Уже несколько дней Том был «тенью» Жака, учился у него всему.
Внутри медного цилиндра пряталось матричное лезвие.
Впереди появился медленно вращающийся треугольник, завис в воздухе. Его стороны были не менее трех метров длиной.
– Сюда! – Жак, даже не опустив поднос, проворно шагнул в нишу.
Том изумленно рассматривал белый, словно кость, с платиновыми инкрустациями треугольник, пробуя оценить реальность. Голограмма ли это или он существует на самом деле? А если существует, то из какого материала сделан?..
Жак успел втащить в нишу зазевавшегося Тома как раз вовремя. Три серебристых левитоцикла со свистом пронеслись мимо по воздуху.
– Сумасшедшие педики! – выругался Жак.
Один из левитоциклов, точно угадав удачный момент, промчался прямо через полый центр вращающегося треугольника. Раздался безумный смех. Все три левитоцикла вписались в опасный поворот и исчезли.
– Спасибо, Жак, – сказал Том.
Парни выбрались из ниши в коридор, и он тут же проверил гладкий медный цилиндр.
– И спасибо, что ты рассказал мне об имплантанте.
– Это ни для кого не секрет. – Жак пожал узкими плечами, затем опять поднял поднос. – Пошли?
Несколько дней назад, купаясь в пузырящемся черном аэрогеле в специальной нише для купания, Том обнаружил у себя имплантант: выпуклость, скрытую между его грудной клеткой и левым плечом. Имплантант был слишком большим для того, чтобы можно было подумать, будто он создан с помощью фемтотехники…
Когда они наконец добрались до цели своего путешествия, Жак первым шагнул сквозь мембрану. Том проследовал за ним, придерживая рукой пояс, в котором был спрятан медный цилиндр. При входе в помещение он ощутил на коже прикосновение прекрасной тонкой ткани.
Внутри обнаружился полированный красный гранитный пол, блестящий при свете янтарных светильников, парящих под самым потолком.
– Вам нельзя идти дальше! – Ребенок, с круглыми щечками, вероятно, пяти стандартных лет от роду, смотрел на них снизу вверх.
Жак остановился как вкопанный.
Перед ними находились две серые мраморные платформы, установленные на витых, как ножки, колоннах. Они располагались друг против друга. На каждой платформе было два ряда кресел, но в настоящее время на них сидело всего четверо детей.
В этом зале проводились дискуссии для детей. Сегодня на заседании председательствовал маленький чернокожий мальчик. Он качался в воздухе на нефритовом кресле, прикрепленном к канату, свисающему с высокого потолка.
– Почему это нельзя? – спросил Том. Глаза маленькой девочки округлились.
– Парадокс Зенона, – сказала она, немного шепелявя. – Прежде, чем вы достигнете стола, – ее маленькая полная ручка указала на левитирующий стол около кресла председательствующего, – вы должны добраться до середины дороги. Но еще раньше вы должны дойти до четверти пути. А до этого…
Она продолжала монотонным голосом, перечисляя дроби.
Жак стоял, замерев, повинуясь безмолвному приказу девочки. Он почти незаметно кивнул Тому.
«Я нарушаю протокол, – понял Том. – Но если я не сделаю этого, мы можем остаться здесь на всю ночь».
Со стороны качающегося кресла до него донесся голос председательствующего:
– Движение в сторону дома означает, что результат этого движения был предопределен, и поэтому оно движением не является.
– Мы можем добраться туда, – сказал Том, перебив девочку, которая продолжала перечисление, – совсем не потратив на это времени.
Она замолкла, открыв рот.
– Если я пойду маленькими шажками, действительно очень маленькими, – начал Том.
– Вы имеете в виду бесконечно малую величину, – торжественно заявила девочка.
– Правильно, – Том увлекся. – Чтобы пересечь бесконечно малый отрезок пути, не нужно никакого времени, значит…
Лицо девочки засияло, когда она поняла вывод.
