Глава 17

Фонари из огненного дерева горели у ворот дворца вице-короля, призрачно светясь сквозь проливной дождь. Вставленные в ниши монолитных воротных столбов, по три с каждой стороны, они придавали всей сцене нереальность, превращая ее в пейзаж из какого-то древнего прошлого. По обе стороны ворот высокие стены уходили в темноту, их огромные камни были окрашены в тускло-красный цвет, который казался почти черным. Цвет Таонетара.

Но последний осколок Таонетарной империи лежал за много миль отсюда, окутанный тучами, а мы стояли на залитой дождем улице в Калатаре, зимней ночью. Маленькая группа людей, съежившихся под плащами, не имеющих ни того великолепия, ни силы, которыми они обладали в Рал Тамаре всего несколько недель назад.

Маленькая дверь распахнулась, и вышел другой калатарский офицер, закутанный в черный плащ.

– В чем дело, центурион? – резко спросил он нашего провожатого, явно недовольный, что его беспокоят. Как и следовало ожидать, центуриону не дали ответить.

– Я Мауриз, Верховный комиссар клана Скартарис, и как фетийский чиновник я прошу немедленной аудиенции у вице-короля.

Я не знал, кто здешний вице-король. Их было трое, и, насколько я помню, никто из них не был фетийцем, но загадочные слова центуриона, сказанные раньше, о слабости фетийской власти в Калатаре тревожили меня.

Внимательно изучив Мауриза, офицер кивнул.

– С вами хочет говорить инквизиция, но это не моя проблема. Входите. Вы тоже, центурион.

Один за другим мы шагнули через маленькую дверь в узкую сторожку, в первый раз за эту бесконечную ночь выйдя из-под дождя. За сторожкой еще несколько отдельных факелов освещали мрачный двор с пальмами и безмолвным фонтаном. Вокруг двора тянулась освещенная колоннада, сухая и гостеприимная.

Было почти неизбежно, что после высадки мы оказались здесь, так как сопротивление центуриона было быстро сломлено раздражительностью Мауриза и угрозами так или иначе вызвать вице-короля, если его, Верховного комиссара, немедленно не отведут во дворец. После того как мы четверть часа брели вверх по холму от гавани, и земля под ногами качалась словно палуба корабля, я был благодарен за сравнительное тепло и крышу, защищавшую от дождя. Меня все еще слегка покачивало, но это было уже не страшно.

Когда дверь за охранниками центуриона закрылась, дежурный офицер подозвал своего заместителя. Они шепотом поговорили под неумолчный шум дождя, и заместитель побежал в колоннаду. Промелькнув тенью на фоне крашеных стен, он исчез во дворце.

– Кто этот вице-король? – как можно тише спросил я Палатину.

– Понятия не имею, – ответила девушка. – Был один хороший, он правил около десяти лет и немного сдерживал Сферу, но следующий никуда не годился. Я думаю, его выгнали президенты кланов. Не знаю, кто его сменил.

Дежурный офицер снял свой черный плащ, оставшись в простой форме с эмблемой трибуна, и центурион спросил его, что делать дальше. Из караульного помещения появилось еще несколько солдат – выражения их лиц очень отличались от выражений на лицах наших сопровождающих. Я решил, что это фетийско-калатарские войска, защищенные Империей от преследования инквизиции.

Дверь в колоннаде снова открылась, и заместитель дежурного офицера вышел на балкон.

– Вице-король примет вас через несколько минут! – крикнул он во двор. – Поднимайтесь немедленно.

Мы с Палатиной вопросительно переглянулись и пошли из караульного помещения в плавно поднимающуюся колоннаду вслед за трибуном. Свет здесь был теплее, без неземной бледности защищенных факелов снаружи, и внутри колоннада была выкрашена в яркие красные и голубые цвета остального города. На сухом каменном полу за нами оставались лужи, но я был рад вернуться в цивилизацию после целой вечности, проведенной на постоянно сыром галеоне.

– Чувствуешь, пахнет пряностями? – спросила Палатина, когда дверь снова открылась и в галерею потянуло ароматным теплым воздухом. Высыпавшие из двери слуги помогли нам снять промокшие плащи. Я не ощутил большой разницы, потому что и под плащом был изрядно мокрым, но с облегчением избавился от этой тяжести. Судя по пятнам краски на плаще, дождь окончательно смыл мою маскировку. Я очень надеялся, что больше в ней не будет нужды, так как Матифа осталась в Илтисе.

