Джейсон снял шляпу:

– Уильяме, рад вас видеть. Так вот какая в вашем доме парадная дверь!

– Входите, сэр, – добродушно рассмеялся слуга. – Вы видите ее в первый раз, не так ли?

– Я больше знаком с черным ходом. Из него я бросал камешки в окна, когда мне нужно было кое-кого вызвать. Пользовался я и служебными входами, чтобы тайно проникнуть в дом. Но парадную дверь я вижу впервые. Она довольно привлекательная. Дуб, наверное?

Они оба улыбнулись, и Джейсон пробежался рукой по густым золотистым волосам. Он чувствовал себя неуверенно.

– Вы не спросите, захочет ли принять меня лорд Эйлсгарт?

После того как дворецкий выяснил, что хозяин дома, то есть Роман, хочет его увидеть, – Джейсону показали дорогу в библиотеку.

– Боже! – изумленно воскликнул Роман, увидев воротник Джейсона. – Ты – и священник?

– Всего лишь скромный пастор, – ответил Джейсон смеясь. – Сильно отличаюсь от тебя – лорда Эйлсгарта и хозяина Уайтторна. Конечно, я всегда знал, что ты будешь наследником, но наши дороги и впрямь разошлись далеко.

– Ну и черт с ними, – ответил Роман, решительно делая шаг вперед. Он с силой тряхнул руку Джейсона. – Рад тебя видеть. Хотел тебе написать, но все мои благие начинания кончаются ничем.

– Не могу поверить, что ты приехал домой, – усмехнулся Джейсон. – Да еще женился на Тристе Нэш. После стольких лет! Это замечательно.

Роман нахмурился:

– Да. В это трудно поверить.

Уловив сарказм, Джейсон спросил:

– У тебя снова какие-то трудности?

– Боюсь, твои ангелы не стали бы впутываться вдела, которыми я занимаюсь.

– Раньше у тебя все дела были такими.

– Да, пожалуй, кое-что не изменилось, – задумчиво сказал Роман. Затем он в досаде развел руками: – Я уж и не знаю, что мне больше нужно – выпить или поговорить со священником.

Джейсон тоже раскинул руки:

– Можно и то и другое.

Когда они расположились в креслах, Роман потребовал от Джейсона ответа – какого дьявола тот стал священником?

– Эта мысль пришла мне в голову неожиданно. Поскольку я не стремился разбогатеть, мне не было нужды обучаться торговле. А я очень люблю читать. Возможно, я тебе об этом не говорил – боялся, что ты назовешь это женским занятием. Сорванцы, какими мы были, книг читать не должны.

– Да, в самом деле, это просто позор. Непростительно. Слишком мирное занятие. Мальчики-озорники должны были в три часа утра устроить в курятнике нашего беспокойного мистера Фицберта такой переполох, который бы поднял на ноги и мертвого.

– Или украсть белье у старого мистера Хеншоу и повесить его на церковной колокольне.

Они засмеялись, вспоминая свои самые веселые проделки. Первым спохватился Джейсон.

– Но это все было нехорошо, – произнес он, хотя его губы продолжали улыбаться.

Роман кашлянул.

– Очень нехорошо. Нас следовало выпороть.

– Помнишь, как Кенли из соседней деревни пытался это сделать?

Они снова взорвались смехом.

– Оставайся на ленч, – сказал Роман. – Триста спустит с меня шкуру, если узнает, что ты был, но с ней не встретился.

Они отправились на прогулку в окрестностях дома. Роман расспрашивал о том, что случилось поблизости от Уайтторна за прошедшее время. К его изумлению, Джейсон дал очень подробное и обстоятельное описание. Романа удивило, как изменились его манеры. Может, и Джейсон нашел в нем большие перемены?

Вернувшись домой, они сняли верхнее платье, и Роман попросил принести напитки.

– Да, жизнь изменчива, и время оставило на нас свои следы. Но многое сохранилось, – заметил Джейсон. – Мы, повзрослев, стали другими. Никто не мог предположить, что ты вернешься в семейное гнездо...

– И что у тебя будет воротник священника, – вставил Роман.

– И что ты и Триста снова будете вместе. Скажи, она сильно переменилась?

Роман старался избегать взгляда Джейсона.

