Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Олигархи Малого Урюпинска - Бизнес-блюз

ModernLib.Net / Детективы / Новоселов Дмитрий / Бизнес-блюз - Чтение (стр. 6)
Автор: Новоселов Дмитрий
Жанр: Детективы
Серия: Олигархи Малого Урюпинска

 

 


      Мы вместе вышли из заведения, я дал ему тысячу, он скомкал ее в кулаке, сказал: «Отлично», и умчался на ржавой шестерке выявлять преступников.
      Я тут же решил поделиться свежей новостью с Чебоксаровым, но его мобильник был отключен. Он всегда вырубает его, когда шарахается по высоким кабинетам. Тогда я позвонил Спарыкину.
      – Я как раз сижу в УВД у ребят из ОБЭП, – произнес он, выслушав мое сообщение. – Ты где?
      – «У дедушки».
      – Через десять минут будем.
      – Сколько вас? – испугался я и достал кошелек.
      – В две штуки уложимся, – туманно выразился Спарыкин.
      В портмоне насчитывалось две с половиной. Я опять вернулся в зал.
      Через двадцать минут дверь заведения в который раз распахнула душу, и улица выплюнула на порог три силуэта. Тела сверху и снизу были белыми, а посередине – серыми. В одном из пришельцев я узнал Спарыкина, остальные были мне неизвестны. Черный кожаный плащ на меху представился Иваном, синий пуховик – Евгением. Спарыкин и Иван отряхнули снег у дверей, а Женя таял и мок. Менты сильно смахивали на бандитов восьмилетней давности, вели себя развязно, растопыривали ноги, а у кожаного плаща, как бы случайно, откуда-то из глубины выглядывала золотая цепь в палец толщиной и нестерпимо ярко сияла в свете люминесцентных ламп.
      – Давай рассказывай, – предложил Спарыкин, после того, как официант получил заказ.
      Я без подробностей поведал им историю, которую изложил мне Апрельцев.
      – Я предлагаю установить аппаратуру и пометить купюры, – высказал свое мнение Евгений.
      – Это само собой, – перебил его Иван. – А я, Лукьяныч, – обратился он к Спарыкину, – буду находиться внутри, в качестве одного из сотрудников, чтобы все шло как надо.
      Было видно, что он насмотрелся американских фильмов и мечтал о карьере агента под прикрытием.
      – Значит так, – уточнил Спарыкин. – Апрельцев получает звонок от водителя, о том, что заказ готов. Дальше…
      – Постой, – перебил его Иван. – Апрельцев это кто?
      – Наш агент.
      – У агента должен быть псевдоним.
      – Да иди ты на хер, – добродушно не согласился Спарыкин.
      – Лукьяныч, – поддержал друга Женя. – Так положено. Мы не знаем, на что выйдем, поэтому не имеем права называть вслух фамилию агента. Псевдоним нужен.
      – Это ведь не долго – придумать псевдоним, – молвил Иван и глубоко задумался.
      – Хорошо, – вынужден был согласиться полковник. – Но, лично мне, кроме «Ленин» ничего на ум не приходит.
      Женя прислушался к звучавшей из динамиков популярной песне и предложил:
      – Горбун отверженный.
      – Слишком длинно, – возразил Иван.
      – Отличник, – предложил я.
      – Почему? – спросил Иван.
      – Он все время говорит «отлично».
      – Годится, – сказал Спарыкин.
      – Пойдет, – согласился Женя.
      – Ну ладно, – с досадой промямлил Иван, он так и не придумал ни одной версии.
      – Значит так, – продолжил свою мысль Спарыкин, – Отличник получает звонок от водителя о том, что заказ готов. Дальше он должен позвонить нам и уточнить, во сколько группа сможет все подготовить. И, исходя из этого, уже назначить встречу водителю. Аппаратура есть? Меченные купюры?
      – Аппаратура есть, – успокоил Иван. – А меченые купюры нам ни к чему. Перепишем номера при понятых, лишь бы они имелись в наличии.
      – Купюры будут, – заверил всех я.