Затем нас провели через широкую дверь в просторный, ярко освещенный холл с мраморным полом.

«К чему эта торжественная встреча?» – спросил я себя, благодарно принимая полотенце, чтобы вытереть лицо. Казалось, переступив порог, мы попали в совершенно иной мир, почти подавляющий из-за внезапности перехода.

У меня закружилась голова, скорее всего от усталости, и я на секунду прижал к ней полотенце. Головокружение прошло так же быстро, как началось, и я огляделся по сторонам. Все, кроме Мауриза, с облегчением переводили дух. Скартарис, естественно, выглядел так, будто ничего другого и не ждал.

Когда слуги удалились, в одном из коридоров, ведущих из холла, появились два человека. Я тупо уставился на них, но в следующую минуту один из них крикнул: «Катан! Палатина!» и бросился вперед, чтобы сдавить меня в медвежьих объятиях. Не успел я оправиться от энтузиазма Лиаса, как Персея обняла меня столь же горячо, но не так травматично. Я был просто ошарашен, увидев моих старых друзей по Цитадели. Как они здесь оказались? Хотя при их связях этого вполне можно было ожидать. Но как чудесно увидеть, наконец, дружеские лица!

– Что вы здесь делаете? – радостно улыбаясь, спросила Персея. – Мы пришли встретить опасного высокопоставленного фетийца от имени вице-короля, а находим здесь вас.

– Вот этот опасный высокопоставленный фетиец, – сказала Палатина, указывая на Мауриза. Тот наблюдал за нами с веселой улыбкой, которую я давно не видел на его лице.

Лиас повернулся к фетийцу.

– Примите мои извинения, лорд Мауриз. Я здесь, чтобы передать приветствия вице-короля.

– Не очень искренние, учитывая неприятности, которые я доставляю.

– Возможно. Но он безусловно вас примет. – У Лиаса и Персеи поверх калатарской одежды были надеты белые мантии вице-королевской службы, и выглядели они оба очень официально.

– Как здорово снова видеть вас, – сказал Лиас, опять поворачиваясь к нам двоим. – Вице-король будет очень рад.

– Почему? – спросила Палатина, но вице-король сам ответил ей, появляясь в арке впереди нас.

Он казался похудевшим, но при виде нас его лицо озарилось, и он с улыбкой зашагал вперед. На нем тоже была форма, ничем, не украшенная, если не считать адмиральских. звезд – апелагских звезд, не кэмбресских. Второй раз за ночь я испытал шок удивления – слишком много для моего усталого ума. Возможно, какая-то из Стихий все-таки охраняла нас, если в конце этого долгого путешествия привела нас к единственному высокопоставленному апелагу, которого мы знали и которому – до некоторой степени – могли доверять.

– Приветствую вас, Мауриз, – проронил вице-король, кивая Верховному комиссару. Напряженность в его голосе исчезла, когда он повернулся к нам. – Катан, Палатина, я рад вас видеть.

– Поздравляю с повышением, – промолвил Мауриз, точно повторяя слова Равенны, сказанные этому человеку, когда я впервые с ним встретился, всего несколько месяцев назад. – Немалый пост – вице-король Калатара.

– И целого моря проблем, – вздохнул Сэганта Кэрао. – Но прошу вас, входите.

Проходя с ним через арку в следующий ярко освещенный коридор, я все никак не мог поверить, что Сэганта – вице-король Калатара. Равенна назвала его истинным политиком, человеком, который знает, когда поменять сторонников, и чье сочувствие к еретикам было расхожим товаром. Погибни мы – а особенно Равенна – в Лепидоре, он никогда не простил бы этого Сфере и остался бы верным попечителем моего города. Но это не изменило бы его политического приспособленчества, и я сомневался, что он когда-нибудь задумался бы о мести.

Но насколько гибка его мораль? Кэмбресс, заведомо светский, был одним из двух смертельных врагов Фетии, а здесь, рядом с нами, шел адмирал и экс-саффет Кэмбресса, служащий фетийским вице-королем в контролируемом Сферой Архипелаге. Потребуется изрядно поднаторевший в казуистике философ, чтобы это оправдать.

По крайней мере мы благополучно прибыли сюда, в Калатар, и во дворце вице-короля мы могли встретить людей куда хуже Сэганты.

