Одна девушка отправилась как-то на ярмарку. Она хотела наняться к кому-нибудь в прислуги. Наконец чудаковатый на вид пожилой господин нанял ее и повел к себе домой. Когда они пришли, он сказал, что прежде всего должен ее кой-чему научить, так как все вещи в его доме зовутся не как у всех, а по-особому. И он спросил девушку:
      — Как ты будешь называть меня?
      — Хозяин или господин, как вам будет угодно, сэр, — ответила девушка.
      Но он сказал:
      — Нет, ты должна звать меня «господин всех господ». А как ты это назовешь? — И он показал на постель.
      — Постель или кровать, как вам будет угодно, сэр.
      — Нет, это моя «белая лебедь». А как по-твоему называется это? — спросил он, указывая на свои панталоны.
      — Штаны или брюки, как вам будет угодно, сэр.
      — Ты должна называть их «хлопушки и шутихи». А это кто? — Показал он на кошку.
      — Кошка или киса, как вам будет угодно, сэр.
      — Отныне ты должна звать ее «усатая обезьянка». Ну, а это, — показал он на огонь, — что это такое?
      — Огонь или пламя, как вам будет угодно, сэр.
      — Ты должна называть это «красный петушок». А это? — продолжал он, указывая на воду.
      — Вода или влага, как вам будет угодно, сэр.
      — Нет, это «чистый прудок». А как ты назовешь все это? — спросил он, показывая на свой дом.
      — Дом или коттедж, как вам будет угодно, сэр.
      — Ты должна называть это «всем горам гора». В эту самую ночь перепутанная служанка разбудила своего хозяина криком:
      — О господин всех господ! Слезайте скорей со своей белой лебеди и натягивайте живее хлопушки и шутихи! Усатой обезьянке попала на хвост искра от красного петушка! Хватайте скорее чистый прудок, а не то ваша всем горам гора достанется красному петушку.
      Но пока хозяин понял, что случилось, его дом уже сгорел.

      Все это случилось давным-давно. Жил в дремучем лесу бедный дровосек. Каждый день он ходил в лес валить деревья. Вот как-то раз собрался он, как всегда, в лес. Жена наполнила его котомку едой и повесила ему через плечо полную бутыль, чтобы дровосек мог перекусить и выпить в лесу.
      В этот день дровосек хотел свалить могучий старый дуб.
      «Немало крепких досок получится из него», — думал он.
      Вот подошел он к старому дубу, вытащил топор да так замахнулся, будто одним ударом надеялся повалить могучее дерево. Но не успел ударить, как вдруг послышался из самого дуба жалобный голосок и перед ним появилась фея. Она попросила дровосека пощадить старый дуб. Ну и удивился дровосек, даже испугался! И рта не смог открыть, чтобы вымолвить хоть словечко. Наконец очнулся и пробормотал:
      — Ну что ж, я выполню твою просьбу.
      — И для тебя так-то лучше будет, — сказала фея. — Я вас с женой отблагодарю за это: пусть исполнятся ваши первых три желания!
      Тут фея исчезла, а дровосек отправился домой, с котомкой за плечами и с бутылью на боку.
      Путь у него был дальний, и всю дорогу он не переставал удивляться тому, что с ним случилось. Когда он добрался наконец до дому, на уме у него было лишь одно: посидеть бы сейчас да отдохнуть. Может, это были опять проделки феи, кто знает? Так или иначе, уселся он у огня и только сел, как почувствовал страшный голод, хотя до ужина было еще далеко.
      — Нет ли у тебя поесть, моя хозяюшка? — обратился он к жене.
      — Часа через два будет, — ответила жена.
      — Эх, — вздохнул дровосек, — вот бы мне сейчас кольцо кровяной колбасы, да потолще!
      И не успел он это вымолвить, как вдруг — шлеп! — в камин упало целое кольцо кровяной колбасы, да такой, что пальчики оближешь.
      Подивился дровосек, а жена его втрое больше удивилась.
      — Это что такое? — говорит.
