Мы повернули прочь от дамбы и, следуя по дороге; ехали теперь между пустыми полями и рядами деревьев, напомнившими мне о доме. Отсюда равнина казалась намного больше, чем из города, хотя окружавшие ее холмы по-прежнему были очень близко, их склоны спускались террасами или поросли лесом. Наверное, летом Калатар очень красив, но сейчас от него веяло чем-то зловещим. Не знаю, в погоде было дело или в гнетущей атмосфере. Или в отсутствии движения на полях, в тишине, нарушаемой лишь там, где белые деревни сгрудились на склоне холма.

– Эту равнину когда-нибудь затопляет? – спросила Палатина Персею, когда мы въехали в. кипарисовую аллею. Этот кипарисовый ветролом в той или иной форме тянулся по всему пути от города к предгорьям, тут и там извиваясь между полей. Казалось, деревья здесь используют вместо стен – возможно, потому, что ветра не такие сильные. У меня дома кипарисы не устояли бы при по-настоящему сильном шторме. Персея кивнула.

– Пару раз случалось, и в этом году вода довольно высока. Но реки здесь слишком маленькие, чтобы вызвать большое наводнение.

– Значит, ее нельзя затопить для защиты?

– Думаю, можно, но вода довольно быстро сойдет. И это все равно не поможет. Тандарис не выдержит осады, стены ослаблены. То же самое по всему острову: Сфера старалась лишить нас уверенности, чтобы мы никогда больше не вздумали сопротивляться ей. Вот почему они разрушили Акролит – они даже не забрали его себе.

– Им и не нужно было, с этим храмом.

Мы никого не встретили, пока дорога и кипарисовая аллея не соединились с большаком, выходящим из Сельских Ворот города, милях в трех от городских стен. Мы увидели несколько всадников, пару фургонов, но ни одного пешехода. Люди ехали, низко надвинув капюшоны, у некоторых лица были замотаны шарфом, и никто ни на кого не смотрел. Мимо прогромыхала служебная карета клана. Окна в ней были занавешены, и кучер сгорбился под маленьким навесом на козлах.

– В деревнях есть инквизиторы? – спросил я Персею, пристроившись рядом с ней, когда Палатина слегка отстала. – Или они все в городе?

– В каждом городке есть несколько инквизиторов, и передвижные трибуналы ездят по деревням. Они всегда прибывают среди ночи, чтобы никто не успел удрать. Вот почему мы никогда не будем в безопасности там, где есть люди.

– Но возле Берега такой проблемы не будет.

– Да, это единственное, о чем нам не придется беспокоиться. Катан, ты не думаешь, что Равенна сама бы ушла, если бы захотела?

– Нет, – категорично заявила Палатина с другой стороны от Персеи. – Она не пленница, не стоит это забывать, но Алидризи все равно не может выпустить ее из своих лап. Ее ищет Мидий, хоть и не знает, что Равенна – фараон. Думаю, это лучший повод держать ее у черта на куличках. И если Равенна не может раздобыть, скажем, приличные сапоги или теплый плащ, она просто не может уйти. Вот и все.

– А если забрать их у стражников?

– Непрактично. Ты бы хотела карабкаться по горам под проливным дождем в сапогах, которые тебе слишком велики? И Равенна не знает тех гор, а в них легко потеряться. Нет, на ее месте я бы не пыталась. Есть другие способы – например, склонить охранников на свою сторону, что могло бы выйти, будь на ее месте кто-нибудь другой. Но они не тюремщики, они ее защитники, и если они знают, кого охраняют, то будут очень добросовестны.

– Мы должны надеяться, что Равенна хочет вырваться из их лап, – заметил я, когда мы переезжали через быстрый поток, слишком узкий для судоходства, но вздувшийся от дождя. Вода поднялась почти до верха арок моста.

– Катан, ты слишком много беспокоишься, – твердо сказала Палатина. – Мы говорим о Равенне – неужели ты думаешь, что ей приятно сидеть там взаперти по прихоти Алидризи? Он один из тех, кто и раньше использовал ее как шахматную фигуру, и сейчас использует. Конечно, Равенна захочет вырваться от него.

