- Здесь дело долгое! - отвечала Маша, - короче, Луиза замужем за подпольным миллионером. Он, кобель, сам гуляет, но жену ревнует. Вот и нанял парнишку с Кавказа охранником. Как он с этой работой справляется - сам видишь. Отпустил жену Новый Год справлять с охранником, а сам в загул пошёл.
      - Кстати, - вставила Маша, - я сама тоже замужем, но муж у меня моряк, капитан, он больше в плаванье, чем дома.
      - А я холост, вернее, разведён! - похвастался я, - вот, приятельница привезла сюда, а сама - видишь, что выделывает!
      Маша внимательно посмотрела на меня, и вдруг спросила:
      - Ключи от вашего номера у неё или у тебя?
      - У меня, а что? - не понял я.
      - Иди быстрее, забирай свои шмотки и айда - ко мне в номер!
      - Ключи мои у тебя, не перепутай со своими! - хохотнула Маша. - А свои - отдашь Инне. Скажешь, что обиделся на её поведение!
      Уговаривать меня было делом излишним. Шмотки - в портфель, дверь - на замок. Портфель оставил у Маши, а сам вызываю Инну на разговор. Она вся пьяненькая, встать не может, язык заплетается.
      - Говори при нём, это - мой друг, от него секретов нет!
      - Ещё лучше! - деловито констатирую я, - вот ключи, я ухожу! Объяснять причину надо?
      Инна покачала головой и как-то брезгливо взяла ключи. Я поклонился и ушёл.
      Маша ждала меня у выхода из ресторана. Захватив бутылку вина со стола, я вышел, и мы дружно направились в номер, из которого я вышел полчаса назад. Постель оказалась ещё тёплой, что не ускользнуло от внимания Маши. В отличие от Луизы, Маша никуда не спешила; она была очень ласкова и обстоятельна.
      - Луиза тебя похвалила и мне посоветовала - призналась Маша, - говорит, если бы ни этот чёрт нерусский, никогда бы его тебе не отдала. А так - пусть хоть подруге перепадёт, чем этой сучке Инне!
      Мы с Машей почти не вылезали из номера. Даже еду заносили сюда, а вино брали в буфете. Иногда раздавался условный стук в дверь, и Маша осторожно открывала её. К нам врывалась вся затравленная Луиза и мгновенно начинала раздеваться. Маша чаще всего заскакивала в туалет и сидела там, пока мы не выволакивали её обратно. Луиза второпях заметила как-то, что будь койка пошире, можно было бы порезвиться и втроём. После чего пулей выбегала из номера.
      - Втроём, втроём, - передразнила её Маша, - даже не спросила, нравится ли мне этот разврат! А как это тебе нравится - вбегает, когда ей приспичит, как к себе, и подавай ей, видите ли, готовенького! Наглость какая!
      Я заметил Маше, что подруга из-за этого 'Мухтара' в затруднительном положении, а ей ведь тоже хочется! Сама-то она уступила своего мужика, так что не надо жадничать. Мы-то своё всегда возьмём - Луизу жалко!
      В пансионате мы пробыли до второго января, после чего нас погрузили в автобус и отвезли в Москву.
      Маша жила в Красногорске (это почти Москва), в двухкомнатной квартире с мужем. Расписание прибытий его корабля Маша знала наизусть, да и он всегда звонил из Ленинграда, когда прибывал туда. Детей у них не было, и мы договорились встречаться дома у Маши.
      - Конечно, Луиза тоже нет-нет да припрётся ко мне, когда ты будешь у меня, с этим надо смириться! - вздохнула Маша - живёт-то она в моём доме. - Но тебя жалко, ты же не двужильный - всех подряд обслуживать!
      Я тоже вздохнул, соглашаясь с Машей, но уверял её, что ради любви к ней я готов обслуживать и ещё пару-другую баб, при условии, что они будут симпатичными. Мы посмеялись над моими словами, как над шуткой. Но очень скоро обстоятельства сложились так, что 'сказка стала явью'. Человек предполагает, а Господь располагает - вот Он и подбросил мне для испытания физических и нравственных сил ещё трёх (заметьте - не пару и не две пары, а среднее арифметическое между этими значениями!) дам, оказаться от которых было по разным причинам уже никак нельзя! Вот и получилось у меня - по бабе на каждый день недели! А виагру тогда ещё не продавали, так что приходилось, как в северокорейской 'чучхе', опираться только на собственные силы!
