— О Аллах, что это за зверь? — завопил Шариф, разглядывая пушистого монстра.

— Он и есть хозяин машины, — сказала я со вздохом. Как ни жаль, но время шуток прошло. — Не хотите ли встретиться с его лучшей половиной?

Шариф, закатав штанину, осмотрел пострадавшую ногу и похромал следом за мной.

— Эта тварь, возможно, бешеная, — посетовал он, когда мы подошли к минарету. — Такие часто бросаются на людей.

— Вовсе он не бешеный, просто очень разборчив по части новых знакомых, — сказала я.

Мы вошли в открытую дверь и по темной лестнице поднялись на второй этаж минарета. Там оказалась одна большая комната, у окон вместо кушеток лежали груды подушек. На них, словно паша, возлежала Лили, одетая в мини-платье из ткани, разрисованной скачущими ярко-розовыми пуделями. Задрав ноги на подушку и вставив между пальцев кусочки ваты, она вдохновенно красила ногти ярко-красным лаком. Лили смерила меня ледяным взором из-под растрепанной светлой челки. Кариока визгливо потребовал, чтобы его отпустили.

— Наконец-то, — сердито заявило Лили. — Ты просто не поверишь, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться сюда! Сплошные проблемы!

Она бросила взгляд на Шарифа, который топтался у меня за спиной.

— Хм, это у тебя-то проблемы? — фыркнула я. — Кстати, позволь представить тебе моего провожатого: Шариф, шеф тайной полиции.

Лили издала тяжелый вздох.

— Сколько раз я должна повторять тебе, — начала она, — нам не нужна полиция. Мы вполне можем разобраться сами…

— Он не из полиции, — перебила я. — Я сказала «шеф тайной полиции».

— Что это означает? Никто не должен знать, что он полицейский? Проклятие! Я испортила педикюр! — пожаловалась Лили, тряся ногой.

Я уронила ей на колени Кариоку и заработала еще один возмущенный взгляд.

— Я так понимаю, вы знаете эту женщину, — сказал мне Шариф. Он приблизился к нам и протянул руку. — Можно взглянуть на ваши документы? Запись о прохождении пограничного контроля отсутствует, вы зарегистрировали дорогой автомобиль под чужим именем, и при вас собака, которая опасна для общества.

— Ой, прими пургена, приятель! — посоветовала Лили и, столкнув с колен Кариоку, встала на ноги. — Я заплатила чертову кучу бабок, чтобы привезти свою машину в эту страну! И с чего вы взяли, что я пересекла границу нелегально? Вы даже не знаете, кто я!

И Лили на пятках — чтобы вата не выпала и не размазался лак — протопала через комнату к груде дорогих кожаных чемоданов. Порывшись в багаже, она извлекла оттуда свои документы и ткнула их в лицо Шарифу. Шеф тайной полиции оттолкнул ее руку, Кариока тут же зашелся лаем.

— Я остановилась в вашей жалкой стране по дороге в Тунис, — проинформировала Лили Шарифа. — Там состоится важный шахматный турнир, а я, так уж вышло, ведущий шахматист на нем.

— В Тунисе не будет никаких турниров до самого сентября, — заметил начальник тайной полиции, перелистывая ее Паспорт, и взглянул на Лили с подозрением. — Ваша фамилия Рэд, вы, случайно, не родственница…

— Да, — отрезала она.

Я вспомнила, что Шариф был шахматным болельщиком. Он наверняка слышал о Мордехае, возможно, даже читал его Книги.

— В вашем паспорте нет отметки о прибытии в Алжир, — заявил он. — Я возьму паспорт с собой, чтобы во всем разобраться. Мадемуазель, вам запрещается покидать эту гостиницу.

Я подождала, пока дверь за ним захлопнется.

— Быстро ты находишь друзей в чужой стране, — сказала я Лили, когда та снова уселась на подушках у окна. — Что ты будешь делать теперь, когда он забрал твой паспорт?

— У меня есть другой, — угрюмо ответила она, поправляя вату между пальцами ног. — Я родилась в Лондоне, моя мать была англичанкой. Жители Британии, знаешь ли, могут иметь двойное гражданство.

