Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Невесты из Мэйфейра (№2) - Наследница из Гайд-Парка

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Нейвин Жаклин / Наследница из Гайд-Парка - Чтение (стр. 7)
Автор: Нейвин Жаклин
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Невесты из Мэйфейра

 

 


– Ты пускала ногти в его спину? Думаю, полученные от тебя шрамы я буду носить вечно. И укусы – Боже, я словно чувствую эти острые маленькие зубки, вонзающиеся в мои плечи, когда ты теряешь над собой контроль!

– Хватит, – произнесла Триста. – Ты...

– Да, развращенный, я знаю. Ты помнишь...

– Нет! – резко выкрикнула она так громко, что это его удивило.

Только тут Роман подумал, что он делает. И зачем это ему надо? Он замолчал. Триста смотрела на него со злостью.

– Нет, Роман. Остановись. Я не помню. Ничего. И не хочу помнить.

Он поднял голову, чтобы не ощущать ее духи. Впрочем, не только духи, но еще и какое-то магическое влияние, и ее образ, и память о том, что у них было, и невыносимость непреодолимого желания.

Он сделал шаг назад, чувствуя себя отвратительно. Она лгала ему. Она лгала. О капитане Эндрю Фэрхевене. Но хуже всего было то, что она яростно защищала своего мужа и вряд ли стала бы столь же яростно защищать его.

Он возненавидел капитана Фэрхевена. Для Романа не играло роли, что он не знал его, не имело значения, что его ненависть была бессмысленной и этот человек ничего ему не сделал. Важно было только то, что этот человек женился на Тристе и имел от нее ребенка.

Это причиняло такую боль, что Роман с силой вдохнул, и именно в этот момент собственной слабости он услышал шелест юбок и легкий ветерок на своей горячей щеке. Триста уходила, и он не стал ее задерживать.

Но его мысли продолжали крутиться вокруг одного и того же. Эндрю Фэрхевен. Капитан... морской капитан, армейский капитан? Кто он? Почему Триста так таинственно держится? Из-за того, что она его сильно любила и переживает его потерю? Нет. Что-то здесь не так. Он знал ее достаточно хорошо – свое горе она явно изображала.

Шестое чувство подсказывало ему, что здесь скрыта какая-то тайна, какой-то глубоко спрятанный секрет – и очень, очень важный. И черт побери, он собирался узнать, что это был за секрет!

Глава 7

Мэй тихо рассмеялась, наблюдая за играющим Эндрю, и подивилась воображению мальчика. Какое-то время он прыгал, затем принялся за сооружение из подручных материалов домика для игрушечной лошадки. Три остальные лошадки стояли в разных местах ковра – им уже выпала своя доля приключений и разговоров друг с другом.

Он протянул руку за лошадкой каштанового цвета. Раскрашенные деревянные лошадки принадлежали брату Мэй, когда он был мальчиком. Недавно она вспомнила о них и подарила Эндрю.

– Теперь тебя мучает жажда, и тебе нужно выпить воды.

Поставив лошадку на свое колено, Мэй произнесла тонким голосом:

– О, я так хочу пить! Дай мне немного воды.

Эндрю побежал за лошадкой с белой звездой на лбу. Голосом, который должен был выражать отвагу, он произнес:

– Здесь вода, Мисти. Можешь попить.

Мэй изобразила звук, словно она пьет, и Эндрю хихикнул.

– О, Ураган, – произнесла Мэй. – Это так замечательно. Спасибо.

Просияв, он отправился за Клинком, серой лошадкой. Они находились в передней гостиной, предназначенной для приема официальных гостей. Эту комнату Эндрю предпочитал всем остальным, поскольку здесь был узорчатый ковер, больше подходивший для его воображаемого мира. Однако сейчас кто-то начал бить дверным кольцом у входа. Эндрю остановился. Когда дворецкий направился к дверям, Эндрю побежал за ним и спрятался за углом.