Вице-король открыл боковую дверь и пригласил нас в приемную, к счастью, обставленную креслами и диванами, а не тахтами, хотя вся мебель была в калатарском стиле. Это была дипломатическая приемная, явно выбранная специально для Мау-риза. И краска на стенах, несомненно, была настоящим золотом.

– Садитесь, – предложил Сэганта, веля одному из слуг принести напитки. Сам он встал перед одним из окон, разглядывая нашу группу. Мауриз тоже остался стоять.

– Я буду вполне откровенен, комиссар Мауриз, и покончу с этим сейчас же. Затем нам, возможно, удастся прийти к какому-то решению, – заговорил вице-король, не дожидаясь вина. – Ваше прибытие сюда нежелательно, оно подрывает имперскую политику и противоречит желаниям фараона.

– Как я уже сказал, адми… лорд вице-король, – я не знал, умышленная это оговорка или нет, – я фетийский гражданин и чиновник клана Скартарис. Я могу ездить, куда хочу.

– Совершенно верно, но на подготовку восстаний обычно смотрят с неодобрением.

– Вы открыто предполагаете, что я революционер? Мои республиканские взгляды хорошо известны, но только жрец счел бы, что революционер и республиканец – это одно и то же.

– Я не предполагаю, Мауриз. Я знаю, – холодно молвил Сэганта. Я увидел беспокойство в глазах Лиаса и Персеи, которые сидели рядом, наблюдая за нами. Я надеялся, у нас еще будет время пообщаться. Позже, как только представится возможность. Я не желал иметь с этой интригой ничего общего, но понимал, что это пустые надежды.

Что рассказала им Равенна о заговоре фетийцев? Наверняка она была здесь, иначе Сэганта никогда бы не заподозрил, что замышляет Мауриз. На секунду мне захотелось, чтобы она рассказала Сэганте все, чтобы он подавил весь этот план в зародыше. Но теперь идея Скартариса стала для меня ббльшим, чем нежелательное осложнение: это был шанс нанести Сфере и моему брату ответный удар.

– От ваших многочисленных шпионов? – резко спросил Мауриз, очевидно намереваясь блефовать до самого конца. – Вы сами играете в опасную игру, вице-король, и находитесь в гораздо большей опасности нарушить свою верность, чем я.

– Речь не обо мне. Сейчас я – власть на этой земле, и только Рантас и император могут меня сместить. – Сэганта вздохнул, устремляя взгляд на Мауриза. – Возможно, мое положение далеко не прочно, но император – самая меньшая из моих проблем в данный момент. И в моих интересах сохранить все как есть.

– Я далек от того, чтобы комментировать назначение бунтовщика и иноземца вице-королем.

– Как вы любите говорить в Селерианском Эластре, Кэмбресс – это часть Империи, и его используют в целях империи. Как и законы Калатара и Фетии, которые весьма конкретны в том, что касается измены.

– А где доказательства? – спросил Мауриз, кривя губы, и с бокалом вина в руке стал прохаживаться вокруг дивана, на котором я сидел. Я тоже держал бокал, хотя сам не заметил, откуда он взялся, но пить не хотел. Я слишком устал. – Вы обвиняете меня в заговоре против фараона Калатара, но даже будь я калатарцем, основания для такого обвинения все равно были бы довольно шаткими. А в Фетии республиканство не преступление.

– Я целиком согласен с тобой по второму пункту, но есть разница между республиканством и революцией.

– Я снова спрашиваю, где ваши доказательства? Кто вам это сказал?

Мауриз говорил напористо, уставив в вице-короля обвиняющий палец.

– Фараон, – ответил Сэганта после короткой паузы. – Она считает своего информатора надежным, и, как ее регент, я действую от ее имени. Законный правитель Калатара обвиняет тебя в государственной измене и заговоре, Мауриз Скартарис.

– Это все твоя подруга! – налетел на меня Мауриз.

– Не я позволил ей все слушать! – ответил я, вскакивая с дивана. – Равенна никого не предала. Ты не принял никаких мер предосторожности и не потрудился проверить, кто она такая. Я думал, хитрость – вторая натура любого фетийца.

– Ты хочешь сказать, что виноват я? – процедил Мауриз, и его лицо стало напряженным, как всегда бывало, когда он сердился. – Ты с самого начала знал!

