Ее паранойя еще более усилилась, когда они подплыли ближе к комплексу, известному под названием «У Женевского озера».
Причалили, и Карин отвели в пустую комнату, оставили в одиночестве. Одна из стен в этой комнате представляла собой прозрачную вогнутую сферу. Сквозь нее можно было видеть чистую темную воду. Маленькая, белая с золотом, рыбка то и дело хватала корм.
«Проклятие! – Карин в волнении расхаживала по комнате, затем заставила себя сесть. – Какого черта я здесь потеряла?»
Все аргументы, с помощью которых она собиралась убедить предстоящее «собрание», заключались в горстке кристаллических осколков, распиханных по карманам ее жакета.
Впрочем, в любом случае стоит рискнуть. Чтобы спасти Дарта, она была готова пожертвовать собой.
– Фрау доктор Швенгер готова вас принять, – услышала Карин синтезированный голос. Искусственный Интеллект изъяснялся по-английски.
– Еще бы! – с раздражением фыркнула Карин. ИскИн ничего не ответил.
В воздухе возникла светящаяся стрелка, показала, куда идти. Карин с неохотой поднялась и последовала за летящей впереди стрелкой.
Дно озера за стеной в кабинете доктора Швенгер выглядело очень живописно: свет шел откуда-то снизу, переливался на вкраплениях кварца. Среди вьющихся водных растений, названия которых Карин не знала, причудливо играли тени.
– Садитесь, пожалуйста! – Швенгер оказалась миниатюрной блондинкой. Похоже, она легко мирилась со своим высоким положением.
– Vielen Dank, – поблагодарила по-немецки Карин. Едва заметная улыбка скользнула по губам доктора Швенгер.
– Вы хорошо говорите по-немецки, не правда ли? Карин пожала плечами, и Швенгер добавила:
– Мы можем говорить каждая на своем языке.
– Хорошо, – согласилась Карин. – Но я в восхищении от вашего великолепного английского.
– Итак… – Швенгер улыбнулась как-то уж чересчур поспешно.
«Не надо было этого говорить, – мелькнуло в голове у Карин. – Я должна плыть по течению и не противоречить, я здесь не для того, чтобы набирать очки».
– Спасибо вам, что вы смогли так быстро принять меня, доктор Швенгер, – сказала она. – У вас, наверно, очень напряженное расписание. Впрочем, как и у меня.
Карин заметила, что доктор Швенгер слегка нахмурилась.
– Я думала, что вы сейчас освобождены от работы. Неискреннее заявление. И вообще Швенгер не стала бы изменять свое расписание ради встречи с простым кандидатом в Пилоты, если бы не заподозрила, что за этим кроется что-то важное.
– У меня есть кое-какие дела по связи с общественностью, – Карин старалась казаться спокойной. – Интервью журналу «ТехноМонд-ХХII», к примеру…
– Не совсем обычное времяпрепровождение для кандидата в Пилоты.
Взгляд голубых глаз был ледяным, а улыбка – обескураживающе-иронической.
– Разве? – Карин удивленно изогнула бровь. – Я надеялась поговорить о будущей трансформации моей нервной системы.
Швенгер осталась абсолютно невозмутимой.
«Ноль очков за хитрость, Макнамара, – сказала Карин сама себе. – Но, по крайней мере, я донесла до нее необходимую информацию».
– В каком смысле? – спокойно спросила Швенгер. На самом деле Карин хотела, чтобы в поисках Дарта была задействована вся поисково-спасательная флотилия, но понимала, что никакие веские аргументы не помогут ей добиться этого.
– Речь идет о второй фазе, которую мне предстоит пройти. – Набравшись храбрости, Карин добавила: – Я бы хотела получить назначение на следующий новый корабль.
Фрау доктор Ильза Швенгер была директором одного из подразделений, она несла ответственность за Программу ремонта и постройки кораблей. Она вполне могла бы помочь с назначением.
– Это будет не так просто, о чем вы, должно быть, догадываетесь.
«Гибкость составляет 90 процентов в искусстве айкидо», – однажды утверждал сэнсей Уешиба. Основатель самого совершенного вида борьбы знал, когда надо подчиниться, а когда вступить в схватку.
«Докажи ей», – приказала себе Карин.
