Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Приватная жизнь профессора механики

ModernLib.Net / Нурбей Гулиа / Приватная жизнь профессора механики - Чтение (стр. 11)
Автор: Нурбей Гулиа
Жанр:

 

 


      Мы метались по тесному копнителю, пытаясь выбраться. Но по отполированным соломой стенкам, взобраться было невозможно. Попытки взломать заднюю решётчатую стенку тоже не помогли. Мы вымокли до трусов, и уже мокрых нас избивал град. Наконец, я, взобравшись на плечи Максимова, вылез на мостки и нажал педаль. Мы освободились и затрусили домой, поливаемые остатками заканчивающейся грозы.
      Мы запомнили это злодеяние 'духа Тугая' и решили отомстить ему. Назавтра мы уговорили шофёра Ваську Пробейголова (по прозвищу 'Бобби Динамит') съездить с нами на своём газике на бахчу. Набрав полкузова дынь, мы вернулись. Проезжая мимо нашего амбара, я закинул одну 'колхозницу' в открытую дверь. Видели бы вы, что там поднялось! Бедные целинники не видевшие никаких фруктов после Грузии, накинулись на дыню, как в зоопарке крокодилы на брошенный им филейный кусок мяса.
      Но месть - штука обоюдоострая. Естественно, Тугай узнал, кто был автором стишков и похитителем его личных дынь. Доброхотов-стукачей нам на Руси не занимать!
      И вот на доске приказов, прямо на замазанном краской месте стиха про вечный союз Тугая с бугаём, появляется объявление о собрании партийно-комсомольского актива отделения прямо у нас в амбаре. С утра, когда многие безработные студенты ещё лежали на своих нарах, к нам вошли: Тугай, Тоточава, неизвестная дама в кирзовых сапогах, и два местных механизатора.
      Дама провозгласила, что есть мнение считать собрание открытым, все пришедшие подняв руки, проголосовали 'за', и фарс начался. Естественно, разговор был только о моём поведении. Как-будто в разгар уборочной не было больше дел, чем обсуждать возмутительное поведение студента 'Гулии', сняв для этого с комбайнов даже механизаторов. Но инкриминировать мне стишки они не могли - не доказано; на счёт дынь тоже разговоров не могло быть - с какой это стати дыни, выросшие на 'всенародной' земле могли принадлежать только Тугаю. А вот рацпредложение моё горячо обсуждалось. Докладывал, конечно же, сам Тугай.
      - В то время как наши женщины в поте лица : - лицо, вернее, ряшка, у Тугая побагровела, на углах рта выступила пена слюны. Мне казалось, что под фуражкой у него даже зашевелились вырастающие рожки :
      И тут я повёл себя, как говорится, неадекватно. Встав с нар, я извинился перед собранием и сказал, что мне нужно на минутку выйти. Потом товарищи рассказывали мне, что дама даже испугалась, чтобы я ненароком не повесился от позора: 'Потом отвечай за него!'. Но я не собирался вешаться. Зайдя на кухню, я разбил тройку яиц в алюминиевую кружку, насыпал туда сахарного песку и ложкой стал сбивать свой любимый 'гоголь-моголь', или 'гогель-могель', как называли его в еврейских местечках. Так я и зашёл в амбар обратно.
      Актив аж голос потерял от моей наглости. Потом заголосили все вместе: Тугай и дама - от ярости, механизаторы - от смеха, студенты - от восторга. Только Тоточава сидел молча, широко раскрыв глаза и рот. Я смотрел на этот театр абсурда, взбивал своё еврейское лакомство и почему-то спокойно думал:
      - Вот приехал я сюда с благими намерениями, чуть не помер по дороге, потерял надежду на рекорд, оставил в Тбилиси невесту. Конечно, обманывал Архипова, но в уборочной участвовал честно - даже рацпредложение сделал, как вообще избавиться от копнильщика (позже на комбайнах эту должность действительно упразднили), а меня тут как врага народа :
      - Погоди, - обратился ко мне Тугай, - сейчас на это времени нету, соберём урожай, а тебя отошлём с письмом в институт, чтобы выгнали тебя отттудова!
