– Лесенька тебе письмо оставила.

– Я знаю.

Дима положил на могилу букет белых хризантем. Хризантемы были любимыми цветами Леси. Ещё долго он и Нина Алексеевна пробыли возле могилы. Было очень холодно. Небо приобрело свинцовый оттенок и начали срываться редкие снежинки. Дима осторожно взял Нину Алексеевну под руку и сказал:

– Идемте, тетя Нина, пора домой. Очень холодно, а вы здесь уже давно.

– Какая теперь разница? Ты сейчас к нам зайдешь? – спросила Нина Алексеевна, когда они шли по кладбищенской аллее.

– Да, если вы свободны.

– Я теперь, Димочка, ничем не занята. Нужно на работу возвращаться, а я не могу… Сережа как-то предложил вообще работу оставить… не знаю… Мне и дома страшно, куда ни гляну – везде всё о Лесеньке напоминает, и выйти боюсь… Лёша в её комнату зайдет и сидит часами. То фотографии её смотрит, то просто так сидит…

Перед дверью квартиры Нина Алексеевна достала ключ. Диме почему-то казалось, что, если сейчас позвонить, за дверью послышаться легкие шаги и Леся спросит: «Кто?». Нина Алексеевна открыла дверь, в прихожей было пусто. В квартире было тихо, как в склепе.

Только сейчас Дима почувствовал, как замерз. Он помог снять Нине Алексеевне пальто. Она прошла на кухню и поставила чайник на плиту.

– Сейчас я принесу письмо, – сказала она. – Если хочешь, можешь пойти в Лесенькину комнату.

– Если можно, – у Димы сжалось сердце.

Здесь ничего не изменилось, всё выглядело так же, как и тогда, когда Дима в последний раз был у Леси. Нина Алексеевна принесла письмо и вышла. Дима сел и распечатал конверт. Создавалось такое впечатление, что то ли Леся, то ли он куда-то уехали, и пришло самое обыкновенное письмо. Писала Леся, как всегда, в полушутливом тоне и, благодаря этому, письмо совсем не было похоже на прощальное. Но она прощалась. Всего лишь два фрагмента отличались по настроению и этого было достаточно. В первом были слова: «Знаешь, Димка, кажется, я начинаю потихоньку трусить, когда думаю, что будет дальше…», во втором – «…главное, ты не думай, что я оставляю тебя. Ты всегда просил не оставлять тебя. Я не оставляю. Я просто на некоторое время отойду в сторону. Когда-нибудь, возможно, всего лишь через несколько лет, а, возможно, и в какой-нибудь следующей жизни, если она бывает, я вернусь к тебе. Не знаю, как я буду выглядеть и кем буду, но уверенна, что ты, нет, мы узнаем друг друга. Если даже и не узнаем, нам будет так же хорошо, как было – никто не будет понимать друг друга лучше, чем мы с тобой. Возможно, к тому времени ты забудешь обо мне. Когда же всё случится, ты вспомнишь об этом письме и поймешь, что происходит. Может быть, всё, что я сейчас пишу, глупо или смешно, может быть, ничего не будет, но очень хочется верить, что будет. Наверное, плохо, что не научили нас верить в то, что будет после нашего ухода, кроме памятника…». Дима дочитал письмо. Ему казалось, что было бы намного лучше, если бы он умер вместо Леси или вместе с Лесей…

В комнату вошла Нина Алексеевна. Дима повернулся и вопросительно посмотрел на неё. Он не знал, долго ли пробыл здесь, который сейчас час.

– Димочка, идем, – позвала Нина Алексеевна.

Он послушно пошел за ней следом на кухню. На столе стояли две чашки чаю. Дима не мог заставить себя сделать хотя бы глоток.

– Как ты? – спросила Нина Алексеевна.

– Не знаю, – Дима пожал плечами. – Всё равно я никак не могу поверить, что Леси больше нет.

– Она так болела за тебя… – вздохнула Нина Алексеевна. – Всё мечтала увидеть тебя чемпионом…

– Не успела… Я узнал за полчаса до боя, что Леси больше нет…

– Леша газету принес, я видела фотографию, где медали вручали.

– Это где я плакал? – Дима опустил глаза.

