Ключевая фигура

      Первое, что бросилось в глаза, - название: "Сельская жизнь". Газеты. Небольшая пачка с намеком на земледелие и уйму свободного времени.
      Когда и каким образом Марк осуществил подмену, было уже неважно. Главное в другом - все документы, начиная с установочных данных и заканчивая последним листом, за подписью оперуполномоченного или начальника отдела, с указанием, сколько в деле подшито и пронумеровано листов, плюс номерная печать войсковой части, оказались в руках Марковцева. Все управления именуются войсковыми частями, даже ГРУ носит этакий половинчатый номер - 44388.
      Потянув за тесемки, генерал практически запустил таймер этой мощной бомбы, но время срабатывания запала знал лишь Марк.
      Что мог сделать генерал? Ему передали папку, которую он просил; взял и ушел. Он любил это выражение - вешать собак, которое в свое время как нельзя кстати подошло к Андрею Овчинникову. Теперь не на кого повесить хотя бы одну собаку, а в профильном отделе военной контрразведки окончательно и бесповоротно, определятся: генерал Прохоренко - начальник управления оперативной разведки ГРУ, конкурент и до некоторой степени противник.
      Но генерал не был бы контрразведчиком, если бы не обладал способностью быстро успокаиваться и находить в относительном покое ответы на те вопросы, которые еще несколько минут назад казались трудноразрешимыми. Ведь Марковцев - одиночка, размышлял Борис Викторович, за ним нет ни одной организации - политической или финансовой, заинтересованной в свержении со своего кресла гэрэушника. Только при мощной поддержке удар Марковцева достиг бы цели. Атак... "Ну, сменю я один кабинет на другой, и все. Какой-нибудь горожанин прочтет статейку и ничего не поймет в ней. Зачем и почему генерал таскал за собой из одной управы в другую агента? Человек сведущий, а значит, близкий по роду к спецслужбам, сразу определит: пустая подстава. А кому она выгодна, если я останусь на месте или чуть подвинусь? Да никому. Выходит, компромат - "утка"?" Да, если только не предупреждение. В этом случае тот же сведущий человек призадумается над тем, что еще могут "слить" на "управляющего" оперативной разведкой ГРУ.
      Однако к тому явно тревожному времени генерал приложит все силы, чтобы обнаружить папку, выйти на Марка, этого фабриканта-одиночку, чья мануфактура оставляла желать лучшего. И не такие дела пропадали вдруг из высоких кабинетов. Из Генпрокуратуры исчезали целые тома.
      "А если конкретно, - напоследок подумал генерал, - то таскал я Марка за собой по роду службы, потому что нужен мне был именно такой агент, как Марковцев. Неважно, из тюрьмы я его вытащил или откопал в навозе".
      Как бы то ни было, в душе еще долго останется тревога, неустроенность, чёрт бы побрал Марка! Сейчас же смятение переплелось с каплей самодовольства: генерал, включив воображение, сравнил себя с Эйнштейном. Может, в момент написания бессмертных формул ("Воображение важнее, чем знание") великий физик находился в подобном состоянии?
      Как бы то ни было, думал он больше о собственной безопасности, забывая о крупных неприятностях, грозящих всему управлению. Может, глобальные неприятности прятались за собственной виной и оттого генерал внутренне не мог принять их на свой счет или хотя бы как-то разделить ответственность?
      В этом случае воображение преобладало над знанием.
      47
      В карман к издыхающему Гиббону Сергей не полез - денег было достаточно, чтобы пару-тройку дней не попадаться на глаза московской милиции. Все оперативники оказались людьми состоятельными. Служа отечеству, зарплату, видимо, получали в валюте. Рублей в бумажниках - не хватит на проезд на автобусе, зато долларов - в среднем подвести в каждом портмоне.
      Ресторан на Тверской - самое удобное место, чтобы прийти в себя и отдохнуть, место, где богатые посетители больше озабочены своими персонами, официанты - деньгами клиентов, милиция - кошельками проституток.
      Перевязав кровоточащую руку носовым платком и скрыв перевязку под манжетой рубашки, Сергей окончательно привел себя в порядок в туалете ресторана. Небрит - это даже хорошо. Излишне бледен - известный признак аристократичности.
