Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Время меча

ModernLib.Net / Фэнтези / Нестеренко Юрий / Время меча - Чтение (стр. 25)
Автор: Нестеренко Юрий
Жанр: Фэнтези

 

 


За день они лишь пару раз делали короткий привал, прежде чем заночевали в деревне, стоявшей на берегу одного из притоков Кунда. Дома здесь стояли на сваях — дважды в год прибрежные земли оказывались под водой, что, впрочем, вполне устраивало местных жителей, ибо без этого им было бы трудно возделывать рисовые поля. Сейчас время паводка еще не пришло — не настала пора ни таяния снегов в горах, ни тем более летних муссонных дождей. Через реку был протянут сомнительного вида висячий мост, но четверке не было нужды им пользоваться — этот путь вел на восток, а их дорога лежала на север.

Наконец в середине следующего дня они добрались до города достаточно крупного, чтобы совершить все необходимые торговые операции, не привлекая к себе излишнего внимания. Первым делом решено было поменять коней — купленные ими в спешке были пусть и не совсем клячами, но все же не идеальным выбором. Здесь же, на кишащей народом рыночной площади, отыскалась лавка оружейника.

— Меч или ножны? — осведомился Эйрих.

— Меч, — призналась Элина. — Я пытался освоиться с дулпурским, но это все же не то, что надо. Он хорош для прямых колющих ударов, защищает руку, и его трудно выбить, но он практически не позволяет работать кистью. Слишком мала свобода маневра.

— Точно, — согласился Редрих.

— Ну я всегда говорил, что лучше короткого прямого западного меча для ближнего боя ничего не придумали, — довольно ухмыльнулся Эйрих.

Западных мечей, однако, в лавке не было. Были похожие — тоже прямые, но их рукоять была длиннее, гарда — уже, а лезвие — гибче. Это были мечи из империи Цань, расположенной на востоке, уже практически на самом краю Великого континента. Элина, Эйрих и Редрих перепробовали несколько таких мечей, и каждый подобрал себе оружие по руке. Они обменяли четыре дулпурских меча на три цаньских с ножнами — им пришлось еще доплатить при этом — а также купили ножи взамен утраченных и небольшой кундийский лук для эльфа.

Лишь позаботившись о предметах первой необходимости — конях и оружии

— Эйрих и остальные отправились на поиски ювелирной лавки, каковую нашли вдали от рыночной площади, в респектабельном квартале. Вход в лавку охраняли двое дюжих молодцов; Эйриху пришлось при входе отдать им меч, а его товарищи остались ждать на улице.

Ювелир-кундиец внимательно осмотрел кулон и тоном большого одолжения назвал цифру, минимум втрое уступавшую реальной цене. Эйрих, не оставаясь в долгу, ответил впятеро большей цифрой. Торговля шла бурно, как это всегда бывает на востоке — с решительными клятвами, апелляциями к предкам и потомкам, сентенциями о людской неблагодарности и тому подобными изысками красноречия. Ювелир, однако, поддавался намного хуже, чем обычные торговцы. В конечном итоге он предложил полцены. Эйрих заявил, что уходит.

— Вещь все равно краденая, — сказал ювелир.

Эйрих положил кулон во внутренний карман и сказал, что ни минуты не останется в лавке, где оскорбляют клиента.

— Мне тут птичка напела, что в Дулпуре теперь новый раджа, — негромко сказал ювелир, — который очень хочет найти пришельцев с Запада, пытавшихся его убить.

— И какое отношение это имеет ко мне? — Эйрих был само безразличие.

— Никакого, разумеется. Но ведь придется доказывать это стражникам, а то и ехать вместе с ними в столицу. А заодно и объяснять им, откуда взялся кулон. А стражники — такой народ… они могут просто прикарманить понравившуюся вещь. Не лучше ли сразу получить деньги и избавиться от проблем?

В конце концов сошлись на 60%. Надо ли говорить, что сразу же после совершения сделки четверо путешественников покинули город со всей возможной поспешностью.

