Невесты из Мэйфейра - Встретимся в полночь

Все теперь стало иным.

Джулия смотрела на лужайку цветущих тюльпанов, привезенных из Голландии, а мысли ее блуждали далеко от уютной гостиной. Герцог читал. Или, точнее, дремал. Открытая книга у него на коленях и очки, сидящие на носу, были только видимостью. Его выдавало тихое посапывание.

Отец уехал до завтрашнего дня в короткую деловую поездку. Герцогиня болтала с матерью Джулии; в скрюченных пальцах старой дамы быстро мелькал крючок. Дездемона слушала и критически косилась на бумагу, лежащую перед ней. Вот уже две недели она составляла список тех, кто будет приглашен на свадьбу.

Сестры Джулии окружали мать, как это бывало уже бесчисленное количество раз, и все равно все сегодня было иным.

Все, буквально все.

Прошло больше недели. От Рафаэля не было никаких вестей. Тревога Джулии возросла, когда ей пришло в голову, что у их любви могут быть последствия. Но месячные начались у нее сегодня утром, и страх прошел. Значит, никаких долговременных результатов.

Кроме того, разумеется, что все стало иным.

В этот вечер Лора отправлялась в Воксхолл с Колином Стратфордом, и вся она была одним сплошным ожиданием. В первый раз родители разрешили ей пойти куда-то вечером с маркизом, и никто из них не сопровождал ее. С ними, правда, собиралась пойти герцогиня, но в последнюю минуту она неважно себя почувствовала. К удивлению Лоры, мать не отменила прогулки, сказав, что Воксхолл – место общественное и вполне респектабельное. Как же, даже сам принц-регент часто бывает там.

Присев на подлокотник кресла, чтобы лучше было видно, Лора высматривала его карету, время от времени взбивая кружево цвета беж, пенящееся у нее на груди, и поправляя локоны. Непривычно-громкие голоса привлекли ее внимание. Движимая любопытством, она прошла в туалетную, чтобы узнать, что происходит.

Там были родители и Джулия.

– Что у вас случилось? – входя, спросила Лора.

Мать не смотрела на нее. Ее разъяренное лицо было обращено к старшей дочери. А Джулия – немыслимое дело! – смотрела на мать с вызовом.

Джулия сказала:

– Это не дурные предчувствия, мама, и не нервы. Мы объяснились с Саймоном, и он понял, что мое согласие на брак с ним было опрометчивым.

– Как это может быть? Ты же сама постоянно говорила, как вы любите друг друга.

– Эта любовь не выдержала испытания временем. Такого еще не бывало. Дездемона утратила дар речи. Она молча обратила лицо к мужу. Фрэнсис Броуди откашлялся:

– Знаешь ли, это не принято. Нам придется давать объяснения.

Обретя голос, Дездемона заявила:

– Это вызовет ужасный скандал! Скажите ей, Фрэнсис.

– Совершенно верно. – Фрэнсис кивнул. – Скандал – это… одним словом, это плохо.

Джулия посмотрела на отца.

– Саймон – хороший человек, и он заслуживает жену, которая будет его любить. Я на это больше не способна, и будет дурно обманывать его только для того, чтобы сохранить видимость.

Смягчившись, отец сказал:

– А что сказал Саймон, Джулия?

– Он… он был разочарован, конечно. – Джулия запнулась, молчанием опровергая свои слова.

Лора хорошо могла вообразить всю силу реакции Саймона. Этот человек был предан Джулии, но, кроме прекрасных манер и весьма привлекательной внешности, у него был еще и характер.

– Он отказался согласиться с моим решением. Он считает, что я просто боюсь и что это пройдет. Он предложил мне подождать и все обдумать, хотя я уверяла его, что это только отложит наш неизбежный разрыв. Однако мне пришлось пойти ему навстречу. Мы не будем объявлять о расторжении нашей помолвки в течение двух недель.

Мать облегченно вздохнула и закрыла глаза. Джулия же продолжала:

– Мне показалось, что я должна с уважением отнестись к его желанию. Но я совершенно уверена, что решения своего не изменю.

