Энн и Лесли засмеялись. Смех Энн был серебряным, а смех Лесли - золотым. А вместе они звучали, как удачное сочетание звона колокольчиков. Из кухни на смех вышла Сьюзан и вздохнула.
      - Что случилось, Сьюзан? Почему вы вздыхаете? - спросил Гилберт.
      - С маленьким Джимом все в порядке, не так ли, Сьюзан? - взволнованно воскликнула Энн.
      - Нет, нет, не волнуйтесь, миссис доктор, дорогая. Но что-то действительно случилось. На этой неделе у меня все идет не так, как надо. У меня, как вы помните, подгорел хлеб, так что его пришлось выбросить. Я сожгла лучшую рубашку доктора, я разбила вашу большую красивую тарелку. А сейчас в довершение всего пришло известие, что моя сестра Матильда сломала ногу и хочет, чтобы я приехала к ней и пожила там некоторое время. Одной ей теперь тяжело будет справиться со всеми делами.
      - Ах, мне очень жаль, я имею в виду, мне очень жаль, что с вашей сестрой случилось такое несчастье! - воскликнула Энн.
      - Человек создан для того, чтобы страдать, дорогая миссис доктор. Это звучит как из Библии, но, говорят, это написал человек по фамилии Берне. И он прав. Мы созданы, без сомнения, для того, чтобы преодолевать различные трудности. Что же касается Матильды, то я не знаю, что и подумать. Раньше в нашей семье никто никогда не ломал ног. Не знаю, как она умудрилась это сделать. Чем же это надо было заниматься, чтобы сломать ногу? Но что бы она ни натворила, она остается моей сестрой, и я чувствую себя обязанной поехать к ней, если вы отпустите меня на несколько недель, дорогая миссис доктор.
      - Конечно, конечно, Сьюзан. Я могу найти кого-нибудь, кто помогал бы мне, пока вас не будет.
      - Если не найдете, я могу не уезжать, дорогая миссис доктор. Ничего не случится с Матильдой. Я не оставлю вас одну с ребенком, всякое бы количество ног ни было сломано.
      - Нет, нет, Сьюзан, вы должны немедленно поехать к вашей сестре. Я найму какую-нибудь девушку из деревни.
      - Энн, не позволишь ли ты мне пожить у тебя, пока Сьюзан не будет? Я буду помогать тебе, - воскликнула Лесли. - Пожалуйста, мне бы очень хотелось, сделай милость. Мне так ужасно одиноко в моем огромном доме. Мне нечем заняться. А по ночам мне бывает очень страшно, несмотря на запертые двери. Два дня назад вокруг дома кто-то бродил.
      Энн с радостью согласилась, и на следующий день Лесли устроилась в маленьком "доме мечты". Мисс Корнелия одобрила поступок Энн.
      - Ты правильно поступила, - сказала она Энн по секрету. - Мне, конечно, очень жаль Матильду, но раз уж ее угораздило сломать ногу, то время для этого она выбрала самое подходящее. Лесли будет жить у тебя, пока не приедет Оуэн Форд, и эти старые вороны из долины не будут каркать, как они сделали бы это, если бы Лесли жила одна и Оуэн Форд приходил бы навещать ее. Они и так достаточно сплетничают, потому что Лесли не оплакивает Джорджа Мура. Мне кажется, что он скорее воскрес, чем умер. Если же иметь в виду Дика Мура, то зачем оплакивать мужчину, который умер тринадцать лет назад, и правильно, между прочим, сделал. Как-то раз Луиза Балдвин сказала мне, что, по ее мнению, это очень странно, что Лесли никогда не подозревала, что это не ее муж. На это я ей ответила, что она, их ближайшая соседка, прожила рядом с ними всю жизнь и тоже никогда не подозревала, что вместо Дика Мура в Четырех Ветрах живет его брат, хотя она по сравнению с Лесли более подозрительная особа. Но людям не заткнешь рты, дорогая Энн. Поэтому я очень рада, что, когда приедет Оуэн, Лесли будет жить под твоей крышей.
      Оуэн Форд пришел в маленький дом теплым августовским вечером. Лесли и Энн были погружены в разглядывание младенца. Они все никак не могли налюбоваться им. Оуэн замер в дверях гостиной, так что его не было видно, и уставился жадными глазами на представшую перед ним красивую картину.
