Глава 25

— Это люди Ролофа, — сказал один из отунгов.

Среди деревьев показались закутанные в меховые одежды фигуры с капюшонами на голове, в меховых сапогах и с тяжелым оружием.

Группа двигалась по лесу уже два часа, удаляясь от стоянки великана и от огня, который привлек внимание людей Ульриха — так звали вожака отунгов, тех, среди которых шел сейчас великан.

Вскоре еще одна группа, из девятнадцати человек, показалась впереди в лесу.

— Это люди, которые клялись в верности дому Валдемара, — объяснил один из отунгов великану.

Постепенно к идущим присоединялось все больше людей.

Великан отметил, что хотя все эти люди были отунгами, они не приветствовали друг друга и шли поодаль.

Вокруг собралось уже несколько таких групп, идущих на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, — каждая пробивала свою тропу в снегу.

Великан еще не знал, что в то же время в деревню со всех сторон сходились другие, подобные этим, отряды.

Наконец, в сотне ярдов впереди, среди деревьев, показалось длинное, низкое возвышение. Очевидно, оно имело искусственное происхождение, но даже теперь, при хорошем освещении, его можно было спутать с обычной возвышенностью. Оно напоминало растянутый холм или гребень.

— Мы остановимся здесь, — сказал Ульрих.

— Почему? — спросил великан, подходя к нему.

— Мы должны дождаться разрешения, — пояснил Ульрих.

— Разрешения?

— Да, чтобы войти внутрь. Великан кивнул.

Такие строения, или, чтобы избежать недоразумений, назовем их убежищами, были распространены у северных народов. Вокруг деревянного, сложенного из огромных бревен дома наваливали землю, засыпая стены строения почти доверху. Обычно такие убежища сооружались с учетом того, чтобы наиболее крепкая часть строения подвергалась воздействию северных ветров. Вход, или та часть строения, которая располагалась далеко от почетных мест, был обращен на север, а передняя часть зала, где сидели знатные гости, примыкала к южной стене. Этот зал был особенно огромным, достигая в длину семидесяти пяти ярдов и двадцати пяти ярдов в ширину. Его крышу поддерживали не только стены, но и два ряда деревянных столбов-колонн, образуя внутри разделение зала на три яруса, он на четыре-пять ярдов поднимался над окружающим его лесом. Внутри зала с углубленным ниже уровня земли полом, были видны незакрытые стропила крыши. Зал почти наполовину погружался в землю. В него спускались по каменным ступеням. Наружная обсыпка стен доходила до двух третей, оставляя открытыми лишь верхние части стен и крышу. В крыше имелись дымоходы. Поскольку расстояние между бревнами наката было недостаточным, дымоходы пришлось значительно расширять, чтобы дым костров поднимался к крыше от естественной тяги. Земляная обсыпка обеспечивала надежную защиту от пожара и дополнительные преимущества при осаде, потому что обычно такие строения прежде всего стремились поджечь. Если нападающие пытались захватить их, то им приходилось осаждать ворота или пробивать стены в слабых местах.

Однако подобные строения чаще предназначались не для защиты, а для жилья. В них было безопасно, они находились в удаленных чащобах, так что до них было трудно добраться. Отунги, как и многие лесные народы, сами боялись молчания и мрака леса. Когда-то давно имперские когорты долго преследовали их в лесах. К западу от Лотара, на территории базунгов, обсыпанные землей деревянные строения были очень распространены. Именно они помогли остановить продвижение герулов в западные леса еще зимой 1103 года по летоисчислению Империи, с того времени, когда, с точки зрения имперских летописцев, на Тангаре начали происходить значительные события.

Великан видел, как из дымоходов строения бледными струйками поднимается дым. Через пазы в бревнах стен он мог разглядеть мерцание огня внутри.

— Значит, вас загнали под землю, и вы рады этому? — спросил великан.

— Отунгам уже много лет нечему радоваться, — возразил Ульрих.

— Пора покончить с этим, — произнес великан.

— Давайте убьем чужака, — сердито предложил один из отунгов.

— Давай лучше расчистим место в снегу, — ответил великан, — и решим спор поединком.

Отунг оглядел мощную фигуру великана, большой меч на его плече, подобный плоской, притихшей до поры до времени молнии, и отвернулся.

— Сейчас у отунгов наступили важные времена, — объяснил вожак отунгов. — Чужаков в лесах редко встречают с радостью, а в такие периоды мы особенно не любим непрошенных гостей.