Раскрыв рот, Дездемона собралась заговорить, но ее муж остановил ее, положив руку ей на плечо. И сказал жене непривычно для себя решительно:

– Мы вернемся к этому разговору позже, когда у всех будет возможность все обдумать. Пошли, Мона. – Рука, которой он остановил ее, теперь поглаживала ее успокаивающими движениями. – Давайте поднимемся наверх, и вы ляжете. Требуется время, чтобы переварить подобные новости.

Мать подчинилась, что окончательно потрясло Лору. Сжав губы, держась прямо, она позволила увести себя. Джулия и Лора остались одни. Они молчали. Старшая сестра вдруг показалась Лоре маленькой и хрупкой.

– Ах, Лора, – тихо сказала Джулия.

Лора сделала движение, чтобы подойти к сестре, но тут вошла Бетти и сказала:

– Маркиз приехал за вами, мисс Лора.

– Скажите ему, что я скоро приду, Бетти.

– Мисс Лора сейчас придет. – Джулия посмотрела на сестру и улыбнулась. – Иди. Не к чему портить себе вечер. Все это никуда не денется, когда ты вернешься.

– Жаль, что я не могу остаться с тобой сегодня, – искренне сказала Лора.

Лора, взволнованная, вошла в парадную гостиную, где ее ждал маркиз. Но едва она оказалась в гостиной и Колин, повернувшись к ней, улыбнулся, как она тут же забыла о неприятностях Джулии.

Лора сразу же почувствовала в нем некоторые перемены. Раньше он всегда держался с ней довольно сухо, иногда ей даже казалось, что он скучает. Порой у нее возникало подозрение, что она не очень ему нравится, хотя он и приглашал ее все время куда-нибудь пойти, сегодня же все было совсем иначе. В его темном взоре был жар, какое-то ожидание, от которого в груди у нее начался трепет.

– Пойдемте? – предложил он. – Позвольте, я принесу ваш плащ. Я с нетерпением ждал этого вечера.

Они уселись в его экипаж и проехали небольшое расстояние до Воксхолла. Колин заплатил за вход, и они вошли в ворота. Аллеи этого увеселительного сада были переполнены. На небольшой сцене резвились акробаты; удивляли своей красотой фигурно подстриженные кустарники вдоль аллей.

Однако Лора все время думала о Джулии и чувствовала себя виноватой, поскольку не отменила своей прогулки. Какая бы неприятность ни надвигалась, ей следовало быть с сестрой. Они всегда всем делились. По правде говоря, странно, что Джулия раньше не рассказала ей о своем решении разорвать помолвку с Саймоном. Это было непонятно и тревожило Лору. Что-то здесь не так.

Колин сказал:

– Вы, кажется, чем-то обеспокоены, Лора?

От такого интимного обращения сердце у нее подпрыгнуло.

– Как раз перед вашим приходом я узнала довольно тревожные новости.

– Вам будет легче, если мы об этом поговорим?

Он действительно был сегодня на редкость внимателен. Его дружеская улыбка, рука, заботливо поддерживающая ее, – обо всем этом она так долго мечтала.

Под влиянием его ласковой улыбки Лора почти утратила способность думать.

– Ну, это связано с Джулией. Понимаете, я только что узнала, что они с Саймоном скоро разорвут свою помолвку. Она хочет сделать это немедленно, но Саймон настаивает, чтобы она как следует подумала. Это так странно. Не понимаю, почему она это сделала.

Стратфорд отнесся к этой новости серьезнее, чем она ожидала. Он погрузился в задумчивое молчание. Вид у него стал очень сердитым, но когда она спросила робким голосом, на что он рассердился, он сказал, что это не так.

Он явно лгал. Он шел рядом с ней, сжав кулаки и бормоча что-то о напрасно потерянном времени и пяти тысячах фунтов. Лора не осмелилась спросить у него, о чем он говорит, и решила не заострять на этом внимание, боясь, как бы его мрачное настроение не перешло в сильное раздражение.

