— Проблема в том, что она вернется в свой мир в любом случае. Если наш мир погибнет, то ее порталом выкинет обратно: она не принадлежит этому миру.
      — Но она-то этого не знает.
      Я почувствовала, как комок подкатывает к горлу: разочарование и злость на собственную доверчивость туманили разум и мешали обдумыванию полученной информации. Сомнений в том, что говорят не обо мне, не возникало ни на мгновение — насколько я знала, здесь была только одна ведьма из другого мира.
      — Как и не знает, как провести ритуал. Не забывай, что она должна сделать это добровольно.
      — Она ведь хочет вернуться домой.
      — Рионан, неужели ты не понимаешь, что она может отправиться не только в свой мир, но и в мир вечного покоя?! Я не могу обрекать ее на это, — она резко отвернулась и пошла к башне.
      Повелитель Валийи немного постоял, глядя ей вслед, а потом медленно пошел за собеседницей. Ему тоже не хотелось толкать девушку на смерть, но гибель своей страны и Ее повергали в ужас.
      Думаю, похмельный синдром после такого мне явно не грозил за неимением собственно опьянения.
      — Ну…, - вырвалось у меня. Хорошенькая перспектива. Оба варианта мне не нравились: либо погибнуть самой, либо погубить целый мир, такой прекрасный, такой чистый, ставший почти родным.
      Я плелась к башне, наслаждаясь каждым вдохом: как бы не сложились обстоятельства мне осталось недолго здесь находиться.
      "Жертва", — вдруг возникло в сознании. Почему обязательно смерть? Там сказано жертва. Или нет?

* * *

      — Давай сегодня не будем бежать, — попросила я Андриану, изобразив жестокое похмелье.
      Судя по девушке, она от него самого и страдала, так что с радостью согласилась.
      — Помнишь, ты вчера рассказывала о пророчестве?
      — Ну.
      — Что должны будут сделать те, кто исполнит обряд?
      — Принести жертву, — пожала плечами девушка.
      — Умереть?
      — Не знаю. Там сказано "принести добровольную жертву". А что?
      — Ничего. А у тебя есть календарь?
      — А тебе зачем?
      — Просто вдруг подумала, что даже не знаю, сколько времени я нахожусь здесь.
      — Вернемся — дам.
      Андриане было явно тяжело разговаривать, поэтому я решила продолжить расспросы попозже.
      На фехтовании у меня сегодня все, в буквальном смысле слова, валилось из рук. Меч упал прямо на ногу Орину, хорошо, что плашмя. Он заковыристо ругнулся:
      — Да что с тобой сегодня такое? Ты не можешь сделать элементарных вещей.
      Я ничего не ответила, да и что говорить? Все занятие я рассматривала его, как в последний раз, запоминая каждую черточку в его лице. Сегодня ночью я приняла решение: я пойду к границам. Даже если я и вернусь домой, смогу ли я жить спокойно, зная, что нет больше этой поляны, моего озера, Андрианы и его?
      — Можно я пойду?
      Только бы он не заметил! Но это был бы не Орин, если не поднял мое лицо и не посмотрел мне глаза, в уголках которых уже скапливалась предательская влага.
      — Ох, не нравится мне все это, Ольга. Иди.
      Я прямо чувствовала его пристальный взгляд спиной.
      В башню я, ясное дело, не пошла: мне нужно было в библиотеку. По своим кандидатским будням я отлично помнила, что карта Континента лежала на третьей полке справа от прохода. Правильное слово «лежала», потому как теперь она покоилась у меня за пазухой.
      Чтобы далеко не ходить я заглянула и на кухню, где, к великой радости обоих, встретила Рину. Соврав, что хочу поехать верхом на Озера, получила двухдневный запас еды и незаметно стянула небольшой мешочек с гречкой. Уже легче. Странно, но в данный момент я не ощущала ни страха, ни горечи. Какое-то деятельное оживление полностью завладело моим разумом, создавая впечатление подготовки к увлекательному путешествию, а не опасному походу по неизвестным землям чужого мира.
      Орин.