– Да.

– Глупая фотография… дурацкая подпись… Все тогда решили, что я от радости плачу… – он помолчал. – Я за Лесей плакал…

– У нас Коля два дня назад был и Максим Исмаилович Сереже говорил, что ты в институт не ходишь, даже с тренером разговаривать не хочешь.

– Не только… вообще ни с кем… Сегодня первый раз вышел… – Дима полез в карман пиджака за сигаретами. – Можно я закурю?

– Конечно, если хочешь… – Нина Алексеевна увидела у Димы на безымянном пальце обручальное кольцо и спросила. – Ты так и не снимаешь колечко?

– Нет… Я не спрашивал… – он смотрел на кончик сигареты. – Лесю…

– Её похоронили с кольцом. Мы с Сережей хотели снять, но Максим Исмаилович и Вера Федоровна настояли. Что, не нужно было?

– Правильно настояли, – Дима закашлялся.

– Ты же не курил раньше…

– Запить не получается. А то и запил бы… Не знаю, что дальше делать… Жить не хочется…

– Димочка, это же не выход, – Нина Алексеевна смотрела на него полными слез глазами. – Ты думаешь, Лесенька обрадовалась бы, если бы узнала?

– А что мне делать?

– Жить дальше.

– Не хочу. Мог бы – умер бы вместо неё.

– Легче ты этим никому не сделаешь, а её не оживишь. У тебя ещё долгая жизнь будет…

Глава 15

В институте Дима появился на следующий день. Он был всё таким же хмурым и подавленным. Когда кто-то из друзей пытался пошутить с ним, он пытался шутить в ответ, но получалось у него это неважно. Все списывали его плохое настроение на сильный стресс. Так прошла неделя. За это время Дима ни разу не видел Лолиту. Вообще, вернувшись с чемпионата, он ни разу о ней не вспомнил, ни разу не позвонил. Он забыл о её существовании.

В тот день он вышел из института довольно поздно, в начале пятого. Снова было холодно. Хмурое зимнее утро, казалось, сразу перешло в вечер. Обычно, о таких днях Леся говорила «вечные сумерки». Сзади его окликнул женский голос. Он повернулся и увидел Лолиту. В первый момент он не сразу понял кто эта девушка и что ей нужно.

– Привет, Дима! – сказала она, подходя к нему.

– Здравствуй, – он, наконец-то, понял, кто это.

– Ты уже полмесяца, как приехал, а не заходишь, не звонишь…

– Извини, не до того было.

– Конечно, я понимаю, столько переживаний, столько радости.

– Это у кого ещё радость, – Дима, хмурясь, смотрел на неё.

– Ну, как же! Чемпион мира.

– Да, конечно, – у него чуть заметно дернулась щека.

– Поздравляю.

– Спасибо. Всё?

– Нет… Дима, нам очень нужно поговорить.

– О чем? Ты хочешь меня порадовать, что я тебе уже надоел?

– Нет… Я же люблю тебя…

– Лолита, извини, я сегодня очень устал. Давай как-нибудь в другой раз.

– Лучше бы сегодня… Я тебя специально ждала целых полтора часа. Нам нужно очень серьезно поговорить. Если ты не можешь сейчас, давай встретимся позже.

– Хорошо, – Дима взглянул на часы. – Давай в семь часов. Знаешь на Музейной кафе «Ласточка»?

– Да, конечно.

– Давай там и встретимся. Там довольно тихо, никто не мешает и я готов тебя выслушать. Согласна?

– Кончено! – Лолита обрадовалась.

Дима даже не подозревал, что, приехав домой, Лолита чуть не прыгала от радости. Мать, как всегда, была на кухне. Услышав, что хлопнула входная дверь, она вышла в прихожую.

– Так, быстро звони своей этой… как её там… – скомандовала запыхавшаяся дочь.

– Что, обрадовала? – поинтересовалась мать.

– Договорилась встретиться с ним вечером.

– Что, согласился?