Она уже смирилась с тем, что ее ждет неудачный вечер, как вдруг Колин довольно грубо взял ее за руку и потащил в кусты.

– Что вы делаете? – опешила Лора.

– Не бойтесь, – спокойно ответил он. – Это все входит в программу. В Воксхолле все так поступают. Так полагается. Вы, конечно, знали это.

Она вырвалась.

– Я боюсь темноты.

Он сложил руки и сказал голосом, в котором звучало нетерпение.

– Я здесь, чтобы защищать вас, глупышка.

– Я не глупышка. – И она вздернула подбородок. Он шагнул к ней.

– О нет, глупышка. Вы глупая девочка, если боитесь прогуляться при луне.

Лора колебалась некоторое время, потом успокоилась и позволила увлечь себя дальше в темноту.

– Здесь есть скамейка, – сказал он. – Посидите со мной. Мысли в голове у Лоры заметались, пытаясь найти способ выбраться из этой ситуации. Заметив ее колебания, Колин вздохнул:

– Она была права. Права, черт побери.

– Кто? – спросила испуганная Лора.

– Люси Гленкоу. Мы недавно разговаривали с ней совершенно откровенно. Понимаете, я сказал ей, что мое сердце уже занято. Когда она пожелала узнать, кем именно, мне пришлось сказать, что вами. Вот тогда-то она и сказала, что вы… в общем, она назвала вас глупенькой и сказала, что вы безнадежно наивны. И подумать только, что я вас защищал!

Лора выпрямилась, как стрела.

– Это она сказала?! Эта ревнивая пустышка!

– Но вы действительно настоящая инженю, Лора!

– Нет! – И она уселась на мраморную скамью.

Лора не шелохнулась, глядя прямо перед собой, когда его рука взяла ее за подбородок и повернула лицом к себе. Она сидела, застыв от напряжения.

Лунный свет проникал сквозь листву, позволяя видеть его лицо. Оно было тяжелое, напряженное.

– Итак, Лора, вы действительно такая, какой вас считает Люси, или вы позволите мне вас поцеловать?

Он хочет ее поцеловать! Как давно она мечтала об этом! Она ничего ему не ответила, но опустила глаза и ждала.

Лоре показалось, что его поцелуй несколько грубоват. Она отпрянула, но вспомнила оскорбительные слова Люси Гленкоу. Нет. Она не будет вести себя как глупышка.

Она робко повернулась к нему и положила руки ему на плечи. Колин сдавил рукой ее затылок. Он открыл рот. Она тоже. Его язык проник между ее раскрытыми губами.

Это было потрясающее вторжение, к которому Лора была не готова. Все ее тело окаменело от напряжения. Колин отодвинулся, его руки обхватили ее лицо, глаза внимательно вгляделись в нее.

– Вы так невинны. Я забыл насколько.

И он стал нежным. Его губы мягко накрыли ее губы, и Лора почувствовала, что ее настороженность исчезает.

Его язык снова включился в игру, на этот раз более искусно. От дрожи, вызванной его вторжением, – дрожь эта походила на маленькие стрелы молний, бьющие в жилы, – у нее вырвался тихий довольный вскрик.

«Ах, как это приятно. Просто удивительно», – подумала она. Он привлек ее ближе к себе, и она не противилась.

Потом она почувствовала его руку у своей груди и замерла.

Его пальцы гладили ее поверх платья. Запретное наслаждение потрясло ее, и она начала сопротивляться.

– Нет, – запротестовал он, опуская голову, чтобы запечатлеть горячие поцелуи на ее шее. – Не будьте трусихой, Лора. Так все поступают.

– Нет, не может быть. – Однако ее руки, схватившие его запястья, ослабли, потому что она не была уверена в своей правоте. Она позволила ему гладить себя по груди. Колин дышал прерывисто и быстро. Она тоже, но от страха. Удовольствие, которое она испытывала вначале, прошло. Не готовая к таким интимным вещам, Лора могла думать только о том, чтобы он скорее прекратил все это. Ей хотелось уйти отсюда. Ей хотелось домой.

Но ей не хотелось, чтобы он считал ее глупенькой.