– Да, знал, и, конечно, я тебе не сказал. Я гораздо больше уважаю ее, чем когда-нибудь буду уважать тебя. Ты считаешь, что твоя надменность и высокое положение выручат тебя в любых затруднениях? Ни здесь, ни в любом другом месте, которым твой клан не владеет, так не получится.

Мауриз был взбешен, но я не отступал, зная, что здесь все поддерживают меня, а не Скартариса.

– Тише, тише! – сказал Сэганта, вставая между нами с видом истинной власти, совершенно не похожим на силу личности, которую Мауриз использовал, чтобы добиться своего. – Успокойтесь. Мауриз, ты ответишь на мои обвинения.

– Какие обвинения? Простите, я думал, это приемная, не зал суда. Меня обвиняют в заговоре против фараона? – Мауриз повернулся к Сэганте, полностью меня игнорируя. – Вице-король, у вас нет никаких фактов, никаких свидетелей, никаких доказательств, что я замышляю что-нибудь против кого-нибудь. Если мы закончим этот бессмысленный спор и перейдем к чему-то более плодотворному, всем нам будет куда лучше.

Не торопясь садиться, я наблюдал за их противостоянием. Вызов Мауриза повис в воздухе. Он подзадоривал Сэганту обвинить его официально и предъявить Равенну как свидетеля, чтобы ее схватила Сфера.

И Сэганта прекрасно это сознавал. Слова, которые он произнес, были очень тихими и очень взвешенными.

– Я вполне могу передать тебя Сфере, которая будет безмерно рада обсудить с тобой твои действия в Илтисе. Пусть у них не будет законного основания для судебного преследования, но они могут сильно осложнить тебе жизнь. Помни, я в Калатаре – последняя судебная инстанция. Отменить мои решения могут только Ассамблея или император.

Итак, Сэганта знал. Он приглашал Мауриза сыграть козырной картой и использовать меня, чтобы попытаться укрепить свои позиции. Но фетиец был слишком умен.

– Осложнять жизнь умеет не только Сфера. Поэтому, вице-король, я предлагаю перестать угрожать друг другу и поговорить о других вещах.

– Не думаю, что тебе есть чем угрожать, – спокойно возразил Сэганта. – Все козыри у меня в руках. Сфера хочет отомстить за унижение в Илтисе. Я – единственный, кто может защитить вас от инквизиторов. Консулы кланов сами по себе не смогут это сделать. Здесь – не смогут. Мы будем обсуждать то, что я хочу обсуждать.

– И что именно? – спросила Телеста. Она так тихо сидела в сторонке, что мы почти забыли о ее присутствии.

– Цель вашего прибытия, – ответил Сэганта. – Никто не поверит, что такая компания пустилась в коммерческую поездку. Скартарис и Полинскарн вместе? Весьма маловероятно. Я знаю, что вы делаете, кто такие ваши спутники. Я не желаю им никакого зла, и я счастлив называть их своими друзьями. И я не хочу, чтобы как-то пострадали вы или лорд Мауриз.

– Если вы все это знаете, почему обвиняете нас? Вы все еще не представили никаких доказательств, – напомнил Мауриз и, допив свое вино, поставил бокал на стол.

– У меня нет на это времени, – устало промолвил вице-король. – Я встречался с императором всего несколько недель назад. Но здесь полно шпионов, где бы они сейчас ни находились, поэтому я больше ничего не добавлю. У вас нет монополии на разведку. Любой, кто видел императора, увидит сходство между нами.

– И что? – спросил Мауриз, не подтверждая и не отрицая намек вице-короля. – Что с того?

– Это прекратится, – с полной категоричностью заявил Сэганта, и в его голосе ощущалась тяжелая усталость. Эта усталость была и в Лепидоре, понял я вдруг, оглядываясь на прошлое. Усталость, скрытая под маской политика. – Ты хочешь сместить фараона и поставить у власти своего предводителя, который будет служить интересам Фетии. Нет, неправда. Даже не Фетии. Республиканскому движению.

– Если бы такой заговор существовал, он бы вообще не угрожал вашему фараону. Есть законный император и законный иерарх. Иерарх был – и остается – религиозным предводителем.

– Мауриз, довольно, – вмешалась Телеста. – Ты не делаешь чести Фетии. Ты просто роешь себе глубокую яму.