      Лесли сидела на полу, держа ребенка у себя на коленях. Она слегка касалась его маленьких толстеньких ручек, которыми он махал у нее перед носом.
      - Ох ты, маленький, ах ты, крошка, - лепетала она, покрывая ладошки малыша поцелуями.
      - Он просто прелесть, - просюсюкала Энн, беря ребенка у Лесли. - Во всем мире нет таких красивых ручонок. А эти глазки... Ух ты, маленький...
      За месяц до рождения маленького Джима Энн прочитала несколько книг, посвященных детям. Особенно ее внимание привлек труд под названием "Сир Оракль по поводу воспитания и ухода за детьми". Автор настоятельно рекомендовал родителям не повторять при детях произнесенные ими не правильно слова. Родители не должны копировать детскую речь. С детьми с момента рождения надо говорить только на классическом языке. Таким образом, они с первых дней начнут изучать правильный английский.
      "Как, - не унимался Сир Оракль, - любящая мать может предполагать, что ее ребенок будет говорить правильно, если она продолжает приучать его к не правильному произношению, каждый день давит на него допущенными им же ошибками, обрушивая на малыша, может быть, бездумно, ураган искажений? Разве это можно назвать заботой о беззащитном создании? Может ли ребенок, которого день за днем называют "у-ти маенький", повторяют за ним "агу", "мямя", "этя", вместо того, чтобы учить его говорить "мама" и "это", так вот, как можно в этом случае ожидать от ребенка успехов в языке?
      Все это произвело на Энн сильное впечатление, и она сообщила Гилберту, что собирается строго соблюдать все рекомендации и никогда не говорить с ребенком на ломаном языке. Гилберт согласился с ней, и они договорились, что никогда не будут портить речь своего ребенка. Но всякий раз, как только маленький Джим оказывался на руках Энн, она, к своему стыду, этот договор сразу же нарушала.
      "У-тю-тю, маенький", - пищала она.
      И в дальнейшем Энн нарушала установленные ею же самою правила. А когда Гилберт делал ей замечание, она начинала ругать Сира Оракля и говорила, что все его советы - просто чушь.
      - У него просто никогда не было своих детей, Гилберт, я почти уверена в этом, иначе он никогда не написал бы такой ерунды. Невозможно не повторять слова своего ребенка, разговаривая с ним. Это получается само собой, естественно, а значит, все в порядке, я поступаю правильно. Было бы бесчеловечно разговаривать с этим крошечным мягким пухлым созданием так же, как мы разговариваем со взрослыми мальчиками и девочками. Младенцам нужна любовь и ласка. Звуками они выражают свои чувства, свою любовь. Они поймут, что мы их любим, только если мы будем отвечать им на том же детском языке. Я не хочу лишать маленького Джима такого счастья.
      - Это самое худшее, что я когда-либо от тебя слышал, - протестовал Гилберт, который был всего лишь отцом и еще не понял, что Сир Оракль не прав. - То, как ты разговариваешь с ребенком, просто ужасно. Никогда не слышал ничего подобного.
      - Очень возможно, что ты не слышал ничего подобного. Уходи отсюда, уходи отсюда, уходи. Разве я не воспитала три пары близнецов Хаммондов, когда мне было одиннадцать лет? Ты и Сир Оракль - просто бессердечные теоретики. Гилберт, да ты только посмотри на него! Он улыбается мне. Он понимает, о чем мы говорим. И ты должен со мной согласиться, Гилберт.
      Гилберт обнял Энн и Лесли.
      - Ох уж эти матери! - сказал он. - Да, вы матери, и Бог знал, что делает, когда создавал вас.
      Таким образом, Энн продолжала сюсюкать с Джимом, ласкать и баловать его. Он рос быстро, как и положено ребенку в "доме мечты". Лесли дурачилась с ним не меньше, чем Энн. Когда со всеми домашними делами было покончено, а Гилберт уходил на работу, они устраивали целые оргии, в которых выражали свои чувства к маленькому созданию, демонстрировали, как они обожают его и преклоняются перед ним. Как раз в один из таких моментов и застал их Оуэн Форд. Он стоял в дверях и с удивлением смотрел на происходящее.