      Полусладкое красное вино, исходящий соком шашлык довершили начатое, и Марк буквально почувствовал прилив сил. В половине двенадцатого, подмигнув проститутке, разрешил увести к себе. И там, в маленькой однокомнатной квартире в Мамоновском переулке, приняв ванну, он растянулся на широкой двуспальной кровати.
      Девушка представилась Ингрид - вряд ли ее звали так на самом деле, но класс явно европейский. Невольно округлив глаза на едва затянувшиеся шрамы клиента и свежую рану на запястье, она немедленно дождалась ответа:
      - Подружка попалась темпераментная. Сможешь повторить?
      Ее Марк выбрал потому, что она не навязывалась к клиентам, не говорила пошлых и глупых фраз вроде:
      "Останешься доволен", "Не пожалеешь" - ждала, когда ее заметят. Не совсем верная тактика, но сегодня она ее не подвела. И деньги получила фирменные - "от сотрудников Федеральной службы безопасности".
      - Я сделаю наоборот, - пообещала "немка", заодно отвечая на вопрос клиента. - Я буду нежной.
      - Да, будь нежной, - попросил Сергей.
      Последний раз Марковцев пользовался услугами проститутки лет шесть назад в Таллине. Тогда он перебрал со спиртным и наутро помнил только атласную грудь, бедра... Кажется, что-то отдаленно похожее на секс произошло в ванной.
      А вот последний раз к нему были нежны... Подсчитать оказалось делом трудным, цифры перед глазами поплыли, затылок зажгло, по телу пробежала волна кайфа, и Сергей успел подумать: "Так я быстро "озябну". Впрочем, к чему показывать себя альтруистом?" И он расслабился...
      "Да, секса в нашей стране как не было, так и нет. На этот раз утром я вообще ничего не вспомню", - подумал Марк и уснул.
      ***
      Проснулся он, как ему показалось, тут же, однако настенные часы показывали начало девятого. "Немка" сидела рядом на кровати и мягко касалась ладошкой его плеча. На ее голове тюрбан из полотенца, на плечах махровый халат, руки пахнут кремом, лицо в веснушках."
      - Ты не сказал, во сколько будить тебя. Уже восемь.
      - Я вижу. - Сергею захотелось притянуть ее к себе, поцеловать - хотя бы за ее домашность, свежесть, за отсутствие вульгарности на лице, просто за приют, хотя и оплаченный. - Я позвоню от тебя?
      Она молча перенесла на кровать телефон и деликатно удалилась на кухню.
      Сергей набрал номер Скворцовой. Перед тем как поздороваться и назвать ее по имени, перегнулся посмотреть, закрыта ли дверь на кухню. Отчего-то пришла мысль вообще не называть Скворцову по имени - просто поздороваться.
      - Привет. Не разбудил?
      Он не боялся прослушки - слишком короткий срок прошел с момента его побега. Прослушивание разговоров вещь дорогая, хлопотная, сразу "жучок" не поставишь. Если Катя "на измене" у своих коллег, вначале у ее дома в Барабанном переулке выставят наружное наблюдение. Как его выставляют и как уйти от "хвоста", Сергей знал на "отлично".
      - Котенок, не разбудил, спрашиваю?
      Нет, наверное, вчера он много выпил или откровенно заспал тот факт, что для Скворцовой он по-прежнему находится в Лефортове.
      - На том же месте в тот же час, - он быстро закончил разговор, положил трубку и снова набрал номер, на этот раз он звонил в Дагестан Шамилю Наурову.
      На кухне Сергея ждал легкий завтрак, чашка горячего кофе. Не хотелось думать, что "немка" отрабатывает его деньги, но мысль эта занозой сидела в памяти. Закончив завтрак, Марк сказал:
      - Возможно, та страстная подруга, которая исполосовала мое тело, станет искать меня. Темперамент, что поделаешь. Ты меня не видела, договорились? Иначе она и тебя исполосует.
