На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

      Все же наибольшие трудности мы испытывали пока на южном направлении, в полосах наступления 50-го и 51-го стрелковых корпусов. Хотя 163-я стрелковая дивизия полковника Ф. В. Карлова, входившая в состав первого из них, продвинулась в тот день на 20 км и заняла Корнин и Мохначку западнее Фастова, остальные силы этого корпуса при поддержке сводной бригады 17-й артиллерийской дивизии совместно с частями танковой армии вели ожесточенные бои с танковыми дивизиями СС "Адольф Гитлер" и "Райх" в районе Фастова и Фастовца. Резко активизировался враг и на участке 51-го стрелкового корпуса. Силами 10-й моторизованной и 3-й танковой дивизий он предпринял, как мы и предполагали, наступление вдоль Днепра на Киев. Но заблаговременно принятые меры сорвали вражеский план. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось потеснить наши части только в районе населенного пункта Жуковцы. На остальном участке 51-го стрелкового корпуса атаки противника были отбиты.
      Из сказанного видно, что к исходу 10 ноября наступление войск 38-й армии от Фастова до Днепра было фактически остановлено. Основная ударная сила фронта - 3-я гвардейская танковая армия - была связана боями с подошедшими резервами противника в районе Фастова и не смогла прорваться на Казатин, Не имел успеха и удар танкового корпуса Кравченко в южном направлении на Белую Церковь с целью создания перелома в боях на букринском плацдарме, где попытки 40-й и 27-й армий перейти в наступление были по-прежнему безрезультатны.
      II
      Сложившаяся обстановка на левом крыле фронта требовала принятия срочных мер, так как дальнейшее наступление ударной группировки в том составе, в каком она была, не представлялось возможным из-за увеличения фронта наступления и потерь в живой силе и технике.
      10 ноября командующий фронтом отдал следующее распоряжение: "Не приостанавливая наступления 13, 60 и 38-й армий, я решил в самое короткое время разбить противника в районе Фастова, Белая Церковь и во что бы то ни стало сдвинуть вперед 40-ю и 27-ю армии"{114}.
      При выполнении поставленных задач сразу же сказалась недостаточность сил на наиболее опасном в то время южном направлении. 11 ноября на всем участке фронта от Фастова до Триполья наша пехота, артиллерия и танки отражали непрерывные атаки противника. Здесь вели оборонительные бои на прежних позициях 50-й и 51-й стрелковые корпуса 38-й армии совместно с частями 3-й гвардейской танковой армии.
      Введенные в бой две стрелковые дивизии 40-й армии - 42-я гвардейская и 337-я - оборонялись на левом фланге 38-й армии, в районе Жуковцы. Численное превосходство здесь оказалось на стороне противника. В результате к исходу дня он вновь потеснил обороняющихся, захватил Жуковцы и подошел к Триполью.
      С каждым часом нарастало ожесточение боев в районе Фастова. Для отражения атак танков противника не хватало артиллерии. По моей просьбе для усиления фастовского направления во второй половине дня из 40-й армии в 38-ю были переданы 33-я пушечная артиллерийская бригада, 9-й и 10-й минометные полки, а также две бригады из резерва фронта. Все прибывшие части использовались для усиления 50-го стрелкового корпуса. Одновременно на усиление 163-й стрелковой дивизии были посланы минометный и два истребительно-противотанковых артиллерийских полка, дивизион реактивной артиллерии. Однако подобные частные меры не могли изменить общего положения и скорее были рассчитаны на оборону, чем на активные действия.
      В частности, именно по этой причине поставленная 50-му стрелковому корпусу задача отбить у противника Фастовец успеха не имела. Противник, сосредоточив там большое количество пехоты и танков, сумел отразить атаки наших частей, а затем сам атаковал населенный пункт Клеховка. Но 1432-й легкий артиллерийский полк, занимавший позиции на южной и западной окраинах деревни, после полуторачасового боя подбил 16 танков и самоходных орудий противника и вынудил его отойти в Фастовец.