Нервы напряглись. Перед глазами стоял умирающий в одиночестве Дарт… Карин выложила на стол Швенгер кусочки кристалла, ясно сознавая, что через несколько секунд с ее карьерой в УНСА может быть покончено.
Синий тороид, искусственный зародыш. Неразборчивый текст и рисунки.
Плевать на карьеру. Ей нужен Дарт.
– Изображения с низким разрешением, – бормотала Швенгер, вставляя каждый фрагмент по очереди в слот установленного на столе лазера. – Трудно разобрать детали.
Перед ними было последнее фиолетово-синее изображение.
– Это же не целые кристаллы, – сказала Карин. – Хотя любая часть голограммы содержит все изображение, но чем меньше кусочек, тем меньше будет разрешение.
– У кого кристаллы? – Глаза Швенгер снова были холодны, как лед. – У вас или журнала «ТехноМонд-XXII»?
«Прекрасно, – подумала Карин, – оказывается, она все знает. Ей было достаточно лишь взглянуть на изображения, и она сразу поняла, что это такое. Но что мне делать дальше?
Вариантов было два. Первый: вести осторожную игру. Второй: рискнуть. И Карин решилась.
– Кристаллы находятся в моей комнате в отеле «Ирвинг», в Лозанне. Можете ли вы послать кого-нибудь за ними?
Швенгер сначала нахмурилась, но потом кивнула в знак согласия.
– Позвольте, я предупрежу администрацию, – Карин подождала, пока Швенгер включит системы внешней связи, и соединилась с отелем, попросив, чтобы служащих УНСА впустили в ее номер.
«Надеюсь, я делаю все правильно», – подумала она. И сказала:
– Кристаллы описаны и маркированы. Кроме того, все снято на камеру. Вся серия. Ничего не пропущено. И никаких копий.
Фрау доктор распорядилась послать за кристаллами, а затем перешла к следующему этапу. Она выключила внешнюю связь, затем стиснула руки Карин и глянула ей прямо в глаза.
– Спасибо вам, кандидат в Пилоты Макнамара. Мы благодарим вас за сотрудничество.
– Я всего лишь выполняю свой долг, – сказала Карин. – Мы не можем допустить, чтобы введенный в заблуждение персонал УНСА поставил общество перед опасностью.
– Совершенно с вами согласна.
– То, что я обнаружила их, чистое везение… Вы же знаете, я отношусь к своей карьере очень серьезно.
Это означало: «я готова пожертвовать всем, если будет нужно».
Ледяные голубые глаза слегка сузились.
– Хорошо, кандидат в Пилоты. Каковы ваши планы?
– Я абсолютно откровенна с вами, – при этих словах они обе улыбнулись, – когда говорю, как сильно я надеюсь на то, что вы измените характер миссии нового корабля. Как и на то, что вы назначите меня на борт.
– Вы ведь были близко знакомы с Пилотом Маллианом. – В этот момент будто маска спала с лица Швенгер, на лице ее проглянула искренняя забота. – Надо организовать спасательную операцию. Хотя, учитывая время, имеющееся в запасе…
Карин понимала, что имеет в виду доктор. Надо успеть до того, как корабль Дарта распадется на куски.
Последовало еле заметное движение рукой, которое Карин чуть было не пропустила. Затем Швенгер наклонилась вперед.
– Официально я признаю, что никаких дополнительных копий украденных данных не существует. Но это уже вне протокола.
«Она выключила записывающее устройство, – поняла Карин. – До сих пор вся наша беседа записывалась… А что, если это тоже трюк и существует еще одна записывающая камера?..»
– Ваша цена за молчание, – сказала Швенгер, – это участие в спасательной операции. Я права?
– Да.
– Если даже…
– Мы можем спасти его. Пожалуйста, взгляните вот на это, – Карин протянула кристалл, склеенный из осколков, которые она и Чоджун Аказава кропотливо подобрали.
Кристалл светился и переливался разными цветами.
– Пожалуйста, – Карин и не пыталась скрыть отчаяние, которое зазвучало в ее голосе. – Взгляните сюда. – Ее палец описал сложную, со множеством изгибов, кривую, относящуюся к фазовому, а не физическому мю-пространству. – Это своего рода реверсивная относительность: я могу достичь Дарта за меньший, согласно его времени, срок, следуя по субъективно более длинному геодезическому маршруту.