      Лесли увидела его первой. Даже при плохом освещении Энн заметила, как резко побледнело ее красивое лицо, как с губ и щек сбежал румянец.
      Оуэн сделал порывистое движение, не замечая никого, кроме Лесли.
      - Лесли, - сказал он, протягивая к ней руки. Первый раз он назвал ее по имени. Но рука, которую Лесли подала ему, была холодной. Она была очень сдержанна в тот вечер, когда Энн, Гилберт и Оуэн разговаривали все вместе и смеялись. Еще до того, как визит Оуэна в тот вечер закончился, Лесли извинилась и поднялась наверх, и Оуэн сразу сник. Вскоре он тоже ушел, совсем подавленный.
      Гилберт посмотрел на Энн.
      - Энн, что происходит? Здесь что-то явно не так, я ничего не понимаю. Воздух сегодня был насквозь пропитан электричеством. А Лесли выглядела как муза трагедии. Оуэн шутил и смеялся, а глаза его при этом оставались грустными и все время смотрели на Лесли. А ты весь вечер пыталась изобразить на лице удивление. Что происходит? Какие секреты ты снова скрываешь от своего мужа?
      - Ой, вот только не надо быть гусем, Гилберт, - сказала Энн, не отвечая на заданный вопрос. - Что же касается Лесли, то я считаю ее поведение абсурдным. Сейчас я как раз собираюсь подняться наверх и сказать ей об этом.
      Когда Энн вошла в комнату, Лесли сидела у окна и смотрела на море. Волны с силой ударяли о камни, издавая ритмичные звуки. Услышав, что вошла Энн, Лесли скрестила на груди руки и посмотрела на луну. При таком освещении ее лицо казалось особенно красивым.
      - Энн, - сказала она низким голосом, - ты знала, что приезжает Оуэн Форд?
      - Ну да, знала, - ответила Энн.
      - Ах, почему же ты мне ничего не сказала? Ты должна была рассказать мне об этом, - чуть не плача, воскликнула Лесли. - Если бы я знала, то уехала бы отсюда. Это нечестно с твоей стороны, Энн, это несправедливо!
      Губы Лесли дрожали, ее переполняли эмоции. Но Энн весело рассмеялась. Затем она подошла к Лесли и поцеловала ее.
      - Ну и гусыня же ты, Лесли, но, правда, очень красивая гусыня. Оуэн Форд совершил такое утомительное и рискованное путешествие через Тихий и Атлантический океаны не для того, чтобы увидеть меня. Я также отказываюсь верить, что у него были какие-либо неотложные дела к мисс Корнелии. Хватит убиваться, сними с себя трагедийную маску, дорогая. Скомкай ее и брось куда-нибудь подальше, вон в ту клумбу с лавандой, например. Тебе она больше никогда не понадобится. Есть люди, которые могут видеть, что в каменной маске на лице есть трещины, даже если ты сама этого не замечаешь. Я не ясновидящая, но, пожалуй, рискну и попробую предсказать, что будет в будущем.
      Несчастьям в твоей жизни пришел конец. Впереди тебя ждет радость и, я осмелюсь сказать, неприятности, которые иногда случаются в жизни счастливых женщин. Все это так и будет, Лесли. Тебе уготовано самое лучшее - любовь Оуэна Форда. А теперь отправляйся в постель и хорошенько выспись.
      Лесли повиновалась и исполнила первую часть приказания. Она быстро легла в постель. Но вот спала ли она в ту ночь? Это спорный вопрос. Вряд ли она поверила всему, что сказала Энн. Она вообще не была склонна к мечтаниям.
      Ведь до этого жизнь бедной Лесли была так тяжела. Судьба, которая выпала на ее долю, была такой суровой, что она даже втайне не могла предаться мечтам или шепнуть сердцу о своих надеждах, которые она возлагала на будущее. Лесли смотрела на звезды, и ее глаза наполнялись слезами. Когда на следующий день Оуэн Форд попросит ее прогуляться с ним по берегу, она не скажет ему "нет".