 
      Мое новое изобретение - Тамара Грозная
 
      Я говорил уже, что изобретений у меня было около трёх сотен. Время от времени я появлялся в Госкомитете по делам изобретений и открытий, в Контрольном Совете при этом Госкомитете. То заявка оказывалась спорной, то изменения вносить приходилось, то ещё по какой-нибудь причине.
      Как-то начальство Госкомитета предложило мне поработать внештатником в Контрольном Совете - и подработать можно неплохо, и опыт по экспертизе изобретений приобрести. Я согласился и вскоре уже раз в неделю ходил на коллегии Контрольного Совета - выслушивать спорные дела и принимать окончательные решения. Доктор наук, а к тому же автор большого числа изобретений - это для экспертизы очень весомо.
      Заседания коллегий происходили в здании Патентной библиотеки и начинались часов в пять вечера, чтобы изобретатели смогли прибыть после работы. Иногородних вызывали, и в случае чего, даже оплачивали проезд. Коллегия обычно состояла из трёх членов - одного штатного сотрудника-куратора и двух внештатных специалистов.
      Куратор вызывал посетителей и пояснял им правила рассмотрения заявки. Обычно это были: один или несколько авторов, патентовед, и государственный эксперт, выносивший оспариваемое решение. Эксперт докладывал суть заявки и зачитывал решение; авторы и патентовед оспаривали его, а мы выслушивали и мотали на ус. Потом мы удалялись на совещание и решали, что делать - то ли выдавать авторское свидетельство и наказывать эксперта, то ли поддержать его отрицательный вывод.
      Потом зачитывали своё окончательное решение и составляли протокол. Это только на словах решение было окончательным, а на деле жалобы продолжались бесконечно. Таких коллегий могло быть за вечер до пяти, времени для этого отводилось до семи вечера, после чего здание библиотеки закрывалось, и мы уходили домой. В дневное же время внештатники приходили в библиотеку - работали с патентной литературой, писали протоколы решений.
      Штатным куратором у меня первое время был молодой человек по имени Олег, быстро ставший моим другом. Сидели мы как-то с Олегом и сочиняли решение, а в комнату вдруг входит нечто такое, от чего у меня отвисает челюсть и из рук выпадает лист бумаги. Мне показалось, что комната осветилась золотистым светом, исходящим от этого 'нечто'. 'Нечто' было необыкновенной красоты женщиной лет тридцати с ярко-золотыми волосами, небесного цвета глазами и ярко-розовыми губками. Кто видел этикетку от сыра 'Виола', тот может представить себе эскиз или абрис этой женщины. Но действительность была куда эффектней этого абриса: улыбка, выражение глаз, поза, голос - всё это завораживало.
      - Кто это? - только и спросил я у Олега.
      - Это наша Тамара (опять, опять, опять - Тамара!), переводчица с английского из библиотеки. Фамилия у неё, как у шведского кинорежиссёра - Бергман. Не ты, Нурбей, первый, не ты последний из тех, кто терял сознание от одного взгляда на неё. Забудь и не пытайся! - грустно посоветовал мне Олег.
      Милое создание ворковало с сотрудницами отдела, периодически бросая взгляды на нового человека, то есть на меня. Поворковав, Тамара-переводчица вышла, а я стал выталкивать Олега из комнаты:
      - Пойдём, познакомишь меня с ней!
      Олег вышел один и минут через десять вернулся, загадочно улыбаясь. Он вывел меня в коридор и рассказал о разговоре с Тамарой.
      -Тома, ты понравилась нашему профессору! - затравливаю я её.
      - Этот молодой и здоровый хмырь - профессор? - удивилась Тамара. Женат, наверное?
      - Не угадала - недавно развёлся, квартира в центре! - продолжаю заводить я её.
      - Врёшь, такого не бывает! - раззадорилась красавица.
      - Бывает, Томочка, только долго такое состояние не длится! Спеши, и он попадёт именно в твои сети! - дразню я её.