Швенгер кивнула, но Карин заметила, что она слушает аргументы, одновременно просматривая поток цифровых данных.
– Опасно, – наконец пробормотала Швенгер.
– Но ведь возможно.
– Да. – Швенгер откинулась на спинку стула.
– Вы согласны, что это возможно? Или…
– С этого момента характер миссии меняется! – Швенгер вновь включила связь. – Очень срочно, Вилли! Мы вносим изменения в характер миссии нового корабля.
В ответ раздались неразборчивые звуки.
– Нам понадобятся генераторы поля, – продолжала Швенгер, – и запасные детали к ним. И убери из списка назначенного Пилота. На корабле полетит кандидат в Пилоты Макнамара.
Ответа Карин не услышала.
«Акустическая блокада», – поняла она.
– Отправь мне сейчас же приложение. – Швенгер прервала переговоры и вынула из ящика стола маленький диск. – Поставьте здесь дактил, пожалуйста. – Она протянула диск.
– Что это? – Карин взяла диск, придерживая его за края.
– Дополнение к вашему контракту по найму на работу. В соответствии с этим дополнением вы, участвуя в проекте «Трансформация», связываете себя условиями о неразглашении данных.
– Но…
– Участники этого проекта, вероятно, обречены на кучу неприятностей, говорю вам это неофициально. – Швенгер снова откинулась на спинку стула. – И тем не менее я настаиваю на том, чтобы вы приняли эти условия.
– Хорошо, – Карин оставила на дополнении отпечаток большого пальца.
– Вы можете сначала прочитать его.
– Нет необходимости, – Карин положила диск на стол. – Спасибо. Я отменю мое интервью с…
– Пожалуй, не стоит. Личный контакт с крупнейшей сетью новостей мог бы быть очень полезен… до тех пор, пока мы оставляем особо важную информацию за рамками этих контактов.
– Я постараюсь.
«В противном случае у меня будет куча юридических неприятностей», – подумала Карин. Это была та цена, которую она должна была заплатить.
– Скоро сюда спустятся несколько членов комитета. – Швенгер постучала осколком кристалла. – Перед нами открываются интересные возможности.
«Ваши соперники, – подумала Карин. – Они почти уже повержены».
– Глупо с их стороны было поддерживать такие ошибочные эксперименты, – добавила Швенгер. – Занятное совпадение, что я стала одной из тех, кто об этом знает.
Карин ничего не сказала. Не противоречить и плыть по течению.
– Вы бы никогда не стали действовать против меня таким образом, не правда ли, кандидат в Пилоты?
Карин наклонила голову:
– Я и не мечтала, что все так сложится, доктор Швенгер.
Последовала короткая пауза, а потом улыбка осветила лицо светловолосой женщины.
– Пожалуйста, Карин, зовите меня Ильза.
Глава 43
Нулапейрон, 3413-3414 годы н.э.
«Есть пять основных элементов: скорость, сила, выносливость, ловкость и мастерство, – любил говорить маэстро да Сильва. – Но скорость, Том, поможет тебе больше всего».
Однако Том не был уверен, одобрил бы маэстро, хотя бы отчасти, то, что он, Том, использует тактику «пси-два-дао» и свое умение концентрировать и распылять энергию для убийства.
Он теперь чаще разрешал себе думать о матери. Во время своих изысканий он в любой момент мог натолкнуться на упоминание о ней.
Однако этого не случалось. Она ничего не значила для Оракула. Факт уничтожения семьи Тома не имел ни для кого никакого значения. Его даже не зарегистрировали в официальных сводках.
«Теперь я могу повлиять на жизни других, – думал он. – Даже невольно».
И не только косвенным образом. На счету Тома было семь раненых воинов, которые по ошибке приняли его за чужака, самовольно вторгшегося в покои лорда Коркоригана.
Стоимость их лечения покрыли из средств владения. В конце концов, Святая Судьба, никто из них не умер. Двоим пришлось делать переливание крови, у них была временная остановка сердца, но усилиями врачей они были благополучно возвращены к жизни. Все семеро прошли курс посттравматического лечения. Том предложил им вновь перейти под управление леди Даринии или любого другого лорда, нуждающегося в подчиненных, обладающих такими, желанными для всех правителей, талантами. Но они отказались и были вновь назначены на службу. Двое стали командирами взводов, входящих в состав структуры, формируемой начальником охраны Тома, капитаном Эльвой Штрелстхорм.