      Тут дровосек вспомнил, что с ним приключилось утром, и выложил всю историю жене, с начала и до конца. Но чем дальше он рассказывал, тем мрачнее становилась жена, а как дошел до конца, так и совсем взорвалась:
      — Ах ты, дурак этакий! Набитый дурак! Чтоб твоя кровяная колбаса к носу твоему приросла!
      И не успели они оба глазом моргнуть, как кровяная колбаса выскочила из камина и приросла к носу дровосека.
      Он дернул за колбасу, не отрывается; жена дернула, не отрывается. Дергали-дергали, а колбаса все не отрывается — приросла крепко-накрепко.
      — Что же теперь делать? — спрашивает дровосек.
      И тут он смекнул, что у него ведь осталось еще одно желание — третье и последнее! И он, не теряя ни секунды, пожелал, чтобы кровяная колбаса отскочили от его носа.
      Шлеп! — и колбаса уже лежала перед ним на столе.
      И если дровосеку и его жене так и не довелось кататься в золотой карете да одеваться в шелк и бархат — что ж, зато на ужин им досталась такая вкусная кровяная колбаса, что пальчики оближешь.

      В богатом замке возле самого моря жил когда-то старый лорд. Он жил очень одиноко, и замок его всегда оставался пустым. Не слышно было под его сводами ни молодых голосов, ни веселого смеха. Часами старый лорд ходил взад-вперед по стертым плитам каменного пола или же сидел у окна и глядел на хмурое море.
      У него была маленькая внучка, но он никогда в жизни ее не видел. Он невзлюбил дитя с самого дня ее рождения, потому что в этот день умерла ее мать — любимая дочь лорда. Отец девочки уехал далеко за море, сражаться за своего короля, и она росла одна, без родителей. Совсем плохо пришлось бы бедняжке, если бы не ее старая няня. Она забрала Джоан — так звали девочку — к себе и кормила ее остатками от господского стола, а одевала в разные отрепья.
      Приближенные старого лорда тоже плохо обращались с девочкой — ведь их господин не любил ее! Они обижали ее и называли оборвашкой.
      Джоан целыми днями играла на заднем дворе замка или бродила одна по берегу моря. Единственным ее другом был хромой мальчик-гусопас. Она часто уходила к нему в поле и подолгу болтала там с ним. Мальчик был чуть постарше ее, он жил на ферме по соседству с замком.
      Каждое утро он выгонял гусей в поле и вел их к пруду, где они плавали, плескались и ловили рыбу. При этом он играл на свирели, и Джоан всегда прибегала его послушать. Она так любила слушать его странные напевы — то грустные, то веселые! Они рассказывали ей о прекрасных лесных феях или о далеких чужих странах, о неведомых горах и реках, и тогда она забывала свои горести и обиды.
      А иногда музыка была такой веселой и легкой, что ей хотелось танцевать. И тогда даже сам хромой гусопас неуклюже пританцовывал вместе с ней.
      Так проходили дни весною и летом. А зимой, в длинные темные вечера, Джоан придвигала скамеечку поближе к огню и просила свою старую нянюшку рассказывать ей сказки про смелых рыцарей и прекрасных дам, про великанов и людоедов или же о русалках и феях, которые невидимо летают в воздухе?
      Шли год за годом, и Джоан из девочки превратилась наконец в прелестную девушку. Но она по-прежнему дружила с хромым гусопасом, а старый лорд по-прежнему не любил ее и не желал ее видеть.
      И вот однажды разнеслась весть, что в соседний город приезжает король. Во все окрестные замки были посланы гонцы с приглашением на королевский бал. А приглашение короля, как известно, означает приказ! И старый лорд велел приготовить себе нарядные одежды, оседлать белого коня и тоже собрался на королевский бал.
      В это время Джоан сидела со своей нянюшкой у окна, она увидела старого лорда в нарядных одеждах и спросила:
      — Куда едет мой дедушка?
      — В соседний город, к королю на бал! — ответила няня.
      — Ах, как бы и мне хотелось поехать вместе с ним! — вздохнула Джоан. — Нянюшка, милая, пойди к нему и попроси, чтобы он взял меня с собой!
