— Но я… слишком молода! Я… — Слезы застилали Пакс глаза, сердце бешено колотилось, и она боялась, что от волнения вот-вот упадет со стула.

— Да, вы еще очень молоды. К тому же будете новичком среди йоменов. Но если бы мы не были уверены в том, что вы сможете стать паладином, Паксенаррион, мы не предложили бы вам этого. — Маршал-генерал повернулась к Амбериону: — Сэр Амберион, расскажите, пожалуйста, как проходят ваши занятия, пока Пакс обдумывает наше предложение.

Девушка повернулась к паладину — высокому темноволосому мужчине с обезоруживающей улыбкой. По виду он был несколько моложе, чем маршал-генерал.

— Паксенаррион, паладинов-кандидатов обучают так же, как рыцарей и воинов Геда. Каждый кандидат прикреплен к одному из рыцарских орденов, но с ним проводит много времени его паладин-наставник. Обучение интенсивное и достаточно длительное, возможности кандидата проверяют разными способами и к тому же — многократно, потому что любая его слабость может быть использована силами зла. И, даже пройдя через многие испытания, кандидат в паладины может потерпеть поражение, поскольку во время последней проверки ему требуется доказать, что боги даровали ему те силы, которые должны быть у паладина. Из тех, кто начинает готовить себя к этому высокому званию, больше половины так никогда ими и не становятся.

— Но в любом случае этот путь означает отказ от независимой жизни. Паладины присягают на верность Геду, у них нет ничего, кроме собственной одежды и оружия. Они должны отправиться куда бы то ни было по первому требованию Геда и выполнить любые его приказы. Для многих подобные ограничения слишком обременительны, даже у нас, у маршалов, больше свободы в действиях. Поэтому мы и не ждем, что все, кому мы предлагаем стать кандидатами, согласятся на это или закончат обучение. Тех, кто отказывается, мы уважаем не меньше, чем тех, кто согласен на наши условия, — сказала маршал-генерал.

Пакс пыталась сдержать волнение, но в памяти вновь и вновь вставали ее прошлые мечты. Паладин… И перед мысленным взором сразу же возникали сияющие на солнце доспехи, волшебные мечи, удивительной красоты лошади, которые появляются неизвестно откуда в День Испытаний. В этом слове — отзвук старинных песен о великих битвах, о мужестве и подвигах паладинов прошлого.

Девушка вспомнила, как сражались эти отважные воины у стен Сибили. И она тут же представила себя, на великолепной лошади подъезжающей к ферме отца. А следом за ней бегут смеющиеся дети. Ее мать плачет от радости, братья стоят с широко открытыми ртами, а отец, изумленный и понявший наконец, что был не прав, просит у нее прощения.

Пакс заморгала, стараясь отогнать от себя это видение, и прислушалась к словам маршал-генерала, которая говорила о том, что она может изменить свое решение в будущем, если захочет. Но ее решение никогда не изменится, дала себе клятву Пакс. Когда маршал-генерал замолчала, она сказала:

— Благодарю вас за оказанную честь, маршал-генерал. Прошу вас, дайте мне возможность попробовать.

Присутствующие в комнате переглянулись, затем вновь посмотрели на девушку.

— Вы уверены в том, что действительно хотите этого, Паксенаррион?

— Да, маршал-генерал… очень хочу. Мне даже трудно поверить… Ведь я — дочь фермера… и вдруг — паладин-кандидат! — Пакс порозовела от волнения, она с трудом сдерживала рвущийся наружу счастливый смех.

По лицам собравшихся было видно: они хорошо понимают ее состояние. Маршал-генерал, рассмеявшись, мягко сказала:

— Паксенаррион, мы рады, что вы согласились. А теперь позвольте мне объяснить вам, почему возникла такая спешка.

В нескольких словах она рассказала о недостатке паладинов и — что чрезвычайно плохо — об участившихся случаях распространения власти дьявола в нескольких окрестных районах.

— Как видите, мы должны пополнить наши ряды, и как можно скорее. Иначе мы рискуем лишиться оставшихся паладинов. И тогда некому будет воспитывать новых.

— Сколько времени мне придется учиться? — спросила Пакс.

— Это зависит от того, какое положение занимает кандидат. Вам сначала нужно стать рыцарем и лишь затем — паладином. На это уйдет больше года, а может быть, и два. Одна из особенностей — обучение паладинов-кандидатов отдельно от других учащихся. Иногда это продолжается в течение нескольких месяцев, не все кандидаты совершенствуются одинаково быстро. Не удивляйтесь, если кто-то из тех, кто начнет учиться одновременно с вами, окончит курс раньше или позже вас. Другие кандидаты будут давать клятву верности тогда же, когда вы станете последователем Геда.