– Следовательно, вы доберетесь мгновенно.
– Это – парадокс Тома.
– Парадокс Тома, – повторила девочка, засунув большой палец в рот, повернулась и унеслась прочь.
* * *
– В оружейный зал, – объявил заместитель управляющего. – Вы знаете дорогу?
– Да, сэр.
Шла утренняя смена, и дел было очень много.
– Это для маэстро да Сильвы.
Значит, не дворянин… Если бы Том оказался занят, они бы послали ментальный поднос с помощью дрона.
Оказавшись снаружи, с подносом на правом плече, он тут же проверил направление.
– Я правильно иду? – спросил он у стен.
На стене появилась и тут же исчезла рябь, означающая согласие.
– Спасибо!
* * *
Здесь царили звон клинков и топот ног. А также тяжелый запах пота, сопровождающий любые физические упражнения, и атмосфера агрессии в прохладном воздухе зала.
Едва переступив порог, Том почувствовал, как волна дрожи пронизала все его тело.
Ученики топали ногами и делали выпады, описывали круги и кололи друг друга клинками. Они были одеты в синие костюмы, на лицах у всех – маски. В воздухе с невероятной скоростью мелькали клинки.
– Не переступайте линию, мастер Адаме!
– Да, маэстро!..
Салют шпагой, и схватка возобновляется.
– Вот теперь лучше.
Учитель фехтования носил все черное. Его длинные темные волосы и козлиную бородку слегка тронула седина. Он выглядел худым, и у него были подвижные умные глаза.
– Выпад… А теперь разойдитесь! – Он ходил среди учеников, делая замечания. – Мистресс Фаледрия, колите ниже бедра.
Маэстро да Сильва оказался не похож на того учителя фехтования, который был противником Дервлина во время представления. Маэстро да Сильва был тонким, как жердь, и очень сильным.
Чуть в стороне упражнялись три фехтовальщика без масок. Каждый действовал сам по себе, внутри голографической сферы. Траектории ударов, пронзающих воздух, кодировались разными цветами и со стороны напоминали переливающиеся дуги, описываемые клинками фехтовальщиков во время замысловатых упражнений.
Том взглядом поискал стол, чтобы поставить на него поднос.
– Ого!
Легкая рапира сложилась почти вдвое – с такой силой ее конец уперся в ребра противника. Том поставил поднос на стол. Прозвучал звонок, и мастер фехтования выкрикнул:
– Arretez!
Фехтовальщики отступили назад, салютуя друг другу рапирами, согласно установленным правилам.
– Прочь с дороги, придурок! – Грузный юноша едва не сбил Тома с ног.
– Извините, сэр! – Том присел в поклоне, но юноша уже затерялся в толпе.
Потные ученики, сняв маски и держа их в руках, покидали зал.
– Лорд Авернон? – учитель фехтования подозвал бледного паренька, который выглядел хрупким и изможденным. – С вами все в порядке?
Мальчик кивнул и вышел, слегка покачиваясь от усталости.
Том наблюдал за тем, как ученики выходят из зала. Одни, проходя мимо мастера, лишь мельком поглядывали на него, некоторые кланялись и улыбались.
«Наверно, улыбаются лучшие ученики», – предположил Том.
– Спасибо, маэстро, – сказала молодая женщина. В ответ мастер фехтования изящно поклонился.
– В следующий раз я постараюсь фехтовать лучше, – пообещала женщина.
Улыбка промелькнула на худом лице маэстро да Сильвы, но, увидев возле двери Тома, он нахмурился. И Том поспешил выйти из зала.
* * *
«Надеюсь, Бертил сегодня не будет вырезать скульптуры из продуктов, – думал Том. – Но мне бы следовало быть поосторожнее».
Матричное лезвие в медном чехле находилось у него в комнате.
Пока он шел по коридору, все фехтовальщики разошлись по ответвлениям от центрального коридора. Молодого лорда Авернона нигде не было видно.