Он впился в ее губы. Он пробормотал ее имя. Это ей хотя бы понравилось, и красивые комплименты, которые он произносил хриплым голосом, – о ее волосах, коже и глазах. Схватив ее за руку, он положил ее на выпуклость на своих панталонах.

Лора пискнула и вырвала руку. Колин снова потянул ее к своей промежности, раскрыл ее ладонь и положил ее на твердый жар.

– Лора, ну пожалуйста. Вы меня так возбуждаете. Я и не понимал, как сильно я вас хочу. Пойдемте же. – Он встал и, перекинув ногу через скамью, рывком поднял девушку на ноги. – Пошли вон туда, глубже в заросли.

Она похолодела. Его пальцы обхватили ее руку, как стальные тиски, он тащил ее в темноту. Рассудок ее кричал, но она не издала ни звука. Она не станет позорить себя, давая ему основания смеяться над ней с Люси Гленкоу. Но и позволить ему сделать это – невозможно. Ей даже не хочется!

«Но если я закричу, – подумала Лора, – моя репутация будет окончательно погублена».

Одинокая фигура вышла им навстречу. Колин вздрогнул и отпустил Лору. Она отпрянула, радуясь освобождению, и хотела было убежать. Но затененная фигура человека, спугнувшего их, загораживала ей дорогу. Инстинктивно Лора снова приблизилась к Колину и спряталась за его спину. Потирая руку там, где он слишком сильно сжал ее, она попробовала заглянуть через его плечо, чтобы увидеть, кто помешал им.

– Вот вы где! – сказала тень с усмешкой. – Мне показалось, что я видел, как вы свернули с дорожки. Я достаточно громко звал вас. Неужели вы меня не слышали? Правда, я был далековато. Здесь такая толчея, что я никак не мог быстро вас догнать.

Голос казался знакомым, но Лора никак не могла узнать его, пока Стратфорд не проговорил угрожающе:

– Мартинвейл.

– К вашим услугам. Весьма рад снова встретиться с вами, мисс Броуди. Как вы проводите этот приятный вечер? Надеюсь, хорошо?

– Вполне, – с трудом выговорила Лора дрожащим голосом. У нее точно гора с плеч свалилась.

– Превосходно. Как мне повезло, что я вас догнал.

Наступила неловкая пауза, в течение которой все трое смотрели друг на друга. Лоре пришло в голову, что Мартинвейл прекрасно знает, чему именно он помешал, и она вспыхнула от стыда. А он, кажется, твердо решил оставаться там, где находится, чтобы это нельзя было возобновить.

– Да, здесь очень интересно, – продолжал Мартинвейл. – Я хотел посмотреть индийских танцовщиц. Вы еще не видели их, мисс Броуди? О, это непременно нужно сделать. Это похоже на сновидение. Пойдемте, я покажу вам дорогу. Вы тоже пойдете, Стратфорд?

– Сию же минуту, – грубо ответил тот.

Лора, утратившая дар речи, позволила Мартинвейлу взять себя за руку и увести от Колина. Она обернулась на него через плечо, чтобы посмотреть, не сердится ли он на нее. Вид у него был такой, словно он собирался растерзать их.

«Не упустила ли я своего шанса?» – подумала Лора.

В тот вторник Джулия должна была сопровождать Лию в походе по магазинам, но эта девица имела склонность тянуть время, и терпение Джулии кончилось быстрее, чем всегда. Решив, что это будет для сестры уроком на будущее, она уехала без нее. Но, проехав квартал, пожалела об этом. Сегодня в одиночестве ей было не по себе.

Первую остановку она сделала у модистки, чтобы забрать новую шляпу для матери. Потом поехала в библиотеку, где выдавали книги на дом. Герцог не знал, какие романы ей нравятся, поэтому это была хорошая мысль – держать под рукой парочку самых новых.

Отобрав книги и снова садясь в экипаж, Джулия потрясение ахнула – с необычайно самодовольным видом там сидел, развалясь на подушках, Рафаэль.

