Красный террор в годы гражданской войны

      Когда кончили рубить первых 15 человек, то трое красноармейцев отправились вместе с Обрезовым к воротам. Там отсчитали еще 10 человек, которых красноармейцы отвели к яме и тоже стали рубить. Тут кто-то из палачей крикнул: "Эй, Кирюшка, подавай людей". Привели последних заложников, и их тоже зарубили.
      Всю эту партию красноармейцы свалили в яму. Приказав затем засыпать могилу землей, красноармейцы сейчас же ушли с кладбища. Но едва ли они пошли домой пешком. Эти красноармейцы, утомленные ночной работой на пользу советской власти, не могли не возбудить по отношению к себе внимания и участия со стороны своих товарищей. Поэтому товарищ Гущин, которому "ребята жаловались на то, что им далеко ходить" на кладбище, позаботился выслать за ними грузовой автомобиль.
      Когда Обрезов возвратился к себе в сторожку, на Нахаловской церкви ударило три часа ночи.
      Таким образом, большевики, согласно установившейся у них к тому времени практике, закончили свое дело до рассвета. Пятигорскими жителями было замечено, что советская власть по каким-то соображениям стала предпочитать расправляться со своими жертвами под покровом ночи, старательно избегая производить казни, особенно массовые, при дневном свете.
      Расследованием установлено, что когда палачи-красноармейцы, совершив в ночь на 19 октября 1918 года свое кровавое дело, вернулись в "Чрезвычайку", то перед сном они сказали одному из представителей советской власти: "Довольно мы вас поубивали, теперь можно и отдохнуть".
      Но советская власть не согласилась с мнением исполнителей ее предначертаний, и на следующую же ночь, т[о] е[сть] на 20 октября, на так называемом холерном кладбище разыгралась такая же трагедия, как и накануне. Среди многочисленной партии погибших в этот раз людей были священник и одна женщина. Обрезов и Васильев и в этом случае присутствовали при казни.
      На утро могильщики засыпали могилы. Тонкий слой земли покрыл изуродованные тела мучеников и скрыл их на время от людских взоров. Но вид местности, прилегающей к обеим могилам, в утро 20 октября не переставал еще красноречиво свидетельствовать о злодеяниях минувших ночей.
      Вокруг могил стояли лужи крови. Кое-где лежали осколки человеческих костей. Ближайшие к месту казни кресты и надгробные памятники были обагрены кровью и обрызганы мозгом. Земля на значительном протяжении была настолько пропитана кровью, что, когда один из красноармейцев, вероятно пришедший проконтролировать, как это полагалось у большевиков, работу своих товарищей, ступил на дорогу, прилегающую около одной из могил, то из-под ног его брызнула кровь, и он по щиколотку погряз в кровавой гуще.
      На окровавленной земле валялись ботинки и галоши, брошенные заложниками.
      Палачи-красноармейцы получали 10 рублей "с головы" каждого казненного. Возможно, что как раз в то время, когда они протягивали свои руки за этим позорным заработком, из свежей, едва присыпанной землей могилы слышались тихие стоны заживо погребенных людей. Эти стоны донеслись до слуха Обрезова и могильщиков, пришедших ранним утром 20 октября 1918 года насыпать могильный холм. Как бы не сознавая ужаса своего повествования, Обрезов рассказывал об этом свидетельнице А. А. Колесниковой и добавил, что из могильной ямы даже выглядывал, облокотившись на руки, один недобитый заложник, умолял вытащить его из-под груды наваленных на него мертвых тел и просил дать воды. По-видимому, у Обрезова и у сопровождавших его могильщиков страх перед красноармейцами был настолько велик, что в душах их не оставалось более места для других чувств -- и они просто забросали могилу землей.
      Стоны стихли.
      Сопоставляя подробности рассказа Обрезова сданными, добытыми при раскопке могилы 24 января 1919 года, А. А. Колесникова пришла к убеждению, что раненый, просивший воды, был о[тец] Иоанн Рябухин. Его труп был обнаружен лежащим с поднятыми руками, как будто он желал выкарабкаться из могилы. Обрезов почему-то прикрыл голову священника епитрахилью.
