. Один из тех жутких кошмаров, что мучили меня в детстве и от которых даже целитель не мог меня разбудить. Этот сон был настолько ужасен, что не хотелось его вспоминать, но когда я проснулся, холодный, безумный смех Оросия все еще звучал у меня в голове.

Глава 4

Рал Тамар стал первым городом Архипелага, который я посетил, и он не был похож ни на какой другой известный мне город. Между зданиями, рассыпанными по склону холма среди буйных тропических джунглей, виднелось множество куполов. Стоило выглянуть солнцу, и купола ярко вспыхивали, и белая краска на всех домах ослепляла, а уже через минуту серые тучи вновь затягивали разрыв. Но несмотря на хмурое небо, столица провинции Тамарин представляла собой невероятное зрелище.

Даже запах тут другой, подумал я, вдыхая теплый, влажный воздух, такой желанный после сухой стерильности манты и холодной сырости Лепидора. И даже зимой, когда Аквасильва окутана тучами, Рал Тамар оставался уютным, согреваемый Северным тропическим течением.

– Как хорошо снова оказаться в тепле, – заявила Палатина, когда мы вышли из подводной гавани и остановились у наземного входа, глядя на главную магистраль города. Здесь не было проспектов танетского образца. Эта широкая улица огибала небольшой бугор и вилась по склону холма к дворцу на его вершине.

– Что это за башенки повсюду? – озадаченно спросил я, когда мы зашагали в гору между рыночными ларьками. Похоже, местные торговцы не страшились никакой погоды.

– Минареты, – ответила Палатина. – В каждом доме есть минарет, и некоторые из них довольно большие, в них даже есть комнаты. Вроде того, вон там.

Она показала рукой на круглую башню с куполом-луковицей на верхушке – оба ее этажа опоясывали балконы с цветами. Здесь тоже имелись сады на крышах, но на улицах было гораздо больше зелени, и через каждые две дюжины ярдов нам встречался парк.

– Летом здесь становится очень жарко, и парки нужны, чтобы сохранять прохладу, – объяснила Палатина. – И нам лучше убраться с дороги.

– Почему?

Сзади в ответ раздался громкий трубящий звук. Я втиснулся за Палатиной и Равенной в узкую щель между двумя временными прилавками, оглянулся посмотреть, что издает такой шум, и у меня глаза полезли на лоб. По дороге величественно шагали два слона. Вместо сидений с балдахинами у каждого на спине громоздились привязанные ремнями ящики и коробки с товарами.

– Никогда не видел слонов, Катан? – спросила Равенна, одаряя меня улыбкой. В последнее время она улыбалась все реже и реже.

Я покачал головой, но тут в нос ударил слоновый запах, и я побледнел. Слоны проходили слишком близко, поэтому запах был сильный и в основном из-за этого неприятный.

Апелаги широко используют слонов, сказал мне кто-то однажды, но на континентах их нигде не встретишь. Это связано с отсутствием лесов – эти животные не любят холодный, сухой климат. Как и Палатина, они чувствуют себя уютно лишь во влажной жаре островов, да и сам я, признаться, никогда не считал ее неприятной. Возможно, потому, что я урожденный фетиец, и этот климат мне подходит.

Была еще одна причина, по которой мне нравился Рал Тамар. Я довольно невысок даже для апелага, но здесь мало было людей намного выше меня, и я не выделялся из толпы, а смешивался с ней. Точнее, с местным населением. На многолюдных улицах было полно приезжих, начиная от белокурых чужеземцев, похожих на Олтана Кэнадрата, и кончая группой высоких чернокожих воинов, носящих чешуйчатые доспехи так, словно они весили не больше шелковых туник. Это могли быть монсферранцы, ноя как-то сомневался в этом. Монс Ферранис, расположенный на западном пути на Архипелаг – процветающий торговый город, и его жители не любят воевать. Эти воины могли быть откуда-нибудь из неизвестных пределов Архипелага, намного более обширных, чем нанесенные на карту области. Возможно, откуда-то с юга, с края экваториальных Необитаемых территорий, где слишком жарко для выживания.

