Первоочередная задача Султана на первых порах, на взгляд Марковцева, это объединение нескольких разрозненных боевых отрядов в Чечне, так называемой "третьей силы". Без него они никто, грязно-зеленые камуфлированные мишени, а с ним, бывшим главнокомандующим восточным фронтом дудаевской армии, - новая, ярко-зеленая волна освободителей. Уже сейчас слухи об освобождении Султана будоражат весь Северный Кавказ. Он объединит отряды, а сам займется основным делом, диверсионно-подрывной работой.
      Для переговоров с полевыми командирами ему необходим надежный канал в Чечню. Но вот полезет ли он в самое пекло? Вряд ли. Он убил дагестанца и поставил себя вне закона на территории Дагестана или хотя бы на его прикаспийской части. Был ли у него другой выход - вопрос к самому Султану. Марковцев уже с напарником предстояло определить его путь, намерения.
      Скоро в Москве детективы Овчинникова начнут собирать на Дугушева информацию, а партнерам предстояло выяснить - хотя бы через вторых лиц отношение полевых командиров к Амирову. Им нужна была "темная лошадка".
      - Сходим в штаб, поговорим с морскими разведчиками, - решил Марковцев. - Прохоренко дал им приказ не трогать нас, но ничего не сказал о помощи.
      - Сходите к мулле, - неожиданно предложил Рашидов.
      - Зачем? - удивился Марк.
      - Сходите, сходите, - с восточной хитрецой в глазах настаивал следователь. - Если мулла ничем не поможет, назовет имя человека.
      - Нет, - покачал головой Сергей, - лучше уж мы исповедуемся в штабе у разведчиков. Как считаешь, Андрей?
      - К мулле не пойдем, - согласился Овчинников. - Разведка как-то ближе нам, роднее.
      Глава 19
      Затишье перед бурей
      58
      Дербент
      Кряжистого чеченца с мясистым, поросшим волосами носом, одетого в теплый вязаный свитер и потертые джинсы, звали Маликом. Выступая в качестве дипломата, "темная лошадка", в глазах Сергея максимум тянувшая на неопрятного пони, согласился дать общеполитическую оценку как по самой Чечне, так и вокруг нее - Дагестан, Ингушетия, Грузия. Расклад сил, если проще.
      - Вы журналист? - на всякий случай спросил бывший народный заседатель в городском суде, ибо часто встречался с пишущей братией. Он говорил с характерным чеченским акцентом.
      - Нет, - ответил Марковцев, окидывая взглядом скромное, пахнущее пылью жилище: софа, застеленная клетчатым пледом, низкий стол, книжные шкафы, на стенах ковры, даже дверью в эту небольшую комнату служил ковер. Действительно, здесь удобно давать интервью, записывать на магнитофон: акустика отличная, как в студии. Высокие тона поглощаются, низкие приобретают насыщенное, полное звучание.
      - Как мне вас называть?
      - Если хотите, не называйте никак.
      Дипломат с минуту оценивал эту странную фразу, но так ничего и не понял.
      - Ваши цели? - спросил Малик.
      - Найти Султана Амирова, - прямо ответил Сергей.
      Что ж, чеченец не раз общался с представителями российских спецслужб, с офицерами военно-морской разведки, от чьего имени и выступал этот человек; однако полупрозрачное откровение гостя, или намек, именно в эту минуту произвело на него особое впечатление. Малик опустил обычное свое вступление: мол, мира на чеченской земле хотят многие, для этого используются все средства, включая переговоры на разных уровнях с участием правозащитников, представителей администрации Чечни и прочими заинтересованными лицами. Начал он, как и полагается "лошадке", с места в карьер:
      - Я в курсе, что натворил Султан в Южном. Вы получите информацию. Так или иначе, но она пойдет, собственно, от событий в Дагестане. На днях в Шали и Курчалой вошли две группы чеченских боевиков - сто и пятьдесят человек - и дали бой российским военным. Хочу сразу сказать, что это совпадение. Никто не активизировался после побега Амирова.