      - Замётано - знакомь! - решилась Тамара, - зови его сюда.
      - Да придёт ли, не знаю, - начинаю сомневаться я, - скромен уж очень!
      Тамара аж вскочила от нетерпения.
      - Тогда выведи его в коридор и стой с ним, а я пройду мимо и поздороваюсь, так и познакомимся. Он по-английски понимает?
      - Я сказал, что понимаешь, так что готовься! - и Олег выволок меня в коридор.
      Минут через пять, появляется наша красавица, глазами так и сверкает. Заметив нас, останавливается, и с американским выговором(никогда не был в Америке, как, впрочем, и в Оксфорде, но думаю, что именно из Америки такой выговор!) здоровается:
      - Хэлоу, Олег! Хау ду ю ду, профессор?
      Олег, улыбаясь, кивнул, я же решил поздороваться по всей форме:
      - Хау ду ю ду? Вэри глэд ту миит ю! Май нэйм из Ник!
      - Ой, мне надо решение писать! - забеспокоился Олег и убежал в комнату.
      Мы отошли в конец коридора и начали общаться. Помню только, что разговаривая, мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Она не отводила взгляда, да и я не решался этого сделать. Мы не заметили, как к нам подошёл Олег и спросил:
      - Вы домой пойдёте, а то уже пять?
      Мы, оказывается, простояли так свыше двух часов! О чём говорили - не помню, я был как под гипнозом. Тамара была классным специалистом по очаровыванию, а я и не хотел ей противостоять. Мы прошли пешком от Патентной библиотеки до Киевского вокзала по Бережковской набережной. Было тихо, падал редкий снег; я не верил, что рядом со мной находится такое совершенство, и что оно, в принципе, может быть моим. Мне показалось, что я всю жизнь смотрел не туда, встречался не с теми, любил не тех! Вот - женщина моей мечты, чудо со снежинками на золотых волосах, на золотых и не накрашенных ресницах:
      На Киевском Тамара простилась со мной, сказала, что живёт в Кунцево, и что у неё сегодня ещё много дел дома. Она дала мне свой домашний телефон, а я ей - служебный. Живу, дескать, пока в одной квартире с разведённой женой, мало ли что она может ответить по телефону. По глазам вижу, что Тамара сомневается. Тогда я подвёл её к фонарному столбу, вынул паспорт, и, извинившись, попросил прочесть запись. Она внимательно прочла, но только спросила:
      - Почему же вы сказали, что зовут вас Ник? А можно я буду называть вас 'Нур'?
      - 'Нур' - это ново, - подумал я, и согласился, хотя и заметил, что крещён Николаем, а стало быть, я - Ник, особенно по-английски.
      Домой я шёл уже 'по уши' влюблённым в Тамару. Господи, опять и опять влюблён в Тамару. Это рок, это какое-то наваждение! Такого не бывает - это фетишизм чистой воды! В человека, наконец, влюбляюсь, или в имя?
      Сегодня пятница - у меня день Контрольного Совета, просто я не остался на коллегию. Стало быть, никуда я уже не успеваю, и этот день, вернее ночь - для Ольги. Я иду домой и сплю с Олей. Она знает, что пятница - её день и ждёт его. В субботу днём я обычно приезжаю к Маше, та сообщает об этом Луизе. У Маши я нахожусь две ночи, а в понедельник рано утром уезжаю. Конечно же, всё это до приезда её мужа из плаванья (не приехал бы он только неожиданно, тем более - ночью!).
      В среду вечером я иду к Тамаре-маленькой и остаюсь на ночь - это у нас обговорено, и если нет никаких препятствий, то остаюсь и на следующую ночь. В моём распоряжении остаются две ночи - с понедельника на вторник и следующая. Это на все непредвиденные случаи - встречи на 'конспиративной' квартире у Элика, поход к Моне или другим друзьям с ночёвкой и тому подобное. А бывает, что эти ночи я 'отдыхаю' дома с Олей.
      В понедельник я снова в Контрольном Совете, конечно же, для того, чтобы видеть Тамару. Олег счастлив - я успеваю 'расчистить' завалы решений, накопившихся почти за месяц. Не оформить решение вовремя - значит потерять месячную премию. Как мы только ни хитрили, чтобы успеть вовремя!