      И вдруг - у меня помутилось в голове и 'наступило' то особое состояние отчуждённости, какое было знакомо мне со времени предсказания пожара в детском саду. Я увидел весь амбарный театр со стороны - кричащего багрового Тугая, чопорную даму в кирзовых сапогах, студентов на нарах, и себя с алюминиевой кружкой в руке. Чужим, громким, но бесстрастным как у автомата голосом, я заговорил чьими-то чужими словами, от которых в амбаре наступила гробовая тишина:
      - Так, теперь слушайте меня! Выгнать, Тугай, надо, прежде всего тебя за то, что в данных метеоусловиях дал приказ косить раздельно. Тебя предупреждали, что это преступно, что надо быстрее косить напрямую. Поэтому урожай будет потерян, а тебя уволят! Выгляни за дверь - идёт снег и это надолго; скошенные валки засыплет и ты не подберёшь их! Это конец твоей карьере, Тугай!
      Тугай, слушавший меня с вытаращенными глазами, вдруг сорвался с места и бросился к выходу. Когда он открыл дверь, все ахнули от удивления - снег, крупный снег, падающий сплошной пеленой, скрыл всё вокруг - и кухню, и многострадальный туалет, и доску приказов, и всё остальное целинное убожество :
      - : твою мать! - глухо выкрикнул Тугай и исчез за пеленой снега. Вслед за ним бегом исчезли члены партийно-комсомольского актива. А вслед исчезающим фигурам из амбара ? 628 понеслись аплодисменты и свист студентов- целинников.
      Меня всего трясло, кружка с еврейским лакомством прыгала у меня в руке, я медленно приходил в себя. Окончательно оклемавшись, я первым делом доел гоголь-моголь (не пропадать же добру!), а потом выглянул за дверь :
 
      Финал
 
      Снег пошёл внезапно, вопреки всем прогнозам погоды. Когда я выходил на кухню за яйцами, его ещё не было, но низкие тёмные тучи уже нависали над землёй. Очевидцы рассказывают, что снег начался с грома и молний, но мы в амбаре из-за пламенных партийных речей даже грома не услышали.
      Я был подготовлен к холодам - кроме телогрейки, которая была насквозь мокрая и никак не могла просохнуть, у меня появилась шикарная длинная чёрная шинель. К ней необыкновенно шли мой широкий пояс из сыромятной кожи с ножовкой-кинжалом в чёрном же чехле, чёрные кирзовые сапоги, и чалма из моего зелёного тбилисского махрового полотенца. В таком одеянии сейчас меня бы задержал первый же постовой, ну а тогда терроризма не было, и я гордо носил мою 'форму', уважаемый всеми, как 'победитель' Тугая.
      Справедливости ради надо бы рассказать, как ко мне попала эта шикарная шинель. Недалеко от нас в сарае располагалась грузинская группа студентов, которая ехала с нами в одном вагоне. И был там студент по фамилии Дадиани, которому я необыкновенно завидовал. Во-первых, потому, что у него была княжеская фамилия, да не простая, а царей мегрельских. Я, правда, убеждал себя, что русский граф по всем показателям старше мифического мегрельского царя, но зависть всё же глодала меня. Во-вторых, потому, что у Дадиани была шикарная чёрная шинель, каковой у меня не было. А в-третьих, у Дадиани были нарды - популярная игра на Кавказе. Он предусмотрительно взял нарды с собой из Тбилиси, и как прекрасный игрок, выигрывал у всех всё, что ему нравилось. Думаю, что и шинель была у него выигранная.
      Я играл в нарды посредственно, и хоть брал иногда у князя их взаймы, чтобы тренироваться, толку от этого не вышло. Для незнакомых с этой игрой, расскажу, в чём состоит её наиболее распространённый вариант. Нарды раскрываются, по обе стороны их садятся игроки, у каждого из которых образуется по два поля - правое и левое. Левое поле - это 'дом', куда надо собрать все фишки (обычные шашки), а потом 'сбросить' их. Но и ходы и 'сброс' фишек подчиняются цифрам на двух игральных костях, которые перед каждым ходом выкидывает игрок. Если ход фишки попадает на единичную фишку противника, то она считается 'убитой', и её обязательно надо поставить на поле 'дома' противника, чтобы опять же довести до своего 'дома'. Самое главное - если в доме противника соответствующее гнездо занято его фишками, то поставить 'убитую' фишку некуда, и игрок может проиграть даже 'марсом'. 'Марс' - это очень обидная форма проигрыша 'всухую', когда один игрок 'сбросил' все свои фишки, а другой - ни одной.
