На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

      Впрочем, как теперь известно, чувство недоверия было взаимным даже в высших кругах: Гитлер не доверял не только своим генералам, но также и фельдмаршалам - командующим группами армий. Так, в марте 1944 г. он, по свидетельству Манштейна, потребовал от них письменного заверения в лояльности к нему как к главе государства и верховному командующему{184}.
      Таков был противостоявший нам весной 1944 г. враг. Морально подавленный, страшившийся расплаты за совершенные преступления, но все еще продолжавший разбой и готовый на все ради собственного спасения, а поэтому по-прежнему опасный.
      И все же, к сожалению, здесь не был повторен Сталинград.
      II
      Маршал Г. К. Жуков решил разгромить вражескую группировку севернее Днестра. Полагая наиболее вероятными попытки врага отвести свои войска через Каменец-Подольский на юг и юго-запад, за Днестр, командование фронта принимало энергичные меры, чтобы лишить врага такой возможности. С этой целью 4-я танковая армия должна была после овладения Каменец-Подольским двигаться навстречу 38-й армии, наступавшей с востока. Так предполагалось создать к северу от Днестра внутренний фронт окружения.
      1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова было приказано переправиться через реку всеми силами и разгромить вражеские войска в междуречье Днестра и Прута.
      Таким образом, на внутреннем фронте окружения действовали главные силы 1-й гвардейской, 18-я, 38-я общевойсковые и 4-я танковая армии. На внешнем - 1-я танковая на юго-западе, 18-й гвардейский стрелковый корпус 1-й гвардейской армии и 60-я армия на западе.
      1-я танковая армия противника была к 28 марта охвачена почти со всех сторон в районе к северо-востоку от Каменец-Подольского. Кольцо, окружность которого достигала 150 км, не было прочно замкнуто лишь на западе, между левым флангом 4-й танковой армии у Лянцкоруни и правым флангом 1-й гвардейской армии у населенного пункта Чемеровцы. Разрыв составлял до 15 км.
      1-я гвардейская армия, имевшая там 11-й и 30-й стрелковые корпуса, лишилась их. Распоряжением фронта первый был передан 1-й танковой армии и ушел с ней на Коломыю и Черновцы, а второй переподчинен 4-й танковой армии. Остальные силы 1-й гвардейской армии на северном секторе "кольца" вели ожесточенные бои с окруженными.
      4-я же танковая армия, овладевшая к тому времени Каменец-Подольским и образовавшая юго-западную часть "кольца", также не могла закрыть разрыв. Она понесла в предыдущих боях значительные потери и теперь имела менее 70 танков. Приданный ей на усиление 30-й стрелковый корпус также не располагал достаточными силами: в его составе были только две дивизии и ограниченное количество артиллерии. Да и развертывался он для боя уже в ходе отражения контратак, не успев подтянуть артиллерию после форсированного движения. Наконец, и 4-я танковая армия, и 30-й стрелковый корпус испытывали острый недостаток в боеприпасах и горючем, так как были оторваны от остальных сил фронта и снабжались только воздушным путем.
      На всем внутреннем фронте наши войска превосходили противника по живой силе, но не располагали достаточным количеством артиллерии и особенно танков. У нас имелось около 130 танков, а у противника - более 300. Что касается артиллерии, то на труднопроходимой местности она перемещалась медленно и нередко отставала.
      Фронт располагал тремя танковыми армиями, а для выполнения основной, решающей задачи не оказалось достаточного количества танков. К сожалению, дело обстояло именно так. Танковые армии были малочисленны, разбросаны и использовались разрозненно, как и правофланговые корпуса 1-й гвардейской армии, оторванные от нее.
      Свежая и наиболее сильная 1-я танковая армия, хотя и успешно действовавшая далеко за Днестром, в районе Черновцы и Станислава, практически не могла оказать помощи в разгроме окруженной группировки противника.
      Что же касается 3-й гвардейской танковой армии, то ее главные силы с 29 марта были выведены в резерв фронта на доукомплектование с целью подготовки к доследующим действиям - овладению г. Львов и выходу на государственную границу на завершающем этапе операции. Это было сделано в соответствии с планом, изложенным в докладе Военного совета фронта Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину от 25 марта и подробно разрабатывавшимся тогда штабом фронта во главе с генерал-лейтенантом А. Н. Боголюбовым. Только ее 9-й механизированный корпус генерала К. А. Малыгина, переданный на усиление 1-й гвардейской армии, участвовал в разгроме окруженной группировки противника.