      Дальнейшая трапеза была не такой шумной. Я не ел и наверняка очень скучал, если бы Сапарыкин не вспомнил историю о том, как в девяносто первом буфетчица кафе «Снежинка», предтечи нынешнего заведения, вскрыла себе вены в подвале. Она, дура, на какой-то пьянке в забытьи перепихнулась с местным шофером. Это случилось с ней всего один раз. А поскольку дамой она была весьма порядочной, то корила себя за сей поступок долго и сильно, до полной гипертонии. Вдобавок ко всему на очередном медосмотре у нее обнаружили сифилис. Это сейчас все просто, а тогда за укрывательство сажали в тюрьму. Ей дали сутки на то, чтобы привести мужа. Баба спустилась вниз, написала на бумаге «Я тебя люблю» и полоснула по рукам мясным ножом. Самое интересное, что у того шофера ничего не обнаружили, а заразил ее родной муженек. Теперь он отец троих детей и счастливо живет с учительницей четырнадцатой школы.
      Менты предложили полковнику доставить его до места, но я перехватил инициативу, мне нужно было с ним поговорить. В машине я обрисовал Спарыкину ситуацию с вьетнамцами. Я описал во всех подробностях наш визит к Урожаеву, особо остановившись на его идиотизме.
      – В принципе, мы, скорее всего, сможем сами его одолеть, – заявил я. – Но, ты все-таки прощупай что к чему.
      – Я-то прощупаю, – не разделил моего оптимизма Спарыкин, – но, если человек так себя ведет и до сих пор занимает какую-то должность, то у него должна быть очень большая поддержка наверху. Приготовьтесь к сложностям. А где Дальтоник?
      – В правительстве. Уже побежал по нашим людям. А если мы не сможем прижать Урожаева, то, наверняка в состоянии заставить вьетнамцев отказаться от места. Так ведь? Через тебя.
      – Скорее всего, можно. Закроем парочку незаконных эмигрантов, устроим в общагах карантин по атипичной пневмонии. Это в моих силах. Полковник выглядел озабоченным.
      – Отвези-ка меня в шестое отделение. Я поговорю кое с кем. Там все кадры мои.
      Я отвез полковника к его бывшему месту работы. Мрачное желтое здание давило фасадом и пугало названием.
      – Раньше здесь находилось Буденновское РОВД, – изрек Спарыкин. – В восемьдесят втором я получил здесь, у самого порога, свое первое ранение. На меня кинулся с пером уголовник по кличке Лимон. Обидно то, что он принял меня за другого. Обознатушки вышли. Я и работал-то там всего третий день. Была зима, на мне – тулуп. Нож лишь слегка полоснул по ребрам. Я быстро урыл этого туберкулезника. Правда, до сих пор ему благодарен. Мне дали орден. Полковник исчез в парадном. Я позвонил Кольке.
      – Как дела?
      – Пока говорить рано, но вроде никто не отказал. Контрольные звонки через три дня.
      – Ты где?
      – Я с твоей женой еду в больницу. Мне нужно показаться лору. Возможно сделаем рентген. Часа через два освобожусь. Надеюсь, ты не в обиде?
      – Ты ведь недавно делал снимок.
      – Он не получился. Ольга отведет меня к нормальному рентгенологу.
      – А что, моя благоверная не хочет там мне привет передать? – поинтересовался я.
      – Вроде нет, – после паузы сообщил Дальтоник.
      – Желаю вам успехов.
      Не знаю, почему, но меня очень раздражали совместные поездки напарника и жены. Я еще толком не размышлял на эту тему, но вырисовывалось что-то типа ревности. По крайне мере со мной она так не возится. Хотя, конечно, я и не ною подобно Чебоксарову.
      Пора в офис. Вот уже и вечер, а я толком не работал. Улица Революционная вывела меня на гору и ткнула бампером в закат. Солнце падало за скелет строящейся высотки с такой безнадежной стремительностью, как будто назавтра всходить не собиралось. Я даже прижался к обочине и минуты три любовался космическим зрелищем. Мне сейчас некогда, но я зафиксировал картинку, потом, на досуге, я ее вспомню и еще раз посмакую. На работе я первым делом подошел к Петровне.