– Но как она вообще попала к Алидризи? Когда мы прибыли, вице-король знал, что произошло. Должно быть, он говорил с Равенной. Как получилось, что не он заботится о ее безопасности?

– Я все ждала, когда ты об этом спросишь. – Дорога огибала бугор с голой коричневой землей и рядом смоковниц, посаженных для защиты от ветра со стороны моря. – Да, Равенна пришла к нему в ту ночь, когда прибыла. Мы с Лиасом ее не видели, мы оба уже легли спать и услышали о ней только на следующее утро. Они поговорили, и Сэганта решил, что ей небезопасно оставаться во дворце, так как это привлечет внимание Мидия. Но вряд ли Мидий знал, что вы здесь, пока Сэганта не вернулся. Мидий охотился за Мауризом и Телестой. Впрочем, я отвлеклась. Сэганта устроил Равенну где-то на ночлег, а на следующий день он собирался перевезти ее в безопасный дом за пределами города. Равенна этого не хотела. Полагаю, она ускользнула от его людей. Сэганта начал поиски, но один из его стражников, калессосский кл'анник, сообщил Алидризи, и тот нашел Равенну первым.

– Выходит, ей повезло не больше, чем нам, – заметила Палатина. – Разве что плавание прошло более спокойно. Но как ей удалось сбежать в Илтисе, вот что мне интересно? Почему никто не заметил, как она вышла из консульства и села на ту манту?

– Вот вам и Скартарисовы охранники, – презрительно обронила Персея. – Доспехи как рыбья чешуя, и толку от них как от рыб на суше. А у Полинскарнов охрана вооружена только учеными книгами да инструкцией – этими книгами вышибать мозги проникшим на охраняемый объект. Точнее, сначала вышибать книгами мозги, а затем находить историческую причину, почему это было необходимо и оправданно.

– Сэганта не пытался вернуть Равенну? – спросил я.

– Нет. Он сказал, пусть Алидризи о ней позаботится. У него, мол, нет достаточно солдат, чтобы самому ее охранять. Можно подумать, что ему все равно, но это не так. Я думаю, он знает, где Равенна, и рассчитывает вернуть ее в нужный момент.

– Почему ты вчера ничего не сказала? – спросил я.

– Потому что еще не время, и, если ты помнишь, мы пытаемся оградить ее от любых посягательств. Сэганта лучше Алидризи, но Равенна не доверяет ни тому, ни другому. Надеюсь, с нами будет иначе, потому что мы ее друзья.

– Не очень-то надейся, – посоветовала Палатина. – Ее не скоро убедишь кому-нибудь доверять.

– Вовсе нет, – отрезал я, внезапно рассердившись и на Палатину, и на себя. – Равенна не положилась на нас, потому что не могла, потому что ты снова начала планировать свою республику, едва получила такую возможность, и забыла про все, что мы должны были делать. А я оказался слишком мягкотелым, чтобы возражать. Возможно, Равенна думала, что после Лепидора она имеет право голоса, не знаю, но мы оба ее подвели. Почему она опять должна рисковать?

– Даже если мы так ненадежны, как ты говоришь, ничего лучше у нее нет. Вот почему.

– ЕСЛИ мы ненадежны. Равенна решит, что мы вернулись только потому, что твой план пошел насмарку, и она снова стала полезна. И еще потому, что мне невыносимо быть от нее вдали.

– А знаешь, возможно, Равенна хочет видеть тебя так же сильно, как ты – ее, – сказала Палатина. Затем она отстала на корпус и заговорила с Бамалко.

Я пришпорил лошадь, чтобы обогнать Персею. Глядя вперед, я видел, как холмы медленно приближаются сквозь завесу дождя. Наши лошади были выносливой породы, но когда-нибудь нам придется остановиться и отдохнуть, и мы не могли позволить себе ехать быстро сейчас и изнурить их потом. Хватит ли им завтра сил отвезти нас обратно, я не знал. Слишком много неопределенностей заключал в себе этот план. И казался совершенно безумным: ведь ничто не подтверждало, что Равенна находится там, где мы ее ищем. Через час или два Алидризи отправится в Калес-сос. Если он не остановится и не свернет в горы, а поедет прямиком в Калессос, чтотогда? Мы окажемся неправы, и выйдет, что мы зря не сказали Сэганте, что делаем.

