Коротко взвизгнув от опалившей боли, они шмякнулись уже внутри огненного круга. Одна из тварей обернулась назад и взвыла, поводя мордой, словно подзывала остальных: не бойтесь! Один прыжок - и все! Давайте навалимся! Флюгер выстрелил. Пули зацепили одну тварь, она с воплем завалилась набок и поползла. Второй зверь шарахнулся вправо. Теперь стрелять было нельзя: между ним и псиной прямо на линии выстрела сидел Вэр. А сквозь пламя уже скакнули еще трое самых отчаянных. Темно-серый повис на левом рукаве Вэра, мотая башкой и упираясь всеми четырьмя лапами - прочная "защитка" не поддавалась даже длинным шакальим зубам. Кэн и Флюгер отчаянно и беспорядочно лупили из автоматов во все стороны. В темноте не разобрать, где зверья больше, и тем более не прицелиться толком, а грохот выстрелов их уже не пугал. Вэр с остервенелым матом судорожно тыкал в зверя кинжалом, но зверь, похоже, наплевал на боль. Он упорно тянул человека в сторону и драл защитку; скоро уже она не выдержит и треснет. Кстати подоспели трое сородичей, наконец-то опрокинули большую тяжелую добычу и поволокли прочь. Вэр извивался и лягался, прикрывая рукавом лицо и шею, но на удары увесистого башмака твари просто не обращали внимания. Хряск! Кинжал Флюгера вспорол бок вожака, потом еще раз, еще, потом - по бокам, по хребтам и глоткам! Последний отскочил с пронзительным визгом и разодранной ляжкой. Темно-серый с намертво сцепленными челюстями повис на вырванном из рукава Вэра клочке стежки. Флюгер просунул лезвие кинжала между клыками, но без толку челюсти не разжимались. А, плевать, некогда возиться! Флюгер кромсанул клок рукава, схватил труп за лапы, раскрутил, и с разворота, с воплем: "Нате вам, падлы!" швырнул его в гущу бурых спин. Толпа зверей осела и шарахнулась, поджимая тощие, безволосые крысиные хвосты. Несколько самых шустрых и наглых сразу же вцепились в теплое мясо. Еще двух темно-серых прикончил Кэн. Оставшись без вожаков, твари замерли. Вести в атаку было некому. Некоторые даже попятились, трусливо приседая на задние лапы. - Видал?! - Флюгер торжествующе дернул подбородком в сторону хищников. - Они без серых - никуда! Серых глуши! - Еще только разглядеть бы в этой темнотище, где тут серые, а где - бурые! Пока в круг не скакнут, фиг поймешь... - Да вон, вон, смотри! Вон из задних рядов еще трое вперед ломятся! Не иначе, как вожаки. Заметил - как только эти появились, остальные наглеть начали? Ринувшихся в атаку срезали короткими очередями; звери снова, как и в первый раз, брызнули в стороны. Флюгер схватил за лапы еще одного убитого хищника: - И-и-эх! - лихо раскачал вонючий шерстяной мешок и швырнул его вслед за первым. Шмяк! Труп тут же исчез под ковром бурых спин - к мертвым вожакам твари ни страха, ни уважения не испытывали. - Передышка... - Кэн, отдуваясь, оттянул ворот куртки, чтобы впустить под липкую от пота стежку хоть немного прохладного воздуха. - Ребята, вы закончили? - Н-нет еще! Эта зараза помешала, из-за нее волну упустил! - промычал сквозь зубы Вэр. Он раскачивался и постанывал, cжимая руку в кулак: пока волокли, умудрился за что-то зацепиться ногтем. - Эй, ты ранен, что ли? - Не... Ноготь сорвал... Да хрен с ним, от этого не помирают. Патрик, работаем! Мужики, держите их, нам еще немного! Побольше горючей смеси на хворост, чтоб стена пламени встала повыше какая-никакая, а защита, хотя бы ненадолго. Там гореть-то почти нечему, хвороста всего ничего, в обычном костре он рассыпался бы в угольки минут за пять, а со смесью - гляди-ка, как полыхает! Красиво горит... - Все, канистра пустая! Народ, вы слышали? Да слышали, слышали! Еще один поток. Поймать, пропустить сквозь себя, бросить партнеру - с усилием, словно толкаешь от груди литой резиновый мяч. И снова поймать-пропустить-бросить. Поймать-пропустить-бросить. Еще, еще раз, последний... Не, это был еще не последний. Вот, наверно, этот... Не, это