      Глава 15
      Смертельный недуг
      48
      19 сентября, среда
      Марковцев назначил встречу на Кузнецком Мосту. В столице не жарко, и Катя вышагивала рядом с Сергеем в открытых туфлях на высоких каблуках, вязаной льняной кофте и джинсах.
      - Не боишься, что я сдам тебя? - Она кивнула на дом, мимо которого лежал их путь. Кузнецкий Мост, 22, бывшая приемная КГБ, а ныне "почтовый ящик" ФСБ, сюда стекаются в основном анонимные письма от граждан.
      Сергей если и ходил по лезвию ножа, то делал это в открытую. Впрочем, наверное, он прав: у себя под носом ФСБ вряд ли станет искать беглого преступника.
      - Марковцев, ты столько натворил, что за одно знакомство с тобой положен расстрел. И сам ты живучий.
      Ты какой-то непотопляемый. Вот и сейчас не идешь ко дну, а снова хочешь выжить.
      - Поможешь мне? Ты единственный человек, Катя, кому я могу доверять.
      - И тем не менее проследил, нет ли за мной "хвоста".
      - Обычное дело, - пожал плечами Марковцев.
      - Я устала, - честно призналась Катя. В отличие от генерал-майора Кричанова, она не верила, что у Сергея есть будущее. - Я хочу поставить в наших деловых отношениях точку. Мне нужен деловой партнер, понимаешь?
      Сказав это, Скворцова пожалела и себя, и Сергея. Ему сейчас трудно, но ей что, на роду написано терпеть и облегчать его жизнь?
      - Помнишь, по твоей просьбе я делала запрос на Шамиля Наурова?
      Сергей кивнул: помню.
      - Так вот, - продолжила Катя, - на него я ничего не нашла, о чем и сказала тебе. Но запрос вывел на меня коллегу из контрразведки. Ты в это время брал заложников в Новограде. Слушай, - Катя остановилась, - как тебе такое в голову пришло? Ответь: ты ненормальный?
      - Ты говорила про коллегу, - напомнил Сергей.
      - Поговорим про коллегу, - согласилась девушка, - только ничего хорошего не жди. Ответь мне - и продолжим. Ты работал на Наурова?
      - Да.
      - Отлично! - похвалила Скворцова и нервно рассмеялась. - Я даже представляю, какие доводы он привел, привлекая тебя на свою сторону. Он рассказал тебе байку про своего сына, да? Якобы попавшего в плен.
      - Давай детали, - потребовал Марковцев, подавив в себе вздох: как же легко было общаться с "немкой" и как трудно, тягостно вести разговор с "русской".
      - Детали следующие. При осмотре тел погибших на плече Саида обнаружили характерные синяки от приклада, нашли одежду, которую он скинул во время боя, а в ней - бумаги, доказывающие его причастность к бандформированию Султана Амирова. Это спецслужбы, ФСБ подкинула идею выставить бандита мучеником.
      - Зачем?
      - Об этом чуть позже. А теперь о том, почему я ничего не нашла на Шамиля Наурова и почему на мой запрос отреагировал мой коллега. Информация на Наурова засекречена, его подозревали в сотрудничестве с одной из саудовских спецслужб.
      - Не вяжется, - заметил Сергей. - Засекречена - и подозревали. Что, подозрения с него сняли, а информация так и осталась засекречена?
      - Ловишь все на лету, - усмехнулась Скворцова. - Науровых в Дагестане несколько сотен, в сочетании с именем Шамиль - десятки. Шамиля подозревали в получении - с последующей активной отработкой - денег саудитов. В том, что в 1997 году через подставное лицо, Султана Амирова, он создал "Союз мусульман", который установил тесные контакты с радикальными исламскими организациями - "Братья мусульмане", "Исламская партия возрождения".
      Катя отрубала слова, буквально отыгрываясь, ненавидя собеседника именно это прочел в ее глазах Марковцев.
      - Контрразведка хотела поиметь на смерти Саида выгоду, втянуть Шамиля в игру. Дезинформация прошла на высшем уровне, документально зафиксированная, прошедшая в эфире. Саид и стал в ней мучеником. Домысли, что произошло в сарае, где он охранял заложников. Только время не позволило ему уничтожить все улики, доказывающие его причастность к отряду Амирова.