– А какова ваша роль? – повернулся к ней Сэганта, игнорируя разъяренного Мауриза. – Шпион Полинскарна у Скартариса?

Телеста вздернула тонкую бровь.

– В шпионы я не гожусь. Моя роль: я не республиканка, но я не люблю императора и хочу изгнать Сферу из Архипелага, на что у меня есть свои причины. За два года с тех пор, как принцесса достигла совершеннолетия, она так и не смогла появиться перед своим народом. Калатар ничего не делает. Если бы вы делали, мы бы помогли.

На лицах трех апелагов отразилось откровенное презрение.

– Конечно… как вы помогли двадцать четыре года назад, – насмешливо заметил Лиас. – Вы просто избавитесь от своего никчемного императора и поможете нам, когда будете готовы.

– Мой клан послал вам на помощь четыре корабля. Четыре корабля, уничтоженных в гавани из-за предательства апелагского президента. Больше никто не посылал.

– Странная версия истории! – фыркнула Персея.

– Можно подумать, мы никогда ее не слышали.

– Вообще-то это правда. Во время Священного Похода из Фетии пришло подкрепление, хотя я до сих пор не знал, какой клан его отправил, – сообщил Сэганта. – Рал Тамар перешел на другую сторону и уничтожил это подкрепление.

– Апелагское единство снова в действии, – пренебрежительно обронил Мауриз. – А что сделали лично вы? Вы послали за подмогой за пределы Уолдсенда? А может, набрали армию? Насколько я помню, именно тогда вы осознали свое кэмбресское происхождение и надолго уехали.

– Я уехал добиваться помощи, поскольку от вас ее ждать не приходилось, – огрызнулся Сэганта, в первый раз задетый за живое. – Не важно, кто был виноват в последнем Священном Походе. Важно то, что вы пытаетесь заменить фараона иерархом, религиозным лидером, который будет считать нас всего лишь средством для свержения императора.

– Я приехал не для того, чтобы обсуждать детали этого подложного заговора.

– Нет, ты приехал, чтобы его осуществить. Здесь это считается изменой, и я не могу этого позволить.

– Вы неправы, – отрезал Мауриз, направляясь к двери. Прямо перед ней он остановился и повернулся, скрестив руки. – Этот план должен возродить Иерархат, незаконно упраздненный религиозным указом двести лет назад, и заставить Оросия отречься от власти в пользу Ассамблеи. Что неизбежно повлечет за собой изгнание клерикальной падали, которая слишком долго наводняет эти острова. В отношении религии фараон подчиняется иерарху, но иерарх не имеет никакой светской власти. Возможно, это измена, но только против императора.

– Пока не зайдет речь о том, кто возглавит это священное восстание, – едко возразил Сэганта. – Уверен, что в вашем маленьком фетийском заговоре найдется место для апелагов. А что станет с вашим главой после переворота? Вряд ли ты убедил, иерарха, что его служба продлится хоть на секунду дольше, чем будет абсолютно необходимо. Чтобы он отрекся от власти, как же. Ты хочешь положить конец императорской династии, самой идее императора, но прежде чем это случится, три человека должны будут умереть. Император, иерарх и их кузен Аркадий. Потому что, если они не умрут, Мауриз, ты никогда не будешь в безопасности.

– Мы не убийцы, Сэганта! – вспылила Палатина, почти выскакивая из своего кресла, в котором молча сидела, кипя от ярости. – Вы принимаете нас за глупцов? Фетия могла бы стерпеть смерть Оросия, но не более. Нам нужен иерарх! Нам нужен Аркадий! Вы правда думаете, что Фетийская республика устроила бы Сферу? Жрецы могут контролировать монархов, как вы знаете, но не республики. Вы кэмбрессец, ради Рантаса – вы же сами фактически вышвырнули их!

– Извини, Палатина, но Фетия никогда не заботится ни о чьих интересах, кроме своих собственных.

Это была удивительная жанровая картина, остановленный момент: надменный Мауриз, наблюдающий у двери, в его сверкающих глазах видна расчетливость; Палатина, свирепо взирающая на Сэганту; сам вице-король, стоящий с решительным видом, сжав руки за спиной; Лиас и Персея, напряженно следящие за перепалкой; Телеста, обособленная и бесстрастная в своем углу. Факелы слегка мерцали – признак плохого качества огненного дерева.