тоже не последний. Вот сейчас точно последний будет... Ох, опять - нет. Никак... Сейчас-сейчас, еще... И еще. И еще. Рюкзаки уже на плечах, к автоматам прищелкнуты полные магазины. Пустую канистру - в рюкзак. Хищники снова подходят; медленно-медленно, приседая и трусливо поджимая хвосты, но придвигаются все ближе. - Всё-е-е! Кэн аж вздрогнул от восторженного воя позади. - Все! "Щель" закрылась! Йа-хха! - Вэр рывком подпрыгнул с колен, потрясая в воздухе кулаками. Патрик, с трудом разгибая затекшие ноги, качнулся к своему рюкзаку. - Скорее! Уходим! По факелу в руки, и прыжок наружу, сквозь опадающий огонь. Да, их там как раз и ждали... Факелами - по глазам, по оскаленным мордам, очередями - в бурую мохнатую гущу. Ага, не нравится! Расступились! Вот так-то... Пока не прочухались отброшенные яростным отпором хищники - бегом через лес, к краю болота, к тропе. Сзади снова треск, хрип и взвизги. Как, опять?! Быстро же вы, сволочи, трупы сородичей оприходовали! Или решили, что трупы никуда не убегут, и ринулись за более сочными кусочками? Н-на! Что такое? Почему нет выстрелов? Заклинило, что ли? Нет, просто обойма уже пуста. Скорее другую! Никак не попасть в "гнездо", а на ногах уже повисли - того и гляди, опрокинут, из штанин летят вырванные клочки стежки. Ай! Прорвали-таки, гады! Кэн взвыл: клыки вцепились в лодыжку. И тут же наглая тварь отлетела на несколько шагов, отброшенная мощным пинком; по остальным - короткая очередь, теперь патроны надо экономить. На заду у Флюгера повисли двое бурых; он крутится, словно ловящий собственный хвост котенок, и молотит этот хвост кинжалом. Патрик тоже крутится и воет хитрый темно-серый повис у него на кисти, на которой всего лишь тонкая перчатка. Латную надеть не догадался, балбес! Надо пацана выручать, а Флюгер и сам справится, ему не впервой. Х-хак! Лезвие по самую рукоятку - во вздыбленный загривок. Еще одного бурого пинком в сторону. Патрик зажимает прокушенную руку; из-под пальцев брызжет кровь, из глаз - слезы, но парень молчит; а рядом, ничуть не стесняясь, вперемежку жалобно поскуливает и матерится Вэр - другой клыкастый умник допрыгнул до его плеча и вцепился туда, где рукав уже был разорван. Парень уже сбил зверя выстрелом в упор, и теперь испуганно теребит окровавленные лохмотья, будто в темноте можно разглядеть, насколько сильно пострадало плечо. Снова короткая очередь - одна, вторая! Хищники пятятся, но поворачиваться к ним спиной никто не рискнет. Люди тоже пятятся, но в другую сторону - к болоту. Спустились с холма в низину - и словно погрузились в сплошной серый кисель. Собственные ноги еле видно. Проклятые кусты и коряги совершенно неожиданно выныривают из тумана и лезут под ноги; подлые ветки так и норовят ткнуть в глаза или уцепиться за шиворот. Плохо - тварей совершенно не видно. Зверям-то проще, они ориентируются по запаху и настырно идут следом. Шорох. Прыжок. Выстрел. Похоже, мимо. Еще прыжок - нетопырья морда вдруг оказывается возле самого лица Кэна, он еле успевает подставить рукав. Тварь повисла на предплечье. Тьфу, ну и воняет от нее! Как из загаженного привокзального сортира. Выстрел сбоку. Пасть разжимается - кто-то из парней пальнул в упор. Зверь плюхается вниз увесистым мешком, и Кэн брезгливо отдергивает ногу. Зверушка, мать твою! Хуже крысы. Вокруг - одно клубящееся молоко. Судя по времени, они уже должны были выйти к краю болота. Вэр тычется во все стороны, как слепой котенок, беспорядочно ощупывает корявые тонкие стволы, метаясь от одного к другому. - Да где же эта веревка, мать ее разэтак? Я же где-то здесь ее привязывал! В голосе Патрика дрожь: - А может, мы не туда вышли? - Туда, туда! - решительно обрывает его Флюгер. - Правильно мы вышли! Меня чувство направления еще никогда не подводило. Я давно бы вас тормознул, если бы мы сбились с курса! Вэр, не дергайся! Сейчас я найду твою