Это она крикнула: «Свои», – ворвавшись тогда в конференц-зал, на полу которого лежало семеро поверженных воинов.
И понадобилась лишь небольшая подсказка, чтобы она вспомнила мальчугана, сына рыночного торговца Деврейга Коркоригана. Эльва обладала уникальной зрительной памятью.
– У вас те же глаза, милорд, – сказала она ему после того, как врачи ушли.
Эльва тоже повзрослела. Когда она впервые побывала в доме, где жила семья Тома, ей было около двадцати, и она служила в патруле. Теперь она стала почти на десять лет старше. С легкостью отдающая команды, организованная и дисциплинированная, она заботилась о благополучии своих воинов. В этом Том смог убедиться, наблюдая за ней на протяжении следующих десяти дней. И подчиненные ценили это, относясь к Эльве с неизменным уважением.
С помощью Эльвы и Жака Том мог справляться с большинством повседневных дел своего владения. Фелгринар теоретически находился на том же уровне подчинения, будучи частью триумвирата, подчиняющегося только Тому. Но на практике он действовал, как правило, по указаниям Жака, реже Эльвы. Распоряжения Фелгринара стали разумнее, и было похоже, что бюджет владения – по крайней мере Первой страты – достигнет положительного баланса в течение трех стандартных лет. То есть за более короткий срок, чем предполагалось по расчетам.
Конечно, истинное предсказание, учитывающее финансовые отчеты такого маленького владения, – если бы таковое предсказание имелось, – могло бы дать гарантированно точный прогноз. Что ж, назовем это суеверием или страхом быть пойманным в ловушку парадокса. Но Том хотел работать наугад, не зная заранее о своих успехах или провалах.
Более того, если бы он действительно добился успеха – или даже опозорился самым ужасным образом, – если бы его поймали при попытке убийства Жерара д’Оврезона, то в мире осталось бы еще около пяти тысяч Оракулов… И любой из них мог создать истинное предсказание, а возможно, уже и сделал это много лет назад, описав преступление, которое собирался совершить Том.
Но если они и сделали подобное, то Том ничего не знал, несмотря на открытые для него двери во все благородные дома. Не потому ли, что существовали и другие уровни, на которые он не имел права доступа?
Или потому, что Оракулы имели собственную цензуру?
В каком-то смысле это снимало с него ответственность. Игнорируя парадокс, за исключением тех случаев, когда тот помогал продвижению к цели, Том работал, рассчитывая только на свою охрану, но не на помощь Оракулов. В тайне, с огромной осторожностью вынашивал он свои планы.
Когда у Тома уже сложилась основная схема, он потратил еще несколько декад на расчеты.
После тяжелых усилий, потраченных на доказательство концепции, основанной на истинных предсказаниях о владении графа Болтривара (выбор темы не был случаен), Том вдруг понял, что надо все бросить и начать сначала.
Хотя созданные Томом модели работали, они не могли целиком воссоздать фиктивный мир. Парадигма его проекта была ошибочной. Единственно правильным решением было заново сформулировать каждую единичную ячейку с точки зрения бесконечно-разветвленной ауторефлексивной технологии.
В конце концов это стало возможным… в принципе.
Были и другие приготовления: заботы о поддержании физической формы, периоды погружений в историю Карин – часы, которые он проводил под голубыми небесами для того, чтобы преодолеть патологический страх высоты и боязнь толпы.
Все это заняло целый стандартный год.
* * *
Его кабинет оборудовали тройной защитой. Молчаливая Эльва самолично проверила соединение между экранирующей металлической сеткой и псевдоразумными интерференционными эмиттерами, укрепленными на внутренних стеклянных стенах.
«Ты не очень-то разговорчива, Эльва, – думал Том, наблюдая ее за работой, – особенно, когда дело касается важных вещей».
Они редко разговаривали о старом времени, но ее присутствие побуждало Тома мысленно пересматривать многое: странное поведение Труды, ее поездки в отдаленные места (по меркам обычных обитателей рынка) и ее беспокойство. Он размышлял о ее таинственных компаньонах в накидках с капюшонами.