«Нет причин волноваться», – думал Том.
Он почти отчаялся найти Авернона, учитывая, сколько времени уже прошло. Он проверил три боковых коридора, вернулся обратно в основной. Наконец в четвертом боковом коридоре он обнаружил лорда Авернона: юноша медленно шел куда-то, вытянув для равновесия руку.
Том замедлил шаг, удивляясь собственной медлительности.
Юноша брел по коридору, спотыкаясь и громко кашляя. Неожиданно его колени подкосились. Том успел подхватить падающего, и это было очень вовремя, иначе бы тот ударился головой об пол.
«Что я делаю?» – подумал Том и неловко потянул юношу к основному коридору.
– Помоги мне… – пробормотал лорд Авернон. Вдруг пол у них под ногами задвигался и потащил их туда, куда и стремился Том. Но ему показалось, что прошла целая вечность прежде, чем он втащил, наконец, хрипящего, потерявшего сознание юношу в фехтовальный зал и в отчаянии позвал маэстро.
* * *
Кулак и жеребенок. Том старался изо всех удержать этот образ в своем воображении, но его обнаженное тело блестело от пота, и медный цилиндр выскальзывал из его рук.
Еще раз.
Матричное лезвие ожило.
Кулак и жеребенок.
Воспоминание об инъекциях логотропов, оставшееся у него со времен уроков Капитана, наложилось на проприоцептивные стимулы, он наметил место надреза между дельтовидной и грудной мышцами и вспомнил, как старым наношприцем вводил себе наноциты прямо в грудино-подключичную артерию.
Когда вспышка белого света обожгла его плечо, он только всхлипнул. Кровавые ручейки потекли по груди.
Кулак и…
Зажав рукоятку ножа в руке, он вытащил лезвие из раны, затем засунул в открытую рану большой палец и вытащил имплантант.
…жеребенок!
Имплантант, улепленный крохотными кусочками живой плоти, выскользнул из руки, пролетел по дуге через всю купальную нишу, со звоном отскочил от стены и упал на пол. И катился по полу, пока не остановился.
Глава 20
Нулапейрон, 3405 год н.э.
Левая рука сильно болела.
Том то просыпался, то вновь засыпал. Во сне он видел танцующую и бессердечно смеющуюся мать; видел голодного Парадокса с выступающими ребрами, не похожего на прежнего игривого котенка; видел труп отца, кружащийся в Воронке Смерти. Он чувствовал руку, но ее не существовало на самом деле. Лишь боль напоминала о ней.
– …проснулся наконец? – услышал он, когда проснулся в очередной раз.
Тома захлестнула волна изнеможения, он не мог даже пошевелиться.
– Я спрашиваю, ты проснулся?.. – повторил Жак, заглядывая через черную мембрану.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Том.
– К тебе посетитель. – Жак исчез из виду.
Том перекатился на левый бок. Он остро чувствовал каждую клеточку несуществующей руки. А если бы она существовала, то была бы сейчас одновременно и на простыне, и на полу. Едва ему удалось сесть, как вошел маэстро да Сильва.
– Доброе утро! Я могу сесть?
– Э-э-э… – сказал Том.
– Воздушную подушку, – приказал учитель фехтования.
Тут же из черной стены выскользнула и повисла в воздухе подушка в форме ромба. Том заморгал.
– Доброе утро, – выговорил он наконец, прочистил горло и повторил: – Доброе утро, маэстро.
Маэстро да Сильва сел на подушку и скрестил ноги.
– Этот акцент… Ты из владения герцога Казнхова?
– Нет, я отсюда. Из этого владения, но… – Том опустил взгляд вниз, на пол.
– Понятно. На сколько страт ниже ты был?
– Я точно не знаю.
Помолчали, глядя друг на друга. Затем, словно рассуждая вслух, маэстро сказал:
– Иногда, когда противник применяет слишком сложную стратегию атаки, можно использовать это в своих интересах.