– Она красавица. Очень энергичная. Но жизнь изменила и ее. – Он поджал губы и нахмурился: – Она... у нее сын. – Он помолчал, давая возможность Джейсону переварить эту новость. – Ему уже пять лет. Официально считается, что Триста вышла замуж за капитана Фэрхевена, который и является отцом мальчика. Я сам думал так еще несколько месяцев назад. Но этот капитан – чистая выдумка. Триста никогда не была замужем. Однако я не хочу, чтобы все это знали. Мы пришли к компромиссу. Я усыновлю Эндрю легально и воспитаю его, истинное же положение вещей будут знать только члены семьи. Если кто-то заподозрит правду, ее надо отрицать. Только так можно уладить это дело.

Джейсон молча смотрел на старого друга. Они не виделись уже шесть лет, если не больше. Однако ему сейчас казалось, что их дружба не прерывалась ни на один день.

– Сын. И Триста – твоя жена. Должно быть, ты доволен, что наконец все обернулось так счастливо.

– Счастливо? Я так расстроен как никогда раньше. Не могу понять, почему она вышла за меня замуж. Думаю, из-за того, что я ее заставил.

– Заставил? Что, черт...

– Из-за мальчика, – терпеливо объяснил он. – Этот ребенок не выносит меня, и положение ничуть не улучшилось с того времени, как мне пришла в голову великолепная мысль перевезти всех в это забытое Богом место. Я чувствую себя здесь словно в гробу и вспоминаю много неприятных вещей, которые хотел бы забыть.

Джейсон поднялся, подошел к окну и сделал вид, что разглядывает окрестности.

– Лужайки в прекрасном состоянии. Дом выглядит так же добротно, как всегда.

– Потому я и держу много слуг, чтобы содержать в порядке дом и лужайки.

– Странно для человека, который не любит своего дома, тратить большие деньги на его содержание. Ты всегда говорил, что не выносишь Уайтторна и, когда вырастешь, уедешь отсюда, чтобы никогда не возвращаться.

– Я этого не говорил.

Джейсон повернул к нему голову:

– Тогда почему ты вернулся?

По лицу Романа было видно, что он колеблется. Он было открыл рот, но ничего не произнес и только пожал плечами.

– Не уходи от ответа, – сказал Джейсон. – Ты был всегда совершенно откровенен по этому вопросу.

– Я не ухожу, – сердито возразил Роман.

Джейсон улыбнулся про себя. Фамильная гордость Романа как была, так и осталась. Стоило только ее чуть затронуть – и отклик последовал незамедлительно.

Роман какое-то время помолчал.

– Не знаю, что мне действительно нужно. И нужно ли вообще. Я просто... чувствую, что это очень важно. – Он подчеркнул последние слова. – Это покажется тебе странным, но я уверен – если мы с Тристой хотим вернуться к прежним отношениям, нам необходимо жить в Уайтторне, в тех местах, где все началось. – Он провел рукой по лицу и невесело рассмеялся: – Я прожил большую часть жизни в этом доме, постоянно желая уйти отсюда. И вот я снова здесь, не зная еще, что мне делать.

Джейсон задумчиво добавил:

– Как израненный волк, возвращающийся в логово зализывать раны.

Роман внимательно посмотрел на него:

– Я хочу, чтобы все, что было у меня с ней, вернулось. Я пошел бы на что угодно, лишь бы все стало по-прежнему.

– Но она у тебя уже есть.

Роман удрученно сказал:

– Она у меня есть меньше, чем когда-либо. Она никогда не забудет, что я променял ее на богатую наследницу.

– Это был твой долг перед семьей.

Роман нахмурился:

– Как будто это имеет значение!

– Это имеет значение. Для твоей семьи.

– Для чего? Чтобы иметь деньги для переустройства уже много раз перестроенного дома? Заказывать последние новинки из Парижа? Вращаться в высшем свете?

Помолчав, Джейсон произнес:

– Ты, наверное, считаешь, что тебя использовали.

Роман поднял на него удивленные глаза:

– А разве не так?

Джейсон пожал плечами. Он не считал, что разбирается в сердечных делах. Вот вопросы веры – это его область. Он прочитал много книг и был способен вселить надежду в людей, когда они ее теряли.