      Помню такой случай - завалялось одно дело и обнаруживается оно только в последний день. Сегодня решение должно быть отправлено, иначе - прощай премия. Что делать? Нужна какая-нибудь отписка. А заявка на изобретение называется 'Рюкзак'. Что это такое? 'Рюк' - это по-немецки 'зад', а 'зак' - мешок.
      Роюсь в энциклопедическом словаре, торговой энциклопедии - нет такого слова. Может быть, есть 'мешок'? Нет, и 'мешка' тоже нет! А стало быть, нет и предмета, о котором можно вести речь. Такое предусмотрено в 'Положении об экспертизе'. Нет слова в словаре, значит автоматический отзыв заявки - не определён объект изобретения! Мы быстро строчим решение и регистрируем сегодняшним днём. Премия выиграна!
      Автор, конечно, возмущён, - вы ребята, небось, с ума посходили, что такое 'рюкзак' не знаете? Мы отвечаем, что знать-то знаем, а вот в энциклопедическом словаре такого слова нет. Давайте ссылку, где мы можем прочесть, что такое рюкзак. Переписка идёт, на письмо - по месяцу, а премия капает! Но эти бюрократические тонкости к моей новой любви никакого отношения не имеют.
      Наконец, вызываю Тамару в коридор. Уходим в тупичок у окна и общаемся. Оказывается, и отчество у неё подстать фамилии - 'Витольдовна', налицо скандинавские корни. Вот откуда картинка с сыра 'Виола'! Далее, Тамара разведена, у неё дочка - школьница-первоклашка, и она не хотела бы, чтобы дочка видела в гостях чужого дядю, поэтому и не пригласила меня в пятницу. Но в понедельник её из школы забирает бабушка и ведёт к себе на ночь. Так что сегодня, если я свободен, то могу зайти к ней в гости:
      Счастье само лезет в руки, ведь в понедельник я - 'ничей'! Едем вместе домой к Тамаре, около дома у неё какой-то 'спецмагазин', где всё есть. Загружаемся и поднимаемся в лифте на восьмой этаж. Квартира двухкомнатная, отлично ухоженная - Тамара хорошая хозяйка! Пока я смотрю телевизор, Тамара мгновенно готовит красивую закуску. Открываю шампанское, и - тост за любовь! Выбираем за любовь до брака, до нашего, разумеется! Всё очень культурно, чинно и благородно!
      Пьём на брудершафт (ведь мы до сих пор на 'вы') и целуемся. Тамара Мопассана читала и всё хорошо помнит, так что наивного восторга не было. В беседе с хозяйкой я жалуюсь на нехватку времени для работы. Перечисляю Тамаре, сколько книг опубликовал за последнее время, сколько изобретений сделал.
      - Да, - удивляется она, - и где только ты время на всё это берёшь? А ведь ещё занятия!
      - Сижу допоздна, - вру я, - до двух-трёх ночи, а в выходные - весь день. Втянулся в работу - и вроде бросать нельзя! - не краснея, жалуюсь я. Скоро должна выйти книга 'Инерция', я тебе её подарю!
      - А много ли за книги платят? - невинно интересуется Тамара.
      - За лист - около ста - ста пятидесяти рублей, - рассказываю, а когда вижу изумленное лицо Тамары, поясняю - за печатный лист, а это около 16 страниц в книге. Вот новая книга будет около десяти листов, значит гонорар - тысяча пятьсот рублей.
      - Всё равно хорошо, это мой годовой заработок! - подсчитывает Тамара.
      Мне хочется выпить ещё, но Тамара убирает бутылку.
      - Я так не хочу видеть тебя пьяным, весь шарм пропадает, - раскрывает своё кредо Тамара. - Ты можешь сегодня не пойти домой? - загадочно спрашивает она.
      - Могу, я же свободный человек! - гордо объявляю я.
      -Тогда, если хочешь, можешь остаться у меня! - шепчет моя красавица.
      - Хочу! - не веря в саму возможность этого, тихо отвечаю я.
      - Тогда раздевайся и ложись! - включая ночник и выключая верхний свет, шёпотом советует Тамара, - а я зайду кое-куда!