Впрочем, уже в следующем городе никто не знал о перевороте, а для жителей более дальних областей страны события в столице были вообще чем-то слишком далеким и в принципе неинтересным. В этой местности уже не было крупных городов — одни деревни. Вечером четвертого дня пути путешественники пересекли границу Дулпура, даже и не заметив этого; в этих диких местах не было не то что кордонов, но даже какого-нибудь межевого столба. Ночевать пришлось в лесу, за неимением поблизости жилья; как обычно в таких случаях, всю ночь жгли костер и по очереди несли вахту, однако ни зверь, ни человек не потревожили путников. Лишь на другой день, заехав в очередную почти затерявшуюся в чаще деревню, они узнали, что находятся уже не в Дулпуре, а в соседнем княжестве с длинным и труднопроизносимым для западного человека названием.

Хотя дорога по большей части все еще шла лесом, с продвижением на север он постепенно становился реже, и непричесанное буйство тропиков сменялось более строгой растительностью умеренных широт. Днем весеннее солнце припекало, казалось, по-прежнему, но по утрам было уже заметно холоднее. На шестой день пути лес стал распадаться на отдельные рощицы и к вечеру практически сошел на нет; на горизонте виднелись вершины гор, в этих местах невысокие и почти не покрытые снегом.

Через неделю после бегства из дворца путешественники добрались до последнего кундийского поселения на этом направлении; дальше не дорога уже, а еле заметная тропа уводила в сторону гор, а за ними, по словам Эйриха, начиналась пустыня, тянувшаяся до самых границ Тургуная.

В селении было почти полсотни дворов и никаких укреплений, приличествующих Последнему Форпосту. Появление путешественников с Запада не вызвало у жителей особого интереса — хотя нельзя сказать, чтобы подобные гости были здесь обычными. Просто местные обитатели, будучи, разумеется, не философами, а в большинстве своем обыкновенными неграмотными крестьянами, придерживались, тем не менее, популярных среди кундийцев идей фатализма; а раз все предопределено, то и нет смысла чему-либо удивляться.

Эти люди изъяснялись на диалекте кундийского, который даже Эйрих понимал с трудом. Однако ему все же удалось кое-как объясниться — и сведения при этом выяснились неутешительные. Да, время от времени через селение проходили караваны на север — или же, напротив, из-за гор на юг — но бывало такое весьма редко, и вряд ли стоило ожидать подходящей оказии в ближайшие месяцы. Таким образом, у желающих поскорее освободить Артена оставался единственный выход — добираться до Тургуная самостоятельно. Эйрих тут же занялся поиском проводника. В селении было несколько человек, способных сослужить такую службу, однако они предпочитали иметь дело с богатыми караванами, а не с подозрительными путешественниками, не выглядевшими особо надежно — и даже фатализм ничего не мог с этим поделать. Однако в конце концов желающий нашелся. Его звали Хинг, он был маленький, тощий и почти такой же черный, как аборигены Южного континента. По его выжженному солнцем лицу трудно было определить возраст — ему могло быть и тридцать, и пятьдесят лет. Его одежда выглядела бедной даже на фоне отнюдь не роскошных нарядов других жителей селения, поэтому неудивительно, что глаза его вспыхнули при виде золотых монет, обещанных в качестве вознаграждения. Словом, Хинг смотрелся далеко не внушительно, и все же, посовещавшись, путешественники решили ему довериться. Ведь он отправлялся в путь вместе с ними — а значит, подвергался тем же опасностям. «В конце концов, — заметил Эйрих, усмехнувшись, — у него куда больше оснований не доверять нам — ведь, если в конце пути мы откажемся платить, вряд ли он сможет принудить нас силой. « Оба присутствовавших дворянина, естественно, оскорбились подобным подозрением, но были вынуждены признать его логичность.

