В телеграфной около аппарата Морзе сидел пожилой телеграфист в старой форменной фуражке. Испуганно посмотрев на вошедших, он прервал работу.
      - Соединитесь с Киевом, - приказал Авксентьев.
      Телеграфист безмолвно подчинился.
      - Готово, - сказал он, поработав ключом.
      - Передавайте: старшему смены Савельеву, запятая, клиенты направились юго-западу от станции...
      Прохаживаясь по комнате, Авксентьев прислушивался к прерывистому писку ключа.
      - Передали?
      - Так точно!
      - Дословно?
      - Конечно!
      Авксентьев шагнул к аппарату и схватил телеграфную ленту.
      - Ты что передаешь? - закричал он.
      - Клиенты направились... ю-ю-юго-западу от станции, - заикаясь, пролепетал побледневший телеграфист.
      - А на ленте что? Клиенты направились северо-востоку от станции. Северо-востоку, а не юго-западу. Думаешь, на простачков напал?
      - Я ошибся, - начал оправдываться телеграфист.
      - Хороша ошибка! - усмехнулся Авксентьев, пряча ленту в планшет. Собирайся! В ЧК расскажешь все...
      - Все, все расскажу, - испуганно заговорил телеграфист. - Меня заставили. Мне угрожали.
      Авксентьев сел к аппарату и заработал ключом. Телеграфист с изумлением уставился на него.
      - Он сам телеграфист, - усмехнулся один из нас, - а ты вздумал его дурачить.
      Телеграфист рассказал все, что знал о банде.
      Вскоре она была ликвидирована.
      СЕКРЕТАРЬ-МАШИНИСТКА
      В тот день по транзитному посту дежурил оперативный контролер Иван Русланов, волжанин, бывший военный матрос. Всегда подтянутый, аккуратный, он очень добросовестно относился к своим обязанностям.
      В дверь постучали. Русланов отложил в сторону бумаги.
      - Да-да, пожалуйста!
      В комнату вошла женщина лет тридцати, в военной шинели и сапогах.
      - Слушаю вас, - сказал Русланов и пригласил ее сесть.
      - Мне сказали, - проговорила немного дрожащим голосом женщина, присаживаясь, - что необходимо ваше разрешение на приобретение железнодорожного билета.
      Вот мои документы.
      Иван взял воинский литер (документ финорганов для получения железнодорожного билета), командировочное предписание.
      "Что-то не похожа она на военнослужащую, - подумал Русланов, - ишь какая холеная да упитанная".
      Он внимательно прочитал документы.
      "Сотрудница штаба дивизии имени Чапаева Смирнова Вера Ивановна направляется по служебным делам... Требование. Форма No 1"...
      Вроде документы в порядке. Угловой штамп и гербовая печать. Все как положено. Но что-то заставило Русланова усомниться. И он спросил женщину:
      - Давно вы служите в армии?
      - Давно, - ответила Смирнова.
      - И все в штабе Чапаевской?
      - Да.
      - И все в должности сотрудницы?
      - Да.
      - А как это понимать - сотрудница? Какая? Поточнее.
      - Я, - на мгновение запнулась Смирнова, - я секретарь-машинистка.
      - Так, так. А на каких марках работаете?
      - Как это на каких? - спросила Смирнова.
      - Ну, на "ундервуде" или "ремингтоне"?
      - На любых.
      - Очень хорошо, - проговорил Русланов и подумал:
      "Волнуется. Что-то тут нечисто".
      - А для чего вы едете за границу?
      Смирнова с удивлением посмотрела на дежурного, но быстро взяла себя в руки.
      - С чего это вы взяли? - чуть-чуть помедлив, спросила она.
      - У вас же в командировке проставлен пункт назначения. А он находится на границе.
      - Так это же на границе, а не за границей, - засмеялась женщина. - Это поручение начальника штаба. И надеюсь, вы не потребуете, чтобы я вам разглашала военную тайну?
      - Вот как? - поднял брови Русланов. - А где расположен штадив, вы знаете?