веревку. Он замирает на месте, прикрыв глаза, и начинает медленно-медленно поворачиваться, следуя внутреннему чутью. Сзади опять хруст и хрип - твари опять бросились, но он даже не оглядывается. Главное - найти дорогу назад. Ч-черт, выстрелы не дают сосредоточиться! Кажется, туда. Четыре шага - и рука Флюгера упирается в мокрый скользкий ствол. Вверх-вниз... - Вот она, катушка! Народ, сюда! Парни шумно сопят. Патрика, похоже, еще раз цапнули - штанина разорвана; Вэр засовывает онемевшую левую руку за ремень. Флюгер отступает на шаг в сторону и пропуская спутников вперед, дает отмашку, словно регулировщик. - Осторожно, с тропы не сходить! Аккуратно, по веревочке, как трамвай по проводам... Вэр, чего стоишь, иди вперед! Я замыкающим пойду. - А сматывать?.. - Да знаю я, знаю! Иди вперед! Мне проще, я тут самый целый. Кажется, только мне одному не порвали задницу. Ой, лучше бы не говорил! Что называется, сглазил. Штаны на заду висят лохмотьями, и именно туда впиваются клыки. Впиваются и дергают - отчаянно, сильно. Флюгер воет и отчаянно машет кинжалом позади себя, но зараза-хищник челюстей не разжимает: то ли успевает уворачиваться, то ли просто считает мелкие царапины ерундой по сравнению с желанным куском. Кэн бросается назад и бьет зверя кинжалом - стрелять нельзя, сцепившийся клубок крутится так, что того и гляди всадишь пулю во Флюгера. Тварь с развороченным боком летит в трясину, а Кэн, не сумев погасить инерцию броска, теряет равновесие. Ноги соскальзывают с переплетения корней и тут же по самые бедра уходят в густую грязь. Сзади - досадная брань и запаленные всхрипы; в лямку рюкзака и ворот куртки вцепляются руки Флюгера: "Не шевелись, а то глубже затянет! Сейчас вытянем!" Кэн пытается опереться на брошенный плашмя автомат, но без толку - рука проваливается в жижу. Ну вот, только зря оружие утопил... Он откидывается назад и очень медленно, осторожно пытается оттолкнуться ногами, плавным напряжением мышц передвинуть себя поближе к тропе; но ступни не находят опоры и бесполезно пробуксовывают в вязкой жиже. А она наваливается плотной массой, сдавливает, как тяжкий удушливый сон, из которого не вырваться. Трясина облепила свою новую добычу, и тянет, тянет туда, вглубь, к другим бедолагам, которым не удалось дотянуться до твердой опоры... Его медленно, но верно затягивает - Флюгер, как ни упирается слабеющими ногами, но все равно съезжает к самой кромке тропы. Патрик пристроился рядом, отчаянно тянется вперед, пытаясь ухватиться за куртку Черныша покрепче, а Вэру уже негде приткнуться; Кэн мельком замечает его перепуганное побелевшее лицо с круглыми глазами. Еще чуть-чуть, ближе, ближе... Четыре руки прочно перехватывают его и втаскивают на тропу. И сразу встряхивает дрожь - от запоздалого страха и от холода. Бурый ледяной кисель облепил штаны и уже просачивается сквозь стежку; в башмаках противно чавкает; хорошо еще, что они не утонули, плотная высокая шнуровка не дала соскользнуть. А если бы пошел в сапогах - сейчас стоял бы уже без них. Тьфу, что за ерунда лезет в голову? Кэн трет лоб перемазанной ладонью; сзади хлопают по плечам, по спине: "Черныш, пойдем! Скорее! Зверье близко, могут опять броситься!" Ничего, он идет... Прокушенная нога начинает неметь; она теряет чувствительность еще быстрее, чем другая, целая. Вэр шатается от усталости, не находит опоры - шестов-то нет, пока отбивались от погони, позабыли про них напрочь. Патрик кутает пострадавшую кисть в подол стеганки; Флюгер заметно хромает. - Сто-оп! Вэр, стой! - хриплый окрик доходит до него не сразу: парень на автопилоте ломится вперед еще на несколько шагов, прежде чем останавливается и оглядывается назад. Позади нестройной искусанной колонны Кэн размахивает руками: - Стоп! Остановка! - Зачем? - Затем, что надо раны перевязать. Дырки-то вроде маленькие, а посмотрите - как из них хлещет! Нам же идти еще часа