      - Вернемся к Наурову, - попросил Марковцев, гоняя желваки.
      - Со смерти Саида прошло всего несколько дней, - продолжила Скворцова чуть мягче, - и контрразведка поняла, что "тянула пустышку". Агентом саудовских спецслужб оказался тезка Наурова, работающий в нефтяном бизнесе.
      - Коллега спросил, почему ты интересуешься Науровым?
      - Конечно, спросил, - иронично ответила Скворцова, - как только поздоровались.
      - И как ты ответила?
      - Как всегда - невинно. Сказала, что Шамилем интересуется пресса. Назвалась источником, которые в СМИ называют "пользующиеся доверием".
      - Он спросил имя журналиста?
      - Так я ему и ответила! Он сам такой же источник, как добрая половина сотрудников ФСБ. Легкие деньги - любая секретная бумажка, попавшая к тебе в руки, на глазах покрывается водяными знаками.
      - Я поделюсь с тобой. - Смысл этой фразы был известен только Сергею, он снова сравнил тяжелую на слово Катю и "ночную бабочку" Ингрид.
      - Хочешь, чтобы я развернулась и ушла? - Казалось, Катя прочла мысли собеседника, однако ее покоробило одно только слово о дележе.
      - Еще один вопрос: твой коллега проявил личную инициативу или?.. Марк вопросительно приподнял брови.
      - Личную, - ответила Скворцова. - В противном случае подъехал бы ко мне сразу после моего запроса. Он не полез в дебри. Сейчас же, если предположить невероятное, что он связал мой запрос с терактом в Новограде, он сам попросит меня молчать о нашем разговоре. Иначе начнет подыскивать себе другую работу.
      - Логично.
      - Что собираешься делать?
      - Хочу адресовать пару ласковых твоей конторе.
      - Через меня, - заметила Катя.
      - Какая разница? Ты отыгралась на мне, я на тебе.
      - Я не отыгрывалась, - возразила девушка. - А если это и так, у меня на то есть причины. Чего не скажешь о тебе. Ты же нервничал, когда я рассказывала про Саида.
      - Да?
      - Что да?.. И не надо качать головой. Лучше назови причину.
      - Хорошо, я назову. Слушай внимательно. Шамиль не все рассказал мне, но в его доме я наткнулся на видеокассету, которую он, по-видимому, скрывал от всех. Содержание, можно сказать, стандартное. Общий план горной местности, десяток чеченских боевиков в грязной униформе, среди них выделяется молодой человек в гражданской одежде - Саид Науров. Поначалу я не узнал его, поскольку лицо его было синее от побоев. Слушаешь, Катя?.. В руках у парня пистолет, перед ним стоит на коленях пленник - не русский, что само по себе значимо, а кавказец, земляк. Под дружные крики бандитов Саид спускает курок, пленник со связанными руками падает замертво. На "вступительный взнос" нового члена банда отвечает приветственными криками: "Аллах акбар!" Стандартный способ привлечь на свою сторону, правда? Сажаешь человека в подвал и начинаешь избивать его.
      Сергей закурил и глубоко затянулся.
      - Парнишка виноват лишь в том, что не вынес пыток. Слабый он оказался или нет, судить не нам. Запись казни передали Шамилю, и с той минуты дагестанец забыл о выкупе. Пока я не просмотрел кассету, не знал, как отнестись к словам Наурова: "Я мог выкупить Саида, но тратил деньги на то, чтобы выйти на Амирова и отрубить ему голову". Потом все стало на свои места. Не поняла?.. Это же так просто - Шамиль отказался от сына. Зачем ему сын-бандит, убийца? "Сыновние недостатки - это отцовские ошибки". Уверен если бы Саид каким-то чудом оказался дома, отец убил бы его.