Хотя Элина рвалась ехать дальше немедленно, однако все прочие, включая Хинга, сошлись на том, что остаток дня следует употребить на подготовку к переходу и выступить в путь рано утром. Путешественники пополнили запасы провизии (сокрушаясь по поводу невозможности достать в селении мясо), приобрели бурдюки для воды, дали отдохнуть лошадям, которым в последние дни приходилось несладко (Эйрих к тому же, осмотрев подковы, велел местному кузнецу перековать одну из них) и отдохнули сами. Хинг потребовал аванса, и Эйрих, после некоторого колебания, согласился. Если бы последний знал, что часть этих денег Хинг тут же употребит на покупку лошади, ибо своей у него не было — его колебания могли бы иметь совсем иной исход.

На рассвете, как и планировалось, небольшой отряд покинул селение и к полудню уже углубился в горы. На старых западных картах, составленных через несколько столетий после крушения власти магов, вся обширная область к северо-западу, северу и северо-востоку от Кундийского полуострова была обозначена как Фессарнийские горы; однако на самом деле здесь было две горных системы — западную аборигены называли Хадирскими горами, а более мощную восточную — Бхиланайскими. Одна система переходила в другую, соединяясь относительно невысоким и узким перешейком; через этот перешеек и лежал единственный прямой путь, связывавший Тургунай с побережьем (использовавшийся, как было уже известно Элине и ее спутникам, крайне редко).

Самые высокие вершины на перешейке лишь ненамного превосходили пять тысяч футов, а перевалы, разумеется, лежали еще ниже. К тому же здесь не нужно было опасаться нападений грабителей — караваны проходили тут столь нечасто, что любой разбойник умер бы с голоду и тоски, дожидаясь в засаде. Однако не следует думать, будто пересечение перешейка было таким уж простым и безопасным делом. Путникам угрожали каменные осыпи и лавины, а дорога время от времени превращалась в узкую тропку, вьющуюся над двухсотфутовой пропастью; приходилось спешиваться и идти, прижимаясь к скале и осторожно ведя за собой пугливо фыркавших лошадей. Иногда вместо штурма крутого склона приходилось делать изрядный крюк, выбирая дорогу, где могли бы пройти лошади с поклажей. Несомненно, для большого каравана этот маршрут был бы еще более трудным, так что Элина быстро поняла, почему лишь немногие кундийцы и тургунайцы решаются торговать друг с другом.

Хинг с честью выполнял свою роль проводника и уверенно вел маленький отряд по горным тропам. Зато на эльфа больно было смотреть. Проведший всю жизнь на равнине, притом в лесу, он даже от вида открытой степи или моря чувствовал себя не слишком уютно, а уж в горах от первого же взгляда вниз по лицу его разлилась смертельная бледность, сердце забилось часто-часто, а ладони покрылись холодным потом. Ему было стыдно, и он старался взять себя в руки, однако его состояние не укрылось от товарищей.

— Новичкам в горах часто страшно, — неожиданно-добродушно сказал Эйрих. — Однако это далеко не самые высокие горы и не самый сложный маршрут. Привыкнете.

— Постараюсь, — сконфуженно ответил эльф, борясь с головокружением и щупая рукой надежную каменную стену.

Однако, когда дело дошло до первого по-настоящему серьезного карниза, по которому надо было пройти почти три сотни футов между пропастью слева и отвесной гранитной стеной справа, решимость оставила Йолленгела окончательно. Не то чтобы карниз был совсем узким — все же по нему могла пройти навьюченная лошадь — однако эльфу казалось, что вдали он вытягивается в нитку, практически сливаясь со скалой. Вдобавок ко всему налетал порывами встречный ветер, хоть и не такой сильный, чтобы реально сбросить путника в пропасть, но, безусловно, комфорта и уверенности не добавлявший. В общем-то даже и Элина с неудовольствием отметила, что пульс во время пути по карнизу у нее участился — хотя, конечно, она никогда и никому бы в этом не призналась.

Путешественники один за другим проходили по карнизу, ведя под уздцы лошадей, пока, наконец, у начала пути не остался один Йолленгел со своим конем. Эйрих, увидев это, вернулся обратно — он шагал по тропке над пропастью так, словно это был отполированный паркет дворцового зала — и взял из ледяных пальцев Йолленгела уздечку.