      В целом оборона на фронте 50-го и 51-го стрелкового корпусов не была нарушена. Только 163-я стрелковая дивизия вынуждена была оставить Мохначку и отойти в северном направлении. На остальном фронте пехота во взаимодействии с танками и артиллерией продолжала отражать многочисленные контратаки противника, удерживая прежние рубежи.
      Стойко оборонялась частью сил и 3-я гвардейская танковая армия в районе Червона. Северо-восточнее же Паволочи противник ввел в бой 1-ю танковую дивизию, под натиском которой противостоявшие ей части 7-го гвардейского танкового корпуса сбоями отходили на Фастов. Части 40-й армии продолжали бои с противником южнее Триполье. 38-й и 3-й гвардейской танковой армиям в отражении вражеских контратак содействовали воины 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского. Пользуясь улучшив шейся погодой, отважные летчики ударами с воздуха уничтожали танки, артиллерию и живую силу противника. Например, 12 ноября они совершили около 300 самолето-вылетов.
      События с 9 по 12 ноября на левом фланге армии выглядят несколько мрачновато. Но в то же время следует иметь в виду, что войска фронта, в том числе и правый фланг нашей армии, успешно наступали северо-западнее и западнее Киева - от Припяти до Фастова.
      13-я армия генерала Н. П. Пухова, перед которой противник отходил, оказывая слабое сопротивление, продвигалась на Овруч, угрожая путям, соединявшим фланги групп армий "Центр" и "Юг". Вскоре она их надежно перерезала.
      60-я армия генерала И. Д. Черняховского наступала еще более стремительно. Уже 10 ноября она вышла на восточный берег р. Тетерев, направляя удар на крупный узел дорог Коростень.
      Наиболее высокие темпы в наступлении имели правофланговые корпуса нашей 38-й армии. Так, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, продвигаясь по 25-30 км в день, 10 ноября освободил Радомышль, а еще через три дня - Житомир. Не отставали от него и дивизии 23-го стрелкового корпуса, которые вместе с кавалеристами освобождали Житомир.
      Левее, где наступал 21-й стрелковый корпус, обстановка несколько раз менялась. Преследуя разбитые части 68, 88, 33-й пехотной и 20-й моторизованной дивизий противника и выйдя на рубеж железной дороги Житомир - Фастов на участке западнее Корнина, он продолжал продвигаться вперед в широкой 40-километровой полосе. Сплошного фронта там не было, и бои шли на нескольких направлениях за населенные пункты. В связи с быстрым продвижением стрелковых частей артиллерия отстала, в боевых порядках наступающих действовали лишь отдельные орудия. Поэтому, когда противник силами до 40 танков контратаковал части 71-й стрелковой дивизии, они не выдержали удара и отошли в северном направлении, к району Озера, оголив фланг и тыл 135-й стрелковой дивизии, наступавшей на Котлярку. А та под нависшей угрозой окружения также отошла с достигнутого рубежа.
      Донесение об этом, полученное мною в 19 часов, не могло не обеспокоить, так как нетрудно было увидеть возникшую опасность выхода противника на тылы 23-го стрелкового и 1-го кавалерийского корпусов. Поэтому командиру 21-го стрелкового корпуса генералу В. Л. Абрамову тотчас же было приказано лично выехать на участок прорыва, организовать наступление частей и восстановить прежнее положение.
      Таким образом, к исходу 12 ноября войска фронта продолжали развивать наступление на житомирском и коростенском направлениях, однако в районе Фастова и на казатинском направлении были остановлены и отражали непрерывно усиливавшиеся вражеские контратаки. Явственно обозначилось стремление противника перейти в контрнаступление. В этих условиях, дополнявшихся чрезмерной растянутостью войск и понесенными в боях потерями, дальнейшее продвижение правого крыла фронта в районе Житомира и Черняхова становилось опасным.