      - Он может объединить несколько мелких отрядов? - Статистика, приведенная Маликом, вынудила Сергея задать этот вопрос одним из первых.
      - Да, вполне. С одним дополнением: если бы круг определенных людей знал, где находится Султан, ему бы предъявили ультиматум. Его не хотят видеть в Чечне. Это твердая позиция. И он сам не полезет в Чечню. Два года назад он совершил ошибку, взяв в плен сына Шамиля Наурова, сейчас повторил ее. Да, Султан был главнокомандующим дудаевской армии, пока не перешел на сторону беспредела. Так что возможности возглавить разрозненные отряды боевиков у Амирова на первых порах не будет.
      "Что же происходит на родине Султана Амирова? - покачал головой Марк. - Почему так быстро его вчерашние братья успели спеться против него? Однорукий Хаттаб и одноногий Басаев. Они ненавидят друг друга. Компания уродов не хочет принять в свои ряды "полноценного" человека. В семье не без здорового?"
      - Что вы знаете о Лече Дугушеве? - спросил он.
      - По персоналиям отвечать я не намерен - даже если бы вы назвали свое настоящее имя и должность. Извините, я на минуту оставлю вас.
      ***
      Свершилось - пусть дождь барабанит не по крыше своего дома, но все же по крыше.
      Знамение - Султан так и не увидел дождя из узкого оконца подвала в доме Наурова. Там он походил на собаку, вокруг которой выстроили этот каменный мешок и проделали слишком узкий лаз.
      "В Москву! В Москву!.."
      Грохот взрывов - "как много в этом звуке для сердца русского...".
      Взрывы должны прозвучать в один день и час. Если в Чечне взрывчатое вещество выплавляют из неразорвавшихся снарядов, то в Москве в подвале школы, по словам Лече Дугушева, накопился порядочный запас тротиловых шашек: в ярко-красной упаковке, радующей глаз. Три мешка, как раз хватает на три дома.
      Но все это в перспективе, хотя и радужной, а сейчас пришла пора окончательно разобраться с наболевшим вопросом.
      ***
      Султан, ожидая надежных проводников и Лече Дугушева, временно остановился у бывшего народного заседателя потому, что тот был на хорошем счету у спецслужб. Жил тихо, мирно, хотя с его лица никогда не сходило недовольное выражение. С одной стороны - это маска, с другой естественная, словно навеки застывшая реакция. Чему радоваться ему, чеченцу? А его соседу армянину, лезгину и всем горным дагестанцам?
      Он откровенно испугался, когда вышел на кухню и увидел в руках Султана автомат.
      - Нет! - горячим шепотом запротестовал Малик. - Не смей проливать кровь в моем доме! Мне здесь жить. Жить моей дочери, внукам.
      Подрагивающей рукой он чиркнул спичкой и поднес огонек к газовой конфорке. Добавив в чайник воды, так и остался стоять спиной к гостю.
      - Я узнал его, - повторил Амиров. И, словно боясь ошибиться, еще раз подошел к окну и тронул рукой занавеску. Десять минут назад, стоя на этом месте и сжимая в руках автомат, он увидел остановившуюся машину, человека, ступившего за калитку. Первая, она же единственная мысль: его выследили. Причем напал на его след человек, о котором он не мог забыть, но не чаял встретиться вновь.
      - Спроси, чего он хочет, - бросил Султан хозяину, а сам, пользуясь затяжкой времени, поспешил в соседнюю комнату, оттуда в другую, где разместилось несколько человек. - Вставай, Аслан, - толкнул он дремлющего Гумисту, - у нас гости.
      - Кто? - спросонья вращал глазами чеченец.
      - Спаситель, мать его! Воздушный террорист-акробат. - Султан дословно вспомнил реплику Марковцева на борту лайнера: "Я работаю за деньги, но могу наплевать на них. Так что сиди смирно и рта не раскрывай. Ты вдоволь наговоришься с теми, кто заплатил за тебя". Эти слова врезались в память еще и оттого, что адресовал их один террорист другому террористу. Забавный, уникальный случай.