Мэй молча наблюдала за ним, удивляясь, почему он себя так повел. Гостем оказался джентльмен, с которым Мэй недавно познакомилась. Когда он вошел, Эндрю вытянул шею, чтобы из-за угла его разглядеть. Однако человек оставил свою карточку и поспешно вышел. Мальчик тут же перебежал к окну, чтобы посмотреть, как тот уходит.

– Эндрю, – мягко произнесла Мэй, – подойди сюда.

Он побрел через комнату на своих коротких ножках, чтобы встать перед ней, опустив голову вниз.

Мэй похлопала по сиденью рядом с собой:

– Сядь сюда.

Он уселся. Улыбнувшись, Мэй погладила его волосы:

– Ты кого-то ждешь?

– Я не хочу, чтобы приходил плохой человек, – сдавленным голосом произнес Эндрю.

Мэй чуть отстранилась, чтобы расслышать его лучше.

– Кто этот плохой человек?

– Это высокий человек, который приходил поговорить с мамой. Она не любит его. Она из-за него плачет.

Эндрю направил печальный взгляд на дверь. В эту минуту он выглядел очень маленьким и вместе с тем очень сердитым. У Мэй буквально перевернулось сердце.

– Я не хочу, чтобы он к нам приходил.

Нахмурившись, Мэй погладила его шелковые волосы. Она не сомневалась, что мужчиной, о котором говорил мальчик, был лорд Эйлсгарт. Триста всегда странно реагировала на этого человека, когда встречала его в обществе. Она как-то упомянула, что он заходил к ней. Это из-за него она плакала?

Леди Мэй почувствовала растущий интерес. Когда они посетили леди Виолу, она узнала в этом человеке того же, которого видела на балу в Линхоуп-Болле. Но знакома она с ним не была, а это было странно. У нее была прекрасная память на лица.

Леди Мэй поцеловала мальчика в макушку.

– А если я поговорю с твоей мамой об этом?

Он сжал ее руку крепче:

– Я хочу, чтобы она его прогнала. Чтобы она из-за него не плакала.

– Я знаю. – Она обняла малыша, но он тут же начал сопротивляться и высвободился. Ей стало горько, что у нее нет своего ребенка, чтобы его обнять.

Ее брак в этом отношении оказался неудачен. О замужестве леди Мэй вспоминала только с болью, а потому и сейчас постаралась изгнать из памяти прошлое.

Впрочем, то, что от такого брака, какой был у нее, не осталось детей, можно было даже назвать благословением.

– Хочешь еще поиграть? – спросила леди Мэй.

Эндрю отрицательно покачал головой, глядя на разбросанных по ковру лошадок. И вдруг он сделал жест, который объяснил леди Мэй все. Это было и в том, как он поджал губы, и в наклоне его головы. Словно пелена слетела с глаз леди Мэй.

– О Боже! – пробормотала она, откидываясь на сиденье. Она молча смотрела, как Эндрю собирает игрушки и бредет к двери.

Она должна немедленно разыскать Тристу. Та была в саду позади дома, наблюдая за посадкой декоративных кустов. Поскольку работа в шляпном магазине была в прошлом, Триста удовлетворяла свою потребность в творчестве в саду. Сейчас ее деятельность по преобразованию парка была в самом разгаре.

Когда Мэй пришла в сад и предложила Тристе пойти в дом выпить стаканчик лимонада, та согласилась.

– В самом деле, мне пора перевести дух, – сказала она, после чего стянула с рук рабочие перчатки, разгладила юбку и направилась в дом.

Бросив взгляд на изменившееся лицо тетки, она удивленно спросила:

– Что-то случилось?

– Пойдем в дом, – просто ответила Мэй. Больше она не произнесла ни звука, пока они не сели в семейной гостиной. На столике между ними стоял покрытый каплями кувшин с лимонадом. – Я хочу задать тебе деликатный вопрос, Триста. Возможно, я не права, подозревая тебя во лжи. И тем не менее... не думаю, что я не права.