      Это учла Ставка. В тот день фронту было приказано временно приостановить наступление и, усилив группировку войск на угрожаемом участке, разбить действующие на белоцерковском направлении силы противника, после чего возобновить наступление на казатинском направлении. Для решения наступательных задач Ставка одновременно приказала сосредоточить к концу ноября- началу декабря в районе Киева крупные резервы - 1-ю танковую, 18-ю и 1-ю гвардейскую армии.
      Войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне. На этом закончился второй этап Киевской наступательной операции. В ходе его войсками фронта был достигнут крупный успех. Они разгромили 15 дивизий противника, захватили в плен 41 тыс. солдат и офицеров, а также уничтожили или захватили 1200 орудий и минометов, 600 танков и самоходных орудий, 90 самолетов, 1900 автомашин и много другой боевой техники{115}.
      Важным итогом наступления явилось расширение небольшого плацдарма на правом берегу Днепра в районе Лютеж до 400 км по фронту и 150 км в глубину. Теперь это был стратегический плацдарм, и хотя не удалось соединить его с букринским, тем не менее обладание им давало возможность нашим войскам в дальнейшем развернуть крупное наступление с целью освобождения всей Правобережной Украины,
      Это отлично понимало немецко-фашистское командование. Видя опасность создавшегося положения, оно продолжало спешно перебрасывать в район Киева все, что могло, рассчитывая этими силами ликвидировать наш плацдарм, вновь захватить столицу Украины и восстановить на этом участке оборону по Днепру. Характерная особенность планов противника заключалась в том, что если в период 8-12 ноября он стремился остановить наступление на юг и там же, на фронте от Фастова до Днепра, тщетно пытался нанести удар на Киев, то теперь его главные усилия были перенесены к западу, на участок Ивница, Ходорков, Корнин. Немецко-фашистское командование, видимо, считало, что на этом участке наша оборона слабее и что здесь прорваться к Киеву будет легче.
      Между тем в течение 12 и 13 ноября командующий фронтом в соответствии с указаниями Ставки поставил войскам задачи по обороне южного фаса плацдарма на фронте Житомир, Фастов, Триполье. Оборонять полосу у Днепра было приказано 40-й армии, которой в связи с этим из состава 38-й армии был передан 51-й стрелковый корпус со средствами усиления. 50-й стрелковый корпус придавался 3-й танковой армии, на которую возлагалась оборона района Фастова с задачей не допустить прорыва противника в северном и северо-восточном направлениях. 38-я армия должна была перейти к жесткой обороне в полосе от Житомира до Корнина силами 1-го гвардейского кавалерийского, 23-го и 21-го стрелковых корпусов.
      Таким образом, именно 38-я армия вновь, но уже в ослаблен ном составе, оказалась на направлении предстоящего удара противника. Причем, действительно, этот участок фронта был наименее укреплен и насыщен нашими войсками.
      Для усиления этого участка фронта западнее Корнина мной немедленно были приняты меры.
      Одновременно с вышеупомянутыми решениями было приказано часть сил 13, 40 и 60-й армий вывести во фронтовой резерв и сосредоточить в полосе обороны 38-й армии. В состав последней передавался также 17-й гвардейский стрелковый корпус. Все это свидетельствует о стремлении нашего командования к наращиванию сил на данном участке. Ибо намерения противостоящего врага, его готовность к нанесению удара были разгаданы. Это подтверждали данные разведки о перегруппировке танков противника в район Корнипа, показания пленных и, наконец, начавшиеся во второй половине дня 13 ноября контратаки гитлеровцев из районов Ходоркова, Корнина в северном направлении, на Брусилов.
      И все же наших сил оказалось недостаточно, так как предпринятая перегруппировка не была завершена к моменту, когда противник нанес контрудар.