      Совсем недавно бывший подполковник, в представлении Султана, находился в одиночной камере: к одной стене задом, к другой передом, читающим Новый Завет. И вот этот гибрид оказался на свободе. Не сдох, однако, приехал будто с инспекционной проверкой.
      И еще одно вызывало в груди Султана исступленный протест. Его покоробила короткая вспышка нерешительности, когда он душил в спальне Шамиля Наурова, а в голову лезли совсем не геройские мысли о том, что его как убийцу знает какой-то Марковцев! Как убийцу его знают сотни тысяч, миллионы!
      Нет, нерешительность - это плод воображения, которым его потчевали старый дагестанец и его придворные собаки-охранники, не разбирающиеся в музыкальных и новостных рейтингах "Радио России". Скоты, идиоты! Постоянно слушали не на той волне. Султан показал им правильную волну, утопив в озере; и Шамиль насмотрелся волн, глядя на тонущих племянников.
      - Какой акробат? - Голос Гумисты вывел Султана из кратковременного ступора.
      - Тихо! - прошипел Амиров, прижав палец к губам. Он явственно различил звук шагов: одни тяжелые и шаркающие, принадлежащие хозяину дома, другие легкие, несмотря на то, что гость возвышался над хозяином на целую голову. Ведет Марка в комнату, баран!
      И вот спустя несколько минут снова услышал нелегкую поступь хозяина, его угнетенную, испуганную физиономию, дрожащие руки.
      - О чем вы с ним говорили? И как он вышел на тебя?
      - Наводит общие справки, - отозвался хозяин. - Сослался на офицера разведки из экипажа в Южном. Похоже, он не знает, что ты здесь. - Только сейчас в голосе хозяина прозвучало облегчение.
      - О чем конкретно он спрашивает?
      - О Лече Дугушеве.
      - Надо задержать его в этих краях. - Действительно, подумал Султан, ни к чему пачкать кровью дом друга, чья помощь еще может понадобиться. Расположи его к себе, расскажи все про Дугушева, про меня, себя, своего кота. Успокой его, усыпи. Пообещай к завтрашнему дню собрать дополнительные сведения. Он не сказал, где остановился?
      Хозяин покачал головой, тронув чайник. Горячий, но еще не закипел. Чеченец приготовил две чашки, насыпал заварки.
      Султан тем временем ломал голову над нестыковками. Если Марковцев представляет частное лицо, то при чем здесь ссылка на военно-морскую разведку? Однако при всем несоответствии бежавший преступник не мог официально работать на спецслужбы, разве что контактировать с отдельными офицерами в обусловленных его положением беглеца пределах.
      Он знает имя Дугушева. Откуда? Амиров не мог знать того, что человек, назвавший имя Дугушева, сейчас умирал на маленьком островке мучительной смертью. Магомет, разбирая могилу сыновей, бросал камни в убийцу. Алибек, не в состоянии уворачиваться, связанный лежал между двух валунов. Он больше не мог управлять разбитыми лицевыми мышцами, разнять сломанные челюсти, взглянуть на мир обоими глазами. Едва ли он мог проклинать русского паренька, натаскавшего и завалившего могилу нескончаемым количеством острых камней, которые продолжали врезаться в голову, вспарывать кожу, ломать ребра... Где-то в глубине сознания Алибека засела тоскливая фраза, брошенная Магометом своей жене:
      "Я привезу детей завтра утром". А сейчас только вечер...
      Гумиста, прихватив с собой только армейский "ТТ", вышел из дома, соблюдая величайшую осторожность: чтобы не скрипели половицы, ступал на внутреннюю часть ступней ближе к плинтусу. Оказавшись во дворе, через щели в заборе увидел две машины, поджидающие Марковцева. Запомнив номера, вышел через заднюю калитку и уселся за руль своей "четверки". Непрошеные гости уберутся отсюда в том направлении, откуда приехали. Его же задача аккуратно проследить за ними, однако стоит сделать это на подступах к Южному, ибо опытный взгляд определит слежку за время пути.