– Куда денется? У него сейчас как раз момент подходящий и у нас тоже. Он сейчас жалеть будет всех подряд. Я узнала, померла его рыжая красотка, вот он и дохнет. Представляешь, дурачок, с кольцом так и ходит. Тоже мне, Ромео и Джульетта выискались! А, если, он меня всё же пошлет, можно обставить так, что выкидыш у меня из-за нервов случился. В самом крайнем случае, если не женится он на мне, так хоть денег получим. А я ещё и бедненькой перед всеми казаться буду: великий чемпион меня бросил. И он сволочью выглядеть будет. Пусть не на весь свет обгадим, а всё ж ему неприятно и нам хорошо.

– Наконец-то соображать научилась! А то я уже боялась, что ничего не успеем!

– Как же, не успеем! Хожу бледная, как тварь. Надоело уже. Нужно быстро решать. Сроки поджимают.

Мать нашла в записной книжке нужный номер. Лолита пошла на кухню и звякнула тарелкой.

– Лолка, ты лучше не ешь, а то ригать там начнешь еще чего доброго, – предупредила мать.

– Какая разница? Я с ним в кафе иду. Так надежней. Больница-то всё равно одна дежурит, в другую не повезут. А она будет ждать. По любому к ней и попаду. Звони, звони, а то у меня час времени.

Глава 16

Максим Исмаилович несколько удивился, когда в половине седьмого Дима собрался куда-то идти. Он вышел в прихожую, когда сын надевал куртку и спросил:

– Не секрет, куда идешь?

– Нет. Меня сегодня Лолита нашла и очень просила её выслушать. Вот я и решил уделить ей полчаса.

– К ней пойдешь?

– Нет, в кафе на Музейной. Здесь недалеко, а у неё вряд ли получится меня напоить и потом рассказывать, как я её изнасиловал.

– Проводить не забудь, – отец натянуто улыбнулся. – Какой бы она не была, лучше оставаться мужчиной.

– Не забуду. Если повезет, это будет наша с ней последняя столь близкая встреча.

– Хотелось бы. Не загадывай.

Дима дошел до кафе быстро. Срывался редкий снег. Прохожих на улицах было мало. Возле кафе он был без пяти семь. Лолиты ещё не было. Он решил подождать минут десять для очистки совести. Лолита пришла как раз в то время, когда он совсем уже решил идти домой.

– Извини, я опоздала, – сказала она. – Давно ждешь?

– Пятнадцать минут. Уже хотел домой идти.

– Зайдем? – она вопросительно посмотрела на Диму.

– Да, конечно. Как-то холодно на улице разговаривать.

Они зашли в уютный теплый зал и сели за столик в углу. Когда в гардеробе Дима помогал снять Лолите пальто, ему почему-то показалось, что от неё пахнет не то лекарствами, не то каким-то антисептиком. Они сделали заказ.

– Ты не заболела? – спросил Дима, когда официантка ушла.

– Почему ты так решил? – Лолита слабо улыбнулась.

– Какая-то ты бледная и вроде бы больницей от тебя попахивает.

– Тебе показалось, что от меня пахнет больницей, – сказала она и про себя от всей души выругала материну знакомую, у которой она была сорок минут назад.

– А бледная почему?

– Понимаешь, Дима… так всё получилось… – она смущенно опустила глаза. – Я сразу даже не поняла, что происходит…

– Что именно? – он настороженно смотрел на Лолиту.

– Понимаешь… О, как благородно с твоей стороны носить кольцо, когда ты встречаешься со мной! – переключилась она на другую тему, вроде бы невзначай взглянув на его руку.

– Лолита, я не хотел бы тебя расстраивать, но кольцо я ношу не из-за тебя, – Дима смотрел на неё холодно и спокойно, разве что между бровями появилась легкая морщинка. – У меня была девушка.

– Почему была? – удивилась Лолита. – Разве не я твоя девушка? Я же никуда не делась, вот сижу.

– Понимаешь ли, все девушки на свете не ассоциируются только с тобой. По крайней мере, я ещё не дошел до той стадии. Я говорю о другой девушке. Так вот, у меня была девушка, которую я любил, люблю и буду любить всегда.

– Но она же была, так что не страшно, – она наморщила узкий лобик. – Она тебя бросила?

– Ты можешь не перебивать? Она меня не бросила. Она умерла за день до того, как я получил чемпионский титул. Если бы этого не случилось, то по возвращении с чемпионата я женился бы на ней.