– Мне придется смириться с обстоятельствами, – произнес Роман, немного помолчав. Он говорил медленно, задумчиво, словно высказанные им мысли первый раз приходили ему в голову. – Я как-то привык к тому, что отец считает меня чем-то вроде домашнего животного, которое можно время от времени навещать, чтобы с ним поиграть, и затем возвращаться к более увлекательной жизни. И потом он явился сюда и потребовал, чтобы я, как мужчина, побеспокоился о семье. Он сказал, что я для этого достаточно взрослый. Я был польщен, прямо-таки раздулся от гордости... Боже, как же я был глуп!

– Триста все изменила.

– Да. Триста сделала все много лучше, а потом – значительно хуже. Мое положение было... просто невозможным. Я понял, чтб потерял. – Он глубоко вздохнул и пожал плечами: – Но я это заслужил. Я ведь никогда не думал, к чему приведет мое поведение, что она может меня оставить.

– Тебе с ней очень повезло, – произнес Джейсон. – Ее Бог послал тебе в тот день, когда она появилась в этом доме в рваном платье.

Роман молча улыбнулся и задумчиво опустил глаза. Но через несколько мгновений он заставил себя вернуться к разговору:

– А как ты чувствуешь себя в роли священника? Придется выслушать твою историю.

Джейсон безнадежно махнул рукой. Он ни с кем не делился, как из озорного мальчишки превратился в преподобного отца, но старому другу он мог рассказать все.

– Тебе покажется это странным, но у меня была небольшая драма. Я оставался таким же сорванцом, как и прежде, на протяжении двух лет, после того как ты покинул Уайтторн. Когда ты уехал, я поначалу чувствовал себя одиноко, но потом у меня завелись новые дружки, и я приналег на джин, так что жизнь стала снова сносной. Однажды я возвращался из таверны, и меня сбросила лошадь, а мои приятели были слишком пьяны, чтобы это заметить. Я сломал ногу и лежал на дороге. Протрезвев, я понял, как это ужасно. Меня два дня никто не искал.

У Романа дернулась бровь. Когда он разговаривал с Тристой, он также не хотел углубляться в сентиментальные детали. И Джейсон не стал рассказывать о тех днях и ночах, которые он провел в одиночестве, ощущая острую боль. Он думал, что умирает – мучительно, медленно, всеми покинутый. Какая нелепая смерть – ведь есть столько людей, которые его любят!

Но Роман понял, что чувствовал Джейсон, поскольку сам уже ощущал нечто похожее. Джейсону не было нужды описывать физическую боль, размышления о прожитом, осуждение своих поступков, сожаление и, наконец, проклятие, посланное самому себе, которое сменилось спокойным ожиданием смерти.

– Так вот что произошло, – тихо сказал Роман. И Джейсону стало ясно, что друг понял его.

– После этого я и обратился к церкви.

– Это, – сказал Роман с восхищением, – просто невероятное чудо. Но оно произошло. Ты женат?

Улыбка медленно сползла с губ Джейсона.

– Нет. Пока что это недостижимо. – Он пожал плечами. Потом, проклиная себя за то, что не может удержаться, задал вопрос: – А как Грейс? Ты видел ее в Лондоне?

– Я просил ее приехать в Уайтторн, чтобы она не думала, что я ее совсем бросил. Она будет здесь через несколько дней. Надеюсь, ей хочется снова очутиться дома. Она за эти годы ничуть не изменилась.

– Четыре года. – Джейсон спохватился и пожал плечами, словно ему безразлично, как долго отсутствовала Грейс.

– Когда она последовала за мной в Лондон после смерти моей жены, я считал, что это правильно. Но в городе ей не понравилось. Она еще больше, чем я, хотела вернуться в Уайтторн, но, конечно, она не могла сделать этого без меня. Я раньше сюда приехать не мог.

– Она не вышла замуж?

– Она... городское общество не пришлось ей по вкусу. Она замкнулась в себе... и нет, она не вышла замуж.

– Грейс всегда сильно зависела от тебя.

– Возможно, слишком сильно. Думаю, именно поэтому она не любит Тристу. Она ведет себя так, словно между ними двоими какое-то соревнование, в котором должен быть победитель. Но Эндрю она понравилась. Надеюсь, что это поможет ему привыкнуть к изменениям в жизни. Он до сих пор горюет, что ему пришлось уехать из Лондона. Я не очень-то рассчитываю, что ему здесь понравится. Он любил своего дядю...

Джейсон знал, что Роман обычно не обсуждает своих проблем, но на сей раз он, видно, не мог их скрыть. Но он все-таки взял себя в руки и оставил разговор.