      Контратаки гитлеровцев из районов Ходоркова, Корнина настораживали. Было очевидно, что если противнику удастся прорваться на брусиловском направлении, в центре обороны 38-й армии, и выйти на шоссе Киев-Житомир, то резко ухудшится положение наших войск как на фастовском, так и на житомирском участках фронта. В этом случае враг смог бы угрожать их тылам. Поэтому мною были немедленно приняты меры для парирования удара. 21-й стрелковый корпус мы усилили противотанковой артиллерией. В район возможного прорыва была переброшена 13-я и часть 17-й артиллерийских дивизий генералов Д. М. Краснокутского и С. С. Волкенштейна из 7-го артиллерийского корпуса прорыва и другие части усиления.
      Хотя мы и отразили атаки, но утром 15 ноября противник возобновил активные боевые действия. Положение войск 38-й армии на участке Житомир, Фастов оставалось недостаточно прочным. Войска армии все еще не успели полностью закончить перегруппировку и организовать жесткую оборону. Штабы еще не обеспечили устойчивого управления войсками.
      Поэтому, несмотря на то что вражеский удар для нас не был неожиданным, войска были слабо подготовлены к его отражению. Пришлось пережить десять тревожных дней и ночей, пока противник, встретивший стойкие сопротивление, выдохся.
      Наступление получило развитие в двух местах - в районе населенного пункта Ивница силами двух пехотных дивизий с 60 танками в направлении Житомир и с рубежа Ходорков, Корнин силами четырех танковых и одной моторизованной дивизий в северном направлении. Бои сразу же приняли ожесточенный характер. Но силы были неравны, и противнику массированными атаками танков, наступавших группами по 60, 100 и даже 150 машин, удалось в первый же день вклиниться в оборону 38-й армии на 4-5 км.
      Его авиация в светлое время также почти непрерывно группами по 20-30 самолетов бомбардировала позиции наших войск.
      В районе Ивница, на вспомогательном направлении, гитлеровцы после прорыва фронта повернули по шоссе на Житомир и вышли на тылы дивизий 23-го стрелкового корпуса. Это сделало весьма затруднительным управление правофланговыми войсками армии, и потому по приказу фронта 23-й стрелковый и 1-й гвардейский кавалерийский корпуса были 16 ноября переданы в состав нашего правого соседа 60-й армии. Поэтому в дальнейшем этого участка фронта я касаться не буду. Скажу лишь, что действовавшим там 7-й и 8-й танковым дивизиям противника в тот же день удалось форсировать р. Тетерев и перерезать шоссе Киев-Житомир. А 20 ноября оба корпуса, оказавшиеся под угрозой окружения, по приказу командующего фронтом оставили Житомир и отошли к северу от него, в район г. Черняхов.
      Неприятно было оставлять Житомир. Всего лишь 7 дней назад мы радовались его освобождению и поздравляли командование и войска 1-го гвардейского кавалерийского и 23-го стрелкового корпусов. В течение пяти дней они преодолели сопротивление противника на глубину более 120 км от рубежа р. Ирпень и овладели городом, захватив огромные склады боеприпасов, продовольствия, фуража и различного имущества, которые затем пришлось уничтожить. Велико было значение города как узла дорог, и поэтому фашисты, подготавливая контрнаступление, спланировали обход его с востока и севера.
      Впоследствии о жестоких боях в полуокружении рассказывал мне начальник штаба 23-го стрелкового корпуса полковник С. А. Андрющенко, который фактически руководил боевыми действиями, поскольку командир корпуса генерал Н. Е. Чуваков был контужен. Уже 16 ноября коммуникации корпуса по шоссе Киев-Житомир были перерезаны. Запасы боеприпасов и горючего в результате стремительного наступления были истощены, а связь со штабом армии нарушена. Соединения и части вели ожесточенные бои с противником, отражали его многочисленные атаки, но ввиду нехватки боеприпасов и угрозы окружения вынуждены были оставить город и отойти на север.