      Нарды - не шахматы, там всё зависит от того, какой счёт выбросят кости. 'Что делать хорошему игроку в нарды, если вовремя 'шаш' не выпадет!' - писал знаменитый грузинский писатель князь Илия Чавчавадзе; он был и прав и нет. Конечно, 'шаш', или 'шесть' по-нашему, очень нужная, высшая цифра на костях. Особенно ценно, когда выпадают одновременно две шестёрки - 'ду шаш'. Это очень помогает игроку - он быстро продвигает фишки к своему 'дому'. Но если есть 'убитая' фишка, то нет ничего хуже счёта 'ду шаш', потому что шестая лунка в 'доме' обычно всегда бывает занятой, хотя бы из-за первоначального построения фишек.
      Ну, а неправ великий писатель в том, что хороший игрок всё равно выиграет у плохого - кости по теории вероятности при большом числе выбросов показывают практически одинаковый счёт обоим игрокам. Повторяю, это если работает теория вероятности, а она может и не работать. И я добился 'отмены' теории вероятности, если не в глобальном масштабе, то, по крайней мере, для нард Дадиани.
      Я 'испортил' кости княжеских нард и сделал их своими агентами. Раскалённым гвоздём я прожёг небольшие дырочки в пластмассовых костях, точно в чёрных точечках, так, чтобы на обратной стороне кости был 'шаш' - шесть точек. Обычно на другой стороне кости были две точки - 'ду' или одна точка - 'яг'. В эти дырочки я на клею вставил отрезки железного гвоздика и чёрной краской поставил на них точки. Кости - 'агенты' внешне не отличишь от первоначальных 'честных' костей. Нужен был лишь сильный магнит, подложенный под нарды, чтобы заставить кости, как по приказу, стать на 'ду шаш'.
      Магнит я выдрал из старого динамика на стене пустующего совхозного клуба. Оставалось прибинтовать этот магнит к своему колену под брюками и отправиться вызывать князя на поединок. Зная мои способности в нардах, князь не захотел даже разговаривать со мной. Тогда я при его группе, сердитой на князя за его постоянные выигрыши, обвинил его в трусости и мошенничестве. Но это не подействовало. Я добавил, что 'раскопал' его родословную и нашёл, что его предок был не князь Дадиани, а армянин Дадьян, паспорт которого был специально подчищен.
      - Вах! - вскричал князь и схватился за нож.
      - Вах! - ответил я и успел вынуть ножовку-кинжал чуть пораньше князя.
      Обращаю внимание на то, что восклицание 'Вах' - это чисто кавказское слово, и ничего общего не имеет со словом 'Бакс', если 'Вах' читать латинскими буквами или по-английски. Хотя, что-то в кавказской любви к баксам здесь есть, не без этого!
      - Ставлу милион против копейка! - высокомерно сказал князь, 'купившись' на мою хитрость.
      - Став свой шинел против мой телогрейка! - парировал я князя, выражаясь на понятном ему диалекте.
      Он кивнул, мы сели на стулья, нарды поставили на колени, разложили фишки и игра пошла.
      Студенты грузинской группы обступили нас кругом, и я с холодком в душе подумал, что будет, если кому-нибудь придёт в голову пощупать меня за колено. Но, во-первых, на Кавказе щупать мужиков за коленки неприлично, а во-вторых - перебинтованная нога указывала на травму, а магнитом, как известно, лечат ушибы. Что кости-то 'краплёные' ведь никто не знает!
      Кинули первые кости - я подставил князю коленку с магнитом и у него выпал 'ду шаш'. Бедный, попавшийся на удочку Дадиани, орлом посмотрел на меня, и начал ходить. Он так верил в свою скоротечную победу, что по рассеянности 'зевнул' фишку, и я 'убил' её. Всё, князь был обречён. Он так и не смог поставить фишку в 'дом', потому, что ему выпадал только 'ду шаш'. Мне же выпадали обычные цифры, я методично заполнил свой 'дом' и уже начал сбрасывать фишки.