— Идите следом, — велел он и двинулся вперед.

Эльф попытался. Однако, стоило ему сделать первый шаг с надежной широкой площадки, как ноги моментально сделались ватными, и Йолленгел бессильно прислонился к скале, пытаясь вцепиться в нее обеими руками. В этом положении его и увидел Эйрих, когда вместе с лошадью добрался до другого конца тропы.

— Похоже, у нас проблема, — заметила Элина. — Эй, Йолленгел! Вы же видите, мы все благополучно прошли! С такой широкой тропы при всем желании не сорвешься!

— Я понимаю, — донесся обреченный голос эльфа. — У меня голова кружится.

— Не смотрите вниз!

Йолленгел, все так же пытаясь вжаться в скалу, сделал пару шагов.

— Да не пяльтесь вы в небо! — раздраженно рявкнул Эйрих. — В горах надо смотреть под ноги!

Естественно, взгляд под ноги тут же напомнил эльфу о пропасти в паре футов слева от него, и Йолленгел вновь застыл, отвернувшись к стене. Ветер трепал его волосы и одежду.

— Или ты пойдешь вперед, или я сам скину тебя в пропасть! — потерял терпение Эйрих.

Йолленгел не внял.

— Он вам не верит, — констатировала Элина, хотя тон Эйриха был столь грозен, что она и сама на какой-то момент испугалась за эльфа.

— Распустил я его… — недовольно пробурчал Эйрих. Внезапно выражение его лица изменилось, рука легла на рукоять меча.

— Йолленгел! Не оборачивайтесь! У вас за спиной снежный барс!

— Что? — растерянно переспросил эльф, сделавший было робкий жест обернуться, но не посмевший довести его до конца.

— Быстрее, эта тварь уже близко!

Разумеется, никакого барса не было, а если бы и был, он не стал бы нападать на человека на узком карнизе. Да и призыв не оборачиваться, а стоять к хищнику спиной, был явно не из разряда разумных. Но Йолленгел был слишком напуган, чтобы рассуждать логично. Он видел лишь, как его спутники обнажили мечи и с тревогой всматриваются во что-то за его спиной. Эльф лихо, почти бегом припустил по тропе, туда, где так обнадеживающе блестели дружеские клинки. Однако, едва он достиг спасительной площадки, как его товарищи заулыбались и убрали оружие в ножны. Йолленгел обернулся на оставшийся позади карниз.

— Так, значит, вы меня обманули, — сказал он огорченно, словно только и мечтал о встрече со снежным барсом. Остальные рассмеялись (за исключением, конечно, Хинга, стоявшего поотдаль и не понимавшего ни слова).

— Теперь вы убедились, что ходить по таким карнизам несложно? — осведомился Эйрих.

— Кажется… надеюсь. Кстати, а что такое барс?

Новый взрыв смеха.

— Он даже не знал, от чего убегает! — заливалась Элина.

— Все правильно, — невозмутимо ответил Эйрих. — Страх перед невидимым и непонятным всегда сильнее, чем страх перед видимой опасностью. Я мог бы назвать и несуществующее слово, но в этом случае, боюсь, вы двое не включились бы в игру мгновенно. Барс, Йолленгел, это большая хищная кошка.

Терапия Эйриха пошла эльфу на пользу; нельзя, конечно, сказать, что его страх исчез сразу и полностью, однако уже по следующей узкой тропе над откосом он прошел вполне уверенно, а позже расхрабрился настолько, что уже сам перевел по карнизу свою лошадь. Высота все еще щекотала ему нервы, но Йолленгел с удивлением понял, что получает от этого давно забытое удовольствие, которое испытывал, лазя по деревьям в детстве, еще до того, как вечный гнетущий страх вошел в его жизнь.