Я так и не ответил на этот свой вопрос. Дорога тем временем начала подниматься в гору, приближаясь к краю равнины. Город вдали казался россыпью белых пятен, а мы выезжали из кукурузных полей в оливковые рощи. Все склоны вокруг, террасные или нет, были покрыты ровными рядами корявых деревьев, их прерывали тут и там густые полосы защитных насаждений. Сейчас оливы стояли голые и серые. Скудную почву, в которой они росли, удерживали от смывания террасы. За первым холмом тоже были оливы, целая маленькая долина олив с вздутой речушкой посередине. На отходящих от дороги тропинках я заметил пару каменных хижин, но в них никого не было. Да и не должно было быть, сейчас середина зимы. Или нет? Сколько зимы осталось? Казалось, бесплодное время ожидания, когда мы прятались и дрожали от холода во дворце Сэганты, продолжалось целую вечность. До того были невзгоды плавания на парусном судне, недели в Илтисе, Рал Тамаре… не забыть, что из Лепидора мы уехали лишь через две недели после начала зимы. Я тщательно подсчитал, не упуская даже отдельные дни тут и там. Прошло почти три месяца с тех пор, как мы сидели на косогоре и смотрели на море, и Палатина пришла, чтобы сообщить нам о наступлении зимы. Три месяца ненастья, и холода, и ветров.

Зима должна скоро кончиться. Мое настроение поднялось, когда я понял, что ее осталось не так уж много, недели две или четыре, если нам действительно не повезет. Однако год выдался плохой, и зима вполне могла затянуться. И мы еще не слышали объявления Сферы или Гильдии.

Но у меня больше не было ощущения, что зима продлится вечно. Несколько ненастных дней, и она уйдет: тучи рассеются, температура повысится. И я увижу Калатар таким, каким его следует видеть, не истерзанным погодными капризами планеты, никому не понятной системой зимы и лета.

Согласно «Истории», до Войны эта система была куда более проста и не столь сурова. А зачем Кэросию лгать об этом, если он вообще о чем-нибудь лгал? В те времена бывало несколько месяцев чуть более прохладной погоды, когда шло много дождей, но и только. Большую часть того времени по-прежнему сияло солнце, и в тропической Фетии, как в Калатаре, случались дни, неотличимые отлета. Как та мягкая прохлада превратилась в нынешние месяцы дьявольского холода и потемок, для всех оставалось загадкой. Я сомневался, что Сфера или Гильдия знают ответ. Возможно, эту тайну сумеет раскрыть «Эон».

Я все еще мечтал о наступлении лета, когда оливковые долины остались позади, и мы въехали в предгорья, край лесов и пастбищ. С обеих сторон теперь круто вставали холмы. Каменная кладка дороги стала похуже: попадались выбоины, и края местами были неровные. Мы давно миновали последний поворот к любой из равнинных деревень, и движения стало меньше: раньше мы обогнали двух всадников, и только что из-за следующего поворота выехал экипаж, но больше мы никого не видели. Для главной дороги Калатара этот большак казался не очень Впечатляющим, но я не знал, из-за зимы это или из-за Сферы. Увидим через несколько дней, когда зима закончится.

Некоторое время я беседовал с Персеей, пока дорога не сделала резкий поворот вокруг огромного скального выступа, и дождь стал хлестать прямо нам в лицо. Справа холмы все выше и выше вонзались в небо, становясь все каменистее и каменистее, но до сих пор не было никаких развилок.

– Мне это чудится, или ветер крепчает? – крикнула Персея, когда дорога снова повернула, и мы смогли поднять глаза.

– Нет, тебе не чудится. – Я взглянул на небо и увидел темно-серые, угрожающие тучи. Еще один шторм, а сейчас лишь около полудня по моим расчетам. В холмах не было изочасов, чтобы узнать время.

– Дождь тоже усиливается. Типично. Это будет ужасная ночь.

– Надеюсь, для них хуже, чем для нас.

