Дело в том, - продолжал Бодров, - что сведения о дивизии Сильвы для нас представляют огромный интерес.
      У нас об этой дивизии имеются противоречивые сведения:
      по одним источникам выходит, что дивизия генерала Сильвы имеет первоклассное военное снаряжение и дух солдат и офицеров боевой, по другим данным - состав дивизии крайне неустойчив, среди солдат и офицеров имеется много сторонников республиканцев. Они ждут подходящего момента, чтобы перейти на сторону республики. Если это соответствует действительности, то вы представляете, какое это важное значение имеет для нашего командования!
      Мы можем одним полком разбить дивизию и увеличить республиканскую армию квалифицированными боевыми кадрами, не говоря уже о том, что приобретем нужное для нас вооружение. Вот у меня и возникла мысль, - продолжал Бодров, - посадить вас в камеру вместе с генералом Сильвой. Конечно, лучше всего было подыскать для этой роли подходящего испанского товарища. К сожалению, мы не можем тратить время на его поиски, тем более что вы, я уверен, справитесь с этой задачей не хуже любого испанца.
      Такого оборота дела Миронов никак не ожидал.
      - Ну что же, - сказал он, - если вы хотите посмотреть на рукопашный бой, можете сажать!
      Бодров засмеялся.
      - Нет, бить его не надо. Более того, с ним надо вежливо разговаривать. Слушайте теперь меня внимательно.
      Вы в совершенстве знаете испанский язык, знаете историю Испании, ее культуру. Вы теперь знаете структуру испанской армии и т. д. Мы вас оденем в испанскую форму и как пленного офицера посадим в камеру Сильвы. Ваша задача - расположить его к себе так, чтобы он поделился с вами положением дел в его дивизии. Если вам удастся выполнить это задание, вы спасете много хороших людей, если нет, ну что же делать... Тогда генерала будут судить и его наверняка приговорят к расстрелу за жестокое обращение с мирным населением.
      Миронову предложение Бодрова показалось фантастическим: ему предлагают переродиться, стать на время фалангистом! Он играл разные роли в драмкружке в институте, но то были спектакли, а здесь далеко не театр.
      Справится ли он с этим?
      - А вы особенно-то не пугайтесь. Вам только надо хорошо подготовиться к своей роли. Я вам дам все необходимые материалы. К нам недавно попал один документ, о котором знает только ближайшее окружение Франко и командиры крупных воинских подразделений. Думаю, что упоминание о нем подействует на Сильву, и он поверит вам.
      Бодров подошел к карте.
      - Вы посмотрите, где эта дивизия находится. Она для республиканской армии, как гвоздь в стуле. Не зная ее боевых качеств, мы вынуждены держать в этом районе сравнительно большие силы, в то время как они нужны на других участках фронта. Ну так как, согласны?
      - Попробую...
      В ОДНОЙ КАМЕРЕ С ВРАГОМ
      На другой день вечером в камеру генерала Сильвы был посажен офицер по особым поручениям при штабе генерала Франко Луис Касас. Увидев генерала, который был в походной военной форме, Он вытянулся и отрапортовал:
      - Генерал! Майор при штабе генерала Франко Луис Касас при исполнении служебных обязанностей был захвачен в плен.
      Сильва безразлично посмотрел на Касаса и молча продолжал сидеть на койке.
      - Эти варвары, - продолжал Касас, - не умеют обращаться с пленными офицерами! Первый вопрос, который они мне задали: почему я воюю против испанского народа? Затем они начали мне объяснять, что только они являются истинными защитниками Испании и что национальная испанская армия продажная армия. Я потребовал, чтобы они с уважением относились к офицеру этой армии и не делали подобных заявлений. После этого начался допрос. Эти потерявшие разум холопы хотели, чтобы я рассказал им все, что знаю о нашей армии. После того как я наотрез отказался отвечать на их дурацкие вопросы, они прекратили допрос, нагло заявив: "Одумайтесь, майор, вы играете с вашей жизнью". Подлецы!