      Кто играет в нарды, тот поймёт, что ситуация складывалась парадоксальная и смехотворная. Меня никто не мог обвинить в том, что я жульничаю, потому, что мне-то выпадали обычные цифры. А князь, как царь Мидас в своём золоте, захлёбывался в своих 'ду шашах', не в состоянии выкинуть другие цифры. Я даже набрался такой наглости, что стал обвинять князя в шулерстве: дескать, кости у него 'заколдованные', если у него выпадают только 'ду шаши', а других - нет. Выиграл я у князя 'марсом'.
      - Бакс! - вернее 'Вах!' - выдохнула группа, и князь швырнул мне шинель. - Реванш! - вскричал он, бледнея.
      - Хорошо, - согласился я, только играем на твои нарды. Князю уже было всё равно, на что играть.
      На сей раз, я дал ему возможность 'выбрасывать' и другие цифры, поселив в нем огонёк надежды, но во время корректировал игру своим 'травмированным' коленом и выиграл с небольшим перевесом.
      Уходил я в новой шинели, держа под мышкой нарды с 'краплеными' костями.
      - Реванш! - орал взбешённый князь, удерживаемый под руку товарищами.
      - Слушай, князь, ты пока в шашки потренируйся - в нарды тебе ещё играть рано! - усмехался я, - тем более с русским графом. Армянин Дадьян - с русским графом! Невероятная самоуверенность! - я на всякий случай не снимал руки с рукояти моей ножовки, слыша звериный рёв князя.
      Придя в амбар, я тут же спрятал 'магнитные' кости, а в сельмаге купил другие. Потом я, в знак примирения, принёс нарды с новыми костями князю обратно и предложил сыграть снова. Князь выиграл, я вернул ему нарды с новыми костями и назидательно сказал:
      - Я разобрался в твоих прежних костях - они были 'заговорены' на 'ду шаш'. Вот ты и попался сам на этом. Я уничтожил эти нечестные кости и купил тебе новые. Выигрывай мастерством, а не обманом!
      С этим гроссмейстерским напутствием я ушёл к себе, гордо неся на плечах 'честно' выигранную шинель. Всё это было до снега. А как стал падать снег, случилась трагедия, как раз в этой грузинской группе.
      Снег то усиливался, то прекращался, при этом небо прояснялось и сияло солнце. Мы с Максимовым чуть не попались на этом, решив доесть последние дыни у Тугая. Не успели мы отойти метров на двести от амбара, повалил такой снег, что мы опрометью бросились обратно и с трудом нашли свой амбар.
      А в грузинской группе получилось хуже. Два студента, сильные ребята, спортсмены - Хабулава и Гонгадзе, в период прояснения пошли в контору за деньгами. Они получили деньги и пошли обратно домой. От конторы до сарая, где они жили, было километров пять. Ребята прошли почти половину пути, как повалил снег. И они стали, как это бывает при отсутствии видимости, ходить по кругу. Снег валил весь день и всю ночь. Наутро на лошадях отправились искать ребят и нашли два замёрзших трупа недалеко от конторы. Одеты они были легко, так как в моменты прояснений, было по-августовски тепло.
      Тела ребят отправили в Тбилиси; случаи гибели студентов из Тбилиси были и в соседних отделениях. Прибытие нескольких цинковых гробов с целины в Тбилиси вызвало панику среди родителей. Они уже готовились выезжать на целину искать нас.
      В начале сентября руководству стало понятно, что 'битва за урожай' была проиграна. О нас забыли, даже кормить перестали. Мы покупали в сельмаге или у местных еду и выпивку. Дела не было, началось моральное разложение - местные запили по-чёрному, а мы - эпизодически. Мы стали требовать у нашего парторга Тоточава отъезда. Но руководству совхоза было не до нас. Приехал большой начальник (кажется, Предсовмина Казахстана Кунаев) раздавать выговора и снимать нерадивое руководство совхоза, которое слепо слушало указания из того же Совмина. 'Пал' жертвой 'борьбы роковой' и дружок бугая - Тугай.