      Не докурив до конца, Марк выбросил сигарету и, глядя поверх головы Скворцовой, на здание "почтового ящика" ФСБ, продолжил:
      - Теперь обещанная пара ласковых. Зная все или почти все, ФСБ тем не менее решила поиграть в разведчиков. Буквально - в кости, на мертвеце. Это тот самый момент, который не давал мне покоя. Но после твоих откровений мне все стало ясно. Представь состояние Шамиля, когда он получил одну кассету от бандитов, а потом другую, по сути - тоже от бандитов. И там и там грязный шантаж.
      Марк понимал Шамиля как никто другой. Привыкший копаться в своей душе, бывший настоятель вывел простую формулу: дагестанец давно похоронил сына, в нем лишь жила память о нем, и то до определенного рубежа, до критической отметки - пока сын не прервал свои страдания возгласом согласия и не прервал мучения своего соплеменника.
      Ни с того ни с сего, словно гася неловкость, Сергей заговорил о деньгах:
      - Я связался с Науровым по телефону и напомнил ему про окончательный расчет. Сегодня мне должны передать часть денег - здесь, в Москве. Много Шамиль не обещал, его люди наберут тысяч двести пятьдесят - триста. Остальное потом.
      - Хочу спросить вот о чем, - после долгой паузы возобновила разговор Катя. Но снова замолчала. Марк уже объяснил, что оказался в информационной блокаде и ничего не слышал о дальнейшей судьбе Амирова. А Шамиль не тот человек, который станет трубить о том, как он расправился со своим кровником. Другая причина общая: Наурову нельзя показывать, что он является заказчиком этого преступления.
      - О чем думаешь? - спросила Катя.
      - О приснопамятном Косте Горохове...
      Марковцев не сомневался - Костя скоро даст знать о себе. У него на руках огромная сумма. Не все, но часть денег переписана по номерам, и длинные столбцы цифр разосланы по всем банкам не только России.
      Он слаб на голову, думал о нем Марк, руки работают хорошо, прицел явно не сбит, храбростью не блещет - не посмел посмотреть в глаза умирающему товарищу, даже контрольный выстрел произвел в сердце, а не в голову. Храбр от жадности, подвел Сергей итог рассуждений.
      - Ты говорил с Шамилем по телефону, - задумчиво произнесла Катя. Какой, на твой взгляд, вывод он сделал прежде всего?
      Марк покачал головой:
      - Не знаю. Мне показалось, старик обрадовался моему звонку.
      - В первую очередь он подумал, что ты на свободе благодаря спецслужбам, которым ты все рассказал и которые хотят взять Шамиля как бы с поличным, с Амировым. И денег ты не получишь. Дагестанцы вообще не приедут на "стрелку", опасаясь "стрелочников" из ФСБ. Просто Шамиль сказал первое, что пришло ему в голову. Вот и все.
      - А если я не приду к месту встречи, докажу обратное, что ли? С такими подозрениями ты в историю войдешь. Мой тебе совет: бросай думать гэбэшными штампами.
      Не попрощавшись с Катей, Марковцев развернулся и пошел прочь.
      Девушка призвала на помощь все силы, чтобы окликнуть Сергея и пойти ему навстречу.
      49
      Дагестан
      По лбу Султана стекали крупные капли пота. Сейчас он делал то, что должен был сделать неделю, две, месяц назад. Отчасти жалел, что не занимался в камере физическими упражнениями, иначе его руки, не держащие последние два года ничего тяжелее Корана, не дрожали бы, нажимая на подушку, и дыхание не походило бы на хрипы издыхающего, отжившего свое пса.
      Острые лопатки, резко обозначившиеся под рубашкой, готовы были порвать ткань и вылезти наружу подобно крыльям окостенелого, давно вымершего ящера. Но ящер ожил и по сущности своей откровенно наплевал на археолога, откопавшего его.
      Шамиль Науров извивался, прижатый к кровати двумя здоровяками. Они держали его руки и ноги, а Султан душил своего "спасителя", из последних сил нажимая на подушку.
      Сидя в подвале, он слышал пустые, на его взгляд, разговоры хозяина, походившие на нытье. Два дня назад, например, Шамиль в разговоре с невидимым собеседником пришел к выводу, что шансов оказаться на свободе у Марковцева нет. Султан мог явственно представить бывшего подполковника в одиночной камере, как в русской сказке, - к одной стене задом, к другой передом, читающего Новый Завет. Получился этакий русско-чеченский гибрид, ибо Султан срисовывал образ арестованного с себя.