      — Что ты, что ты! — испугалась старушка. — Он меня прогонит, да и все равно поздно. Смотри, вон он садится уже на коня!
      И правда, пока они говорили, маленький грум вывел во двор белого коня, помог старому лорду сесть на него, и вот уже только пыль от копыт осталась во дворе перед замком.
      А Джоан, как всегда, отправилась в поле. Она шла и мечтала, как хорошо было бы попасть на этот бал! Хоть одним глазком ей хотелось взглянуть на прекрасных, нарядных леди, на их величества — короля и королеву, а больше всего на молодого принца. Она так размечталась, что и не заметила своего друга-гусопаса, который вместе с гусиным стадом заковылял ей навстречу. Он перестал играть на свирели и спросил:
      — О чем это ты задумалась, Джоан? Сыграть тебе веселую песенку, чтобы захотелось танцевать? Или грустную, чтобы поплакать?
      — Я и без того хочу танцевать, — ответила Джоан, — но только не здесь. Знаешь, мне так хочется попасть в город на бал к королю! Но меня не пригласили…
      — Раз ты хочешь попасть в город, — сказал юноша, — ты туда попадешь! И я вместе с тобой, и мои серые гуси. Не так уж трудно туда добраться, даже такому хромоножке, как я.
      И они тронулись в путь. А длинная дорога показалась Джоан короткой, потому что гусопас все время играл на свирели.
      Он играл так весело и задорно, что и Джоан совсем развеселилась, и сама подпевала ему, и кружилась, и танцевала.
      А когда они были почти у самого города, они вдруг услышали позади себя цокот лошадиных копыт, и вскоре с ними поравнялся высокий красивый юноша на черном коне.
      — Вы идете в город? — спросил он. — Можно, и мне с вами?
      — Отчего же, конечно, сэр! — ответил гусопас. — Мы идем в город посмотреть на знатных гостей, которые съезжаются на королевский бал. Если хотите, пойдемте вместе, так даже веселей будет.
      Тут юноша спрыгнул с коня и пошел рядом с Джоан, а хромой гусопас следом за ними и заиграл новую, нежную песню.
      Вдруг юноша остановился, посмотрел на Джоан и спросил:
      — Ты знаешь, кто я?
      — Конечно нет, — ответила Джоан. — А кто?
      — Я принц и еду сейчас к моему отцу на бал. Сегодня я должен выбрать там себе невесту — так решил мой отец.
      Джоан вдруг стало отчего-то грустно. Она ничего не ответила принцу, и они шли молча, а гусопас ковылял за ними и все играл на своей свирели.
      «Какое у нее нежное и красивое лицо, — подумал принц. — Никогда еще я не встречал девушки милее, чем она».
      Он не замечал ни рваного платья Джоан, ни того, что она босая, а все любовался ее лицом, и тонким станом, и легкой походкой.
      — А как тебя зовут? — спросил он наконец.
      — Джоан.
      — Послушай, Джоан, — сказал принц, — ни разу еще ни одна девушка не тронула так моего сердца, как ты! Будь моей невестой и выходи за меня замуж!
      Но Джоан все молчала.
      — Ну, ответь мне, согласна ты стать моей невестой и принцессой?
      Тут Джоан улыбнулась и сказала:
      — О, нет! Ты просто надо мной смеешься. Разве я гожусь в принцессы? Лучше скачи скорее на бал и выбирай себе невесту среди знатных красавиц!
      — Я говорю совершенно серьезно, — продолжал принц, — поверь мне! Но если ты не хочешь стать моей невестой, то, может, придешь ко мне на бал? Знаешь что: ровно в полночь я буду тебя ждать вместе с твоим другом-гусопасом, с его свирелью и с этими серыми гусями. Придешь?
      Джоан взглянула на принца и сказала:
      — Пожалуй! А может, не приду. Не знаю!
      Больше принц ничего не сказал, вскочил на коня и поскакал в город.
      Настал вечер, и все новые и новые кареты останавливались у замка, где в большом зале король и королева встречали знатных гостей. Приезжали даже из самых отдаленных графств и владений, никому не хотелось пропустить такого важного события: наследный принц, единственный сын короля, должен был в этот вечер выбрать себе невесту.