Таким образом, ваша клятва будет произнесена публично, и это очень важно. Затем, если ничто не помешает… — сказала маршал-генерал.

Но Пакс уже все решила для себя. Решения своего она не изменит, все будет так, как задумано. В этот момент она готова была сделать все, что угодно, лишь бы доказать всем и самой себе, насколько для нее важно стать паладином-кандидатом.

Пакс не чуяла под собой ног от радости, спускаясь вниз по лестнице. Когда она проходила через арку, направляясь к себе в комнату, то чуть не столкнулась с Аргальтом. Незадолго до этого она провела несколько вечеров в компании с ним и его друзьями в расположенной поблизости таверне. Он приветливо улыбнулся Пакс:

— Вас не выгнали, правда?

— Нет.

Пакс раздумывала, имеет ли она право рассказать ему о предложении, которое ей было сделано. Она не знала, нужно или нет держать это в секрете.

— Что ж, это хорошая новость. Не распить ли нам поэтому поводу кувшин с вином?

— Не могу. Мне нужно так много сделать, вы не поверите, Аргальт! — не сдержалась Пакс.

— Погодите-ка… Вам предложили стать паладином-кандидатом и вы вступаете в содружество?

Пакс была потрясена. — Вы знали об этом? Он лишь рассмеялся в ответ:

— Нет… Но на месте маршал-генерала я бы сделал именно так. Что ж, фермерская дочка, я рад за вас. Приехав сюда, вы чувствовали себя очень неуверенно. А помните, что я сказал вам тогда?

Пакс весело тряхнула головой:

— Да, да, помню. Но сейчас мне нужно идти… слишком много дел.

— Понимаю… Что ж, желаю удачи. Я буду болеть за вас. Надеюсь, вы проявите себя с самой лучшей стороны.

Пакс не представляла, как отмечают Праздник Середины Зимы в Фин-Пенире. В родительском доме это обычно бывало так: на столе стояло огромное блюдо с жарким из баранины, разносолы, а под конец пиршества — сладкие пироги. Хорошо поев и закусив, старшие члены семьи начинали рассказывать младшим разные интересные истории. В отряде герцога на празднике тоже было много еды и выпивки, шутки и интересные истории чередовались с играми и музыкой.

Здесь же, едва рассвело, младшие учащиеся выскочили во двор и начали игру в снежки, которая превратилась в настоящую битву. Пакс достаточно было одного взгляда на снежную крепость, чтобы понять: они потратили не менее полночи, чтобы построить ее. Когда главный тренер попытался подавить мятеж, учащиеся схватили его, бросив в сугроб. Спастись из этого плена ему удалось лишь тогда, когда Пакс повела старших учащихся в наступление. Наконец он согласился (позднее Пакс узнала, что таков обычай) принять требования младших учащихся — отныне они имели право взимать пошлину с каждого, кто пересекал двор, независимо от званий и различий.

Те же, кто отказывался платить дань, обстреливались снежками. Некоторых хватали и требовали за освобождение выкуп. После обильного снегопада выдалась отличная погода, и никто не смог бы проскользнуть через двор незамеченным.

Пиршество началось за завтраком. Вместо привычных каши и холодного мяса повара потчевали собравшихся сладкими пирогами с начинкой из меда, имбирными пряниками в форме прямоугольников, горячими колбасками, запеченными в тесто, “жареным снегом” — похожими на кружево сладостями, которых Пакс никогда не видела до этого.

В течение целого дня столы ломились от самой разнообразной еды. Как только тарелки пустели, на столах тут же появлялись новые блюда. Весь день участники праздника играли в разные игры, веселью и шуткам не было конца.

Пакс сказали, что она может быть свободна до середины дня. Она тут же примкнула к всадникам, выехавшим на неоседланных лошадях в заснеженное поле. Там они стали “сражаться” с кольями, врытыми в землю, и друг с другом до тех пор, пока все не попадали в сугробы.

Пакс дольше других удавалось оставаться верхом — благодаря ловкости и тренированности. Но в конце концов незнакомая женщина все-таки свалила ее с лошади. В течение нескольких минут хохочущая девушка никак не могла выбраться из снежного плена. Наконец все вновь уселись верхом и поехали, вытянувшись длинной цепочкой, держась за руки и управляя лошадьми ногами. Вскоре они все вновь оказались в снегу и, еще немного повозившись, решили вернуться обратно.