      4-я танковая армия, о боевых возможностях которой сказано выше, в силу сложившейся обстановки была не в состоянии нанести мощный удар по окруженной группировке противника еще и потому, что вынуждена была обороняться в Каменец-Подольском и его окрестностях от контратакующего врага. Не могли это сделать и успешно преследовавшие противника с востока 18-я и наша 38-я армии, так как не располагали танками, в то время как окруженная группировка наполовину состояла из танковых дивизий.
      Все это показывает, что хотя 1-я танковая армия противника была отсечена от своих тылов, изолирована и зажата на небольшом пространстве, но условия для ее уничтожения были непрочны. Внутренний фронт окружения был уязвим, причем на важнейшем направлении - западном.
      Следует вновь подчеркнуть, что при всех трудностях в снабжении войск боеприпасами и горючим фронт располагал силами, способными уничтожить каменец-подольскую группировку гитлеровцев.
      Но для этого прежде всего, конечно, нужно было по-иному использовать 1-ю танковую армию. Это отметил впоследствии в своих мемуарах и Г. К. Жуков. "Сейчас, - писал он, - анализируя всю эту операцию, считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Чорткова-Толстое на восток для удара по окруженной группировке"{185}. Касаясь вопроса, почему это не было сделано, он пояснил: "Но мы имели тогда основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг через Днестр в район Залещики. Такое решение казалось вполне возможным и логичным"{186}.
      Свою долю вины за то, что "мешок", в который попала 1-я танковая армия противника, не был прочно завязан, несем и мы, командармы. Мы не можем уподобляться немецко-фашистским генералам, ссылающимся то на распутицу, то на морозы в оправдание своих просчетов и поражений.
      Скажу о себе. Успешные действия 38-й армии по разгрому противостоящего врага, очевидно, несколько притупили во мне и в Военном совете армии, как и во многих подчиненных, ощущение сложности стоявших перед нами дальнейших задач. Верилось в то, что противник быстро теряет способность к сопротивлению и что вследствие этого мы легко и в кратчайшие сроки уничтожим окруженную группировку.
      С такими настроениями, общими, на мой взгляд, для командования и фронта и армий, отчасти связаны и недоработки в ведении разведки с целью своевременного вскрытия состава и намерений противостоящих частей. Сначала разведка фронта и армий правильно определила стремление противника отвести свои войска за Днестр, но затем не вскрыла изменения направления выхода из окружения и ввела командование в заблуждение.
      Командующий немецкой 1-й танковой армией геиерал-полковник Хубе сначала действительно стремился отвести свои войска за Днестр и для этого прежде всего стягивал их в район Камеиец-Подольского, оставив сильное прикрытие на севере, на рубеже Городок, Ярмолинцы. 28 марта передовые части отходившей группировки противника подошли вплотную к району Каменец-Подольского и завязали там бои.
      Донесения нашей 4-й танковой армии становились все тревожнее. Враг ожесточенно контратаковал ее войска на довольно значительном участке от Лянцкоруни до Китайгорода. Первый из этих населенных пунктов находится к северо-западу, а второй к юго-востоку от Каменец-Подольского. Таким образом, казалось, что враг упорно стремился к Днестру. К этому нужно добавить, что у г. Хотин, куда рвались гитлеровцы, имелась понтонная переправа, что могло обеспечить им отход за реку. Далее, радиоразведка засекла за Днестром вражеские радиостанции, принадлежавшие 1-й танковой армии, 3-му танковому корпусу и двум танковым дивизиям противника. Все это можно было расценить только как направление отхода противника на юг за Днестр.
      Этот путь казался наиболее вероятным. Поэтому главные усилия наших войск были направлены на захват и удержание переправ через Днестр. Даже настойчивые атаки окруженных в западном направлении расценивались как стремление врага прорваться к переправам в населенном пункте Залещики.
      Не были учтены два важных обстоятельства. Первое из них заключалось в том, что ближайшие пути отхода за Днестр были уже перехвачены войсками наших 38, 1 и 4-й танковых армий. Второе обстоятельство, ускользнувшее от внимания фронтовой разведки, - создание противником к западу от нашего внешнего фронта ударной группировки в составе 4-й танковой армии для наступления навстречу своей 1-й танковой армии в направлении Подгайцы, Бучач.