– Гм… наверно.
– Но ведь ты не спортсмен. – Это был скорее не вопрос, а утверждение. При этом маэстро смотрел не на Тома, а в сторону, будто стеснялся слабости собеседника. – Что тебя интересует?
– Поэзия, сэр. – У Тома пересохло во рту. – И математика… А также языки.
– Хм. – Маэстро указал на ампутированную руку Тома. – Раз ты здесь, значит, наказание за проступок было весьма умеренным. Плохие оценки или что-то вроде этого.
Том кивнул. Тэту в настоящее время приходилось пахать сверхурочно, чтобы исправить двенадцать плохих оценок, которые он заработал, пролив суп на одну из знатных племянниц леди Даринии.
– Тебя предупреждали, чем это может кончиться?
– Да, сэр.
Использование имплантантов никем не контролировалось. Никто даже не заметил, что Том избавился от него. Власть имущим было наплевать на количество рук у слуги.
Если бы Том попытался удалить свою клипсу-идентификатор, все было бы по-другому. В охранных системах дворца сработала бы сигнализация. Соответствующие службы проследили бы за ним, а потом бы его задержали.
– Тебе не кажется, что такая система сознательно провоцирует на совершение дурных поступков? То же касается и очков за заслуги… – Маэстро да Сильва встал. – Ну ладно, всего хорошего.
Парящая подушка отплыла в сторону. Маэстро, не оглянувшись, шагнул через мембрану. А Том смотрел, как стена поглощает подушку.
– Ну? – Вошел Жак. – Чего он хотел? Том покачал головой:
– Без понятия.
* * *
– Ранг: лорд без владения. – Младший управляющий запрашивал информацию по дисплею, зажегшемуся над его запястьем. – Имя: Кордувен д’Оврезон.
Том кивнул, когда перед ним появилась топографическая триконка. Ее проецировала щеголеватая полоска на его рубашке.
– Мне кажется, у джентльмена проблема с гардеробом, – продолжил младший управляющий.
– Я разберусь с ней.
Выйдя из кухонного комплекса, Том коснулся тускло светящейся стены и прошептал:
– Это правильно? Третья страта, правая спираль, двенадцатая комната? Имя гостя – д’Оврезон?
По стене в знак подтверждения прошла рябь.
– Э-э, спасибо. – Том благодарно похлопал по стене. Его мысли вдруг запрыгали с одного на другое. Д’Оврезон?!
Пока он добрался до нужной части страты, несуществующая левая рука сильно разболелась. Он мог бы попросить, чтобы дворец ускорил его путешествие – ведь когда молодой лорд Авернон оказался в беде, пол в коридоре превратился в самую настоящую движущуюся ленту… А поздно ночью, когда Том возвращал на кухню матричное лезвие, дворец заставил его уйти сквозь пол коридора на более низкую страту, обладавшую тем же статусом. Дворец был сложно устроен, и существовало множество уловок, чтобы избежать ночного патруля…
Но ни о чем просить Том не стал. Во время длинной дороги была возможность поразмышлять.
Он замедлил шаг.
Мысли его обратились к самому себе. Он думал об извлечении имплантанта и о работе, о том, почему пришел на помощь лорду Авернону и почему сделал это не сразу. И о многом другом…
Но как только юноша остановился перед внешней мембраной покоев лорда д’Оврезона, в его душе подобно сильно натянутой струне завибрировала ненависть.
* * *
– Безвкусно, не так ли?
В воздухе чувствовался запах ладана. Стены были украшены движущимися узорами темно-бордового цвета; изображение, нарисованное одной непрерывно движущейся линией, повторялось через регулярные промежутки.
– Я видел залы и получше, – сказал Том, удивляясь сам себе.
Рядом с замысловатой скульптурой, образованной из переплетенных черных и серебристых лент Мебиуса и поверхностей Кляйна, стоял молодой человек. Он был примерно на два стандартных года старше Тома. Белокурые волосы, аккуратное изящное лицо, глубокие серые глаза. Он глубокомысленно постучал по скульптуре ногтем.
