Дом мечты

Энн надеялась, что капитану Джиму удастся разубедить Гилберта. Она больше не возобновляла разговора о Дике Муре" но непрестанно об этом думала, "Может быть, мне лучше рассказать Гилберту о чувствах Лесли к Оуэну форду. Гилберт никогда не показал бы и виду, что что-нибудь знает об этом, - думала Энн. - И с другой стороны, это могло бы изменить решение Гилберта сказать Лесли о возможности излечить Дика. Тогда, может быть, он оставил бы все так, как есть. Могу ли я так поступить? Нет. Что бы там ни было, я не могу. Я дала Лесли обещание, а обещания священны. Я не имею никаких прав разглашать секрет Лесли, Ах, ничто в моей жизни не заставляло меня так волноваться. Это отравляет все, весну и..."
      Однажды вечером Гилберт неожиданно заявил, что они могут сходить навестить капитана Джима, и Энн с трепетом в сердце согласилась. Две солнечные недели творили чудеса и меняли все вокруг. Холмы, луга и поля подсохли и были готовы покрыться цветами и травами, на деревьях появились почки. Поле, над которым летал ворон, тоже подсохло и покрылось молодыми побегами. Вода в гавани снова сверкала и ласкалась о камни на берегу. Длинная, бегущая в Долину дорога была похожа на красную атласную ленту. Мальчишки собирались группами на песчаных дюнах и жгли траву, которая осталась с прошлого лета. Раньше такие картины привели бы Энн в восторг, но теперь прогулка не радовала ее. То же самое можно было сказать и о Гилберте. Их дружба и общее знакомство с Джозефом были поставлены под угрозу. Энн не одобряла план Гилберта, и это было видно в каждом ее замечании и повороте головы. Крепко сжатые губы Гилберта олицетворяли все упрямство Блайзов, но в его взгляде сквозили тревога и печаль. Он верил, что поступает правильно, но ссора с Энн была слишком дорогой платой. Наконец они подошли к маяку.
      Капитан Джим отложил в сторону рыбачьи снасти, над которыми он корпел, и пригласил гостей пройти. При ярком освещении весеннего вечера он показался Энн сильно постаревшим. Таким она его раньше не видела. Он поседел, и его прежде сильные руки дрожали. Но голубые глаза капитана остались прежними. В них все так же ясно отражалась его сильная, непоколебимая душа.
      Капитан Джим с удивлением выслушал Гилберта. Энн, которая знала, как капитан Джим восхищался Лесли, была абсолютно уверена, что он не поддержит Гилберта, хотя Энн знала, что вряд ли это остановит ее мужа. Тем большим было удивление Энн, когда капитан Джим сказал, что считает правильным рассказать обо всем Лесли.
      - О, капитан Джим, я не думала, что вы так скажете! - воскликнула Энн. - Я думала, вы не захотите создавать Лесли еще больше проблем.
      Капитан Джим покачал головой.
      - Я не хочу усложнять ее жизнь, нет. Я знаю, как вам сейчас тяжело, мне и самому не легко. Но наши чувства не должны управлять нашей жизнью. Мы гораздо чаще попадали бы в кораблекрушения, если бы поступали согласно нашим чувствам. Мы должны рассчитывать курс по компасу. Я согласен с доктором. Если есть шанс помочь Дику, мы должны сообщить об этом Лесли. Другого варианта нет.
      - Ладно, - сказала Энн, разочарованно поднимаясь. - Посмотрим, что скажет мисс Корнелия, мужчины.
      - Нет сомнений, мисс Корнелия разнесет нас на куски, - сказал капитан Джим. - Вы, женщины, - милые создания, но иногда в ваших поступках нет логики. Вы такая образованная дама, а мисс Корнелия - нет, но ваши мнения совпадают, как две капли воды. Логика - это тяжелая, неблагодарная вещь. А теперь я принесу чаю, мы присядем и поговорим о чем-нибудь приятном, чтобы немного успокоиться.
      Эффект, произведенный чаем капитана Джима, был настолько сильным, что Энн действительно успокоилась и на обратном пути не мучила Гилберта, как сначала намеревалась. Она не молчала, а любезно отвечала на отвлеченные вопросы мужа. Гилберт с облегчением понял, что Энн не очень сердится на него.