Как ни странно, тишину нарушила Телеста:

– А вы и о чужих интересах думаете, так надо полагать? Все наши взгляды относительны, конечно, но мы делаем то, во что верим, потому что мы – фетийцы и хотим помочь Фетии. Мауриз фетиец, Палатина, я… и Катан больше фетиец, чем он думает. Или вы хотите нашей помощи, или вы хотите независимости, но нельзя же критиковать нас за то, что мы изоляционисты и империалисты одновременно.

Сэганта взял со стола полный бокал вина и поднес его к факелу. На противоположную стену упала длинная тень.

– Фетийская империя – это иллюзия. Она кажется гораздо больше, чем есть. Ее тень накрывает весь мир, но это всего лишь тень. – Он снова опустил бокал. – Красивая, как этот бокал, но. хрупкая. – Сэганта стукнул по нему ногтем, и прозвучал тонкий, диссонирующий звук. Секунду я думал, что он сейчас бросит бокал, но этот жест был бы не в его стиле. Он поставил бокал обратно на стол.

– А что осталось от Калатара после двухтысячелетней истории? – все тем же тихим тоном спросила Телеста. – Когда-то у вас была своя империя, в те дни, когда Техама еще что-то значила. Две тысячи лет назад, когда в Фетии еще никто не жил, не было ничего, кроме Техамы и Таонетара. Техамское Содружество, протянувшееся на тысячи миль во все стороны. На тысячи миль от вашего центра, острова Калатар.

То, что сначала казалось просто очередным аргументом в споре, оказалось чем-то большим. Я увидел, что все глаза устремлены на Телесту, а она говорила нам такое, чего я никогда раньше не слышал.

– Мир тогда был пуст. Он и сейчас еще очень пустой за пределами известных нам областей. Есть только бесконечные мили неизведанного океана. Но в те времена Калатар был сердцем империи – Калатар и плато Техама. Поскольку его жители были людьми рифов и океана, внутренние моря считались для них священными. Поэтому они построили здесь города и были правителями всего известного им мира.

Содружество просуществовало почти тысячу лет. Сейчас вряд ли где-нибудь найдутся письменные свидетельства о нем, и из числа входивших в него народов не осталось никого, кроме эксилов. Когда фетийцы прибыли сюда триста лет назад, Калатар был автократией, фараон – богом-королем, и никаких воспоминаний о Содружестве не сохранилось.

И Калатар, и Фетия имели свои эпохи славы. Разница в том, что у нас до сих пор есть империя, мы до сих пор можем служить примером. Сфера чужда нам так же, как вам. Мы – люди моря, не суши. Вся наша жизнь сосредоточена вокруг океана, моря и всего, что в нем есть. И нигде в океане нет ничего, отдаленно похожего на огонь. Так что у нас может быть общего со Сферой?

«А что у нее может быть общего с кем-нибудь?» – спросил я себя. Почему Огонь? На Архипелаге было очевидно, что все зависит от Воды, что все произошло из моря. Если я правильно помнил, нигде на Архипелаге почти нет фермерских угодий, если не считать таковыми фруктовые сады и парки, теснящиеся вокруг городов. Нет ничего, кроме леса, и камня, и песка, на сотнях тысяч островов, уходящих далеко за пределы известного мира. Легко было забыть, что есть место, где Архипелаг кончается и начинается неизвестный мир.

Я совсем не о том пытался размышлять, но от усталости мои мысли разбредались в разные стороны, и я все еще стоял.

– Надеюсь, вы говорите не то, о чем я подумал, – мрачно промолвил Лиас.

– Я говорю, что оба наших народа должны спасать себя, – закончила Телеста, – но Фетия может повести за собой остальной мир. Архипелаг последует за фараоном, но он последует и за нами. И у нас есть ресурсы, деньги и корабли, чтобы это стало возможным. У вас их нет. Все просто.

– Какой удобный довод для строительства империи! – сердито заговорила Персея. – Разве у Этия было что-нибудь из всего этого, когда он нанес поражение Таонетару? Все ваше богатство, ваши ресурсы – на что вы их тратите? На то, чтобы президент Декарис и император могли содержать свои гаремы. Вы не лучше хэйлеттитов. Сделайте Фетию снова сильной, и мир будет вас уважать, но до тех пор мы будем относиться к Империи с тем презрением, какого она заслуживает. Я служу фараону, ее вице-королю и никому другому.