Жаркое и хлеб соседствовали на столах с конфетами. Пакс наполнила свою тарелку жареной свининой и бараниной, добавив к этому блюду полбуханки хлеба. В столовую вошли несколько младших учащихся с раскрасневшимися от холода лицами. Сзади показались гномы, которых Пакс уже встречала раньше. Они увидели девушку, приветливо помахали ей и подошли поближе, чтобы сесть напротив.

— Вы уже выздоровели, Паксенаррион, дочь Дортана, из Трех Пихт? — спросил Белкис.

— Да. Но врачи не разрешают мне пока принимать участие в состязаниях, — ответила Пакс.

— Мы слышали, вы собираетесь вступить в содружество. Это значит, вы будете кровно связаны с остальными, не так ли? — сказал Белкис, отправляя себе в рот кусок мяса.

Прежде чем Пакс успела открыть рот, женщина, которая недавно вываляла ее в снегу, опустилась на соседний стул и ответила гномам:

— Нет, не так. И запомните: ребенка не спрашивают о делах отца.

К удивлению Пакс, гномы вспыхнули от смущения. Она посмотрела на сидевшую рядом женщину с интересом:

— Вы — та, кто…

Ее соседка по столу усмехнулась и взяла с подноса сладкий пирог.

— Да, это я свалила вас в снег. Между прочим, меня зовут Кеми. Именно так меня здесь все называют, хотя мое настоящее имя — Рахель, если это, конечно, вам интересно.

Затем она сказала что-то гномам на их языке. Белкис, казалось, был немного испуган, но темноволосый карлик только рассмеялся. Пакс внимательно рассматривала Кеми — Рахель. Она была невысокой и смуглолицей и немного напомнила ей Канну.

— Почему вас называют Кеми, если ваше настоящее имя — Рахель? — спросила Пакс.

— А, вы об этом!.. Это началось с тех самых пор, как я только оказалась здесь. Многие начали дразнить меня за то, что я была паладином, но поклонялась Кемвину, а не Геду.

— Вы — паладин? — Пакс не думала, что паладины бывают такими беззаботными. Кеми казалась ей чуть ли нелегкомысленной.

Кеми засунула остатки пирога в рот и заговорила, даже не удосужившись прожевать его:

— Да. Я стала паладином, когда была еще молодой и взбалмошной. Не буду рассказывать вам, как это произошло, вам это не нужно. Здесь же меня сначала называли Кемвинна, но это имя слишком длинное. И впоследствии я превратилась в Кеми… А вы кандидат в паладины, правда?

— Буду после сегодняшней ночи, — сказала Пакс.

— Я так и думала… Хорошо, что вы уже познакомились с этими каменными братьями…

— Да нет, по-настоящему… — начала было Пакс, но Кеми оборвала ее:

— Насколько я понимаю, вы знакомы с ними лучше других. Белкис Белтиссон, я не буду больше говорить на языке гномов, поскольку эта леди не знает его. Позвольте лишь заметить: тот союз, в который она вступает сегодня ночью, не ставит на первое место узы крови.

— Как же так? Ведь это же содружество Геда.

— Да, конечно. Но содружество Геда подразумевает кровные узы с каждым йоменом, сэр гном, но не как-то иначе.

— Но ведь брат брата — тоже брат. Именно это и связывает клан воедино, составляет его кровные узы, — настаивал гном.

— У гномов — да. Но у людей по-другому. Связь существует между наследником и каждым учащимся, но не между членами клана, — сказала Кеми.

— Но ведь их нельзя отделять друг от друга. Если наставник связан с каждым воспитанником, то тот кровно связан со всем кланом, — возразил Белкис, сверкнув глазами.

В это время заговорил второй гном — впервые за все время их беседы:

— Леди Кеми, думаю, вы знаете меня. Я — Белкон, сын Текиса, который был сыном Кедаса, сын по матери Федрин Хересдоттер, сын сестры Гальденакс. Но этой леди я не называл своего полного имени.

Тембр его голоса был довольно высоким. Впрочем, такой вполне мог быть и у обычного человека.

Кеми вежливо кивнула в ответ, Пакс сделала то же самое. Она сомневалась, нужно ли ей опять называть свое имя.

— Вы говорите, эта леди тоже будет паладином, как и вы?