      – Послушай, я тут твоего человека обидел. Может зря, ты уж не сердись.
      – Какого человека?
      – Компьютерщика.
      – Какого компьютерщика?
      – Которого ты пригласила вместо Виталика.
      – Я никого не приглашала.
      – Постой. Помнишь, был тут такой вчера плюгавенький и трусоватый. Ты ведь с ним долго беседовала. Мне охранник сказал.
      – Да, он догнал меня на улице, по пути на работу. Представился и все расспрашивал, какой версией мы пользуемся и что бы нам хотелось изменить в программе. Кстати, он сказал, что это ты попросил его выйти на работу.
      – Как он это сказал?
      – Или, нет. Он сказал, что его попросили прийти. А ты уж, мол, велел начальство не отвлекать, все вопросы обсудить с бухгалтерией. Не помню… Но, твое имя из его уст прозвучало. Это точно.
      – Интересно. А кто еще его мог пригласить?
      – Почем мне знать?
      – Тут у нас двое из страховой компании в бумагах копаются. Просят отчеты и балансы. Дать?
      – Непременно. Чем быстрее закончат, тем скорее страховку получим, – смело сказал я.
      После Петровны я заманил к себе в кабинет Ларису. Эта девушка оказалась в моей койке ровно через две недели после того, как устроилась к нам на работу. Роман был скоротечным и вялым. Я был знаком со всеми ее дефектами и шалостями. Она была мне неинтересна, как бывает неинтересна прочитанная от нечего делать, книга в мягкой обложке, написанная бездарным автором. Стесняться мне ее было незачем.
      Особо не углубляясь, я объяснил ей в двух словах, что в последнее время боюсь огня и попросил, чтобы она помогла мне покурить. Вынимая и засовывая мне в рот сигарету, она глупо хихикала. Эти действия вызывали у нее половые ассоциации.
      – Кстати, – спросил я, насытившись никотином, – ты не приглашала к нам на работу программиста вместо Виталика?
      – Среди моих друзей программисты не водятся, – оскорбилась она.
      Чтобы поставить точку в этом вопросе, я, на всякий случай, обошел все кабинеты и расспросил всех сотрудников на счет ремонтника компьютеров. Ни у кого из наших подчиненных и в мыслях не было, приглашать кого-нибудь на работу без нашего с Колькой ведома.
      Все это показалось мне более чем странным. Как следует углубиться в эту тему мне не дал запыхавшийся Аркашка.
      – Шеф, ты не против, если я к Новому году куплю оптом на всю контору французского шампанского?
      – Не против.
      – Тебе сколько?
      – Три. А что, уже скоро Новый год?
      – На носу.
      Аркашка тоже ничего не знал ни про какого программиста. Шелестя списками, он понесся куда-то, перепрыгивая через две ступеньки.
      Мне так и не удалось ударить пальцем о палец. Как только я собрался сесть за стол, заверещала моя «Нокия», поставленная на будильник, предупреждая о том, что мне пора ехать на завод геофизического оборудования, в канцелярский офис на собрание арендаторов.
      Уже стемнело. Емкость на моих плечах кипела от навалившихся проблем. Они наслаивались друг на друга, бурлили и не хотели систематизироваться. В переулке я чуть не наехал на пацанов, играющих в снежки. Оболтусы и в меня запустили тоже. Если бы я смог сейчас оказаться в детстве, то я бы упивался, наслаждался каждым его мгновением и не торопился в будущее. Теперь-то я знаю – там нет ничего хорошего.
      Посредине нашего выставочного зала, задом наперед, положив руки на спинку, на стуле сидел Гурылев. Он рассказывал Веронике пошлые анекдоты. Пока подтягивались остальные арендаторы, я выяснил у Вероники, какая сегодня была выручка и сколько счетов выписали менеджеры по сбыту. Вероника свела кассу и шепотом указала мне в компьютере еще на одну переделанную накладную на три с половиной тысячи. Там были папки «Корона».
      Когда все собрались, мне пришлось еще раз рассказать о нашем утреннем визите к внешнему управляющему.