Проехав еще около полмили, мы решили дать отдых лошадям и остановились в развалинах маленькой придорожной гостиницы, уже много лет как брошенной. Оритура построил много таких гостиниц, как говорила нам подруга Персеи. Они служили почтовыми станциями, но были разрушены Священным Походом, как и многое другое. Следов пожара на развалинах не было, и вряд ли армии рыцарей дошли так далеко. Апелаги сдались прежде, чем враг ступил на сам Калатар. Опустошение островов Илахи и разграбление Посейдониса должно было преподать им урок и обеспечить армию трофеями.

Бамалко раздал провизию. К счастью, еда была сухой, поскольку он держал ее в промасленном мешке, и мы пообедали, пока лошади отдыхали и кормились. У них еще будет возможность отдохнуть, когда я буду пытаться проникнуть в виллу, форт или чем бы оно там ни было. Прошу тебя, Фетида, пусть Равенна будет там. Не важно, если она не захочет уйти, потому что я смогу с этим справиться. Но она должна быть там. После всех этих недель ожидания, вынужденного безделья и шарахания от теней инквизиции…

Потом мы сели на лошадей и отправились дальше. Слева, к югу, одна лесистая долина сменялась другой. На заднем плане появились более высокие холмы, но это по-прежнему были холмы. Наконец мы проехали по разбитому каменному мосту над стремительной рекой и, посмотрев вверх, увидели горы. Огромные темные силуэты на фоне темного неба, они возвышались над нами, неясные из-за дождя. Их пики кутались в тучи, а за ними виднелась только серая пелена. Возможно, в погожий летний день через это открывшееся перед нами ущелье можно было бы разглядеть весь путь до залива и дальше, до края Техамы. Но не сегодня.

При виде гор мы ускорили темп и поехали по краю высокогорного луга, где паслись козы – первые признаки жизни в стороне от дороги, если не считать хрипло кричащих птиц, которые водились повсюду. Пастуха я не заметил, но предположил, что он где-то рядом. Неровная груда камней на той стороне реки вполне могла оказаться хижиной.

Нам встретилась еще одна маленькая компания, первая за долгое время. Она направлялась в другую сторону и явно спешила проехать через горы, пока шторм не разразился всерьез. А затем, в извивающейся теснине, которая сначала была похожа на другие такие же, мы увидели серую линию дороги, уходящую вбок, вверх по небольшому холму. Я проследил по ней взглядом и увидел крутой поворот через сотню ярдов. Там дорога исчезала, но потом снова появлялась, взбегая на. вершину следующего холма. Даже на таком расстоянии она выглядела грубой и ухабистой, но не было сомнения насчет того, куда она вела. Мы достигли первой развилки.

Наконец замедлив темп, мы осторожно спустились к развилке. Мышцы ног у меня начинали болеть, но совсем не так сильно, как я боялся. Однако впереди нас ждет еще много миль, и к ночи боль усилится. Палатина захватила с собой какую-то мазь из дворцовых запасов. По ее словам, это средство чудесно помогало после слишком долгой верховой езды. Я надеялся, что моя кузина права.

Когда мы остановились у развилки, Персея оглянулась, проверяя, что сзади никого нет. Я посмотрел на группу кустов и опушку леса в нескольких ярдах слева от дороги. Где наш передовой отряд? Разведчик выехал на рассвете с двумя лошадьми. Но ему предстояло покрыть больше расстояния, чем любому из нас. Вполне возможно, он еще не вернулся.

Но тут раздался окрик, и из расселины в скалах ниже дороги вышел мужчина.

– Вот ты где! – крикнула Палатина. – Успешно?

Разведчик устало кивнул.

– Уйдите с дороги, чтобы вас не увидели – здесь есть пещера.

Это было еще одно из начинаний Оритуры – пещера, которую расширили и вычистили, чтобы можно было остановиться и переждать непогоду. В боковой камере имелось место для лошадей. Это была неожиданная передышка для всех нас.

– Сколько ты насчитал дорог? – спросила Палатина, когда мы сели на широкие каменные выступы, тянущиеся вдоль пещеры. Имелся даже очаг, хотя дымоход, оказался разбит, и не было дров, чтобы развести огонь.