      - Что? - не поняла Смирнова.
      - Штадив, говорю, - повторил Русланов.
      Женщина молчала.
      - Говорите, давно там работаете, а не знаете, что это штаб дивизии так называется.
      - Ах вот вы о чем, - нервно рассмеялась женщина. - Я вас не поняла. Конечно, я знаю, где находится наш штадив. Он расположен...
      Через открытое окошечко, затянутое легкой занавеской, я внимательно слушал этот разговор в соседней комнате.
      Русланов оставил бойца в дежурной комнате, зашел ко мне и положил на стол документы Смирновой.
      - Подозрительная личность. В ответах путается.
      Прошу ознакомиться.
      - Пригласите ее сюда, - сказал я, просматривая документы.
      Женщина вошла, села около стола. Были заметны ее усилия казаться спокойной. Вслед за ней боец Соловьев внес пишущую машинку, поставил на стол.
      - А это зачем? - "удивился" я.
      - Гражданка Смирнова, - пояснил Русланов, - машинистка. Вот мы и попросим ее напечатать кое-что. Кстати, у нас есть срочная работа.
      - Ну что ж, давайте, - согласился я.
      Как только женщина села за машинку, стало ясно, что обращаться с ней она не умеет.
      - А говорите, работаете секретарем-машинисткой, - с упреком сказал Русланов.
      Я наблюдал за ее неумелыми движениями и мучительно припоминал, где я мог ее видеть. Очень уж знакомым показалось мне лицо женщины.
      Но вот Смирнова откинула прядь волос со лба и беспомощно опустила руки, пытаясь кокетливо улыбнуться.
      И вдруг я вспомнил: здесь же, в Киеве, еще до революции.
      - Вы киевлянка? - спросил я ее.
      - Не-е-т, - неуверенно протянула женщина.
      - Точно? - переспросил я.
      - Да.
      Некоторое время я молча рассматривал женщину. Она еще больше разволновалась.
      - Не понимаю, что это все значит? Я пришла сюда за разрешением на билет, а мне устраивают допрос. Вот же мои документы. Разве они не в порядке?
      - Здесь опрашиваем мы, - прервал ее Русланов. - Как добрались до Киева?
      Женщина взглянула на меня, пожала плечами:
      - Спасибо, хорошо.
      - Очень приятно. А каким транспортом?
      - Как вас понять? - выгадывая время для обдумывания ответа, спросила Смирнова.
      - Расстояние-то более двухсот пятидесяти верст, - пояснил я. - Вот нас и интересует, на чем вы прибыли.
      Поездом, пароходом?
      - По-поездом.
      Чувствовалось, что Смирнова нервничает, не понимая, к чему я веду весь этот разговор.
      - Так почему же вы не использовали литера? Или решили ехать за свой счет?
      Смирнова опять быстро взглянула на меня.
      - Извините, но я никак не ожидала подобного разговора со мной и ошиблась от волнения. Сюда я доехала автомашиной, попутной.
      - Не надо волноваться: правда всегда правдой и останется. - Я помолчал и задал новый неожиданный вопрос: - У вас есть сестра здесь, в Киеве?
      Смирнова поколебалась, но твердо ответила:
      - Сестры у меня нет, и в Киеве я впервые.
      - Вот как? Скажите, а кто в вашей семье получил приз за красоту? В Париже?
      - Я такого случая не знаю.
      - А я знаю.
      - Откуда?
      - Вы же и говорили.
      - Я?! Неуместные шутки. Я вас совершенно не знаю.
      Впервые вижу.
      - Впервые?! А в 1915 году бывали на фабрике Ефимова?
      - Вы что-то путаете!
      - Того самого Ефимова, чья жена в Париже красавицей прославилась.
      - Да кто же вы такой? - в тревоге уставилась на меня женщина.
      - Помните, как вы хвастались, что ваша сестра, жена фабриканта Ефимова, приз за красоту получила?
      - Володька? Так это...
      - Да, тот самый.
      - Какая встреча!..