      "Он вечно будет торчать в этой тюрьме! - выкрикнул "кавказский пленник" и едва не задохнулся от злорадства. - Он сдохнет в ней!"
      Охранники вечерами включали транзистор. Привыкший к радио, Султан напряженно вслушивался. Но идиоты-стражники ловили не те волны. Как ему хотелось крикнуть: "Поймайте "Радио России", скоты!"
      Сейчас охранники, не уважающие главное радио страны, мокли на дне озера. А их босс уже был близок к тому, чтобы окончательно стать безраздельным хозяином этих мест: он перестал сопротивляться, но тело его все еще напряжено. Султан, полулежа на нем, ждал, когда мышцы жертвы расслабятся и он наконец-то сможет вздохнуть свободно, отпустить руки и на подрагивающих ногах отойти от кровати.
      Все?
      Пока нет. Амиров почувствует момент наступления смерти, ибо хорошо знал ее поступь.
      Вот сейчас, сейчас...
      Он сам и его отдушина в подвале превратились в одно-единое слуховое окно. Оно ловило даже те звуки, которые не в состоянии услышать ни один самый чуткий зверь. Его рык: "Он сдохнет в ней!" - потонул в еле слышном возбуждении старика: "Марк на свободе!" Он говорил с ним?.. Да, и речь шла о деньгах, об окончательном расчете... Невероятно!..
      Султан вдруг рывком отбросил подушку и, отирая взмокший лоб рукавом рубашки, взглянул в лицо старика. Седоусый, с приоткрытым ртом, Шамиль широко распахнутыми глазами отвечал на его взгляд. "Еще бы чуть-чуть, и он вечно смотрел бы так", - машинально подумал Султан.
      Да, Науров проделал огромную работу, и неважно, кто виноват, что на последней стадии обработки дорогостоящую деталь запороли. А брак выбрасывают.
      - Ты, Шамиль, не сегодня-завтра все равно захлебнулся бы манной кашей. Но ты, старая сука, решил перед смертью отомстить мне за своего трусливого сына Просто так я не дам тебе умереть. Слышал, у тебя есть два племянника. Прежде чем ты сдохнешь, увидишь их смерть. Лече! - позвал он товарища. Где Алибек?
      - Во дворе, - отозвался Дугушев, прибывший из Москвы вместе с десятком своих бандитов.
      - Позови его.
      Через минуту перед Султаном стоял Алибек Уваров, местный, с длинными, ниспадающими на плечи волосами. В комнате, где горел только ночник, его глаза выделялись яркими яичными желтками.
      - Что знаешь о племянниках Шамиля?
      Алибек пожал плечами:
      - Да так... Неразлучная троица, дружат с русским пацаном.
      - Кто такой?
      - Зовут Алексеем, ни отца, ни матери, живет с сестрой. Его отец шкипером в яхт-клубе работал. Напился, башку о мостки разбил. Оба Науровых постоянно торчат либо дома у старшего, либо на причале. Там у него лодка своя.
      - Говоришь, лодка у него своя? - Выслушав товарища, Султан похлопал по щекам Наурова. - Слышал, ты, мститель? - И снова переключился на Алибека. Мы останемся на день. Завтра с утра найди предлог, под которым пацаны отправятся в море. А мы следом, на твоем катере.
      Казалось, больнее старому дагестанцу не сделаешь, но Султан умел вить из людей веревки. Склонившись над хозяином дома, он прошептал ему на ухо несколько слов. И, как ему показалось, услышал в ответ еле различимое:
      "Иуда..."
      Потом довольно отчетливо:
      - Иуда!..
      Проклятья останутся на губах Шамиля ровно столько времени, сколько он будет умирать.
      50
      20 сентября, четверг
      Катер Алибека Уварова стоял, покачиваясь, в "пауке". Роскошный катер, с остроскулыми плиссирующими обводами корпуса. Благодаря им Алибек выходил в море и в сильное волнение.