Лицо Тристы стало непроницаемым. Мэй пришло в голову, что обе дочери Вулрича похожи на своего отца. Но если Мишель повторяет его и в поведении, то Триста была полной загадкой. По всей видимости, характер Триста унаследовала от матери, о которой Мэй не знала ничего, кроме того, что было написано в дневниках Вулрича. Судя по этим записям, Джуди Нэш была упрямой, гордой, вежливой, веселой, но очень скрытной. Все эти качества в точности повторились и у ее дочери.

Мэй нерешительно вздохнула, раздумывая, не испортит ли их отношения то, что она собирается сказать.

– Является ли лорд Эйлсгарт отцом Эндрю?

Триста от изумления разинула рот, но тотчас же отвела глаза в сторону.

– Не бойся и расскажи мне правду. Я тебя не выдам.

Триста ответила не сразу.

– Как вы узнали?

– Когда я думала о лорде Эйлсгарте, я как раз смотрела на твоего сына и тут поняла свою глупость, поскольку он точная копия этого человека. Когда я в первый раз увидела Эйлсгарта, я подумала, что где-то его видела. Теперь я понимаю, что именно из-за сходства с Эндрю он показался мне знакомым.

Триста нервно сжала руки, тревога охватила ее.

– Бог мой, неужели это бросается в глаза? Я думала, только я вижу, как они похожи. – Она в отчаянии осмотрела комнату, словно разыскивая кого-нибудь, кто бы пришел ей на помощь. – Мне страшно, тетя. Что, если Роман обнаружит...

– Он не знает, – констатировала Мэй.

Триста отрицательно покачала головой:

– Все это очень сложно, тетя Мэй. Но я никогда не говорила Роману, что Эндрю – его сын.

– Конечно, я не знаю, что у вас было в прошлом, – осторожно начала Мэй, – но мне кажется, что лорд Эйлсгарт более чем... интересуется тобой. Как я догадываюсь, у вас были близкие отношения, раз он тебя преследует.

– Он хочет возобновить наши отношения, но я отвергла его. – Видя сомнение на лице тети, она объяснила: – Да, он кажется культурным человеком и внешне привлекателен. Но он лгал мне, предал меня. Он обещал жениться. Он меня соблазнил, воспользовавшись моими к нему чувствами. Но женился на богатой наследнице.

Мэй спокойно посмотрела на Тристу:

– Но это бывает часто...

– Потом он предложил – нет, умолял меня стать его любовницей.

Мэй вздохнула и на пару секунд отвлеклась, чтобы разгладить свои юбки.

– Из дневников Були я знаю, что он предлагал то же твоей матери, и я могу понять, что ты, как и она, отнеслась к этому без восторга. Но, дорогая, это предложение совсем не предательство.

– А как же Эндрю? Теперь на нем лежит печать незаконнорожденного. Я сама ходила с этим клеймом и знаю, что это такое.

– Но никто ничего тебе по этому поводу не говорил.

– Открыто не говорил, но я помню все эти взгляды и намеки.

– Да, но поначалу каждый человек вызывает любопытство и пересуды. Мы обе знаем, что это так. Всегда найдутся недоумки, которые ищут в других одни только недостатки, чтобы возвысить себя в собственных глазах.

– Вот с ними я и столкнулась. Меня приняли в общество только благодаря вашему влиянию. Но если мы с Эндрю наскучим вам и вашим родственникам, у мальчика будут проблемы.

Мэй протянула руку, чтобы успокоить Тристу.

– Да, я вижу, выбор у вас с ним небольшой. Но как быть с отцом Эндрю? Этот человек должен знать, что у него есть сын.

– О, прошу вас, не говорите так. Это и без того постоянно у меня в голове.

– Но тогда...

– Могу ли я ему доверять? Он делает то, что желает, не задумываясь о последствиях. Он не сдерживает себя и не думает о людях, которым наносит вред.

В глазах Мэй мелькнуло недоверие.

– Я не заметила у него признаков плохого характера. Может быть, Триста, ты судишь о нем по прошлому? Ваша связь была долгой и глубокой, и, возможно, потому ты не можешь полностью... быть объективной, моя дорогая.