      Капитан Джим сильно сдал за зиму. Он слабел с каждым днем.
      - Он так постарел! - грустно сказала Энн. - Боюсь, скоро он отправится к пропавшей Маргарет. Не могу об этом думать.
      - Четыре Ветра перестанут быть прежними Четырьмя Ветрами после того, как капитан Джим отправится в последнее плавание, - согласился Гилберт.
      На следующий день Гилберт отправился в дом по ту сторону ручья. Взволнованная Энн с нетерпением ждала его возвращения.
      - Ну, что сказала Лесли? - спросила она, как только он вошел.
      - Она мало что сказала. По-моему, она очень удивилась.
      - И она собирается согласиться на операцию?
      - Ей нужно время, чтобы все обдумать. Скоро она даст ответ.
      И Гилберт опустился в кресло напротив камина. Он выглядел устало. Ему было совсем не легко рассказать обо всем Лесли. И тот ужас, который был в ее глазах, когда она поняла, в чем дело, было очень тяжело вспоминать. Теперь, когда он выполнил свой долг, его начали терзать сомнения в правильности решения.
      Энн с состраданием смотрела на него, затем села напротив и положила голову ему на руки.
      - Гилберт, я не хотела тебя расстраивать. Я больше не буду тебя мучить. Зови меня рыжей и не сердись.
      Гилберт почувствовал, что Энн искренна. Но ему не стало легче. Долг как абстрактное понятие - это одно, а долг в конкретной ситуации - это совсем другое, тем более когда приходится иметь дело с пронзительным женским взглядом.
      Инстинкт предостерег Энн от встречи с Лесли в течение следующих трех дней. Вечером третьего дня Лесли пришла в дом, где жили Энн и Гилберт, и сказала, что она приняла решение. Она поедет с Диком в Монтрель на операцию.
      Лесли была при этом очень бледной и, казалось, снова закуталась в прежнюю мантию отчужденности. Но в ее взгляде уже не было того ужаса, с которым она посмотрела на Гилберта в тот день, когда он рассказал ей все. Глаза Лесли были холодными и блестящими. Сдержанным деловым тоном она обсуждала с Гилбертом детали поездки. Все следовало хорошенько продумать, распланировать и подготовить. Когда все было обговорено, Лесли собралась уходить. Энн не хотела отпускать ее одну и предложила пройтись вместе.
      - Лучше не надо, - резко ответила на любезное предложение Лесли. - Сегодня дождливо. Земля насквозь промокла. Спокойной ночи.
      - Я потеряла своего друга, - вздохнула Энн. - Если операция удастся и Дик все вспомнит, то Лесли снова замкнется в себе, снова уединится в затерянном уголке своей души, где никому из нас не будет места.
      - Может быть, она уйдет от него, - сказал Гилберт.
      - Нет, Лесли никогда не сделает этого, Гилберт. У нее слишком развито чувство долга. Она рассказывала мне, что ее бабушка Вест с детства внушала ей, что если уж взял на себя какие-либо обязательства, то надо быть верным им до конца, что бы ни случилось. Это одно из ее главных правил. По-моему, это очень старомодно.
      - Не страдай, дорогая. Ты сама прекрасно знаешь, что не считаешь это старомодным. У тебя самой точно такое же мнение. Твое представление об обязанностях полностью совпадает с представлениями Лесли. И вы правы. Не соблюдать свои обязанности - это плохая примета нашей современной жизни. Это причина всех мировых проблем.
      - Ты говоришь как проповедник, - усмехнулась Энн. Но, смеясь над Гилбертом, она в глубине души чувствовала, что он был прав. И она всем сердцем сопереживала Лесли.
      Спустя неделю мисс Корнелия как лавина обрушилась на маленький дом. Гилберта в тот момент не было, и Энн пришлось принять удар на себя.
      Не успев снять свою шляпу, мисс Корнелия начала:
      - Энн, неужели те слухи, что дошли до меня, - правда Это правда, что доктор Блайз сообщил Лесли, что Дик может быть вылечен, и она согласилась отвезти его в Монтрель? Ему сделают операцию?