      Она заходит в ванную, а я тем временем быстро, пожалуй, даже быстрее Луизы, раздеваюсь, и - под одеяло. Жду, сердце вылетает из груди. Наконец в сумерках появляется белое стройное тело, оно быстро движется к постели, и шмыг ко мне!
      - Вот это женщина, - успеваю подумать я перед тем, как логическое мышление покинет мою голову, - всё нужное успела сделать, не то, что мои бестолковые 'дюймовочки'!
      Тамара Витольдовна - фемина на все сто процентов - и красива, и умна, и сексуальна, и хозяйка хорошая, наверное, и мать замечательная. Одно только плохо - не переносит пьяных мужиков! Ну что ты будешь с ней делать, разве только обманывать, но это же грешно!
 
      Предельное уплотнение графика
 
      Я стал бывать у Витольдовны с понедельника на вторник, и это органически вписалось в мой график, тем более, после весёлой парочки 'Луиза-Маша' хочется чего-то культурного и возвышенного, в нравственном, конечно, смысле этого слова.
      Вскоре мой график сделался ещё напряжённее. А произошло это так. Как-то во вторник после работы в ИМАШе состоялась пьянка. День рождения чей-то, или что-то ещё. Позвали меня, тем более вторник как раз для таких случаев и предназначался. Подошла Инна, которая опять простила мне всё. Оказывается, у неё произошёл конфликт с её армянином, которого Инна оставила у себя в номере, но потребовала не приставать к ней. Армянин не вынес такого садо-мазохизма и устроил скандал. А мы с Луизой и Машей были так заняты, что, в отличие от всего пансионата, даже не слышали об этом.
      Когда выпили прилично, Инна решила познакомить меня с ещё одной её подругой, на сей раз из ИМАШа.
      - Она умница, кандидат наук, старший научный сотрудник, может, ты слышал - её фамилия Ульянова, Лика Ульянова:
      - Ульянова, - переспросил я, холодея, - жена генерала Ульянова?
      - Ты что, знаешь её мужа? - поинтересовалась Инна.
      - Знаешь, мы с ним - дальние родственники; но Лика пока не знает об этом. Инна, я очень хотел бы познакомиться с Ликой!
      Инна сбегала и привела бледную худенькую женщину лет тридцати пяти. Она чем-то напоминала монашенку - строгое выражение на красивом, как из мрамора изваянном белом лице, чёрное платье с белым воротничком, гладко причёсанные русые волосы.
      Взгляд её почти постоянно был устремлён 'долу':
      - Ну и жена у этого кобеля-генерала, - подумал я, - монашенка нетронутая! Может генерал, как тот Коридзе, 'в нэволе нэ размножается!'.
      - Я хочу выпить за нашу Лику Мизинову! - провозгласил я тост, поскольку меня выбрали, как обычно, тамадой.
      - Я - Ульянова! - серьёзно поправила меня Лика, видимо, не очень знакомая с Чеховым.
      - Ещё лучше, - вдохновился я, - за Лику - родственницу вождя! Она столь же красива, как и умна, она - мечта Данте, Петрарки, а если говорить о присутствующих - то и моя!
      За столом засмеялись и поддержали тост. Лика посмотрела на меня долгим взглядом и, привстав, чокнулась со мной. Вечер продолжался, я отпустил множество комплиментов по адресу Лики, обменялся с ней служебными телефонами.
      А днём, после лекции, секретарь кафедры - красивая Ира (которая работала в деканате, когда я поступал на работу), сообщает мне, чтобы я позвонил в ИМАШ по такому-то телефону.
      - Кому? - спросил я Иру
      - Женский голос сказал, что вы сами знаете! - невозмутимо ответила Ира.
      Звоню, хочу спросить, кто интересовался мной, но только я произнёс 'алло', тихий женский голос сказал мне:
      - Нурбей Владимирович, вы же обещали позвонить мне утром!
      Вспомнил - это Лика Мизинова, вернее - Ульянова!
      - Лика, я только что с лекций! Просто не мог раньше!
      - Мне так и сказали, что вы на лекции. Вы можете подойти к памятнику Лермонтову, что около ИМАШа? - тихо, но настойчиво спросила Лика.