– Я знаю его лучше, чем кто-либо другой на всей земле, – ответила Триста и замолчала, подбирая слова. Как бы получше описать характер Романа? Труднее всего было определить, с чего следовало начать. Были в нем и черты, которые ее восхищали, но в целом это был опасный для нее человек. – Он избалован, невыдержан... Часто поступает необдуманно. – Потом она тихо добавила: – От него Эндрю может быть только вред.

– Эндрю? Или тебе? – Мэй сделала жест рукой, словно отмахиваясь от своего вопроса. – В прошлом он нанес тебе большой удар, но ты ошибаешься, если думаешь, что всегда сможешь быть самодостаточной. Я вижу, что ты очень независима, Триста. Это не недостаток, но не всегда самое лучшее – отталкивать всех подряд. Некоторые люди просто не в состоянии оставаться в одиночестве. Думаю, твоя мать как-то могла с этим справляться, но посмотри на себя... ты же мучаешься.

Триста опустила голову:

– Моя мама часто говорила то же самое. Вы ее знали?

– Нет, дорогая, мы никогда не встречались. Но тебе следует хорошенько подумать над своим будущим. Ты так и собираешься жить одна? О, Триста, поверь мне, я знаю, что говорю, – не надо давать прошлому определять твои поступки. Я почти настроила Мишель против Эйдриана, потому что в моем собственном прошлом произошло много неприятного... Впрочем, это сейчас не важно. Но в свое время это было для меня уроком. Я поняла, что надо видеть вещи такими, какие они есть на самом деле.

Триста откинулась на сиденье, от чего оно жалобно скрипнуло.

– Ты думаешь, что ему нужно сказать?

Мэй ничего не ответила, но Триста прекрасно ее поняла. Она отвернулась, не в силах выдержать терпеливый взгляд тетки.

– Этот вопрос преследовал меня днем и ночью. Но, тетя Мэй, он такой непостоянный, и я не знаю, каким он будет в следующую минуту. Он то внимателен, то вдруг становится сердитым...

– А мужчины всегда сердятся, когда идет не так, как они хотят. Не в их природе терпеть разочарования. Они люди действия и всегда борются за то, что считают принадлежащим им.

– Я не принадлежу ему, и этот выбор он сделал сам много лет назад. Но вы правы в том, как его описываете. Он никогда не смиряется с тем, что происходит вопреки его воле.

– Он сильный, влиятельный человек. Это тебя пугает.

Вздохнув, Триста с горечью сказала:

– Я предпочла бы, чтобы наши пути больше никогда не пересекались. – Она взяла Мэй за руку и повернулась к ней лицом. – Обещаю, я подумаю об этом. Но я должна учитывать интересы своего сына.

Видя доброжелательный взглядледи Мэй, она словно прочитала мысли тети. Не только ее сына. Но и сына Романа.

Во вторник дороги Романа и Тристы снова пересеклись. Триста совершала конную прогулку по Роттен-Роу с леди Мэй и сестрой по отцу Мишель Коури. Муж Мишель, довольно известный майор Коури, умело правил лошадью рядом с супругой.

Нарядная и модно одетая Триста держалась в седле так естественно, будто занималась верховой ездой с детства. Из шляпы торчало три пера, а талия была так узко обтянута искусно сшитым жакетом, что у Романа прямо руки зачесались – так ему хотелось обнять ее.

Но Триста даже не посмотрела в его сторону. В следующий понедельник он проехал мимо нее и Мишель, когда провожал в магазин Грейс. Завидев Тристу, Грейс недовольно фыркнула.

Обе пары остановились и поздоровались – сдержанно, но любезно. На Тристе было простое пурпурное платье. По ее уличным нарядам нельзя было сказать, что она леди, хотя для простолюдинки она всегда выглядела очень эффектно, а ее волосы, собранные в узел, ярко сияли при свете дня. Нервно сжимая руки, Триста попросила извинения у Грейс за то, что не узнала ее на чаепитии у леди Виолы.

– Ты так изменилась, – сказала она. – С трудом могу поверить, что это ты.