Знала ли Эльва Труду раньше? Они разговаривали на поминках после похорон отца. Том это видел. Но знали ли они друг друга близко?
Он не спрашивал.
Не упомянул он и об устройстве в виде булавки для галстука, которое видел в оружейной лавке, хотя и попросил изучить странную коллекцию оружия.
– Никаких следов компании «Килвер» не обнаружено, – сообщила Эльва, вернувшись с нижних страт. – Забудьте о них. Хотя я могла бы связаться с инспекторами лорда Шинкенара…
– Не стоит, – вздохнул Том. – Забудем. Но все было очень подозрительно.
Хотя бы странная манера двигаться у Брино и спокойная уверенность, с которой он держался… Не встретился ли Том во второй раз в своей жизни с Пилотом? Но задать такой вопрос напрямую было рискованно.
– Все закончено, – сказала Эльва. – Я имею в виду проверку охранной системы. Мы провели последнее испытание сегодня утром. Ни один комар не пролетит.
– Неплохо. – На Тома произвело впечатление то, как быстро они справились с задачей. – Совсем неплохо.
Интересно, было ли простым совпадением то, что борцовский стиль Дервлина имел сходство со стилем Пилота?
И разве Дервлин не старый друг Труды?
«Забудь об этом. – Том раскрыл талисман и вынул капсулу. – Сосредоточься на объекте».
После установки защиты Том, впервые нисколько не таясь, вскрыл оболочку нуль-геля и извлек кристалл-транслятор.
* * *
Странно.
Вцепившись в подлокотники кресла, он почувствовал, что перед глазами все кружится и золотисто вспыхивает.
Снежинка?
Мгновение он видел перед собой медленно кружащуюся маленькую алую снежинку в виде звездочки. Затем она внезапно исчезла.
Кубики крови.
Но каждый кубик оказывается снежинкой, имеющей множество лучей и представляющей собой трех-… нет, многомерное изображение. Он наклонился к одному из них, и кубик взорвался, рассыпался на мелкие кусочки. Единство бесконечности, наглядная модель сложности Вселенной.
О Судьба!..
Том надеялся увидеть только коммуникационный интерфейс, но это значительно больше: это – все.
Кроваво-красные снежинки в золотом торе.
Автоматы, производящие мультифрактальные клетки.
Сияние и слияние. Образование структур происходило согласно его сигналам, но он только подгонял их для своих целей. Системная матрица факторизации переносила функции из мозга Тома на структуру процессора мю-пространства. Импульсы, интегрирующие образы в единое целое, прошивали континуум.
Ограниченные диффузией частицы молниеносно группировались вокруг центров кристаллизации, образуя сложные структуры.
Сначала родились вспомогательные программы низшего уровня: простые комплексы, построенные на механизме Тюринга, ненавязчиво знакомили Тома с теми операциями, которые они могут совершать.
Затем появился намек на более далекие перспективы. Логика вне логики, то, что возможно в этой вселенной.
Он может использовать голос и зрительные образы. Прикосновение и движение. Мысль может искусственно создать атом или человеческое существо…
«Вы хотели, чтобы я воспользовался этим», – мысленно обратился он с риторическим вопросом к погибшей Пилоту, стараясь, чтобы вспомогательные программы не уловили этого. Тому не хотелось, чтобы она реплицировалась в виртуальном пространстве, только для того, чтобы попросить о помощи у тех, кто находится за пределами ее мира.
Он расставил все по своим местам. Кроваво-красные снежинки представляли собой еще более мощные вспомогательные программы в фазовом пространстве, основанные на таких технических средствах, которыми ему прежде никогда не доводилось пользоваться. Это был процессор с безграничной емкостью, находящийся где-то в мю-пространстве.
Если бы Том обладал необходимыми интеллектуальными резервами, он мог бы создать собственную виртуальную вселенную…
Но в этом не было необходимости. Нужно только смоделировать будущее одного Оракула.
Золотой свет.
Странные структуры, мультифрактальные кроваво-красные лабиринты, невообразимые в перспективе вспомогательные формы…
На секунду или на целую вечность Том представил всю систему вне каких-либо ограничений – изменяющееся пространство, где даже законы логики могут выходить за рамки обыденного сознания.
– С меня хватит! – сказал он.
* * *
И вот Том приступил к работе.