– А как же я? – Лолита выглядела искренне удивленной.

– Ты даже не интересовалась, есть ли у меня кто-нибудь, люблю ли я тебя.

– А разве нет? Разве ты не любишь меня? Я же люблю тебя.

– А я тебя – нет. И не любил ни одного дня, ни одной минуты. Я же тебе довольно доходчиво пояснил, что происходит. Ты что, не поняла?

– Я думала ты шутишь, – она наивно улыбнулась.

– Хорошенькие шуточки! – её последняя фраза вызвала у Димы нервную улыбку. – Я ещё не созрел для таких, мягко говоря, странных шуток.

– А она что, под машину попала? – спросила Лолита. – Ну, твоя девушка.

– Она болела. Тяжело болела, – он нахмурился.

– Вот видишь, хорошо, что она отмучилась.

– Знаешь что, – его лицо дернулось болезненной судорогой, – я не хочу больше с тобой разговаривать! Ты либо не отдаешь себе отчет в том, что говоришь, либо ты напрочь лишена каких-либо нормальных человеческих чувств!

– Извини, я совсем не хотела тебя обидеть, даже не думала, что ты будешь так реагировать. У меня ещё никогда не умирали близкие люди. Просто почти всегда, если кто-то сильно болел, а потом умер, говорят… ну, так, как я сказала.

– А ты думай, что говоришь. Повторять – удел одной не особенно умной птицы. Давай, наверное, по делу, да будем расходиться по домам.

– Понимаешь… – Лолита смущенно опустила глаза. – Понимаешь… у меня будет ребенок…

– Поздравляю.

– От тебя.

– Что?! Ты снова шутишь?

– Нет. Сначала я сама ничего не поняла… А два дня назад сходила в больницу… всё…

– Что «всё»?

– Врач сказал, что у меня беременность, срок около восьми или девяти недель, – на самом деле срок был уже почти четырнадцать недель. – Выходит, что я забеременела как раз тогда, когда ты оставался со мной… вот…

– Умеешь ты порадовать, – Дима глубоко вздохнул. – И что ты собираешься делать? Матери уже сказала?

– Если бы я сказала матери, об этом знали бы твои родители и она снова устроила бы скандал.

– Да, конечно… как-то не учел, – Дима снова нервно улыбнулся.

– А почему ты спрашиваешь, что я собираюсь делать? Разве мы не поженимся? Ведь ты же обещал… – у Лолиты был такой вид, что она вот-вот заплачет.

– После окончания института. И, пожалуйста, не делай такие глаза. Кстати, извини, за нескромный вопрос, а что ж ты почти два месяца ждала? Что, сразу не заметила?

– Я думала, как-нибудь обойдется. А теперь меня всё время тошнит… Мать, того и гляди, заметит, тренироваться мне неудобно… Придумай что-нибудь…

– А что тебе придумать?

– Не знаю… Аборт я боюсь делать… вдруг детей потом не будет… И потом, с этим такие сложности…

– Да уж… – протянул Дима.

– Извини, я сейчас приду, – Лолита встала.

– Ты себя плохо чувствуешь? Что-то ты сильно уж бледная.

– Сейчас пройдет. Я быстро вернусь.

Лолита вышла из зала. Дима подозвал официантку и рассчитался. Нужно было проводить Лолиту и возвращаться домой. Новость, которой она его «обрадовала»… К нему подошла официантка и сказала:

– Там вашей жене очень плохо.

– Где? – автоматически спросил Дима.

– Она вас ждет возле туалета. Кажется, у неё сильное кровотечение.

Дима быстро вышел из зала. Лолита стояла, держась за стену в коридоре возле туалета. Лицо её было белее мела.

– Что случилось? – спросил Дима.

– Кажется… у меня… выкидыш… – пролепетала Лолита и начала медленно оседать.

Дима вовремя подхватил её на руки. К ним подошла официантка.

– Вызовите «скорую», – попросил Дима.

– Только не оставляй меня одну… – чуть слышно попросила Лолита и её голова запрокинулась.