Ближе к вечеру отряд добрался до перевала; несмотря на ясное весеннее небо и все еще пригревавшее солнце, здесь дул обжигающе холодный ветер, а кое-где прямо посреди зеленой травы белели небольшие островки снега. Было еще достаточно светло, когда путешественники перебрались через перевал и начали спуск, однако ночевать им пришлось все еще на довольно приличной высоте, забившись в палатку и прижимаясь друг к другу, ибо топлива для костра здесь почти не было, а холод пронизывал до костей. Хинг, впрочем, относился к холоду с совершенным равнодушием и остался спать на свежем воздухе.

Наутро спуск возобновился; Элина обратила внимание, что природа по эту сторону гор изменилась. На смену зеленому ковру травы, местами расшитому белыми цветами, пришли голые камни и желтая сухая почва, на которой лишь кое-где торчали бурые невзрачные кустики. Отсеченная горами от влажных ветров с юга, впереди на сотни миль лежала пустыня.

Спуск прошел без происшествий, и после короткого отдыха отряд двинулся дальше на север. Какое-то время ехали по сухой каменистой земле, поросшей серой колючкой; но затем исчезла даже и колючка, и начались пески, ничем не отличавшиеся от песков Тагратской пустыни. Отличие было разве что в оккупированной барханами площади — по словам Хинга, путь до степей Тургуная должен был занять лишь пять дней. Кроме того, эта пустыня — тургунайцы называли ее Шезех-Кум — лежала севернее Тагратской, и климат здесь был холоднее; однако Таграт путешественники пересекали в конце зимы, а теперь была уже весна, и солнце с каждым днем пекло все сильнее.

Первая неприятность произошла к концу второго дня пути через пустыню. Бурдюки с водой к этому времени были уже практически пусты — как-никак, лошадям нужно было больше, чем людям — но, по заверениям Хинга, вот-вот должен был показаться колодец. Элина решительно не могла понять, как можно отыскать колодец — по сути, просто ямку в песке — среди всех этих бесконечных однообразных песчаных холмов, но, если бы она это понимала, им бы не понадобилось нанимать проводника. Наконец Хинг, пришпорив пятками коня, поскакал куда-то вбок, но, не успели путешественники последовать за ним, остановился и повернул обратно. Вид у него был огорченный.

— Колодец пересох и засыпан песком, — перевел его объяснения Эйрих.

— Он говорит, что завтра вечером мы доберемся до следующего. Мне это не нравится.

— Кому такое понравится, — пробурчал Редрих.

— Я имею в виду две возможности, — пояснил Эйрих. — Первая — он сам толком не знает дорогу. Вторая — следующий колодец может оказаться в таком же состоянии.

— Он едет вместе с нами и подвергается той же опасности, — возразила Элина. — Если бы он не был уверен…

— Он был уверен уже в этом колодце. Наверное, он пересекал Шезех-Кум, но это было достаточно давно. Пустыня, знаете ли, не так неизменна, как кажется.

— И что ж по-вашему, повернуть назад? — агрессивно поинтересовалась Элина.

— Возможно, это был бы не худший вариант.

— Что, снова переправляться через горы и искать другого проводника? Вы представляете себе, сколько времени мы потеряем?

— Я представляю себе, что такое пересекать пустыню без воды. Мы и так забрались уже слишком далеко, но пока у нас есть шанс вернуться. Если мы поедем дальше, и колодца не окажется, лошади не выдержат, в какую бы сторону мы оттуда ни направились. А если придется идти без воды пешком, не выдержим и мы.

— Это всего лишь предположение. А Артену грозит реальная опасность. Мы и так безнадежно опаздываем. Может быть… его уже нет в живых. С той ночи я так и не смог снова с ним связаться.

— Если его нет в живых, нам тем более некуда торопиться, — усмехнулся логичный Эйрих.

— Эйрих, вы прежде не казались мне трусом, — вступил в спор Редрих.

— Если хотите, можете, конечно, возвращаться, но мы поедем дальше.

Элина посмотрела на него с благодарностью.