– Я стала выше, – безразлично, даже почти враждебно произнесла Грейс. Держась за локоть Романа, она с силой сжала его мышцы пальцами.

Триста улыбнулась:

– Не только это. Ты похорошела, Грейс.

Но комплимент не тронул ее. В Уайтторне Триста часто жаловалась, что Грейс ею всегда недовольна. И ее отношение явно не изменилось.

Прошло еще две недели. Танцуя котильон, Роман снова увидел Тристу. Она поспешно отвернулась, и это задело его самолюбие. Роман с трудом подавил гнев. Он вспомнил, как бросил в воду ее карточку с расписанием танцев, и подумал – не стоит ли сделать что-либо подобное еще раз? Впрочем, такими выходками он только унизит себя.

Было ясно, что она не желает с ним говорить.

Это просто удручало.

Что бы он ни делал, положение переменить не удавалось. Он только отпугивал ее еще больше, постоянно следуя за ней по пятам. Увы, держа человека в страхе, заслужить его любовь невозможно.

Роман танцевал с Грейс, которая неотвязно следовала за ним, а потом отвез ее домой, когда она стала нервничать. Было похоже, что она заметила Тристу.

На следующий день он отправился посетить Аннабеллу, думая, что ему сейчас нужна женщина. Аннабелла в прошлом всегда была отличным лечебным средством. Однако, приехав к ней, Роман вдруг обнаружил, что проводить Аннабеллу в ее спальню он так же мало желает, как учиться вышивке. Поспешно распрощавшись, Роман удалился, довольный, что Аннабелла восприняла его бегство легко.

Вечером того же дня он увидел Тристу в театре и решил, что определенно должен выбросить эту женщину из головы. Но в следующую среду пришло письмо, которое перевернуло буквально все. Роман доверял человеку, приславшему письмо, но новость оказалась столь важной, что он решил проверить сообщение лично. В ту же среду Роман уехал в Гемпшир.

Только в субботу он смог лично переговорить с нужным ему человеком, мистером Корди. Это был мужчина средних лет, очень худой, с тонкими светло-каштановыми волосами и резкими, энергичными, как у хорька, движениями. Он был очень любезен и полон желания помочь. Вопрос Романа, похоже, его заинтересовал, и он немедленно начал стаскивать одну за другой книги с полок, постоянно поправляя очки, поскольку они все время норовили сползти с его короткого носа.

– Вот это, – объявил он, наконец найдя нужный том и раскрыв на требуемой странице. Потом он показал запись Роману. В книге были записи о бракосочетаниях начиная с осени запрошенного Романом года. В каждой записи аккуратно перечислялись все детали – дата, время, имена свидетелей и так далее. Роман внимательно просмотрел книгу страница за страницей, до самого конца.

Никаких упоминаний о Тристс Нэш и капитане Эндрю Фэрхевене.

Роман откинулся на стул, задумчиво потирая нос указательным и большим пальцами.

Мистер Корди проявил участие:

– Но заметьте, милорд, все это было до того, как я начал здесь работать. Я только недавно приехал из Нортумбрии. Не мог переносить тамошних зим. Ужасные морозы.

Роман был разочарован. Он нанял детектива, и тот раскопал, что Триста жила со своей кузиной Люси и ее мужем Дэвидом в деревеньке Кеннет в Гемпшире, после того как покинула Уайтторн, но каких-либо подробностей детективу обнаружить не удалось.

Это было странно, и Роману захотелось узнать все о любовной истории и браке Тристы с капитаном Фэрхевеном. Как они встретились и где? Почему у нее так дрожали колени на чаепитии у леди Виолы? Ее увертки заставляли подозревать, что дело тут нечисто. Что такого он спросил, что заставило ее нервничать? Должно быть, здесь...

Человек, к которому он обратился, имел доступ к записям о браке в любой деревушке между Кентом и Гемпширом. Может, Триста оформляла брак в каком-то другом месте – таком, о котором он не знает и даже не может догадаться? Всю Англию прочесать в поисках капитана Фэрхевена Роман был не в состоянии.