      Глава 37
      Мисс Корнелия делает потрясающее заявление
      Однажды в жаркий летний полдень, когда так хочется спать, мисс Корнелия зашла в маленький дом. Раскаленные камни окатывались ленивыми и теплыми, как парное молоко, волнами. Огромные чашечки оранжевых лилий, что росли у ворот в саду Энн, были наполнены светом яркого августовского солнца. Но мисс Корнелия ни в коей мере не отождествляла себя ни со страдающим, вечно поющим океаном, ни с жадными до солнца лилиями. Она сидела в своем любимом кресле с нехарактерным для нее идиллическим выражением лица. Она не вязала и не уничтожала мужскую половину человечества. Реплики мисс Корнелии были короткими. И Гилберт, который остался дома и не пошел на рыбалку, был удивлен, слушая мисс Корнелию. Что с ней случилось? Она не была расстроенной или взволнованной. Она была спокойна, а вот окружающие, видя ее такой, стали нервничать.
      - Где Лесли? - спросила мисс Корнелия равнодушным тоном.
      - Оуэн и Лесли на ферме, - ответила Энн. - Они не вернутся раньше ужина, у них много работы.
      - Они вообще забыли, что на свете существует такая вещь, как часы, сказал Гилберт. - Вы, женщины, можете так ловко манипулировать мужчинами, что они обо всем забывают. Вы ничего не хотите сказать по поводу мужчин, мисс Корнелия?
      - Нет, ничего. Но, - сказала мисс Корнелия загадочным тоном, - я скажу вам кое-что по другому поводу. Я и пришла с этой целью. Я собираюсь выйти замуж.
      Энн и Гилберт потеряли дар речи. Если бы мисс Корнелия сказала, что пойдет к морю и утопится, в это было бы легче поверить. Но в то, что она сказала, поверить было невозможно. Поэтому они ждали разъяснений. Мисс Корнелия, должно быть, оговорилась.
      - Что вы смотрите на меня так странно? - сказала мисс Корнелия, оглядываясь вокруг. В ее глазах горел загадочный огонек. - Вы что, думаете, что я слишком молода, чтобы стать замужней женщиной?
      - повысила голос Корнелия. Теперь она опять стала похожа на себя.
      - Вы знаете, это так ошеломляюще, - сказал Гилберт, пытаясь собраться с мыслями. - Мне, честно говоря, не верится в то, что вы только что сказали. Ведь до этого вы сотни раз говорили, что не выйдете замуж даже за лучшего в мире мужчину.
      - А я и не собираюсь замуж за лучшего в мире мужчину, - ответила мисс Корнелия. - Маршалл Эллиот - далеко не лучший.
      - Вы собираетесь замуж за Маршалла Эллиота? - воскликнула Энн, с трудом обретя дар речи после второго шока.
      - Да. Я давно бы могла это сделать. Мне стоило только пошевелить пальцем, и он стал бы моим мужем. Но не думаете же вы, что я могла пойти под венец с таким небритым и неостриженным зверем?
      - Мы очень рады, мисс Корнелия, мы от всей души рады за вас и хотим пожелать вам счастья, какое только возможно на земле, - сказала Энн несколько неуверенно. Она и сама это почувствовала, потому что не была готова к такой неожиданности. Энн никогда не представляла себя поздравляющей мисс Корнелию со вступлением в брак.
      - Спасибо, я знаю, что это так, - сказала мисс Корнелия. - Вы узнали обо всем первыми.
      - Нам будет жалко потерять вас, дорогая мисс Корнелия, - сказала Энн, становясь немного грустной.
      - О, нет, что вы, не волнуйтесь. Вы не потеряете меня, - сказала мисс Корнелия. В ее голосе в отличие от Энн не было и капли сентиментальности. - Не думаете же вы, что я буду жить среди всех этих Мак-Алистеров и Эллиотов, да еще Крауфордов. Неужели вы подумали, что я поселюсь в Долине? Избави Бог! Маршалл переезжает ко мне. Я до смерти устала нанимать для работ чужих мужчин. Этот Джим Гастингс, который жил у меня этим летом, кого хочешь заставит выйти замуж, лишь бы не нанимать его на работу. Он, очевидно, наихудший представитель мужского рода. Вчера в саду он разлил бочку с маслом. Вместо того, чтобы извиниться, он заявил, что масло очень полезно для почвы, и при этом он заливался своим дебильным смехом. Как это похоже на мужчин! Я сказала, что не собираюсь удобрять свой сад маслом.