      – Я консультировался с юристами, – сказал Гурылев. – Они не могут нас просто так выселить. Для этого нужна четкая производственная необходимость. Даже по истечении срока договора аренды, мы являемся первоочередными претендентами на его продление.
      Пришел еще один торговец автозапчастями. Он курил и держал в руках две бутылки пива.
      – Там тоже не дураки, – пояснил я для Гурылева. – Они продумали этот вопрос, и подготовили формулировку, по которой вьетнамцы якобы будут продвигать на рынок продукцию завода.
      – И потом, пока мы будем судиться, – поддержала меня посудница по фамилии Колодий. – Он закроет двери, отключит электричество и воду.
      – Нам нужно вначале определиться, как себя вести – вставил директор магазина стройматериалов, имя которого я не помнил. – Первый вариант – конфронтация с заводом, второй – попытаться найти общий язык. Я советовался со своими хозяевами в Москве, они готовы выделить некоторую сумму на взятку директору.
      – По моим данным, – поведал Гурылев. – Деньги он уже взял у вьетнамцев. Причем немало и будет биться с нами до последнего. Нам нужно было раньше думать.
      – И еще, – добавил я, – с ним невозможно договориться в принципе, потому что он – идиот.
      – Ну, что это за страна такая!? – воскликнула Колодий. – Всем управляют вьетнамцы и идиоты.
      – А че ты тогда сюда приперлась? – возбудился один из автомобилистов. – Дуй в свою Хохляндию.
      Дама так посмотрела на нетрезвого парня, что я бы на его месте описался. Если бы она встала и вдарила ему по черепу всеми своими ста сорока килограммами, нажитыми на питании отборным украинским салом, то вряд ли бы он смог принять участие в дальнейшей дискуссии.
      – Нам нет смысла ссориться, – охладил их Гурылев. – Давайте придем к какому-нибудь решению. Нам нужно подготовить письма на завод о том, что мы тоже готовы продавать их продукцию.
      – Надо подключить прессу, – вставил второй торговец запчастями. Наличие в его лексиконе слова «пресса» меня весьма удивило.
      – Это мысль, – примирительно подхватила Колодий. – Нужно еще писать письма во все инстанции. Это ведь форменное безобразие.
      – Давай, ты, – обратился я к Гурылеву, – начнешь готовить документы в суд. Вы, – повернулся к посуднице, – будете писать письма в профсоюз предпринимателей, в мерию, в райсовет и в правительство. Вам нужно еще раз попытаться поговорить с директором, – это уже к торговцу стройматериалами. – А вы уж подключайте прессу, – кивнул я автомобилистам.
      – А что будете делать вы? – осведомился у меня Гурылев.
      – Мы уже работаем в этом направлении. Чебоксаров целый день провел в правительстве. Ищем рычаги давления. Кстати, наше лобби имеет затратную сторону. Если мы сможем сверху отстоять аренду, то хотелось бы затраты поделить на всех.
      Никто не возразил.
      – Мне надо посоветоваться с Москвой, – сказал мужик, имя которого я забыл.
      – Вам же выделили сумму. Какая разница, куда вы ее потратите. Был бы результат. А что в Москве в целом говорят об этой ситуации? Как там решают такие вопросы?
      – Мои директора мне сказали, что такая ситуация в Москве не может возникнуть. Управляющий побоялся бы. А если и повел себя так, то его сразу бы заказали. Очень эффективный метод борьбы с беспределом.
      – Экономически это очень выгодно, – просчитал Гурылев. – Заказать человека в нашем захолустье стоит максимум десятку. Это по две штуки долларов с носа. Лично мы при внезапном переезде понесем убытков в десять раз больше.
      – И мы, – сказал я.
      Все замолчали. Мысль была новой и необычной. Естественно, обсуждать ее всерьез при таком скоплении народа никто не собирался, но мне было интересно, посмотреть в лица собратьев по несчастью и попытаться понять, кто из них мог бы решиться на такое. Надо будет подкинуть этот вариант Дальтонику, что он скажет? Смогли бы мы с ним убрать человека из экономических соображений?
      – Я бы ему сама, бесплатно, горло перегрызла, – заявила Колодий. Все присутствующие уставились на нее и дружно заржали.