– Пять, – доложил разведчик. – Эта, затем еще две довольно близко друг от друга милях в четырех отсюда, еще одна в девяти милях, и последняя примерно в одиннадцати милях. Если Алидризи едет в экипаже, как говорит Персея, он или оставляет его где-то, а сам добирается к убежищу верхом, или экипаж едет дальше без него.

– И как Алидризи объяснит, почему экипаж прибыл в Калессос без него?

– Вот именно. – Разведчик кивнул, курчавые волосы упали ему на глаза. Он с досадой отбросил их и продолжил: – Поэтому я искал места, где можно спрятать экипаж. У самой дальней развилки этого никак нельзя сделать на расстоянии двух миль в обе стороны, а боковая дорога слишком крута. На девятимильной и обеих четырехмильных такие места есть, и у самой ближней из них явно останавливались экипажи, причем недавно, не больше недели назад. Все дороги ведут в горы. Я не стал далеко по ним проходить, поскольку не хватало времени. Да, у этой развилки экипаж тоже оставить негде. Самое интересное: я нашел следы копыт, недавние, в нескольких дюжинах ярдов вверх по первой из четырехмильных развилок.

– Давайте посмотрим карту, – распорядилась Палатина. Персея передала ей клеенчатую карту, позаимствованную из дворца, где был изображен этот район. Мы развернули ее на сухом участке пола пещеры.

– Мы здесь, – сказал разведчик, указывая на место, где никакого ответвления дороги не было обозначено. – Следующие две и последняя на карте здесь и здесь, девятимильной нет, но она у маленького озера вот тут.

– Это долина Сайдино… дальше Матродо… та, что в девяти милях, даже не имеет названия, а последняя – Профтос.

– На самом деле мы не можем перекрыть их все, – заметил Бамалко. – В Тандарисе это казалось возможным, но подумайте об этом сейчас. Если мы пошлем кого-то к самой дальней развилке, а Алидризи сойдет здесь, кому-то придется поехать к наблюдателю в том конце и с ним вернуться. Значит, двоим из нас пришлось бы проехать лишние двадцать две мили. Это примерно столько же, сколько мы уже проехали. Еще одному пришлось бы одолеть лишних восемнадцать миль – к девятимильной развилке и. обратно, – что почти так же плохо. Короче говоря, если у нас нет веской причины, мы должны отбросить те две.

– Я съездил туда и уверяю вас, это не шутка, – добавил разведчик.

– Полагаю, ты прав, – молвила Палатина, внимательно рассматривая карту.

– Нет, он определенно прав, – твердо заявила подруга Персеи. Она была выше и мускулистее большинства калатарцев. Вероятно, южанка, как Лиас. – Если мы не собираемся просто оставить там людей и велеть им трогаться обратно через определенное время.

– Это тоже неразумно, – возразил Бамалко.

– Его убежище не может быть в долине Профтос, – вмешался вдруг Текрей. – Мой клан имеет там несколько фортов, и мы граничим с Калессосом. Долина слишком открыта, а мы не очень любим тот клан. Не думаю, что Алидризи стал бы рисковать.

– Спасибо, – поблагодарила Палатина. – Следующая долина выглядит более привлекательно. Здесь ничего не отмечено – даже не верится, что есть место для дороги. Туда очень трудно попасть.

– Надо выбирать возможное, – сказал разведчик. – Та долина очень крутая и каменистая. Если какие-то варианты мы исключаем, этот тоже можно исключить, лошади там не пройдут.

– Ну, хорошо, хорошо, – раздраженно ответила Палатина. Она была недовольна, что не может наблюдать за всеми дорогами, но я согласился с остальными. Туда ехать слишком далеко. Если Алидризи не свернет ни на одну из первых трех дорог, мы сможем предположить, что он выберет следующую. А если его и Равенны там не окажется, значит, мы были неправы. В крайнем случае Текрей может попросить помощи у людей своего клана. Будь у нас немного больше времени, мы бы все сделали основательно, но прошлой ночью все сочли, что нужно торопиться. Послезавтра день Рантаса, и таскаться верхом по округе было бы очень подозрительным. Мы должны сделать это сегодня, или придется ждать еще три дня.