— Обычно мы их убиваем, — добавил отунг.

— Я не чужак, — ответил великан.

— Это время борьбы за право быть героем, — продолжал отунг.

— И время выбора короля, — добавил другой.

— Знаю, — кивнул великан.

— И ты все-таки пришел к нам?

— Да.

— Зачем? — удивился отунг.

— Я буду говорить только с первым среди вас, — объяснил великан.

— Я не понимаю, что тебе здесь надо, — вздохнул один из отунгов.

— Кажется, я пришел домой, — ответил великан.

Глава 26

— Дайте ей напиток истины! — приказал Урта, Создатель Королей.

— Нет, господин! — воскликнула девушка. — Все было так, как я сказала! Клянусь!

Двое мужчин держали ее за руки перед почетными скамьями. Среди них стоял резной трон с высокой спинкой, огромными подлокотниками, из тяжелого инкрустированного дерева. Трон был пуст. Справа от него стоял небольшой табурет. С него только что поднялся Урта, Создатель Королей.

— Зажгли факел, — объявил Ульрих, когда они ждали снаружи, в нескольких ярдах от строения, утопая в снегу. — Теперь нам можно войти.

Вместе со своим отрядом он направился ко входу, великан последовал за ним.

— Кто он такой? — спросил привратник, поднимая факел.

— Чужак, — ответил Ульрих.

— Убей его! — приказал привратник.

— Сделай это сам, — посоветовал Ульрих.

— Не входи, — предупредил привратник.

— Я войду, — возразил великан, — я войду.

— Остановите его! — крикнул привратник, наваливаясь на створку ворот изнутри.

Великан оглянулся и медленно, с интересом оглядел тех, кто стоял у ворот.

— Кто хочет остановить меня? — спросил он. Ответа не последовало, и он спустился по каменным ступеням в зал.

— Кто он такой, Ульрих? — спросил привратник.

— Не знаю, — пожал плечами тот.

— Что это у тебя?

— Шкура белого викота, — показал Ульрих.

— И ты осмелился принести ее в зал? — воскликнул привратник.

— Она не моя, — объяснил Ульрих. — Она принадлежит чужаку.

— Ты не знаешь его?

— Нет.

— Так почему он осмелился принести сюда шкуру?

— Не знаю, — снова сказал Ульрих.

— Похоже, он не знает, что она означает, — задумался привратник.

— Не знаю, — упрямо повторил Ульрих.

— Входи, — пустил его привратник.

— Принесите напиток истины! — приказал Урта, Создатель Королей.

Теперь девушка была одета в расшитую бусами одежду дочери знатного отунга. Ее волосы были причесаны и заплетены в косы, перевиты нитями жемчуга, привезенного герулами из Вениции, или Шарнхорста, как ее называли отунги. Одежду девушке дали свободные женщины, находящиеся в зале, и помогли ей переодеться в кладовой.

Когда ее вывели на середину зала, вокруг послышались восхищенные возгласы.

Один из мужчин выступил вперед и принялся пристально разглядывать ее, пока она ждала слов Урты, Создателя Королей. Великан стоял в конце зала, с мечом, спрятанным в ножны, скрестив руки на широкой груди. Рядом с ним толпились Ульрих и его люди.

Двое мужчин, державших девушку, сжали ей руки. Третий оттянул за волосы ее голову назад, так, что тело выгнулось, будто лук. Теперь ее рот оказался полуоткрытым, обращенным к потолочным балкам. Тихий, испуганный вздох пронесся по рядам свободных женщин. Мужчины волновались. Один из них вставил в рот девушки деревянную трубку с воронкой на конце, второй стал выливать напиток в воронку, одновременно сжимая нос девушки. Ее глаза расширились. Жидкость выплескивалась изо рта. Мужчина перестал лить, некоторое время девушка крепилась, но была вынуждена вздохнуть и проглотить жидкость. Все повторилось несколько раз, до тех пор, пока девушка, поняв, что сопротивляться бесполезно, со слезами не стала глотать напиток истины.

— Этого хватит, — кивнул Урта мужчине, который держал бутылку.

Девушку освободили. Она пошатнулась. Мужчины, сжимавшие ей руки, уже не столько удерживали ее на месте, сколько не давали упасть.

— Принесите ей стул, — приказал Урта. Девушка села, но вскоре начала запрокидывать и опускать голову, как будто боролась со сном, старалась не потерять сознание, а затем тяжело повалилась со стула, едва успев уцепиться за него рукой.