Глава 17

Дима сидел в коридоре гинекологии и ждал. Освещение было не очень ярким, сильно пахло лекарствами. Если бы его спросили, сколько он просидел здесь – несколько минут, час или несколько часов – он не смог бы ответить. На часы смотреть не хотелось. Обстановка действовала угнетающе. Откуда-то, из противоположного конца коридора, слышался душераздирающий женский крик. От этого крика хотелось спрятаться куда угодно, хоть на край света. Казалось, он не прекратиться никогда. Этот крик медленно и уверенно превращал его жизнь в кошмар. Недалеко от Димы сидела женщина в халате и мужчина, который, по всей видимости, пришел её проведать. Время от времени мужчина поглядывал на него, явно заинтересованно.

– Перестань так оглядываться, неудобно, – полушепотом сказала женщина.

– Ты знаешь, на кого этот парень похож? – мужчина ещё раз оглянулся. – На боксера Амерханова.

– Может быть, просто похож? – предположила женщина и тоже заинтересованно посмотрела на Диму.

– Может быть. Сильно похож.

– Ладно, перестань оглядываться.

– Не знаешь, чего он здесь сидит?

– Девушку какую-то «скорая» привезла. Кажется, он с ней приехал. Её сейчас чистят.

– Это она что ли так голосит?

– Наверное. Её сразу в операционную отправили.

– Повезло мужику послушать концерт! – сочувствующе сказал мужчина. – А что, это всё без обезболивания?

– Может быть, ей не помогло?

Крик прекратился. Дима в первый момент даже не понял, что произошло. Автоматически он посмотрел на часы. Ему казалось, что он сидит здесь целую вечность и стал абсолютно седым, а на самом деле оказалось всего лишь полчаса и, судя по спокойному виду мужчины и женщины, цвет волос у него не изменился. На противоположном конце коридора открылись двери и две медсестры вывезли каталку. За ними следом вышла ещё одна женщина, по всей видимости, врач. На ходу она дала какое-то указание и пошла в сторону Димы. Он встал и сделал несколько шагов ей навстречу. Женщина подошла и спросила:

– Это вы муж Лолиты Коньковой?

– Почти, – уклончиво ответил Дима.

– Что значит «почти»? – у женщины был уставший вид.

– Мы ещё не расписаны.

– Она сказала, что вы её муж.

– В конце концов, какая разница… – Дима смутился. – Как она?

– Молодой человек, вы меня удивляете! – в её взгляде мелькнуло осуждение. – Как может чувствовать себя женщина после такой процедуры?

– Я имею в виду её состояние.

– Угрожающего ничего нет. Конечно, это очень неприятно, но хорошо, что вовремя вызвали «скорую». Срок беременности был небольшой, где-то около восьми-девяти недель. Будем надеяться, что всё обойдется.

– Из-за чего это могло случиться?

– Причин может быть множество. Насколько я поняла, она связана со спортом?

– Гимнастка. Учится в институте физкультуры.

– По всей видимости, активно тренировалась. В таком сроке вообще нужно беречься, а не прыгать. Пора бы в таком возрасте думать.

– Извините, а… это что, под наркозом никак нельзя было сделать?

– Во-первых, не было времени, во-вторых, она не натощак, а то, что она кричала, так это не вина анестезиолога. Обезболивающее сделали, но есть люди, у которых очень высокая чувствительность. По всей видимости, ваша жена относится к ним.

– Она долго здесь пробудет?

– От трех дней до недели. Нужно пронаблюдать её. Можете ей халат принести домашний и тапочки. Есть ей можно всё, хотя острое нежелательно.

– К ней можно?

– Прямо сейчас? – она снова недовольно посмотрела на Диму.

– На несколько минут.

– Ладно, только не больше пяти минут, – разрешила она. – Куртку оставьте у сестры на посту и пройдите в пятую палату.

Дима открыл дверь палаты. Лолита здесь была одна и по цвету лица мало чем отличалась от подушки. Ещё две кровати были пустыми. Сзади послышался голос медсестры:

– Не забывайте, что Любовь Тимофеевна сказала не больше пяти минут.

– Ладно, – ответил Дима.

Лолита открыла глаза. Веки были припухшими и красными от слез. Дима подошел и присел на край кровати. Сейчас ему было очень жаль эту бледную несчастную девчонку, которая только что натерпелась Бог знает чего по собственной глупости и (может быть, если верить её словам) по его вине.