      Противнику удалось осуществить прорыв и на главном направлении, в районе Корнин. Нанесенный им здесь особенно тщательно подготовленный удар крупными силами привел к тому, что и 17-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. Л. Бондарева и танковая группа, которой усилил 38-ю армию командующий фронтом, были вынуждены отойти к северу. Враг оттеснил 71-ю стрелковую дивизию 21-го стрелкового корпуса, она отошла за боевые порядки 17-го гвардейского стрелкового корпуса.
      В ходе напряженных боев 16 и 17 ноября обстановка продолжала ухудшаться. Противник рвался на север, чтобы и здесь быстрее выйти на шоссе Киев-Житомир. Но встретил непреодолимую преграду - узел обороны Брусилов. Там успели сосредоточиться 17-я артиллерийская дивизия и некоторые части из резерва. Они отразили многочисленные атаки противника. В этом районе немецкие танки не смогли прорваться ни на Киев, ни в тыл нашим войскам у Фастова. Кстати, там принимал участие в боях и А. А. Епишев, который по заданию Н. Ф. Ватутина привел с левого фланга армии два истребительно-противотанковых артиллерийских полка и расположил их на пути вражеских танков.
      Встретив отпор, гитлеровцы нанесли удар на северо-запад, в сторону крупного населенного пункта и узла дорог Коростышева, находившегося в полосе 60-й армии. Там они, наконец, прорвались, но лишь к исходу 17 ноября, т. е. на третий день своего наступления, после ожесточенных боев захватили Кочерово и вышли на шоссе Киев-Житомир в 15 км северо-западнее Брусилова. Глубина прорыва была равна 30 км.
      Целью, к которой рвались немецкие танковые и моторизованные дивизии, по-прежнему был Киев, только-только начавший оживать после более чем двухлетнего ига.
      Хотя киевляне уже знали о новой опасности, нависшей над городом в связи с контрнаступлением врага, все же в городе царило спокойствие и уверенность в том, что противник будет разгромлен. Помню, в самый разгар боев под Брусиловом, где мы с генералом А. А. Епишевым в то время неотлучно находились в войсках, нам доставили приглашения следующего содержания: "Уважаемый товарищ, Президиум Верховного Совета, Совет Народных Комиссаров УССР и ЦК КП(б)У приглашают вас на митинг по поводу освобождения от немецких захватчиков столицы Советской Украины города Киева и на вечер встречи общественности с командованием воинских частей. Митинг состоится 17.11.43 г. в 14.00 в городе Киеве. После митинга, в 17.00, состоится вечер встречи"){116}.
      В Киев поехал от нашей армии член Военного совета генерал А. А. Епишев, от 3-й гвардейской танковой армии - член Военного совета С. И. Мельников. Мне, как и генералу Рыбалко, к сожалению, не удалось принять участия во встрече с киевлянами. Мы лишь попросили передать им, что наши воины полны решимости сорвать вражеский план прорыва к столице Украины.
      То был третий день фашистского контрнаступления, но попрежнему узел обороны Брусилов преграждал танкам противника выход на оперативный простор. Не дал гитлеровцам ожидаемого результата и прорыв на Киевское шоссе. Повсюду встречая организованный отпор, их танки и пехота могли действовать на ограниченном пространстве, не имея успеха.
      В середине дня 18 ноября фашисты бросили на Брусилов одновременно до 100 танков с целью взять его ударом в лоб. Потеряв подбитыми около 50 танков, они вынуждены были прекратить лобовые атаки. Им пришлось обходить Брусилов с северо-запада и юга, сосредоточив для этого до 400 танков и крупные силы авиации, что привело, конечно, к потере времени, опасной для противника. Лишь 22 ноября, когда продвижение 400 танков противника, поддерживаемых крупными силами авиации, в обход Брусилова поставило наши войска под угрозу окружения, мы по приказу фронта оставили этот населенный пункт.