      Весть об описанном злодеянии большевиков быстро распространилась по Пятигорску. В других городах Минеральных групп о гибели заложников узнали из газет. Впечатление было самое тягостное, и казнь стольких неповинных людей казалась из-за своей чудовищности прямо невероятной. На этой почве, быть может для смягчения ужасного впечатления, самими большевиками, как утверждает свидетельница баронесса де Форжет, стали распускаться слухи о том, что заложники не казнены, а увезены в Святой Крест. И действительно, такие приметные большевики, как Ге и Кравец, которые не могли не знать правды, успокаивали обращавшихся к ним вдов казненных заложников уверениями в том, что они, большевики, не так глупы, чтобы убивать заложников, и утверждали, что заложники спрятаны в надежное место.
      По вполне понятным причинам психологического свойства эти слухи и успокоительные заверения с жадностью подхватывались близкими и знакомыми погибших заложников и, по мере распространения этих слухов, создавались все новые и новые версии, одна другой утешительнее. Подчас слухи были настолько правдоподобны и так хотелось им верить, что некоторые лица предпринимали трудные путешествия, сопряженные со смертельной опасностью, лишь бы напасть на след близкого человека.
      Злонамеренные элементы, вроде бывших матросов, учли создавшееся положение в свою пользу и довольно долго шантажировали вдов заложников, вымогая у них более или менее значительные суммы за возможное будто бы еще освобождение их, покойных в действительности, мужей из-под ареста.
      Дальнейшие события доказали всю праздность этих слухов и положили предел подобным мошенничествам. В конце января 1919 года были предприняты раскопки могил заложников. При этом правильная организация отсутствовала, и вообще раскопки производились при таких условиях, что ожидать значительных результатов было нельзя. Тем не менее присутствовавшими при раскопках родственниками заложников были опознаны трупы барона де Форжета, Кузьмина, отца Иоанна Рябухина и Щербакова.
      Для веры в правильность приведенных выше слухов уже почти не оставалось места, и в обществе стал укрепляться взгляд на казнь заложников как на месть за смерть Рубина, Рожанского и других членов ЦИК, что, впрочем, и находит себе подтверждение, как то было указано выше, в официальных данных, исходящих непосредственно от советской власти.
      Окончательным опровержением циркулировавших слухов о спасении заложников явились результаты, добытые при разрытии Особой комиссией могил жертв октябрьского красного террора в Пятигорске.
      27 и 28 февраля 1919 года была разрыта Особой комиссией первая могила, находящаяся в северо-западном углу пятигорского городского кладбища, на расстоянии 19 саженей от западной стены кладбища и четырех с третью саженей от его северной стены.
      По снятии верхнего слоя насыпи в южном и северном краях ее обнаружены были первые останки покойников в виде сильно разложившихся конечностей; в южном крае -- на глубине четверти аршина от поверхности земли; а в северном -- на глубине пол-аршина. При дальнейшем разрытии могилы начали попадаться отдельно лежавшие разные человеческие кости, а затем, по снятии еще некоторого слоя земли и расчистке показавшихся трупов, оказалось, что во всей могиле лежат разбросанными в самых разнообразных и неестественных положениях многочисленные трупы, сильнейшим образом разложившиеся, причем те из трупов, которые одеты в белье, сохранили еще кроме костей кашеобразную массу, оставшуюся от совершенно разложившихся тканей тела и внутренностей. Ни на одном трупе не остались целыми ткани тела и верхние покровы. Трупы переплетены между собою и свалены в одну груду, разровненную по всей поверхности могилы, причем такое переплетение трупов особенно сильно в юго-западной части могилы, где вообще их оказалось более, нежели в северо-восточной. Так, в юго-западной части могилы один из трупов нижними своими конечностями обнимал череп другого трупа. Конечности некоторых других трупов подогнуты и сведены между собою. По всей могиле обнаружены отдельно лежавшие черепа. При поднимании трупов они рассыпались на отдельные кости и части вследствие сильного разложения, от которого распространялся удушливый трупный запах.
      На дне могилы стоит 10 заколоченных гробов, установленных в ряд и занимающих всю могилу.
      Всего из этой первой могилы извлечено 25 трупов.
      Эти останки были подвергнуты врачами-экспертами индивидуальному осмотру, причем определение повреждений, нанесенных погибшим, представляло значительные затруднения в силу полного гнилостного разложения всех мягких тканей, вследствие чего определение целости и возможных аномалий тканей было доступно лишь путем исследования оставшихся костей, которые еще не подверглись в массе процессу тления.