Глаза его смеялись, и он прижимал палец к губам.

– Садитесь, – тихо сказал он. – И, прошу вас, не поднимайте суматохи. Мне было довольно трудно пробраться сюда незамеченным.

Глава 12

Джулия была ошарашена, но поняла, что умнее будет поступить так, как советует Рафаэль. Она вошла в экипаж и села на противоположное сиденье. Он смотрел на нее с восхищением. Внутри у нее все затрепетало под его взглядом, однако она постаралась не показать этого.

– Как жаль, – сказал он, растягивая слова, – что вы предпочли то сиденье, хотя рядом со мной вполне хватит места, чтобы сидеть, прижавшись друг к другу. Ах, вы, вероятно, сердитесь на меня. – Постучав в потолок кареты, чтобы дать знак кучеру трогать, он встал и устроился рядом с Джулией. – Я слишком скучал по вас. – Его рука скользнула вверх по ее руке, легко прочертив дорожку.

Джулия вздрогнула от волнения, вызванного этим прикосновением.

– Пожалуйста, перестаньте.

– Вы сердитесь. Я вас понимаю. Я животное. Вы, конечно, смотрите на вещи именно так. Но я думал о вас. – Она фыркнула, что совсем не пристало леди, и он сказал: – Это так. Я пытался держаться вдали. И вы не можете не согласиться, что было бы хорошо, если бы мне это удалось. Но я больше не мог этого вынести. – Его губы приблизились к ее уху, и голос превратился в шепот: – Всякий раз, когда я пытаюсь вести себя благородно, я терплю самое жалкое поражение.

– Значит, этим вы и занимались – вели себя благородно? – Джулия оставалась непреклонной, глядя прямо перед собой и отчаянно стараясь сохранить сердитый вид. Но она таяла от его жаркого прикосновения и теплого дыхания. – Возможно, причина, по которой вы терпите поражение, состоит в том, что вы занимаетесь этим крайне редко, – с трудом проговорила она, закрыв глаза от сумасшедшего удовольствия, когда его губы потерлись о ее ухо.

От его гортанного смешка у нее закружилась голова. Во рту пересохло.

– Нет сомнения, все дается с практикой.

Джулию волновала его близость. Она посмотрела на Рафаэля и увидела, что улыбка его исчезла и он стал серьезным.

– Я чуть не сошел с ума, думая о вас, – сказал он.

– Интересно, правда ли это.

– Вы знаете, что я лжец, и я не могу этого отрицать. Но в этом я не лгу. Я ужасно скучал по вас.

– А мне кажется, что я сошла с ума, позволяя вам так себя вести. Интересно, почему я это делаю?

– Потому что мы с вами похожи. Два человека, которые не подходят для этой жизни, – пробормотал он, окидывая взглядом ее лицо, каждую его черточку. – И в то же время, насколько я помню – а я это вспоминаю часто и во всех подробностях, – мы очень хорошо подходим друг другу.

Рафаэль поцеловал ее. Джулия даже не пыталась сопротивляться и позволила ему распоряжаться своими губами, пока оба не задохнулись.

– Значит ли это, что вы меня простили? – тихо спросил он.

– У меня нет никакого права чего-то требовать от вас, – сказала она. – Вы ничего мне не должны. Мы ничего друг другу не обещали.

– И все же вы бы этого хотели, не так ли? Она поморщилась:

– Я ничего от вас не хочу. Но мне бывает слишком больно, когда вы меня разочаровываете. Эти недели после… после того, что случилось, я была уверена, что вы просто поиграли со мной.

Его глаза потемнели. Погладив ее по щеке, он сказал:

– Мне очень жаль. Действительно жаль.

И Рафаэль почувствовал, что так оно и есть, и это было совершенно новое для него ощущение.

Когда он бывал с ней, происходило что-то странное. Так было и в этот раз. Желание почти травмировало его, но и волнение иного рода, более мягкого, более нежного, клубилось, вызывая смущение в той, нижней, области, которую он считал главенствующей в своих сердечных делах.

– Джулия, когда я снова вас увижу?