Эйрих не стал отвечать и вместо этого что-то спросил у Хинга. Кундиец горячо затараторил в ответ, явно тоже пытаясь в чем-то убедить Эйриха. Наконец тот поднял руку в останавливающем жесте.

— Говорит, что тот колодец не может пересохнуть. Он, дескать, слишком большой, или слишком глубокий, или еще что-то в этом роде. Йолленгел, а вы что думаете?

— Я? — вопрос застал эльфа врасплох. Он не привык, чтобы его спутники спрашивали у него совета. Тем более он не ожидал этого от Эйриха. — Я не знаю… Я ведь впервые в пустыне, — он неуверенно улыбнулся.

— Зная вашу способность влипать в истории, я бы выслушал ваше мнение и понял, как не надо поступать, — желчно ответил Эйрих. — Ну ладно. Вообще-то моя интуиция подводит меня весьма редко. Будем считать, что это тот самый случай.

— Я знал, что вы нас не бросите! — радостно воскликнула Элина, пожимая Эйриху руку. Оставленный без внимания Редрих мрачно наблюдал за этой сценой.

В этот вечер люди сделали лишь по глотку; оставшуюся воду отдали лошадям.

Следующий день пути был не из приятных. Ехали небыстро, щадя коней, и молча; пересохший рот не располагает к разговорам. Весеннее солнце пригревало, ветра не было, так что уже к полудню стало по-настоящему жарко. Вдобавок ко всему пески в этих местах были какого-то белесого оттенка, слепившего глаза в ярких солнечных лучах. Но вот, наконец, дневные краски начали тускнеть; тени барханов беззвучно, но неотвратимо ползли по песку, сперва затопляя низины, а потом и начиная взбираться по пологим спинам соседних песчаных холмов. Наконец уже только гребни гигантских волн пустыни золотились в лучах умирающего дня, а колодца все не было.

Хинг отъезжал от отряда то влево, то вправо, то уносился вперед, как видно, выискивая знакомый ориентир. Эйрих с подозрением наблюдал за этими эволюциями, и пару раз, когда проводник отрывался слишком далеко, направлял коня следом за кундийцем.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом; зарево на западе еще озаряло пустыню последним рассеянным светом, но в густевшей синеве восточного неба уже проступили первые звезды.

— Неужели в этой темноте можно отыскать колодец?! — раздраженно воскликнул Редрих.

— Скоро взойдет луна, — ответила Элина, хотя ей самой подобный аргумент не представлялся убедительным. Герцог тоже не удостоил его ответом.

— Когда жажда станет нестерпимой, мы взрежем вену лошади и будем пить кровь, — сообщил он более реальную перспективу.

И в этот момет Хинг, в очередной раз пославший своего усталого коня вверх на гребень бархана, что-то радостно крикнул и замахал руками, а затем скрылся за гребнем.

— Колодец! — перевел Эйрих, устремляясь следом. Остальные тоже не заставили себя упрашивать.

Поначалу с вершины бархана они увидели лишь какую-то кучу камней внизу. Рядом стояла лошадь Хинга, однако самого его нигде видно не было. Подъехав вплотную, путешественники поняли, что перед ними не просто нагромождение валунов, а — остатки древней каменной кладки. Некогда, по всей видимости, это было небольшое куполообразное строение; теперь большая часть купола обвалилась, однако обломки не загромождали полузасыпанную песком пологую лестницу внутри, уводившую куда-то вниз. Очевидно, Хинг спустился именно туда. Эйрих окликнул его. Из темной глубины донесся голос проводника. Эйрих, на всякий случай взявшись за рукоять меча, стал спускаться; Элина двинулась за ним.

Ход был совсем короткий и приводил в небольшое подземное помещение круглой формы. Свет едва проникал сюда, и все же в сумраке вошедшие различили щуплую фигуру Хинга; с видимым усилием он вытягивал толстую веревку, уходившую в огражденную каменным бордюром круглую дыру в центре помещения. Эйрих, оставив в покое меч, подошел ему помочь, и вдвоем они быстро вытащили из шахты колодца тяжелый керамический сосуд, полный холодной плещущейся воды.