      Выяснилось, что Смирнова с подложными документами направлялась за границу. Туда в 1919 году сбежал фабрикант Ефимов вместе с женой. Помимо больших ценностей Смирнова везла собранные шпионами сведения.
      ЧЕЛОВЕК В БУШЛАТЕ
      У нас постепенно вырабатывались правила и приемы проверки пассажиров. Мы не только изучали документы в дежурной комнате, но и направляли своих сотрудников потолкаться среди проезжающих, присмотреться " ним.
      Однажды за несколько часов до отхода поезда, следующего к пограничной станции, сотрудник поста Карасев изучал собравшихся около поста людей. Его внимание привлек человек лет сорока, в форме моряка торгового флота. Тот как-то настороженно посматривал по сторонам, время от времени ощупывая боковые карманы бушлата.
      "Что у него там?" - подумал Карасев и подошел к моряку:
      - Здорово, братишка! - хлопнул он его по плечу.
      Моряк вздрогнул, обернулся, испуганно уставившись на Карасева.
      "Чего-то трусит", - подумал Карасев и спросил:
      - Закурить не найдется?
      Мужчина облегченно вздохнул, заторопился, полез в карман, но тут же выдернул руку и из другого кармана достал кисет с махоркой.
      Закурили.
      - Как там, - кивнул Карасев на дверь поста, - к документам здорово придираются?
      - А кто его знает, - отозвался моряк. - Я сам впервой тут.
      Очередь медленно продвигалась. Карасев, отойдя за угол, продолжал наблюдать за моряком. Когда подошла его очередь, он на мгновение задержался у двери поста, взглянул в сторону. Около вокзала стоял мужчина в желеэяодорожной форме. Карасев ушел заметить, как он ободряюще кивнул моряку.
      "Напарник, видно", - подумал Карасев и через другой вход вошел ко мне.
      Выслушав Карасева, я предупредил дежурного Козлова, сидевшего в соседней комнате за столом пропусков.
      Вошел моряк.
      - Предъявите документы, - потребовал Козлов.
      - Есть предъявить документы! - по-военному четко отрапортовал моряк.
      Козлов взглянул на него.
      - Цивильный, а, как служака, тянешься, - сказал он.
      - Пять лет перед их высокоблагородием на флоте тянулся, - отозвался моряк.
      Я обратил внимание, что держится он как-то не совсем естественно, в голосе звучат наигранно бодрые нотки.
      Козлов внимательно прочитал документ и передал его мне. Это было отпускное свидетельство военно-кооперативной организации Кронштадтской крепости.
      - Откуда следуете? - спросил я.
      - Из Кронштадта, - быстро выпалил моряк.
      - А по какой надобности хотите ехать в погранзону?
      - По надобности служебной.
      - Интересно, - протянул я. - Судя по документам, вам надо ехать в совершенно противоположную сторону.
      - Как так в противоположную?
      - Очень просто. Здесь черным по белому написано:
      "Предоставлен кратковременный отпуск..."
      - Отпуск?! - моряк в ужасе уставился на меня.
      - Так точно, отпуск. И далее сказано: "...сроком до 20 сентября". А сегодня уже 21-е, и вам надо быть в Кронштадте.
      Матрос зверем оглянулся и ринулся к дверям. Но на пути его встал Козлов.
      Преступника подвели нервы. Готовясь к встрече с чекистами, он отложил нужный документ в один карман, а остальные - в другой. И все время ощупывал карманы, чтобы не ошибиться. Но, волнуясь, все перепутал.
      Задержанного провели в мою комнату. Здесь находился работник киевской речной гавани, пришедший сюда по делам, Увидев моряка, он отозвал меня в сторону и тихо сказал:
      - Я этого типа сегодня утром на пристани видел.
      С ним еще какой-то железнодорожник был.
      - Железнодорожник? - заинтересовался я, вспомнив доклад Карасева. Очень хорошо.
      Я послал сотрудников поискать железнодорожника. Во главе с Карасевым они прочесали вокзал, площадь, прилегающие улицы, но железнодорожника того нигде не оказалось.