      Врачи не могли не отметить полного отсутствия на останках погибших следов огнестрельных ранений.
      Перейдя к рассмотрению останков тел погибших, врачи-эксперты при осмотре трупа No 1 нашли, что совершенное отделение головы от туловища, положение ее в стороне от корпуса и переломы обеих ключиц и грудины указывают на то, что в данном случае человек был обезглавлен ударом острорежущего орудия в область шеи и, возможно, перед тем получил удары тяжелым тупым орудием в область грудины и обеих ключиц с переломом этих костей.
      При экспертизе трупа No б, в котором впоследствии было опознано тело генерала Рузского, врачи констатировали пролом правой стороны черепного свода, рубленые повреждения левой половины затылочной и левой скуловой костей, а также многочисленные следы кровоизлияния на череп, кои свидетельствуют о не менее трех сильных ударах, нанесенных острорежущим орудием по черепному своду справа, по левой щеке и в область затылка, а также о многочисленных ударах тупым орудием по черепному своду, повлекших за собою многочисленные кровоизлияния, от чего и последовала смерть.
      Перечисленные повреждения являются характерными для трупов, извлеченных из первой могилы, и привели врачей-экспертов к заключению, что орудиями, коими таковые были произведены, могли быть тяжелая шашка, ружейный приклад и, в единственном случае, -- штык.
      По всей совокупности данных о положении трупов в могиле и полученных повреждениях вполне допустима, по мнению врачей, следующая картина гибели людей, трупы которых найдены в могиле: у края могилы происходила рубка по головам и шеям приговоренных и беспорядочное забрасывание могилы убитыми и умирающими.
      28 февраля и 1 марта 1919 года Особая комиссия производила у подножия г[оры] Машук на пятигорском госпитальном (холерном) кладбище разрытие второй могилы заложников, убитых в октябре 1918 года, каковая могила расположена на расстоянии двух аршин от могилы Бабковой и 5 саженях 1 аршина от северо-восточного угла городского православного кладбища.
      При рытье в юго-западном углу ямы, на глубине 3--4 вершков показались куски дерева, рядом с ними плоский тяжелый камень, а под ним часть священической парчовой епитрахили, под которой была обнаружена теменная часть головы покойного отца Иоанна Рябухина.
      Как выяснилось при дальнейших раскопках, лицо отца Иоанна Рябухина было обращено к южному краю могилы, правая рука, согнутая в локте, огибала лицо и кистью соприкасалась с кистью левой руки, которая была поднята с согнутыми как бы благословляющими пальцами. Труп был в сидячем положении.
      Затем в этой могиле были опознаны трупы подполковника барона де Форжет, А. И. Щербакова, поручика Кузьмина, генерала Мельгунова, купца М. А. Власова, капитана Русанова, полковника Махотадзе, графа Г. А. Бобринского, сенатора барона Н. Н. Медема, бывшего министра юстиции Б. А. Добровольского, генерала-лейтенанта князя Багратиона-Мухранского, генерала Радко-Дмитриева и генерала Тришатного.
      Все трупы, вырытые из второй могилы, благодаря низкому стоянию почвенных вод и сухому грунту, сохранили целиком свои мягкие ткани, и лишь большая помятость изменила правильность очертаний внешних форм. Трупы, расположенные в верхнем этаже могилы, в массе находились в состоянии мумификации. Трупы в нижней части могилы представляли переходную стадию от мумификации к состоянию заморожения, а местами к начавшемуся гнилостному разложению мягких частей, обращенных ко дну могилы. Тела располагались в самых случайных неестественных положениях и переплетались конечностями и корпусами друг с другом во всевозможных направлениях.
      Целость внешних покровов, мягких частей и костных тканей позволяла безошибочно устанавливать повреждения без полного вскрытия тел и исследования внутренних органов.
      При индивидуальном рассмотрении повреждений, обнаруженных на трупах, извлеченных из второй могилы, были найдены глубокие колотые раны, многочисленные большие сине-багрового цвета кровоподтеки и следы ударов тяжелым режущим орудием по затылкам, разрушившие мягкие ткани затылков, шей и тел позвонков. Эти удары, по мнению врачей-экспертов, являются типичными в большинстве случаев повреждений, обнаруженных на трупах рассматриваемой могилы.