– Нет. – Она попыталась выпрямиться, но он не дал ей сделать этого. – Это невозможно. – Она устремила на него сверкающий взгляд. – Неужели вам никогда не приходило в голову – или вам это все равно, – что у того, что мы сделали, могут быть последствия?

Рафаэль похолодел:

– Господи, Джулия, неужели вы…

– Нет. Я не то хотела сказать. Такое могло случиться, но никто из нас даже не подумал об этом.

Потрясенный, он сказал:

– Верно, я никогда не думал об этом. Женщины, с которыми я имел дело, обычно принимали меры, но вы, конечно, не знаете, что нужно делать.

Она вспыхнула и отвела глаза. Рафаэль нахмурился.

– Предоставьте мне заботу о том, чтобы не было последствий. Существуют меры, которые мужчина может принять, чтобы избежать зачатия. Глупо было с моей стороны не подумать об этом раньше. Просто я… потерял голову.

– Дело не только в этом, Рафаэль. Мы не можем продолжать.

– Почему же? Я вас хочу. И вы меня хотите. Мы оба понимаем, что старания быть достойными не только бесплодны, но и ни к чему не ведут. А теперь скажите, какие планы у вашей семьи на завтрашний вечер?

Она пожала плечами, не понимая, к чему он клонит.

– Какой-то прием. – Ее глаза широко раскрылись. – Не смейте устраивать мне сцену на людях!

– Вздор, это вовсе не мой стиль. Все уйдут?

– Кроме девочек, Хоуп и Марии.

– Хорошо. Откажитесь в последнюю минуту, и это даст вам возможность остаться дома одной. Ждите меня в вашей комнате, я к вам приду.

– Нет! Господи, Рафаэль, как такая дикая мысль могла прийти вам в голову?

– Шшш. – Он приложил палец к ее губам и усмехнулся. – Здесь не о чем беспокоиться. Вы же помните, я владею всеми недостойными навыками. Проскользнуть в спальню к женщине для меня не составит труда.

– Мне неприятно, когда вы так говорите. – Она резко откинула голову. – Мне неприятно думать, как все это для вас обыкновенно.

– Вовсе не обыкновенно, дорогая. О нет, уверяю вас. Что же до моих порочных навыков, разве они нам не полезны? – Он наклонил голову и посмотрел в окно. – Ваша улица. Значит, завтра ночью. Я приду сразу же после того, как все уйдут.

– Не смейте, Рафаэль. Я запрещаю вам это делать!

– Не будем притворяться. Вы сами не понимаете, сколькими способами сказали мне, даже когда словами говорили обратное, что жаждете меня так же, как я – вас. Я сделал ошибку, столько времени пренебрегая вами. Мне казалось, что будет лучше оставить все это. Но оказалось, что такую женщину, как вы, забыть трудно. Я был не прав, пытаясь сделать это, а потому, желая причинить вам меньше боли, невольно причинил больше.

Рафаэль обрадовался, заметив, как ее губы тронула легкая улыбка.

– Вы просите прощения? Он фыркнул:

– Конечно, нет. Никакой Жискар никогда не признается, что поступил неправильно. Это семейное правило. – Экипаж остановился. – Вот вы и дома. Теперь идите в дом. Я выскользну, когда кучер завернет к конюшне. Я хорошо заплатил ему, чтобы он хранил нашу тайну.

Джулия открыла дверцу кареты, потом задержалась, оглянувшись на него.

– До встречи с вами у меня никогда не было тайн. Теперь у меня их много.

Рафаэль нежно погладил ее по щеке.

– У женщины должны быть тайны.

– А у мужчины?

– У мужчины? – Он хотел придумать дерзкое возражение, достойное вожака «Бичей общества», но оно замерло у него на губах прежде, чем он успел его произнести. Собрав ее книги, он сунул их ей в руки.

– Ну, идите, – сказал он вместо этого и нежно поцеловал ее на прощание.