– Как ты? – спросил он, что бы что-нибудь спросить.

– Живот болит, – пожаловалась Лолита.

– Сильно?

– Мне сделали какой-то укол, сказали, что скоро пройдет. Я думала, что это никогда не закончится… – она снова заплакала.

– Не реви, – он взял Лолиту за руку. – Уже всё закончилось.

– Что теперь будет?… Мама, если узнает, выгонит меня из дому… А она же всё равно узнает… Мне сказали, что я здесь несколько дней пробуду…

– Сказал же, не реви. Что-нибудь придумаем. Она дома? Позвонить ей?

– Позвони… Только что будет… – она снова всхлипнула.

– Да не реви ты.

– Ты меня теперь бросишь?

– Молодой человек, ваше время истекло! – послышался сзади голос медсестры. – И ещё, не садитесь на кровать!

– Извините, уже ухожу, – Дима послушно встал. – Лолита, я завтра приду. Тебе что-нибудь принести?

– Молодой человек! Вы что, неприятности нажить хотите? – в голосе медсестры послышалось раздражение. – У меня дела! Время позднее, посещения окончены. Позвонит она вам завтра утром и скажет, чего хочет.

– Всё, пока! – Дима попытался выдавить улыбку. – Я завтра приду.

– Пока, – Лолита улыбнулась.

Примерно через полчаса в палату, где лежала совсем уже не плачущая Лолита, зашла Любовь Тимофеевна. Она присела на свободную кровать.

– Ну, как твой кавалер среагировал? – поинтересовалась она.

– По-моему, хорошо. Как раз так, как нужно. Вы с ним разговаривали?

– По-моему, он то ли испугался, то ли расстроился. Ты чего так орала? Что на самом деле ничего не подействовало?

– Ну, надо же было его как-то напугать? – Лолита довольно улыбнулась. – А так здорово сработало. Не думаю, что он бы так расчувствовался, если б всё прошло тихо и спокойно.

– Артистка! – Любовь Тимофеевна покачала головой. – И придумали ж с матерью такое…

– Тетя Люба, вы же сами видели – жених стоящий, такого упускать нельзя. Что ж мне замуж за Ваньку Быкова выходить?

– Поступай, как знаешь. Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

– Ничего не болит, спать хочу. Вы маме позвонили?

– Конечно. Сидит и ждет звонка от вашего… как его…

– Димы.

– Димы. Скажи, чего ты с ним в кафе потащилась?

– Подумала, вдруг вы будете заняты, а кто-нибудь другой прицепится, что делала. А так видно – ничего не делала. С мальчиком в кафе сидела.

– Я же тебя предупредила, что в любом случае это буду я. Кто-то другой сказал бы, какой у тебя на самом деле срок был. Никак не восемь недель. Ещё б неделя и обычный аборт делать было бы поздно. Хорошо, что живота у тебя не было. Поставь себя на моё место – успеть сделать всё, как в малом сроке, и ничего не оставить, – укоризненно сказала Любовь Тимофеевна.

– Главное, вовремя успеть, – довольно сказала Лолита. – Не сердитесь, тетя Люба. Мама вас в обиде ведь не оставила и не оставит.

– Ладно, спи. Спокойной ночи.

Лолита уснула сном праведника, почти сразу же после ухода Любовь Тимофеевны. Ей снились хорошие сны…

Глава 18

Максим Исмаилович посмотрел на часы. Стрелки показывали четверть одиннадцатого. Дима пообещал не задерживаться. В двери щелкнул ключ и он вздохнул с облегчением. Через минуту в комнату вошел Дима и по его бледному осунувшемуся лицу отец понял, что вздыхать с облегчением было рано.

– Па, нужно поговорить, – Дима сел напротив отца. – Мама уже отдыхает?

– Да. Коля ещё не пришел. Что случилось? – Максим Исмаилович встал и выключил телевизор.

– В общем, я не просто влип… – Дима потер кончиками пальцев лоб.

– Какой сюрприз тебе преподнесла эта девица?

– Пойдем на кухню, мне бы закурить нужно, – Дима встал. – И попить чего-нибудь. Голова трещит.

