В часовне колокола отзвенели,
      И все разошлись на покой.
      Лорд Джон и брат его Ротимей
      Ночевали в спальне одной.
      
      Сняли платье с плеча, погасла свеча,
      И уснули бок о бок.
      Но вскоре в покое поднялся
      Синий густой дымок.
      
      _Проснись, проснись, брат Ротимей,
      Проснись скорей, заклинаю,
      С молитвой к Всевышнему обратись:
      Измена здесь большая_.
      
      Оделись они в единый миг
      И выйти были готовы,
      Но двери и окна все оказались
      Заперты на засовы.
      
      К окну решетчатому Джон
      Через комнату прыгнул тотчас
      И крикнул: _Это чья же рука
      Не дрогнув, заперла нас?_
      
      Пока он в отчаянье стоял
      У железной решетки окна,
      Он леди Френдрофт внизу увидал,
      На лужайке стояла она.
      
      Он крикнул: _Смилуйся, леди Френдрофт,
      Ведь в грех ты впадаешь сейчас.
      Твой муж отца моего убил,
      А ты убиваешь нас_.
      
      И громко ответила она:
      _Накрепко заперта дверь.
      Лорда Джона мне, конечно, жаль,
      Но не жаль Ротимея, поверь.
      На дне колодца лежат ключи,
      Не выбраться вам теперь_.
      
      Лорд Джон вцепился в решетку окна,
      И нет из огня пути.
      Слуга его Гордон вышел вперед
      В жажде его спасти.
      
      _Прыгайте, прыгайте же, милорд,
      Как только подам вам знак!
      А я уж поймаю вас на лету,
      Не отойду ни на шаг!
      
      Прыгайте, прыгайте же, милорд,
      Душа за вас болит.
      Я уж поймаю вас на лету,
      А Ротимей пусть горит!_
      
      _Рыба не плавает в водопаде,
      А в глине не вырастет рожь,
      И даже самым свирепым пожаром
      Нас с братом не разведешь.
      
      Мне не прыгнуть никак, не прыгнуть никак,
      Как ты меня ни мани:
      Голова застряла в решетке окна,
      Загорелись мои ступни.
      
      Глаза выкипают из орбит,
      И жарится плоть в огне,
      И кровь моя в жилах уже кипит,
      О горе, о горе мне!
      
      Кольца мои я снимаю с пальцев,
      Что так длинны и узки.
      Передай ты эти кольца миледи,
      И храни ее Бог от тоски_.
      
      Мне не прыгнуть никак, не прыгнуть никак,
      Я первым сгорю из двух.
      Погибла бренная часть моя,
      А к тебе взывает мой дух_.
      
      Руки ломает, громко стенает
      Жена его, волосы рвет
      И верному Гордону говорит,
      Стоя пред ним у ворот:
      
      _Горе, горе тебе, Джордж Гордон,
      Смерть ужасную ты заслужил:
      Ты здесь живой стоишь предо мной,
      А хозяина погубил_.
      
      _Я просил его прыгнуть, молил его прыгнуть,
      Рукой подавал ему знак,
      Я бы поймал его на лету,
      Не сдвинулся б ни на шаг!
      
      Он кинул мне кольца с пальцев своих,
      Что так длинны и узки,
      Велел их, миледи, вам передать _
      И храни вас Бог от тоски!!_
      
      О Софи Хэй 66, о Софи Хэй,
      Одела служанка ее,
      Но она в исступленьи в тот же миг
      Сорвала с себя платье свое.
      
      _О горе мне, о горе мне,
      С болью сердца не совладать.
      Болело сердце на свадьбе с ним _
      И сегодня болит опять_.
      
      
      ДЖОННИ ИЗ КОКЛСМУРА 67
      
      Встал Джонни майским утром,
      Умылся на заре.
      И отвязал своих собак:
      _Резвитесь во дворе, друзья,
      Резвитесь во дворе!_
      
      _Собачки славные, за мной,
      Вперед, не отставать!
      Ведь я иду на Бродспер Хилл
      Оленей пострелять_.
      
      _Ах, не ходи!_ _ сказала мать, _
      _Послушай, Джонни мой,
      Благословлю тебя, когда
      Останешься со мной.
      
      Я лучшим мясом угощу,
      Я дам вина и рома,
      И я тебя благословлю _
      Останься только дома!_
      
      Но дома не остался он
      И не послушал мать,
      А он пошел на Бродспер Хилл
      Оленей пострелять.
      
      Смотрел на запад, на восток
      Почти что целый день
      И под ракитовым кустом
      Увидел _ спит олень.
      
      Он выстрелил _ скакнул олень,
      Стрела вонзилась в бок,
      И между лесом и водой
      Олень убитый лег.
      
      Наелись крови, напились
      Два верных пса и Джон,
      И под ракитником в лесу
      Сморил их крепкий сон.
      
      А мимо глупый шел старик
      И _ прямо к лесникам,
      Чтобы сейчас же рассказать
      О том, что видел там.
      
      _Что слышно нового, старик?_
      _Да ничего_, _ сказал, _
      _Вот разве _ рядышком в лесу
      Я кое-что видал.
      
      Когда сейчас я проходил
      Кустарником лесным,
      Юнец какой-то крепко спал,
      И две собаки _ с ним.
      
      Рубаха тонкая на нем,
      Голландского шитья,
      И золотом расшит комзол,
      Заметил сразу я_.
      
      Все понял и заговорил
      Тогда один лесник:
      _То Джонни Кокслмур, ведь он
      Оленей бить привык!_
      
      Все понял и заговорил
      За ним второй: _Так что ж,
      Что это Джонни Коклсмур _
      К нему не подойдешь!_
      
      И первый выстрел лесника
      В бедро ему попал.
      Сказал племянник лесника:
      _Еще _ и он пропал!_
      
      _Со мной стоять, не отступать,
      Вы, верные собаки!
      Сейчас покажем им, что мы
      Выносливые в драке!_
      
      Шесть лесников он порешил,
      Семь _ ранил тяжело.
      _Ну, хватит убивать!_ _ сказал
      И вмиг вскочил в седло.
      
      _Да, чтоб ты проклят был, старик,
      Ты глуп и простоват.
      Ведь на тебе _ вся эта кровь,
      Я в ней не виноват!_