      В борьбе за Брусилов гитлеровцы потеряли не только 5 дней, но и большое количество танков. Значительная часть вражеской боевой техники к 22 ноября грудами покореженного и обгорелого металла лежала вокруг Брусилова. И это сыграло немаловажную роль в том, что тогда же, 22 ноября, в основном и закончилось фашистское контрнаступление.
      Враг и в последующие три дня пытался продолжать наступление на Киев, но теперь сил и средств для прорыва к столице Украины у него уже не было. Он выдохся. Если несколько дней назад противник бросал в атаку одновременно но 100 и более танков, то 23 и 24 ноября -лишь от 15 до 30, да и то на отдельных направлениях.
      Правда, 25 ноября в последних атаках гитлеровцев вновь участвовали значительные силы. Они были сосредоточены на двух узких участках фронта - к северу и к югу от шоссе Киев-Житомир, у населенного пункта Раковичи и у дер. Ястребенька (восточнее Брусилова).
      К северу от шоссе, в полюсе 237-й стрелковой дивизии, враг предпринял три атаки, причем в последней из них участвовало до 40 танков и двух полков пехоты. Но им удалось лишь оттеснить одну из наших частей от населенного пункта Лисицы.
      Еще больше вражеских сил было брошено в районе Ястребеньки против частей 211-й стрелковой дивизии, где действовало около 110 фашистских танков с пехотой. Но и здесь итогом нескольких ожесточенных атак гитлеровцев был лишь захват дер. Старицкой.
      Впрочем, и эти результаты, достигнутые ценою немалых потерь, были вскоре сведены к нулю. В тот же день после наступления темноты части 237-й и 211-й стрелковых дивизий генерал-майоров Ф. Н. Пархоменко и В. Л. Махлиновского, выполняя приказ командования армии, сильными контратаками отбросили противника и полностью восстановили положение.
      III
      На этом закончились попытки врага в полосе 38-й армии прорваться к Киеву и отбросить войска фронта за Днепр.
      Славно поработала при отражении контрудара наша истребительно-противотанковая артиллерия, особенно 7-й артиллерийский корпус. В отдельные дни он участвовал в отражении 5-8 атак, предпринимавшихся силами от 40-60 до 100 танков. С 15 по 25 ноября корпус подбивал не меньше 18 танков в день, не считая бронетранспортеров и автомашин с пехотой. А 18 ноября он вывел из строя 51 танк и две самоходно-артиллерийские установки. Причем 13 танков были подбиты раньше, чем они успели подойти к переднему краю. Это позволило нарушить боевой порядок танков противника и огнем стрелкового оружия и минометов нанести поражение атакующей пехоте{117}.
      Конечно, нашим артиллеристам пришлось сражаться с немалым напряжением. Несли они и потери. Но на каждое наше орудие, подбитое врагом, приходилось по нескольку уничтоженных фашистских танков.
      Отмечу, что в этих боях впервые в большом масштабе были применены для стрельбы прямой наводкой по танкам 152-мм гаубицы-пушки и 203-мм гаубицы. Результаты оказались отличными. Читатель легко может себе представить, какой вид имели подбитые такими мощными снарядами вражеские танки.
      В памяти сохранилась картина, увиденная мною на огневых позициях одной из батарей 152-мм гаубиц-пушек. Мы с командиром корпуса П. М. Корольковым попали туда, когда только-только отгремел бой, который отважные артиллеристы закончили перед нашим приходом. Его результатом было около десятка подбитых фашистских танков, грудами мертвого металла застывших невдалеке. Один из "тигров" успел подмять под себя орудие, но тут же сам был подбит соседней гаубицей. Так и стоял он теперь с проломленным от прямого попадания бортом. Наши артиллеристы вышли победителями из поединка с танками противника.