      - Ну, я тоже от всего сердца желаю вам счастья, - грустно сказал Гилберт, - но, - прибавил он, не обращая внимания на умоляющее выражение глаз Энн, - я думаю, что дни, когда вы были независимы, на этом кончатся. Маршалл Эллиот мужчина с очень твердым характером.
      - А мне очень нравятся мужчины, которые всегда выполняют намеченное, ответила мисс Корнелия. - Даже Амос Грант не мог сделать всего, что задумал, ему не хватило твердости. Он задумал утопиться и прыгнул для этого в пруд, но потом передумал и вылез обратно. Как это похоже на мужчин! Маршалл не изменил бы своему решению и утопился бы.
      - У него есть и темперамент, - не сдавался Гилберт.
      - Конечно, иначе он не был бы Эллиотом. Я благодарна ему за то, что он такой. Его почти невозможно вывести из себя. Вы ничего не можете сделать с мужчиной, который сохраняет спокойствие и самообладание.
      - А вы знаете, что он либерал, мисс Корнелия?
      - Да, - усмехнулась мисс Корнелия. - Он настоящий либерал, и нет никакой надежды, что когда-нибудь он станет консерватором. Но все-таки он пресвитерианин. Так что такой муж меня вполне устраивает.
      - А вы вышли бы за него замуж, если бы он был методистом?
      - Нет, я не сделала бы этого. Политика - для внешнего мира, а религия для двоих.
      - Мисс Корнелия, но вы же можете стать вдовой, - использовал последний аргумент Гилберт. - Вы же так не любите это слово!
      - Ну что вы, это Маршалл останется вдовцом, потому что Эллиоты долгожители, а Брайэнды - нет.
      - Когда будет свадьба? - спросила Энн.
      - Примерно через месяц. Мне шьют платье из голубого шелка. И я хочу спросить тебя, дорогая Энн, как ты думаешь, хорошо ли на мне будет смотреться вуаль? Будет ли она сочетаться с голубым шелком? Видишь ли, я всегда мечтала о том, что пойду под венец в вуали. А Маршалл говорит, что я не должна надевать вуаль. Как это похоже на мужчин;
      - Почему же это вы не должны надевать вуаль, если вам очень хочется? спросила Энн.
      - Он не хочет, чтобы я очень выделялась на фоне других людей, - сказала мисс Корнелия, которая и без вуали имела особое, неповторимое лицо. - А я говорю ему, что вуаль - это мечта всей моей жизни, хотя, может быть, вуаль хорошо смотрится только с белым платьем. Что бы ты мне посоветовала, Энн? Как ты скажешь, так я и сделаю.
      - Нет, я не считаю, что вуаль можно надевать только с белым платьем, но, по правде, вам не очень пойдет вуаль, это будет выглядеть немного нелепо. Я согласна с Маршаллом. Но раз уж вам очень хочется, можете надеть.
      Мисс Корнелия покачала головой.
      - Если это будет выглядеть нелепо, я не надену вуаль, - сказала она со вздохом. Ей было жалко расставаться со своей мечтой.
      - Раз уж вы твердо решили выйти замуж, мисс Корнелия, - сдался Гилберт, я хотел бы дать вам несколько советов, касающихся того, как надо обращаться с мужем. Эти советы моя бабушка дала моей матери, когда она выходила замуж за моего отца.
      - Ну, мне кажется, что я знаю, как обращаться с Маршаллом, но тем не менее я выслушаю ваши советы.
      - Во-первых, вы должны держать его в руках.
      - Он уже у меня в руках, продолжайте.
      - Во-вторых, кормите его как следует.
      - Обязательно, я не дам ему похудеть. Что еще?
      - Третье и четвертое - не спускайте с него глаз.
      - Вы правы, я так и сделаю, - многозначительно сказала мисс Корнелия.