– Извините! – легко выдохнул Том, изгоняя из души ненависть.
– Надо починить костюм. – Д’Оврезон поманил пальцем. – Пойдем со мной.
Том последовал за ним в соседнюю комнату. Около кровати лежали множество открытых розовых чемоданов. Сверху был брошен черно-серый комплект одежды с невероятно длинными кружевными оборками.
– Возьми его! – Д’Оврезон бросил костюм на протянутую руку Тома.
Том было поклонился, но костюм шевельнулся и заскользил по его плечу вверх, кружевные оборки обхватили горло, начали сжиматься. Д’Оврезон потянул костюм за рукав и сильно шлепнул по нему. Костюм упал на пол, будто оглушенный.
– Пусть изменят микроволновые операционные коды.
– Э-э… Хорошо, сэр.
– Пожалуйста, не зови меня… Хотя это не важно. Только проследи за костюмом.
Злясь на себя, Том засмеялся.
– Он будет вещественным доказательством?
– А у тебя, я вижу, сильный характер. – Д’Оврезон приподнял одну бровь. – Могу я спросить…
Однако в этот момент зазвучала негромкая музыка, и он отвернулся.
Она появилась на голографическом дисплее над скульптурой: бледная и красивая, белокурые локоны замысловато перевязаны белым шелком.
– Привет, Корд.
– Сильвана. – Д’Оврезон изящно поклонился, но на губах у него заиграла сардоническая усмешка.
«Дочь леди Даринии», – узнал Том.
– Сегодня вечером Старый Драго выступает с чтением «Старшей Эдды» на земном древнескандинавском языке. Вы слышали об этом?
– Я только что приехал, – д’Оврезон выдавил кривую улыбку. – И как-то упустил это из виду.
– Вы знаете, как стихи воздействуют на людей?
Д’Оврезон отрицательно покачал головой. Том, стоящий сбоку от него, подсказал:
– Аллитерация. Не совсем правильный термин, но…
Воспользовавшись намеком, д’Оврезон начал нараспев вспоминать:
– Плавал плот перед плотиной, плыть хотел к Гнилому морю.
– Ну, хорошо. – Сильвана улыбнулась. – А что вы скажете по поводу соревнований сегодня вечером?
Д’Оврезон скрестил на груди тонкие руки:
– Для меня это окажется слишком суровым испытанием.
– Но если бы вы взяли меня…
– …тогда стремление леди Даринии к сватовству было бы удовлетворено. – Д’Оврезон подмигнул Тому. – К тому же вы смогли бы не ходить на «Эдду».
– О-о-о! Тут Томас Коркориган? Как твои дела?
Том был пригвожден к месту. Он почувствовал, как краска залила его лицо.
«Она помнит мое имя», – поразился он.
Постоянная острая боль в левой руке на мгновение пропала.
– Э-э, хорошо… Спасибо.
Боль тут же вернулась. Но Тома бросило в жар от смущения, а не от боли.
Тем временем голограмма девушки снова повернулась к д’Оврезону:
– Приходите, Корд. Спасите меня от скуки, пожалуйста.
– Хорошо…
Сильвана показала маленький переливающийся фиолетовый кристалл, с молочными прожилками.
– Это мой единственный шанс рассказать вам последний парадокс Галдрива.
– Весьма смахивает на шантаж.
* * *
После того как изображение леди Сильваны исчезло, лорд д’Оврезон повернулся к Тому:
– Ты не знаешь, где будет проходить чтение стихов?
– В галерее Венелуза.
Терминал был все еще включен, и Том сделал управляющий жест – движение вышло неловкое, так как псевдоразумный костюм был довольно тяжелым, – и топографическая триконка превратилась в существо.
Серые глаза д’Оврезона остались холодными.