      - Да, все верно, мисс Корнелия, - смело ответила Энн.
      - Да!? Но это просто бесчеловечная жестокость, вот что это такое! закричала мисс Корнелия, распаляясь. - А я-то думала, что доктор Блайз порядочный человек. Никогда бы не подумала, что он может быть замешан в таком!
      - Доктор Блайз считал своим долгом сообщить Лесли, что есть шанс вылечить Дика, - с чувством ответила Энн. - И.., я согласна с ним, - добавила она.
      - О, нет, этого не может быть. Я знаю, ты не согласна с ним, дорогая, сказала мисс Корнелия. - Человек, который хоть немного может сострадать своему ближнему, у которого есть чувство жалости, не может быть согласен с таким бессердечным решением.
      - Капитан Джим согласен.
      - Не упоминай об этом дураке, - взвизгнула мисс Корнелия. - Мне нет дела до того, кто согласен, а кто нет. Да вы только подумайте, что значат ваши поступки для бедной загнанной девочки!
      - А мы и подумали. Гилберт считает, что если у врача есть возможность помочь пациенту, то он должен сделать это, невзирая ни на что.
      - Как это похоже на мужчин! Но я была лучшего мнения о тебе, Энн, сказала мисс Корнелия. В ее голосе слышались нотки разочарования и грусть. Затем она продолжила свои нападки. При этом она использовала абсолютно те же аргументы, что и при бомбардировке Гилберта. Но Энн храбро защищала своего мужа теми же средствами, которые использовал сам Гилберт в спорах с Энн. Борьба продолжалась долго, но вот наконец мисс Корнелия отступила.
      - Какой стыд! - со слезами на глазах заявила мисс Корнелия. - Какой стыд! Бедная, бедная Лесли!
      - Вам не кажется, что Дик тоже заслуживает сочувствия? - спросила Энн.
      - Дик Мур! Дик! Сейчас он вполне счастлив. Сейчас он более уважаем, чем когда-либо. Он был не только пьяницей, а, пожалуй, даже хуже. Вы хотите, чтобы он опять бушевал и не давал никому покоя?
      - Он может измениться, - пролепетала бедная Энн.
      - Измени свою бабушку, - фыркнула мисс Корнелия. - Дик Мур приносил только вред, пока все это не было прекращено благодаря пьяной драке, в которую он сам и ввязался. Он заслужил свою участь. Она послана ему в наказание. Я не думаю, что у доктора есть какие-либо права изменить волю самого Бога.
      - Никто точно не знает, каким образом был поврежден мозг Дика. Может быть, это произошло вовсе не в пьяной драке. Может быть, его подстерегли и ограбили.
      - Свиньи могут засвистеть, но у них, бедняжек, слишком маленькие рты, сказала мисс Корнелия. - Ну ладно, сущность всего того, что я узнала от тебя, заключается в том, что дело уже сделано и ничего изменить нельзя. Поэтому я не вижу смысла в продолжении этой беседы. А раз так, я прикушу свой язык. Я не собираюсь кусать себе губы. Когда ничего нельзя изменять, я смиряюсь. Но сначала я хотела убедиться, что по-другому действительно быть не может. С этого дня я посвящу всю себя Лесли. Я стану ее опорой. И даже после того, прибавила мисс Корнелия с ноткой надежды в голосе, - когда, может быть, для Дика ничего уже нельзя будет сделать.