      ***
      Чеченец отсутствовал не меньше пяти минут и вернулся с двумя чашками крепко заваренного чая.
      - Я отвечу на ваш вопрос, - сказал он, словно советовался на кухне с ворчащим на газу чайником. - Вы спрашивали меня о Лече Дугушеве?
      - Да, - кивнул Сергей.
      - Что же, человек с похожей фамилией - личность известная, уголовник-рецидивист, единомышленник Султана Амирова. Он входит в состав то ли Координационного центра духовных управлений в России, то ли Духовного правления мусульман Сибири и Дальнего Востока с центром в Москве.
      - Легальные организации? - спросил Марковцев.
      - Да. И финансовая подпитка тоже: главы местных организаций безвозмездно предоставляют им часть нефти и газоконденсата для последующей реализации.
      - Чем они занимаются?
      - Не так давно со мной поделился кое-какой информацией знакомый офицер ФСБ. Я понял, что на основе этих так называемых центров существуют молодежные мусульманские школы. Там через призму нетрадиционных для России мусульманских канонов проходят обработку и полулегально вывозятся за рубеж особо прилежные ученики.
      - Зачем вывозятся?
      - Для дальнейшего фундаментального обучения.
      По сути, "дипломат" говорил о лагерях смертников, которых отпевают еще при жизни. Их цель - не жизнь, а смерть во имя веры. Здесь, на территории предполагаемого ваххабитского государства, - начальная подготовка смертников (бомбардировка сознания внушением необходимости жить по ваххабитским законам, своеобразная диета, депривация), а в Турции, к примеру, - окончательная. Здесь их учат ненавидеть врага и любить свою родину, там - как отдать за нее жизнь.
      Целые лагеря смертников, плотные ряды учителей. Результаты их стараний - налицо. Кто-то очень точно подметил: бомбами не рождаются, бомбами становятся.
      - И много их вывезли? - спросил Сергей.
      - Полагаю, полтысячи наберется. О них, если честно, начали вспоминать совсем недавно, после побега Амирова и терактов в Америке. Отчасти потому, что центры находились в прямом подчинении Султана, идея, которую он воплощал в жизнь: пантюркизм и воссоздание Великого Турана. Спецслужбы владели информацией о том, что ваххабиты уже давно обосновались в Казани, Москве, но активных мер не предпринимали. Иногда, правда, посылали в МИД требования на высылку того или иного гражданина Турции, Саудовской Аравии, которые примелькались среди преподавателей этих школ.
      "Сдает Султана и его окружение по всем параграфам, - отметил Марковцев, - и имеет на то полномочия. Хорошо, что мы не вняли совету Рашидова и не пошли к мулле".
      - Собственно, Амиров был для шакирдов культовой личностью. Культовой потому, - пояснил Малик, - что находился от школ на расстоянии: то очень далеко, в Чечне, то очень близко - в Лефортове. Но если в первом случае он продолжал руководить, то в последнем - нет. Уверен - он не доверял даже своему адвокату.
      - Ожидаете активизации его деятельности?
      - Да. Султан начнет с терактов. А жертвы сейчас, особенно сейчас, выделил чеченец, - никому не нужны.
      - Ему намеревались предъявить только ультиматум? А что слышно о конкретных действиях?
      - Конкретно - ничего. Постараюсь объяснить почему. Масхадов, как всегда, выдержит паузу, то есть будет молчать или буквально излагать свои мысли взглядом. Басаев и Хаттаб вместе не выскажутся по этому вопросу, а отдельно их мнения не стоят ровным счетом ничего. Они зависят друг от друга - это деньги Эмира и чеченские корни Шамиля. Удугов далеко, в Катаре, у него свой интернет-сайт - что тут можно добавить, кроме виртуальных переговоров или виртуальных идей? Пожалуй, Арсанов и Гелаев не разойдутся во мнениях, потому что они сторонники развития чеченских традиций жизни. Попробуйте усадить за один стол этих разных людей. Не сядут. Да и не смогут сесть. А каждый по отдельности не сможет решить проблему под названием Султан Амиров. Он для них - на правах изгоя, большего ждать не приходится. И еще один момент: еели Султан все же сунется в Чечню, в селениях начнутся массовые зачистки - кому это нужно?