Она вышла замуж вскоре после того, как покинула Уайтторн. Он мог представить, какой она была после их расставания – взъерошенной, ранимой. Они наговорили друг другу много ужасных вещей.

Она ненавидела его, обвиняла в том, что он сделал ее шлюхой... Он до сих пор с болью вспоминает ее слезы и ярость, ее непримиримость и враждебность. И он тогда наговорил много такого, чего на самом деле не думал.

– Даже если меня подводит память, я доверяю этим книгам. Я веду их очень пунктуально, как это делал мой предшественник. Он был хорошим работником, очень аккуратным.

– Он сейчас на пенсии?

– Он скончался. Сердечная болезнь. Но я знаю, что миссис Фэрхевен действительно проживала здесь со своей кузиной, после того как овдовела. Я отчетливо помню ее траурный наряд во время осеннего фестиваля, который мы проводим каждый год на празднике всех святых. Жена приходского священника упомянула в дневнике, что даже этот скромный наряд очень хорошо смотрелся на танцах.

Он передал Роману пухлый том. Это был дневник.

– Не стесняйтесь, читайте. Здесь нет ничего личного – просто рассказы о деревне, о людях, о церкви и о том, что здесь происходило. Больше похоже на летопись событий.

– Вы читали это?

– С большим удовольствием. Когда я приехал сюда, этот дневник оказал мне неоценимую помощь в том, чтобы познакомиться с людьми и здешними обычаями. Я прочитал все очень внимательно. Именно на танцах местные жители имели возможность поближе познакомиться с миссис Фэрхевен. Как вы понимаете, соседи проявили к ней интерес. В небольших деревушках с особым любопытством относятся к приезжим. Я уверен, что в Кенте те же порядки.

– Да, в самом деле. И это было в ноябре.

Они расстались в начале августа. На повышенных тонах, очень злые друг на друга. Он сейчас чувствовал вину за свои слова.

– Да. Конечно, никто не спрашивал миссис Фэрхевен о ее умершем муже. Мисс Люси попросила нас об этом, для ее несчастной кузины это было так свежо и горько. А потом моя жена сказала, что мы должны помочь ей как можем. Конечно, Нетти Уэлпул слышала сплетни, в том числе и о ребенке, но никто не мог сказать ничего определенного о миссис Фэрхевен. Мы все просто хотели помочь ей и ее мальчику.

Роман нахмурился:

– Мальчику?

Разыскивая мифического капитана Фэрхевена, он как-то совсем забыл о ребенке. Возможно, этот вопрос был для него чересчур болезненным. Триста любила другого мужчину, имела от него ребенка. Наверное, ей теперь тяжело смотреть ему в лицо, которое напоминает ей о муже, а вырастая, мальчик все больше будет походить на капитана Фэрхевена.

Только сейчас он подумал о мальчике. И что-то шевельнулось в нем, какое-то смутное подозрение.

– Когда она овдовела?

– Этого никто не знает. Я говорил вам, здесь не задавали вопросов о капитане, и это было правильно. Она ведь понесла такую тяжелую утрату.

Да. Он уже заметил, какую боль вызывают у нее расспросы. Мистер Кодри продолжал:

– Но брак не мог быть очень долгим. – Он направился к своему столу, чтобы вытащить еще одну книгу. Полистав страницы, он показал Роману запись о рождении Эндрю Мишеля Фэрхевена.

– Ее сын родился двадцать девятого марта следующего года, всего через пять месяцев после того, как Триста сюда приехала.

Март.

Его сердце забилось сильнее.

– Какого года? – переспросил Роман. Внимательно прочитав аккуратную строчку с датой рождения, он перечитал ее еще и еще раз.

Он не верил своим глазам. Этого не могло быть. Он никак не мог сформулировать, что именно было странным, поскольку, казалось, у него кровь застыла в жилах.

Он остолбенел, затаив дыхание, широко раскрытыми глазами глядя в книгу, размышляя и сомневаясь. Наконец его тело расслабилось, и он с силой вдохнул в легкие воздух. Сердце бешено билось, а пульс стучал в ушах, буквально оглушая.

