Марш Турецкого - Умная пуля

И предъявляет ворованный „Орск“. Я к заявителю. «Моя!“ Самое интересное, что бритву-то стырил другой, а продал за стакан третьему. — Ладно, я к Константину Дмитриевичу. Ты жди. Вернусь, поедешь по делу, — произнес Турецкий, покидая кабинет. В приемной Меркулова уже сидело человек восемь. Увидев Александра Борисовича, Клавдия Сергеевна немедленно встала. Не удосужив взглядом, молча за—скочила в кабинет заместителя генерального прокурора. Турецкий вытащил из-за спины розу. Воткнул ее в пустовавшую вазу. Оглядев посетителей и не встретив среди них знакомых лиц, пояснил: — Она сегодня стала бабушкой! Только прошу не акцентировать на этом внимание. Все же женщина. Клавдия тихо вышла и показала жестом, что можно войти. Турецкий проследовал в кабинет. Сел в кресло. Протянув руку, взял со стола сигарету и начал ее вертеть в пальцах. Затем произнес: — Знаешь, Константин, скажу что думаю. Дело чистый «висяк». Даже если ты меня от всех забот освободишь, не вытяну. — У тебя два молодых кадра, — Меркулов жестом отсек попытку возражений. — Если грамотно ставить задачу, то даже идиот ее способен выполнить. — Один, — уточнил Турецкий. — Ну если будешь продолжать такими же темпами, их совсем не останется. — Уже? — подняв брови, спросил Турецкий. — Уже, — подтвердил Меркулов, протягивая лист бумаги. Турецкий пробежался по нему глазами, не пытаясь скрыть кривой улыбки, против воли появившейся на лице. В рапорте начальника Следственного управления по расследованию особо важных дел Казанского подробно описывалось, как помощник генерального прокурора занимается целенаправленным спаиванием подчиненного личного состава. — Что будешь делать? — поинтересовался Турецкий. — Гнать, — коротко ответил Меркулов. — Ладно, давай что-нибудь конструктивное. — В общем, так: или дело имеет три — пять шансов из ста быть раскрытым или, при условии, что мне дадут тех ребят, девяносто — девяносто пять. — А стопроцентную гарантию не даешь? — спросил Меркулов. — Ты же знаешь, где ее дают. Но нам туда пока рановато, — констатировал Александр. — Свяжись с МУРом. Что-то часто стали убивать ученых. Пусть сделают выборку и опера толкового выделят. — Хорошо. Для начала надо водителя разыскать. А ты уж, Костя, постарайся. Сам понимаешь. Нет времени. — Ладно. Сегодня буду беседовать с мэром. Попробую раскрутить на специальный президентский фонд. А ты давай, все дела в сторону. И пока следы не остыли, пускай по ним хоть того, кто остался. Турецкий вышел. Стол секретарши оказался завален шоколадом. В вазе кроме розы стояло еще несколько цветков. Клавдия Сергеевна растерянно поглядела на Турецкого. Он в ответ пожал плечами. Вернувшись к своему кабинету, услышал, как надрывается телефонный аппарат. Заскочив, успел поднять трубку: — Слушаю. Турецкий. — Рассылай телеграммы, — раздался бодрый голос Меркулова. — Приказ уже подписан. Но с одним небольшим условием. Раскроешь дело — они получат по квартире. Шантажист хренов! Ямпишев сидел в той же позе. При этом взгляд его не был мечтательно устремлен вдаль, а поверхностно бегал с предмета на предмет. — Давно звонит? — кивнул на аппарат Турецкий. — Как вышли, почти не замолкал, — ответил, встрепенувшись, Ямпишев. — А если надо отвечать, так скажите что. — Да ладно. Все нормально. Заскочишь в секретариат. Возьмешь справку, что ты стажер Следственного управления Генеральной прокуратуры. Обрати внимание, чтоб там была гербовая печать и подпись Казан—ского. Затем на Ленинский проспект. Там сейчас работают сыщики с Петровки. Дело это наше. Будешь курировать. Однако пальцы гнуть не надо. Ребята опытные. Поможешь чем сможешь, но и на голову сесть не позволяй. — Понял. — Если предложат перетряхнуть мусорный контейнер или сбегать за пивом, что выберешь? — Засучу рукава и займусь контейнером, — попытался угадать стажер. — Ответ неверный, — вздохнул Турецкий. Когда на отдаленных пустырях близ новостроек начиналось массовое строительство гаражей, даже и не предполагалось, что из этого получится. Главные функции, которые ставились: защита автомобиля, покупаемого на всю жизнь, и хранение картофеля — постепенно отступили на второй план. Гаражи послужили аналогом западных, или американских, клубов. Пропахшие горючесмазочными материалами, захламленные разнообразным железом, с вечными разговорами о ремонте и жизни, они внезапно оказались тем заповедником, который женщины невзлюбили всем своим нутром. Гаражи стали единственным убежищем от материальных проблем, семейных неурядиц, квартирного вопроса, так портившего москвичей. Однако это место имело и обратную сторону. Попав случайно, из них трудно выбраться. Точнее, человек становился обречен. Начальник следственного управления Казанский своим личным автомобилем пользовался исключительно редко. Служебная «Волга» эксплуатировалась не только им лично, но и всей семьей. Однако такая постановка вопроса имела и некоторые негативные стороны. Он отправил жену на дачу, а у самого неожиданно возникла потребность съездить на другой конец Москвы. Вернувшись, поставил автомобиль в гараж и, едва захлопнув дверь, обнаружил рядом с собой Петровича. Петрович давно ушел из дома. Свой гараж он разделил на две половины. Женскую — для старенькой вареной-перевареной «тройки» и мужскую — для себя. Там поместился диванчик, стол с