      Марковцев тут же провел аналогию: то же самое сейчас происходит и с Усамой бен Ладеном - он изгой для всего мусульманского мира, его готовы выдать, лишь небольшая часть поддерживает преступника, да в относительной целости сохранилась его террористическая сеть "Аль-Кайда".
      - Спецслужбы часто консультируются с вами? - напоследок спросил Сергей.
      На иронию в голосе собеседника чеченец отреагировал сдержанно, в какой-то степени по-русски:
      - На мне свет клином не сошелся. Не я один советчик. Нас слушают, но не слышат.
      Все же его последние слова прозвучали с восточным сарказмом.
      Он откинул край ковра, и Марковцев, нагнувшись, вышел из комнаты.
      Возле двери хозяин остановил гостя. Постояв в нерешительности, задал последний вопрос:
      - Я все же спрошу: какую структуру вы представляете? Если не хотите отвечать... - И пожал плечами.
      - Никакую. Частный интерес.
      - Тогда вот что. Зайдите ко мне завтра. Может, я сумею собрать кое-какую информацию. Много не обещаю - люди боятся. Своих, чужих. До свиданья.
      Они обменялись рукопожатиями, и Марковцев вышел на пыльную улицу.
      ***
      - Ну что? - спросил Овчинников, когда Сергей сел в машину.
      - "Будни и праздники Серафимы Глюкиной", - подвел итог встречи Марковцев. - Искать Амирова придется своими силами.
      - А на что ты еще надеялся? - удивился Андрей.
      - Да были надежды, - ушел от ответа Марк. - Дождемся известий от твоих мужиков. Если Лече Дугушев в Москве, значит, и Султан в столице. В Дагестане и Чечне ему нет места, он на правах изгоя, как сказал высокопоставленный дипломат от независимой Ичкерии. А в Москве ему, во-первых, легче скрыться - там его искать не будут. Во-вторых, он окажется близко от целей - наверняка захочет выйти на бис. Выберет пару жилых домов и рванет. Скрываться он может в одной из мусульманских школ. А такие есть и в Казани. - Сергей покачал головой. - Не дай бог он уехал в Татарстан, там найти его будет очень трудно.
      - Можно выложить всю информацию спецслужбам, - осторожно предложил Андрей.
      - Можно, но не нужно. В отличие от нас, они будут готовить операцию ровно три года, в соответствии с законом. Тогда как мы тянуть не станем. Мы - оптимальный вариант во всех отношениях. И вообще, теперь это мое дело, тихо закончил Марк.
      Теперь Султан его кровник. Из-за этой мрази старик Науров проклинал имя Сергея, с ним же и испустил свой дух, словно выплюнул его. Несмотря ни на что, Марк хотел услышать проклятья в свой адрес, запомнить их слово в слово, подпитаться ненавистью к мрази, которая использовала самый запрещенный из всех запрещенных приемов.
      - Что я с ним сделаю!.. - также тихо произнес Марк, качая головой. - Я отчетливо представляю, что я с ним сделаю.
      - Ты о чем?
      - Да все о своем, о девичьем. Поехали в отель, - поторопил Марковцев партнера, поймав краем глаза уходящий за горизонт рубиновый диск солнца. Пора выходить на связь с твоими мужиками.
      59
      В "Богосской вершине" их ждали свежие новости. Часть пришла по факсу на имя начальника службы охраны филиала "Мегаполиса" и затем передана по гостиничному телефону. Во-первых, стоило отметить места жительства Лече Дугушева, коих набралось немало. Чеченец имел две трехкомнатные квартиры в центре Москвы, одну в Южном Измайлове и дом в Ближних Прудищах, за Московской кольцевой дорогой.
      Дугушев вряд ли вернулся в Москву. Возможно, определятся на этот счет они завтра. Так что Марка и Овчинникова ждала еще одна беспокойная ночь в отеле: сниматься с якоря, словами Андрея, не имело смысла. Отвечая на нетерпеливый взгляд партнера, он высказался согласно ситуации, не предполагая, что слова его окажутся пророческими: "Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе".