      - Буду через час! Не поздно? - спросил я.
      - Как раз! - последовал ответ.
      Разные мысли лезли мне в голову, когда я стоял в скверике у памятника Лермонтову. Лика что-то хочет узнать у меня про своего мужа - была первая мысль. Я нужен ей по какому-то делу, вроде вентиляции в коттедже - это вторая мысль. А третья: но я не успел её сформулировать, так как неожиданно меня взяла под руку Лика и тихо сказала:
      - Пойдёмте быстрее, здесь могут быть знакомые.
      Мы завернули к сталинской высотке - тогда Министерству транспортного строительства, и пошли вправо мимо книжного и ювелирного магазинов. Там Лика завела меня в подъезд, и мы сели в лифт.
      - Куда мы едем? - только и спросил я.
      - Сейчас узнаете! - твёрдо ответила Лика, глядя мне прямо в глаза. - Вы помните, что сказали мне вчера вечером? Что вы любите меня с первого взгляда! Это - шутка? Не шутите с женщинами - эти шутки глупы и неприличны, как говорил Козьма Прутков. За эти шутки надо отвечать!
      Мы вышли из лифта и Лика, достав ключ, открыла одну из квартир. Мы вошли внутрь, и я огляделся.
      - Это квартира генерала Ульянова? - только и спросил я.
      - Нет, это квартира моей подруги Люды, которая сейчас на работе! - засмеялась Лика и достала из холодильника початую бутылку белого вина.
      И тут до меня стало доходить понемногу, что эта 'монашка' - таковая только с виду, наверно, я её вчера раззадорил, и она загорелась идеей. Что ж, осрамиться нельзя - ведь она жена мастера спорта, здорового человека!
      Мы едва успели выпить по бокалу вина, и я даже не вспомнил о старике Ги де Мопассане, как Лика, без всякого брудершафта, даже не переходя на 'ты', обняла меня за шею и стала осыпать поцелуями. Ей так не терпелось, что она стала раздеваться, не прекращая целовать меня. Я не поспевал за ней. Раздевшись, Лика кинулась на застеленную постель и легла на спину, держа правую руку на сердце.
      - Послушайте, как бьётся моё сердце, - задыхаясь, попросила она. Я приложил ухо к её груди и ощутил сильные, гулкие и необыкновенно частые удары, на опытный слух, не менее 120-130 в минуту.
      - Это от страсти, я так хочу вас! - прошептала мне на ухо Лика, и мы прекратили мыслить и поступать логически, остался один инстинкт - верный, чёткий и безошибочный! В квартире мы были одни, а стенки в сталинских домах толсты, и я не стал даже прикрывать Лике рта. Мне были так удивительны эти крики и стоны от худенькой, казалось бы, слабой и хрупкой женщины, кандидата наук!
      - Что ей мужа не хватает, что ли? - сверлила меня мысль, и я не знал, как удовлетворить своё любопытство.
      Отдышавшись, я измерил частоту ударов сердца Лики. Лёжа - 100 в минуту, это очень много, но для нашей ситуации допустимо. Я попросил её присесть, измерил частоту ударов, потом встать, и сделал то же самое. Частота ударов почти не изменилась - ортостатический тест был ненормален. Я стал, было, подозревать патологию, но патологией этой была только страсть!
      - Лика, твой муж, говорят, мастер спорта: начал я, но смех Лики прервал мой вопрос.
      - Я смеюсь, потому, что ты перешёл со мной на 'ты' без разрешения, - пошутила она. - Я знаю, что ты хочешь сказать - муж - здоровяк, а у жены хватает ещё сил искать связей на стороне. Так? Мы с тобой теперь близкие люди, и я отвечу тебе. Ты знаешь, что такое в спорте 'химик'?