      Глава 38
      Красные розы
      В саду Энн слышалось жужжание пчел. Они носились над поздними августовскими темно-красными розами. Обитатели маленького дома проводили много времени около этих роз, устраивая по вечерам на траве пикники. А поздно вечером они усаживались около ручья и смотрели на освещенную звездами воду. Однажды Оуэн Форд застал Лесли одну в саду. Энн и Гилберта не было дома, а Сьюзан, которая должна была приехать этим вечером, еще не вернулась.
      Над зелеными макушками пихт простиралось бледное северное небо. Воздух был прохладным, так как август подходил к концу, и Лесли поверх своего белого платья накинула на плечи алый шарф. Вместе они в полном молчании бродили по узким, усыпанным цветами дорожкам. Скоро Оуэн должен был уехать. Его отпуск заканчивался. Лесли чувствовала, как бешено бьется ее сердце.
      - Иногда вечерами воздух в этом саду становится совсем другим, ароматным, - сказал Оуэн. - Я никогда не мог излечиться от любви к цветам. Они такие прелестные. Я люблю думать о том, что душа моей бабушки, душа Сельвин, посещает это место. Ведь она так его любила. В этом старом доме и вокруг него, должно быть, много дружелюбных привидений.
      - Я живу здесь только месяц, - сказала Лесли, - но я люблю этот дом так, как ничто не любила, больше, чем мой собственный дом, где я прожила всю жизнь.
      - Этот дом был построен и освящен любовью, - сказал Оуэн. - Такие дома должны оказывать воздействие на тех, кто живет в них. А этот сад, ему больше шестидесяти лет, и в чашечках каждого цветка записаны истории тысячи надежд и радостных мгновений, которые переживались здесь. Некоторые из вон тех цветов были посажены руками невесты школьного директора. Она умерла больше тридцати лет назад, а цветы, посаженные ею, еще цветут. Посмотри на эти красные розы, Лесли. Они как королевы на фоне остальных цветов.
      - Я люблю красные розы, - сказала Лесли. - Энн больше нравятся розовые, а Гилберт предпочитает белые. Но я больше всего люблю красные. Они волнуют меня так, как никакие другие цветы.
      - Эти цветы очень поздние. Все другие уже давно отцвели, а эти и не собираются, - сказал Оуэн, срывая несколько лепестков. - Розовые розы - любовь с надеждой и ожиданием, белые розы - символ разлуки, а красные розы... Лесли, что символизируют красные розы?
      - Триумф любви, - сказала Лесли низким голосом.
      - Да, триумф любви. Лесли, ты знаешь, к чему я это говорю. Я влюбился в тебя с первого взгляда. И я знаю, что ты тоже любишь меня, об этом не надо и спрашивать. Но я хотел бы услышать об этом из твоих уст, моя дорогая, моя любимая!
      Лесли сказала что-то очень низким, дрожащим голосом. Их руки и губы встретились. Это был самый прекрасный момент в их жизни. Они стояли в старом саду, в котором прошло много лет любви, горя и радости, и он осыпал ее светящиеся волосы темно-красными лепестками роз, роз триумфа любви.
      Как раз в этот момент вернулись Энн и Гилберт. С ними был капитан Джим. Энн бросила в камин несколько ароматных растений, они все вместе уселись вокруг и завели разговор.
      - Когда я сижу у камина и смотрю на огонь, мне кажется, что я снова молод, - сказал капитан Джим.
      - Вы можете предсказать будущее, глядя в глаза, капитан Джим? - спросил Оуэн.
      Капитан Джим посмотрел на него, затем взглянул на лицо Лесли, большие глаза которой сияли.
      - Мне не нужен огонь, чтобы предсказать ваше будущее, - сказал он. - Вы будете счастливы: все вы, Лесли и мистер Форд, доктор и миссис Блайз, маленький Джим и дети, которые еще не родились, но очень скоро появятся на свет. Вы все будете счастливы, хотя, спешу вас предупредить, у вас будут и проблемы, и причины для беспокойства - тоже. Без них никак нельзя. Даже "домам мечты" не удается миновать неприятностей... Но вам легко будет с ними справиться, если вы встретите их вместе и на ваших лицах будет светиться любовь и верность. Вы перенесете любые бури, если два этих понятия будут для вас и компасом, и капитаном.