Роман позвал лакея и, подмигнув Джейсону, приказал:

– Сообщите леди Эйлсгарт, что на ленче с нами будет этот пастор. – Джейсону же он предложил: – Пойдем, интересно, что она скажет, увидев воротник священника.

Сюрприз удался. Триста просто онемела, когда они оба вошли в столовую. Леди Эйлсгарт стояла, выпрямив спину, облаченная в сдержанное, но элегантное платье. Увидев Джейсона, она разинула рот, переводя взгляд с его лица на воротник.

– Джейсон! – наконец воскликнула она и ринулась ему навстречу.

Он обнял ее за плечи, не давая приблизиться больше, поскольку заметил нахмуренное лицо Романа.

– Я очень рад видеть тебя, Триста! Какой красивой женщиной ты стала!

Это было правдой. Триста и раньше выглядела привлекательной, еще в детстве, когда подростки часто довольно неуклюжи. Но теперь она прямо расцвела. Ее взволнованное лицо выражало целую гамму чувств, а глаза лучились, как всегда при общении с людьми, которые ей были близки и интересны.

– И ты – священник! – Она взяла его за воротник. – Как это могло произойти?

Джейсон рассмеялся:

– Чему ты так удивляешься? Я же не был совсем уж испорченным, верно?

– Ты был просто ужасен. Я вспоминаю время, когда ты украл мою муфту, и пока я шла до церкви, у меня замерзли руки.

– А, я и забыл. Теперь мне надо в этом покаяться.

Триста бросила взгляд на Романа, и тот просветлел, взглянув на нее. Подобные обмены взглядами Джейсон часто замечал и раньше.

Не было ничего удивительного в том, что после замужества Романа Грейс почувствовала себя лишней и начала бороться с Тристой за внимание брата. Для этих двоих порой весь остальной мир, казалось, исчезал. Даже когда они отпускали друг другу колкости, демонстрируя свою сдержанность, всегда можно было ощутить их внутреннюю близость.

Весь остаток дня Джейсон, Триста и Роман провели вспоминая, смеясь и почти не притрагиваясь к еде, несмотря на то что ленч затянулся на добрые три часа.

Потом позвали за Эндрю. Джейсон не поверил своим глазам, увидев маленькое личико, повторяющее облик Романа в мельчайших деталях. Заметил Джейсон и стремление мальчика держаться ближе к матери, которая явно им гордилась. На Романа же Эндрю поглядывал с опаской. Джейсон тут же вспомнил слова Романа, что мальчик его чурается.

Джейсон почувствовал беспокойство. Он был пастором, он должен был безоговорочно верить в то, что Бог всегда прав, направляя жизни людей по их руслу. Но если это так, то почему эти двое – а теперь трое, с ребенком, – столь любящие друг друга, так разделены? Ну, Роман может страдать за то, что одержим грехом гордыни, но почему наказание распространяется на всех троих?

Когда Джейсон собрался уходить, то хлопнул своего друга по спине.

– Я буду за тебя молиться, – сказал он, поворачиваясь к Тристе.

Роман нахмурился и пробормотал про себя что-то вроде «спасибо».

Грейс появилась вместе с весенним штормом, который свирепо свистел над болотами. Она вошла в дом насквозь промокшей и в дурном расположении духа.

Когда встретившая ее у порога Триста стала причитать по поводу дождя, Грейс утомленно вздохнула.

– Не нужно об этом говорить, – сказала она Тристе, сдержанно принимая энергичные объятия. – Это только вода.

Однако как только навстречу ей бросился Эндрю с криком «Тетя Грейс!», его ждал намного более теплый прием. Она прижала его к себе, а затем отстранилась, чтобы разглядеть получше.

– Здравствуй, малыш, – нежно произнесла она.

Эндрю просиял:

– Здравствуй. Я рад, что ты приехала. Хочешь поглядеть мою комнату?

– Сначала я просохну и посмотрю, не найдется ли для меня чашечка чая. А потом уж пройду в твою замечательную комнату.

– Входи, – произнесла Триста, смущенная холодностью, с какой ее встретили. – Конечно, мы закажем чай.

Грейс проследовала в комнату, проигнорировав жест Тристы, приглашающий ее в гостиную.