      Мы беседовали еще целый час. Распределяли роли, писали черновики писем по инстанциям. Под конец все воспрянули духом и пришли к общей мысли, что не могут вьетнамцы победить россиян в самом центре России. В общем, настроения царили шапкозакидательские. Я довез Колодий до подъезда и позвонил Дальтонику.
      – Ты где?
      – Уже дома.
      – Почему не пришел на собрание?
      – Я же говорил: делал рентген.
      – До ночи что ли?
      – Не собираюсь перед тобой отчитываться.
      Как он меня заколебал! Я рассказал ему про собрание.
      – Нам нужно на всякий случай искать помещение под канцелярский бизнес, – неожиданно предложил он. – На всякий случай. И чтоб другие не знали.
      – В аренду что ли?
      – Лучше в собственность.
      – А где бабки?
      – Будем думать.
      По дороге домой я размышлял о том, что Чебоксаров иногда выдает необычные решения и делает нестандартные выводы. Часто это очень помогает.
      Генерал на этот раз ждал меня на пороге.
      – Ну?
      – Что ну?
      – Как моя просьба? – он даже забыл про свои солдафонские шуточки.
      – А, – вспомнил я. – Вот держи, – я протянул Макарычу листок с телефоном Беллы Тейтельбаум. – Я ей так тебя расхваливал, что она, по-моему, уже запала.
      – Спасибо, – сказал генерал. – Как ты думаешь, если я прямо сейчас ей позвоню, будет не поздно?
      – Лучше завтра, – усмехнулся я.
      Дома было темно. Мои дамы спали, а может, делали вид. Я прошел на кухню, открыл холодильник и достал бутылку «Боржоми». Мне нужно было проветриться. Я вышел на лоджию через кухонную дверь, прошел пару метров и заглянул в комнату к дочери. Они с женой разложили диван и спали вместе. В лунном свете их лица были похожи. Меня отлучили от тела. Тем лучше. Пока я не решу вопрос со своей пиписькой, мне это даже на руку. Пусть вредничает.
      Стеклопакет лоджии покрылся белыми узорами. Но не везде. Ближе к пожарной лестнице окно было чистым, и я мог видеть парк и «чертово» колесо. Вспомнился сегодняшний закат, когда земля, покрывшись красной пеной, скорбела по умирающему дню. Я восстановил в памяти картинку и бросил ее на сосны, стоявшие передо мной. Их вершины, подобно сотням догорающих костров, пронзили темноту. Самое время для волчьего воя. Я даже представил себе серых хищников, увидел их морды, вскинутые к звездам, и глаза, в которых только боль, тоска и жажда крови.

5.

      Небо начинается из-под земли. Разорвав корку, оно избавляется от остатков пуповины и начинает маячить где-то у горизонта, мутное и грязное. Постепенно, отряхнувшись от налипшего перезревшего снега и сажи, оно очищается и, устремившись в атмосферу, появляется над щетиной городских антенн, чистое и розовое, особенно на рассвете, тем более, если нет облаков. Когда не пьешь, открываются перспективы.
      Одна из антенн передала на мой телефон сигнал. Пока я рылся в карманах, звонивший положил трубку.
      На перекрестке проспекта Ленина и улицы Победы, трубка опять дала о себе знать.
      – Это я, – сказал Макарыч. – Ты где?
      – Еду на работу. Как это ты меня упустил?
      – Принимал ванну. Мы с Беллой идем в ресторан.
      – Прямо сейчас?
      – Вечером.
      – Что-то ты рановато моешься. На часах еще и десяти нет.
      – Я глажу брюки, – невпопад ответил генерал. – У нее такой приятный голос. Какая она?
      – Вообще-то страшненькая.
      – С таким голосом девушка не может быть некрасивой.
      – Ты особо не обольщайся. Она не совсем девушка, скорее взрослая тетка, типа меня.
      – Для меня ты – ребенок. Что мне одеть?
      – Парадную форму.
      – Издеваешься?
      – Я же тебе говорю, она прется от военных.
      Макарыч бросил трубку, но пока я добирался до офиса, звонил еще раза три и приставал со всякими дебильными вопросами, типа: «Что она предпочитает пить? В какой ресторан идти? Что заказывать?»