Под видом помощи Эльве – и якобы из интереса к охранной системе – он познакомился с таким количеством протоколов, с каким только смог.
Помог счастливый случай. Случайно услышав разговор между Жаком и Эльвой, Том решил проследить маршруты поставок. Оказалось, что лорд Шинкенар, живущий по соседству, осуществлял поставки Оракулу д’Оврезону. Он был посредником.
Товары перевозили в грузовом поезде, идущем без остановки сквозь Шестую страту владений Тома и дальше через закрытые туннели, к которым нельзя было подобраться ни из бокового коридора, ни из запасной шахты. Через семь владений поезд следовал в следующий сектор.
И где-то, на ничем не примечательном пространстве между секторами, поезд должен был сделать остановку, которая не регистрировалась ни в одном протоколе…
Том начал тренироваться еще интенсивнее.
Лазанье по стенам и потолку в тренировочном зале, занятия боксом с манекенами, купленными им в военной академии лорда Такегавы; бесконечные часы бега по пустынной галерее.
Перевод алгоритмов занял в три раза больше времени, чем он рассчитывал, но в результате он смог загружать настоящие программы новостей и истинных предсказаний в свой мультифрактальный смоделированный мир.
Затем внесение поправок, экстраполяции…
Ошибки искажали модели так, что иногда они становились сверхъестественными путешествиями в кошмары. Невозможные события разворачивались на фоне мозаичных пейзажей.
Но модели продолжали развиваться, и это было всего лишь началом.
* * *
Том проигнорировал приглашение в гости от Сильваны и не ответил Авернону, который поинтересовался, почему Том до сих пор не опубликовал ни одной работы.
Чувствуя себя виноватым, он наконец составил ответ: «Так как я пренебрег матрицами с ортогональными компонентами в пользу подхода с использованием мультифрактальной функции, которая практически мгновенно материализует алгоритмы в мю-пространстве…»
И уничтожил его, так и не послав.
Время от времени он боксировал с кем-нибудь из руководимых Эльвой охранников, но те побаивались Тома. Все-таки он был их лордом.
У безмозглых манекенов не имелось таких комплексов.
* * *
Однажды во время очередной экскурсии в домен знаний Пилота он обнаружил такое, что перепугался едва ли не насмерть.
«Многие планеты, имеющие такие же размеры, как и Земля, – прочитал он, – существуют в межзвездном пространстве. Шесть таких планет было найдено в окрестностях Солнечной системы только в двадцать четвертом веке».
Дрожь пробежала по его телу.
«Так как при образовании эти планеты были отброшены далеко на периферию, средняя температура на них равна всего ЗОК, однако радиоактивность (и вследствие этого вулканическая активность) создает в недрах этих планет такие условия, которые позволяют океаническим водам…»
Том потратил несколько дней, чтобы определить – к великому своему облегчению, – что Нулапейрон так же, как и Земля, вращается вокруг какой-то звезды.
* * *
Создать воспоминания.
Дряхлый седой Оракул умирал. Усохшая плоть была уже практически ничем. Только широкие костлявые плечи напоминали о былой силе.
Все вокруг, слуги и господа, стояли со склоненными головами, молчаливые и полные почтения.
Создать восприятия, переносящие назад к раннему периоду.
Заключительная программа новостей. Память перенесла его в юность на волнах энтропии потоков времени.
Создать пограничное состояние.
Последнее мгновение ясного сознания перед смертью старика.
* * *
Моделирование жизни было завершено.
Это был конец, и в то же время это было начало.
Том лег на пол и заплакал.
* * *
На следующий день он неловко натянул на ретранслятор оболочку нуль-геля.
А затем раскрыл свой талисман и вложил в него кристалл.
«Прекрасная работа, отец! – Том вновь запечатал талисман и повесил себе на шею. – Ты проделал хорошую работу».
Этой же ночью он надел комбинезон, прикрепил маленький сверток себе на спину и накинул на плечи длинный черный плащ.
Выходя из спальни, Том едва не сшиб Эльву, которая в одиночку совершала очередной обход дворца.
– Ой! Извини, Эльва!
– Уже поздно, милорд. – Она пристально взглянула на него.
– Я направляюсь в кабинет. Он будет закрыт для всех на два дня. Я намерен провести там один эксперимент.