— Нет, нет, — странным голосом повторяла она.

Вдруг она попыталась сунуть палец в рот, чтобы вызвать рвоту, но тут же мужчина схватил ее за руку. После этого каждое ее запястье обхватили стоящие рядом мужчины, но это уже было не обязательно, поскольку она бессильно осела на стуле, запрокинув голову.

— Что это? — спросил великан Ульриха, наблюдая сцену из дальнего конца зала.

— Напиток истины, — коротко объяснил Ульрих.

— И зачем он?

— Сейчас увидишь.

— Кто это? — воскликнул Урта, неожиданно заметив в зале великана.

Заметить его было нетрудно из-за необычайно широких плеч и громадного роста — великан был почти на голову выше других мужчин в зале, хотя многие из них были рослыми, крепкими людьми.

Большинство мужчин варварских народов — алеманнов, вандалов и многих других — отличались крепким телосложением.

Именно поэтому они наводили страх на жителей Империи. Другой же причиной была их принадлежность к народам варваров — в Империи знали, что это такое.

Вокруг великана таинственным образом образовался широкий круг. Он стоял вдалеке от почетных скамей, у подножия каменной лестницы, ведущей в зал.

— Сто чужак, — ответил Ульрих.

— Как ты осмелился привести его сюда? — изумился Урта.

— Думаю, так захотел он, — ответил Ульрих.

— Ты глупец! — прогремел Урта.

— У него шкура белого викота, — добавил Ульрих.

Мужчины в зале не сдержали изумленных восклицаний, женщины громко ахали. Все пораженно переглядывались.

— Тогда он тоже глупец, — сказал Урта.

— Или король, — произнес кто-то.

— Кто ты? — требовательно обратился Урта к великану.

— Я Отто, вождь вольфангов.

В зале раздались недоверчивые и насмешливые крики.

— Вольфангов больше нет, — возразил Урта.

— Несколько сотен их выжили в лесах Варны, — объяснил великан, — куда их привезли пару веков назад.

Связь между вольфангами, самым маленьким из племен вандалов, и отунгами, самым крупным племенем, а также между остальными племенами вандалов — базунгами, даризи и хааконсами — была давно потеряна.

— Ты вольфанг? — спросил Урта.

— Не знаю.

— Тогда как же ты стал их вождем?

— Меня подняли на щитах.

— Ты отунг? — подозрительно проговорил Урта, Создатель Королей.

— Не знаю, — еще раз повторил великан.

— У него нож герулов! — крикнул кто-то.

— Это разведчик герулов! — добавили из другого угла.

— Нет, — покачал головой великан.

— Откуда у тебя нож герулов? — спросили из зала.

— Его дали мне.

— Герулы?

— Да.

— Он разведчик! — уже уверенно зашумела толпа.

— Нет, — возразил великан.

— Он привел с собой ту, что некогда была Гортанс, дочерью Турона, — объявил Ульрих.

Это заявление было встречено с изумлением.

— Выведите ее вперед, — приказал Урта. Девушку, облаченную в шкуры, с завязанным ртом и руками, с висящим на шее куском мяса, вытащили из-за спин мужчин и стали подталкивать до тех пор, пока она не оказалась прямо перед помостом, перед почетными скамьями и перед Уртой.

— Мы долго ждали тебя, — заметил Урта. Девушка сдавленно замычала.

— Ты Гортанс, дочь Турона? — спросил Урта, и его вопрос означал, что он узнал девушку, но стремится выяснить, осталась ли она свободной.

Она несколько раз решительно кивнула.

— Она была рабыней герулов, — сказал великан, — которую потом отдали мне. Ее зовут Ята.

Девушка отчаянно замотала головой, отказываясь от его слов.

— Если ты рабыня, — заявил Урта, — тебе нельзя стоять перед свободными людьми. Ты должна встать на колени, опустив голову, даже если под ногами грязь.

Девушка гордо выпрямилась.

— Освободите ее, — приказал Урта. — Уведите и оденьте так, как подобает быть одетой дочери знатного отунга. Затем снова приведите сюда, чтобы мы могли во всем разобраться.