– Джон, принесите чай для меня. Огонь уже зажжен? – Она взглянула через плечо на Тристу, которая шла следом: – Где мой брат?

– Он в конюшнях, показывает несколько новых лошадей, которые приобрел в Лондоне...

Триста замолчала, поскольку Грейс начала разговаривать с Эндрю.

– Нет, нет, – произнесла Грейс, – приходи посидеть с тетей Грейс и рассказать ей все о том, как тебе тут понравилось.

– Дом большой, – бодро ответил Эндрю.

Грейс опустилась на один из тяжелых, явно предназначенных для мужчин стульев и протянула руку, приглашая Эндрю тоже сесть, что он незамедлительно и сделал.

– Конечно, он большой. Здесь огромное имение, и ты теперь часть одного из самых красивых и самых значительных семейств во всей Англии. В будущем этот дом будет твоим, и когда ты вырастешь, ты узнаешь все его секреты – я тебе их расскажу. Я жила здесь маленькой девочкой, довольно одинокой, – она бросила быстрый взгляд на Тристу, – и я знаю все тайны этого дома, так что мне есть чему тебя научить.

Качнувшись на стуле, Эндрю хлопнул в ладоши:

– Научишь?

– Конечно, – сказала она, – ты можешь расспросить о своем отце. Когда он был мальчиком, он много странствовал по окрестностям. У него было секретное место, где он прятался, и он бродил...

– Эндрю не станет бродить по округе, – прервала ее Триста.

– Это очень интересное место. Эндрю должен обязательно на него посмотреть. Роман его очень любил.

– Надеюсь, у Эндрю не будет нужды бродяжничать по болотам и лесам, – сказала Триста.

Грейс подняла на нее высокомерный взгляд:

– Мальчики любят путешествовать. Это в их природе.

– Когда мой сын, – подчеркнула Триста, – привыкнет к жизни за городом, он не будет иметь обыкновения шляться по округе, словно цыган.

На лице Грейс проступила досада.

– Я думала, что его отец захочет показать ему свои любимые места. Я полагала, что они могут быть интересными для Эндрю, но если ты возражаешь...

Триста хотела возразить, но Эндрю вдруг взвыл, что он очень хочет посмотреть местные чудеса.

Чтобы снова взять инициативу разговора в свои руки, Триста заметила:

– Но Роман уже брал его на озеро. Эндрю трижды бросал камни.

– Четыре, – уточнил мальчик.

– Четыре.

Грейс в ответ только фыркнула.

– Эндрю должен знать об отце не только то, что он умеет бросать камни. – Не давая Тристе возможности ответить, она снова повернулась к Эндрю: – Там есть много тропинок, о которых знает только твой отец. У него здесь были удивительные приключения. Иногда он уходил на многие дни, а когда возвращался домой, то рассказывал о разных невероятных вещах, которые он делал.

Эндрю притих, раздумывая над новой заманчивой возможностью.

– В самом деле?

– О да. Тебе следует его когда-нибудь об этом расспросить. Я уверена, он с удовольствием тебе это расскажет.

Тристе хотелось найти что-нибудь, что стерло бы самодовольство с лица Грейс, но ей пришлось признать, что рассказы Грейс довольно соблазнительны. К тому же если Эндрю заинтересуется всеми этими тайнами, в нем возникнет интерес и к отцу, а эту цель, без сомнения, и ставила Грейс. Помимо того, чтобы ей досадить.

Горничная Милли вкатила тележку с подносом и приветливо улыбнулась Грейс.

– О, как приятно тебя снова увидеть, – произнесла Грейс тем покровительственным и любезным тоном хозяйки, которым Триста еще не успела овладеть.

– Добрый день, мисс, – произнесла Милли. Даже не взглянув на Тристу, горничная поставила поднос прямо перед Грейс.

– Ты выглядишь просто великолепно, Милли. Я слышала, ты обручена?

– Да, мисс, – гордо произнесла Милли. – С Патриком, который совсем недавно назначен главным конюхом. Лорд Тенфри сказал, что он очень ценит его.

Триста нахмурилась. Она об этом не знала.

– Прекрасно, прими мои поздравления, – улыбнулась Грейс. – Надеюсь, что из-за этого ты нас не покинешь.