      Но в конце сентября нашли таки возможность отправить домой небольшую группу студентов с нашего амбара, а именно шесть человек. Решили кинуть жребий, кому ехать. 'Актив' группы - староста и комсорг, подготовили бумажки по числу ребят, написали там шесть раз 'да', а остальные - 'нет' ('да' - едет; 'нет' - понятно), скрутили бумажки в трубочки и положили в шапку. Я, зная честность и принципиальность нашего 'актива', не стал участвовать в жеребьёвке. Первыми кинулись к шапке друзья 'актива', я почувствовал подвох, но, не зная, где его ожидать, вышел к шапке и потребовал высыпать жребии не стол. 'Актив' и его приближенные начали возмущаться. Тогда, я спокойно вынул свою ножовку из чехла и как можно свирепее процедил: 'Всех порешу и скажу - так и было!'
      Группе тоже показалось подозрительным поведение 'актива' и приближённых, число которых почему-то тоже оказалось равным шести. Я отнял шапку у 'держателя' и высыпал бумажки на стол. В глаза бросилось то, что некоторые бумажки были скатаны в ровные трубочки, а некоторые - а именно шесть штук, были согнуты пополам. Развернув согнутые жребии, мы прочли 'да', а прямые - 'нет'.
      - Падлы! - закричал я, поддерживаемый большинством группы, - своих же ребят дурите! Сейчас, - и я схватился за ножовку : 'Старик' Калашян (он тоже был в 'активе') вдруг выскочил вперёд и предложил:
      - Нурбей раскрыл подлог наших нечестных товарищей, он молодец! Пусть сам и предлагает - кому ехать, мы согласимся!
      'Старик' был хитрым армянином - все согласно закивали. Я почувствовал огромную ответственность, но отказываться было нельзя - ведь я сам хотел ехать во что бы то ни стало.
      - Ну, если вы мне доверяете, то, во-первых, поеду я сам. Доводы нужны? - на всякий случай спросил я, обводя всех глазами.
      - Нет, нет, продолжай быстрее! - опустив взгляд перебил меня Калашян.
      - Гога и Руслан поедут - им ещё домой на родину нужно заехать, а это не близко. Юра сильно болеет, у него ревматизм, сами знаете, он может помереть в этой стуже. У Миши отец старый и больной, за ним уход нужен, а он один : Я продолжал обводить глазами ребят и натолкнулся на пронзительный взгляд 'старика'.
      - Тьфу, черт, чуть не забыл! - подумал я и закончил, - ну и 'старик' наш - Калашян, трудно ему в его возрасте. Вот шесть кандидатур на отъезд! - подытожил я. Я заметил, как многозначительно обменялся взглядами 'старик' и пять его 'активных подельщиков'. Словесно это можно было выразить так:
      Подельщики: 'Что, старый козёл, продал нас за поездку?'
      'Старик': 'Сами вы засранцы, что всё так грязно сделали! Если бы не я - морду вам набили бы!'
      Наутро нам выделили двух быков: Цоба и Цобе с санями, на которые мы вшестером сели, свесив ноги вниз. Если нужно было свернуть в одну сторону, погонщик кричал: 'Цоб!' и бил палкой одного быка, и тот тянул в свою сторону сильнее. Сани сворачивали. Чтобы свернуть в другую сторону, кричали: 'Цобе!' и били другого быка. Дороги до нашего отделения не было, ехать нужно было полем по глубокому снегу. Опытный погонщик должен был довезти нас до центрального отделения, а откуда уже грузовиком - некое подобие дороги там уже было - до железнодорожной станции Джаркуль. А там - куда и как сами хотим - без денег, но с комсомольскими путёвками, дающими сомнительное право на бесплатный проезд.
      К вечеру мы доехали до центральной, почти отморозив ноги. Там устроились на ночлег в здании конторы, которая на ночь была свободна от сотрудников. Договорились, что утром за нами подъедет грузовик, который должен был остановиться на главной площади центрального отделения. На этой площади находились - сельсовет, магазин, наша контора и большой выгребной деревянный туалет на четыре очка.
      Я не зря упомянул о туалете - он, как то ружьё, которое висело на стене в первом акте, а в четвёртом должно было выстрелить. Итак, вечер - это акт первый; туалет стоит на площади между магазином и нашей конторой. А до утра, или акта четвёртого, осталась ночь, за которую я совершил свой последний подвиг на целине. Какая-то мистическая ненависть к выгребным, да и вообще азиатским туалетам, непроизвольно толкала меня на их истребление.