      Сильва внимательно посмотрел на Касаса.
      - Скажите, майор, какое настроение в главной ставке?
      - Генерал, вы меня извините, но на этот вопрос я не могу ответить.
      - А как вы попали в плен?
      - Дурацкий случай, генерал. Я ехал в ставку генерала Сильвы. На участке дороги, которая проходила близко к позициям врага, у моей машины вышел из строя бензонасос. Пока шофер возился с ним, к нам подошла группа крестьян. Узнав, что мы из армии Франко, они неожиданно напали на нас, разоружили и связали. Я в штабе генерала Франко недавно, да и на настоящей войне впервые. Я представлял себе встречу с врагом в открытом, честном бою, а тут какие-то дикие приемы.
      Сильва внимательно посмотрел на Касаса. Ему, видно, нравилось открытое, смелое, мужественное лицо молодого офицера.
      - Вы еще молоды, и поэтому вам многое не ясно, - сказал Сильва. - На войне есть один непреложный закон - убивать как можно больше, используя для этого любые средства, особенно в такой войне, которую мы ведем теперь... А вы знаете генерала Педро де Сильву? - спросил он неожиданно и пристально посмотрел на Касаса.
      - Нет, генерал, не имел чести лично видеть этого храброго человека. В верховной ставке считают его наиболее способным генералом, которому удалось из плохой дивизии сделать в короткое время боеспособное воинское соединение. Вначале его обвиняли в либерализме по отношению к неустойчивым офицерам и солдатам. Однако после соответствующего приказа он навел порядок.
      Сильва хорошо помнил этот приказ. Действуя в соответствии с ним, он расстрелял двадцать солдат за моральную неустойчивость.
      - Какое указание вы везли в ставку генерала Сильвы?
      - На этот вопрос я не могу ответить вам, генерал.
      Прошу извинить меня.
      Сильва прошелся несколько раз по камере, а затем подошел к Касасу.
      - Вы, молодой человек, правильно делаете, что с недоверием относитесь к моей военной форме. Опыт с крестьянами пошел вам на пользу. Но я хочу, чтобы ваша совесть была чиста. Я - генерал Педро де Сильва! Вы можете передать мне (указание верховной ставки. Но если это снова требование держаться и ждать подкреплений, то я не смог бы его выполнить.
      Касас с удивлением посмотрел на Сильву и, став в положение "смирно", сказал:
      - Генерал, прошу еще раз извинить меня. Я действительно не хотел оказаться непредусмотрительным второй раз. Да, генерал! Ставка снова просила вас держаться.
      Подкрепление подойдет к вам в течение ближайших дней.
      - Это невозможно, даже если бы я сам, был с моей дивизией. Это тем более невозможно теперь. Я держал фронт чудом. Если бы враг знал, насколько моя дивизия деморализована, то он немедленно начал бы атаковать ее и с большой легкостью добился успеха. Я послал генералу Франко донесение, в котором требовал немедленного перевода дивизии в тыл и замены ее новыми частями.
      Если это не будет сделано в течение двух ближайших дней, катастрофа неминуема. Если вы когда-нибудь окажетесь на свободе, передайте генералу Франко, что я честно сражался и честно вел себя в плену...
      После разгрома дивизии генерала Сильвы Миронов понастоящему оценил слова Петрова о Бодрове. Он даже считал теперь, что Михаил Матвеевич слишком скромно охарактеризовал его деятельность и его способности. Бодров для Миронова стал непререкаемым авторитетом. У самого Миронова настроение стало лучше, и он мог теперь, смотреть без всякого смущения в лицо своим товарищам, которые были на передовой линии. Он тоже сделал свой вклад в защиту Испанской республики. Жаль, нельзя об этом рассказать! Ну, это в конце концов неважно. Об этом знают Бодров и Петров.