В конце концов мы решили, что четверо из нас будут сообща наблюдать за двойной развилкой – разведчик сказал, что с каждой из этих дорог видна другая. Мы с Палатиной, Текреем и Бамалко отправимся туда, а Персея, ее подруга и разведчик останутся здесь.

– К сожалению, не в этой теплой пещере, – уточнила Палатина. – Если Алидризи остановится здесь, ее обязательно обыщут, поэтому и тут, и там нам придется найти удобный пункт наблюдения. Место, где мы сможем их увидеть, а они нас – нет, и откуда можно будет послать верхового незаметно для людей в экипаже.

– Тогда лучше всего – лес.

– Нет, если станет темно, то не лучше, – возразил разведчик. – Посланный будет плутать между деревьев, пытаясь выбраться обратно на дорогу. И вполне может заблудиться.

– Когда заблудится, тогда и будем беспокоиться, – решила Палатина. – Персея, если Алидризи проедет мимо первой развилки, вы немного подождите, потом следуйте за ним и остановитесь, не доезжая до следующей. В противном случае вам лучше послать кого-нибудь к нам через лес.

– Я съезжу, если потребуется, – вызвался разведчик. – На другой лошади. Моим нужен долгий отдых.

– Ты сам-то еще не измучился? – спросила Палатина.

– Не настолько. – Мужчина ухмыльнулся. – Нечасто выпадает случай сделать что-то стоящее.

– Насколько мы опережаем Алидризи? – поинтересовалась моя кузина, все еще глядя на карту. – Я плохо разбираюсь в экипажах.

– Если он выехал, когда должен был, примерно через полчаса после нас… тогда мы опережаем его на час, на-полтора.

– Но вряд ли Алидризи останавливался на отдых, поэтому нам лучше двигаться дальше. Следующие несколько часов будут скверными для всех, и погода все ухудшается и ухудшается. Будьте осторожны, чтобы эти реки нас не отрезали. Кто-нибудь знает, насколько длинные здесь долины? – Она указывала на двойной узел в четырех милях от нас, где дороги из двух боковых долин сходились на карте почти в одной точке.

– Если я не ошибаюсь, Матродо около десяти миль длиной, – ответил Текрей. – Она кончается у моря, над утесами. Другая на карте выглядит длиннее, но я не уверен, так ли это на самом деле.

– Та тоже кончается у моря, – сообщила подруга Персеи.

– Вы уверены, что залив несудоходен? – спросил я. – Если все так думают, что может быть лучшей защитой? Вдруг Алидризи держит наготове «скат», пришвартованный к подножию утеса?

– Ты не видел Берега Гибели, – покачал головой Текрей. – Таманес был прав. Если там и можно пройти, то только летом, на большом корабле и с гениальным штурманом.

– И все-таки будем иметь это в виду, – решила Палатина, складывая карту. – Не возражаешь, если я пока не отдам ее?

– Не возражаю. Но нам пора двигаться. Нужно проехать еще четыре мили под дождем.

– Не напоминай.

Дождь барабанил по камням, в пещере было темно и сумрачно, и выходить не хотелось. Только когда Палатина надела капюшон, плотно запахнулась в плащ и вывела наружу свою лошадь, я услышал стук копыт нескольких лошадей – очень близко.

Увидев ужас на лицах своих спутников, я схватил Палатину за руку и оттащил за укрытие скалы.

– Приготовить посохи! – прошипела она, когда лошади замедлили шаг, а потом остановились. Кто-то спешился всего в нескольких ярдах от нас, и мне показалось, что я услышал голос, хотя в шуме дождя и ветра невозможно было разобрать слова.

– Слишком поздно, – вздохнула Палатина. Мы вышли на открытое место и увидели пятерых всадников в плащах с капюшонами и еще одного, с луком за спиной, который стоял у великолепного жеребца с серебряной гривой.

– О нет! – тихо молвила Персея.

– Ты становишься небрежной, Палатина, – спокойно произнес Мауриз.