      Начиная с 22 марта 38-я армия неотступно преследовала немецко-фашистские части в направлении Каменец-Подольского, продвигаясь ежедневно на 15-25км. Планомерный отход винницкой группировки был сорван. Хотя у нас и не было танковых частей и преследование стрелковыми частями, усиленными СУ-76, осуществлялось пешим порядком, все же противник был обойден.
      В районе г. Бар, где сходились дороги, ведущие из Винницы и Летичева, передовые части 211, 221 и 70-й гвардейской стрелковых дивизий, которыми командовали генерал-майор Н. А. Кичаев, полковник В. Н. Кушнаренко и генерал-майор И. А. Гусев, а затем и их главные силы перерезали основные пути отхода врага. Сначала была перехвачена дорога, ведущая в Новую Ушицу и далее на Дунаевцы и Каменец-Подольский, а затем и другая - на Виньковцы, Новую Ушицу.
      Остановленные таким образом вражеские войска, состоявшие из пехоты, артиллерии и танковых частей, начали скапливаться в районе г. Бар. Они предприняли контратаки, в которых участвовали не только боевые части дивизий, но даже и обслуживающие, а также противотанковая школа.
      Гитлеровцы, как показали пленные из состава 101-й легкопехотной, 208-й, 254-й пехотных и 18-й артиллерийской дивизий, имели тогда в этой группе сотни орудий и 10-12 тыс. автомашин и получили приказ прорваться в юго-западном направлении. Несколько дней продолжались напряженные бои, однако проскочить на Виньковцы смогла лишь часть живой силы противника. Остальные были уничтожены в боях, закончившихся 25 марта освобождением г. Бар. При этом бежавшие из города гитлеровцы смогли лишь, как говорится, унести ноги, бросив орудия, танки, транспорт и даже личное оружие, а также различное награбленное имущество. Помню, все это в столь огромном количестве валялось на дорогах, что мешало движению войск армии. Значительная часть брошенной врагом техники была испорчена или сожжена, но все же многое оказалось вполне исправным.
      Радость успеха была омрачена трагической гибелью начальника штаба армии генерал-майора Антона Петровича Пилипенко. В те дни были освобождены близкие его сердцу родные места, и он хотел как можно скоре узнать о судьбе своей семьи. Но почта еще не работала, местная связь разрушена фашистами, а ехать на автомобиле долго, да и грунтовые дороги были в связи с распутицей в плохом состоянии. По настоятельной просьбе Антона Петровича мы с А. А. Епишевым разрешили ему слетать на "По-2".
      - Я вернусь очень быстро, - обещал обрадованный А. П. Пилипенко.
      Это был последний разговор с Антоном Петровичем, отличным начальником штаба, человеком большого ума и прекрасной души. Он погиб в результате авиационной катастрофы. Генерал-майор А. П. Пилипенко похоронен в Киеве, освобождению которого он отдал так много сил и энергии.
      В те напряженные дни, когда на правом крыле 1-го Украинского фронта решалась участь 1-й танковой армии противника, успех 38-й армии у г. Бар не был в достаточной степени оценен. Несколько позже, когда Г. К. Жуков ознакомился с итогами боев на местности, он сказал мне с улыбкой, редко появлявшейся на его лице:
      - Славно вы поработали здесь под Баром...
      Вероятно, эти скупые слова означали положительную оценку усилий войск армии в операции.
      26 марта войсками 38-й армии была освобождена и Новая Ушица. Выполнили мы и требования о перехвате путей отхода противника на рубеже Виньковцы, Зиньков, хотя эти пункты находились в полосе 18-й армии. Так или иначе, 26 марта 155-я стрелковая дивизия под командованием полковника И. В. Капрова, входившая в состав 38-й армии, освободила Виньковцы. Заняв круговую оборону, она дождалась там подхода частей 18-й армии. Генерал Е. П. Журавлев в тот же день искренне поблагодарил меня за эту помощь.
      Итак, выполняя приказ фронта, 38-я армия после разгрома группировки противника в районе г. Бар переключила свои главные силы в направлении Каменец-Подольского. До него после освобождения Новой Ушицы оставалось немногим больше 50 км,, и мы стремились преодолеть это расстояние в кратчайший срок.
      В те дни все мы, как указано выше, полагали, что противник будет отходить на юг, и направили главные усилия войск на захват и удержание переправ через Днестр. Соответственно такой оценке командующий фронтом Г. К. Жуков в ночь на 29 марта отдал директиву следующего содержания:
      "Командармам 1 гв., 3 гв. танковой, 18, 38, 4 и 1 танковой.