Об этом я не знала, но у меня к Лили была куча куда более насущных вопросов.

— Почему ты зарегистрировала эту чертову машину на мое имя? И как ты попала сюда, если не проходила пограничный контроль?

— Я зафрахтовала в Пальме гидросамолет, — ответила Лили. — Они высадили меня неподалеку от пляжа. Машину я отправила заранее, морем. А зарегистрировать ее можно только на имя человека, который легально проживает в стране. Мордехай предупредил, чтобы я пробралась в Алжир как можно незаметней.

— Да уж, это тебе удалось на славу, — с усмешкой заметила я. — Сомневаюсь, что кто-нибудь знает о твоем приезде, кроме пограничников, тайной полиции и, возможно, президента! И вообще, за каким чертом ты сюда явилась? Или как раз на этот счет Мордехай забыл тебя проинструктировать?

— Он послал меня к тебе на выручку! И еще он сказал, что Соларин будет играть в Тунисе в этом месяце! Врун проклятый. Есть хочу. Может, раздобудешь мне чизбургер? А лучше что-нибудь посущественней. Здесь нет обслуживания номеров, даже телефона нет!

— Я посмотрю, что удастся сделать, — пообещала я Лили. — Однако я выписываюсь из этого отеля. Получила новую квартиру в Сиди-Фрейдж, это в получасе ходьбы по пляжу. Я возьму машину, чтобы перевезти вещи, и закажу обед. Когда стемнеет, ты сможешь выбраться отсюда и незаметно прокрасться по берегу к моему дому. Прогулка пойдет тебе на пользу.

Лили ничего не оставалось, как согласиться, и я отправилась собирать свои вещи, захватив ключи от машины. Камиль наверняка сможет уладить проблемы Лили с въездом в страну. Конечно, понадобится время, чтобы от нее отвязаться, но зато я пока смогу пользоваться ее «роллс-ройсом». К тому же от Мордехая не было ни слуху ни духу с тех пор, как он прислал мне открытку об игре и предсказательнице. Мне хотелось вытянуть из Лили все, что ей удалось узнать у него в мое отсутствие.

Квартира в Сиди-Фрейдж оказалась чудесной: две комнаты со сводчатым потолком и мраморными полами, полностью меблированные, даже постельное белье прилагалось. Балкон выходил на средиземноморский порт. Я позвонила в ресторан, расположенный на открытом воздухе под моими окнами, и заказала еды и вина. Затем я устроилась на балконе с твердым намерением расшифровать головоломку Нима до прихода Лили. Если расписать телекс по строчкам, получалось следующее:

Совет Гамлета его подружке (6)

Кто стоит в туфлях Папы (5)

Местонахождение империи Тамерлана(4)

Что делает элита, когда голодна(7)

Средневековый немецкий певец(5)

Активная зона ядерного реактора нараспашку (6)

Произведение Чайковского (9)

Я не собиралась ломать голову над этой загадкой столько же, сколько над салфеткой с предсказанием. На этот раз меня выручило музыкальное образование. Есть всего два вида немецких средневековых певцов: мейстерзингеры и миннезингеры. Кроме того, я знала все произведения Чайковского, и в названиях лишь нескольких из них было девять букв.

Итак, мой первый вариант расшифровки: «Ступай, рыбак (Намек на святого Петра), Азия, встреча, Минне, утечка, Жанна д'Арк». Это было почти попадание. Вообще-то империя Тамерлана находилась в степи. Тоже сгодится24. А когда происходит утечка радиации, надо действовать срочно. «Срочно» вполне подходит.

Тогда получается следующее: «Ступай на Рыбацкую Лестницу, встреча с Минни. Срочно». Непонятно, при чем здесь Жанна Д'Арк, но в Алжире есть место под названием Рыбацкая Лестница — Escaliers de la P

Я знала это место, Рыбацкую Лестницу — бесконечную улицу между бульваром Анатоля Франса и улицей под названием Баб-эль-Куед, то есть Речные Ворота. Мечеть Рыбака стояла на холме перед воротами Казбаха, но там не было ничего похожего на голландское консульство. Все посольства располагались на другом конце города. Я решила действовать иначе, взяла телефон и позвонила Терезе, которая в девять часов вечера еще дежурила.