«Нас»? Это слово подразумевало всех в комнате – и Грейс, и Эндрю, который смотрел на свою тетку с той же любовью, как когда-то на тетю Мэй, кузину Люси и обожаемого дядю Дэвида. «Нас» подразумевало Эйлсгартов. Триста теперь тоже была одной из Эйлсгартов. Однако она почувствовала, что в «нас» Грейс ее не включает.

Вошел Роман, за ним следовал Джейсон. Они были целиком заняты разговором.

– Должен признать, это отличные лошади, – говорил Джейсон.

– Об этом я тебе и толкую. Ты должен ехать к Карсонсу. У него можно купить самых лучших скакунов. Грейс! Ты так рано приехала!

Грейс снисходительно улыбнулась брату и протянула ему руку. Такое формальное приветствие доставило ей удовольствие, и Роман взял ее руку с важностью. Тристу это укололо.

– Ты оставил меня в Лондоне, – фыркнула она с той обидчивостью, которая делала ее невыносимой, еще когда она была ребенком. – Но я не хочу думать, что мой единственный брат оставит меня ради кого-то... Джейсон?

Недовольство на ее лице мигом исчезло, как только она заметила пастора. Грейс изумленно захлопала глазами. Она только сейчас поняла, с кем разговаривал Роман.

– Джейсон Найтсбридж?

– Здравствуй, Грейс, – сказал он, отвешивая официальный поклон.

– Боже! – воскликнула Грейс и зарделась. – У тебя... ты стал... ты...

– Ты выросла в красивую женщину. Я был убежден, что ты станешь такой, когда видел тебя в последний раз. – Джейсон говорил негромко, но в его голосе Триста уловила благоговение. Однако ей показалось, что это заметила лишь она одна.

Роман усмехнулся:

– Моя сестра поражена тем, что друг нашего детства стал священником.

– Он не был моим другом, когда ты был мальчиком. – Грейс высоко подняла брови. – И ты меня ни на миг не обманешь своим смешным нарядом, – обратилась она к Джейсону.

– Моим воротником? – спросил Джейсон.

Триста заметила, как он неловко выпрямился, слегка прищурился.

– Ладно, Грейс, – возразил Роман. – Джейсон теперь начал новую жизнь.

– Не могу в это поверить. – Она пристально посмотрела на своего племянника: – Ни при каких обстоятельствах, малыш, не верь этому притворщику.

Триста долго боролась, чтобы сохранить спокойствие, но все же ей это не удалось.

– Это непростительно грубо. И пожалуйста, не давай указания моему сыну. – Она положила руку на плечо Эндрю. – Я его мать, и это мне определять, с кем ему водить компанию.

– И ты думаешь, я соглашусь с этим? – насмешливо спросила Грейс.

– Я предпочла бы, чтобы Эндрю имел дело с пастором, чем с теми, с кем он имеет дело сейчас.

Намек был совершенно ясен. Грейс его поняла, и ее лицо побелело. Роман поспешил сделать шаг вперед, чтобы поставить жену на место.

– Ты приказала миссис Джоунс приготовить старую комнату Грейс?

– Это давно сделано, и ты знаешь это, – прошипела Триста, повернувшись к нему. – Ты сомневаешься в том, что я могу выполнить такую простую задачу?

– Не надо говорить это при мальчике! – предупреждающе воскликнул Роман, и Триста поняла, что зашла слишком далеко. Быстрый взгляд на Эндрю показал, что тот озадачен разыгравшейся перед ним сценой.

Она села на стул, стараясь успокоиться и разобраться, что се так взволновало. Сейчас ей было стыдно.

Ненависть Грейс была застарелой. Ей всегда не хватало внимания Романа, и Триста была для нее соперницей. Но почему она так не любит Джейсона? Когда они были детьми, она никогда не выказывала своей ненависти к нему. Однако, глядя на се прямую спину и раскрасневшееся лицо, можно было подумать, что Джейсон возглавляет список ее врагов.

– Ну, думаю, вы хотите чаю, – надменно произнесла Грейс, снова беря на себя роль хозяйки.

В их вечном поединке наступил новый этап – борьба за первенство в доме. И Грейс первой кинула камень в этой борьбе. Маленькое пренебрежение имеет большие последствия. Грейс намеренно не стала следовать этикету, вкладывая в это особый смысл. Она хотела Тристе напомнить, что та не принадлежит к миру избранных. Триста была из слуг, дочерью служанки и забытым побочным ребенком от внебрачной связи. И потому должна знать свое место.