      Немало гордых леди скрывало свои тайные надежды и страхи под легкой болтовней и беспечными улыбками.
      Но бал уже давно начался, один танец сменялся другим, а принц как будто еще ни на ком не остановил свой выбор.
      И вот наконец пробило полночь. При последнем ударе часов в конце зала началось какое-то движение, раздались удивленные возгласы, танцующие расступились, и перед королем и королевой предстала странная процессия: впереди шла босая девушка в обтрепанном старом платье, за нею хромой гусопас, а позади него девять гогочущих гусей.
      Вот так гости на королевском балу!
      Сначала все придворные замолкли от изумления, но вскоре они начали перешептываться и громко смеяться. Однако они тут же опять замолчали, когда увидели, как принц вышел вперед, взял босую девушку за руку и подвел ее к своим родителям, которые сидели на троне.
      — Отец, — молвил принц, — это Джоан! Если она согласится, я выбираю ее себе в жены. Что ты на это скажешь?
      Король внимательно посмотрел на Джоан и сказал:
      — Что ж, мой сын, твой выбор неплох. Если девушка так же добра и умна, как хороша, она будет достойной принцессой!
      — Молодая леди очень красива, это верно, — сказала королева, — но что это за платье?
      — А почему молодая леди молчит? — спросил король. — Что она думает?
      — Ну, если вы все согласны, — сказала Джоан, — я тоже. Я согласна быть невестой принца!
      И тут среди полной тишины раздались вдруг нежные звуки пастушьей свирели. Никто в своей жизни не слышал такой удивительной и прекрасной музыки. Хромой гусопас наигрывал какие-то странные и дивные мелодии, и — о чудо! — обтрепанное платье Джоан превратилось у всех на глазах в роскошные белые одежды, усыпанные сверкающими бриллиантами, а девять гусей — в маленьких пажей, одетых во все голубое. Они подняли шлейф Джоан и так следовали за ней, пока принц вел свою невесту в другой конец зала, чтобы начинать танец. И звуки пастушьей свирели потонули в веселой музыке, которая грянула с галереи.
      Принц и Джоан, радостные и счастливые, начали танцевать.
      И еще одно сердце радостно забилось под эту веселую музыку — то было сердце старого лорда. Он впервые увидел свою внучку Джоан. В богатых белых одеждах она была так похожа на свою покойную мать, что старый лорд не мог отвести от нее глаз. Он больше не думал о ней со злобой и ненавистью, а чувствовал, как любовь проникает в его сердце, и радовался этому.
      После танцев Джоан хотела найти своего верного друга-гусопаса, но он куда-то исчез. Она разослала слуг во все концы страны, но никто о нем больше так и не слышал. Правда, деревенские жители рассказывали, что, когда им случается возвращаться домой очень поздно, они иногда слышат, в поле и в лесу, нежные звуки свирели. Но другие уверяли, что это феи заигрывают с запоздалым путником или им просто мерещится.
      Вспоминала Джоан после своей свадьбы хромого гусопаса или нет — этого мы сказать не можем, но вот про старую няню она не забыла и в первый же день после свадьбы взяла ее к себе. Так до конца своих дней старушка и прожила в королевском замке.

      Мистер и миссис Виноградина жили в винной бутылке. Вот однажды, когда мистера Виноградины не было дома, миссис Виноградина принялась за уборку. Она была очень хорошая хозяйка и всегда сама чистила и мыла свой Дом. Но на этот раз она так увлеклась, что и не заметила, как неловким движением стукнула щеткой по стене, и весь дом — дзынь-дзынь! — разбился вдребезги.
      Миссис Виноградина сама не своя бросилась навстречу мужу.
      — Мистер Виноградина, мистер Виноградина! — закричала она, как только увидела его. — Мы разорены, совсем разорены! Я разбила наш дом, и он разлетелся на мелкие кусочки!
      — Ну, ну, дорогая, — сказал мистер Виноградина, — успокойся, давай лучше подумаем, что нам теперь делать. Смотри-ка, дверь цела! И это уже хорошо. Недаром говорят: «У кого дверь, у того и дом». Вот я взвалю ее себе на спину, и мы с тобой пойдем искать по свету счастья.