      Спать мы легли в конторе - кто на столе, кто на полу - диванов там не было. Вечером я поинтересовался у 'конторщика', размещавшего нас на ночлег, где в конторе туалет. Тот сначала не понял, а потом с улыбкой сообщил, что, как выйдешь из конторы - тут тебе везде и туалет. - Ну, а если хочешь с 'шиком' - то иди на площадь вон в те хоромы, - и конторщик указал на уже упомянутый, как оказалось обречённый, туалет. - Только туда ещё, отродясь, кажется, никто не ходил. Для понту его поставили и только!
      А ночью мне, как обычно, захотелось по малой нужде. Я взял с собой спички и газеты из конторы, которые свернул в факел для освещения. До туалета я добрался без огня - ярко светила луна. А внутри, сами понимаете, чтобы не свалиться в очко, я запалил факел. Всё прошло планово, и, уходя, я кинул факел вниз, где по моему разумению, должно было находиться негорючее вещество сметанной консистенции.
      Утром, выйдя из конторы, мы обнаружили на площади дымящиеся останки памятника деревянного зодчества эпохи освоения целины. Как оказалось, в выгребной яме, вместо, простите, дерьма, был мусор, который загорелся от моего факела. Клянусь, я тогда не хотел этого! Хотя я так ненавижу эти уродливые символы неуважительного отношения к современному человеку, что с удовольствием сжёг бы их все до одного! В германских туалетах мне хочется пить шампанское, а в наших - особенно в южной и восточной глубинке - заложить фугас!
      Мы сели на грузовик и к вечеру были уже в Джаркуле на железнодорожной станции. Ожидался поезд на Челябинск, и мы подобрались поближе к путям, чтобы брать его на абордаж. К нашей группе 'прибилась' девушка, которая попросила 'подсадить' её на челябинский поезд. Народу было много, и все хотели уехать на запад; в данном случае западом был Челябинск.
      Девушка была без вещей, даже без сумочки. Узнав, что мы из Грузии, она сказала, что она тоже грузинка, зовут её Линой, даже произнесла несколько слов по-грузински. Объяснить толком, что она делала в Джаркуле и для чего едет в Челябинск, она не могла. Да нам и не нужно было это знать.
      'Старик' Калашян кивнул на меня - вот, дескать, у нас главный, к нему и обращайся. Мой 'видок' в длинной чёрной шинели, зеленой чалме на голове, и кинжале на поясе поразил её. К тому же я уже оброс чёрной бородой - ни дать, ни взять - абрек! Мы, буквально, прилипли друг к другу, и говорили, говорили - чёрт знает о чём. Помню только, что я ей рассказывал что-то из Куприна, выдавая приключения героя за свои.
      Пыхтя и обдавая пассажиров паром и вонючим дымом подошёл поезд до Челябинска. Мы атаковали вагоны; я легко подкинул Лину на высокие ступеньки вагона, и она запорхнула внутрь; за ней взобрался я, за мной - мои попутчики. Кто-то лез прямо в окна. Никаких проводников я в вагоне не видел. Устроились - кто где. Вагон был так называемый 'жесткий', это худшая разновидность современного плацкартного вагона. Все стали искать себе 'спальные' места - нижние, верхние, третьи, боковые полки, пол, наконец. Нам с Линой не хотелось спать, мы были возбуждены знакомством, разговорами, и вышли туда, где нашим разговорам никто не мешал - в тамбур. Сейчас в тамбур выходят покурить; тогда же курили прямо 'на местах', даже в купе, не спрашивая разрешения у попутчиков. Кто постарше, помнит, наверное, известный фильм сороковых годов, где по дороге из Сибири в Москву в международном вагоне встретились главные герои фильма - девушка (кажется, Серова) и военный (кажется, Переверзев). Купе двухместное, она ложится внизу, он - на верхнюю полку и : закуривает папиросу! Дым заполняет всё купе, стелется вниз: И - ничего, никаких скандалов, замечаний и т.п. Хочешь курить - кури, а на всех других наплевать!