      - Тот, кто принимает стимулирующие средства, в первую очередь анаболические стероиды. Раньше был нирабол, а сейчас - это ретаболил, метандростенолон:
      - Да, да - или просто 'метан'. Ты знаешь, сколько пустых упаковок из-под этого 'метана' я находила каждый день дома? А как я сама делала ему уколы ретаболила? Это же масляный раствор, через тонкую иглу он не проходит, а толстых игл генерал, тогда ещё полковник, боялся. Так я грела этот ретаболил, и только тогда он медленно проходил через тонкую иглу в ягодицу моего Владислава - однофамильца вождя! Вот он и стал мастером спорта, чемпионом Москвы! Что скрывать, спорт помог ему повышаться по службе. Но его гипоталамус - есть такой центр в основании желудочка мозга - после длительного приёма допингов отказался выполнять свои функции. Он перестал подавать команды эндокринной системе в частности, на выработку тестостерона и других гормонов, необходимых мужику. Тебе понятно, что я говорю, ведь ты сам спортсмен? А знал бы ты, что было в первые два-три месяца, когда он только начал принимать анаболические стероиды! Он был неутомим в постели, число актов доходило до пяти-шести за ночь. И главное - желание или либидо, было у него постоянно. Это были фантастические месяцы в моей жизни! Я так привыкла к такому режиму, что потом, когда либидо упало почти до нуля, да и возможности тоже, я чуть с ума не сошла. Ты представляешь, ценой огромных усилий и выдумки, - Лика хитро улыбнулась, - я вызывала у него эрекцию, но она длилась какую-то минуту, не более. Ни он, а тем более, ни я, ничего не успевали за этот миг. И я стала изменять ему, иначе бы я просто свихнулась! Пока он был сильным мужиком, я не обращала внимания на его интеллект. А теперь, когда мой муж превратился просто в какой-то бесполезный шкаф, весь его интеллект, вернее его отсутствие, вылезло наружу. Я стала его просто ненавидеть, мне противно стало спать с этим сильным животным в одной постели. Вот мы и дошли до жизни такой. Он, конечно, знает, что я ему изменяю, обещал пристрелить, если поймает! Вот я и конспирируюсь, как могу.
      - Лика, а сейчас у тебя есть кто-нибудь кроме меня? - почему-то задал я неджентльменский вопрос.
      - А у тебя? - по-еврейски, вопросом на вопрос, ответила Лика, - вчера ты меня просто ошеломил своим интеллектом и юмором. Ты помнишь, что в любви мне признавался? И, вот, можно сказать, я за ночь тебя полюбила. Ну, а днём эта любовь только усилилась! - с улыбкой добавила Лика.
      - Какое счастье, что я в своём дремучем Тбилиси так и не смог достать этих анаболических стероидов! - подумал я, - ведь я бы их стал принимать без раздумий, лишь бы побить мировой рекорд в жиме! Выходит, с Тамарой у Ульянова была одна видимость! Видать сильно понадобилась ему вентиляция в коттедже, если пошёл на такой риск - потерять реноме!
      - Сам-то ты как обошёлся без этой гадости? - поинтересовалась Лика, - ведь вы - силовики - поголовно сидите на допингах?
      - В то доисторическое время, Лика, приходилось обходиться своим собственным тестостероном! - посетовал я. - Вот и результаты тогда были хилыми:
      - Зато сейчас 'нехилые'! - похвалила Лика и повалила меня на постель, совсем как Тамара её мужа Ульянова. Естественный тестостерон тут же дал знать о себе, даже в 'перевёрнутом' состоянии:
      Вот так график мой ещё более уплотнился. После Тамары Витольдовны - в ночь с понедельника на вторник - ночной отдых со вторника на среду (если Оля позволяла мне это!), а в среду после лекций мы с Ликой посещали квартиру подруги Люды. Вечером же в среду я бежал к Тамаре-маленькой.
      Она стала с удивлением замечать, что я в нашу первую ночь, а именно в среду, слабее, чем в последующую, то есть в четверг. Я объяснял это тем, что почти за целую неделю бездеятельности, половая функция расстраивается - её ведь тренировать надо!
      - Так тренируй её! - наивно посоветовала мне Тамара-маленькая, я разрешаю!
      - С кем? - осторожно переспросил я её.
      - Как с кем - с Олей! Ты же с ней живёшь в одной квартире, удивилась Тамара.
      - Ах, с Олей, - вспомнил я, - да разве с бывшей женой потренируешься! - посетовал я и решил больше не развивать эту тему.