тисками, радиоприемник, чайник, электроплита. Все свободное время он носился по соседям и принимал деятельное участие в ремонтно-восстановительных работах, никогда не отказываясь от последующих возлияний. — Здорово, — произнес он, словно расстались вчера. — Здравствуй, Петрович, как дела? — погрустнел Казанский. — Ну ты как басурманин. Не выпил, не поговорил — уже о делах. — Говоришь, как будто предлагаешь, — подколол его Казанский, знавший, что Петровича раскрутить на выпивку просто невозможно. — Для тебя! — Петрович извлек зеленую бутылку текилы. — Ого! — искренне изумился Казанский. — Наверняка что-нибудь произошло. — Пойдем ко мне, — произнес Петрович, пряча сокровище в полиэтиленовый пакет и оглядываясь. Пока дошли до гаража Петровича, обросли небольшой толпой. Однако старожил не стал делить народ на халявщиков и нужных людей. Быстро соорудил из извлеченной на свет божий столешницы поляну. Моментально появилась немудреная закуска. Начали с текилы. Заканчивали всяческой дрянью. Явно паленой водкой и самогоном из бутылки, старательно заткнутой пробкой из свернутой газеты. Казанский, быстро понявший, что это не для его желудка, спросил: — Петрович, у тебя, кажется, было ко мне дело? — Да ладно, не парься, — махнул рукой захмелевший обитатель гаражей. — Ты со мной посидел. Уважил. Больше ничего и не нужно. — Петрович, у тебя была проблема. Мужик ты правильный. Я хочу тебе помочь, — настаивал Казанский. — Да фигня. Не стоит из-за нее ломать копья. Как-нибудь переживу. Я же понимаю. Ты занимаешься большими делами, а здесь мелочовка, — заплетающимся языком произнес Петрович. — Знаешь, надоел ты мне со своими предисловиями! Рассказывай, а то пить не буду, — стукнул кулаком по столу Казанский. — Ну иду я вчера с рулоном линолеума… — Да откуда у тебя линолеум? — воскликнул один из собутыльников. — Ясный хрен, спер, — высказал предположение другой. — Цыц. — Петрович поднял палец. — А то ничего рассказывать не буду. Иду, значится, с луроном хринолеума. Причем не своим. Попросили. Ну, не важно. Прохожу мимо кафешки «Лола». Знаешь, держит ее азик Саид. У него белая «бешка», в третьем ряду. Смотрю: сидят Иваныч, Кондратич и Жорка. Пивко посасывают. Третий стул свободен, словно меня ждет. — Если трое сидят, то четвертый стул свободен! — поправил Казанский. — А это смотря откуда считать. Ну я и подсел. Погудели хорошо. Про рулон утром только вспомнил. Проснулся в холодном поту. Аж обожгло. И вдруг вспомнил. Прибежал к пивнушке. Его нет. — В милицию обращался? — спросил Казанский. — Их дело принять заявление и составить протокол. На такую мелочовку пару не хватает. Но самое обидное, что и искать не надо. Только слегка прижучить. Официантка Марьяна знает, стерва, но молчит. Она же после нас закрывала кафе самолично. — Ладно. Что-нибудь придумаем, — произнес не—определенно Казанский. — Выручишь, до гроба благодарен буду. — Да ладно. Маслице поменяешь, и на том спасибо! — похлопал его по плечу раздобревший прокурорский начальник. Ямпишев, получив в секретариате временное удостоверение стажера, постучал в дверь. — Войдите, — раздался строгий голос. Стажер приоткрыл щель и сквозь нее протиснулся. Видя, что Казанский не в настроении, произнес: — Здравствуйте. — А, это ты? Заходи. Чего надо? — Ваша подпись на удостоверении. Без нее печать не ставят. Казанский ухмыльнулся. Взял документ. Внимательно изучил его. Сверил фотографию с оригиналом. И наконец поставил свою сильно накрученную красивую роспись. Злые языки поговаривали, что это единственное, что он умеет делать хорошо. Возвращая документ, Казанский поманил Ямпишева и произнес: — Поздравляю. Отныне вы полномочный представитель Генеральной прокуратуры. С честью и достоинством несите это высокое звание. Запомните: прокуратура не занимается чепухой. Если поручается дело, с виду незначительное, оно может быть частью раскрытия серьезного преступления. Короче, в нашем деле мелочей не бывает. Или так: из раскрытия множества таких мелочей и состоит оперативная работа. — Понял, — кивнул проникшийся торжественностью момента Ямпишев. — Тогда так. Есть одно задание. Докладывать о нем Турецкому совсем не обязательно. Дуй на Василькова, семнадцать. Кафе «Лола». Держит его некий Саид. Но он, кажется, ни при чем. Позавчера вечером некий гражданин Петрович, фамилию не помню, но там знают его все, в компании пил пиво. После ушел, оставив рулон линолеума. Обслуживала и закрывала кафе официантка Марьяна. Ее надо расколоть. Наверняка знает, кто взял, но молчит. Ямпишев, обрадовавшись возможности приложить свои способности, собрался и ускакал. Подъехав к «Лоле», внимательно осмотрелся. Обошел несколько раз, словно изучая возможные пути отступления. На окнах стояли решетки. Оврагов и кустов поблизости не наблюдалось. Стажер толкнул дверь. За стойкой находилась молодая смуглая женщина с огромными темными глазами. Он подошел и, заказав пива, спросил: — Девушка, а чем вы занимаетесь вечером? Ответа не последовало. — Понимаю. Работаете. А после работы? — продолжил домогательства молодой человек. Молчание. — Ну да! Отдыхаете, — догадался он. — А как вас звать? Может, Марьяна? — нервно спросил Ямпишев, которого начало доставать это упорное игнорирование. После того как не дождался ответа на этот вопрос, он допил пиво. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.