      И они пошли. Шли-шли целый день, а к ночи пришли в дремучий лес. Оба очень устали, и мистер Виноградина сказал:
      — Сейчас я влезу на дерево, милая, и привяжу там нашу дверь, а ты лезь за мной.
      Так они и сделали. Влезли на дерево, улеглись на двери и тут же крепко заснули.
      Среди ночи мистера Виноградину разбудили чьи-то голоса. Глянул он вниз, и душа у него в пятки ушла от страха. Под деревом собралась целая шайка воров. Они делили свою добычу.
      — Смотри, Джек! — сказал один. — Вот тебе пять фунтов одними золотыми. А тебе, Билл, вот здесь десять. Ну, а тебе, Боб, три фунта.
      Дальше мистер Виноградина слушать не мог — так жутко ему стало. Его даже затрясло от страха, да так, что дверь тоже затряслась, не выдержала и свалилась прямо на головы ворам. Те испугались и бросились наутек. Но мистер Виноградина этого не знал, потому что пока совсем не рассвело, он не смел и пошевельнуться.
      Утром наконец он поднялся — и что же увидел под деревом? Да целую кучу золотых гиней!
      — Иди скорее сюда, миссис Виноградина! — закричал он. — Иди скорее! Мы разбогатели! Мы разбогатели! Ах, да скорей же!
      Миссис Виноградина поспешила слезть с дерева и как увидела деньги, так и запрыгала от радости.
      — Теперь, мой дорогой, — сказала она, — я научу тебя, что делать. В соседнем городе ярмарка. Возьми эти деньги и купи на них корову. Я умею делать сыр и взбивать масло. Ты будешь продавать их на базаре, и мы заживем с тобой на славу!
      Мистер Виноградина с радостью согласился, взял деньги — целых сорок гиней! — и отправился на ярмарку. Он долго ходил взад и вперед по ярмарке, пока наконец не приметил отменную рыжую корову.
      «Эх, вот бы мне эту корову, — подумал мистер Виноградина. — Тогда я был бы самым счастливым человеком на свете!»
      И он предложил за корову сорок гиней. Хозяин коровы ответил, что сорок гиней — невелики деньги, но как другу он, так и быть, уступает ему. И сделка состоялась. Мистер Виноградина получил корову и стал водить ее туда-сюда, чтоб похвастать.
      Вскоре он увидел волынщика.
      «Туидл-дам, туидл-дам», — играл волынщик.
      За ним по пятам бежали ребятишки, а деньги, казалось, так и сыпались в его карманы.
      «Эх, — подумал мистер Виноградина, — вот бы мне такую волынку! Тогда я был бы самым счастливым человеком на свете. Ну и разбогател бы я».
      И он подошел к волынщику.
      — Чудо что за волынка у тебя, дружище! — сказал он ему. — Должно быть, она тебе уйму денег приносит!
      — Да уж будь уверен, — отвечал волынщик, — кучу денег загребаю. Волынка что надо!
      — Вот бы мне такую! — воскликнул мистер Виноградина.
      — Что ж, — сказал волынщик, — для друга мне ничего не жалко. Получай волынку вот за эту рыжую корову!
      — По рукам! — с восторгом согласился мистер Виноградина.
      Так отменная рыжая корова пошла за волынку. Мистер Виноградина начал прохаживаться взад-вперед со своей покупкой. Но тщетно старался он сыграть на волынке хоть какую-нибудь мелодию. Мальчишки награждали его улюлюканьем, насмешками и пинками, а карманы его так и оставались пустыми.
      Бедный мистер Виноградина решил, что пора домой, да и пальцы у него совсем закоченели. И вот, когда он уже выходил из города, ему повстречался человек в теплых шерстяных перчатках.
      «Ох, до чего у меня руки замерзли, — подумал мистер Виноградина. — Вот бы мне такие перчатки! Тогда я был бы самым счастливым человеком на свете!»