      И, наконец, мой график в один прекрасный день уплотнился до предела. Предела как физического, вернее физиологического, так и временного - когда число еженедельно 'обслуживаемых' дам, достигло числа дней в неделю. А случилось это вот как.
      Во вторник утром, часов в десять, я после ночи с Тамарой Витольдовной обычно посещал ИМАШ. Мы с Моней коротко консультировались друг с другом по научным вопросам и хоздоговорной теме с предприятием Элика. Затем уже я шёл либо к себе в Завод-втуз, который потом переименовали в МАСИ - Московский автомобилестроительный институт, либо в другие места. Вечер у меня был свободен, и я распоряжался им как хотел.
      И вот подхожу я к готическому сводчатому входу в ИМАШ и вижу стоящую там Тамару Ивановну. Вид у неё был настолько решительный, что я уже задумал ретироваться. Кто её знает, как она может мне отомстить за разоблачение её интимных связей с родом Ульяновых!
      Но Тамара Ивановна быстро подбежала ко мне и:с ходу рухнула на колени. Вот так на коленях, обхватив руками мои ноги так, что я не мог и сдвинуться, она смотрит на меня снизу вверх и скороговоркой повторяет: 'Не бросай меня, обещай, что не бросишь!'.
      Учёный люд, идущий на работу в ИМАШ, сперва шарахался от такой душещипательной сцены, но потом замирал в отдалении и наблюдал, чем же всё это кончится. А среди этого 'люда' проглядывались и мои знакомые - известные русские и нерусские учёные.
      Я быстро обещаю не бросать мою Тамару Ивановну, поднимаю её с колен и завожу в ИМАШ. Уже там, на пятом этаже (где лаборатория Бессонова), в полутёмном коридоре она попросила прощение за историю с 'этим импотентом Ульяновым'.
      - Сорвалась, с кем не бывает! Очень уж он мне приглянулся своими мышцами. А внутри оказался гнилым - не мужиком вовсе.
      - Ты не хочешь обсудить этот вопрос с его женой Ликой, она здесь, даже на этом этаже работает? - поинтересовался я.
      - В любой момент! - глядя прямо мне в глаза, ответила Тамара.
      Она также рассказала о новостях в её жизни. Старый хрен Вагин был изгнан из её жизни. Тамара получила прекрасную однокомнатную квартиру в новом доме у станции метро 'Южная'. И сказала, что любит она только меня, и верна только мне (кто бы сомневался!). Приглашала зайти в гости, причём именно сегодня - так как есть неотложное дело, и помочь могу только я. Уточнил у Тамары, опасное ли это дело и как мне планировать ночь - что сообщить Оле - приду я домой или нет.
      - Сообщи, что не придёшь, а не получится, узнаешь, по крайней мере, с кем она трахается, пока нет тебя дома! - посоветовала опытная Тамара.
      -
      Пора сюрпризов
 
      Тамара наскоро рассказала мне, что уже на новой квартире она завела любовника по имени Дима, лет на десять моложе её. А потом опять:
      - Прости, прости, прости меня - сорвалась! Привязался он ко мне, как к матери. После работы приходит прямо ко мне домой, обедает, ужинает, спит у меня. Денег при этом не даёт. Сказал, что женат, детей нет; жена в длительной загранкомандировке, но вчера должна была приехать. А вечером этот Дима звонит и говорит, что всё рассказал жене и заявляет, что завтра хочет переселиться жить ко мне, даже чемодан упаковал.
      - Мне он на фиг не нужен, да ещё чтобы жил у меня, как нахлебник, - возмущалась Тамара. А ещё - после него позвонила женщина, представилась женой Димы, и заявила, что придёт ко мне завтра вечером к восьми часам, вместе с Димой. Она, видите ли, хочет обсудить и выяснить, чем такая 'старуха' приворожила её мужа, и что она, как жена будет бороться за него. Мне слова не дала вымолвить! Ты мне должен помочь, мы не один год знакомы, должны выручать друг друга. Мы откроем им дверь, я сделаю вид, что Дима мне незнаком, что всё это какая-то авантюра. Тебя я представлю как мужа, ты возмутишься и прогонишь их. Вот и все дела! Ты же артист, тем более перевоплощаться в моего мужа тебе не так уж сложно!