      Я это говорю к тому, что тамбур на всю ночь оказался свободным, и, наговорившись вволю, мы по обоюдному согласию, приступили к действиям. Какое чудное время - молодость! Не думаешь не только о завтрашнем дне, даже об утре, когда поезд должен был прибыть в Челябинск. А поезд тем временем уже прибывал. Лина зашла в туалет привести себя в порядок, а я лихорадочно теребил 'старика' Калашяна, чтобы тот проснулся.
      Ведь я-то ещё помнил, что обещал девушке довести её до Тбилиси и жениться на ней. А я даже довезти не мог - денег не было, а комсомольская путёвка была только на меня. Тем более жениться, ибо в Тбилиси у меня уже была невеста. Да и Лина утром показалась мне отнюдь не столь привлекательной, как ночью - длинный нос, бледная вся, круги под глазами.
      - Калаш, а Калаш, - толкаю я в бок 'старика', - нужен твой совет! Влип я, кажется, с девкой-то, трахнулись мы, обещал жениться на ней, дал слова джигита : Я никогда не слыхал более весёлого смеха 'старика', чем в то утро. Вдоволь насмеявшись, он сказал:
      - Держись, как ни в чём ни бывало, она же в Челябинск едет, значит есть к кому. А я тебя отзову от неё, вроде за билетами, а там ищи-свищи! Между прочим, я тебя считал поумнее, отличник всё-таки! - добавил 'старик'.
      Моя пассия вышла из туалета, мы стали ждать прибытия в Челябинск. Моросил дождик, утро было хмурое. Наконец, показался вокзал, паровоз засвистел и остановился. Все стали выходить. Вышли и мы, поёживаясь от холода и недосыпу, собрались группкой и стали решать, что делать дальше.
      - Надо брать билеты, - деловито сказал 'старик' - деньги и документы у старшего, - он кивнул на меня, - иди в кассу, или пойдём вместе, - исправился он, а вы - обратился он к остальным - побудьте с девушкой, мы придём к вам!
      'Старик' взял меня под руку и быстро повёл куда-то. Я только успел обернуться и посмотреть на мою 'невесту'. Она, казалось, поняла всё и смотрела на меня устало и отчуждённо. Я чуть не вырвал руку и не рванулся обратно. Но 'старик' ещё сильнее сжал мой локоть и твёрдо повёл вперёд, добавив по-армянски: 'Гна!' (Иди!).
      'Старик' отвёл меня в какой-то сквер, как будто знал Челябинск наизусть, посадил на скамейку и приказал: 'Жди!', после чего быстро ушёл.
      Мне было тошно - и от своего поступка и от бессоной ночи; вскоре я заснул сидя на этой же скамейке. Проснулся я от толчков в бок; ребята уже сидели рядом со мной, а 'старик' протягивал мне бутылку пива и плавленный сырок:
      - Съешь, а то похудеешь! - со смехом проговорил он.
      Я печально взял то, что мне дали, но в рот ничего не лезло. Положение усугубил Гога.
      - Ну и хорёк же ты, Нурбей! - в сердцах сказал он, - девушка плакала, когда узнала, что ты сбежал от неё.
      - Как, неужели, вы сказали ей всё! - картинно возмутился я.
      - А ты как думаешь, мы за твои поступки отвечать будем? Жди своего любимого, он обязательно придёт и заберёт тебя? Так что ли? - распалился Гога.
      - Да нет, всё произошло самым лучшим для неё образом! - рассудительно сказал Юра. - Куда ехала она - в Челябинск? Вот и доехала! Не будь нас, она так бы и куковала в Джаркуле. Теперь представьте себе, что Нурбей взял бы её с собой и так далее. Есть ли что-нибудь худшее, чем довериться этому человеку, зависеть от него? Да это же необузданный, непредсказуемый тип! Она ещё легко отделалась!
      Я уже схватился за рукоять ножовки, как положение спас 'старик'.