— Конечно, я знаю мадам Ренселаас! — подтвердила она своим грудным голосом. Между нами было всего тридцать миль сущи, но линия работала так, словно кабель был проложен по дну моря. — Все в Алжире знают ее, очень милая леди. Она обычно приносит мне голландский шоколад и маленькие голландские пирожные с цветочком в серединке. Она была женой консула Нидерландов.

— Почему была? — удивилась я.

— О, это было еще до революции, девочка моя. Десять или даже пятнадцать лет назад ее муж умер. Но она все еще живет здесь. У нее нет телефона, иначе я бы знала номер.

— Как мне встретиться с ней? — спросила я, перекрикивая шорох в трубке. В этом городе нет нужды ставить «жучки» — наш разговор, должно быть, слышал весь порт. — У меня есть только адрес: Рыбацкая Лестница, номер один. Но рядом с мечетью нет никаких домов.

— Нет, — кричала в ответ Тереза. — Там нет дома под номером один. Ты уверена, что правильно поняла?

— Я прочитаю тебе, — кричала я. — Тут написано: «Wahad, Escaliers de la P

Вахад! — рассмеялась Тереза. — Вахад и вправду значит «номер один», только это не адрес, а человек. Гид, который работает в районе Казбаха. Знаешь цветочный лоток недалеко от мечети? Спроси про него продавца цветов — пятьдесят динаров, и он проведет для тебя экскурсию. Его имя Вахад — это как «numero uno», понятно?

Тереза повесила трубку, прежде чем я успела спросить ее, почему для того, чтобы найти Минни, нужен гид. Но в Алжире все не так, как у нас.

Я как раз планировала, как вырвусь на экскурсию завтра во время обеденного перерыва, когда в холле снаружи раздалось постукивание собачьих когтей по мраморному полу. В дверь коротко постучали, и в квартиру ввалилась Лили. Они с Кариокой, не теряя времени, устремились на кухню, откуда доносился аромат нашего обеда: жареной барабульки, устриц на пару и кускуса.

— Мне надо подкрепиться, — бросила через плечо Лили. Когда я догнала ее, она уже инспектировала содержимое судков.

— Нет нужды использовать тарелки, — заявила она и бросила несколько кусков Кариоке, который тут же принялся шумно пожирать их.

Я вздохнула, глядя, как Лили набивает рот, — это зрелище всегда отбивало у меня аппетит.

— Все-таки зачем Мордехай отправил тебя сюда? Я писала ему, чтобы он этого не делал.

Лили повернулась и уставилась на меня большими серыми глазами. В одной руке у нее был кусок баранины, выловленный из кускуса.

— Тебя ждет жуткое потрясение, — сообщила она. — Так уж вышло, что за время твоего отсутствия мы раскрыли все тайны этой истории.

— Выкладывай, — скептически буркнула я.

Я открыла бутылку превосходного красного алжирского вина и наполнила бокалы. Лили между тем начала рассказывать:

— Мордехай пытался купить эти редкие и ценные шахматные фигуры от имени музея. Ллуэллин прослышал об этом и решил его обставить. Мордехай подозревает, что он подкупил Сола, чтобы побольше узнать о фигурах. А когда Сол пригрозил обо всем рассказать, Ллуэллин запаниковал и нанял кого-то, чтобы убрать Сола.

Она была очень довольна своим объяснением.

— Мордехай или сам дезинформирован, или специально вводит тебя в заблуждение, — объяснила я Лили. — Ллуэллин не имеет никакого отношения к смерти Сола. Это сделал Соларин. Он сам сказал мне об этом. Соларин сейчас здесь, в Алжире.

Лили как раз подносила ко рту устрицу, но при этих словах уронила ее в кастрюлю с кускусом. Потянувшись к бокалу, она сделала большой глоток.

— С этого места поподробнее, — попросила она.