      1. Дунаевская группировка противника окружена полностью. В течение 27 и 28.3 группа пыталась прорваться в общем направлении через Каменец-Подольск за р. Днестр.
      Группы танков противника с пехотой 28.3 отмечались в районах: Гуменцы, Лянцкорунь, Купин, Нестеровцы, Дунаевцы, Жванчик.
      29.3.44 г. следует ожидать решительной попытки противника прорваться через Каменец-Подольский на Хотин и с рубежа Лянцкорунь, Гуменцы на Скала, Залещики...
      3. Приказываю армиям продолжать стремительное наступление и 31.3.44 полностью закончить разгром окруженной группировки противника..."{187}
      Предполагаемым вражеским планам отхода за Днестр, одной группой в районе Залещики, а другой - в районе Каменец-Подольского, соответствовали и задачи армиям по их срыву.
      4-я танковая армия получила приказ разбить противника в районе Лянпкоруни и, перейдя к обороне на рубеже Черчь, Каменец-Подольский, Китай-город, ни в коем случае не допустить прорыва гитлеровцев к р. Днестр. 1-я гвардейская армия должна была продолжать наступление в направлении Омотрич, Каменец-Подольский, имея главную группировку на своем правом флаяге. 18-й армии предстояло продолжать наступление на Дунаевцы, Шатава, а нашей 38-й армии - на Вел. Жванчик, Каменец-Подольский, для оказания помощи 4-й танковой армии{188}.
      Именно в эти дни, как стало нам известно позже, вражеское командование изменило направление выхода 1-й танковой армии из окружения. 25 марта в гитлеровской ставке было принято решение осуществить ее прорыв в западном направлении, организовав одновременно встречный удар 4-й танковой армии, усиленной перебрасываемыми с запада резервами.
      В соответствии с этим решением генерал-полковник Хубе создал три группы прорыва. Основная из них, действовавшая в центре, состояла из пяти танковых, моторизованной и пехотной дивизий, а две фланговые группы имели по одной танковой и одной пехотной дивизии каждая. Остальные дивизии предназначались для сдерживания натиска советских войск и отходили за группами прорыва.
      Теперь прорыв осуществлялся в западном направлении, причем основная группа отходила из района Лянцкоруни на Борщов, т. е. как раз туда, где У нас имелся разрыв на внутреннем фронте окружения. Поскольку же штаб 1-го Украинского фронта продолжал считать, что противник пытается прорваться на юг, за Днестр, то по-прежнему усилия наших войск направлялись на то, чтобы отрезать гитлеровцев от переправ.
      Таким образом, на своих действительных путях отхода враг встретил явно недостаточную преграду - ослабленные части нашей 4-й танковой армии и З0-го стрелкового корпуса. Последним командовал генерал Г. С. Лазько, которого я знал еще по Елецкой операции 1941 г. как опытного и смелого командира (его 307-я дивизия входила в состав ударной группы, которой я в то время командовал). Умело действовал он и теперь. Но и 30-му стрелковому корпусу, и частям 4-й танковой армии здесь пришлось вести неравные бои с крупными силами танков и пехоты, шедшими напролом, не считаясь ни с какими потерями.
      Сдержать вражеский напор не удалось. Противник, просачиваясь в промежутки между нашими частями, медленно, но настойчиво отходил на запад.
      Поскольку же вражеским частям при этом удалось выйти на тылы 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко, то она сама оказалась по существу в окружении с мизерными запасами горючего и боеприпасов. В этих условиях не смогла она также продвигаться из района Каменец-Подольского навстречу 38-й армии, как того требовал план фронта.
      В результате усложнилась задача "и 38-й армии, которая в соответствии с последней директивой фронта теперь должна была сама отрезать 1-ю танковую армию противника от Днестра на всей территории до Каменец-Подольского и прийти в этот город для оказания помощи 4-й танковой армии.
      Учитывая обострявшуюся обстановку, Военный совет 38-й армии прилагал все усилия к тому, чтобы ускорить выполнение данной задачи. С этой целью мы стремились усилить темп преследования отступавших перед нашим фронтом вражеских войск. Но тут встретились некоторые особенности и трудности. Первая из них заключалась в том, что противник, преследуемый с севера и востока войсками 1-й гвардейской, 18-й и нашей, 38-й армий, вынужден был отходить в район севернее и северо-восточнее Каменец-Подольского.