      Старик медленно поднялся и положил руки на головы Лесли и Энн.
      - Вы обе - прекрасные, добрые женщины, - сказал он. - От вас будет зависеть счастье ваших семей. Ваши мужья будут уважаемыми и счастливыми людьми благодаря вам, ваши дети будут подрастать и благословлять вас.
      В этой сцене была какая-то затаенная грусть. Энн и Лесли, склонясь, слушали капитана Джима. Гилберт закрыл глаза рукой, а Оуэн Форд с восторгом оглядывался вокруг, не веря своим ушам. Маленький "дом мечты" переживал еще один из знаменательных и незабываемых моментов, которые навсегда остаются в памяти.
      - Ну, мне пора идти, - медленно произнес капитан Джим. Он взял свою шляпу и оглянулся. - Желаю всем вам спокойной ночи, - сказал он, уходя.
      Энн, пораженная необычным прощанием, стояла у окна и смотрела на идущего медленными шагами капитана Джима.
      - До встречи, - крикнул капитан Джим, обернувшись.
      Но в этот вечер старый моряк в последний раз сидел у камина в маленьком "доме мечты".
      Энн медленно повернулась к остальным.
      - Так больно думать о том, как он в одиночестве бредет к своему маяку, сказала она. - Никто не ждет его дома, не встретит у дверей.
      - Капитан Джим - такая хорошая компания! Никому и в голову не придет, что он не сумеет себя развеселить, - сказал Оуэн. - Но все-таки он должен иногда чувствовать себя одиноким. Сегодня вечером он был таким меланхоличным. Ну что же, мне тоже пора идти.
      Энн и Гилберт попрощались с Оуэном и вышли из гостиной. Но как только дверь за Оуэном захлопнулась, Энн вернулась к Лесли.
      - О Лесли, я все знаю, я так рада, дорогая, - сказала она, обнимая Лесли.
      - Энн, мое счастье пугает меня, - прошептала Лесли. - Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я боюсь обсуждать это. Мне даже думать об этом страшно. Мне кажется, что все это - лишь сон в "доме мечты", и все исчезнет, когда я покину его.
      - Ну, тебе не надо будет покидать его, пока ты не уедешь с Оуэном. Ты останешься здесь со мной, пока это время не придет. Не думаешь ли ты, что я позволю тебе вернуться в тот огромный, "но грустный и одинокий дом?
      - Спасибо тебе, дорогая моя. Я и хотела спросить тебя, могу ли я еще остаться с тобой. Мне не хотелось возвращаться туда после приезда Сьюзан. Если бы я вернулась домой, мне казалось бы, что я снова вернулась к старой жизни... Энн, Энн, как хорошо, что у меня есть такой друг, как ты. "Добрая женщина, от которой зависит счастье окружающих", - как сказал капитан Джим.
      - Он сказал "женщины", а не "женщина", - улыбнулась Энн. - Может быть, капитан Джим видел нас обеих сквозь розовые очки. Он так нас любит. Но мы можем сделать так, чтобы все, что он сказал, стало реальностью.
      - Ты помнишь, Энн, - медленно сказала Лесли, - что я однажды сказала тебе, в ту ночь, когда мы встретились на скалах? Я сказала, что ненавижу свою красоту. Тогда я действительно так относилась к своей внешности. Мне всегда казалось, что если бы я была дурнушкой. Дик Мур не обратил бы на меня внимания. Я ненавидела свою красоту, потому что она привлекла его, но теперь нет. Теперь все изменилось, и я рада, что красива. Это все, что я могу предложить Оуэну, его поэтическая душа всегда тянулась к красоте. Я чувствую, что выхожу замуж не без приданого.
      - Да, Оуэн ценит твою красоту, Лесли. Кто же ее не ценит? Но глупо говорить, что это единственное, что есть у тебя. Он сам скажет тебе об этом, мне не придется тебе это объяснять. Ну, а теперь я должна запереть дверь. Я ждала Сьюзан, думала, что она приедет сегодня вечером, но ее все нет, и вряд ли она появится раньше завтрашнего утра.
      - О, да, я уже здесь, дорогая миссис доктор, - сказала Сьюзан, переступая порог и пыхтя, как паровоз.. Так она торопилась.