Свободные женщины окружили девушку, и одна, вытащив из-за пояса ножницы, где они хранились вместе со связкой ключей от различных сундуков, что было признаком хозяйки большого дома, перерезала веревки на ее запястьях. Другая осторожно развязала повязку на лице. Третья сняла мясо, висящее на шее девушке, которое она несла, как могла бы делать рабыня. Плотно окружив девушку, загораживая ее, женщины увели ее из главного зала в соседнюю комнату, где хранилась одежда. Оглянувшись, девушка одарила великана торжествующим и презрительным взглядом.

— Телнарианский пес! — фыркнула она.

— Ты телнарианец? — спросил Урта.

— Нет, — ответил великан.

— Ты принес шкуру белого викота, — продолжал Урта.

— Да, это моя шкура, — кивнул великан.

— Ты принес ее в дар тому, кто будет выбран королем на следующий год?

— Нет, она моя.

— Ты считаешь себя королем, если хочешь иметь такую шкуру? — усмехнулся Урта.

— Нет, — возразил великан. — Иметь шкуру еще не значит стать королем.

— А что значит стать королем? — удивился Урта. Великан снял ножны с плеча и вытащил из них длинный блестящий меч.

На нем вспыхнул красный отблеск тлеющих в очаге углей, факелов, укрепленных на стенах, подальше от деревянных колонн и скамей.

— Вот он может сделать меня королем, — кивнул великан на меч.

— Да, меч может сделать человека королем, — согласились отунги.

— Так считал Гензерикс, — один из мужчин посмотрел на пустой трон.

— Кто убьет этого чужака? — сердито обратился к отунгам Урта.

— Я когда-то видел его, — заявил один из мужчин, — или кого-то похожего.

— Но это было давно, — добавил другой.

— Да, — согласился отунг.

— Позовите старого Фулдана! — предложил кто-то.

— Я приведу его. — Один из отунгов завернулся в плащ и поспешил наверх по лестнице.

— Нет! — остановил его Урта. — Кто убьет этого чужака?

Великан поднял сверкающий меч. При его силе это было легко сделать. Он взмахнул мечом, чтобы размять мышцы, и поудобнее взялся за рукоятку обеими руками. Приготовившись к бою, он огляделся.

— А если он король? — спросил кто-то.

— Я не стану поднимать руку на короля», — добавил другой.

— У нас королей выбирают на год, — объяснил Урта. — Так приказали герулы. Таких королей, как прежде, теперь нет.

Отунги, как один, повернулись в сторону пустого трона.

— Я пришел к вам не для того, чтобы стать королем, — начал Отто. — Я пришел, чтобы собрать из вас отряд.

Мужчины переглянулись.

— Я пришел не за вашими знатными людьми, а за молодыми сыновьями, за безземельными воинами, за героями, теми, для кого жизни нет без походов и битв. Я пришел за прежними отунгами, такими, какими они были много лет назад, — произнес Отто.

— Убейте его! — крикнул Урта.

Трое мужчин выступили вперед, но остановились вне досягаемости большого меча.

— Я умею убивать, — предупредил Отто. — Меня научили этому в школе Палендия, хотя вы не знаете ни этого места, ни искусства, которому там учат. Я сражался в цирках, развлекая толпу. Я знаю, как надо владеть мечом, как вести войны, о которых вы забыли. Я говорю вам об этом не для того, чтобы похвалиться или подзадорить вас, но только, чтобы вы поняли, кто будет биться против вас.

— Я не боюсь тебя! — крикнул молодой парень.

— Я и не хочу, чтобы ты меня боялся, — ответил Отто.

Он огляделся.

— У меня нет желания убивать отунгов, — объявил он, — но любому, кто бросит мне вызов, я отрублю руку — вы можете даже заранее назвать, какую именно. Если мой противник будет правшой, он, конечно, захочет расстаться с левой рукой. Если же он левша, то предпочтет потерять правую руку.

— Кто бросит ему вызов? — спросил Урта. Никто не вышел вперед, мужчины переглядывались и опускали глаза.

— Мы рады видеть Отто, вождя вольфангов, в нашем зале, — наконец объявил Урта.

Полусидя, полулежа на стуле, с полузакрытыми глазами и откинутой назад головой, девушка беспокойно вздрагивала.

— Ты была Гортанс, дочерью отунга Турона? — спросил Урта.

— Да, — странным голосом произнесла девушка.

— Была ли ты взята в плен два года назад, когда вместе со своими служанками купалась в пруду у Белых Камней, к западу от хижин Партинакса?

— Да, — ответила она.

— Ты позвала служанок туда?

— Да.