      Контролируемая им территория при этом резко сокращалась, его боевые порядки уплотнялись и, естественно, сопротивление возрастало.
      Трудность определялась характером местности, на которую вышла к тому времени наша армия. Это было Подольское плато, изобилующее притоками Днестра. Они текут с севера на юг и, следовательно, пересекали полосу армии между Жмеринкой и Каменец-Подольским, которые отделяет друг от друга расстояние, равное по прямой приблизительно 120 км. Нам пришлось с боями преодолеть 18 рек - Мурафу, Ров, Мурашку, Немию, Лядову, Жван, Теребиж, Бахтынку, Батыг, Говорку, Калюс, Жарновку, Ушицу, Студеницу, Тернаву, Баговичку, Мукшу, Смотричь, не считая более мелких. Конечно, они менее известны, чем, скажем, Южный Буг или Днестр, ио не надо забывать, что, во-первых, был период весеннего половодья и, во-вторых, отступающий враг уничтожал за собой все мосты и плотины.
      Только благодаря величайшей самоотверженности, мужеству и бесстрашию советских воинов, их наступательному порыву и горячему стремлению уничтожить 1-ю танковую армию противника все эти препятствия были преодолены. К исходу 31 марта 38-я армия отрезала окруженных от Днестра, лишив их возможности отхода к югу и юго-востоку от Каменец-Подольского. А на следующий день мы вступили в этот город и соединились с 4-й танковой армией.
      Ко 2 апреля, продолжая теперь уже совместно преследовать врата, обе наши армии продвинулись на запад от Каменец-Подольского. Вдоль Днестра и севернее, в направлении Мельницы-Подольской, наступала 38-я армия, а правее 4-я танковая. Перед их фронтом отходили десять дивизий противника - танковые 25-я и СС "Райх", пехотные - 1, 82, 168, 254, 371, 75, 101-я легкопехотная и 18-я артиллерийская.
      Еще правее продвигалась 18-я армия, нависая с севера над этой же вражеской группировкой.
      Справа от нее действовала 1-я гвардейская армия, окружавшая полукольцом сосредоточенные в районе Скала-Подольская немецко-фашистские дивизии - 68, 96, 208 и 291-ю пехотные, 20-ю моторизованную, 1, 6, 7, 11, 16, 17, 19-ю танковые и танковую дивизию СС "Адольф Гитлер". Линия этого полукольца начиналась еще в полосе 18-й армии, откуда она шла к северу, затем поворачивала на запад и у Давидковцев уходила на юг, но лишь до населенного пункта Глубочек. Дальше, вплоть до Днестра, на участке протяженностью свыше 20 км, наших войск не было.
      В этом, а также в недостаточности сил фронта, занимавших западный фас упомянутого полукольца, и заключалась слабость внутреннего фронта окружения. Туда, на западный фас, еще только перебрасывались резервы фронта, причем из-за большой распутицы они растянулись, а их артиллерия отстала. Все это облегчало вражескому командованию вывод войск из окружения. Вклиниваясь в незанятые нашими частями промежутки или вступая в бой, немецко-фашистские дивизии медленно, но упорно продолжали продвигаться к Чорткову.
      Все мы, командование 1-го Украинского фронта и армий, по-прежнему не сомневались, что целью противника являлся отход на юг, за Днестр, и считали, что сложившаяся обстановка весьма благоприятна для полного разгрома вражеской 1-й танковой армии. В соответствии с такой оценкой 2 апреля противнику был предъявлен ультиматум следующего содержания, подписанный маршалом Жуковым:
      "Командирам 3, 24 и 48 танковых корпусов, 96, 208, 254, 291, 371 пехотных дивизий, 101 горнострелковой дивизии, дивизионной группы Шааль, 20 мотодивизии, 1, 6, 11, 16, 19, 25 танковых дивизий, танковой дивизии СС "Райх" германской армии.
      Ультиматум
      Вы с остатками частей находитесь в полном окружении. Линия фронта далеко отодвинулась от вас на юг и запад...
      Во избежание бессмысленного кровопролития предлагаю вам следующие условия капитуляции:
      1. Окруженные немецкие войска во главе со своими командирами и штабами немедленно прекращают боевые действия.