Я рассказала ей все. С самого начала, ничего не упуская, в том порядке, в котором я складывала кусочки этой мозаики. Как Ллуэллин просил меня раздобыть для него фигуры; как предсказательница в своем пророчестве зашифровала послание, адресованное мне; как Мордехай признался, что знает эту женщину; как Соларин появился в Алжире и рассказал, что Сол убил Фиске и пытался убить самого Соларина. И все из-за пресловутых фигур. Я объяснила Лили, как пришла к выводу, что формула, о которой она догадывалась, действительно существует. Она заключена в шахматах, за которыми все охотятся. В заключение я описала свой визит к приятелю Ллуэллина, торговцу коврами, и пересказала сказку о таинственной Мокфи Мохтар из Казбаха.

Когда я закончила, Лили сидела с открытым ртом. К еде она больше не притронулась.

— Почему ты ничего не рассказала мне раньше? — возмутилась она.

Кариока лежал на спине, задрав лапы, и поскуливал. Я усадила его в раковину и включила воду тонкой струйкой, чтобы он мог напиться.

— По большей части все это выяснилось уже здесь, — объяснила я.—Я поделилась этим с тобой только потому, что рассчитываю на твою помощь. Есть кое-что, что мне самой не по зубам. Похоже, разыгрывается некая шахматная партия, и ходы в ней делают не фигуры, а люди. Я понятия не имею, как в нее играть, но ты эксперт по шахматам. Мне нужно знать правила, чтобы найти эти несчастные фигуры.

— Не заливай! — сказала Лили. — Хочешь сказать, настоящая шахматная партия? С людьми вместо фигур? И если кого-то убивают, это значит, что фигуру убирают с доски?

Она подошла к раковине и ополоснула руки, окатив водой Кариоку. Взяв мокрого пса на руки, Лили отправилась в гостиную. Я пошла следом, захватив бокалы с вином и бутылку. Лили, похоже, и думать забыла о еде.

— Знаешь, если мы сможем вычислить, кто является фигурами в этой игре, то сможем разобраться, как надо играть, — сказала она, расхаживая взад-вперед по комнате. — Я могу взглянуть на доску даже в середине партии и восстановить все ходы. Например, я думаю, мы можем с уверенностью заключить, что Сол и Фиске были пешками…

— Как и мы с тобой, — согласилась я.

Глаза Лили загорелись, как у гончей, которая взяла след. Я редко видела ее в таком возбуждении.

— Ллуэллин и Мордехай, вероятно, старшие фигуры…

— И Германолд, — добавила я быстро. — Он стрелял по нашей машине!

— Мы не должны забывать о Соларине, — сказала она. — Он точно в игре. Знаешь, давай проследим события, восстанавливая ходы на доске. Наверняка что-нибудь получится.

Тебе лучше остаться здесь на ночь, — предложила я. — Шариф может послать своих ребят, чтобы арестовать тебя, только убедится, что ты находишься в стране нелегально. Завтра я смогу тайно вывезти тебя в город. Мой клиент Камиль попытается спасти тебя от тюрьмы. А пока мы поломаем головы над этой загадкой.

Мы полночи ломали головы, восстанавливая события путем движения фигур по шахматной доске Лили, — вместо пропавшей белой королевы пришлось использовать спичку. Лили осталась недовольна.

— Если бы у нас было побольше данных, — вздохнула когда небо за окном уже стало светлеть.

— На самом деле я знаю, как их добыть, — призналась я. — У меня есть близкий друг, который помогает мне с этой головоломкой, когда мне удается достучаться до него. Он компьютерный гений и прекрасно разбирается в шахматах. У него в Алжире есть знакомая с большими связями — жена бывшего голландского консула. Я надеюсь встретиться с ней завтра. Ты можешь пойти со мной, если мы выправим тебе визу.

На том и порешили. Покончив с этим, мы улеглись, чтобы хоть немного поспать. Я даже не могла представить себе, что через несколько часов все настолько переменится, что я превращусь из невольного участника чуть ли не в ведущего игрока.

Причал «Ла Дарс» располагался в северо-западном конце порта, где роились рыбачьи лодки. Это был небольшой каменный мол, соединявший большую землю и маленький островок, от которого Аль-Джезаир, то есть Алжир, и получил свое имя.