      - Успокойся, я сказал ей, что у нас нет денег на её билет, что мы едем по комсомольским путёвкам, что тебе стыдно было признаться ей в этом. В Челябинске её дом и отец с матерью. В Джаркуль она попала с таким же, как ты, хахалем, который обещал ей золотые горы и бросил. А в Челябинске она будет ждать твоего письма на Главпочтамт до востребования. Ты же знаешь её имя, отчество и фамилию? Вот и вызовешь её к себе в Тбилиси и денег вышлешь на дорогу. Я сказал ей, что ты из очень богатой семьи :
      Я только качал головой, и слёзы капали на сырок, на горлышко бутылки. И я решил, что больше никогда, никогда не буду поступать с женщинами так подло и так жестоко. Я, кажется, даже поверил в то, что так оно и будет. Знал бы глупый студент, на какие изощрённые подлости и жестокости к женщине, не к мимолётной знакомой, а к самому близкому человеку - жене, решится он, будучи уже умудрённым и образованным человеком, доктором наук, профессором. Причём к самой молодой, самой беззащитной и самой любящей из всех трёх жён, бывших в его жизни :
      Знал бы - не уехал из Челябинска, а лёг бы прямо на вокзале на рельсы и дал пыхтящему и вонючему паровозу медленно переехать себя - жестокое и необузданное животное кавказской национальности!
      Но студент-отличник вместе с товарищами благополучно доехал до Сталинграда, денёк погулял там, добрался затем до Сочи, понежился там на пляже. При этом попросил товарищей изрисовать его тело химическим карандашом на манер наколок - татуировок: 'Целина', 'Не забуду целину', 'Привет комбайнёрам!', снабдив эти надписи рисунками солнца, восходящего над целиной, комбайна и копны сена в стороне. Так изрисованный и прибыл студент в свой родной Тбилиси, который встретил его, как героя.
      А вскоре прибыли и именные благодарственные грамоты от ЦК Комсомола Казахстана за самоотверженную помощь в уборке богатого целинного урожая! Какую помощь, в какой уборке, какого урожая? Ведь не было ни одного, ни другого, ни третьего! А как же обещание управляющего выгнать меня из института?
      Так, где ж угрозы Тугая?
      Спросите вы у бугая!
 
      Прощай целина. Прощай летняя школа лицемерия, обмана, опасностей, лжи, ханжества, вражды, жестокости, выживания, помощи и земной любви! Спасибо за науку, но больше я туда не хочу!
 
      Женитьба
 
      Главной задачей по приезду домой я считал сгонку веса и вхождение в спортивную форму. Как я уже говорил, на целине я прибавил около 25 килограммов, но не мышц, а чистого (сомневаюсь, что чистого, наверное, в смеси с соломой и половой!) жира. Около 10 килограммов ушло за последние голодные дни, когда нас перестали кормить, и утомительную, безденежную дорогу. В Тбилиси я прибыл около 75 килограммов весом. Жим сохранился, я легко жал на тренировках 110 килограммов, но это было хорошим результатом для моего прежнего, а не настоящего веса. А рывок и толчок я почти позабыл. Техника забывается быстро! Только к весне я довёл свой вес до 62-63 килограммов, когда можно было оперативно согнать вес до полулёгкого - 60 килограмм. Это было достигнуто и диетой (попросту голодовкой) и постоянными встречами и времяпрепровождением с моей, как я считал невестой, Лилей.
      Она не скрывала, что у неё был молодой человек, который считался её женихом, хотя отношения у них были вполне платонические. Но Лиля любила его, а гуляла со мной, видимо, только потому, что видеться с ним она могла редко. Парень этот был старше Лили, учился и работал, в общем, был занят делами. Когда же я стал настаивать на определённости с её стороны, она переговорила с женихом об их будущем. Он не отрицал, что видит своё будущее с ней, но пояснил, что жениться сможет только по окончании института, когда он будет достаточно хорошо зарабатывать и иметь квартиру. Вообще, это - взвешенный и современный подход к данной проблеме, но где тогда, чёрт возьми, любовь?
      Хуже, когда есть любовь (или её суррогат - страсть), но нет ничего другого - ни денег, ни положения, ни своей квартиры. Это я говорю о себе. И совсем плохо, когда нет любви (и даже её суррогата), и ничего из перечисленного другого, а есть только желание не остаться 'в девках'. Лиля была на три года старше меня, а тут её немедленно берёт замуж, пока ещё студент, но перспективный - отличник, спортсмен.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62