      Большая группа бойцов, участвовавших в операции против дивизии Сильвы, получила награды. Был награжден и Миронов, об этом ему сообщил Петров.
      Миронов в веселом настроении поднимался на второй этаж.
      - Заходите, Борис Иванович, и закройте дверь поплотнее. Сегодня у нас разговор будет большой. Вы свою роль в камере Сильвы сыграли отлично. Теперь пора переходить к игре более крупного масштаба. Я имею полномочия из Москвы предложить вам новое поручение...
      Л. Попов, Е. Альперин.
      ДИНАСТИЯ АРТЕМОВЫХ
      Сели вам придется побывать в Москве, выкройте час-другой времени и найдите Большую Бронную. Там в Музее пограничных войск среди множества документов и реликвий боевой славы вы обнаружите небольшую, поблекшую от времени фотографию. На ней вы увидите пожилого худощавого железнодорожника с мальчиком. Это отец и сын Артемовы.
      В тридцатых годах о волнующей истории большой и славной семьи путевого обходчика говорилось много. Слава о ее подвигах распространилась по всей округе.
      ГЛАВА СЕМЬИ
      Последний километр советской железной дороги. Под высокими соснами стоит маленький кирпичный домик.
      Гудят телефонные провода.
      По железнодорожной колее неторопливо, со свернутыми в трубочки сигнальными флажками, чуть ссутулившись, шагает путеец, человек среднего роста. Он только что обошел свой участок, включая и станцию Кривин, и возвращается домой.
      Каждый метр насыпи, каждая шпала и стык между рельсами отлично знакомы Алексею Васильевичу. Тысячи раз и днем, и ночью, и в слякоть, и в снежную вьюгу ему приходилось обходить участок за долгие годы работы.
      И полюбил человек свою профессию так, словно всей душой в нее вселился. Скромный, порой незаметный труд путевого обходчика и честное служение Родине превратились для Алексея Васильевича в источник радости, в цель его беспокойной и, если хотите, насыщенной романтикой жизни.
      Вот он открывает дверь маленького домика будки, и навстречу ему, обгоняя друг друга, весело устремляются его дети - мал мала меньше. Их пятеро, и каждому невтерпеж поделиться с отцом своей новостью: либо хорошей оценкой, полученной в школе, либо удачно сконструированным змеем, поднявшимся выше старой высокой сосны, либо даже каким-нибудь важным секретом, о котором можно рассказать только бате.
      Однажды Алексей Васильевич, вернувшись домой, лег отдыхать. Жена готовила ужин. Нина и Ганя учили уроки, а Сашко еще не вернулся из авиамодельного кружка.
      В доме натоплено. Так и клонит в сон. Едва задремав, Алексей Васильевич очнулся от свирепого собачьего лая.
      "Чего это Джульбарс взбесился? - поднимаясь с постели, думал он. Неужто опять заяц из леса пожаловал в гости?"
      Обходчик накинул на плечи полушубок и вышел.
      Джульбарс бросился к нему, потом снова с хриплым лаем ринулся в темноту. Хозяин знал, что так ведет себя собака, почуяв чужого. В потемках ничего не было видно.
      Сделав несколько шагов к линии, Алексей Васильевич вдруг увидел, как по другой стороне железной дороги, под деревьями не спеша шли трое. "Видать, нашенские, железнодорожники со станции", - мелькнула мысль. Успокоился, но не спускал с них глаз. "Чего это они не туда поворачивают? Там ведь граница, запретная зона..."
      На ходу застегивая полушубок, Алексей Васильевич пошел за незнакомцами, а они свернули с тропинки и через поле направились к лесу.
      - Граждане, куда путь держите? - спросил Алексей Васильевич.
      Те нехотя остановились. Один из них, в длинном бушлате, невозмутимо ответил:
      - Да нам в Слободку...
      Тревога и сомнение охватили Артемова: если в Слободку, то почему идут здесь - она в другом, Изяславском районе.