— Ты помнила об опасности?

— Я не думала, что там будет опасно, — ответила девушка.

— Конечно, служанки неохотно пошли туда за тобой.

— Да.

— Почему же они пошли? — расспрашивал Урта.

— Потому что я смеялась над ними и стыдила их, называла их трусихами, потому что я была дочерью знатного отунга Турона.

— Продолжай, — сказал Урта.

— Потом нам стало весело, мы плескались, каждая старалась казаться самой игривой и живой из всех.

— Все вы гордились собой и забавлялись?

— Да, — произнесла девушка.

— Вам было приятно купаться, плескаться в воде, играть, брызгаться?

— Да.

— А потом тебя и твоих служанок напугали герулы?

— Да.

— Вас схватили?

— Да.

— И увезли, чтобы обратить в рабство?

— Да.

— Всех до единой?

— Да.

— Никому не удалось спастись?

— Нет.

— Значит, ты не уходила одна в лес, собирать цветы или за чем-нибудь еще?

— Нет.

— Тебя взяли в плен вместе со служанками?

— Да.

— И вас всех, до единой, в том числе и тебя, обратили в рабство?

— Да.

В зале поднялся ропот.

— Рабыня! — сердито закричал женский голос. Девушка на стуле зашевелилась.

— Но когда Ульрих и его люди нашли тебя в лесу, на тебе не было ошейника, браслета и прочих вещей рабыни.

— Нет.

— Женщины сказали нам, что у тебя нет клейма.

— Нет, — кивнула девушка. — Меня не стали клеймить.

— Почему так получилось? — расспрашивал Урта.

— У герулов наши женщины могут быть только рабынями, это всем ясно, — объяснила девушка.

— Какой была судьба твоих служанок?

— Их продали в Шарнхорсте, телнарианским купцам, — сказала девушка. — Потом перепродали, увезли на далекие планеты и продали в третий раз, а потом, наверное, выставили на невольничьих торгах.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Герулам нравилось рассказывать мне об этом, пока я стояла на коленях, лицом в грязи перед ними.

— Тебя держали в повозке?

— Да.

— Почему?

— Вероятно, меня считали желанной, — объяснила она.

— Желанной, какой может быть рабыня?

— Да.

— И никак иначе?

— Нет.

Одна из женщин в зале громко вскрикнула.

— Молчи! — прикрикнула на нее другая, сама еле сдержав крик.

— И потом, — продолжала девушка, — я ведь была дочерью знатного отунга. Думаю, им нравилось держать меня в повозках, нравилось, что им прислуживает женщина, которая когда-то была знатной. Сначала они считали меня слишком гордой и старались, чтобы я как следует поняла, что значит рабство.

— И ты поняла это?

— Да.

Несколько свободных женщин подавили крик, с ужасом глядя на рабыню.

— Нет! Нет! — вдруг сердито выкрикнула одна из них. — Она рабыня!

— Не понимаю, — продолжал расспросы Урта, — почему ты и твои служанки пошли купаться именно в то глухое, отдаленное место, если хорошо понимали опасность.

— Мы сами хотели этого, — сказала девушка. — И я, и все остальные только потом поняли, зачем нас так тянуло в то опасное место — это случилось уже тогда, когда мы оказались связанными и беспомощными. Мы хотели стать рабынями. Вот потому и пошли туда. Мы хотели не иметь другого выбора, кроме как любить и служить, и повиноваться своим хозяевам.

— Нет! Нет! — сердито закричала женщина из зала.

— Кто ты? — спросил Урта.

— Я рабыня, — объяснила девушка. — Я всегда знала об этом, но не осмеливалась признаться.

— Почему же ты осмелилась сказать это сейчас?

— Я познала себя. Теперь я могу говорить так, как хочу, неважно, слышат меня или нет.

— Ты была рабыней герулов?

— Да.

— Но тебя нашли в лесу.

— Я бежала от герулов.

— Значит, ты беглая рабыня.

— Да.

— Мы должны вернуть тебя герулам, — строго произнес Урта.

Она в отчаянии сжалась на стуле.

— Нет, пожалуйста, не надо, господин!

— Она называет его «господином»! — в ужасе воскликнула одна из женщин.

— Он свободный человек, — возразила другая. — Как иначе рабыня может обращаться к нему?

— Да, — согласилась первая.

— Как страшно быть рабыней! — вздохнула одна из женщин и потупилась.

— Почему ты бежала? — продолжал Урта.