      В отношении отдельных трупов врачи пришли к заключению, что они подвергались перед смертью побоям тупым оружием, а в некоторых случаях наносились увечья, как, например, отрубались носы, выбивались зубы, пропарывался живот и проч[ее].
      Были также констатированы случаи смерти от удушения землей после зарытая оглушенных несмертельными ударами по голове.
      У нескольких трупов руки оказались подогнутыми за спину и сильно скрученными изолированной проволокой.
      В конечном результате индивидуального освидетельствования трупов из второй могилы медицинская экспертиза пришла к тому же выводу относительно обстановки казни, как и в первом случае, изложенном выше.
      2 марта 1919 года председатель Особой комиссии производил разрытие могил контрреволюционеров, убитых большевиками в ночь на 6 октября 1918 года. По производству предварительно сего осмотра местности, по указанию И. Г. Костича, на западном склоне горы Машук, по направлению к горе Бештау, в двух верстах от Лермонтовского разъезда, в полутора верстах от гор. Пятигорска, была обнаружена неровная яма, величиной в квадратную сажень. В двух аршинах от этой ямы, по направлению к северо-востоку, имеется небольшая насыпь формы могилы, к разрытию которой и было приступлено.
      Из могилы извлечены трупы гвардии полковника Попова, неизвестной женщины, поручика Шафоростова, фельдшера Волкова, инженера Беляева, подпоручика Костича и полковника Случевского.
      Во второй могиле оказался труп полковника Шульмана. По вопросу о причинах смерти семи лиц врачи-эксперты пришли к следующему заключению:
      "Смерть Попова, Волкова, Случевского и Шульмана последовала от ранения острорежущим оружием, а смерть Шафоростова, Беляева и Костича от ранения огнестрельным оружием".
      Таким образом, согласно результатам, добытым разрытием могил, и в связи с другими данными настоящего расследования оказалось, что из 83 лиц, извлеченных из могил, имена коих в числе 104-х были опубликованы в приказе Ч[резвычайной] с[ледственной] к[омиссии]22 No 6: опознано -- 49 лиц; казнено, по показаниям свидетелей, но не опознано -- 21 лицо; освобождено большевиками -- 8 лиц; убито при попытке бежать -- 1 лицо; и не имеется сведений -- 2 лица. Кроме того, опознано 2 лица, имена коих в означенные списки помещены не были.
      (Список заложников и лиц, арестованных большевиками по приказу ЧСК No б (Известия23 No 157) с указанием сведений, добытых расследованием Особой комиссии, -- при сем прилагается.)
      Такие лица, как генералы Рузский и Радко-Дмитриев, равно как и некоторые из заложников, станут достоянием отечественной истории. В задачи произведенного расследования не входило собирать сведения, характеризующие эти выдающиеся личности, но тем не менее свидетели по делу не могли в некоторых случаях не коснуться таких обстоятельств, которые являются весьма характерными штрихами, ярко выделяющимися на мрачном фоне тех дней.
      Помимо уже изложенных выше некоторых эпизодов из жизни генерала Рузского, имевших место после его ареста, нельзя обойти молчанием незначительный с первого взгляда факт, свидетельствующий о том, что лично против популярного имени генерала Рузского красноармейцы-большевики, к мнению которых постоянно прислушивались советские сферы, ровно ничего не имели. Красноармейцы неоднократно приходили к генералу Рузскому с явным намерением арестовать его, но уходили, или добродушно сказав "пускай генерал Рузский еще погуляет на свободе", или с почтительными заверениями, что генерал добрый человек и что они его не тронут.
      Как видно далее из дела, генералу Рузскому предлагали устроить побег, но он с чувством полного достоинства заявил, что совесть у него чиста и что поэтому у него нет основания спасаться бегством.
      Не хотел генерал Рузский спасать свою жизнь и при помощи сделки со своей совестью. Поэтому, когда большевистские главари Атарбеков24 и Кравец неоднократно приезжали в Новоевропейские номера и предлагали ему пост главнокомандующего советскими войсками, то генерал Рузский категорически отклонил это предложение и предпочел принять мученическую кончину от руки палача, громко заявив перед смертью, что власть большевиков он считает незаконной.
      Такое же достоинство и твердость духа проявил генерал Радко-Дмитриев, который на предложение ему со стороны большевиков стать во главе Красной армии ответил: "Я оставил родину для службы великой России; но служить хаму не согласен и предпочитаю умереть".