– У тебя получилось. Ловко сделано. Том поклонился:
– Я заберу костюм…
– Подожди минуту, пожалуйста. – Улыбка заиграла на тонких губах д’Оврезона. – Не пойми превратно… Ты, старина, не в моем вкусе… Но я хотел бы, чтобы ты сопровождал нас сегодня вечером, если сможешь.
– Конечно.
– И исполнял обязанности сопровождающего. Я уверен, ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ага. – Том невольно улыбнулся в ответ. – Значит, не только леди Дариния строит планы относительно вашего будущего.
Д’Оврезону нравилось, что Том говорил так свободно.
– Скажем, мне нужен телохранитель… По рукам?
Том кивнул, что вообще говоря было нелепым, ведь молодой лорд мог просто ему приказать.
– По рукам.
Том, кланяясь, собрался было уйти, но д’Оврезон опять остановил его. Розовый чемодан развернулся при приближении д’Оврезона, и молодой лорд вытянул оттуда маленький белый предмет.
– Посмотри, Том, кажется, тут то, что надо? Это – подарок для леди Сильваны. – Он держал триконку. – Что ты об этом думаешь?
Сделанная из твердого материала, триконка потеряла утонченность голограммы, но ее смысл был ясен: Это утверждение ложно.
– Уверен, что миледи оценит ее вещественность, – сказал Том. И подумал: «Он хочет, чтобы я идентифицировал ее как парадокс Епименидеса».
Но сдержанность Тома, казалось, только развлекала д’Оврезона.
– Ладно… Ты узнаешь материал? Том кивнул:
– Это – сурьма.
Оба ни с того ни с сего вдруг улыбнулись.
– Неплохо придумано, милорд, – Том поклонился.
– Возможно, и так, – д’Оврезон ответил ему еле заметным поклоном. – Послушай, Том! Я бы предпочел, чтобы наедине ты называл меня Кордувен.
* * *
Статус слуги гамма-класса давал Тому право на ограниченный доступ к Сети Родословных. Вернувшись на кухню, он начал изучать родословные древа, пока на экране не высветился один из узлов. Триконка, представляющая этот узел, медленно вращалась.
Оракул Жерар д’Оврезон.
Ошибки нет.
– Будь ты проклят! – пробормотал Том и тут же испуганно оглянулся.
Никто не слышал.
Над его головой тихо пролетел золотистый дрон, и тогда юноша отключил дисплей.
«Вы мне нравитесь, Кордувен, – подумал он. Закрыл глаза, затем вновь открыл их. – Почему вы оказались его братом?»
Глава 21
Нулапейрон, 3405 год н.э.
Сидя на балконе, расположенном посередине между полом и потолком, Том наблюдал за тренировкой левитоциклистов. Своды находились на высоте пятнадцати метров над полированными мраморными полами, и серебристые левитоциклы со свистом проносились по залам. Они вписывались в невероятные повороты. Их водители переворачивались вниз головой и бесшабашно, устремлялись навстречу друг другу. Иногда машины неслись по четыре в ряд, почти касаясь друг друга.
Помимо Тома за этим зрелищем наблюдали несколько слуг, сидевших на каменных плитах внизу. Рой микро-дронов снялся с места и улетел, когда одинокий левитоцикл пронесся мимо них.
«Я никогда не смог бы проделывать подобные штуки», – подумал Том.
У него голова начинала кружиться даже тогда, когда он просто перегибался через перила. Он отошел от края балкона и пощупал воротник своей рубашки: кремового цвета с бирюзовыми вставками. Это было уродливое одеяние. Однако выглядело оно дорогим.
* * *
– Эгоист, – объявил шеф Кельдур, глядя на суетящихся вокруг него слуг. – Вот кто он, лорд д’Оврезон!
– Сэр? – Том вопросительно поднял бровь, игнорируя предупреждающий взгляд Жака.
– Завтра у него День совершеннолетия, а мы даже не знаем его любимое блюдо, – шеф покачал головой. – Он приехал без своей свиты. Куда мы все катимся?