      Глава 31
      Правда освобождает
      Лесли, приняв решение, начала смело и безостановочно проводить его в жизнь с характерной для нее энергией. Прежде всего следовало закончить генеральную уборку дома. Что бы ни случилось, а такие вопросы всегда стояли на первом месте. В сером домике за ручьем были наведены безупречная чистота и порядок. Все это было проделано при помощи мисс Корнелии, конечно. Мисс Корнелия, высказав все, что думает, Энн, а позже Гилберту и капитану Джиму, стала к ним более снисходительной и не упоминала больше о Лесли. Она смирилась с предстоящей Дику операцией и обсуждала этот вопрос только с организационными целями, а чаще, если это было возможно, игнорировала всякие разговоры об операции. Лесли же никогда не пыталась завести разговор на эту тему первой. Она была очень холодной и необщительной в те великолепные весенние дни. Лесли очень редко навещала Энн. И хотя была в свои визиты вежливой и дружелюбной, сама эта вежливость была как ледяной барьер между ней и обитателями маленького дома. Старым шуткам, забавным рассказам и милым потехам было не под силу преодолеть этот барьер. Энн не пугала холодность Лесли. Она знала, что Лесли была охвачена смертельным страхом, который не позволял ей смеяться и быть счастливой. Когда одно чувство берет в душе верх, другим легко окончательно прикончить человек" Никогда еще Лесли не была в такой депрессии, никогда так не боялась своего будущего. Но Лесли, как мученица, несла свой крест и не пыталась уклониться от выпавших на ее долю испытаний.
      Финансовая проблема решилась гораздо легче, чем предполагала Энн. Лесли заняла необходимую сумму у капитана Джима, и по ее настоянию капитан взял закладную на ферму, которой владела Лесли.
      - Так вот, Лесли считает, - сказала мисс Корнелия, - и я с ней согласна, что, если Дик поправится, то сам сможет заработать достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами. Если же нет, то капитан Джим сделает то, от чего Лесли усиленно отказывается. Он сказал мне, что так как у него нет близких родственников, ни собственных детей, то он собирается оставить свои деньги Лесли и, что если она не примет такой подарок от живого мужчины, то, может быть, возьмет от умирающего. "Это будет моей последней волей", - так капитан мне и сказал. Что же касается Дика, то он последние дни вел себя просто ужасно. В него просто дьявол вселился, можешь мне поверить. Мы с Лесли не могли заниматься своей работой из-за трюков, которые он вытворял. Однажды он разогнал всех гусей, которые паслись на лугу. Большинство из них умерло. Он совершенно не способен ни на какую работу. От него нам не было никакой помощи. Иногда, ты знаешь, он ведет себя очень хорошо, может принести ведро воды или нарубить дров. Но если бы мы послали его к колодцу на этой неделе, он попытался бы залезть внутрь. Однажды я подумала, что, если бы он свалился в воду, все проблемы раз и навсегда были бы решены.
      - О, мисс Корнелия!
      - Ну что, "мисс Корнелия"? Любой подумал бы то же самое. Что толку от того, что Дику вернут память? Вот если бы врачи из Монтреля смогли сделать его разумным, вот это было бы здорово.
      В начале мая Лесли и Дик уехали в Монтрель. Гилберт поехал с ними, чтобы помочь и сделать необходимые распоряжения. Скоро он вернулся домой и сообщил, что хирурги из Монтреля, с которыми он советовался, подтвердили, что его утешительные прогнозы реальны, и Дика можно вылечить.
      - Очень рада, - саркастически заметила мисс Корнелия"
      А Энн только вздохнула. В последнее время Лесли очень отдалилась от нее. Они почти не общались, хотя Лесли обещала писать. Через десять дней после возвращения Гилберта пришло письмо. Лесли писала, что операция прошла очень успешно, и Дик поправляется.
      - Что значит - прошла успешно? - спросила Энн. - Значит ли это, что память Дика восстановилась?
      - Вряд ли, раз она ничего об этом не пишет, - сказал Гилберт. - Она пишет "удачно", потому что так считают хирурги. Операция прошла хорошо, значит, дальше все будет развиваться нормально. Но еще рано говорить о том, восстановятся ли функции мозга Дика полностью или лишь частично. Скорее всего, он не вспомнит все сразу. Этот процесс будет идти постепенно, медленно, если он вообще пойдет. Она больше ничего не пишет?
      - Нет, больше ничего. Вот все ее письмо. Бедная девочка! У нее, должно быть, ужасный стресс. Я давно хотела поговорить с тобой, Гилберт.
      - Мисс Корнелия уже поговорила со мной, - сказал Гилберт с печальной улыбкой. - Она пробирает меня при каждом удобном случае. Она постоянно дает мне понять, что считает меня чуть ли не убийцей. Она сказала, что было большой ошибкой со стороны дяди Дэйва позволить мне пойти по его стопам. Она даже заявила, что методистский доктор теперь предпоч-чтительнее меня. С таким приговором мне больше нечего здесь делать.