– Так, похоже, ты и вправду влип, дальше некуда, – отец тяжело вздохнул. – Не части с куревом. Михаил узнает, даст чертей и прав будет.

Дима закурил и, стараясь говорить спокойно, рассказал отцу всё, что произошло. Максим Исмаилович всё больше хмурился. Дима умолк. Несколько минут они сидели тихо. Тишину квартиры нарушало только громкое тиканье кухонных часов.

– Ты позвонил её матери? – спросил отец.

– Ещё нет.

– Звони, – он поставил перед Димой телефон.

– Что ей говорить?

– Что её дочь в больнице. Если начнет орать, дашь трубку мне.

– Случилось что-нибудь? – на кухню зашла Вера Федоровна в теплом домашнем халате.

– Ничего страшного, Верочка, – Максим Исмаилович попытался улыбнуться. – Просто или через пять минут Дима будет свободен, как птица, или…

– Что «или»? – Вера Федоровна выглядела испуганной.

– Сам не знаю, что. Ты пока иди, отдыхай. Мы сами разберемся. Утром всё расскажем. Иди, спи.

…Мать Лолиты с остервенением швырнула телефонную трубку. Все планы её дочери разлетелись в пух и прах. Только что позвонил её боксер со своим папашей и сообщили, что Лолита в больнице после выкидыша. Претензии к ним предъявлять больше было некак, а спорить с его папашей было вообще невозможно – он отметал любые аргументы словно пылинки смахивал. Вот тебе и охота за солидным женишком! Осталось только гадости про него рассказывать, как того и хотела Лолита. Но что в этом было толку? Её глупому самолюбию польстить? Нечего было хватать недосягаемое! Лучше бы разыграли всё с соседом Муравьевым, может быть и получилось бы что-нибудь. А теперь… Ничего, будет ещё утро и Лолита услышит всё, что мать о ней думает! Шлюшка мокроносая! Одно было утешение – папаша пообещал отстегнуть довольно кругленькую сумму. Можно будет летом съездить в Сочи и даже без Жорки…

…Отец повесил трубку и посмотрел на Диму. Сын был всё такой же бледный и подавленный, как тогда, когда пришел домой. Максим Исмаилович сварил кофе и поставил перед Димой чашку:

– Попей и иди спать. Всё утряслось.

– Спасибо, – Дима опустил глаза.

– Что с тобой, Димка? Ведь уже всё. Пусть это было грязно, неприятно, но всё закончилось. Скажи, слава Богу, хорошо, что всё хорошо кончается. Ты свободен. Просто в следующий раз будешь осмотрительнее и не будешь пить в незнакомых компаниях.

– Ещё не знаю… – Дима тяжело вздохнул.

– Что значит, «не знаю»? – отец насторожился. – Друг мой, а всё ли ты мне сказал?

– Всё.

– Тогда пей кофе и иди, ложись. Завтра утром заедем к ней в больницу, привезем ей апельсинов и попрощаемся. После обеда я встречусь с её мамашей и отдам ей деньги. Думаю, все будут довольны.

Хлопнула входная дверь. Это пришел Коля. Он разделся и зашел на кухню. Увидев озабоченных чем-то отца и Диму он спросил:

– Что у нас плохого?

– Кажется, ничего страшного, – отец натянуто улыбнулся.

– Кажется, я свободен, – медленно произнес Дима.

– Так радоваться нужно.

– Коленька, освобождению сопутствовали несколько неприятные обстоятельства.

– Димыч, смотри на вещи проще. Главное – ты свободен!

– Да, конечно…

– Так, хлопцы, шли б вы спать, – Максим Исмаилович посмотрел на часы. – Я тоже пойду и попробую выспаться. Спокойной ночи.

Глава 19

Максим Исмаилович и Вера Федоровна, как обычно, встали раньше, чем сыновья. До появления на кухне младшего поколения было время спокойно обсудить все вечерние события. Они разговаривали довольно тихо. Большой радости происшедшее ни у кого не вызывало, но всё-таки давало возможность получить свободу.