      Когда я подъехал к месту работы, картинка над головой опять сменилась. Тот, кто все решает и смотрит на нас сверху, задернул шторы и начал усиленно крошить пенопласт. Пока я шел от машины к офису, белые круглые холодные шарики набились в карманы и за шиворот. Стало липко и неуютно.
      Первым делом я пригласил в кабинет Ларису, она поведала мне обо всех сплетнях, а я покурил с ее помощью.
      Под конец процедуры в кабинет вошла Петровна, терпеливо дождалась, пока я открою глаза и с недоумением протянула на подпись отчеты. Конечно, ей было невдомек, какова цель проделываемых нами манипуляций, а я не стал объяснять.
      Петровна сказала, что люди из страховой компании уже почти все проверили, им осталось просмотреть еще несколько бумаг и дождаться экспертного заключения. Кто должен выдать это заключение, она не знала, вроде бы какой-то «пожарник». Еще она предложила всем работникам конторы со стажем, выдать за счет фирмы по баночке черной икры на Новый Год. У икры скоро заканчивается срок хранения – и фирме хорошо и трудовому коллективу.
      – У нас что, ее залежи?
      – Ну, нет.
      – Тогда перебьетесь. До тридцать первого вся улетит.
      Петровна обиженно поджала губы.
      – На Новый год всем своим сделаем скидку на продукты, – я попытался ее успокоить. – Только ограничим по сумме.
      – Давайте, тысяч на пять!
      – Посмотрим.
      До нас Петровна всю жизнь работала в комитете по легкой промышленности, получала госпайки и поэтому советская халява глубоко запала ей в душу, свербела изнутри и подталкивала к попрошайничеству.
      Темы для разговоров с обеими дамами были исчерпаны. Обе выдержали паузу, а потом разом решили уйти и одновременно двинулись к двери.
      На моем столе лежали рисунки Лены. Я еще раз пересмотрел картинки, затем попытался вникнуть в смысл слов, которые Виталик написал на оборотах. «Пеньки», «дрова» и «асусы» никак не расшифровывались. Как, например, понять фразу: «Винт Евдокимова на четвертый пень. Посмотреть видюху.»? Может быть, Витюху? В смысле Виктора? Или, может, он смотрел видик на своих компьютерах? Не знаю.
      Рисунки, конечно, были шикарные. Минуты три я размышлял над тем, что мне с ними делать. Потом выбросил в корзину для мусора. Все-таки вещи покойницы. Они казались мне тревожными.
      Позвонила жена.
      – Не знаю, где, с кем и когда ты питаешься, но нам с твоей дочерью хочется кушать. А для этого нам нужны деньги.
      – Ты ведь знаешь, где они лежат.
      – Те деньги, которые я знала, где лежат, уже кончились. У твоей дочери, между прочим, не было зимних сапог.
      – Теперь есть?
      – Теперь есть.
      – Хорошо, заедь ко мне на работу. Ты ведь за рулем.
      – Я, если ты не в курсе, работаю.
      – В обеденный перерыв.
      – В обед я обещала Чебоксарову свозить его в пульмонологическое отделение центральной больницы.
      – Я передам через него. А если до тебя мы с ним не увидимся, пусть он тебе даст, сколько надо, я рассчитаюсь.
      – Ладно.
      – Оль, зачем ты мне грубишь?
      – Я не грублю.
      – Грубишь.
      – Не грублю.
      – Грубишь.
      – Как хочешь.
      – Я не хочу.
      – Все. Пока. Мне некогда.
      – Между прочим, твой Чебоксаров абсолютно здоров. И ты это прекрасно знаешь.
      – Мне некогда.
      Она положила трубку.
      Без стука ворвался Аркашка.
      – Шеф, тебе елку или пихту?
      – Пихту.
      – Какой высоты?
      – Под потолок.
      Аркашка выскочил, шурша списками, но через секунду вернулся.
      – Совсем забыл. Вот координаты главного вьетнамца, который хочет отобрать у нас помещение на заводе.