два! Если оставить это дело так, как есть, то к концу пути столько крови выльется, что мы на ногах держаться не сможем! - Кэн, да ты чего? Очумел? Только мы остановимся и поснимаем штаны, как эти твари тут же на нас и набросятся! - Да никто не набросится! Они давно отстали! Вы что, не заметили? Мы идем уже с полчаса, а позади никого нет! - Кэн нервно хохотнул. - Парни, расслабьтесь! Мы оторвались! Ну не полезут шакалы в трясину, они не дураки. На такое только мы способны! Раздались неуверенные, слабые смешки; напряжение прорвало. Флюгер полез за сигаретой: - Мать вашу, только сейчас понял, что до чертиков хочу курить! Кэн отдышался, обтер рукавом лицо: - Вэр, смотри - мы на гати стоим. Надо воспользоваться моментом, а то ведь дальше ее может и не быть! Ни гати, ни более-менее твердого островка. А подолгу стоять на одном месте тропки рискованно - вдруг продавим? Так что давайте сейчас... Он кинул на хлипкий настил рюкзак; покопавшись в нем, извлек какие-то коробочки и пакеты. - Ну, давайте, подходите по очереди. Вэр, чего застыл? Снимай куртку и иди сюда! - Это еще чего? - Вэр недоверчиво покосился на шприц-тюбик в руке Кэна. - Сыворотка против бешенства. Кто их знает, этих зверей? Может, среди них были больные? Кто-то испуганно охнул. Кажется, Флюгер. - И что, теперь надо будет сорок уколов... вот этого?! - Не, сорок не надо, - коротко успокоил Кэн. - Если первую дозу ввести не позже чем через два часа после укуса, то потом понадобиться еще только один укол через пол-суток. Хорошая штука... Кто бы знал, каких трудов мне стоило его раздобыть... - Ты бы лучше огнемет раздобыл, чтоб хищники к нам вообще не приближались! хмуро огрызнулся Флюгер. - Больше пользы было бы! Кэн уперся свободной рукой в бок. Медленно повернулся. - Приятель, - сказал он свистящим шепотом, - ты меня задолбал своим огнеметом! И вообще, хватит орать! Весь этот сыр-бор из-за того, что некоторые - не будем пальцем показывать - бояться уколов. Только не надейтесь, я все равно не отстану. Еще не хватало, чтоб вы от гидрофобии передохли! Его передернула дрожь. Мокрые штаны и башмаки леденили тело. Сзади окликнул Флюгер: - Ладно, давай начинай с меня. А то, чувствую, в штанине уже кровь хлюпает. Чем скорее закончим с этим делом, тем скорее домой попадем - отдыхать да греться. Он распутал застежки, стряхнул с плеч лямки штанов. Слегка дернулся и ойкнул, когда в мышцу вонзилась игла. - Уж сколько мне этих уколов всаживали, а все никак не привыкну. Как с детства боялся, так и до сих пор... Ой! Жжет! Ты чего там, прижигаешь, что ли? - Спиртом промываю. Для дезинфекции. - А может, лучше бы его внутрь, для сугрева? - Внутрь нельзя. Кстати, парни, все слышали? Месяц спиртного в рот не брать, а то сыворотка не подействует. И все ваши моральные страдания пойдут прахом... Ладно, все. Одевайся. Потом - Вэр, за ним - Патрик. Укол, спирт, повязка... Жаль, глотнуть спирта нельзя, тогда по продрогшему телу сразу бы прокатилась горячая волна. Теперь скорее вперед, шире шаг, быстрее - так быстро, как только позволяет плывущая в белесой пелене зыбкая тропа, чтобы разогреться на ходу. Туман, кажется, немного поредел. Теперь впереди уже не сплошное молоко, а сизая взвесь, и в ней маячат двумя темными бесформенными пятнами спины Патрика и Вэра. Ребята идут, держась за капроновую бечевку; она просвечивает сквозь туман причудливо изломанной белой чертой - вверх-вниз, от ветки - к корням, змейкой острых углов - от куста к кусту, от ствола к коряге. Очертания фигур размыты, и оттого окружающее выглядит нереальным: покачиваются из стороны в сторону, то пригибаясь, то снова поднимаясь вверх, два фиолетово-серых сгустка, скользящих вдоль прочерченной в воздухе ломаной линии. А Флюгер, кажется, отстал. Нога под порванной ягодицей немеет и плохо слушается, тугая повязка сковывает движения, да еще в руках эта проклятая катушка - надо отцеплять шнур от веток и наматывать его на громоздкую и скользкую пластмассовую бобину. Кэн замедлил шаг. Пропустил тяжело сопящего приятеля вперед, перехватил катушку:
      - Меняемся! Теперь ты иди вперед, а я буду веревку подбирать! ...Сколько они уже прошли и скоро ли конец пути - никто из четверых не мог прикинуть даже приблизительно. Чувство времени отказало. Сознание мутилось от усталости и боли, и Кэну в какое-то мгновение вдруг почудилось, что они вообще вывалились из реального мира и зависли где-то в межвременье и межпространстве, где нет ничего, кроме сырого клубящегося тумана. Но вот ладонь Вэра уперлась в крепкий и толстый ствол, вокруг которого капроновое волокно было обмотано три раза и затянуто тугим узлом. Рука недоверчиво скользнула по стволу. Потом вокруг него. Потом судорожно растопыренные пальцы пошарили за стволом, в воздухе. И когда ничего, кроме воздуха, они не ухватили, Вэр с истомленно-радостным стоном сполз к подножию дерева: - Все! Дошли! Вот она, твердь земная! Остальные трое рухнули рядом. Но долго лежать им не дал настырный Черныш. Несколько минут спустя, едва отдышавшись, он толкнул Вэра в бок: - Эй, сенсор! Где "нырять" будем? - А? Чего? - парень с трудом соображал, кто и о чем его спрашивает. - "Нырять", говорю, где будем? Или вы собрались спать прямо здесь, в луже?! - А-а, "нырнуть" чуть подальше отсюда можно. Еще минут на двадцать отойти, и там уже можно... - Ну, тогда встаем и идем! Ребята, ребята, не расслабляйтесь! Совсем немного осталось... Вставайте, нельзя здесь, в сырости, лежать! Простудитесь насквозь! Вэр, поднимайся! Если себя не жалко, то хотя бы об остальных подумай. Патрик, дай ты ему пинка для бодрости, мне нога не позволяет! Флюгер, давай вставай... Вэр, цепляясь за осклизлый ствол, кое-как привел себя в вертикальное положение. - Ну, зараза, достал! Тебе только сержантом работать! Ладно, иду, иду... Еле передвигая заплетающиеся ноги, компания отползла подальше от болота. - Все! - Вэр остановился. - Тут уже можно "нырнуть". Куда двинем? К кому домой? - Не-е-е, только не в Каменный! Нам сейчас туда нельзя. Закидывай нас всех в Приют бродяг, - распорядился Кэн. - Э, погоди! Плечо сильно болит? - Да порядком... - Погоди! Сейчас пару иголок в мочку уха, хоть маленько обезболить... А то придется тебе потом нас всех по разным мирам собирать. Помнишь, куда мы с тобой вывалились, когда у тебя голова трещала с похмелья?! 13. На этот раз Вэру повезло - он не промахнулся. Грязные, мокрые, оборванные и искусанные авантюристы вывалились на проплешину посреди соснового леса, прямо к крыльцу деревянной избушки. Кэн уверенно протопал в полной темноте через комнату к столу, нашарил спички, зажег масляную лампу. Тускло-желтый огонек робко дрогнул, потом вытянулся и окреп; темнота метнулась от него и застыла зыбкими тенями в углах комнаты. Дом... Притихший за долгие месяцы одиночества, пропитанный стылым и холодным нежилым запахом, но - свой... Сейчас растопим печь, он согреется, проснется и станет прежней, уютной и приветливой берлогой. Сухие дрова в сенях замечательно, далеко ходить за топливом не придется. Сейчас запустим водогрейку... Осклизлые от тины шнурки затянулись натуго и развязываться не желали; Кэн, чуть не обломав об них ногти, плюнул и полоснул по шнуркам ножом. С грохотом швырнул ботинки в угол, вслед за ними туда же полетел стеганый костюм. Вэр без напоминаний и понуканий занялся печкой - ему совсем не улыбалось стаскивать в нетопленом доме пусть немного отсыревшую сверху, но теплую, обогретую изнутри стеганку. За дверью "ванной комнаты" загудел движок генератора; булькнул несколько раз и автоматически отключился насос - бак полон, как в прошлый раз закачали воды, так и осталось, почти не тратили. Конечно, для питья следовало бы свежей набрать, но это потом; а для мытья сойдет и такая. - Народ! Если есть желающие купаться, занимайте очередь! - крикнул Кэн в приоткрытую дверь. "Народ" в ответ вяло наморщил носы. Парни в наполовину снятых одежках растянулись под боком медленно теплеющей печки. Даже раздеться сил не хватило. - Патрик, тебе отдельное приглашение! Когда я выйду - полезешь греться. И не вздумай заснуть, все равно растолкаю! Вы пока сообразили бы чего-нибудь пожрать, ну, и чайник заодно вскипятили бы... Патрик выругался сквозь зубы, выполз из штанов, и заплетающимися пальцами начал шарить в рюкзаке в поисках консервных банок. ...