– Я мог бы… э-э… спросить его сегодня вечером, если вы пожелаете… во время состязания.
Раздался приглушенный смех слуг.
– Ужасно мило с твоей стороны, старина, – пробормотал Дрювик.
Кто-то театральным шепотом добавил:
– Ты страшно любезен.
Шеф Кельдур свирепо посмотрел в сторону слуг.
– Лорд просил сопровождать его, – вздохнул Том.
– Он назвал тебя? Именно тебя?
Том кивнул.
– Что же ты раньше не сказал? Дрювик! Оставь все дела и закажи Коркоригану подходящую одежду. Пойдем, мальчик! У нас в распоряжении меньше дня…
Все бросали на него косые взгляды, даже Жак. Том почувствовал, что вокруг образовалась пустота, слуги держались с ним с подчеркнутым отчуждением.
* * *
Мимо, чуть не задев Тома, пронесся еще один левитоцикл. Том вздрогнул, посмотрел ему вслед и подумал: «А стоит ли волноваться из-за того, что все стали шарахаться от меня?»
Между тем зрители внизу уже начали заполнять просторные залы и галереи. Слуги и дроны разносили гостям напитки и печенье. Том встал и медленно спустился вниз, воспользовавшись винтовой лестницей, на которую можно было попасть прямо с балкона.
– Напитки?
Том от неожиданности отпрянул – слуга принял его за свободного человека.
– Нет, спасибо.
Юноша отвернулся прежде, чем слуга смог сказать еще что-нибудь. Он искал среди толпы лорда Кордувена д’Оврезона или леди Сильвану.
* * *
Знакомство Тома с Кордувеном возвысило его в глазах Кельдура. Пока слуги ждали заказанную для Тома одежду, Кельдур разговорился с юношей.
– Для этого случая мы пригласили специалистов. – Кельдур махнул рукой, указывая на группу молодых чжунгуо жэнь, одетых в одинаковые костюмы из черного атласа. – Они приготовят угощение для его Светлости…
– Он раньше когда-нибудь заказывал блюда кухни чжунгуо жэнь? – спросил Том. Но тут он заметил среди слуг в задних рядах помощника шефа Бертила, который мрачно наблюдал за ним, считая, что во всем замешаны какие-то дворцовые интриги.
– Да, хотя он мало ест, – Кельдур погладил себя по животу. – Что же касается обеда… Ну, мы подождем, пока ты не поговоришь с ним, ладно?
Взгляд Тома остановился на одной из чжунгуо жэнь. Хрупкое бледное фарфоровое лицо, длинные волосы до пояса…
«А ведь я знаю ее», – понял вдруг Том.
– Могу я взглянуть на блюда?
Кельдур кивнул, довольный, что Том проявил интерес.
– Иди.
Блюда выглядели изысканными. Их внешний вид был столь же важен, как и вкус. Однако большинство из чжунгуо жэнь явно бездельничали. Для шефа Кельдура они были образцами для подражания. Но завтра, в приготовлении праздничного завтрака, наверняка будут участвовать все.
– Очень хорошо, – бормотал Том, постепенно приближаясь к молодой чжунгуо жэнь.
Она взглянула на него предостерегающе. Понизив голос, Том спросил:
– С Чжао-цзи все в порядке?
В ответ она еле заметно кивнула.
– Вы его часто видите… Фэн-ин? – Том не без труда вспомнил ее имя.
Но она уже отвернулась. Ее темные глаза странно блеснули, и Тому ничего не оставалось, кроме как возвратиться к шефу Кельдуру.
* * *
– Прими мои поздравления, Том! – Кордувен, одетый в великолепную сине-золотую накидку, указал Тому на место рядом с собой.
Они сидели на одном из балконов почти под потолком собора. Том не посмел оглянуться. Среди восьми слуг, в любую минуту готовых обслужить их, были и Жак с Дрювиком.