      Тем временем моряка подвергли тщательному обыску.
      В правом кармане бушлата обнаружили командировочное предписание на ту же фамилию и еще на двух лиц. Кроме того, из-под подкладки фуражки изъяли чистые бланки с угловым штампом и круглой печатью.
      - Запасливый, - улыбнулся Козлов.
      Мы приступили к предварительному допросу.
      - Так вы в отпуске или в командировке? - спросил я.
      - В отпуске был раньше, а теперь в командировке, - изворачивался матрос.
      - К южной границе?
      - Да, на юг.
      - С каким заданием?
      - Скот заготовлять.
      - Понятно. А где же ваш напарник?
      - Какой напарник? - пожал плечами моряк. - Нет у меня никакого напарника. Я один.
      - Один? А... железнодорожник?
      Матрос растерянно молчал.
      - Не хотите говорить, не надо. Запросим Кронштадт.
      Нам это недолго. А пока отправим вас в ЧК.
      - Не надо в ЧК, - взмолился матрос.
      ...В 6 часов вечера группа оперативных работников вместе с задержанным отправилась по железнодорожным путям к товарной станции. Около одного из домов моряк остановился.
      - Здесь, - показал он, - на втором этаже.
      - Что-то он темнит, - с сомнением проговорил Карасев. - Тут Иван Степанович живет, я его хорошо знаю - потомственный железнодорожник. Он с такими подонками якшаться не станет.
      - А мы у него комнату на несколько дней сняли, - пояснил моряк.
      Оставив двух чекистов на улице, мы поднялись на второй этаж.
      - Стучись, - сказал я Карасеву.
      Дверь открыл Иван Степанович. Узнав Карасева, он молча отступил в сторону, пропуская нас в квартиру.
      - Где квартирант? - тихо спросил Карасев.
      - Там, - показал хозяин на дверь соседней комнаты.
      Карасев молча взглянул на меня, я кивнул. Чекист, вынув наган, решительно шагнул к двери и распахнул ее!
      Прижавшись к стене, около открытого окна стоял "железнодорожник".
      - Руки вверх! - приказал Карасев.
      С улицы донесся тихий свист. Я высунулся в окно.
      Там стоял чекист.
      - В чем дело?
      - Из окна револьвер выброшен.
      Обыск задержанного и помещения ничего не дал.
      - А где же третий?
      - Какой третий?
      - В командировочном предписании трое значатся.
      - Трое их тут и остановилось, - подтвердил хозяин.
      - Где третий? - спросил Карасев.
      - Нет тут никого больше, - сказал "железнодорожник".
      - Оставим засаду, - предложил я. И тут же предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.
      Мы прислушались - с чердака донесся какой-то шорох.
      - Ход из квартиры на чердак есть? - спросил я хозяина.
      - Нет, - покачал тот головой, - со двора лестница ведет.
      - А ну, быстро, пошли.
      Оставив с "железнодорожником" двух работников, мы вышли на улицу.
      - Ясно, - сказал я, осмотрев стену дома. - Из окна по карнизу до лестницы, а по ней на чердак.
      Карасев, не дожидаясь моих указаний, быстро стал подниматься по лестнице.
      Когда он протянул руку к дверце чердака, чтобы открыть ее, прогремел выстрел. Карасев пригнулся и опустился на землю.
      - Быстро на ту сторону дома, - приказал я Карасеву и несколько раз выстрелил по смотровому окну чердака.
      - Вот он! - раздался крик Карасева с противоположной стороны дома.
      Мы поспешили к нему. По пустырю бежал мужчина, за ним гнался Карасев.
      Мы бросились наперерез убегавшему. Заметив нас, он резко взял в сторону и, укрывшись за столбом, стал стрелять. Мы залегли.
      - Ложись! - закричал я, видя, что Карасев продолжает бежать.
      Карасев махнул рукой и вдруг, словно споткнувшись, рухнул на землю. Пока мы добежали до него, бандит исчез.
      - Побежал в сторону Киева-III, к Днепру, - прохрипел Карасев.