      - Рада видеть тебя, Сьюзан. Как дела у твоей сестры?
      - О, ей гораздо лучше. Она уже может немного передвигаться без посторонней помощи. Я ей больше не нужна. Приехала ее дочь, у нее начались каникулы. И я, честно говоря, очень рада, что вернулась, дорогая миссис доктор. Нога Матильды сломана, это так, но язык-то - нет. Он у нее без костей. Она всегда была великим любителем поговорить, и она первой в нашей семье вышла замуж. Ей в принципе было все равно, выходить замуж за Джеймса Клоу или нет. Но потом, когда она, уже стала его женой, то решила обойтись с ним по всей строгости. Она не дает ему спуска ни в чем. А он ведь не плохой мужчина. Единственный его недостаток - это то, что он медленно говорит. Да, кстати, это правда, что мисс Корнелия собирается замуж за Маршалла Эллиота?
      - Да, это так, Сьюзан.
      - Какая несправедливость, миссис доктор! Я, которая в жизни не сказала ни одного плохого слова в адрес мужчин, не могу выйти замуж. А мисс Корнелия, которая всю свою жизнь ненавидела мужчин и говорила им об этом при каждом удобном и неудобном случае, замуж выходит! Как странно все в этом мире, дорогая миссис доктор!
      - Есть и другой мир, ты знаешь, Сьюзан.
      - Да, миссис доктор, - сказала Сьюзан, тяжело вздохнув, - но там не женятся и не выходят замуж.
      Глава 39
      Капитан Джим пересекает отмель
      В один прекрасный день, в конце сентября, в свет вышла книга Оуэна Форда. В течение месяца капитан Джим, с нетерпением ожидавший книги о его жизни, каждый день наведывался на почту и интересовался, не пришла ли на его имя бандероль. В тот день, когда пришла книга, он решил никуда не выходить, и посылку принесла Лесли, взяв также экземпляры, пришедшие ей и Энн.
      - Отнесем ему книгу сегодня вечером, - сказала Энн, радуясь, как школьница.
      Прогулка на маяк тихим вечером вдоль красной дороги, ведущей в Долину, была очень приятной. Солнце почти спряталось за холмы, и поля покрылись тенями. Наконец они увидели маяк.
      Ни Энн, ни Лесли никогда не смогли бы забыть лицо капитана Джима в тот момент, когда они вручили ему книгу. На щеках старика загорелся румянец, а в глазах заблестел огонек молодости. Но руки его дрожали, когда он разворачивал упаковку.
      Книга называлась просто: "Книга жизни капитана Джима". Наверху были написаны имена Оуэна Форда и Джеймса Бойда. На обложке была фотография капитана Джима, стоявшего в дверях маяка. Оуэн Форд сфотографировал его однажды, когда впервые гостил в Четырех Ветрах. Капитан знал об этом, но не предполагал, что фотография будет помещена на обложке.
      - Подумать только! - прошептал он, - Я - на обложке книги. Это самый счастливый день в моей жизни, я сейчас просто лопну от гордости. Сегодня ночью мне не уснуть. Я буду читать свою книгу до рассвета.
      Увидев, что Энн и Лесли собрались уходить, капитан Джим захлопнул книгу и отложил ее в сторону.
      - Нет-нет. Не думайте, что я отпущу вас, не напоив чаем. Правда, Мэйти? "Книга жизни" может и подождать, пока я побуду со своими друзьями.
      Капитан Джим поставил чайник и достал хлеб с маслом. Несмотря на радость, его движения, как и раньше, были медленными. Было видно, что ему тяжело ходить. Но девушки не рискнули предложить ему помощь. Они знали, что это заденет капитана.
      - Вы правильно сделали, что пришли ко мне сегодня вечером. Меня как раз угостили большим бисквитным тортом, да еще дали пирога в придачу. Мне одному с такой горой сладостей не справиться.
      Гостьи, конечно, остались. И никогда еще у капитана Джима не получался такой вкусный чай, как в тот день.
      - Не представляю, как такой человек может умереть, - сказала Лесли, вернувшись домой. И никто не мог себе этого представить... Рано утром на следующий день Энн разбудил Гилберт. Он был чем-то взволнован.