      - Если мисс Корнелия Брайэнд заболеет, то прикажет послать не за доктором Дэйвом, и не за методистом, - фыркнула Сьюзан. - Она подняла бы вас среди ночи, если бы почувствовала себя плохо. А потом она заявила бы, что счет слишком велик. Но не принимайте это близко к сердцу. Мир состоит из самых разных людей.
      В течение какого-то времени от Лесли не было ни весточки. Майские деньки пролетали один за другим, берега у моря сначала покрылись травой, а скоро на них уже цвели бледно-желтые нарциссы. Однажды в конце мая Гилберт, вернувшись домой, был встречен взволнованной Сьюзан.
      - Боюсь, что-то не так с миссис доктор, - сказала она загадочно. - Сегодня днем она получила письмо. С тех пор она ходит взад-вперед по саду и разговаривает сама с собой. Вы знаете, ей нельзя так много ходить, доктор. Она вне себя и не хочет сказать мне, какая новость ее так взволновала, но я чувствую, ее что-то волнует.
      Встревоженный Гилберт поспешил в сад. Что-нибудь случилось в Грин-Гейблз? Нет, вроде бы Энн, сидевшая на стуле возле ручья, не была расстроена. Хотя, без сомнения, она была сильно возмущена. Глаза ее были широко открыты, а щеки ярко пылали.
      - Что случилось, Энн?
      Энн странно засмеялась.
      - Вряд ли ты поверишь, когда я скажу тебе, Гилберт. Я и сама еще не могу в это поверить. Как сказала недавно Сьюзан, я как муха, родившаяся на солнце. Я ничего не понимаю. Я читала это письмо много раз, но каждый раз происходило одно и то же. Я не могу поверить своим глазам. О, Гилберт, ты был прав, ах, как ты был прав! Теперь я это ясно вижу. Мне так стыдно за себя. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
      - Энн, если ты не очнешься, мне придется встряхнуть тебя. Скажи наконец, что случилось?
      - Не могу в это поверить. Нет, не может быть.
      - Я пойду в дом и позвоню дяде Дэйву, - сказал Гилберт, делая вид, что намеревается идти в дом.
      - Сядь, Гилберт. Я попытаюсь тебе все рассказать. Я получила письмо и, ох, все это так невероятно. Кто бы мог подумать? Никто из нас и мечтать не мог...
      - "Я считаю, что все, что ты можешь сделать, это рассказать мне по порядку, в чем дело, - сказал Гилберт, садясь на траву. Откуда ты получила это письмо?
      - Ох, Лесли и, ох, Гилберт...
      - Лесли, у-у-ух, и что же она пишет? Какие новости о Дике?
      Энн достала письмо и развернула его.
      - Это не Дик! Мужчина, которого мы считали Диком Муром, который в течение тринадцати лет в Четырех Ветрах считался Диком Муром, на самом деле его кузен. Это Джордж Мур из Новой Шотландии, они были очень похожи. А Дик Мур умер тринадцать лет назад на Кубе от желтой лихорадки.
      Глава 32
      Мисс Корнелия обсуждает происшедшее
      - Что?! Это правда? Ты хочешь сказать мне, Энн, что Дик не Дик Мур? Это вовсе не он, а кто-то другой?! Вот почему ты позвонила и пригласила меня сюда сегодня?
      - Да, мисс Корнелия. Это очень странно, в это трудно поверить, правда?
      - А-а-а, э-э-э... Это так похоже на мужчин! - ахнула мисс Корнелия.
      Дрожащими пальцами она сняла свою шляпку. Первый раз в своей жизни мисс Корнелия была так потрясена.
      - Как такое может быть, я не понимаю, Энн, - сказала она. - Я слышала, что ты сказала, и я верю тебе, но я не могу постигнуть этого. Дик Мур мертв и был мертв все эти двенадцать лет, и Лесли свободна?
      - Да, правда сделала ее свободной. Гилберт был прав, когда говорил, что то стихотворение самое прекрасное в Библии.