– Да, – леди Сильвана, сидевшая по другую сторону от Кордувена, одарила Тома улыбкой. – И мои поздравления тоже.
У Тома пересохло во рту.
– Я… э-э…
– Считай это официальным уведомлением. – Она откинулась на спинку кресла и кивнула Кордувену.
– Все правильно, – сказал Кордувен. – Ведь ты спас жизнь лорду Авернону.
– Я… – Том задохнулся от волнения.
«Я же всего-навсего поднял тревогу, – подумал он. – И сам дворец переместил молодого лорда в оружейный зал… где маэстро да Сильва оказал ему первую помощь… пока не прибыли дроны… следом за которыми примчались слуги-врачи…»
Голос Кордувена вернул его к реальности.
– Золотой пояс, старина, это только символ. Но его стоимость равна тысяче очков за заслуги.
Рыжеволосая молодая женщина из свиты леди Сильваны передала своей хозяйке какой-то предмет. В ее бирюзовых глазах было что-то необычное, но Том не смог понять, что именно…
«Тысячу очков за заслуги?» – думал он потрясенно.
Внизу собиралась толпа.
– Держи, – Кордувен взял свернутый пояс из рук леди Сильваны и вручил его Тому. – Только не сейчас надевай.
– Спасибо! – пробормотал Том.
Правильно ли он понял Кордувена? Кроме этого пояса он удостоен еще и тысячи очков за заслуги?
Спросить об этом Том не посмел.
Кордувен подарил леди Сильване маленькую коробочку. Открыв ее, она обнаружила белую металлическую шкатулочку с триконкой, которую Том уже видел.
– Ах! – Она взяла шкатулочку. – Это же антиномия. Предсказание в виде антиномии. – Она звонко и совсем по-детски рассмеялась. – Очень тонкий намек, Корд.
Кордувен повернулся к Тому и подмигнул.
* * *
Левитоциклы проносились по воздуху, как серебряные стрелы.
– Святая Судьба! – пробормотала леди Сильвана. – Я и не знала, что они могут летать так быстро.
Когда левитоциклисты с обнаженными головами кланялись сидящим на балконах сановникам, леди присоединилась к общим аплодисментам. Молодые левитоциклисты – среди них были вольноотпущенники, сыновья людей благородных и даже одна стройная дворянка – надели шлемы и вскочили в седла.
Двадцать серебристых левитоциклов взмыли в воздух и зависли, подрагивая, пока золотой луч, сигнал к началу состязания, не пронзил воздух. Тогда все они разом стартовали.
Здесь, во внешнем пространстве дворца, воздушные туннели были возведены из естественного камня, без использования техники. Левитоциклы быстро пролетали среди колонн со стоками для воды; они ныряли то внутрь галереи, то выскальзывали из нее и исчезали вдали.
Толпа напряженно следила за происходящим. Потребовалось около минуты, чтобы Левитоциклы описали полный круг и появились вновь.
– О, ради Судьбы! – сказала Сильвана.
Том взглянул через плечо Кордувена. Рыжеволосая передала своей хозяйке кристалл; браслет Сильваны проектировал изображение непосредственно в глаза получателя сообщений.
– Мы должны поговорить конфиденциально, Корд, – очень тихо сказала Сильвана. – Встретимся в коридоре. Это срочно.
Кордувен встал, жестом дав понять Тому, чтобы тот остался на месте.
– Мы скоро вернемся. – Лоб Кордувена наморщился от напряжения.
Они вышли с балкона, не обращая внимания на торопливые поклоны слуг.
На мгновение глаза Тома встретились со взглядом Жака. Но Том отвернулся, не желая втягивать Жака в неприятности.
* * *
Когда Том пришел в себя, он лежал в больничной палате. Сломанные ребра давали знать о себе при каждом вдохе. Острая боль грызла поясницу. Один глаз заплыл, а кожа была содрана едва ли не по всему телу.