      И судьбою таких людей распоряжались "товарищи" Ге, Стельмахович, Кравец, Атарбеков и им подобные.
      Расследование добыло довольно богатый материал для характеристики о Стельмаховиче, Ге, Кравеце, Атарбекове, этих советских деятелях -- по званию, а по существу -- людях преступных, наркоманах с садистскими наклонностями, людях, для которых пролитие крови и причинение другим душевных страданий -- источник нездоровых наслаждений. Эти бессердечные люди были вершителями судеб всей группы Кавказских минеральных вод вплоть до освобождения Северного Кавказа от большевизма полками Добровольческой армии, и на их совесть, если таковая у них имеется, должна пасть кровь замученных заложников, ибо они, Атарбеков, Стельмахович, Кравец и Ге, по-своему понявшие призыв встретить приближавшуюся годовщину Октябрьской социалистической революции достойным для граждан таковой образом, при деятельном соучастии некоторых других "товарищей", внимая жестоким указаниям, идущим из Москвы, принесли столь богатую кровавую жертву злому духу большевизма.
      список
      заложников и лиц, арестованных большевиками, по приказу ЧСК No 6 (Известия, No 157) с указанием сведений, добытых расследованием Особой комиссии
      I.
      Заложники (2-я часть приказа No 6)
      NoNo, фамилия, имя, отчество и звание, прим[ечание], No гроба
      Рузский Николай Владимирович, ген[ерал] от инф[антерии], опознан, No 6.
      Кн[язь] Урусов Сергей Петрович, опознан No 5.
      Кн[язь] Урусов Николай Петрович, чл[ен] Гос[ударственного] сов[ета], опознан, No 47.
      Кн[язь] Урусов Федор Михайлович, ген[ерал]-лейтен[ант], опознан.
      Гр[аф] Капнист Алексей Павлович, контр-адм[ирал], опознан, No 42.
      Барон Медем Николай Николаевич, сенатор, опознан, No 68.
      Колосков Виктор Александрович, подъесаул, опознан, No 11.
      Карганов Дмитрии Адамович, полковник, опознан, No 2.
      Рубцов, полковник, был освоб[ожден].
      Кн[язь] Шаховской Леонид Алексеевич, полк[овник], опознан, No 20.
      Кн[язь] Шаховской Владимир Алексеевич, полк[овник], No 25.
      Рухлов Сергей Васил[ьевич], бывш[ий] мин[истр] путей сооб[щения].
      Добровольский Ник[олай] Алекс[андрович], бывш[ий ] мин[истр] юстиции, опознан, No 64.
      Бочаров, полковник.
      Колзаков Яков, генерал.
      Карташев Дмитрий Тимофеевич, полковник, опознан, No 45.
      Пунякин Василий Васильевич, полковник.
      Шевцов Александр Прохорович, ген[ерал] от инф[антерии], опознан, No 1.
      Сакович Ромуальд Иванович, полковник.
      Савельев Павел Федорович, полк[овник] в отст[авке], опознан, No 62.
      Пирадов Константин Адреевич, ген[ерал]-лейтенант, опознан, No 25.
      Тохателов, ген[ерал]-лейтенант.
      Перфильев Сергей Аполлонович, ген[ерал]-лейт[енант], опознан, No 26.
      Бойчевский Всеволод Петрович, ген[ерал]-майор, опознан, No 22.
      Васильев Ростислав, полковник, опознан, No 7.
      Смирнов Владимир Васильевич, генерал (бывший командир 2-й армии).
      Слешкович Леонтий Иванович, ген[ерал]-майор, опознан, No 14.
      Трубецкой Константин Семенович, полков[ник], опознан, No 21.
      Николаев Иван, полковник.
      Рудницкий, генерал-майор.
      Власов Михаил Алексеевич, купец, опознан, No 89.
      32. Федоров, подпоручик, был осв[обожден].
      33. Федоров, казак.
      Назименко Николай Иванович, ген[ерал]-майор, опознан, No 63.
      Чижевский Николай Конст[антинович], ген[ерал]-майор, опознан No 57.
      36. Русанов Николай Алексеевич, капитан, опознан, No 41.
      37. Мельгунов Анатолий Ильич, генерал-майор, опознан, No 37.