— Да, — ответила Кеми, бросив быстрый взгляд на Пакс.

— В прошлый раз, когда мы видели Паксенаррион, дочь Дортана, она поранилась боевым топором, но не получила никакой помощи от маршала. Это, насколько я понял, была немилость или наказание. Но быть кандидатом в паладины — большая честь. Как же все это понимать?

Пакс вспыхнула от смущения. Она не знала, насколько Кеми осведомлена о том, что с ней случилось за последнее время. Но вопрос повис в воздухе, и нужно было как-то на него ответить.

— Сэр… сэр гном, я ведь говорила вам тогда, что маршал не был ко мне несправедлив… — начала она, стараясь разговаривать с гномами так же, как это делала Кеми.

— Но нам показалось, что был. Возможно, вы не поняли этого, будучи “недрос”.

Услышав это, Кеми поперхнулась едой и погрозила гномам пальцем. Пакс, несколько растерявшись, продолжила:

— Нет, я же говорила вам: маршал считал, что я приобрела большой опыт на тренировках, но ничего не дала взамен.

Гномы кивнули, и она поспешила развить свою мысль:

— Мне сказали, что если я хочу и дальше оставаться здесь, то мне необходимо взять на себя определенные обязательства. Я и сама хотела этого, даже если бы мне и не разрешили остаться. Потому что это, я считаю, совершенно правильно…

— “Правильно”… Вы в этом действительно убеждены? — ворчливо спросил Белкон.

— Да, она знает, о чем говорит. “Недрос”, действительно! — прервала его Кеми.

— Что это такое? — спросила Пакс.

— Надеюсь, они назвали вас так не для того, чтобы нанести вам оскорбление и обвинить в трусости, — сурово сказала Кеми.

Оба гнома наперебой заговорили, пытаясь оправдаться.

— Это не то, что мы…

— Мы не то имели в виду…

Белкон шикнул на своего друга, чтобы заставить его замолчать, и продолжил:

— Леди Кеми, разумеется, мы не думаем, что леди Паксенаррион может чего-то испугаться. Нет… одни и те же слова не всегда имеют сходное значение для людей и гномов. И если мы ошиблись, подумав, что кто-то поступил несправедливо по отношению к этой милой леди, а это было не так, то мы просим прощения. Мы рады, что к ней относятся здесь с должным почтением и она связана узами кровного родства с кланом, который мы уважаем.

Пакс испытывала сильное смущение, Кеми повернулась к ней с излишне подчеркнутым вздохом:

— Я советую вам принять их добрые пожелания, извинения и быть довольной от сознания того, что вам удалось приобрести друзей-гномов. Они действительно не хотели обидеть вас, назвав трусливой в том смысле, который придаем этому слову мы, люди.

Пакс улыбнулась им в ответ:

— Господа, я не знаю значения слов в вашем языке, но благодарю вас за добрые пожелания.

Гномы, казалось, были довольны тем, что она на них не сердится.

— Очень хорошо. И если вы по-прежнему хотите как следует научиться сражаться боевым топором, мы готовы помочь вам в этом, — сказал Белкон.

Пакс кивнула:

— Если мне позволят немного отклониться от основных занятий, я попрошу вас об этом.

В этот момент к ней сзади подошел Эрис Марракан с друзьями. Он переминался с ноги на ногу, пока девушка наконец не повернулась к нему.

— Пакс! Я… я принес вам кое-что.

Девушка взяла у него из рук аккуратно сшитую небольшую кожаную сумку, обрамленную бахромой и украшенную крошечными раковинами.

— Эрис… вам не следовало этого делать… Она, должно быть, очень дорого стоит…

Он пожал плечами:

— Не так уж и дорого. Во всяком случае, Руфен сказал мне, что у паладинов никогда не бывает денег и они не могут ничего себе купить. Поэтому я и подумал: может быть, вы сохраните ее… на память о нас.

— Я всегда буду помнить о вас, Эрис. Спасибо, я буду беречь ваш подарок как самую большую драгоценность, — сказала Пакс. Она уже знала, что будет хранить в этой сумочке красную лошадку Сабена и медальон Канны. Эрис наконец ушел, и Пакс встретилась глазами с Кеми.

— Наши дела обстоят не так уж плохо, как это может показаться. Мы, паладины, не становимся богатыми людьми, но иногда все же можем позволить себе купить пирог с вареньем, — сказала Кеми.

— Что ж, хорошо. Правда, я предпочитаю пироги с грибами, — отозвалась Пакс.