      Отправив раненого в больницу, мы подняли железнодорожную и речную охрану, тщательно прочесали всю территорию. Беглец как в воду канул.
      - Вот он! - вдруг крикнул Козлов, показывая на Днепр.
      От причала отвалила шлюпка. Мужчина, яростно наваливаясь на весла, гнал ее по течению реки.
      - Уйдет, - с досадой проговорил я.
      - А ну дай-ка, - Козлов попросил у охранника винтовку.
      Примостившись около тумбы, он тщательно прицелился.
      В лунном свете хорошо была видна на водной глади шлюпка и мужчина в ней. Козлов выстрелил.
      - А, черт, промазал, - сквозь зубы проговорил он.
      Опять хлопнул выстрел. Было видно, как, выронив весла, бандит схватился за плечо.
      ...Этой же ночью всех троих задержанных доставили в ЧК.
      С. Карин
      В СТАНЕ ВРАГА
      Ночь была на редкость теплая. Ущербленная луна неярко освещала землю. Лежа на траве, Черненко видел причудливые очертания кустов полыни и круглые шары перекати-поля. Он напряженно всматривался в темноту. Там, где-то впереди, лежит вспаханное поле, за ним - целина и полоса озими. Днем нетрудно по известным ориентирам найти это место, но ночью...
      Время тянулось медленно. Наконец где-то в стороне Пищева запели петухи. Пора! Черненко схватил торбу и, пригнувшись, побежал вперед, к границе.
      Сделав несколько перебежек, заметил впереди двух солдат, бегущих ему навстречу с ружьями наперевес. Понял, что это польские пограничники.
      - Стуй, стуй! - кричали поляки.
      Черненко упал. Поляки навалились на него.
      - Я украинський повстанец, розуме, пан? Розуме, пан? - несколько раз повторил Черненко.
      Поляки привели Черненко в караулку, отобрали торбу, в которой было сало и полкраюхи черного хлеба, и втолкнули в сарай.
      Сарай был битком набит людьми. Черненко примостился среди лежащих людей и весь превратился в слух. Люди шептались по-украински, по-польски, по-еврейски, но о чем - разобрать было трудно.
      Часа через полтора в сарае стихло. Но вряд ли кто из задержанных на границе мог спокойно спать! Не спал и Черненко. Он вспоминал недавние события, которые привели его, чекиста из Елисаветграда [Сейчас Кировоград], сюда, на польскую границу.
      ...Шел 1921 год. После упорных боев был заключен мирный договор с Польшей. От Советской Украины и Со
      ветской Белоруссии были отторгнуты их западные области.
      Но польская шляхта, подстрекаемая своими союзниками, не думала прекращать борьбу с Советской Россией. Мечтая о захвате Украины, Белоруссии, пилсудчики вербовали шпионов и диверсантов из петлюровских банд, отброшенных Красной Армией за кордон.
      Самая большая ставка делалась на организацию контрреволюционного подполья и мятежей на территории Советской Украины.
      Ф. Э. Дзержинский поставил перед Украинской ЧК задачу: бороться с бандитами и диверсантами, ликвидировать подпольные организации, проникать в заграничные центры контрреволюции, чтобы выведать их планы и методы.
      В августе 1921 года Черненко вызвал председатель уездной ЧК Ф. А. Кравченко.
      - Готовьтесь к отъезду в село Березовку. Явитесь в дом Харченко под видом студента, брата его бывшего товарища по банде Зализняка. В Березовке никто не знает о том, что после разгрома банды Харченко явился к нам с повинной и с тех пор работает в чекистских органах.
      Недавно к нему приходил бывший бандит Ступа и рассказал, что неподалеку от села на хуторе появился "человек из-за кордона". Харченко уверен, что этот человек захочет увидеться с ним...
      Ваша задача, - продолжал председатель уездной ЧК, - выяснить, что за человек, кем и с какой целью послан на Украину.
      Прибыв к Харченко, Черненко узнал, что он уже виделся с человеком из-за кордона. При встрече тот назвался атаманом Новицким, командующим вооруженными силами Елисаветградского повита.