      Вся информация поступила без участия главного источника информации, Кати Скворцовой, а силами охранной структуры Овчинникова, сработавшей на "отлично". Собственно, они "пробивали" клиента по оперативным каналам ГУВД и МВД.
      Андрей недвусмысленным вопросом возвратил Сергея к разговору о Кате:
      - Чем, интересно, сейчас занимается офицер ФСБ?
      - Ты о ком? - прикинулся Марк болваном.
      - О Кате. Вы вроде поссорились.
      - А я предупреждал, что однажды исчезну с ее горизонта.
      - Глаза у нее красивые, - многозначительно выпятив нижнюю губу, часто покивал Овчинников.
      - Ну и?.. - Марковцев скосил глаза на приятеля. - Красивые, а дальше? Как синие облака, как море, как утренняя дымка? Ей нужно то, отчего бегу я. Ей хочется видеть меня с зассанным ребенком на руках: "Ой ты мой золотой! Ой батюшки!" Она добивается диагноза: жена Сергея Марковцева.
      Овчинников рассмеялся.
      - Интересно, почему меня не тянет посмеяться над тобой?
      - Что, есть повод? - поинтересовался Андрей. Приятели приводили себя в порядок после перенасыщенного событиями дня: сидели в сауне отеля и потягивали немецкое пиво. Прядь волос, которой Овчинников прикрывал поредевшую макушку, сейчас мокрой мочалкой падала на ухо. Сбоку такая молодежная прическа выглядела модной, зато когда он поворачивал голову, менялось все - прическа, его лицо, одна половина которого, казалось, улыбалась, тогда как другая пугала какой-то безжизненностью. Ему бы искусственный глаз на плешивую сторону, рассеянно подумал Сергей.
      - Недавно я в буквальном смысле слова отдохнул в квартире путаны, продолжил Марк, обращаясь к "нормальной" стороне Андрея. - И понял: мне не нужна жена, подруга, мне нужна гейша. Приветливый взгляд, заботливые руки. Чтобы представала она пред моими очами только тогда, когда я захочу. Я не хочу любить, потому что начну ревновать.
      - Ревность развлекает, - заметил Андрей.
      - Меня развлекает автомат Калашникова. И давай закроем эту тему.
      Но тут же вернулся к ней снова:
      - Она сама сказала: мол, не хочет помогать, потому что у нее есть дела поважнее. А ведь в тот раз я ее не просил о помощи. Вот сейчас спроси ее, на чьей она стороне, - Катя ответит: "Еще не решила". Почувствуй разницу в вопросах и ответах, Андрей, и ты все поймешь.
      Так или иначе они старались избегать основной темы, касающейся Султана Амирова. Ведь важно уметь расслабиться не только телесно.
      И в Марке, и в Андрее сидело сейчас по два человека. Приметив в приятеле такое раздвоение визуально, Сергей точно знал о таком же разделении его чувств, эмоций. Может, Андрей остыл, но и без прежнего воодушевления он все же продолжит работу. Удовлетворение придет позже, причем не диким восторгом, а скорее проявится усталым взглядом, легкой улыбкой; придет опустошенность - этого не избежать. Ведь шоколад сам по себе горький.
      Бывший капитан "Гранита" возлагал какие-то свои надежды на поездку в Дагестан, как баталист, рисовал перед собой пусть не скорые, но решительные картины боевых действий. А может, ничего такого и не было; повседневная рутина перемолола все - воспоминания, действительность, мечты. Винегрет. Его едят ложкой, не выбирая. Вот и хапнул порцию Андрюха, закусил, напевая - уже монотонно: "Мне все снятся военной поры пустыри". И не ему ли знать, что настоящие победы выстраданные.
      - Я тоже устал, Андрей, - поделился своими мыслями Марковцев. Действительно все обрыдло, нет азарта. Какие-то холодные мы стали. Таких, как мы, не разогреешь; обжечь можно. Вскрикнул, вскочил, подул и забыл.