— Тогда молитесь, чтобы вас не послали на мызы, расположенные к западу отсюда. Там можно ноги себе стоптать, но не найти ни одного гриба, — рассмеялась Кеми.

— А когда мы должны нести службу на мызах? — поинтересовалась Пакс.

— Как раз перед испытаниями. Вам может показаться это странным — вы ведь никогда не работали на мызе? Что ж, тогда это для вас особенно важно. Мы все должны знать, с какими трудностями сталкиваются маршалы.

— Кеми! — раздался вдруг чей-то громкий возглас.

Зал быстро наполнялся замерзшими участниками празднества, которые пришли сюда погреться и подкрепиться. Пакс испугалась за Кеми, когда увидела, что тренер схватил ее за плечи и что было силы встряхнул.

— Бог ты мой, а я думал, что вы все еще в Ашеле!

— Во время праздника? Господин Ченис, даже Всевышний не удержал бы меня в Ашеле в лучший день в году!

— Понимаю. Вы уже закончили все дела или только в отпуске?

— Закончила. Благодарение Геду за это. Если бы я опоздала сюда на праздник и на посвящение кандидатов в паладины, я бы лопнула от огорчения.

— Я хотел спросить, не споете ли вы нам и хорошо ли вы повеселились, Кеми? — спросил сэр Амберион, который вошел в зал вслед за тренером. Кеми посмотрела на Пакс:

— Как я повеселилась, спросите Паксенаррион… я опрокинула ее в снег пару раз в это утро.

Пакс не смогла сдержать улыбку:

— Только один раз…

— Да? А кто же пнул ногой в бок вашу черную кобылу, так что она шарахнулась в сторону? Вы тогда, помнится, свалились с нее.

— Так это тоже были вы? — засмеялась Пакс вместе с остальными.

— Конечно… Если у меня настроение петь? Да я, я могла бы петь и дуть в свирель в одно и то же время!

Вновь раздался взрыв хохота, и Пакс увидела, как кто-то побежал в другой конец зала за инструментом. Она видела, как Кеми отодвинула мешавший ей поднос и взобралась на стол. Представление вот-вот должно было начаться, но кто-то тронул плечо Пакс. Она обернулась и увидела, что ее зовет тренер. Вздохнув, Пакс вышла из зала вслед за ним.

Остаток дня она провела в приготовлениях к ночной церемонии. Пакс собиралась надеть серый костюм, в котором обычно приходила на тренировки, но коридорный передал ей белую накидку паладина-кандидата. Девушка должна была выучить наизусть строки клятвы, и она некоторое время провела в главном зале, занимаясь медитацией.

Когда стали собираться зрители, небольшую группу находившихся здесь учащихся провели в совершенно пустую небольшую комнату по соседству. У Пакс от волнения пересохло во рту. Стоявшие рядом с ней последователи Геда не были паладинами-кандидатами. Это были младшие йомены, которых их маршалы удостоили чести дать клятву на Празднике Середины Зимы, чтобы стать старшими йоменами. Большинство из них было в том же возрасте, в котором Пакс покинула родной дом, то есть восемнадцать-девятнадцать лет. Они смотрели на девушку несколько испуганно. Как и она на них.

Громко и призывно зазвучали трубы, и церемония началась. Открылись двери, и высшие маршалы Коннаут и Суриест вызвали их в главный зал. Зал был ярко освещен сотнями свечей. Все те, кто должен был давать клятву в эту ночь, встали по обеим сторонам широкого центрального прохода. Вместе с остальными стояла там и Пакс — как раз перед помостом.

Звуки труб умолкли, и за ними послышалась мелодия арф. Затем вновь зазвучали фанфары, приветствовавшие маршал-генерала. Она была великолепна — в белой накидке, наброшенной на плечи, с полумесяцем Геда, вышитым серебром. За ней следовали другие высшие маршалы. Их одежда была обычных для Геда цветов — синего и белого. Сзади шли гости, удостоенные чести присутствовать на церемонии: два маршала Фалька, в длинных одеяниях рубиново — красного цвета и в украшенных золотом шлемах. Затем следовал меченосец, облаченный в черные, расшитые серебром одежды. Его Пакс видела когда-то в Ааренисе. Шествие замыкали семь паладинов и их помощники. Каждый из них был в полном вооружении. Как самую драгоценную реликвию, они несли знамя Геда.