Флюгер с чайником в руке осторожно просунулся за дверь перегородки. Кэн с закрытыми глазами млел в маленькой квадратной ванне (хотя, скорее уж в высоком поддоне), полной горячей воды. - Э, тут можно воды набрать? К роднику идти никто не хочет. - Вообще-то вода старая, застоявшаяся... А, да ладно. Вон кран на трубе. Да заходи, заходи, чего застеснялся, голых мужиков не видел, что ли... Флюгер хмыкнул. Подволакивая ногу, проковылял к указанному крану, подвесил на него чайник. Тонкая, не подгоняемая ослабевшим напором струя заколотилась о жестяное дно. Флюгер ждал. - Ого! - вдруг раздался над ухом его удивленно-ехидный смешок. "Заметил!" - раздраженно подумал Кэн, приоткрывая глаза. Так и есть... Бесцеремонный приятель уставился на длинный корявый шрам на его животе небольшой аккуратный надрез внизу справа и криво распаханная полоса поперек. И, судя по зловредной улыбочке, далее следовало ожидать ядовитой шутки о неудачном харакири. Кэн ее уже слышал. И не раз. И по морде тоже не раз за это давал. - Флюгер, я догадываюсь, что ты сейчас хотел сказать... И если ты это скажешь, я тебя утоплю в поддоне, - со сдавленным шипением пообещал Черныш. - Хотя нет... Я сделаю что-нибудь гораздо более ужасное. Например, натяну тебе на голову носки, в которых я ходил весь сегодняшний день... - А... А откуда ты знаешь, что я хотел сказать?! - Флюгер ржал, запрокидывая голову. - Может, я совсем про другое подумал, а?! - "Мань, о чем ты думаешь? - Вань, о чем и ты! Ах, какие же у нас пошлые мечты!" Кран закрой, вода уже через верх льется! Флюгер похромал к двери. - Кстати, о носках... Я второпях не догадался сухую одежду захватить. Слышь, Флюгер, не в службу, а в дружбу - пожалуйста, пошарь в сундуке, в том, что возле стены, под полкой. Там должны быть штаны, носки, свитера какие-то... Принеси, ладно? И растолкай Патрика, если он успел уснуть. Сейчас я его греться загоню. А то сидел весь день на ветру, как бы не продуло. Кто его знает, насколько он устойчив к простуде? За Вэра-то я не опасаюсь, этому лосю ничего не будет... * * * В первый раз этим утром Кэн проснулся, когда небо за окошком только-только начало светлеть. Проснулся от настойчивого ощущения неудобства. Ему снилось, что он - тряпичная кукла, и его вместе с другими игрушками запихнули в пыльный тесный сундук. С трудом приподняв тяжелую голову, Кэн понял, что муторный сон был не так уж и далек от истины. Усталые бродяги вчерашней ночью улеглись на широкой лежанке - трое умещались на ней свободно, вчетвером было бы тесновато, но вполне терпимо. Но Патрик устроился на отдельном узком топчане, придвинутом к стенке под окном. А два других соседа Кэна, почуяв простор, то и дело ворочались, и к утру развалились так, словно на каждого из них приходилось по отдельной двуспальной кровати. Черныш оказался стиснут по диагонали - в правое плечо упиралась колючая небритая щека свернувшегося клубочком Флюгера, а в левый бок - локоть и задранное колено Вэра. От тесноты наломанное за вчерашний день тело затекло, а покусанная нога разнылась. Недовольно ворча, Кэн отодвинул в стороны нахальных соседей, перевернулся на бок и закрыл глаза. Но сон чего-то не собирался возвращаться. Вдруг представилось, что сзади посапывает мягкая, пухлая подружка. Или Лурдита, или Софка, тор-кесская повариха... Надо же, размечтался! Наверно, пора