      "Собственных вооруженных сил еще нет, - признался атаман в беседе с Харченко. - Я их только организую. Собираю людей, которые боролись с большевиками и готовы продолжать эту борьбу до конца". Атаман попросил Харченко при следующей встрече порекомендовать надежных людей.
      Харченко не замедлил на очередной встрече с атаманом "замолвить словечко" за Черненко.
      - Кто он такой? - спросил атаман.
      - Родной брат моего дружка, студент.
      - Устройте мне встречу с ним, - приказал атаман. - Человек грамотный, такой нам может пригодиться.
      Так чекист Черненко был "завербован" в подпольную организацию атамана Николая Новицкого.
      Атаман похвалялся, что послан на Украину самим Петлюрой. По его словам, находившийся во Львове генеральный повстанческий штаб усиленно готовится к восстанию на Украине. Вся Украина поделена на оперативные районы, в каждом действуют представители штаба. Они собирают силы.
      - Скоро Украина запылает! - объявил Новицкий своим "сподвижникам".
      Черненко сумел завоевать полное доверие атамана. Он держал связь с людьми Новицкого в Елисаветграде и некоторых других волостях. Тщательно и осторожно Черненко выявлял состав подпольной организации, держа под неусыпным контролем действия Новицкого.
      Однажды Черненко выехал на очередную встречу с атаманом. Она состоялась на хуторе близ Березовки. Атаман принял Черненко с особыми предосторожностями. Он вылез из укрытия только после того, как удостоверился, что на явку пришел тот, кого он ожидал.
      - Я не доволен вами, мой дорогой начальник связи, - проговорил атаман, стряхивая приставшие к бороде соломинки.
      - Чем я успел прогневить пана атамана?
      - Меня удивляет, что мой начальник связи до сих пор не поинтересовался, как налажена у пас связь с генеральным штабом во Львове.
      Черненко ушам своим не поверил: неужели сейчас оп узнает то, о чем безуспешно пытался узнать все это время?
      Но ответил спокойно, с достоинством:
      - Я считал, пане атамане, что в мою компетенцию входят только те связи, что идут от вас вниз, но никак не вверх.
      - Резонно, - с удовлетворением сказал Новицкий. - Но сейчас настало время сообщить штабу, чем мы располагаем, и получить указания на дальнейшее. Сделать это надо без промедления, чтобы не опоздать с подготовкой восстания. Во Львов должен был поехать я сам, но мне сейчас пускаться в путь нельзя. Поедете вы, Степан. Надеюсь, согласны? - Он испытующе посмотрел на Черненко.
      - Вряд ли я справлюсь с этим поручением, - неуверенно начал Черненко.
      Он и впрямь был несколько огорошен открывшимися перед ним возможностями.
      - Если я вам поручаю это, значит, считаю, что справитесь, - прервал его атаман. - А теперь поговорим о том, что вы доложите штабу. Подчеркните, что симпатии к большевикам рассеиваются как дым. Ситуация позволяет надеяться на полный успех восстания. Конечно, если оно будет всеобщим для всей Украины. Запомните пароль - 484.
      Когда Черненко доложил о поручении атамана, руководители уездной и губернской ЧК предложили воспользоваться "приглашением" за рубеж.
      Молодому чекисту надолго запомнилась поучительная беседа с опытным чекистом, членом коллегии губчека, замечательным большевиком В. М. Горожаниным, тем самым, которому несколько лет спустя поэт Владимир Маяковский посвятил свое стихотворение "Солдаты Дзержинского" [Владимир Маяковский, Полн. собр. соч.. т. 8 М 1938 с. 231 - 232].
      - Вы идете в петлюровский штаб по его каналу связи, по его паролю, говорил Горожанин. - Может ли быть более выгодное для нас положение? Находясь во вражеском стане, не забывайте, что вы советский разведчик, от внимания которого не должно ускользнуть ничто. Действуйте естественно, непринужденно, но вместе с тем настороженно, продумывайте каждый свой шаг. Изучайте обстановку и поступайте в соответствии с ее особенностями...