Джулия не имела ни малейшего намерения поступать так, как он сказал. Она старалась отгонять все мысли о Рафаэле, но сердце у нее замирало, когда она задавалась вопросом – действительно ли он осмелится пробраться к ним в дом. Ее негодование, вызванное такой дерзкой угрозой, боролось с радостью, что он ее не забыл, чего она боялась. Это ради нее он пытался не видеться с ней. Но не устоял перед искушением. Его искушение – это она. А он – ее искушение.

Чтобы отвлечься от таких мыслей, Джулия тщательнее обычного начала готовиться к балу у Уитби.

Когда она вышла в гостиную, Саймон, уже приехавший к ним, скрашивал ожидание бокалом вина в компании ее отца и герцога. На его ледяную вежливость Джулия ответила невнятным приветствием под беспокойным взглядом матери. В карете Саймон был вежлив, вел по дороге светский разговор, а когда они приехали, был безупречно внимателен. Никто, кроме членов ее семьи, не заметил бы напряжения в их общении друг с другом.

Джулия была не вправе упрекать его за холодность. Она знала, что нанесла ему серьезную травму, сказав, что хочет разорвать их помолвку. Самоуважение не позволяло ему умолять ее, но он упрямо не желал расставаться с мыслью, что ее заблуждение пройдет и в конце концов она убедится в разумности их брака. В результате он казался невыносимо высокомерным, что сильно ее раздражало. Это несколько заглушало угрызения совести, которые она испытывала.

Однако в этот вечер Джулия не чувствовала особой жалости к его, как предполагалось, разбитому сердцу, потому что она начала подозревать, что в нем скорее говорила задетая гордость, чем какое-либо нежное чувство. Кроме того, ее не оставляли мысли о Рафаэле.

Она сомневалась, можно ли верить его словам, что он не придет на бал, хотя он и сказал, что не придет. Она искала его, и когда он так и не появился, подавила разочарование, призвав на помощь остатки здравого смысла. Он сдержал слово, и слава Богу. По крайней мере он не стремится к публичной катастрофе.

Чего он хочет от нее? Неужели он думает, что она согласится на тайные отношения? Он не обещал ей ни замужества, ни любви. Ситуация, сложившаяся между ними, не может продолжаться!

Джулия чувствовала, что мать наблюдает за каждым движением ее и Саймона. Только такой человек, как Джулия, близкий Дездемоне, улавливающий ее настроения, заметил бы старательно сдерживаемое беспокойство, которое почти не прорывалось наружу. Она продолжала на людях делать вид, что все в порядке, и сообщала всем, кто интересовался, что приготовления к свадьбе идут великолепно.

Они пробыли на балу недолго и вернулись домой к одиннадцати, несмотря на возражения Лоры и Лии. Джулия простилась с Саймоном полуулыбкой и почти неслышным «доброй ночи», произнесенным холодным тоном.

Войдя к себе, она обнаружила, что горничная к ней еще не заходила, поэтому она сама зажгла лампу с помощью свечи, принесенной с собой. Сев за туалетный столик, Джулия принялась вытаскивать из волос шпильки. Появилась Дебра и помогла ей раздеться. Поскольку эта служанка была приставлена и к Джулии, и к Лоре, а также и к Лии, когда ту тоже приглашали в гости, Джулия велела ей идти к остальным, сказав, что расчешет волосы на ночь сама. Ей хотелось остаться одной.

Часы в углу пробили половину двенадцатого. Джулия потянулась. Она устала, хотя с начала сезона привыкла ложиться гораздо позднее. Было необычно вернуться с такого большого приема, как бал, раньше трех-четырех утра.

Напряжение высосало из нее все силы. Она взяла книжку с соседнего столика и повернулась к кровати. И похолодела.

С другого конца комнаты к ней шел Рафаэль. Шел прогулочным шагом, невыносимо наглый, с усмешкой на губах и торжествующим взглядом. Демонстративным жестом он снял с себя черный шерстяной плащ.

– О Боже! – тихо воскликнула Джулия.

– Я же сказал, что приду. Невежливо с вашей стороны заставлять меня ждать.

– Как вы вошли? Как вы узнали, какая комната моя? – Она замолчала на мгновение, потом подняла руку: – Нет. Не говорите. Я вовсе не хочу ничего знать.