Пакс наблюдала, как они шли по проходу, и сердце ее часто билось от волнения и радости. Все происходило именно так, как она представляла себе в Трех Пихтах, — музыка, яркие цвета, торжественность. Девушка сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Она узнала сэра Амбериона и леди Кеми, но остальных паладинов она не знала. Те, кто должен был давать клятву, взошли на помост и расположились в его дальней части. Затем трубы умолкли, и в наступившей тишине раздался ясный и чистый голос маршал-генерала. Она обратилась к присутствующим со старинным приветствием:

— В темноте и холоде зимы.

— эхом откликнулся зал. Казалось, задрожал воздух от этого дружного многоголосья.

Пакс едва слушала слова этого приветствия. Она их знала лучше многих, кто стоял сейчас рядом с ней. Когда она была еще совсем маленькой, дедушка говорил их ей.

Вместе с другими она повторяла слова приветствия. Затем все вместе они подняли сначала одну руку, а потом другую, словно бросая вызов гибели солнца и приветствуя его восход.

Эти слова они повторяли несколько раз в течение церемонии, до рассвета следующего дня, и Пакс вспоминала свою жизнь, год за годом. Каждый раз, пока был жив дедушка, они торжественно отмечали Праздник Середины Зимы. Так же торжественно и с верой в могущество высших сил.

Ее мысли прервал голос высшего маршала:

— Йомены Геда, среди нас есть те, кто мечтает вступить в содружество Геда. Следуя нашим древним обычаям, мы подвергнем их испытанию на верность, а когда они пройдут его, вы станете свидетелями их клятвы.

— Да будет так с благословения Геда, — последовал ответ. Пакс вдруг стало холодно и захотелось потереть руки, чтобы согреться.

— Пройдите вперед те, кто будет сейчас присягать на верность содружеству Геда, — сказала маршал-генерал. Вместе с теми, кто стоял рядом с ней, Пакс выступила в центр зала. Сейчас они поднимутся по ступеням и предстанут перед маршал-генералом для обмена ритуальными поклонами. Пакс чувствовала, что для нее это нечто большее, чем просто обряд.

Пакс услышала, как назвали ее имя. Она быстро поднялась по ступеням вверх. На все вопросы она ответила четко и уверенно: да, она признает Геда слугой Всевышнего, покровителем воинов, защитником обездоленных. Она клялась быть верной законам Геда и повиноваться “всем маршалам и законной власти”. Больше вопросов ей не задавали, и девушка повернулась лицом к маршал-генералу. Та протянула ей два одинаковых шеста.

Пакс взяла один из них, обратившись про себя с молитвой к Всевышнему. Маршал-генерал улыбнулась и сделала в ее сторону глубокий выпад. Пакс отскочила и попыталась нанести встречный удар. Шесты затрещали. В следующее мгновение она получила тычок в бедро и, собравшись с силами, попыталась стукнуть маршал-генерала по руке. Но шест задрожал в руках Пакс и, со свистом рассекая воздух, опустился у ее ног. Удар же маршал-генерала был точным. Ее шест опустился на голову Пакс, прежде чем та успела отскочить в сторону. Затем маршал-генерал отступила назад, поклонилась и с улыбкой приветствовала девушку.

— Добро пожаловать, йомен Геда, в его воинство, — сказав это, она повесила медальон Геда на шею Пакс.

Девушка поклонилась в ответ, как ее и учили перед церемонией.

— Я горжусь, маршал-генерал, тем, что вы приняли меня в содружество Геда.

Затем она спустилась с помоста и подошла к тренеру, который помог ей облачиться в плащ кандидата.

Паладины-кандидаты были представлены как раз перед рассветом, после того как закончилась церемония, прославляющая маршалов и паладинов, убитых в прошлом году. Все выглядело, как показалось Пакс, очень просто: кандидатов просто назвали по именам и представили зрителям. Затем объявили, к какому рыцарскому ордену и паладину-наставнику прикрепляется каждый из них.

Вспоминая события предыдущего дня, Пакс надеялась, что ее наставником станет Кеми, но вместо этого ее повел за собой Амберион. Как она узнала чуть позже, Кеми была назначена наставником йомен-маршала, прибывшего откуда-то с Восточных гор. Пакс не знала близко ни одного из кандидатов, и только четырех из них она видела раньше. Остальных прислали сюда с отдаленных мыз.

У нее оставался еще один день полной свободы. И этот второй день Праздника Середины Зимы был таким же чудесным, как и первый. Когда настал вечер, она упала на кровать совершенно обессиленной, но такой счастливой, какой уже давно не была.