      Всю тренировку Ольга была какая-то несобранная, не могла не только отбить удар, а элементарно сделать разминку. Когда ее меч упал мне на ногу, я не выдержал.
      — Да что с тобой сегодня такое? Ты не можешь сделать элементарных вещей.
      Она ничего не ответила, опустила глаза в пол и стала разглядывать упавший меч.
      — Можно я пойду? — и она уже собиралась отвернуться, но я остановил ее и взял за подбородок, чтобы посмотреть на лицо. Не раз я видел Ольгу злой, веселой, грустной и расстроенной, но такой потерянной она не была даже в день, когда узнала, что ведьма. Странно, но взгляд не отвела, а как будто внутренне собралась, принимая решение, хотя еле сдерживала слезы.
      — Ох, не нравится мне все это, Ольга. Иди.
      Я отпустил ее, но на душе стало как-то тяжко. Девчонка, определенно, что-то задумала, и это что-то явно не относится к разряду ее шалостей.
      Ольга.
      Я еле успела спрятать карту, которую изучала уже добрых полчаса, пытаясь понять, сколько дней пути займет мой поход. Пока выходило десять. Ну это еще смотря, как ехать… Андриана же уже давно не утруждала себя стуком в мою дверь.
      — Ты хотела календарь, — она протянула книжку из тонких деревянных пластин и увалилась на кровать рядом со мной.
      Я долго смотрела на незнакомую мне систему счисления. Год тоже поделен двенадцать месяцев, но не так, как у нас.
      — Ты знаешь, когда сюда приехали кандидатки?
      — Девятого лисса.
      — А сегодня какой день?
      — Одиннадцатое анаира.
      Шесть месяцев. Мне не верилось, что прошло столько времени. Почему-то казалось, что это одновременно и много и мало. Вроде пролетело так быстро, но сколько всего произошло. Значит — через неделю. А если не успею? Противный липкий пот заструился по спине: значит сегодня ночью.
      — Стой, значит, через десять дней выбор кандидатки и помолвка наследника.
      — Да. И я не намерена смотреть на этот кошмар. Мы говорили с Орином: я уезжаю сегодня после обеда.
      — Как?
      — Извини, я не хотела тебя расстраивать раньше времени. Ты же расстроишься? — Андриана надула губки.
      — Еще как! — собственно, я итак была расстроена дальше некуда.
      Дождавшись, когда Айрин уляжется, я, прихватив рюкзак и кое-какие вещи, осторожно вышла из башни. Ночь была прохладной и лунной, умиротворенную тишину нарушал лишь стрекот странных кузнечиков. Какое здесь было небо: в городе никогда не увидишь столько звезд, казалось они зовут тебя за собой, нахально подмигивая издалека. Я стряхнула оцепенение — не время для соплей и лирических отступлений. Уже отойдя на достаточное расстояние, я оглянулась и долго смотрела на остроконечный шпиль: больше я сюда не вернусь.
      Еще днем, провожая Андриану, я спрятала в сено кое-какие вещи и теперь перекладывала их в чересседельные сумки. Я понимала, что это нужно делать тихо и быстро, но непроизвольно замедляла движения, надеясь, что кто-нибудь (а точнее, Орин) зайдет и отговорит меня.
      Аурель была недовольна и сильно нервничала, пока я ее седлала, зажимала зубы, не давая надеть уздечку.
      — Ну успокойся, моя хорошая. Все будет хорошо. Тихо, — шептала я, пытаясь затянуть подпруги дрожащими руками. Лошадка мне явно не верила и пыталась слегка укусить, мол, одумайся ненормальная. — Тихо, девочка, — и я, обессилев, обняла кобылу за шею, уткнувшись носом в шелковистую гриву.
      Лошадку подарил мне Орин через пару дней после нашего примирения.
      — Пошли, я хочу тебя кое — с - кем познакомить, — бросил он меч почти в самом начале тренировки.
      — А…, - я недоуменно развела руками.
      — Пошли, сегодня отдыхаешь. Хотя нет, стой, — Орин быстрым шагом подошел сначала к сумке, потом ко мне и завязал мои глаза бинтом, сложенным в несколько раз. — О, вот так тебе идет больше, — я прямо кожей чувствовала исходящее от него веселье.