– Как это бы ужасно это не звучало, – вздохнула Вера Федоровна, – но я тоже почти рада… Мне жаль эту девочку и совершенно не жаль её мать. А больше всех мне жаль Диму. Но мне почему-то кажется, что всё это бесследно для него не пройдет. Он ещё не успел отойти от потрясения, потеряв Лесеньку…

– Тише, Димка идет, – шепнул Максим Исмаилович.

Мимо кухни проел Дима. Он на ходу поздоровался с родителями. Лицо его было ещё более бледным и осунувшимся, чем накануне вечером. Выглядел он ужасно. Родители переглянулись.

– Что с ним? – шепотом спросила Вера Федоровна. – Ты обратил внимание, как он выглядит?

– Не знаю… – тоже шепотом ответил Максим Исмаилович. – Что-то не то. Вчера вечером он получше выглядел.

– О чем шепчетесь? – спросил входящий в кухню Коля. – Доброе утро.

– Доброе утро, сынок, – поприветствовала его Вера Федоровна.

– Па, а что всё-таки вчера с Димкой случилось? – спросил Коля.

– В каком смысле? – Максим Исмаилович с тревогой посмотрел на него.

– Да он полночи во сне орать начинал, а потом просто не спал. Я встал, зашел к нему, а он сидит, за голову схватился. Ничего у него не смог выспросить. Только просит его оставить в покое и одно твердит: «Это я во всем был виноват, сам и разбираться буду».

– Максим, может быть, он не всё рассказал? – Вера Федоровна вопросительно посмотрела мужа.

– Говорит, что всё. Сейчас сюда придет, узнаем, что случилось.

Дима не заставил себя долго ждать. Когда он зашел на кухню, то был всё таким же бледным. Глядя на него, можно было подумать, что он не спал и одной минуты.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Коля, иди, ванная свободна.

– Спасибо, – Коля никуда не спешил идти.

– Дима, ты нормально спал? – поинтересовался отец.

– Почти не спал… – он подошел к окну. На город опускалась густая снежная завеса. – Снег пошел…

– Да, ещё ночью, – подала голос Вера Федоровна.

– Густой какой… Как живым в могиле закапывают… – эта реплика никого особенно не удивила. Все знали, что Дима очень не любит снег. – Вы только не расстраивайтесь, – Дима повернулся. Казалось, он стал ещё бледнее. – Я женюсь на Лолите. Должен жениться.

– Что?! – Максим Исмаилович от неожиданности уронил сигарету, которую собирался закурить. – Ты же вчера сказал… Я же вчера обо всем уже с её матерью договорился… Тебе нечего бояться…

– Я должен жениться на Лолите, – повторил Дима. – Если я не сделаю этого, кажется, я не смогу больше никогда в жизни спокойно спать.

– Почему? Что она тебе такого сказала, что ты никогда не сможешь спать? Что за глупости ты говоришь, сынок? – у Веры Федоровны задрожали губы. – Ведь даже её мать не будет иметь никаких претензий.

– Дело не в её матери…

– Димка, чего ты мне вчера не сказал? – Максим Исмаилович стал почти таким же бледным, как и его сын.

– Она попросила не оставлять её…

– Ты говорил. Потом ты поехал с ней в больницу. Что ещё?

– Врач сказала мне подождать, пока она выйдет из операционной. Посидеть в коридоре. Я сидел в коридоре… Там, в больнице, ужасный коридор, слышно всё, чуть ли не эхо отдается…

– Ну, и?!

– Потом мне объяснили, что не на всех обезболивающие действуют одинаково… на неё, наверное, не подействовали или у неё очень высокая чувствительность…

– Что ты имеешь в виду? – родители переглянулись.

Дима снова отвернулся к окну. Он молчал несколько минут, а потом с трудом произнес:

– Она кричала… Я этого никогда в жизни не забуду…

– А что, где-нибудь ещё нельзя было подождать? В вестибюле или, в крайнем случае, на улице? Там же, наверное, ничего слышно не было…

– Врач сказала никуда не уходить и ждать там. Я… не знал, действительно ли это нужно и остался…

– Да-а-а… занятная история! – ухмыльнулся Коля. – Умная девочка! Рано радовались… на всех этапах перестраховалась…

– Похоже, Коленька, ты снова становишься младенцем, устами которого глаголет истина, – Максим Исмаилович сел и схватился за голову. – Попал сын…