Лиас одобрительно кивнул, а Сэганта слегка поморщился. Сам не знаю, когда я начал замечать эти крохотные признаки эмоций. Вице-король не хотел, чтобы Персея и Лиас вступали в разговор. Но то, что они сказали, было слишком близко к избранной им линии, чтобы Сэганта не согласился.

– Спасибо за поддержку, Персея, – натянуто поблагодарил вице-король. – Некоторые из вас очень устали. Я предлагаю прерваться на ночь. Вам предоставлены комнаты, а утром мы продолжим нашу дискуссию. Пожалуйста, не пытайтесь покинуть дворец – моим людям приказано следить, чтобы вы оставались внутри. – Сэганта позвонил в колокольчик, скромно висящий на стене, и дверь открылась.

– Лиас и Персея, покажите моим гостям их спальни и обеспечьте их всем необходимым.

Мы гуськом вышли из приемной, а он остался стоять перед окном, провожая нас озабоченным взглядом. Это был настоящий Сэганта Кэрао, не тот человек, которого мы знали в Лепидоре.

В коридоре Лиас и Персея зашагали рядом со мной и Пала-тиной, старательно не замечая двух фетийцев. Казалось, что им чужда дипломатическая тонкость, и я удивился, почему Сэганта нанял их в помощники.

– Мне так жаль, что вам пришлось выдержать этот разговор, – сказала Персея, заметно расслабляясь. – У вас обоих измученный вид.

– С чего им быть бодрыми? – хмыкнул Лиас. Теперь, когда здоровяк улыбался, он показался мне более знакомым. Но в его улыбке было меньше той открытости, которая всегда его отличала. Они оба неуловимо изменились, и я не был уверен, к лучшему ли. – Помните, мы целую ночь пробирались ощупью по джунглям? На заре все походили на живых мертвецов, вытащенных из недр земли.

– Некоторые и без того походят на земные элементали, – парировала Персея, пристально разглядывая Лиаса.

– А некоторые умеют изнурять других, не приближаясь к джунглям, – ответил здоровяк, и в эту минуту он стал очень похож на прежнего Лиаса. Но их болтовня была слегка натянутой, лишенной былой легкости.

Примерно через полчаса, съев быстро приготовленный ужин и смыв с себя соль, я сел за маленький письменный стол у себя в комнате. Ложиться спать не хотелось из-за неясной мысли, мелькавшей на краю моего сознания после импровизированного урока истории Телесты. Моя спальня не отличалась роскошью. Стены были выкрашены в огненный рыжевато-красный цвет, а на плиточном полулежали желтые ковры. Но она была лучше всех комнат и гостиничных номеров, в которых я останавливался с тех пор, как уехал из дома. Разве что в Илтисе у меня было вполне удовлетворительное жилье – но я не хотел вспоминать Илтис.

Я не удивился, когда спустя несколько минут в мою дверь постучала Персея. Она уже сняла официальную белую мантию и осталась в простой зеленой тунике.

– Привет. – Я слабо улыбнулся, встал и предложил девушке кресло.

– Я весь день просидела в креслах, поэтому воспользуюсь кроватью – если не возражаешь?

– Тебе не нужно спрашивать.

– Ты, как всегда, вежлив. – Персея помолчала. – Я сожалею о своей вспышке там, в приемной, но я сказала, что думаю. Если я правильно поняла, ты не хочешь иметь ничего общего с их заговором? На самом деле ты ни в чем не уверен.

Я не думал, что меня так легко раскусить. Впрочем, мы хорошо знали друг друга – когда-то мы даже были любовниками. Осталось только понять, с какой целью она пришла. Каков ее политический интерес, ведь он, кажется, есть у всех?

– Да, не уверен, – признался я, снова садясь.

– Не беспокойся, я пришла не уговаривать тебя примкнуть к моей партии. У меня нет партии, но мне не нравится Мауриз. Телеста, кстати, тоже. Она кажется безобидной, но это не так.

– Я бы не назвал ее безобидной, но…

– Телеста историк, и хороший историк, нам следует это уважать. Но она использует свои знания на пользу собственного дела, приводит исторические факты, чтобы подкрепить свои доводы. Она делает это так хорошо, что ты не замечаешь, как это происходит.

– Я думал, у тебя нет своего интереса.