— Я боялась герулов, — ответила девушка. — Они презирали меня не только как рабыню, что было справедливо, но и как человека. Моя красота совершенно не защищала меня от них. Они даже не отдали меня одному хозяину, которому я могла бы быть преданной, кому могла бы отдать всю чувственность и постоянно угождать, а владели мной всем лагерем. Каждый мог ударить или убить меня — даже женщина или ребенок, из прихоти или просто из-за раздражения. Это не люди, это совсем другие существа. Мне постоянно говорили, что я не женщина, а человек, человеческое существо. Я подумала, что должна бежать и попробовать вернуть свободу. Но мне нужен хозяин-человек, а не герул. Я женщина, мне нужен мужчина, такой хозяин, который сможет понять меня и обращаться со мной так, как я того заслуживаю. Я знаю, что природа приготовила для меня таких хозяев, и знаю, что принадлежу только им.

— Тебе нравится быть рабыней? — спросил Урта.

— Да.

— Ты любишь подчиняться?

— Да.

— Ты хочешь быть рабыней?

— Да! Да! Да! — крикнула она. — Я хочу быть рабыней! Я хочу быть беспомощной, не иметь выбора, всю жизнь посвятить любви и служению, повиноваться воле моего господина, стоять перед ним на коленях, выполнять его приказы, пытаться угодить ему, как только я могу, изо всех моих сил, лежать в его руках, благодарно и робко, послушно и боязливо, чтобы он обращался со мной властно и жестоко, как с вещью, которая принадлежит ему!

— Раскали клеймо, — обратился Урта к стоящему рядом мужчине. Тот отошел к очагу и пошевелил палкой затухающие угли.

— Ты не против, если твоя рабыня будет заклеймена? — спросил Урта у великана.

— Нет, если это будет сделано хорошо и быстро, — ответил великан.

— Конечно, — заверил его Урта.

— Прогоните рабыню со стула, — приказал Урта, — поставьте ее в грязь, разденьте. Свяжите ей руки за спиной, оставив веревку подлиннее. Когда она очнется, то обнаружит себя нагой и связанной, как и положено рабыне.

— Я дам за нее пять овец, — вдруг громко объявил один из отунгов.

— Кто ты? — обратился к нему великан.

— Китерикс.

— Похоже, в конце концов он ее получит, — засмеялся мужчина в другом конце зала.

— Да еще самым лучшим способом — как рабыню! — подхватил другой.

Мужчины открыто засмеялись.

— Но она моя, — возразил великан.

— Я дам за нее семь овец, — настаивал Китерикс.

— Я подумаю, — пообещал великан.

— Раздуйте огонь, — приказал Урта. — Принесите кабана и зажарьте его, чтобы выбрать героя и дать ему долю.

В зале послышались одобрительные возгласы.

У очага поставили две больших железных опоры на четырех ножках, на которые можно было положить над огнем вертел.

Вдоль стен зала принялись расставлять столы — в два ряда, перед помостом. Это были дощатые щиты, положенные на козлы. Такие столы были обычными у варваров, их можно было разобрать, и крышки хранить сложенными, пока они оставались без надобности. Иногда их хранили в кладовой, но чаще просто прислоняли к стенам. Это помогало расчистить место в зале или большой комнате, ради удобства и при необходимости. Скамьи обычно тоже составляли вместе у стены.

Четверо мужчин внесли насаженную на вертел тушу огромного кабана.

Вскоре запах жарящегося мяса начал наполнять зал.

Великан спрятал меч в ножны.

Он сидел за столом вместе с Ульрихом, которого встретил в лесу раньше, во время ночной стоянки.

Один из тяжелых столов на крепких козлах был поставлен перед помостом так, что противоположный его конец достигал расположенного в центре зала очага.

— Что это за стол? — поинтересовался великан.

— На него поставят жареную тушу кабана, — объяснил Ульрих.

— И тогда от нее отрежут долю героя?

— Да.

— Чей пустой трон стоит на помосте?

— Это трон отунгов, — сказал Ульрих. — Последним королем, который сидел на нем, был Гензерикс.

— Кто он был?

— Он был последним настоящим королем отунгов, — торжественно и печально произнес Ульрих. — Он погиб в бою — это было давным-давно. Хотя он был человеком, герулы уважали его. Они построили погребальный шатер и сожгли в нем тело. И все герулы при этом подняли копья в знак почтения к Гензериксу.