      И вот Черненко заперт в сарае. Не очень-то гостеприимно принимают здесь "украинских повстанцев"! Что-то готовит ему сегодняшний день?
      Утром к Черненко подсел рыжеватый парень лет тридцати и спросил, куда ему надо попасть.
      - На пляцувку [Пляцувка - погранзастава], - вспомнил Черненко наказ атамана.
      - На сахарный завод, значит, - понимающе отозвался сосед. - Мне туда же.
      "Шпик? - подумал Черненко, - нет, непохоже".
      Задержанных стали уводить по одному. Сосед Черненко подошел к стражу и что-то сказал ему по-польски. Страж ушел, а вернувшись, поманил рыжего парня. Тот потянул за рукав Черненко:
      - Идем.
      Они пришли в караульное помещение.
      - Меня и этого пана, - сказал рыжий караульному начальнику, - проше пана направить на цукровню.
      Караульный начальник понимающе кивнул. Прошло часа два, и их привели на погранзаставу.
      Рыжего на допрос вызвали первым. Вернувшись, он сказал Черненко:
      - Заходи.
      За письменным столом под портретом Пилсудского сидел пожилой польский офицер.
      - Кто пан будет? - офицер с любопытством рассматривал Черненко.
      - Я повстанец с Украины.
      Офицер вопросительно взглянул на него.
      - Пароль 484, - произнес Черненко.
      Офицер открыл дверцу несгораемого шкафа и вынул толстую конторскую книгу. Полистав ее, он, видимо, нашел то, что нужно, и, подойдя к двери, позвал рыжего парня:
      - Я направляю вас обоих в жандармерию. Жандармерия отправит вас в Ровно в экспозитуру [Экспозитура - низовой орган охранки панской Польши], а оттуда вы поедете во Львов.
      В Ровно Черненко принял щеголеватый офицер в английском френче, бриджах и крагах. На этот раз одного пароля оказалось недостаточно. Офицер подробно расспросил, как и где Черненко переходил границу, попросил показать маршрут по карте. Потом он вручил Черненко запечатанный конверт.
      - Сдадите в штабе.
      - А как я найду во Львове штаб? - спросил Черненко.
      - Сойдете с поезда на станции Подзамче - это в черте города. Перейдете насыпь и увидите слева большое серое здание. Это и есть штаб.
      ...Уже совсем стемнело, когда Черненко и рыжий, перекусив в какой-то харчевне, пришли на вокзал. Рыжий пошел за билетами, а Черненко, отойдя в сторону, развернул свежую газету. В глаза ему бросился заголовок: "Аресты на большевистской Украине". Черненко впился глазами в газетный лист. "В Киеве большевистская ЧК раскрыла подпольную украинскую организацию, существовавшую в червонной школе старшин. Произведены большие аресты.
      Подпольная организация ставила своей целью свержение большевистского правительства".
      Сообщение газеты не могло не насторожить Черненко.
      Он принимал непосредственное участие в раскрытии этого контрреволюционного заговора.
      "Как они узнали об этом, когда аресты держались в тайне? - недоумевал чекист. - Неужели успел пробраться в Польшу кто-либо из заговорщиков? Может быть, это тот самый Дума, которому удалось скрыться? Но ведь он мог видеть меня".
      Черненко оторвал глаза от газеты и замер: на него смотрела пани Братецкая из Елисаветграда, хорошо знакомая с его квартирной хозяйкой. Совсем недавно Братецкая, получив документы на выезд в Польшу, приходила прощаться.
      Она стояла рядом с дочерьми и сыном, видимо ожидая поезда на Львов. Черненко вышел из зала. Став за дверью, он наблюдал за Братецкой.
      Так удачно начавшаяся операция могла сорваться из-за случайной встречи! "Но надо взять себя в руки. Вряд ли Братецкая меня узнала, - решил Черненко. - Ведь ей и в голову не могло прийти, что здесь, в Польше, можно встретить сотрудника ЧК".