– Слушаюсь, милорд! – Эльва поклонилась, привыкшая к тому, что он часто запирается от всего мира в своем кабинете.
Том специально отправился в кабинет окольным путем и, удостоверившись, что его маршрут зафиксирован, активировал загрузку дезинформации.
Затем выскользнул в коридор, перекинул через плечо плащ и бросился бежать.
Глава 44
Нулапейрон, 3414 год н.э.
Первоначально он собирался проникнуть в туннель где-нибудь в собственном владении и временно перекрыть в нем движение. К примеру, вызвать небольшой обвал – это можно было бы сделать с помощью автоматических гамма-лазеров. А дальше можно было продолжить путешествие уже на поезде. Однако, поразмыслив, он понял, что это слишком опасно: неизбежное расследование привело бы к не менее неизбежному разоблачению. То, что владения лорда Шинкенара стали промежуточным пунктом в поставках для Оракула, вряд ли было простым совпадением…
В идеале сбой в движении грузового транспорта надо представить как совершенно заурядное происшествие.
Оставив дворец, Том прежде всего спустился до Пятой страты.
Затем повернул в сторону границы, туда, где владения Шинкенара и его собственные граничили с никому не принадлежащими пещерами.
Он проскользнул мимо каменной осыпи, которую регулярно обследовал уже на протяжении пяти декад. Потом прошел по петляющему узкому туннелю в расширяющийся проход, ведущий в район складов и распределительных пунктов.
Здесь он слился с толпой – рабочие вечерней смены направлялись домой, – спустился вместе с ними по винтовой лестнице в торговый центр, расположенный стратой ниже.
– Будь доволен тем, что попадешь в собственную конуру, – сказал Тому идущий рядом мужчина.
– И не говори, – пробормотал Том.
– Соддин Клинвалд постарался и тебе подкинуть тяжелую работенку?
– А чего еще от этого ублюдка дождешься!
Том некоторое время шел в толпе, а затем отделился, быстро, насколько это было возможно, нырнул в небольшую нишу и замер там в полной неподвижности.
* * *
Кольцо, которое Том носил на большом пальце, помогло ему проникнуть сквозь сканирующее поле грузового дока. Трюк заключался в том, чтобы закодировать входной пароль в журнале охраны таким образом, чтобы она не зафиксировала его идентификационный номер.
Как и было запланировано, в доке находились эластичные грузовые контейнеры – двухметровые черные сферы с короткими подпорками. Местом назначения ближайшего контейнера был дом Оракула д’Оврезона. Том протянул руку и вытащил из свертка на спине выкованный из красного металла меч. Надрезал верхнюю стенку контейнера.
Ему повезло: внутри были маленькие мягкие пакеты, сушеные плоды гриппла и ягоды виклана.
В туннеле, через который завтра поедет грузовой поезд, был слышен слабый шелест. Мрачно улыбаясь, Том перенес туда пакеты с едой. Ему пришлось сделать двенадцать ходок. Еду он оставил на съедение паразитам-мусорщикам.
Вскоре он уже слышал легкий топот и шуршание; слышал, как разрывают обертки. Тогда он забрался внутрь контейнера, надел респираторную маску и свернулся в темноте калачиком.
* * *
Проснулся Том от того, что контейнер куда-то пополз.
Расставил ноги, чтобы задержаться, но тут же понял, что никакого сползания не было: просто поезд ускорял ход, и в действие вступили законы инерции. Контейнер завибрировал. Том пошевелил головой и обнаружил, что затекла шея. Помогая себе рукой, нашел более удобное положение.
Затем попытался снова заснуть, но не смог.
А потом поезд остановился.
* * *
Контейнер начал медленно перемещаться, но никаких голосов не было слышно. Похоже, здесь все было полностью автоматизировано. Вскрыть стенку контейнера, чтобы проверить свое предположение, Том не решился.
Наконец контейнер замер: видимо, его установили на место.
А затем взревели мощные моторы, и Тому показалось, что внутри у него все оборвалось. Через секунду он понял: это было вертикальное ускорение. Вместе с контейнером он оторвался от земли и взлетел.
Подъем, казалось, длился вечность.
Том попытался мечом прорезать окошечко. Это ему удалось, но в свете крошечной тусклой лампы рассмотреть ничего, кроме соседних контейнеров, не удалось.