      Штатная и приданная артиллерия 38-й армии сыграла очень важную роль в срыве контрудара врага. И ей принадлежит немалая заслуга в том, что в результате жарких кровопролитных боев гитлеровцы за десять дней продвинулись только на 32 км, в среднем по 3 км в сутки.
      Думаю, что в нашей литературе все еще недостаточно показана роль артиллерии в Великой Отечественной войне, основной огневой силы любого боя. Каждому из нас, от командира стрелкового полка до командующего фронтом, всегда и везде требовался совет артиллерийского начальника, являющегося в вопросах ведения боевых действий в дивизии или армии третьим лицом - после командира и начальника штаба. Между тем до сих пор мало известно из книг о наших видных артиллеристах, таких, как П. М. Корольков, В. М. Лихачев, С. С. Волкенштейн, Д. М. Краснокутский, И. Ф. Санько, о командующих артиллерией дивизий, корпусов и армий, о героических подвигах орудийных расчетов.
      Отчасти в этом повинны сами артиллеристы. Очень немногие из них рассказали в своих воспоминаниях о славных боевых делах артиллерии, без которой не обходился ни один бой, ни одна операция. Между тем были бы интересными и полезными их воспоминания об управлении большой массой артиллерии, о героических подвигах артиллеристов как при прорыве обороны под Киевом, так и при отражении контрударов под Брусиловом. Они, несомненно, могли бы раскрыть новые страницы славной Киевской наступательной операции, пополнить сокровищницу боевого опыта наших Вооруженных Сил.
      Блестяще выполненная артиллеристами в то время задача была исключительно сложна и трудна: впервые нами применялись такие высокие плотности - свыше 350 орудий на 1 км фронта. И тоже впервые, достигнув превосходства в технике над противником, мы тогда осуществили прорыв вражеской обороны средствами техники. Генералы Лихачев, Баренцев, Корольков, Волкенштейн, Краснокутский были первыми артиллерийскими начальниками, практически руководившими выполнением этой сложной задачи.
      Хочу сказать доброе слово, в частности, о командующем артиллерией нашей армии генерал-майоре В. М. Лихачеве. Это волевой, знающий организатор с богатым боевым опытом. К тому времени, когда я вступил в командование 38-й армией, он со своим штабом уже составил план артиллерийского наступления в Киевской наступательной операции. Не менее успешно был им скорректирован этот план, когда я счел необходимым сократить участок прорыва с целью увеличения плотности артиллерии.
      Безукоризненно действовала артиллерия в ходе операции. Она разрушала инженерные сооружения и укрепления, уничтожала наблюдательные пункты, огневые средства, живую силу противника, парализовала работу вражеских узлов связи и управления, на 85-90% подавляла огонь фашистских артиллерийских батарей, как засеченных до начала наступления, так и выявленных в период артиллерийского наступления.
      Следует подчеркнуть, что к 15 ноября на небольшом участке фронта 38-й и 3-й гвардейской танковой армий немецко-фашистское командование сосредоточило девять танковых (в том числе полностью укомплектованные 1, 19, 25-ю и дивизию СС "Адольф Гитлер", а также пополненные личным составом и танками 7-ю, 8-ю и дивизию СС "Райх") и две моторизованные дивизии, не считая пехоты. Иначе говоря, против нас было брошено почти столько же танковых и моторизованных дивизий, сколько действовало на Курской дуге против главных сил всего Воронежского фронта.
      Столь значительным массированием сил и средств фашистское командование рассчитывало легко осуществить свой план возвращения в Киев. Однако просчиталось. Незначительное продвижение противника не окупало его огромных потерь боевых машин и личного состава.
      Постепенно темп наступления противника затухал, заметно уменьшалось количество танков и пехоты, одновременно участвовавших в атаках. Удар не увенчался успехом. Цели, поставленные войскам немецко-фашистским командованием накануне контрнаступления, не были достигнуты. 38-я и 3-я гвардейская танковая армии стойким сопротивлением сначала локализовали прорвавшуюся группировку, а затем лишили ее всякой перспективы.