      Он протянул мне белую с золотым теснением визитную карточку, на которой было написано: «Торговое предприятие «Ханой». Нгуен Зуй. Директор». Чуть ниже адрес и телефоны.
      – Откуда это у тебя?
      – Я же говорил. Секретарша Урожаева – моя подружка. Он там сорил визитками.
      – А чего же она раньше молчала?
      – Баба-с.
      – Помнишь, Спицын, ты мне рассказывал про двух проституток?
      – Было дело.
      – А где ты их покупал?
      – Ты что, шеф? Какие проблемы? В наше время проституток больше, чем порядочных. Открой любую бесплатную газету: досуг, отдых, приятное знакомство. Да, на крайняк, весь проспект ими забит.
      – Что-то не замечал.
      – По обочинам, шеф, по обочинам.
      Аркашка убежал, а я минут пять вертел в руках вьетнамскую визитку. Никакой новой информации мне из нее почерпнуть не удалось. Я хотел позвонить Спарыкину и сообщить о том, что враг идентифицирован, но в это время ко мне в кабинет вошел азербайджанец по имени Саша и полез обниматься. Вообще-то он был не Саша, а Сардар Мамедович, но из дружелюбия просил, чтобы его называли по-русски. Саша был огромного роста и обнимался по-настоящему. Его большой ноздрястый нос уперся мне в щеку и шмыгнул. Он всегда шмыгал. В России Сашу преследовал хронический насморк.
      Саша поставлял нам контрабандные детские наклейки и тусклые, но дешевые турецкие открытки с Бритни Cпирс и Натальей Орейро. В свои неполные сорок восемь Саша имел жену в Баку и двух девочек подростков, которые учились в платном турецком лицее. Желание дать детям приличное образование заставляло Сашу колесить по заснеженным дорогам России.
      После всяких там «как дила дарагой? как жина, как дэти?», Саша предложил мне на этот раз купить у него печатной продукции на две штуки баксов вместо одной, как обычно.
      – Пятдэсят працентов сразу, асталное черэз мэсяц.
      Я сказал, что этот вопрос нужно решать с Вероникой.
      – Вэроника сагласна, я у нее уже был. Слышал, вас вьетнамцы выгоняют.
      – Да не вьетнамцы, а наши козлы в лице внешнего управляющего.
      – Падонок. Слюшай, а у него дача есть?
      – Не знаю.
      – Узнай. Я ее сажгу.
      – Не надо.
      – Всэго за пятсот долларов. На мэня никто нэ падумает. Я нэ мэстный. Вы толко скажите, гдэ она. Я умэю дэлать напалм. В Карабахе научился. Все згарает да тла.
      – Спасибо, мы как-нибудь сами.
      Он ушел, но после его шмыганья в кабинете еще долго стояло эхо. Именно так шумит Каспийское море.
      Какое-то время я занимался текучкой, звонил в Москву, орал на менеджеров. В коридоре встретил Дальтоника, завел его к себе в кабинет и сообщил про азербайджанца. Еще я рассказал ему, как на собрании возник вопрос о том, что Урожаева экономически выгоднее заказать. Я высказался нейтрально, не раскрывая своего отношения к этому предложению. Мне было интересно мнение компаньона.
      Чебоксаров обратил все в шутку. Мне это не понравилось. В последнее время Колька все больше и больше отдалялся от меня. Никаких разговоров по душам.
      Дальтоник собрался уйти, но я его не пустил, сбегал в бухгалтерию, взял денег и передал ему пять тысяч, для жены на закуп продовольствия.
      – Ты, надеюсь, не против, что я эксплуатирую Ольгу?
      Он спросил это как-то вскользь и отвел глаза. А может, это мне только показалось.
      – Да что ты, дружище.
      Когда Колька упомянул имя жены, передо мной опять всплыла моя щекотливая проблема. Я вспомнил, что уролог посоветовал мне лечить голову вместо простаты.
      – Слушай, у тебя есть классный психиатр?
      – Даже два. Один – психоневролог, второй – психотерапевт.
      – А в чем разница?