Проводник скромно уступил право первого глотка своим нанимателям, но Эйрих добродушно позволил ему напиться первым. Затем, не впадая в излишнюю галантность, выпил сам, потом передал несколько полегчавший кувшин Элине, после чего наступил черед остальных, спустившихся вслед за графиней. Людям, при всей их жажде, хватило одного кувшина; однако затем пришлось еще неоднократно опускать сосуд в глубину и вытягивать наверх, чтобы напоить лошадей и наполнить бурдюки, так что под конец даже у тренированных членов команды заныли руки и плечи. Но что значила эта, в чем-то даже приятная, усталость по сравнению с возможностью наконец-то вволю напиться после дневного перехода по пустыне!

Осторожный Эйрих принял решение заночевать подальше от колодца — кто знает, каких еще путников могло привлечь это, столь необычное для Шезех-Кум, место. Ночевка под открытым небом означала посменное дежурство часовых — Эйрих придерживался этого правила неизменно, хоть в лесу, хоть в самой безжизненной пустыне. В свое время он долго колебался, доверять ли эту ответственную функцию Йолленгелу — в конце концов, тот был не таким уж размазней, раз прожил всю жизнь во враждебном луситском лесу и пережил всех своих сородичей — однако Эйрих помнил, чем это в итоге закончилось, и потому решил пока не привлекать эльфа в качестве ночного караульщика. Тот, разумеется, не возражал — если его самолюбие и было задето, то возможность поспать лишние несколько часов с лихвой это компенсировала. Само собой, не полагался Эйрих и на Хинга; таким образом, со времени бегства из Дулпура ночное дежурство по очереди несли сам Эйрих, Элина и Редрих.

В этот раз дежурить в первую треть ночи выпало графине. Элина поплотнее закуталась в куртку, спрятала руки в рукава — ночи в этих краях были все еще холодными — и уселась на седле, брошеном возле палатки на быстро стынущий песок. Она думала о колодце, совсем не похожем на обычные колодцы в пустыне; стало быть, и в этих диких и безжизненных местах некогда была цивилизация. Уже не впервые гдето в дальнем углу ее сознания, куда безжалостно ссылались негероические мысли, шевельнулось сомнение — действительно ли свержение власти магов было таким благом и прогрессом, как принято считать? Ей даже показалось, что она слышит, как заточенное сомнение гремит цепями в своем каземате; она улыбнулась и наклонила голову, заставив цепи снова звякнуть. Элина вернула голову в прежнее положение, и горизонт неожиданно качнулся, словно графиня находилась на палубе корабля. Это было забавно; она еще несколько раз повторила тот же жест, пока у нее не начала кружиться голова. «Это не голова кружится, это звезды идут по кругу, „ — поняла Элина. Звезды действительно плыли над горизонтом, одни быстрее, другие медленнее; они были уже не маленькими белыми точками, а радужными шариками; некоторые из них волочили за собой шипящий, сыплющийся искрами хвост. Это было очень красиво. Элина счастливо засмеялась, и пустыня отозвалась мелодичным перезвоном колокольчиков. Элина протянула руку и поймала пролетавшую звезду; та щекотала и покалывала пальцы. Графиня поднесла руку к глазам; звезда лежала на ладони, разноцветно помаргивая. Элина вдруг поняла, что пустыня — это большая ладонь, которая мягко укачивает ее; захотелось спаать… „Нельзя, — прозвучал голос как будто со стороны, — я на посту… « «Надо сдать пост, — пришло решение. — Надо… сдать… Эйрих! Эйрих, где вы? « Эйрих почему-то не отзывался. Похоже, он спрятался. Эйрих захотел поиграть. «Эйрих, ну я же сейчас усну“, — капризно подумала Элина, шаря руками вокруг. Почему-то все время попадался песок… неужели Эйрих зарылся в песок, как ящерица? Элина попыталась копать и вдруг уткнулась лбом в полотнище палатки. На ощупь она отыскала вход и вползла внутрь. «Эйрих, идите дежурить“, — подумала Элина и с чувством выполненного долга отключилась.