      Погода благоприятствовала мероприятию - штиль, ни одной яхты в море. Алибек встал за штурвал, два его приятеля устроились на кормовом диване, стиснув с двух сторон Шамиля. Руки у дагестанца связаны за спиной, рот завязан. Амиров расположился на переднем сиденье.
      Полчаса назад от берега отчалил утлый "Крым". На борту неразлучная компания пацанов - Алексей и два племянника Наурова.
      Алибек не стал делать отвлекающих маневров - шкиперу или боцману яхт-клуба в бинокль будет хорошо виден изменившийся курс катера. А плюхать за пять миль Алибек не собирался. Главное, пацаны сейчас вне зоны досягаемости биноклей. Он взял курс вдоль берега, заранее всматриваясь в даль.
      ***
      Алексей опробовал модернизированное зажигание - приладил к бобинам на "Вихре" трансформаторные катушки от старого магнитофона. Заодно решил испытать, как будет работать мотор на оригинальной смеси - бензин пополам с соляркой без добавления в бак масла. Сейчас многие лодочники перешли на такую смесь. Солярка здесь намного дешевле бензина, ее можно купить у моряков. Сосед подсказал парню, на сколько нужно отвинтить винт качества на карбюраторе, но вначале посоветовал завести мотор на обычной смеси, а затем переключиться на другой бак.
      "Вихрь" завелся с первого же рывка стартера. Алексей подмигнул товарищам: учитесь. Потом тронул лодку с места, приготовившись дать Мишке Наурову команду перекинуть шланг на другой бак.
      Мальчик, кроме этого задания, исполнял роль живой помпы. Старый "Крым" сквозь изъеденные коррозией клепки быстро набирал воду. Убрав из-под ног стлань, Мишка то и дело вычерпывал воду ковшом, похожим на те, которыми в магазине развешивали сыпучие продукты. На ходу еще ничего, но стоит остановиться, как лодка становилась похожа на дуршлаг. Одному, конечно, на этой ржавой банке ходить опасно.
      - Пальцем зажми, - еще раз предупредил товарища Гальчиков, - чтобы воздух не попал.
      Еще немного, решил он. Пусть движок как следует прогреется.
      Алексей в свои восемнадцать был опытным мотористом. Не раз уходил на вельботе, принадлежащем яхт-клубу, далеко в море.
      - Давай, Мишка. - Алексей не стал сбрасывать газ, давая двигателю на больших оборотах подхватить незнакомую смесь.
      Пока все шло нормально, даже звук "Вихря" не изменился. Хотя... наверное, стал чуть тише, что ли. Нет, это воображение подсказывает, что якобы новая смесь подходит мотору лучше старой.
      Алексей улыбнулся, обернувшись назад: за лодкой над кильватерной струёй протянулся шлейф черного дыма. По нему стопроцентно можно определить, кто экономит на бензине.
      - Здорово идем, а? - Они шли на Приветливый, чтобы по просьбе Шамиля Наурова забрать с острова какое-то оборудование. Его, по словам незнакомого парня, оставили на пирсе. "Может, еще какое-нибудь оружие нашли?" предположил Булат.
      Только они стали забывать об этой истории, как снова, будто наяву, перед глазами встали мрачные стены бастиона, оружие, капитан Санников, которого словно подменили - куда-то подевалось его простецкое выражение лица, вместо него появилось командирское высокомерие.
      Булат частенько подумывал над тем, чтобы пойти в милицию. Ему-то ничего не будет, а вот Лешку могут посадить, ему уже восемнадцать. Да еще Санников припугнул: мол, за такие вещи спецслужбы в живых не оставляют.
      С одной стороны, наивными показались слова капитана, а с другой, слышался в его голосе упор на Алексея как на подельника.
      А Булат снова подкинул идею: мол, узнал дядя про их выкрутасы и решил на месте преступления вправить им мозги.
      "Чего гадать? Поехали", - распорядился Гальчиков.
      ***
      - Они? - Лече Дугушев из-под припухших век наблюдал за "Крымом", лодчонкой, конечно, не для моря. - Мотор горит, что ли, не пойму...