Теперь ему было все ясно. Почему же он не догадался об этом раньше?

Март. Март.

– Милорд? – поинтересовался мистер Корди. Он с участием наклонился вперед: – Лорд Эйлсгарт? С вами все в порядке?


– Когда приезжают ваши гости? – спросил Роберт. Леди Мэй подставила ему лицо для поцелуя. Оно было грустным.

– Довольно скоро, – пробормотала она. – Мне нужно одеться, но не хочется двигаться с места.

Они были в маленькой комнатке Мэй, где лежали, предаваясь утренней неге. Раньше Роберт исчезал с наступлением ночи. Но теперь он стал протестовать, заявив, что они проводят вместе слишком мало времени и он устал вылезать из дома через окно.

Он проворчал:

– Я уже имел достаточно таких приключений в молодости. Я слишком стар для всего этого.

Роберт был серьезно расстроен. Мэй заподозрила это по двум признакам. Во-первых, он упомянул свой возраст, что раньше делал только один раз. А пятьдесят четыре года – это еще не возраст для жалоб. Во-вторых, он вспомнил прошлое. Это он тоже делал редко. Поэтому его жалобы убедили Мэй, и она согласилась провести с ним такое расслабленное утро.

Она знала, что он любит эти полные неги, бесконечно тянущиеся часы в ее обществе. Она сама любила тишину, уют и интимную атмосферу. Приятно было и его присутствие. Даже сознание того, что он рядом, создавало у нее чувство комфорта.

Они выпили кофе, а потом распределили между собой газеты. Все это Мэй взяла у удивленной служанки, встретив ее у входа час назад и отправив в неожиданный выходной.

Допив чашку кофе, Мэй вернулась к чтению газеты.

– Это была замечательная мысль. Нам следует это делать чаще.

Роберт посмотрел на нее поверх очков:

– Мы бы делали это достаточно часто, если бы ты не разрешила этому идиоту уговорить себя переклеить обои.

Мэй перевернула страницу.

– От дыма старые обои испортились и начали пахнуть.

– Да, в комнате с камином. Но как насчет остального дома? Его нужно переделывать?

Мэй обидчиво пожала плечом:

– Ну нельзя же переклеивать обои только в одной комнате. Когда затевается ремонт, его обычно делают во всем доме.

– Не думая о потерях. Я говорю не о затратах, ты расходуешь свои деньги. Я имею в виду, что это займет слишком много времени, – произнес Роберт, с шумом перелистнув газету, выплескивая досаду. – Я слишком...

– Если ты собираешься сказать «стар», то, Роберт, прошу тебя этого не делать. Ты молод, полон жизни и красив. Я всегда удивляюсь, что ты можешь взбираться на такую большую высоту, чтобы меня повидать. Но это неудобство не будет длиться вечно. А теперь помолчи. Я хочу дочитать до конца эту совершенно уничтожающую статью Лоурснса Флэтбаша.

– От этого человека надо держаться подальше. – Роберт замолчал, чтобы прочитать подпись к политической карикатуре. Рассмеявшись, он перевернул страницу. – Он любит показать свою власть, не думая о морали. Ему нужна сенсация. Это привлекает читателей, но почему он ведет себя так, словно он судья? Это просто смешно.

– Я удивлена, что ты это говоришь. Он герой. Он подкрепляет свои обвинения фактами, и они настолько достоверны, что их можно предъявить суду. – Мэй отложила в сторону статью и поднялась. – На прошлой неделе один человек из казначейства был обвинен в тех преступлениях, которые раскрыл Флэтбаш в серии статей о фальшивых обязательствах. Благодаря Лоуренсу Флэтбашу многие спасли свои сбережения.

Роберт посмотрел на нее поверх газеты:

– Но об этом писал не только блистательный Флэтбаш. Разве тебе не ясно, Мэй, что он просто получил материалы расследования, первый их опубликовал и вся слава досталась ему?

– Знаешь, – со вздохом произнесла Мэй, – иногда я думаю, что ты интересуешься моим мнением только для того, чтобы возразить. Ты слишком любишь спорить.