Рафаэль усмехнулся, неотвратимо приближаясь к ней. В глазах его горело желание. Кровь волнением отозвалась в жилах Джулии. Она чувствовала себя так, словно стояла на краю обрыва, где ей грозила смертельная опасность упасть вниз, но при этом она созерцала самые захватывающие виды, какие только можно себе представить. Быть с Рафаэлем – это все равно что идти по тонкой черте между экстазом и гибелью. И Джулия понимала, что поэтому вниз лучше не смотреть.

– Полагаю, вам лучше говорить потише, – тихо сказал он. – Если только ваши домашние не привыкли, что вы разговариваете сама с собой таким повелительным тоном.

Она взглянула на него с убийственным видом, но голос понизила.

– Я не могу поверить в такое безрассудство.

– Безрассудство? Но ведь я же сказал вам, что намерен…

– А я сказала, чтобы вы не смели этого делать!

– Ну а я сделал. – Он развел руками. – Я здесь. Разве вы хоть немного не рады меня видеть?

– Я позову лакея.

– Чудная мысль, – насмешливо отозвался он. Черт бы побрал его веселые глаза! И черт бы побрал его за то, что он лишил ее всякого выхода и понимает это. – Я уверен, что вы сможете все объяснить родителям. Они, кажется, весьма либеральны в…

– Знаете, меня просто возмущает ваше злорадство.

– Признаюсь, я задет. Я прошел через массу трудностей, а теперь вы хотите поднять шум? Не стоит. – И он крепко обнял ее и поцеловал.

Поцелуй был коротким. Рафаэль отошел и сел на край кровати. Он держался так безмятежно, как будто находился в гостиной или в салоне. «Есть ли такое место, – подумала Джулия, – где он не чувствовал бы себя как дома?» Он положил ногу на ногу и наклонил голову набок.

– Итак. Как вы провели вечер?

– Я хочу, чтобы вы ушли.

– Разумеется. – Он встал и направился к двери. – Только разве вас не заботит, что меня увидят?

– Знаете, это не смешно. Сядьте.

– Опять сюда? – с невинным видом спросил Рафаэль. – На кровать?

– Ой! – Она услышала, как он подходит к ней сзади. Она не сопротивлялась, когда он обнял ее. – Прошу вас, – прошептала она. – Я… я боюсь.

Он зарылся носом в ее волосы позади уха. Его голос утратил все свое бахвальство. Он звучал ласково и звенел от искренности.

– Я клянусь, Джулия, никто не узнает, – сказал он, поворачивая ее в своих объятиях так, чтобы она оказалась лицом к нему. – Я не допущу никаких неприятностей. Я просто хочу быть с вами. Неужели мне следует изнывать от одиночества, когда мы оба хотим друг друга? Насколько я помню, вы очень огорчились, когда я попытался так поступить. Конечно, это совершеннейшее безумие даже для меня, но, поверьте, я не лгу, когда говорю, что ничего не могу поделать.

Ее возмущение таяло. Мягкий свет глаз Рафаэля, казалось, говорил о несвойственной ему отчаянной мольбе, чтобы она смягчилась, обняла его и дала ему то, что он хочет, – да, приходилось признаться, что и она тоже этого хотела.

– Рафаэль, вы невыносимый человек.

Он взял ее за руки и поцеловал каждый пальчик, не отрывая от нее глаз.

– Я мог бы надеяться на нечто более романтическое, например: «волнующий», «восхитительный» или «бесстрашный». – И он повернул ее руки ладонями кверху и поцеловал.

– С каких это пор вас волнует романтика? – спросила она еле слышно.

– С тех пор как я встретил вас, – ответил он, притягивая ее к себе. Он нашел ее губы, и на этот раз она обвила руками его шею. И ответила на его поцелуй.

Рафаэлю показалось, что поцелуй этот похож на глоток чистого воздуха. Так удивительно было держать ее в объятиях. Как он по ней соскучился! Эти дни разлуки были совершенно невыносимы.