      - А кто вы такие?
      - Да чего ты привязался?.. Свои мы, слободские.
      - А документы у вас есть?
      - А как же! В пограничной полосе живем, знаем, без документов тут не ходят.
      И в то же мгновение перед Артемовым мелькнул пистолет.
      - Иди с нами!.. Только пикнешь - пуля в лоб... Проведешь нас до леса, а там вернешься.
      "Вот и пришел тебе, Алексей, конец, - подумал Артемов. - Заведут тебя в лес, укокошат, а сами за границу убегут. Как бы сейчас пригодилось ружье!"
      Вязкая грязь чавкала под ногами, снег, перемешанный с дождем, хлестал в лицо. Одна спасительная мысль сохраняла в нем самообладание: жена и дети догадаются и уведомят блокпост, и пограничники в беде не оставят.
      Но и они могут запоздать: никто не знает, в какую сторону он пошел. Пока домашние доберутся до пограничников, пройдет много времени. А дорога каждая секунда!
      Хоть инеем и покрыты виски, но силенками, как говорят, бог его не обидел. "Будь что будет, но драться до последних сил, - решил он. - Пусть даже смерть, но я их не отпущу!" И изо всех сил он закричал так, что его голос эхом отозвался из леса.
      - Сюда!!! Бандиты!.. Сюда!..
      - Молчать, сволочь! - приставив к животу Артемова пистолет, прошипел один из них, а другой попытался закрыть ему рот.
      Артемов толчком ноги свалил одного на землю, у другого сильным ударом по руке вышиб пистолет. Подскочил третий и схватил Артемова за горло. Навалились и остальные. Они молча пытались его задушить. Казалось, еще несколько секунд - и им не будет страшен обходчик, он уже не сможет ни кричать, ни сопротивляться.
      Теряя сознание, Артемов услышал голос жены: "Алешенька, мы здесь!" Напрягая последние силы, Артемов приоткрыл глаза и увидел людей в зеленых фуражках.
      Больше он уже ничего не слышал.
      Это было ранней весной. Утром, захватив несколько костылей, чтобы заменить ими старые, Алексей Васильевич отправился на участок. На душе у него было радостно, легко. Вчера пришло письмо от старшего сына Сашки. Он летчик, служит отлично, получил две благодарности от командования. А младшего сына Ефима, паровозного кочегара, на днях избрали секретарем комсомольской организации.
      Замечтался обходчик, но пограничника с ведром, идущего под соснами, заметил. В здешних местах пограничники частые гости. Сам начальник заставы, бывает, наведается к Алексею Васильевичу домой, да и Артемов нередко на заставу заходит. А дети с пограничниками крепкую дружбу ведут.
      Но провожая человека в зеленой фуражке, наметанный глаз Артемова заметил, что походка красноармейца не свободная, а какая-то настороженная, петляющая.
      - Куда идете, товарищ? - как бы между прочим спросил Артемов.
      - А тебе, старик, какое дело? - вопросом на вопрос грубо ответил неизвестный.
      Чутье подсказало Артемову, что тут что-то не то:
      обычно пограничники так не отвечают и в глубь леса по пустякам не лезут.
      - Документы есть? - твердо спросил Артемов и загородил дорогу прохожему. - Я охраняю железную дорогу, и мне дано право спрашивать документы у каждого, кто здесь ходит!
      - Ну и привязчивый ты, право... - с иронической деланной улыбкой ответил тот и полез в карман.
      Не успел Алексей Васильевич оглядеться, как холодное дуло револьвера появилось перед его глазами.
      - Руки назад! Только тявкнешь - отправлю в рай...
      Выводи из леса, быстро! - зло прошипел враг.
      Что было делать? Одной рукой Артемов молниеносно отвел от лица оружие, а другой швырнул костыли прямо в лицо "пограничнику" и схватил его за горло. Тот опустил руки и выронил револьвер.