      Понаблюдав некоторое время за Братецкой, Черненко подошел к кассе.
      - Билетов еще не дают, - сказал рыжий, - иди погуляй.
      Черненко направился вдоль перрона. Ему хотелось еще раз обдумать свое положение в связи с неожиданным появлением Братецких. Из полумрака к нему подошла какая-то женщина.
      "Неужели Братецкая? Или ее дочь Геля? Что я им скажу?" - подумал Черненко.
      - Кеды пан едзе? - по-польски спросила женщина.
      Ее лицо было незнакомо Черненко. Он облегченно вздохнул.
      - Я не понимаю по-польски. - И быстрыми шагами направился к вокзалу.
      Зайдя за угол, он осторожно выглянул. Женщина медленно шла по перрону. Вдруг из вагона выскочил человек, за ним другой. Они подхватили женщину под руки и помогли ей взобраться в вагон.
      "Неужели слежка? - думал чекист. - Значит, меня подозревают. Но в чем?" Тут он вспомнил о пакете, который ему вручили в Ровно. Быть может, пакет что-нибудь раскроет? Конверт был запечатан сургучной печатью. Чуть приподняв перочинным ножом край печати, он без труда вскрыл конверт и прочел:
      "В III отдел штаба генерального.
      При этом направляется пан Черненко для доклада о положении на Херсонщине.
      Начальник ровенской экспозитуры сотник Левицкий".
      "Все в порядке!" - обрадовался Черненко. Заклеил конверт и пошел разыскивать рыжего.
      Проснулся Черненко от сильного толчка вагона.
      - Ну и спишь ты здорово! - горланил его рыжий спутник. - Скоро Львов. На Подзамче мы расстанемся, - продолжал он. - Попадешь в мои края, пошукай мепя.
      Я написал тебе мой адрес.
      Глаза у рыжего блестели - видно, он уже успел приложиться к бутылке.
      - Хоть ты мне ничего о себе не говоришь, - откровенничал он, - а я тебе скажу. Я не впервые перехожу границу. Мой участок Житомир - Коростень. Там я имею верных людей.
      - Как это ты не боишься? - разыграл Черненко восхищение. - Мне пришлось только раз перейти и то душа в пятках.
      - Чепуха! - тряхнул чубом рыжий. - Поймают - выкручусь. Это вот чекист не выкрутится, если его пошлют сюда.
      - Это почему же?
      - Во Львове есть атаман Ангел. Как только к нему попадет человек с той стороны, он его посадит против себя и загипнотизирует. Ну, понятно, тот сразу и выкладывает правду, кто его послал - ЧК или наши.
      Черненко слыхал про петлюровского контрразведчика
      Ангела, отличавшегося особой жестокостью. Поезд остановился.
      - Ну, будь здоров, Степан.
      - Будь здоров, Никодим.
      В штабе повторилась та же процедура, что в Корце после перехода границы и в Ровно, с той лишь разницей, что здесь он впервые назвал фамилию "своего" атамана Новицкого. После опроса его отвели в комнату, заставленную кроватями.
      - Занимайте вот эту койку - она свободна. До получения удостоверения личности никуда не выходите. А пока отдыхайте.
      Едва только провожатый ушел, из соседней комнаты вышел человек в нижней рубашке и направился к Черненко.
      - Давайте знакомиться, я - Соколовский с Киевщины, - проговорил он, протягивая руку.
      Черненко назвал себя. Присев на край кровати, Соколовский за полчаса выложил все, что он знал о порядках в штабе и в общежитии, как называли эти комнаты.
      - Доложил я одному, другому, как обстоят у нас дела, а они спрашивают: какие воинские части стоят в нашем районе, какие гарнизоны в Белой Церкви, Василькове?
      Наверное, и вас будут о том же спрашивать.
      Весь день Черненко провел в обществе Соколовского и узнал от него немало ценных сведений. К вечеру начали сходиться и другие "жильцы". На Черненко никто не обратил особого внимания - видно, появление нови-чков было здесь делом привычным.