Стоянка для министерских машин была расположена поблизости от причала. Автомобиль Камиля отсутствовал, так что я кое-как затолкала огромный «корниш» Лили на его место и оставила на приборной панели записку. Мне казалось, что все на меня смотрят, — очень уж бросалась в глаза светлая прогулочная машина среди множества прилизанных черных лимузинов. Но все же это было лучше, чем оставлять ее на улице.

Мы с Лили по набережной дошли до бульвара Анатоля Франса, пересекли авеню Эрнесто Че Гевары и зашагали по Рыбацкой Лестнице наверх, к мечети. Одолев примерно треть подъема, Лили шлепнулась на холодную каменную ступень. Пот тек с нее ручьями, хотя было еще только раннее утро в солнце не начало припекать.

— Ты смерти моей хочешь, — заявила она, отдуваясь. — Что за дурацкий город! Эти улицы идут прямо вверх! Нормальные люди сровняли бы чертову гору с землей и сделали все как положено.

— А по моему, эти улочки прелестны, — сказала я, подавая ей руку. Кариока лежал рядом с хозяйкой на ступенях, высунув язык.

— Кроме того, рядом с Казбахом нет парковки. Вставай, идем дальше.

Она продолжала ныть всю дорогу. Сделав множество привалов, мы добрались до вершины, где изгибалась улица Баб-эль-Куед. На одной ее стороне стояла мечеть Рыбака, по другую начинался Казбах. Слева от нас была Place de Martyres — площадь Мучеников, уставленная парковыми скамейками, на которых сидели старики. Цветочный лоток стоял как раз на площади. Лили плюхнулась на первую же свободную скамейку.

— Я разыскиваю Вахада, гида, — обратилась я к угрюмому продавцу цветов.

Он оглядел меня с ног до головы и махнул рукой. К нему подбежал маленький грязный мальчишка. По виду это был типичный уличный оборванец, одетый в лохмотья и с сигаретой на губе. Губы у мальчишки были бесцветные, а от сигареты несло гашишем.

— Вахад, к тебе клиент, — сказал ему продавец. Я впала в ступор.

— Так это ты водишь экскурсии? — только и смогла выдавить я.

Этому маленькому хрупкому созданию было не больше десяти лет от роду, что не мешало ему быть морщинистым и дряхлым. Вдобавок его донимали вши. Мальчишка почесался, облизал тонкие пальцы и загасил сигарету. Потом немного подумал и засунул ее за ухо.

— Пятьдесят динаров — минимум за экскурсию по Казбаху, — заявил он. — За сотню я покажу вам весь город.

— Мне не нужна экскурсия. — Внутренне содрогнувшись, я потянула мальчишку в сторону, взявшись двумя пальцами за грязный рукав его рубахи. — Я разыскиваю миссис Ренселаас, Минни Ренселаас, жену последнего голландского консула. Друг сказал мне…

— Я знаю, кто она, — перебил он, сощурил один глаз, а вторым недоверчиво оглядел меня.

— Я заплачу, если ты отведешь меня к ней. Ты сказал, пятьдесят динаров? — и я полезла в сумку за деньгами.

— Никто не навещает леди, пока она сама не позовет, — сказал он. — У тебя есть приглашение или что-нибудь в этом роде?

Приглашение? Я выглядела дурой, но достала телекс Нима и показала его мальчишке, всерьез опасаясь, что Вахад решит будто я его разыгрываю. Какое-то время он рассматривал бумагу, вертел так и этак и наконец признался:

— Я не умею читать. Что тут написано?

И пришлось мне объяснять гадкому мальчишке, что за послание передал мне мой друг в зашифрованном виде. По-моему, сказала я ему, этот текст означает «Ступай на Рыбацкую Лестницу, встреть Минни».

— Это все? — спокойно спросил он, будто чуть ли не каждый божий день сталкивался с такими объяснениями. — Там нет другого слова? Секретного слова?

— Жанна д'Арк, — вспомнила я. — Там есть еще о Жанне д'Арк.

— Это неверное слово, — заявил мальчишка, достал окурок из-за уха и снова раскурил его.