      Нарушитель прошипел:
      - Выпусти! Все отдам... Сколько хочешь?
      - Эх ты, паскуда!.. - Револьвер уже был в руках у Алексея Васильевича, и он, подгоняя им "пограничника", привел его на заставу.
      Правительство высоко оценило заслуги старого железнодорожника по охране государственной границы, и за один год Алексей Васильевич получил две награды - орден Ленина и "Знак Почета".
      Часто вечерами квартиру Артемовых навещали гости:
      то приходили колхозники из ближайших сел, то на чай заглядывали друзья-железнодорожники, нередко бывали здесь и пограничники. А когда Алексея Васильевича избрали депутатом районного Совета, посещения участились еще более. Люди приходили к нему поделиться своими мыслями, получить совет или просто послушать, как ветеран-железнодорожник, не раз рискуя своей жизнью, встречался лицом к лицу с врагами - нарушителями границы.
      МАТЬ
      Жизнь никогда не баловала Ксению Петровну ни беззаботностью, ни легким куском хлеба. Очень рано она осталась сиротой и вынуждена была пойти батрачить.
      Лишь после революции, встретив Алешу, девушка впервые узнала настоящее человеческое счастье. В гражданскую они поженились, и она не ошиблась в своем выборе. Алексей оказался на диво заботливым и преданным семьянином, чутким и любящим мужем.
      Жили душа в душу. Соседи восхищались: до чего же милая и дружная семья! Когда пошли дети, новая радость, новое счастье заполнили их дом. Уже было трое - два сына и дочь, а Алексей все твердил:
      - Чем больше детей, тем крепче семья... А жизнь нынче, сама видишь, изо дня в день все лучше да лучше...
      Много лет прожила Ксения Петровна с мужем в маленьком домике недалеко от станции Кривин. Воспитывала детей, помогала мужу - иногда обходила за него участок. Женщина она была крепкая, любила заниматься спортом. Уже матерью пятерых детей сдала нормы на значок ГТО второй ступени и выполнила нормативы снайпера.
      - А что, - полушутя говорила Ксения Петровна, - не хочу от мужа отставать...
      И она не отставала.
      Послушаем рассказ Ксении Петровны о том, как она задержала одну "дамочку".
      - На рассвете пошла я через железнодорожную линию в лес набрать сучьев. Вижу метрах в двадцати от меня сидит женщина под деревом. На лоб красная косынка надвинута. Лицо красивое, выхоленное. Мне показалось, что я ее где-то встречала. Наверное, учительница из села, подумала я. По привычке спросила у женщины, куда это она в такую рань собралась. В ответ она замотала головой и что-то промычала:
      "М-гу, м-гу". - И руками разводит.
      "Ты что, немая?" - спрашиваю.
      Она снова замычала.
      "Документы давай!" - не отстаю от нее, а она рассердилась, замахала руками: чего, мол, привязалась к немой, - и пошла своей дорогой. "Стой! кричу. - Стой!"
      А она - ноль внимания.
      "Ну, думаю, не на ту напала. Немая - так немая, а документы нужно с собой носить, коль у границы прогуливаешься". Откуда ни возьмись, идет мой Сашко, сынок старший.
      "Обождите, мама, - решительно сказал он. - Я ей сейчас развяжу язык".
      Он подошел к ней, взял за рукав и командует: "За мной! За мной следуйте!" Словом, отвели мы ее на заставу. И что вы думаете: "немая" потом оказалась очень разговорчивой, и была эта "дамочка" крупным агентом иностранной разведки.
      ДЕТИ
      Участники школьного драмкружка проводили генеральную репетицию "Евгения Онегина". Ученица девятого класса Нина Артемова играла Татьяну. В роль она вошла быстро, вела ее правдиво. Но вот беда: не получался у нее плач. Она то всхлипывала, как дитя, то рыдала, как старушка.