      - Расскажи мне все, дорогая Энн. После твоего звонка у меня такая путаница в голове, можешь мне поверить. Никогда еще в моей голове не было такой сумятицы.
      - О, здесь есть что рассказать, но я мало что знаю. Письмо от Лесли было очень коротким.
      Она не вдавалась в подробности. Этот человек - Джордж Мур. К нему вернулась память, и он вспомнил, кто он такой. Он сказал, что Дик заболел желтой лихорадкой на Кубе и "Четыре Сестры" отплыли без него. Джордж остался с Диком, чтобы ухаживать за ним, но тот очень скоро умер. Джордж не писал Лесли, потому что намеревался приехать и все рассказать ей.
      - И почему же он этого не сделал?
      - Думаю, он не смог осуществить своего намерения из-за той пьяной драки. Гилберт сказал, что скорее всего Джордж ничего не помнит о самом происшествии. И, возможно, нам никогда уже не узнать, что было причиной драки и была ли сама драка. Возможно, все случилось очень скоро после смерти Дика. Мы можем узнать подробности, если Лесли напишет еще.
      - Она написала, что собирается делать? Когда она возвращается домой?
      - Она сообщила, что останется с Джорджем, пока его не выпишут из госпиталя. Лесли написала его родственникам в Новую Шотландию. У Джорджа Мура, кажется, осталась только одна сестра. Она замужем и намного старше его. Когда Джордж был моряком на "Четырех Сестрах", она была жива. Но с тех пор с ней, конечно, все могло случиться. Вы когда-нибудь видели Джорджа Мура, мисс Корнелия?
      - Да, я видела его. Сейчас я все ясно помню. Лет двадцать назад он приезжал сюда навестить своего дядю Абнера. Ему и Дику тогда было около семнадцати. Они были похожи как две капли воды. Их можно было с уверенностью назвать близнецами. Их отцы были братьями, а их матери - сестрами-близнецами. Они были ужасно похожи на матерей. Конечно, - прибавила мисс Корнелия, - между ними не было такого сходства, как в романах. Их все-таки можно было отличить, особенно когда они были вместе. Они не были так похожи, что родные матери их путали, как это иногда пишут в книжках, нет. Но если они ходили по одному, то распознать, кто есть кто, становилось гораздо труднее. Они вытворяли много разных фокусов, подшучивали над окружающими, используя свое сходство. Им это казалось очень забавным. Ох уж эти мне два негодяя! Джордж Мур был немного выше и намного толще Дика, хотя ни одного из них нельзя было назвать жирным, они оба были довольно стройные. Волосы Дика были ярче и другого оттенка. Но лицо у него было точно такое, как у Джорджа, и такие же глаза: один голубой, а другой карий. В остальном они были различны. Джордж был милым парнем, хотя совершал иногда гадкие поступки и любил выпить, но тем не менее... Все любили его больше, чем Дика. Он провел здесь около месяца. Лесли никогда не видела его. Ей тогда было что-то около восьми лет. И теперь я помню, что она провела всю ту зиму у своей бабушки Вест. Капитана Джима тоже не было в Четырех Ветрах. Он тогда потерпел крушение и застрял на Магдаленах. Я теперь вообще сомневаюсь, слышали ли Лесли и капитан Джим о кузене Дика из Новой Шотландии. Вряд ли они знали, что есть такой и что он очень похож на Дика. Никто не вспомнил о Джордже, когда капитан Джим привез "Дика" домой. Мы, конечно, видели, что Дик сильно изменился, стал таким здоровым и крепким, но мы приписывали это тому случаю, который произошел с ним. И это, конечно, убеждало. Да и Джордж, как я уже говорила, вовсе не был толстяком. Так что не удивительно, что все так случилось. Но, Боже, как все это ужасно! Лесли провела лучшие годы своей жизни, прислуживая человеку, который не имел к ней никакого отношения. Будь проклят мужской род! Что бы они ни делали, это всегда приносит только вред! И не важно, кто они, они все меня ужасно раздражают.
      - Гилберт и капитан Джим - мужчины, и только благодаря им мы наконец узнали правду, - сказала Энн.