И Триста это поняла. Она с трудом сдерживалась. Но все же промолчала, поскольку было бы смешно, закричи она сейчас: «Это теперь мой дом, я хозяйка Уайтторна, и это я буду предлагать чай».

И она не стала что-либо отвечать. Только сказала сыну:

– Пойдем, Эндрю, в твою комнату.

– Разреши ему остаться, – великодушно предложил Роман. – Теперь, когда со всеми сюрпризами покончено, мы можем сесть и с удовольствием попить чаю.

Посмотрев на него, Триста молча покачала головой. Глупый, глупый Роман. Он не понимает, что теперь просто так сесть и с удовольствием попить чаю невозможно. Он был слишком уверен в том, что справится с любой ситуацией, возникшей в гостиной.

– Я хотел бы остаться, мама, – осторожно произнес Эндрю. Он был намного проницательнее, чем его безнадежный отец, но все же не встал на ее сторону.

Триста почувствовала себя так, словно ее предали. Это было горько.

– Конечно, – ответила она после секундного колебания, – ты можешь остаться. Ты скучал по своей тете. Но если ты меня извинишь, я хотела бы этим утром написать письма Мишель и тете Мэй.

Она вышла из комнаты, направляясь к себе наверх, когда ее внезапно окликнул Джейсон.

Думая только о том, как бы ей побыстрее удалиться, Триста приостановилась, не решаясь смотреть в красивое лицо пастора.

– Давай прогуляемся, – предложил он и шагнул на ступеньку, ведущую вниз. – Проводи меня на лужайку. Или... Роман говорил, что вы следите за реставрацией сада. Почему бы тебе не показать, что получилось.

– Я сегодня буду не очень хорошей хозяйкой, преподобный.

– Боже, если ты меня назовешь так еще раз, я никогда не буду с тобой разговаривать, – уязвленно заметил он. – Я всегда был для тебя Джейсоном Найтсбриджем и надеюсь и в дальнейшем им быть. Мне не хочется, чтобы ты была для меня хозяйкой, я хотел бы просто побеседовать со старым товарищем.

Триста неловко переступила с ноги на ногу, пытаясь придумать себе какое-то извинение. Поскольку ничего не пришло на ум, она спустилась по лестнице и взяла шляпу со страусовым пером, которую хранила у двери. Потом она повела Джей-сона из дома через восточную гостиную.

Они прошли немного по залитым солнцем, еще не просохшим после дождя лужайкам. Наконец Джейсон прервал молчание и спросил, нужен ли ей зонтик от солнца. Триста ответила, что нет.

– Не будет ли с моей стороны некорректно, если я задам вопрос о тебе и Романе?

– Будет.

Снова наступило молчание. Через какое-то время его прервала Триста:

– Не будет ли с моей стороны неучтиво, если я спрошу, почему тебя так не любит Грейс?

– Не будет. Спрашивай, о чем хочешь. У меня нет никаких тайн на этот счет.

– Может, она не любит всех, кто забирает у нее Романа?

– Вполне возможно, но вспомни Эндрю. Похоже, он с ней хорошо поладил. – Он что-то буркнул про себя, затем произнес: – Тебе не следует позволять ей собой помыкать.

– Грейс?

– Да. Она именно это и намерена сделать.

– Похоже на то, что она нас не особенно любит – тебя и меня.

Джейсон неопределенно повел плечом:

– Это больше похоже на шипение кошки, чем на рычание львицы. Ее поведение скорее говорит о страхе, чем о гневе.

– Хотелось бы разобраться в этом. Она меня очень задела. – Триста вздохнула. – Почему все обязательно должно быть так сложно?

– Как я понял, ты говоришь не только о Грейс.

Она догадалась, что он имеет в виду и Романа. Триста бросила на Джейсона взгляд, который подтвердил его невысказанное предположение.

– Если бы я говорил с кем-либо из моего прихода, – ответил Джейсон с лукавой улыбкой, – я бы сказал, что трудности приходят, когда человек сопротивляется – разные люди называют это по-разному – судьбе, року, божественной воле., .

Триста посмотрела на него, изумленная, что слышит подобное от человека, который когда-то вместе с Романом запустил трех грязных свиней в безупречно чистую гостиную миссис Гиббонс.

– Ты думаешь, что моя судьба здесь? Улыбнувшись, Джейсон пожал плечами.