уже подругу навестить - или ту, или другую. Плоть своего требует. Но... Не хочется почему-то ни к одной, ни к другой. Надоели. Обе. Глупые курицы! Лурдита в постели - лучшего не пожелаешь, а вылезешь из-под одеяла - и словом с ней перекинуться не о чем. Три извилины в голове: как раз хватает подумать о стряпне, об уборке и о стирке. Скучища смертная... И Софка ей под стать. И к тому же, всегда умудряется перекормить - что своим сдобным телом, что своей вкусной стряпней, аж до тошноты. Хотя... На кого пенять-то?! Сам таких выбирал, толстых и глупых. А зато лет пять назад чуть было не женился на худощавой и умной. Настолько умной, что глазом моргнуть не успел, как оказался повязан по рукам и ногам. Аллочка провела осаду по всем правилам, и захомутала крепко, чтоб не дернулся! Ладно еще, пузом к стенке не прижала. Хотя, кажется, пыталась... Во всяком случае, разговор о ребенке не раз заводила. Но в этом вопросе Кэн всегда был особенно осторожен. Из собственных соображений. Припомнив эту давнюю историю, Черныш усмехнулся. Ага, это сейчас смешно; а тогда не знал, как отвязаться от хитрой стервозы, чтоб она при этом в отместку и с досады не устроила бы ему какую-нибудь гадость. А ведь вполне могла бы... Как он изворачивался и из кожи вон лез, чтобы Алка сама захотела его бросить! Эта тонкая стальная проволочка больше всего ненавидела в мужчинах слабость. И Кэн начал капризничать, ныть, хныкать, жаловаться на головную боль, плохой сон и старые раны. Но - бесполезно. Аллочка вцепилась, как кошка в мышь. Наверное, решила - пусть будет хоть какой, а законный супруг на коротком поводке. Развязка наступила нежданно-негаданно: хозяин спортзала, в котором обычно тренировались мечники, выкроил в субботнем расписании время для алкиной гимнастической группы. И в один прекрасный вечер тренершу Аллу угораздило прийти раньше обычного. Парни к окончанию тренировки раззадорились, и когда Алла вошла в зал, ее взгляду предстала неподражаемая картинка: уже выставленное для ее девчонок гимнастическое бревно мечники превратили в фехтовальную дорожку. На узкую деревянную балку вскакивали по трое сразу, средний отмахивался от противников с обеих сторон, но через несколько секунд все теряли равновесие и горохом сыпались на подстеленные маты. Кто-то врубил магнитофон; гулкое эхо перемешало в ком стук ударов, топот и рев музыки. И вот под стремительную мелодию "Последнего отсчета" на бревно вскочили двое. В одном из них Алла, несмотря на маску, без труда узнала Черныша. Тренировочные клинки мелькали размазанными полосами, ловкие соперники картинно извивались в полу-поединке - полу-танце. Кэн развернулся в прыжке на сто восемьдесят градусов, невзначай бросил взгляд на дверь - и брякнулся с бревна. Алла подошла, красиво покачиваясь на длинных стройных ногах. "Да, хорош! Я тут уже минут пять любуюсь на твои лихие кульбиты. Ну и как, ничего не болит?!" И резко, как пощечину, отвесила: "Обманщик! Ненавижу обманщиков!" Кэн деланно развел руками ей вслед: "Дело ваше, сударыня!" Наконец-то отвязался... Но почему-то на душе было гадостно, словно только что макнули головой в ведро помоев. И с тех пор водил знакомства только с толстыми и глупыми, у которых наверняка мозгов не хватит, чтоб придумать какую-нибудь каверзную подлость. Да еще порой заглядывал на традантские тусовки. Джинсовые подруги когда дожидались и приветливо встречали год спустя, когда нет... А, не жалко. Он никому ничего серьезного никогда не обещал. А если кому-то из подруг захотелось поиграть в чувства, то при чем тут случайный гость? Он всегда сразу предупреждал, чтоб не рассчитывали. Но так уж, блин, устроены женщины, что без игры в чувства им скучно. И хоть какая бы понятливая подруга ни попалась, рано или поздно она эту игру начнет... Вот Лурдита ее уже начинает. Софку, правда, давно не видел; интересно, как она встретит? Скоро весна, скоро в Тор-Кесс... Тем временем небо за окном из серо-фиолетового стало просто серым. В стекло застучал гнусный, мелкий и ледяной мартовский дождь вперемешку со снежными хлопьями. Да, зима в этом году что-то слишком затянулась... 