– «Нет» по поводу твоего первого замечания и «да» по поводу второго. – Поднявшись, Роберт торопливо ее поцеловал и начал одеваться.

Мэй накинула на себя простое дневное платье и подобрала волосы. Роберт должен был уйти, да так, чтобы не заметили слуги.

Убедившись, что путь свободен, Мэй проводила его вниз по лестнице.

– Мы стоим перед выбором, – произнесла она, задержавшись в коридоре. – Через подвал не пройти, поскольку выход видно с улицы. Днем это большой риск. Задним выходом тоже нельзя пользоваться – там постоянно крутятся слуги.

– Можно воспользоваться садом, – ответил Роберт, направляясь к библиотеке. Они тихо проскользнули внутрь. – Я пройду через эту дверь на террасу и перелезу через ограду. – Он нахмурился, вспомнив свой возраст, но не стал об этом говорить вслух. – Я уже исследовал эту возможность, хотя никогда ею не пользовался. Не хотел оставлять дверь после себя незапертой. Ну, а теперь попрощаемся как следует.

Мэй ожидала, что будет достаточно только быстрого объятия, но Роберт обнял ее с такой теплотой и любовью, что она прильнула к нему и положила голову на его плечо. Закрыв глаза, она наслаждалась его мужским запахом и чувством безопасности на его мускулистой груди.

– Возможно, – пробормотала она, – мне следует отменить ремонт. Второй этаж делать вовсе не обязательно. Все это отнимет слишком много времени.

Рассмеявшись, Роберт пригладил волосы.

– Делай так, как хочешь. Это временное неудобство...

Мэй улыбнулась, ожидая продолжения, но он не закончил.

– О! – произнес какой-то голос. Обернувшись, Мэй увидела Тристу, с изумлением смотревшую на нее.

Мэй поспешно сделала шаг назад.

– Я только искала Эндрю, – смущенно проговорила Триста. – Мы должны отправиться в парк. – Она застыла в дверном проеме, не решаясь войти и не отрывая глаз от Роберта.

Наконец Мэй справилась с собой и начала объяснять.

– О, Триста, это мистер Карсонс. – В ее голосе слышалось волнение. – Он владеет конюшнями на Хановер-сквер. Знаешь, это рядом с Сент-Джорджем. Его конюшни одни из лучших в Лондоне.

– Как поживаете? – произнесла Триста. Роберт учтиво поклонился.

– Мы сейчас говорили... об экипажах. Я подумываю о новом ландо. То, что у меня есть, конечно, еще вполне приличное, но, полагаю, его пора заменить.

Мэй старалась вернуть себе присутствие духа, но никак не могла остановить дрожь и не понимала почему. Ее трезвый ум прикидывал, так ли страшно честно рассказать Тристе о Роберте. Это было бы против ее с Робертом желания держать свои отношения в тайне. Впрочем, отчего она так смущается? Она вовсе не обязана извиняться за то, что другие могут о ней подумать.

Однако помимо разума в ней говорили и эмоции. Чувство растерянности совершенно путало ее мысли. Она поспешно протянула руку к двери и натянуто улыбнулась:

– Он уже уходит. Благодарю вас, мистер Карсонс. Я подумаю о том, что мы обсудили, и пришлю к вам человека, чтобы сообщить о своем решении.

Роберт укоризненно посмотрел на нее, и Мэй стало стыдно. Но что делать, если Триста стояла рядом?

– Если вы вернетесь на кухню, кто-нибудь покажет, как выйти, – сказала Мэй.

Роберт напрягся. Он не выносил, когда к нему относились как к слуге. Даже по отношению к самым богатым клиентам он вел себя с достоинством, не кланяясь и не мелочась, хотя и выказывая уважение. Она всегда вела себя с ним как с равным, и теперь этот негласный порядок был нарушен.

Но ничего поправить она уже не могла. Роберт коротко ей поклонился – учтиво, но совсем не сердечно – и насмешливо приложил руку ко лбу: так на Востоке выражают почтение господину.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20