      — Хочешь сказать, что я больная на всю голову?
      — Хочу сказать, что так ты менее опасна для окружающих… правда, не для себя самой, — добавил он, наблюдая за тем, как я сжимаю ушибленную ногу. — Может, тебя сразу целиком перемотать?
      От боли я даже не смогла придумать достойный ответ, а только злобно прорычала и попыталась встать на ноги.
      — Эх, придется снова надрываться, — притворно вздохнул Орин и взял меня на руки.
      — Что? — дернулась я.
      — Успокойся, а то я вряд ли смогу тебя нести со сломанными руками.
      Я надулась, но все равно обняла его за шею и положила голову на плечо. Объятия Орина давали мне такое сильное ощущение защищенности и покоя, что я немало удивилась, когда услышала конское ржание совсем рядом. Он аккуратно поставил меня на землю и снял повязку, а потом снова сомкнул руки на моей талии.
      — Смотри.
      Я проследила за его взглядом и увидела в леваде, как всегда, «песочных» лошадок. На их фоне резко выделялась вороная кобыла со светлой гривой и хвостом. Орин тихонько свистнул, обращая на себя внимание коней: все они, глянув на него, снова опустили головы. Только вороная осторожно приблизилась.
      — На, — Орин сунул мне в руку морковку, а я, в свою очередь, протянула ее лошадке. Та внимательно обнюхала сначала меня, потом морковку и отвернулась.
      — Ну не хочешь — как хочешь, — и я с аппетитом захрустела (учитывая то, что завтрака еще не было). Тогда кобыла резко повернулась и выхватила у меня остатки.
      А пока она жевала, мне удалось ее погладить по гибкой шее: шерсть оказалась совсем короткой, а грива такой мягкой, что я с трудом подавила желание зарыться в нее лицом
      — Вы определенно поладите, — засмеялся блондин.
      — С чего ты взял?
      — Вы с ней похожи: она тоже очень сильно отличается от других, но от этого не становится менее красивой. Правда? А еще вы обе несносные, вредные и упрямые.
      Если после первой части фразы мне захотелось его обнять, то после второй запустить все той же морковкой в его смеющееся лицо.
      — Теперь она твоя, — уже серьезно добавил он. — Можешь дать ей имя.
      — Но…
      — Считай, что это подарок в честь твоего обретения силы.
      Подарок же уже вовсю тыкался в меня мордой, почуяв где-то в карманах забытое печенье. Я нащупала вчерашний кусочек жесткой лепешки и отдала кобыле.
      — Я назову ее Аурелия.
      — Красиво, — одобрил Орин, — но трудновыговариваемо.
      — Леркой будет. Сомневаюсь, что Орин — тоже полное имя.
      — Не полное. Ну что, будем заезжать твою Ауре-ли-ю? — он специально запнулся на имени.
      — А она даже не заезженная? Да она же меня скинет.
      — Не скинет. Ты ее хозяйка. Айшаки не обычные лошади: их магия сродни магии эльфийских сильфов — пока она не захочет, ты не упадешь.
      — А если захочет?
      — Если она когда-нибудь захочет тебя скинуть, то, значит, ты ее предала. Все давай седлаем и поехали поскачем. Ты куда?
      — За седлом.
      — Подожди. Это еще не весь подарок, — и он вдруг достал из-за куста новую кожаную уздечку и седло. — Его сделали специально для тебя под твой размер.
      — Интересно как они узнали МОЙ размер.
      — Ну в этом они положились на мой, хм, точный, — Орин внимательно посмотрел на мою, пардон, попу, обтянутую мужскими штанами, — глазомер.
      — Перестань, — я выхватила у него уздечку и направилась к моей Лерке. — Слушай, — до меня вдруг дошел смысл сказанного, — ты хочешь сказать, что мы сейчас ее оседлаем и сразу поедем?
      — Почему? Я Урагана тоже оседлаю.
      — Да она же не выдержит сразу такую тяжесть. Ее же постепенно надо приучать.