      Любопытно, что Манштейн в мемуарах утверждал, будто бы удар на Киев, наносившийся под его командованием, "был сорван в результате распутицы"{118}. Эту же версию повторил генерал Ф. Меллентин, бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса, в состав которого входили участвовавшие в нанесении удара на Киев 1, 7, 19, 25-я танковые, эсэсовские "Адольф Гитлер" и "Райх", а также 68-я пехотная дивизии. Он заявил: "...26 ноября наступила оттепель, и распутица сделала всякое передвижение войск практически невозможным. В связи с этим наше предполагаемое наступление на Киев пришлось отменить"{119}.
      Если поверить этому объяснению, то получается, что единственным препятствием наступлению немецко-фашистских войск были неблагоприятные климатические условия. Впрочем, если Манштейн вообще не упомянул о советских войсках, нанесших фашистским танковым и моторизованным дивизиям огромные потери и остановивших их наступление, то Меллентин признал понесенный атакующими урон, но дал ему объяснение, явно рассчитанное на легковерного читателя. "Потери возрастали, - писал он, - так как никто не хотел ложиться в страшную грязь от пуль и снарядов противника"{120}.
      Можно подумать, что гитлеровцы предпочитали гибнуть под пулями и снарядами, но не испачкать в грязи свои мундиры. Нелепость подобного объяснения очевидна. Напомню также, что количество пехоты, участвовавшей во вражеском контрнаступлении, было сравнительно небольшим. Особенностью наступательных действий противника в те дни являлось, как уже отмечено. массированное применение танков, а ведь им "ложиться в грязь от пуль и снарядов" не приходилось.
      Таким образом, уже по этим причинам попытки гитлеровских генералов оправдать провал своего наступления не выдерживают критики. Но и это не все. "Распутица" в конце ноября 1943 г. в районе Киева - выдумка Манштейна, повторенная Меллентином.
      Действительно, ноябрь в тот год не отличался суровостью. Температура во второй половине месяца колебалась в среднем от плюс 2° днем до минус 4° ночью. Шел снег, местами мокрый, земля, промерзшая ночью, не успевала оттаивать днем. Лишь на грунтовых дорогах появлялась легкая слякоть, не препятствующая движению войск и техники. Что же касается шоссе, имевших твердое покрытие, то на их состояние погода не оказывала существенного влияния. Эти данные, взятые мною из журнала боевых действий, где ежедневно отмечалось состояние погоды, не нуждаются в комментариях. Кроме того, как явствует из того же журнала, спустя месяц, когда возобновили успешное наступление войска 1-го Украинского фронта, погода была такая же, как и в конце ноября. Однако наши войска, в том числе и танки, быстро продвинулись на 80-200 км" о чем будет рассказано ниже.
      Здесь же целесообразно коснуться еще одного ничем не обоснованного утверждения Ф. Меллентина. Речь идет о его попытке найти дополнительное оправдание неуспеха контрнаступления в ноябре 1943 г. ссылкой на ошибку командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Рауса. Последний якобы заменил решительный план удара на Киев робким планом вернуть сначала Житомир и разгромить находящиеся там советские войска, а уже затем идти на Киев. "Наш замысел нанесения молниеносного удара глубоко в тыл русским войскам, - писал Меллентин, - был принесен в жертву слишком осторожной по своему характеру операции"{121}.
      Не берусь судить, так ли было на самом деле, но, кстати, замечу, что о молниеносных ударах слишком уж поздно было говорить. Автор воспоминаний забыл о Сталинграде и Курске, не сделал никаких выводов из поражения немецко-фашистских войск на Украине и Днепре. А времена изменились. Был конец 1943 г., война велась по планам советского командования, наши Вооруженные Силы обладали достаточной мощью не только для отражения ударов противника, но и для одновременных наступательных действий.