      38. Граф Бобринский Гавриил Алексеевич, вольноопределяющийся, опознан, No 52.
      39. Ефстафьев, жандармский генерал.
      40. Радко-Дмитриев, генерал, опознан, No 72.
      41. Игнатьев, генерал, опознан, No 75.
      42. Железовский Константин Давыд[ович] , генерал.
      43. Кашерининов, генерал, был осв[обожден].
      44. Ушаков Сергей Леонидович, генерал-майор, опознан.
      45. Тулин, полковник, свед[ений] нет.
      46. Бобрищев, подъесаул, свед[ений] нет.
      Князь Туманов Георгий Алексеевич, генерал от кавалерии, опознан, No 59.
      48. Чичинадзе Петр Михайлович, полковник, опознан, No 67.
      Бар[он] де Форжет Констан[тин] Петр[ович], подполков[ник], оппознан, No 18.
      Князь Багратион-Мухранский Алексей Ираклиевич, генерал-лейтенант,опознан, No 46.
      Шведов Павел Константинович,полковник, был осв[обожден].
      52. Малиновский, подпоручик.
      53. Саратовкин, полковник.
      54. Покотилов, генерал.
      55. Рошковский Макар Аполлонович, полковник, опознан, No 56.
      Дереглазова Валентина Петровна, дочь полковника, была осв[обождена].
      57. Бархударов, полковник.
      58. Беляев, техник, опознан, No 81.
      Трешатный Константин Иосиф[ович], ген[ерал]-майор, опознан, No 73.
      По 1-й части приказа No 6
      Случевский Евгений Федорович, подполк[овник], опознан, No 83.
      2. Кастерсон.
      3. Волков Николай, фельдшер, опознан, No 80.
      4. Шульман Рудольф Густав[ович], полк[овник], опознан, No 84.
      5. Костич Борис Иванович, подпоручик, опознан, No 52.
      Попов Алексей Михайлович, гвардии полк[овник], опознан, No 77.
      Войтенко Георгий Матвеевич, подпоручик, был осв[обожден].
      8. Шафоростов Александр Васильевич, поручик, опознан, No 79.
      9. Иванов-Гутарев Павел, убит при побеге.
      10. Шалин Антон.
      Крашенниников Николай Сергеевич, член Государственного совета, опознан, No 58.
      12. Кузин Анатолий, поручик, опознан.
      13. Пацук, жандарм, осв[обожден].
      14. Князь Тамбиев 1-й.
      15. Князь Тамбиев-Мурза-Бей, опознан, No 88.
      16. Щербаков Алексей Иванович, делопроизводитель Пятого окружного
      упр[авления], опознан.
      17. Орлов Василий.
      18. Прокофьев Николай Федорович.
      19. Рябухин Иоанн, священник, опознан, No 27.
      20. Андреев Михаил, был осв[обожден].
      Махотадзе Георгий Алексеевич, полковник, опознан.
      Полонская Эльза.
      Не вошедшие в приказ No 6
      1. Борисов Владимир Семенович, полковник, опознан, No 44
      2. Софронов Николай Александрович, капитан, опознан, No 110
      Вышеозначенный акт составлен на основании документальных данных. В прилагаемой таблице указаны страницы настоящей книги и соответствующие им листы дела Следственной комиссии, из которого извлечен материал26.
      Дело No 2
      ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ
      АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
      по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии
      31 марта 1918 года из станицы Елизаветинской, Екатеринодарского отдела, Кубанской области, началась эвакуация раненых и больных участников Добровольческой армии вследствие отхода ее под давлением превосходящих сил большевиков из-под Екатеринодара. Всех вывезти не удалось, и тяжело раненные и больные вместе с несколькими врачами и сестрами милосердия были оставлены в станице во временных лазаретах, под которые были приспособлены местные училища и школы.
      1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись глумлению и избиению, и у них были отобраны деньги.
      1-го же апреля начались единичные случаи убийства. Так, за несколько минут до прихода большевиков в двухклассное училище туда прибежал больной мальчик, назвавшийся кадетом 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса и просил жену заведывающего училищем спрятать его, но та не успела этого сделать, и мальчик остался на дворе среди детей казаков. По приходе большевиков кто-то из иногородних сказал им, что среди детей казаков находится кадет. Тогда один большевистский солдат подошел к этому мальчику и спросил, кадет ли он. Мальчик ответил утвердительно, после чего солдат этот тут же, на глазах у всех присутствовавших, заколол мальчика штыком.