      – Знал, но забыл. Да я толком с ними и не общался. Тот, который психоневролог, на мой взгляд – слишком молод. А второй – вообще жлоб какой-то. Понимаешь, у меня в последнее время с нервами все в порядке. Я ведь делаю дыхательные упражнения.
      – А почему этот второй – жлоб?
      – Ну, я был у него на приеме, отвечал на всякие придурковатые вопросы. Это называется тестированием. Потом начал рассказывать ему про свое здоровье. Ты ведь в курсе, у меня постоянные проблемы. И знаешь, что заявил мне этот псих?
      – Что?
      – Он прочитал мои ответы и сказал, что я совершенно здоров, а болезни сам себе придумываю. Якобы это какая-то разновидность невроза. Я, в то время как раз лечил астму, так он мне предложил вместо уколов скорректировать психику. Ну не жлоб ли?
      Я чуть не подпрыгнул.
      – А ты можешь дать мне его адрес?
      – Адрес вряд ли, а вот телефон мог где-то сохраниться.
      – Дай, пожалуйста.
      – Ну, ладно, пошли, – удивился Колька.
      Мы прошли к нему в кабинет. Он порылся вначале в визитнице, потом в органайзере, потом в замызганной записной книжке.
      – Вот, – он вырвал из нее листок. – Я все равно к нему не пойду.
      На листке было написано: Сенчилло П. С. и телефон. Я пошел к себе, но не успел сесть за стол, как вошла Петровна с незнакомым мужиком.
      – Сергей Леонидович, вот представитель страховой компании хочет с вами поговорить. Я почему-то страшно испугался. Мужик пожал мне руку, представился Егоровым и сел.
      – Мы уже почти закончили, – сказал он. – Документы изучены, заключения экспертов ГО ЧС и МВД получены. Через неделю приезжает начальник отдела расследования из Москвы, и мы с вами будем обговаривать сумму.
      – Какую сумму?
      – Выплаты.
      – Я всегда думал, что сумма указана в полисе.
      – В данном случае, если будет принято решение о выплате, то будет выплачиваться не вся сумма. Московский представитель вам все объяснит. И еще, мы пригласили независимых экспертов. Завтра они еще раз обследуют место пожара. Надеюсь, вы не против.
      – Да ради бога.
      – Вот и ладненько.
      Егоров был очень хорошо одет. Со вкусом и дорого. Мне казалось, что он меня насквозь видит. Я был так напряжен, что если бы он сказал: «Покайся, нехороший мальчик, мы все простим», я бы, наверное, тут же раскололся. Все-таки аферист из меня никакой.
      Егоров молчал и пристально смотрел на меня. С перепугу я предложил ему чаю.
      – Нет, спасибо
      – Тогда кофе?
      – Нет, спасибо, – и смотрит.
      Нужно не подавать вида. Как ни в чем не бывало.
      Неожиданно Егоров поднялся и протянул мне руку.
      – Всего хорошего.
      – Большое спасибо.
      Когда он вышел, я плюхнулся в кресло и от всей души задрожал. Вот псих! За каким лядом я сказал ему спасибо? Все! Они точно все знают!
      Если честно, то я был в полной панике. А ведь это – только начало. Егоров – всего лишь местный представитель, я еще не видел москвичей. Сейчас мне уже было жаль, что мы все это затеяли. Я вытащил свои заветные картинки с островами и в который раз начал их рассматривать. Но сегодня мне не мечталось. В голову постоянно лезли черные мысли: то вьетнамцы, то мертвый Виталик, то ни на что не способный член, то страховая компания со своими зловещими независимыми экспертами. Что они могут нового увидеть на пепелище? Мы с Чебоксаровым – дураки, даже не удосужились как следует рассмотреть, что там осталось от нашего хранилища. Может, кроме стен ничего и не погорело, а все стоит целехонько, и любому дилетанту видно, что склад-то был пустой.
      Надо съездить, посмотреть, хоть приготовимся, что врать. Я бросился в кабинет Дальтоника, но его уже и след простыл. Тогда я набрал номер его мобилы. Вместо Кольки трубку взяла моя жена.
      – Он оставил телефон мне, а сам сейчас у врача.
      – Надолго?
      – Может час.
      – Деньги передал?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19