      - Ну да, я допускаю это, - неохотно согласилась мисс Корнелия. - Извините, что от меня и доктору изрядно досталось. Впервые в моей жизни мне немного стыдно за те слова, которые я сказала о мужчине. Не знаю, как ему это объяснить. Ему остается только самому забыть обо всем, что я наговорила. Хорошо, Энн, что Бог не исполнил все наши просьбы, касающиеся отмены операции. Я много молилась, чтобы операций не помогла Дику. Я, конечно, не говорила прямо вот так. Но я имела это в виду, и я не сомневаюсь, что Бог знал об этом.
      - Ну, по сути он сделал все так, как мы хотели. Мы молились, чтобы жизнь Лесли не стала более тяжелой. Так и случилось. Честно говоря, в глубине сердца мне тоже хотелось, чтобы операция не удалась, и теперь мне очень стыдно.
      - Как восприняла это Лесли? - спросила мисс Корнелия.
      - Она ошеломлена. Мне кажется, она тоже не может поверить в происшедшее. Она пишет, что все это кажется ей сном. Больше она ничего не говорит.
      - Бедняжка! Я полагаю, что когда с арестанта слетают цепи, он чувствует себя странно и одиноко без них. Энн, дорогая, мне вдруг на ум пришла одна мысль. А как насчет Оуэна Форда? Мы ведь все знаем, как он нравился Лесли. Ты никогда не считала, что он тоже без ума от нее?
      - Может быть, - сказала Энн сдержанно, боясь собственной возможной откровенности.
      - У меня нет доказательств, что это так, - продолжала мисс Корнелия, - но мне кажется, что иначе и быть не может. Я, дорогая Энн, не сваха и терпеть не могу дела подобного рода. Но на твоем месте я написала бы вышеупомянутому Форду письмо и между прочим поведала бы обо всем, что случилось. Вот что я сделала бы.
      - Конечно, я напишу ему обо всем, - сказала Энн спокойным тоном. Она не могла обсуждать это с мисс Корнелией. И в то же время она знала, что и сама давно хотела написать Форду, с того самого начала, как узнала о свободе Лесли. Но она по-прежнему не хотела выдавать его сердечной тайны.
      - Спешки, конечно, нет, дорогая. Но Дик Мур умер тринадцать лет назад, и Лесли и так потеряла достаточно времени. Она потратила их впустую на чужого человека. Что же касается Джорджа Мура, который снова вернулся к жизни, когда все уже были убеждены, что он умер, - как это похоже на мужчин! - то мне его жалко. Несмотря ни на что, он не заслуживает такой участи.
      - Джордж еще молод, - сказала Энн, - и если он полностью поправится, то, вполне возможно, еще найдет свое место в жизни. Ему должно быть сейчас очень тяжело, бедняжке Ведь по сути из его жизни вычеркнуто целых тринадцать лет.
      Глава 33
      Лесли возвращается
      Спустя две недели Лесли Мур вернулась в свой старый дом, где она провела столько горьких лет. Она была одна. В июне, поздно вечером, она перешла поле и неожиданно, как привидение, появилась в наполненном ароматами саду Энн.
      - Лесли! - воскликнула от удивления Энн. - Ты откуда? Мы не знали, что ты вернулась! Почему ты не написала? Мы бы тебя встретили.
      - Я не могла писать. Невозможно выразить все словами с помощью пера и чернил. И потом, я хотела вернуться тихо и незаметно.
      Энн обняла Лесли и поцеловала ее. Лесли выглядела бледной и уставшей. Она вздохнула и села на траву около огромной клумбы с желтыми нарциссами. В чашечках цветов отражались серебряные звезды.
      - Ты вернулась одна, Лесли?
      - Да. Сестра Джорджа Мура приехала в Монтрель и забрала своего брата домой. Бедный малый, ему было тяжело расставаться со мной. Хотя в первые дни, когда к нему вернулась память, он не узнал меня. А потом Джордж так привязался ко мне за те дни, когда пытался осознать, что Дик умер не вчера, как это ему казалось. Джорджу было очень тяжело. Я помогала ему, как могла. Ему стало легче, когда приехала его сестра, потому что ему казалось, что он видел ее на днях. К счастью, она не сильно изменилась, это ему тоже очень помогло.