      - На соляре прут, - догадался его сосед Аслан Гумиста, с насыщенного коричневого цвета глазами навыкате. Он был худ, желчен, страдал язвой и оттого был нервным и нетерпимым. Когда его желудок взрывался острой болью, он готов был убить кого угодно: врача, аптекаря, подругу - за ее сочувствующий взгляд, собаку, которая, будто предчувствуя приступ хозяина, зaбивaлась в угол...
      - Они, - подтвердил Уваров, следуя курсом "Крыма" и быстро нагоняя его. Обернулся назад: от берега отошли достаточно далеко, но можно еще дальше, придется подстегнуть пацанов.
      Катер Алибека качнулся на волне, обходя "Крым". Рулевой, поравнявшись с лодкой, энергичным жестом указал направление и, надрывая голосовые связки, крикнул:
      - Давай вперед, пацаны! Дядя вас заждался.
      Друзья переглянулись, еще не замечая между двумя парнями Шамиля Наурова.
      Роскошный катер тем временем сбавил обороты и шел вровень с "Крымом".
      - Леша, разворачивайся. - У Булата неожиданно пересохло во рту: он увидел, кто и в каком положении находится на кормовом диване катера. Разворачивайся, - снова повторил Булат онемевшими губами. Кожа на его мальчишеском лице натянулась, приобретя восковой оттенок. Таким же бледным и испуганным был и Мишка.
      Алексей, остро почувствовав ответственность за младших товарищей, искал выход из тупикового положения. И не находил его. На "Вихре" тридцатке от стосильного мотора, разгоняющего катер до шестидесяти километров, не уйдешь, он в два с лишним раза быстрее. И до берега далеко.
      Гальчиков обернулся: берег удалялся все дальше и дальше. Он сидел высоко, как и многие на подобных лодках, глядя поверх ветроотбойного стекла.
      Алексей резко развернул лодку, надавил на рукоятку газа, удерживая ее рукой - последний зубчик был сломан, - и катер пошел чуть быстрее.
      - Не успеем, Леша. - Булат, сидящий рядом на переднем сиденье, бросал взгляды то на дядю в лодке, то на далекий берег. На парней старался не смотреть.
      Парнями их сложно было назвать. Всем чуть за тридцать, кроме пассажира на переднем сиденье, тот выглядел на сорок. Один из них по виду неповоротливый, с мясным загривком. Рулевого звали Алибеком, приятели часто видели его в поселке.
      Катер шел на расстоянии нескольких метров от "Крыма", все так же борт о борт. И так же, словно отсутствующим взглядом, смотрел вперед рулевой. Вот он оглянулся. Еще раз. Что-то показал. "А-а, - длинно и отрешенно протянулось в голове Алексея, - приказывает остановиться".
      Парень не отреагировал на жест Алибека. Рука на рукоятке занемела, костяшки пальцев побелели, тросик газа, казалось, вот-вот оборвется от напряжения. Он скосил глаза чуть в сторону: голова Булата мелко подрагивает; что делает Мишка на заднем сиденье, не видно.
      Повернувшись, Алексей различил в легкой дымке очертания бастиона. Хотя нет, это воображение играет с ним в надежду или откровенно насмехается, показывая два равноудаленных от лодки берега. И даже если Приветливый оказался бы в зоне видимости, идти до него немало. Поначалу он долго не будет увеличиваться в размерах, потом резко вырастет в глазах, а потом снова будто застынет...
      Такая игра в морских просторах была хорошо известна Алексею: вот земля, а катер не может приблизиться к ней, она уходит с такой же скоростью... И что делать на острове, когда неизвестно, что будет на берегу. И дойдут ли они до земли?
      Катер Уварова наддал и в нескольких метрах впереди пересек курс "Крыма", начал сбавлять обороты. Чтобы не врезаться ему в корму, нужно сбросить газ. Однако, не снижая скорости, Алексей рискованно обошел катер. Кажется, услышал вдогонку ругательство. "Вихрь" ревел, окутал черным дымом преследователей. Но работал четко. Здорово работал. Сейчас "Крым" шел со скоростью около тридцати в час.