— Эрвард! Эрвард, что случилось?

«Какого-то Эрварда зовут, — подумала Элина. — Скорее бы он отозвался! Эти крики мешают мне спать. Ну вот, еще пихается кто-то… Ой, демоны вселенной! « Она вдруг вспомнила, кто она и где она, и распахнула глаза. Был день — даже уже не утро, а день. Она лежала у входа палатки — голова и туловище внутри, ноги снаружи. Эйрих, бледный и встрепанный, тормошил ее, пытаясь привести в чувство.

— А… что… день? — рука Элина рефлекторно метнулась к мечу. Меч был на месте. — Эйрих, только не говорите мне, что я уснул на посту! — мысль о подобном позоре была столь ужасна, что графиня в первый момент даже не подумала о возможных последствиях своей оплошности.

— Боюсь, мне придется сказать именно это. Вы хорошо себя чувствуете?

— Эйрих, не издевайтесь! Я понимаю, мне нет прощения, но…

— Я не об этом. Я о физическом состоянии.

Элина проанализировала свои ощущения.

— Разбитость какая-то, — сделала вывод она. — И… одурелость. Будто я еще не вполне проснулась… лся.

— Так-так, — кивнул Эйрих. — А что было вчера, не помните?

Элина наморщила лоб, сосредотачиваясь.

— Бред какой-то, — сокрушенно констатировала она. — Звезды летали, пустыня качалась…

— Так я и думал. Утешьтесь, вы ни в чем не виноваты. Во всем виноват я, — никогда еще графиня не видела своего спутника столь удрученным.

Элина, наконец, заставила себя сесть. Казалось, что голова набита ватой.

— Да что здесь творится, объясните, наконец, — жалобно произнесла она, прикладывая ко лбу холодную сталь меча.

— Хинга нигде нет. Его лошади тоже. И… наших денег.

Графиня сунула руку за кошельком и убедилась в правоте последнего утверждения.

— Этот мерзавец что-то подмешал в воду, — продолжал Эйрих. — Какой-то наркотик. Он оказался у колодца первым и успел что-то бросить или вылить в кувшин.

— Но ведь он пил вместе с нами!

— Вот на это я и купился, — мрачно констатировал Эйрих. — Проклятье, с моим-то опытом! И ведь, главное, интуиция с самого начала говорила мне, что за Хингом нужен глаз да глаз… Старею. Пора переквалифицироваться в садовники… Дело в том, Эрвард, что человек, часто употребляющий наркотики, привыкает к ним, и прежние дозы на него уже не действуют. А он и выпил меньше нашего.

— Надо было мне зашить деньги в подкладку, как раньше, — сказала Элина. — Но я думал — вы о них позаботитесь.

— Да, не надо мне было оставлять их у себя после продажи кулона, — кивнул Эйрих, продолжая самобичевание. — Дрянной из меня получился казначей… В нормальном состоянии никто не смог бы обокрасть меня, не разбудив. Но этот замухрышка оказался хитрее… проклятье!

— Мы уже не сможем его догнать? — для порядка осведомилась Элина. Она понимала, что если бы ситуацию можно было исправить, Эйрих сейчас не предавался бы самоедству, а седлал коня.

— Нет. Он уехал давно и к тому же перестраховался. Я еще не все сказал вам. Наши бурдюки изрезаны. Нам нет пути на юг.

— Не понимаю, почему он просто не перерезал нам глотки, — пробурчала Элина.

— Должно быть, это все туземные суеверия. Среди кундийцев распространена теория, по которой нельзя убивать ни людей, ни животных, иначе после смерти переродишься в какую-нибудь жабу. Поэтому, собственно, многие аборигены — вегетарианцы. Как вы уже могли убедиться, не все кундийцы придерживаются этой теории, но Хинг, как видно, придерживается… Ладно, давайте будить остальных.

Редриха удалось растолкать довольно быстро.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48