      2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный отряд, который обошел все училища и школы станицы, приспособленные под лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных. Допрошенный комиссией один из участников Добровольческой армии, подпоручик 1-го офицерского полка генерала Маркова, Кром, лежавший в женском училище, будучи тяжело ранен в правую ногу с раздроблением бедра выше колена, показал по поводу избиения раненых в названном училище следующее.
      В полдень к училищу подошел карательный отряд, который, выгнав всех посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим отрядом в училище вбежал какой-то большевик, бывший там до прихода карательного отряда, и, указав на трех раненых, сказал, что они офицеры.
      Большевики, поговорив немного с этими ранеными, начали затем расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из них достал топор и рубил им.
      Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать их, на что неизменно получался один ответ: "Собаке собачья смерть".
      Рядом с подпоручиком Кромом лежал полковник Ланковский. Расстреляв его, один из большевиков прицелился в Крома, но в это время в училище вбежал какой-то матрос и сказал, что нескольких приказано оставить на развод, чтобы рассказать потомству, как большевики поступают с теми, кто идет против народа. Вследствие этого подпоручик Кром, один донской казак и еще несколько человек были оставлены в живых.
      Об этом же избиении раненых учительница женского училища показала, что большевики запретили находившимся при оставшихся раненых двум врачам и сестре милосердия подавать им медицинскую помощь, а когда она тем не менее стала ухаживать за ранеными, то большевики сказали ей: "Поухаживай, поухаживай, завтра будешь с ними лежать".
      Произведенным комиссией осмотром помещения женского училища было установлено, что в зале училища и классе 3-го отделения во многих местах в стене на высоте 3--5 вершков от пола и в полу у карниза имеются дыры, частью замазанные штукатуркой, происшедшие, по словам училищного сторожа, от проникших в стену винтовочных и револьверных пуль; под подоконником одного из окон в классе третьего отделения на стене были обнаружены 11 поверхностных отметин диаметром в серебряную пятикопеечную монету и меньше, получившиеся, по-видимому, от потерявших свою первоначальную силу ударов штыка или револьверных пуль.
      Такое же избиение произошло с ранеными и больными, лежавшими в двухклассном Елизаветинском училище. Заведывающий этим училищем, жена его и несколько местных казаков, живших напротив, удостоверили комиссии, что большевики, придя туда, также сначала выгнали всех "вольных" со двора и из помещения училища, а затем, поставив к дверям и воротам стражу, вошли в училище, откуда вслед за входом большевиков послышались стоны и крики раненых.
      Через некоторое время большевики начали выходить из училища все измазанные кровью и обмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от залившей их крови в стоявших на дворе корытах, а затем снова возвращались в училище продолжать свое кровавое дело.
      2-го же апреля вечером большевики приказали местным казакам убрать из всех лазаретов тела убитых ими раненых и больных и свезти их "на гной" в камыши, т[о] е[сть] выбросить их, чтобы они сгнили в камыше. Однако казаки отвезли трупы убитых на кладбище и зарыли там в общую могилу.
      Лица, входившие в школы, где находились лазареты, после ухода оттуда большевиков показали, что вид лежавших там трупов был нестерпимо ужасен. Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде. Так, один офицер лежал, держа в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были выколоты оба глаза, у некоторых были срублены головы и разрублены лица, у других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т. д.
      Тут же среди трупов лежали стонавшие недобитые раненые.
      Пол был залит огромными лужами крови, а солома, служившая подстилкой раненым, была насквозь пропитана кровью. Крови было так много, что ходить по полу, по словам очевидцев, было очень скользко.
      Священник, случайно находившийся на кладбище, и казаки, зарывавшие могилу, показали, что большинство тел было настолько изуродовано и изрублено, что представляли собой прямо отдельные куски человеческого мяса.
      При осмотре комиссией здания двухклассного Елизаветинского училища в классе 5-го отделения, где лежали раненые, на полукруглой печке, покрытой железом, расположенной выступом в углу класса, были обнаружены на высоте 10--20 вершков от пола б отверстий и 9 вдавлений железа, все одинаково круглой формы, произошедшие, по-видимому, от отскочивших и проникших в толщу печки пуль. В глубине же двух таких отверстий оказались куски свинца.