      - Это все так странно и замечательно, Лесли. Думаю, никто из нас до конца не осознал происшедшего.
      - Да, я не могу во все это поверить. Когда час назад я вошла в свой дом, мне показалось, что я спала и мне все это приснилось. Дик должен быть здесь с его детской улыбкой, как это было много-много лет. Энн, я все еще не могу прийти в себя. Я ни рада, ни расстроена. У меня такое чувство, как будто что-то вырвано из моей жизни и осталась огромная дыра. Мне кажется, что я не я, будто я стала кем-то другим, и не могу привыкнуть к этому. Я чувствую себя ужасно одиноко и беспомощно. Я рада видеть тебя снова. Ты как якорь для моей бедной души. О, Энн, как я не люблю сплетни, удивление окружающих и расспросы! Когда я думаю об этом, мне кажется, что мне не следовало возвращаться домой. Доктор Дэйв был на станции, когда я сошла с поезда, он отвез меня сюда. Бедный старик, он чувствует себя очень плохо, потому что многие годы твердил мне, что для Дика ничего нельзя сделать. "Я на самом деле так думал, Лесли, - сказал он мне сегодня. - Но я должен был сказать тебе, чтобы ты не полагалась на мое мнение. Я должен был посоветовать тебе обратиться к специалистам. Если бы я сделал это, не было бы этих многих несчастных лет. И Джордж Мур не потерял бы зря столько времени. Я проклинаю себя, Лесли". Я попросила его не убиваться так. Он сделал то, что считал нужным. Он всегда был очень добр ко мне, и я не могу видеть, как он страдает.
      - А Дик, то есть, я хотела сказать, Джордж, его память полностью восстановилась?
      - Да, практически. Конечно, есть еще много деталей, которые он не помнит, но с каждым днем он вспоминает больше и больше. Однажды вечером после смерти Дика Джордж отправился на прогулку. У него остались деньги, принадлежащие Дику. Он хотел отослать их мне. Он направился в одно место, где собирались моряки, там он пил. Дальше в памяти провал. Энн, я никогда не забуду тот момент, когда он вспомнил свое имя. Я видела, как он смотрел на меня умными, но каким-то загадочным взглядом. Я спросила: "Ты знаешь меня, Дик?" А он ответил: "Я никогда не видел вас раньше. Кто вы? И мое имя не Дик. Я Джордж Мур, а Дик Мур умер вчера от желтой лихорадки. Где я? Что случилось со мной?" Я.., я потеряла сознание, Энн. С тех пор я чувствую себя как во сне.
      - Скоро ты найдешь себя, Лесли. Ты молода, перед тобой вся жизнь. У тебя еще будет много прекрасных лет.
      - Может быть, я смогу со временем посмотреть на все так, как ты. Но сейчас, Энн, я слишком устала, я не могу думать о будущем. Энн, мне так одиноко! Я скучаю по Дику. Разве это не странно? Ты знаешь, я очень любила беднягу Дика, то есть Джорджа. Я любила его так, как можно любить беспомощное дитя, которое полностью зависит от тебя. Я никогда не думала, что люблю его, поэтому мне стыдно. Я ведь так презирала и ненавидела Дика, пока он не уехал на "Четырех Сестрах". Джим снова привез его, я думала, что буду испытывать к нему те же чувства. Но все было не так, хотя я воспринимала его, как раньше. С того времени, как он вернулся домой, я испытывала только сожаление, которое причиняло мне боль и раздражало. Да, мне было жалко его. Я думала, так происходит потому, что случившееся с ним несчастье сделало его таким беспомощным и изменило его. Но теперь я верю, что так было, потому что на самом деле он был другим человеком. И Карло знал это. Энн, я поняла, - что Карло знал это. Мне всегда казалось странным, что Карло не узнает Дика. Ведь собаки такие верные существа. Но он знал, что это не его хозяин, никто другой не мог этого и предположить. Я никогда не видела Джорджа Мура, та знаешь об этом. Я вспомнила недавно, как Дик рассказывал, что в Новой Шотландии у него есть кузен, который очень похож на него. Но потом я забыла об этом.