      Он подошел к человеку и заговорил с ним:
      — Ну и перчатки у тебя, дружище! Хороши!
      — Еще бы! Ноябрь на дворе, а мне в них совсем тепло.
      — Эх, — вздохнул мистер Виноградина, — вот бы мне такие!
      — А что ты за них дашь? — спросил человек. И тут же добавил:
      — Пожалуй, ради друга я не прочь обменять их вот на эту волынку.
      — Идет! — воскликнул мистер Виноградина.
      Надел перчатки и поплелся домой, рад-радешенек.
      Шел-шел, совсем из сил выбился и тут повстречал человека с толстой палкой в руках.
      «Вот бы мне эту палку! — сказал сам себе мистер Виноградина. — Тогда я был бы самым счастливым человеком на свете!»
      И он сказал человеку:
      — Что за палка у тебя, дружище! Вот бы мне такую!
      — Палка хороша, — согласился человек. — Немало миль я исходил с нею как с верным спутником. Но раз она тебе так уж приглянулась, я, пожалуй, готов отдать ее вот за эти перчатки! Как другу, конечно.
      Руки мистера Виноградины совсем согрелись, а ноги до того устали, что он с радостью согласился на обмен.
      И вот наконец мистер Виноградина дотащился до леса, отыскал свою жену и все рассказал ей.
      — Ах ты, глупец, пустая ты голова! — набросилась на него миссис Виноградина. — Нет, вы только посмотрите на этого простака! Отправился на ярмарку и выложил все свои денежки за одну корову. Целых сорок гиней! Но мало того — корову променял на волынку. А волынка и десяти гиней не стоит! Да и играть-то на ней ты не умеешь. Ну и простофиля! Не успел заполучить волынку, как обменял ее на перчатки. А за них и двух гиней не дадут! Но тебе и этого было мало, ты обменял их на какую-то палку. И теперь за сорок гиней у тебя нет ничего, кроме этой разнесчастной палки. Вот мы и потеряли все наши деньги, и все из-за тебя, глупый человек!
      — Постой, постой, жена! — не вытерпел мистер Виноградина. — Чего ты, в самом деле, так раскричалась? Мне кажется, сейчас мы не беднее, чем в тот день, когда ты разбила наш дом?
      На это миссис Виноградине нечего было ответить своему мужу, и они снова отправились искать по свету счастья.

      Жила когда-то на свете бедная вдова. У нее был единственный сын по имени Джек да корова по прозвищу Белянка. Корова каждое утро давала молоко, и мать с сыном продавали его на базаре — этим и жили. Но вот вдруг Белянка перестала доиться, и они просто не знали, что и делать.
      — Как же нам быть? Что же делать? — в отчаянии повторяла мать.
      — Не унывай, мама! — сказал Джек. — Я наймусь к кому-нибудь на работу.
      — Да ты ведь уже пробовал наниматься, но никто тебя не берет, — отвечала мать. — Нет, видно, придется нам продать нашу Белянку и на эти деньги открыть лавку.
      — Что ж, хорошо, мама, — согласился Джек. — Сегодня как раз базарный день, и я живо продам Белянку. А там и решим, что делать.
      И Джек повел корову на базар. Но не успел далеко отойти, как повстречался со смешным-пресмешным старичком, и тот сказал ему:
      — Доброе утро, Джек!
      — И тебе доброго утра! — ответил Джек, а про себя удивился: откуда старичок знает, как его зовут.
      — Ну, Джек, куда ты идешь? — спросил старичок.
      — На базар, продавать корову.
      — Так, так! Кому и торговать коровами, как не тебе! — посмеялся старичок. — А скажи-ка, сколько у меня бобов?
      — Ровно по два в каждой руке да один у тебя во рту! — ответил Джек, видно, малый не промах.
      — Верно! — сказал старичок. — Смотри, а вот и эти бобы! — И старичок показал Джеку какие-то диковинные бобы. — Раз уж ты такой смышленый, — продолжал старичок, — я не прочь с тобой поменяться — даю эти бобы за твою корову!
      — Иди-ка своей дорогой! — рассердился Джек. — Так-то оно лучше будет!