– Где судовая биржа, как ты думаешь? – спросил я Палатину, когда мы снова стали подниматься на холм следом за слонами, старательно избегая еще не убранных навозных куч.

– Твой отец сказал, что она в каком-то необычном месте, не на берегу и не возле дворца. По крайней мере Рал Тамар нормального размера, не здоровенное чудовище вроде Танета.

Что верно, то верно, подумал я, когда мы повернули за угол и вышли на широкую площадь с пальмами. На другой ее стороне стоял городской храм. Со своими красными крашеными стенами и хэйлеттской архитектурой он выглядел вопиюще неуместным среди побеленных домов Рал Тамара с куполами.

– Простите, где судовая биржа? – спросила Палатина, останавливая проходящую мимо женщину, одетую в зеленый шелк, – купчиху, судя по ее деловому виду.

– За площадью налево, идите по этой стороне. – Тамаринский диалект оказался более резким, чем стандартный язык Архипелага, но совершенно понятным для того, кто вырос в Океании. Большая часть известного мира говорит на апелагос той или иной разновидности, с редкими исключениями вроде Фетии, чей язык не похож ни на какой другой.

– Спасибо, – поблагодарила Палатина.

Купчиха любезно кивнула и пошла через площадь к таверне, перед которой росли пальмы.

– Приятно вернуться в цивилизованную часть света, – заметила Равенна, когда мы последовали в указанном купчихой направлении.

– Да, это точно не Танет.

Судовая биржа занимала роскошное здание, построенное, очевидно, на доходы тамаринской таможни. Рал Тамар сумел пережить Священный Поход, хоть и стоял на пути рыцарей, благодаря немедленной капитуляции. Это была надежная и проверенная тактика для Рал Тамара – бедного родственника на Архипелаге по сравнению с Селерианским Эластром и Посейдонисом, разрушенной столицей Калатара. Теперь Монс Ферранис, стоящий на западном пути из Фетии в Танет, тоже начинает его обгонять.

– Они даже не могут решить, кому принадлежат, – с отвращением заметила Палатина, указывая на флагштоки над закрытыми главными воротами биржи. ФлагТамарина висел там между имперским дельфином и золотыми весами Танета.

– Где флаг Архипелага, хотела бы я знать? – поинтересовалась Равенна. Это был риторический вопрос, потому что, хотя Тамарин номинально был частью Архипелага – и равно номинальным доминионом Фетии, – флаг Архипелага давно был запрещен.

Вход на биржу вел во двор с тамарисками и фонтаном в виде львиной головы, извергающей воду в длинный канал, проложенный по краю двора. Этот город был соперником Фетии, но стрельчатые арки и геометрический орнамент принадлежали тому же стилю архитектуры, который я видел на. изображениях Селерианского Эластра.

И все же это был Архипелаг, поэтому именно двор являлся центром активности. В тени за арками колоннады прятались конторы, защищенные от непогоды, но не там совершались реальные дела. По всему двору толпились маленькие группы людей, напряженно торгующихся, но несколько человек стояли отдельно, по одному или по двое, ожидая появления клиентов.

Хотя мы, вероятно, казались бедной добычей, крупная женщина, закутанная в необъятные шелка, накинулась на нас, прежде чем мы решили, к кому первому обратиться.

– Мир вам, – заговорила она. Это было одно из многих традиционных приветствий Архипелага.

– И вам мир, – ответила Палатина.

– Пассажиры или товар? – спросила коммерсантка. Острый интерес на ее лице не вязался с ее материнской внешностью.

– Пассажиры, в Калатар.

Ее брови взлетели вверх, но в глазах мелькнуло легкое разочарование.

– А деньги-то у вас есть? Отсюда плыть дорого, если вы не рассчитываете добираться тихоходными судами.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32