      - Не выйдет у меня... Не умею я плакать... - доказывала она руководителю кружка. Но тот был неумолим:
      лучше Нины, по его мнению, никто эту роль сыграть не мог. И мучилась, терзалась девушка, выдавливая из себя слезы, которые как назло не желали катиться из глаз.
      После репетиции Нина отправилась домой, чтобы немного отдохнуть перед спектаклем. Идти надо было через лес - это неплохо: в лесу нет школьных насмешников, и можно вволю почитать пушкинские стихи, порепетировать свою роль.
      Простите, мирные места!
      Прости, приют уединенный!
      Увижу ль вас?
      декламирует она, идя меж кустов. Однако это не то, что надо, не получается. Нет, Нина, возьми себя в руки, вспомни, как Татьяну вопреки ее воле хотят выдать замуж, как она сопротивляется, протестует, как ей больно расставаться со своим домом, со своим детством. Вспомни ее печаль...
      Меняю милый, тихий свет
      На шум блистательных сует...
      Прости ж и ты, моя свобода!
      Куда, зачем стремлюся я?
      Что мне сулит судьба моя?
      Как будто получается, даже слезы выступили.
      - Чего плачешь, девушка? - вдруг из-за кустов послышался чей-то голос.
      Нина вытерла слезы и увидела перед собой незнакомого человека.
      - Я не плачу... Я декламирую, - ответила Нина, как бы не придавая значения неожиданной встрече, и повернула в сторону. Потом оглянулась. Незнакомец, сев под деревом, начал переобуваться. Нина помчалась домой. Но там, кроме самой младшей восьмилетней Лены, никого не было.
      - Беги на заставу!.. Скажи начальнику, что я в лесу... Только быстро!
      Нина вернулась в лес. Прячась за густым орешником, она следила за неизвестным. Видела, как он что-то спрятал под кустарником, потом снял с себя телогрейку и зачем-то вывернул наизнанку рукава...
      Неожиданно прозвучало: "Стой!" Раздался лай овчарки, и Нина увидела зеленые фуражки пограничников.
      ...А в школе ребята волновались. Пора открывать занавес, а Нины все нет. Не откладывать же первый спектакль, тем более что зал переполнен родителями!
      Но вот в дверях появился начальник заставы, а с ним Нина. Командир поднялся на сцену, и зал затих.
      - Дорогие товарищи, - сказал он, - прошу извинить Нину за опоздание. Она сегодня оказала большую услугу нашей заставе: помогла задержать агента иностранной разведки. Спасибо тебе, Нина!
      Зал бурно аплодировал отважной девушке, а она, юная, скромная, смущенно сошла со сцены и, сопровождаемая восторженными возгласами сверстников, направилась в комнату, где ее с нетерпением ожидали школьные артисты.
      Ефиму еще не было полных пятнадцати, когда он стал паровозным кочегаром.
      Как-то он сидел в тени деревьев и строгал перочинным ножом палку. Увлекшись этим занятием, он не заметил, как к нему приблизилась женщина.
      Прошла мимо, не обронив ни одного слова. Но одежда ее показалась Ефимке странной - слишком уж длинная, почти до пят, юбка, да шла она каким-то широким, размашистым шагом. У развилки дороги женщина бросилась в жито. Ефимка бежал за ней. Неожиданно он увидел такое, что вынудило его остановиться: женщина расстегнула кофту - в небо взметнулись два голубя.
      "Связные, - догадался Ефимка. - Значит, у нее за пазухой голуби сидели... Вот дрянь!.." - И стремглав побежал на заставу.
      Через несколько минут в сопровождении группы пограничников и овчарки Ефимка отправился на розыск.
      Только под вечер, после пяти часов упорных поисков, пограничники задержали "неизвестную". Это была не женщина, а переодетый в женское платье шпион, готовившийся ночью пересечь границу.
      Лишь неделю спустя Сашко, приведший самолично на заставу какого-то подозрительного бородача, узнал подробно о поступке своего брата и рассказал об этом дома.