      — Э-э, да ты не знаешь, что это за бобы, — сказал старичок. — Посади их вечером, и к утру они вырастут до самого неба.
      — Да ну? Правда? — удивился Джек.
      — Истинная правда! А если нет — заберешь свою корову обратно.
      — Идет! — согласился Джек, отдал старичку Белянку, а бобы положил к себе в карман.
      Повернул Джек обратно домой, и так как далеко от дома он отойти не успел, то еще не стемнело, а он уж был у своих дверей.
      — Как, ты уже вернулся, Джек? — удивилась мать. — Я вижу, Белянки с тобой нет, значит, ты ее продал? Сколько же тебе за нее дали?
      — Никогда не угадаешь, мама! — отвечал Джек.
      — Да ну? Ах ты мой хороший! Фунтов пять? Десять? Пятнадцать? Ну уж двадцать-то не дадут!
      — Я говорил — не угадаешь! А что ты скажешь вот про эти бобы? Они волшебные. Посади их вечером и…
      — Что?! — вскричала мать Джека. — Да неужто ты оказался таким простофилей, что отдал мою Белянку, самую удойную корову во всей округе, за горсточку каких-то скверных бобов? Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! А твои драгоценные бобы полетят за окно. Так-то! Теперь живо спать! И есть не проси, все равно не получишь — ни кусочка, ни глотка!
      И вот поднялся Джек к себе на чердак, в свою комнатушку, грустный-прегрустный: и мать рассердил, и сам без ужина остался. Наконец он все-таки заснул.
      А когда проснулся, комната показалась ему очень странной. Солнце освещало только один угол, а вокруг все оставалось темным-темно. Джек вскочил с постели, оделся и подошел к окну. И что же он увидел? Какое-то диковинное дерево! А это его бобы, что мать накануне выбросила из окна в сад, проросли и превратились в огромное бобовое дерево. Оно тянулось все вверх, вверх и вверх до самого неба. Выходит, старичок-то говорил правду!
      Бобовый стебель вырос как раз за окном Джека и поднимался вверх, будто настоящая лестница. Вот Джеку и оставалось лишь отворить окно да вспрыгнуть на дерево. Так он и сделал. Полез Джек по бобовому стеблю и все лез, лез и лез, лез, лез и лез, пока наконец не добрался до самого неба. Там он увидел длинную и широкую дорогу, прямую как стрела. Пошел по этой дороге и все шел, шел и шел, пока не пришел к огромному-преогромному высоченному дому. А у порога этого дома стояла огромная-преогромная высоченная женщина.
      — Доброе утро, сударыня! — сказал Джек очень вежливо. — Будьте так любезны, дайте мне, пожалуйста, позавтракать!
      Ведь накануне Джек остался без ужина, вы же знаете, и был теперь голоден как волк.
      — Позавтракать захотел? — сказала огромная-преогромная высоченная женщина. — Да ты сам попадешь другим на завтрак, если не уберешься отсюда! Мой муж великан и людоед, и ничего на свете он так не любит, как мальчиков, зажаренных в сухарях.
      — Ох, сударыня, очень вас прошу, дайте мне чего-нибудь поесть! — не унимался Джек. — У меня со вчерашнего утра ни крошки во рту не было. И не все ли равно: зажарят меня или я с голоду умру.
      Что ж, жена людоеда была в конце концов совсем неплохая женщина. Вот отвела она Джека на кухню и дала ему кусок хлеба с сыром да кувшин парного молока. Но не успел Джек покончить и с половиной всего этого, как вдруг — топ! Топ! Топ! — весь дом даже затрясся от чьих-то шагов.
      — О Господи! Да это мой старик! — ахнула великанша. — Что делать? Скорей, скорей, прыгай вот сюда!
      И только она успела втолкнуть Джека в печь, как в дом вошел сам великан-людоед.
      Ну и велик же он был на самом деле! На поясе у него болтались три теленка. Он отвязал их, бросил на стол и сказал:
      — А ну-ка, жена, поджарь мне парочку на завтрак! Ого! Чем это пахнет?
 
 
Фи-фай-фо-фут,
Дух британца чую тут.