      — Не сравнивай айшаки с обычными лошадьми. Двухмесячный жеребенок способен тебя возить в течение пары часов без вреда для себя. А ей уже два с половиной года. Давай помогу, — он быстро закинул седло на спину лошади, затянул подпруги одним движением.
      Сев в седло, я сразу почувствовала разницу: его и вправду делали под меня. Я слегка сжала бока лошади и была сильно удивлена, когда она пошла спокойным шагом. Потянула повод — та повернула.
      — У меня такое ощущение, что она прекрасно выезжена.
      — Нет. Просто она чувствует свою истинную хозяйку.
      Я еще никогда не получала такого удовольствия от верховой езды: чем сильнее разгонялась Аурель, тем больше я сливалась с ней, чувствуя полное единение.
      Наверное, мы красиво смотрелись со стороны: светловолосый Орин на светлом жеребце с темной гривой и темноволосая я на вороной кобыле с «песочной» гривой.
      Как бы мне хотелось, чтобы и эта прогулка была такой же простой и легкой, как та скачка.
      Я резко стерла тыльной стороной ладони слезы: сколько можно ныть? это не поможет…
      И я со злостью затянула подпругу так, что Аурель недовольно всхрапнула и качнула головой.
      — Прости, девочка.
      Я уже перекинула повод и готова была выйти, как вдруг услышала чьи-то тихие шаги. От страха меня пробрал озноб, а голова опустела, что я не могла придумать ничего путного. В конюшне было темно, но этого хватило бы, чтобы разглядеть, что лошадь взнуздана и оседлана. Ну почему я еще не могу создавать иллюзии? Это-то как раз меня спасло: Орин магом не был, но довольно сильно ее ощущал. И он прислушивался. Некоторое время слышалось только сопение и лошадиный храп, а потом снова шаги, теперь они удалялись.
      Я не знаю, сколько времени я простояла в деннике, тупо глядя перед собой. Мне просто повезло, что Орин просто случайно сюда забрел, иначе я не услышала его даже в том случае, если бы он подошел ко мне вплотную.
      Перед тем, как вывести лошадь я вышла на улицу и удостоверилась, что там никого нет. Села на нее я уже за воротами и тут же пустила галопом — нам предстояла ночная скачка мимо озер. Остановиться на ночлег я планировала только следующей ночью, в лесу.
      Орин.
      До вечера мне давали покоя мысли об Ольге. Я видел, что она пошла в кандидатскую часть дома, но что ей там понадобилось так и не узнал. Сразу после ее ухода встретил камердинера отца, который настоятельно порекомендовал мне зайти к Правителю. Ну, конечно, осталось всего несколько дней до выбора моей жены и помолвки! Я даже забыл об этом. Странно, но эти полгода пролетели как одна смена Лун: никогда мои дни еще не были такими насыщенными и… тяжелыми. Что-что выкачивать силы Ольга умела: то сама попадала в неприятности, то других втягивала. И это на крошечной территории резиденции! Что будет, если ее пустить в столицу или, не дайте Боги, в Академию Магии, полную отчаянных студентов, я боялся даже подумать.
      До обеда пришлось просидеть у отца, выслушивая наставления — момент был упущен. Между поручениями Правителя я пытался выкроить время, чтобы приглядеть за девчонкой, но остальной распорядок ее дня, вроде, нарушен не был. Или, может, я упустил момент этого нарушения?
      Отец настоял, чтобы я вечером выбрал лошадей для свадьбы. Да мне, по большому счету, безразлично будут ли лошади на свадьбе вообще! Я даже сомневался, что она состоится. Андриана, так вообще, отчетливо дала понять, что если я женюсь на одной из этих "крашеных дур", то она мне не сестра. И откуда таких выражений набралась? Хотя от Ольги я слышал и похуже… Проходя мимо конюшни с айшаки, услышал еле уловимый шум. Вроде Нир уже ушел… Может, свадьба доконала, а может, Ольга, но устойчивое ощущение чего-то неизбежного нахлынуло с новой силой. Я даже прошелся вдоль денников, но все были закрыты, а лошади на — месте. Ох, если б не мысли о дурацкой свадьбе, может понял бы, что Ольгина Лерка взнуздана…

Глава 10