      Овчинников покивал головой: "Разогреть нельзя, обжечь можно".
      - Да, ты верно подметил. Сам я долго не мог подобрать определения. Надолго нас не хватает, это правда.
      - Ладно, хватит париться, - закруглился Марк. - Все равно не согреемся.
      - Интересно, дипломат, с которым ты говорил, - чья креатура?
      - Не знаю. Но кого-то одного не представляет. Кавказский ставленник, одним словом. Знаешь, кого он мне напомнил?
      - Кого?
      Сергей проследил за поворотом головы партнера, насладился трансформацией его лица и намекнул:
      - Нашего общего друга. Он капитан первого ранга, возглавляет в ГРУ "экспертно-проблемный" отдел. Гру-узный такой мужик.
      - Не говори при мне его фамилию.
      ***
      Султан поджидал товарища на месте, которое ровно один час и сорок минут назад покинул Марковцев. Чеченец словно пытался познать сущность своего врага, ощущая его невидимое присутствие, его зловещий фантом, витающий в этой комнате, злой дух, что всегда действует ради собственной выгоды, ради себя. И что за выгоду преследует Марковцев? На ум пришло определение, созвучное с сущностью злого духа, сатаны: сатисфакция. Марк ищет удовлетворения.
      Не таясь, во двор въехали "Жигули" четвертой модели с Гумистой за рулем. Громко хлопнув дверцей, к комнате тем не менее он подошел неслышно. Откинулся край ковра, пропуская чеченца. Встретив вопросительный взгляд командира, Аслан ответил коротко, по существу:
      - Они остановились в "Богосской вершине".
      - Сколько их? - После продолжительного молчания собственный голос показался Амирову неродным.
      - Основных двое. Сняли номер на втором этаже. Окна в середине восточного здания, точнее не скажу, выходят на центральную аллею. Остальные - трое или четверо, не сумел посчитать, - вроде как охранники. Их джипы с местными номерами стоят на площадке, напротив входа в гостиницу.
      - Отлично! - взбодрился Султан. - Напомним русским "афганскую зачистку".
      Это выражение расшифровывалось просто: вначале автоматная очередь, потом вопрос: "Кто идет?"
      Небольшая команда Амирова разместилась на двух легковых машинах. Боевиков вместе с командиром насчитывалось десять человек. Их как раз хватало на подобную операцию, поскольку Султан не раз доказывал, что проще действовать силами организованного меньшинства, нежели задействовать сотню, которая по своей многочисленности уже являлась неорганизованным большинством.
      Подобная тактика во все времена обречена на успех. Султан брал дагестанские селения, наводил ужас на соседние республики, которые корежило от одного только известия: "Банда Султана Амирова проникла на территорию Дагестана и движется к границе Ставропольского края". Вставали на уши регулярные войсковые части Российского государства, зеленели, маскируясь, под болотными фуражками лица пограничников: идет меньшинство. Которое контролирует рынки в крупных городах России, игорный и прочие бизнесы, коммерческие и государственные банки, "ставит на счетчик" всех русских свиней, рабов по своей сути. Начиная с примитивных счетных палочек Чингисхана, заканчивая не менее примитивным загибом пальцев, сопровождаемых акцентом. Любым - картавым ли, гортанным, не имеет значения.
      Как-то раз Султан задумался над парадоксальными историческими взаимоотношениями между народами Кавказа и России. Когда отступать было некуда, горцы сдавались на милость победителю и служили ему верой и правдой. Тогда как русские всегда дрались до победного конца, до последней капли крови. Выходило, русские сильнее. Они всегда побеждали... в борьбе за поражение. Вот где парадокс. Как ни искал Султан ответа на это противоречие, не смог найти его даже за многие месяцы, проведенные в следственном изоляторе Лефортова.
      ***
      Машины на большой скорости двигались в южном направлении. Расстояние до Южного - тридцать километров, от поселка до отеля, рядом с которым лежало в низине небольшое селение, - порядка десяти.