14. К вечеру восторги поутихли. Эйфория таяла, и из-под нее всё нахальнее просвечивал подлый вопрос: ну, и что же дальше? А дальше, похоже, придется залечь на дно, тихонько посапывать в две дырочки, и ни в коем случае не привлекать внимания к своим персонам. По крайней мере, до осени, когда станут заметны результаты. - Ох, хорошо тут, даже уходить не хочется, - Флюгер откинул в сторону колоду карт, которыми только что лениво перебрасывался с Вэром, и растянулся на животе, уперев подбородок в сложенные ладони. - Да тебя прямо сейчас никто и не выгоняет, - отозвался Кэн, не отрываясь от шитья. Он уже три часа мужественно и упорно ковырял длинной швейной иглой вроде бы не толстую на вид, но плотную и тугую, как резина, синтетическую "защитку". Все остальные участники похода отвертелись от этого занятия, придумав тысячу отговорок; а Кэн справедливо рассудил, что расплачиваться за четыре изодранных костюма слишком накладно, и лучше попытаться привести в божеский вид хотя бы часть амуниции. (Честно говоря, Черныш был даже рад, когда нашел себе полезное занятие - пустопорожний треп и старые-престарые, зачитанные до дыр журналы порядком надоели.) И вот к исходу третьего часа один комплект снаряжения украсился в меру аккуратными, добротно пришитыми заплатами, на которые пошли самые изодранные штаны. Кэн отбросил отремонтированную куртку в угол и устало потянулся, разминая затекшую спину. - Слышь, Флюгер, я говорю - рановато ты убегать собрался. Никто еще не торопится... Не боись, в одиночестве не заскучаешь. Лично я собираюсь торчать тут до тех пор, когда смогу нормально наступать на ногу. И тебе советую спокойно отлежаться дней этак четыре-пять. Жратвы Вэр нам подбросит... Подбросишь ведь? - Подброшу, но только не сегодня. Поздно уже... Патрик беспокойно заерзал на табуретке возле окна. Устроившись там в одиночестве, он упорно делал вид, будто очень увлечен каким-то древним журналом, откопанном среди дров возле печи; хотя уже час назад начали сгущаться сумерки, и возле окна стало не светлее, чем в самом дальнем углу за лежанкой. Мог бы и к столу подсесть, с раздражением подумал Черныш, однако вон - носом в страницу тычется. Показывает, что он тут - все равно чужой. Интересно, зачем? Может, просто чересчур стеснительный парень? Встречаются иногда и такие экземпляры. Или это его музыкальные пристрастия Флюгера настолько шокировали? Н-да-а, вообще-то, когда солист "Бледной Поганки" взвыл с потертой кассеты о приключениях царевича Ивана, раздолбая и наркомана, разгромившего целую армаду космических пиратов в поисках своей ненаглядной царевны, уши у Кэна чуть не свернулись в трубочки. И это несмотря на то, что в юном возрасте сам панковал по-черному, упущенное детство наверстывал. Помнится, приходил в школу в кожаной куртке с приклепанным стальным наплечником от лат, и с унитазной цепочкой в виде аксельбанта. Не, Патрик, наверно, никогда так на учительских нервах не играл. Но чего это он там заворочался? - Вэр, мне завтра уходить надо, - раздался натянутый голос Патрика. - В Невилду, на работу. Я рассчитывал, что ты меня отведешь. - Куда тебе спешить-то? Дома дети плачут, что ли? - Нет, не дома, но меня действительно дети ждут. - И много их у тебя? - весело подначил Флюгер. Патрик юмора не понял. - По списку - шестнадцать человек, но иногда приходит и больше. - Ты в спортивной школе работаешь?! - Флюгер заметно оживился. - Нет, в детском клубе. Веду кружок архитектурного моделирования. - А-а, я-то подумал - ты тренер, можно сказать, родственная душа. А ты, значит, архитектуре их обучаешь... - Вроде того. Делаем макеты из бумаги, пенопласта, спичек.