      - Эка важность, - буркнул Ефимка. - Кабы я его поймал, а то пограничники взяли...
      Однажды в полночь Александр и Ефимка возвращались домой из клуба ходили на танцы. Ночь была темная, небо заволокли тучи. Шли они самой короткой дорогой - через лес. Вокруг ни зги не видно.
      Выйдя из лесу, братья во тьме увидели две человеческие фигуры. Александр ухватил Ефимку за руку, потащил в сторону, за куст и окликнул встречных:
      - Кто такие?
      В ответ грянул выстрел. Пуля скосила ветку и просвистела над головами братьев. Александр шепнул Ефимке, чтобы он немедленно бежал на заставу, а сам короткими перебежками от дерева к дереву, почти на ощупь следовал за нарушителями. В темноте каждое дерево, казалось, куда-то движется. Но пограничники уже услышали выстрел. Ночные "путешественники" были схвачены. Правда, в последнюю минуту один успел проглотить пилюлю с ядом. У нарушителей обнаружили миниатюрную рацию, шесть пистолетов нового иностранного образца и взрывчатку.
      ...Это только один из подвигов Александра Артемова, задержавшего и обезвредившего, по официальным данным, еще до поступления в школу военных летчиков семьдесят девять нарушителей государственной границы. На его груди засиял орден Красной Звезды.
      Уже будучи в армии, он писал отцу: "Мы еще, батько, повоюем: ты там, на далекой железнодорожной станции, а я - в воздухе... Враг же у нас один общий".
      Каменец-подольская областная газета "Червонный кордон" писала:
      "На крепкий замок закрыты наши рубежи. Их бдительно охраняют славные пограничники и их верные помощники - рабочие и колхозники, пламенные патриоты социалистической Родины. Советские патриоты распознают врага, как бы он ни маскировался. Семья путевого обходчика Алексея Васильевича Артемова имеет сто семьдесят задержаний нарушителей границы... Мужество и героизм проявляет семья советских патриотов, живущая в маленьком домике на границе".
      А. Валишев
      ПОСЛЕДНИЙ БАСМАЧ
      Mне довелось в течение десяти лет, с 1922 по 1931 год, быть участником борьбы с бандами Ибрагим-бека на территории Таджикистана. Этот басмач номер один выступал крупной фигурой в той игре, которую затеяли английские империалисты против молодой Советской Республики.
      Главарь басмачей был уроженцем кишлака Кокташ в Гиссарской долине. Сын крупного скотовода, эмирского чиновника и одновременно предводителя тогдашнего кочевого племени локайцев. Сам чиновник и скотокрад. Во времена эмира возглавлял воровскую шайку. Смолоду был религиозным фанатиком и отличался исключительной жестокостью. Военного образования не имел, учился в Гиссарской духовной медресе. Увлекался охотой, был метким стрелком.
      Став во главе басмачества, Ибрагим-бек опирался главным образом на реакционные байские элементы. Его руководящая роль среди басмачества была закреплена фирманом бухарского эмира, сбежавшего в 1921 году в Афганистан.
      В 1922 - 1923 годах (первые годы басмачества) на деньги английских колонизаторов и бухарского эмира Ибрагим-беку удалось разными путями собрать вокруг себя около десяти тысяч бандитов, во главе которых стояли более ста курбашей. С благословения английских разведчиков и реакционного мусульманского духовенства ибрагимовцы осаждали малочисленные гарнизоны Красной Армии, нападали на отряды милиции, уничтожали советские учреждения, разрушали транспорт и телефонную связь. Стремясь подавить революционное пробуждение таджикского народа, басмачи зверски расправлялись с каждым дехканином и его семьей за малейшее проявление связи с Советской властью, Красной Армией или сочувствие им.
      Так английский империализм при помощи басмачей пытался задушить в Бухаре и во всем Таджикистане молодую Советскую власть и вернуть колонизаторские порядки.