      2. Вы передаете нам весь личный состав, вооружение и боевую технику неповрежденной.
      При принятии настоящих условий капитуляции и прекращении сопротивления гарантируется всем генералам, офицерам и солдатам жизнь и безопасность. Всему личному составу сдавшихся частей сохраняются: военная форма, знаки различия, ордена и личная собственность.
      Всем раненым и больным будет оказана немедленно медицинская помощь. Всему личному составу будет обеспечено нормальное питание. Офицерам сохраняются холодное оружие и личные транспортные средства.
      Ваш ответ ожидается к 10 часам 4.4.1944 г. по московскому времени в письменной форме, через ваших парламентеров..."{189}
      Несомненно, командование фронта, предъявляя ультиматум, исходило из глубокой убежденности в том, что положение 1-й танковой армии безнадежно. Но это было не так. Это подтверждает в своих воспоминаниях и бывший член Военного совета фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков{190}.
      Сказанное выше относительно положения сторон в районе окружения следует несколько дополнить.
      Читатель уже имел возможность заметить, что преследовавшие противника 18, 38 и 4-я танковая армии по существу выталкивали его. Достаточных сил, в первую очередь подвижных войск, для осуществления глубокого прорыва, рассечения и уничтожения окруженных по частям, они не имели. Обе общевойсковые армии давно уже действовали лишь стрелковыми корпусами. 4-я же танковая армия была ослаблена в результате боев в районе Каменец-Подольского. А так как возможности для усиления ее в ходе операций не было, то она и продолжала преследование в ослабленном составе.
      Что касается 1-й гвардейской армии, выполнявшей задачу по разгрому окруженных на северном участке, то ее фронт был сильно растянут. Он представлял собой, как уже отмечено, полукольцо, тянувшееся от стыка с 18-й армией по восточному, затем по северному и, наконец, по западному фасу района окружения.
      Таким образом, 1-я гвардейская армия одновременно и наступала с востока и севера, и отражала атаки противника на западе. Например, только 2 апреля ее войска на рубеже Глубочек, Давидковцы отразили три вражеские атаки, предпринимавшиеся силами до двух пехотных дивизий с 75 танками. Правда, она усиливалась также резервами фронта, взятыми из состава 18-й и 38-й армий, но их состояние, как можно будет увидеть ниже, оставляло желать лучшего.
      Остальные силы фронта - 13-я и 60-я армии - вели активные боевые действия на правом крыле, где были окружены гарнизоны противника в Бродах и Тернополе. Что касается танковых армий, то они были разбросаны и уже не имели такой ярко выраженной ударной группировки, как в начале операции.
      Все сказанное объяснялось отсутствием у нас ясного и полного представления о силах противника и намерениях его командования. Это видно и из предъявленного ультиматума. В нем перечислены 14 дивизий и одна дивизионная группа. В действительности же, как выше сказано, в "котле" находились 23 дивизии. Кроме того, мы не сделали выводов из того факта, что за период отхода окружаемых войск в районе г. Каменец-Подольского они не были рассечены и расчленены. Хотя враг и понес большие потери, все же его командованию удалось сохранить управление и собрать свои силы в кулак на сравнительно ограниченном пространстве. А мы за то же самое время не смогли создать плотного и прочного фронта окружения на западном направлении - ни внутреннего, ни внешнего.
      Все это вместе взятое привело к тому, что к рассматриваемому моменту группировка наших войск не соответствовала стоявшей перед ними задаче. Существовавшая в начале операции ударная группировка фактически распалась.
      Перегруппировка на западный и даже на северный фасы окружения с целью сосредоточения там достаточных сил не была своевременно произведена. Правда, по распоряжению фронта были осуществлены вывод в резерв и переброска 52-го стрелкового корпуса 18-й армии и 74-го стрелкового корпуса 38-й армии. Но это были мероприятия запоздалые.
      Оба корпуса были ослаблены в предыдущих трехнедельных боях и тетерь вводились в бой после изнурительного форсированного марша разрозненно, по частям, без средств усиления и даже без своей штатной артиллерии, растянувшейся и отставшей в пути следования. Естественно, что они не могли стать той стеной, которая должна была преградить путь наполовину разгромленным, но все еще обладавшим немалыми силами десяти танковым дивизиям, не считая пехотных и моторизованной.