Я оглянулась на Лили, сидевшую на скамейке. Взгляд, который она адресовала мне в ответ, ясно говорил, что она думает по поводу моих умственных способностей. Я лихорадочно попыталась припомнить другое произведение Чайковского, в названии которого было бы нужное количество букв, но не могла. Вахад по-прежнему таращился в телекс.

— Я могу читать цифры, — сказал он. — Здесь записан телефонный номер.

Я взглянула на листок и увидела, что Ним действительно написал семь цифр. Ура!

— Это ее телефонный номер! — воскликнула я. — Мы позвоним ей и спросим…

— Нет, — перебил мальчишка и посмотрел на меня как-то странно. — Это не ее номер, а мой.

— Твой! — опешила я.

Лили и продавец цветов уставились на нас, затем Лили встала и направилась к нам.

Разве это не доказывает…— начала я.

— Это доказывает лишь одно: кто-то знает, что я могу отвести вас к мадам, — заметил он. — Но я не поведу, если вы не назовете верного слова.

Маленький упрямец. Я мысленно обругала Нима с его пристрастием к шифровкам. И вдруг вспомнила: есть еще одна опера Чайковского, название которой состоит из девяти букв, если писать его по-французски. Лили как раз подошла к нам, когда я схватила Вахада за шкирку.

— Dame Pique! — закричала я. — Пиковая дама…

Мальчишка бросил сигарету на землю, затоптал ее, затем махнул рукой в сторону Баб-эль-Куеда и велел следовать за ним.

Вахад водил нас вверх и вниз по ступенчатым улицам Казбаха. Сама бы я в жизни не отыскала дороги в этих дебрях. Лили ковыляла за нами, покряхтывая и отдуваясь, а Кариоку, чтобы перестал скулить, мне в конце концов пришлось засунуть в свою сумку. После получасовых блужданий среди извивающихся в самых непредсказуемых направлениях переулков мы оказались в узком тупике. Кирпичные стены по обеим его сторонам были так высоки, что на мостовую совсем не попадало света. Вахад остановился, чтобы Лили могла догнать нас, и меня вдруг бросило в дрожь: у меня возникло ощущение, будто я уже бывала здесь прежде. Минутой позже я поняла, почему это место кажется мне таким знакомым: что-то очень похожее я видела во сне, когда ночевала у Нима и проснулась в холодном поту. Меня охватил ужас. Я резко повернулась к Вахаду и схватила его за плечо:

— Куда ты привел нас?

— Идите за мной, — сказал он и открыл тяжелую деревянную дверь в глубокой стенной нише.

Я взглянула на Лили, пожала плечами, и мы вошли. За порогом оказались ступеньки, уходящие вниз, в темноту. Лестница была такая мрачная, что легко было представить, что она ведет в склеп или темницу.

— Ты точно знаешь, что делаешь? — спросила я Вахада, но он уже исчез в темноте.

— Откуда нам знать, что это не ловушка? — прошептала Лили за моей спиной, когда мы стали спускаться по ступеням. — Вдруг нас пытаются похитить?

Рука Лили лежала на моем плече, Кариока тихонько скулил в сумке.

— Я слышала, блондинки немало стоят на невольничьих рынках…— не унималась Лили.

«Угу, а за тебя запросят вдвое больше, если решат продавать на вес», — подумала я, а вслух сказала:

— Заткнись и топай вперед!

Однако я и сама боялась. Без проводника нам ни за что не найти дорогу обратно.

Вахад дожидался нас внизу, в потемках я не увидела его, и мы столкнулись. Лили по-прежнему цеплялась за мое плечо. Вскоре мы услышали лязг ключа, поворачивающегося в замке, потом скрип дверных петель, и темноту прорезала полоска тусклого света.

Мальчишка за руку втащил меня в большой темный подвал. Там было не меньше дюжины мужчин. Они сидели на застеленном коврами полу и играли в кости. Мы стали пробираться через прокуренную комнату. Несколько человек подняли на нас мутные глаза, но никто не попытался остановить нас.

— Что это за кошмарная вонь? — спросила Лили, понизив голос. — Похоже на запах тления.