      Однако не так-то легко было запугать народ, начавший узнавать, что такое свобода, братство и справедливость, пришедшие к нему вместе с Октябрьской революцией.
      Опираясь на дехкан, чекистские органы и Красная Армия провели в этот период в Таджикистане целую серию сокрушительных ударов по басмачам. В результате басмачество распалось как единое целое и стало действовать отдельными бандами. А осенью 1926 года Ибрагим-бек вынужден был с остатками своей "армии" бежать в Афганистан. В Кабуле он неплохо устроился под крылышком бывшего эмира бухарского, обладавшего большими суммами награбленных народных денег и ценностями.
      Трудовой народ Таджикистана стал возвращаться к мирной жизни. На отобранных у баев и феодалов землях создавались первые совхозы и колхозы. Советские органы стали активно очищаться от чуждых элементов. Советы становились действительно дехканскими. В обстановке острой классовой борьбы активность трудового населения все более возрастала. Повсюду развертывалось наступление на байские и феодальные элементы.
      Укрепление советского строя, всевозрастающий прогресс в политической, экономической и культурной жизни таджикского народа никак не устраивали английских империалистов и их марионетку - эмира бухарского. Они чувствовали, как почва уходит из-под ног, как с каждым годом уменьшается та питательная среда, на которой ,могло развиваться басмачество. Обреченные на политическую смерть, бывшие властители начинают плести нити заговоров и провокаций против Таджикской республики, засылать на ее территорию своих эмиссаров, шпионов и диверсантов.
      В борьбе с Советской властью в Таджикистане английские колонизаторы, их резиденты в Индии и в Афганистане главную ставку по-прежнему делали на Ибрагимбека. Они умело использовали властолюбив и алчность своего верного слуги.
      - Завоевание Советского Таджикистана сделает тебя не только богатым человеком, но и властителем огромного богатого края, - говорили они Ибрагим-беку.
      В то же время искусно подогревался религиозный фанатизм Ибрагим-бека. И главарь басмачей уже видел себя в роли спасителя мусульманской Средней Азии от "неверных" большевиков, рассчитывал на всеобщий почет и уважение не только на земле, но и на небе.
      Эти иллюзии Ибрагим-бека усиливались под влиянием тайных писем, получаемых им от баев, курбашей, бывших эмирских чиновников, ишанов и мулл, оставшихся и притаившихся в Таджикистане. Все они обращались к своему повелителю с призывом вновь выступить против Советской власти, обещая ему всемерную поддержку.
      Располагая большими запасами английского оружия и деньгами, Ибрагим-бек начал формировать и забрасывать на советскую территорию крупные басмаческие банды.
      Так, в 1929 году в Гармский округ Таджикистана прорвалась банда подручного Ибрагим-бека, агента английской разведки Фузаила Максумова, насчитывавшая до 500 басмачей.
      Почти в то же время на территорию Кулябского округа (район Ховалинг) вторглась банда младшего брата Фузаила Максумова, иностранного наймита Саодата Максумова, численностью 250 человек.
      Летом 1930 года в Кулябский округ проникла банда во главе с басмачом Мулло Амиром, а затем Хусаина и другие.
      Все эти банды были беспощадно разгромлены войсками ОГПУ, а их остатки бежали за кордон. Однако басмачи успели совершить много злодеяний и разрушений.
      Как выяснилось, банды Фузаила и Саодата Максумовых, Хусаина и другие имели целью произвести "разведку боем" перед выступлением основных сил Ибрагим-бека.
      И действительно, весной 1931 года трехтысячная "армия" Ибрагим-бека перешла границу со стороны Афганистана и вторглась в пределы Таджикистана.
      В первые дни вторжения басмачи пытались "по-хорошему", то есть обманом и посулами, вовлечь трудовую часть сельского населения в свои ряды. Не добившись успеха, они перешли к обычной своей тактике - диким террором и насилием пытались заставить дехкан стать соучастниками кровавых злоде-яний.