      Султан спокоен: обычный рейд на его веку, который мог затеряться среди десятков ему подобных.
      Глава 20
      "Афганская зачистка"
      60
      Дагестан
      Гостиничный номер, снятый приятелями, ничем не отличался от забронированного в свое время управлением оперативной разведки для Ганелина и Марковцева. Из окон открывался знакомый уже пейзаж: ровные полукольца сосен, голубоватые горы, озеро, небольшой водопад. Как и в прошлый раз, отдыхающих мало, свободных номеров много.
      Четверо махачкалинских парней из службы охраны "Мегаполиса" разместились в номере на первом этаже, окнами выходящем на парковочную площадку. Они распределили посты так. Один постоянно находился в машине, другой прохаживался по коридору второго этажа маршрутом: место дежурной лестница. Третий занял место напротив конторки дежурного администратора. Четвертый отдыхал в номере, чтобы через пару часов сменить кого-либо из товарищей.
      Постояльцы, в чью программу отдыха входили и услуги яхт-клуба, не особо любопытствовали относительно двух соседей. Лица не кремлевские, однако опекают их прилично. Местная охрана немногочисленна. Эти три слова несли в себе глубокий смысл и вселяли чувство неуверенности. А молчаливые парни одним только своим присутствием заставляли забывать про этот устоявшийся дисбаланс. Особенно в ночное время. Вот как сейчас, когда сосны засеребрились под светом встающей луны, когда ухнула какая-то птица, а эхо размножило ее тревожный сигнал.
      Сцепив на затылке пальцы, Марковцев лежал на удобной деревянной кровати-полуторке. Его редко подводило чутье, он чувствовал невидимую связь между неспокойными выкриками птицы в доме Шамиля Наурова, где он буквально требовал от себя принять предложение дагестанца, и сейчас, когда тревожные отголоски словно повторялись; прошлое перекликалось с настоящим и подгоняло к невидимому порогу, за которым - будущее.
      Но как перешагнуть через него? Никак. Сколько ни шагай, все равно ступаешь в настоящее. Это как загадочные свойства поверхности: снимаешь слой, а за ним снова поверхность. И так до тех пор, пока за очередным слоем не обнаружится последний - самый тонкий и невесомый, оттого бесценный. Как последний миг самой жизни.
      - Спишь, Андрей?
      "А в ответ - тишина..." Боится продолжения разговора", - подытожил Марк молчание товарища.
      Тема беседы в гостиничном номере буквально обрушилась на Сергея. Он не предполагал этакой правозащитной критики, которая прозвучала из уст напарника. Марк поддержал бы разговор, если бы ему не предшествовали откровения бывшего капитана диверсионного отряда в его загородном доме: "Я с тобой... Обрыдла работа, кабинет, морда шефа, его жена..." А если короче, то тоскливый взгляд Андрея: "Хочу на остров".
      Куда деть его недавние слова, высказанные едва ли не робко. Хотя нет, просто осторожно: "Ты был прав, Сергей, когда говорил: "Амирова нужно вернуть в Лефортово".
      Дальше Овчинников мог и не продолжать. Однако он продолжал, употребляя какие-то сопливые термины о рамках закона, за которые они могут выйти - ну, там, пустить пулю в лоб Султану. Мол, этим все и закончится. Сергей же, едва сдерживаясь, переводил "сопли" на нормальный язык и...
      Он гнал от себя мысль, что в чем-то соглашался с Андреем, признавал его правоту, опять же интерпретировал его красноречивые недомолвки по-своему. А по Овчинникову выходило буквально следующее: те люди, в чьи дома Султан принес несчастье, не поймут, не удовлетворятся, еще больше озлобятся, узнав, что террорист пал то ли от случайной пули, то ли от законной. Бегал-бегал где-то, а потом вдруг обнаружили его труп в какой-нибудь пусть даже самой грязной из всех канав, как если бы его случайно сшибла машина. Это был бы шок от несправедливости, непонимание. По большому счету всех бы устроил законный суд над преступником, чтобы никому не было мало; пусть немного, но поровну на всех.