— Гашиш, — прошептала я в ответ.

По всей комнате были расставлены кальяны, игроки время от времени подносили к губам мундштуки из слоновой кости и втягивали в легкие сладковатый дым.

Господи милосердный, куда этот Вахад нас тащит? Следом за ним мы пересекли комнату, вышли через дверь на другом ее конце и, пройдя по наклонному темному коридору, оказались в заднем помещении маленькой лавки. Лавка была полна птиц, повсюду стояли клетки, в которых прыгали по жердочкам тропические птахи.

В лавке было одно-единственное увитое диким виноградом окно, оно выходило на улицу. Стеклянные подвески на люстрах отбрасывали золотые, зеленые и синие блики на стены и на чадры нескольких женщин, ходивших по магазинчику. Так же как и давешние игроки, эти женщины не обратили на нас никакого внимания, словно мы сливались с обоями. Вахад провел нас через лабиринт жердочек к маленькой арке в дальнем конце магазинчика. Миновав арку, мы очутились в узком переулке, вернее, на небольшой площадке, мощенной булыжником. Со всех сторон нас окружали высокие стены из покрытых мхом кирпичей. Похоже, попасть сюда можно было только через лавку, которую мы миновали, да еще в стене напротив виднелась тяжелая дверь.

Мальчишка-проводник пересек дворик и дернул за шнурок рядом с дверью. Прошло много времени, но ничего не происходило. Я посмотрела на Лили, которая все еще цеплялась за мое плечо. Ей удалось отдышаться, лицо ее было мертвенно-бледным. Впрочем, я не сомневалась, что и сама выглядела не лучше. Мое беспокойство понемногу перерастало в панику.

В двери было проделано зарешеченное окошко. Спустя какое-то время за решеткой появилось лицо мужчины. Он молча посмотрел на Вахада. Затем его взгляд переместился на Лили и меня — мы испуганно жались друг к другу на другом конце двора. Даже Кариока не издавал ни звука. Вахад что-то пробормотал, и, хотя мы стояли в двадцати футах от двери, я расслышала его слова.

— Мокфи Мохтар, — прошептал мальчик. — Я привел к ней женщину.

Массивная деревянная дверь отворилась, мы вошли и оказались в маленьком ухоженном садике, окруженном кирпичными стенами. Под ногами у нас были узоры из разноцветных керамических плиток. Мне не удалось найти среди орнаментов двух одинаковых. Где-то позади завесы крапчатых листьев экзотических растений мягко журчали фонтаны. В переплетении ветвей ворковали и пели птицы. В дальнем конце сада виднелись замысловатые переплеты французских окон, увитых диким виноградом. По ту сторону стекла я разглядела комнату, богато украшенную мавританскими коврами, китайскими вазами и резной мебелью, обитой тисненой кожей.

Вахад прошмыгнул в калитку, оставшуюся позади, и был таков.

— Не дай сбежать этому маленькому негодяю! — завопила Лили. — Без него мы никогда отсюда не выберемся!

Но его уже и след простыл. Мужчина, который впустил нас, тоже ушел, и мы остались одни во дворе. Воздух был прохладным, пахло цветами и какими-то сладкими травами. Мелодичное журчание фонтанов эхом отдавалось от поросших мхом стен.

По ту сторону французских окон проплыл неясный силуэт, промелькнул мимо зарослей жасмина и глициний. Лили схватила меня за руку. Мы замерли у фонтана, глядя, как в зеленоватом свете через сад скользит серебристая фигурка — стройная, красивая женщина. Ее полупрозрачные свободные одежды шуршали при каждом движении, распущенные волосы взлетали за плечами подобно серебристым крыльям, лицо было наполовину скрыто под вуалью. Когда она заговорила с нами, ее голос был сладок и глубок, словно прохладное журчание воды по гладким камням.

— Я Минни Ренселаас, — произнесла женщина.

Она стояла перед нами, блики от воды танцевали на ней, и оттого казалось, будто женщина лишь мерещится нам. Однако даже прежде, чем она откинула вуаль, я узнала ее. Это была предсказательница.