      И еще одно замечание. Когда 29 марта ставились задачи войскам на разгром вражеской 1-й танковой армии, не были в достаточной степени учтены сведения о противнике на внешнем фронте окружения. Между тем они ясно показывали, что там сосредоточивались его стратегические резервы.
      Туда перебрасывались 2-й танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й танковых дивизий СС и 349-й пехотной дивизии, прибывших из Франции, 100-я легкопехотная и 367-я пехотная дивизии из Югославии, 361-я пехотная дивизия из Дании и 214-я пехотная дивизия из Германии. Так, запись в журнале боевых действий фронта от 26 марта гласила:
      "Радиоразведкой была впервые отмечена работа радиосети тд неустановленной нумерации в районе Золочев". На следующий день было записано: "Противник на рубеже Золочев, Зборов, Конюхи сосредоточивал до двух танковых дивизий, которые подтягивал с запада... Радиоразведкой впервые были отмечены в работе узлы связи тд неустановленной нумерации в районах Ремизовце (южнее Золочев) и Конюхи". Запись от 28 марта: "На участке Зборов - зап. Подгайце противник перебрасывал пехоту и танки... В районе Золочев было отмечено до полка пехоты и от Золочев через Бережаны на Подгайцы выдвигалось до 100 автомашин"{191} .
      Как оказалось в дальнейшем, резервы противника в составе двух танковых и пяти пехотных дивизий сосредоточились в районе западнее Подгайцы, против правого фланга 18-го гвардейского стрелкового корпуса генерала И. М. Афонина. Они предназначались вражеским командованием для контрудара и создания нового фронта между Тернополем и Станиславом, где в обороне образовалась огромная брешь, и для нанесения ударов с целью деблокировки 1-й танковой армии.
      Несколько слов о 18-м гвардейском стрелковом корпусе. Двумя дивизиями он занимал рубеж от населенного пункта Подгайцы до Мариамполя на Днестре. Прочной обороны на этом 35-километровом участке не было, да и неудовлетворительно велась разведка на внешнем фронте. Не способствовало действиям корпуса и то, что он был изъят из состава 60-й армии и переподчинен 1-й гвардейской армии. Последняя в 100 км восточное своими главными силами вела борьбу с частями 1-й танковой армии врага в районе Проскурова. Оторванность корпуса для командующего 1-й гвардейской армией создала значительные трудности в руководстве его боевыми действиями. Это делает очевидным нецелесообразность такого переподчинения. Следствием такой организационной "недоработки" явилось образование на внешнем фронте слабого, уязвимого места.
      При такой обстановке на внутреннем и внешнем фронтах окружения трудно было рассчитывать на полную ликвидацию окруженной вражеской группировки. Но именно такая задача ставилась нашим войскам в боевом распоряжении от 1 апреля{192}.
      Так как противник продолжал пробиваться на запад и обстановка в связи с этим быстро менялась, то фронту то и дело приходилось принимать новые решения.
      Угрожающе обострялась обстановка на северо-западном фасе окружения, т. е. на правом фланге 1-й гвардейской армии, которая с трудом сдерживала натиск противника, обладавшего превосходством в силах.
      3 апреля противник силами до пяти дивизий пехоты с 85 танками{193} начал осуществлять прорыв в западном и северо-западном направлениях. В течение всего дня правофланговые войска 1-й гвардейской армии отражали атаки. Было уничтожено до 2 тыс. солдат и офицеров противника, около 200 взято в плен. И все же ценою тяжелых потерь противнику удалось вклиниться между населенными пунктами Глубочек, Езежаны и Давидковцы.
      На следующий день, когда ожидался ответ на ультиматум, на всем фронте вокруг окруженной вражеской группировки шли ожесточенные бои. На западном секторе отдельным группам пехоты с танками удалось прорваться в район Толстое, Ягельница. Преодолев р. Серет, они перерезали железную дорогу и шоссе Чортков - Залещики, а вместе с ними и коммуникации 1-й танковой армии генерала Катукова, находившейся за Днестром.
      Одновременно противник проявил активность и на внешнем фронте окружения в районе Подгайцы. Здесь в этот день гитлеровцы силами до пехотного полка с 30 танками вели разведку боем. Успеха они не добились. Однако утром 5 апреля позиции 18-го гвардейского стрелкового корпуса на участке от Подгайцы до Мариамполя были атакованы превосходящими силами четырех дивизий - 100-й и 367-й пехотных, 9-й и 10-й эсэсовских танковых. Они потеснили наши части на глубину до 10 км.