Легко, что с Правосудьем пожелал

Я Милосердье сочетать, послав

Посредника и человеколюбца,

Согласного по доброй воле стать

Спасенья ради жертвою, при сём -

Спасителем, на Землю низойдя,

Вочеловечиться и воплотиться,

Чтоб Человека падшего судить}"

Так молвив, одесную распахнул

Отец блистанье славы всей Своей

И Сына лучезарно озарил;

Сияньем Сын явил Отца вполне,

С божественною кротостью сказав:

"— Тебе решать. Предвечный Мой Отец,

Мне — волю Вышнюю творить дано

На Небе и Земле, да утвердишь

Ты на любимом Сыне навсегда

Благоволенье Отчее. Сойду

На Землю обвиняемых судить.

Но знаешь Ты: какой бы ни постиг

Их приговор, — но горший на Меня

Падёт по истечению времён.

Я пред Тобой сей приговор избрал

И не жалею, ибо, обратив

Возмездье на Себя, его смягчу,

Умерю правосудье милосердьем,

Им равно честь воздам, да возблестит

Их слава, да ослабится Твой гнев.

Мне помощи не надо на суде,

Где нет свидетелей, помимо двух

Виновных; третий скрылся, доказав

Побегом преступленье. Он презрел

Законность и заочно осуждён.

Улики против Змия — ненужны!"

Он с Трона лучезарного восстал,

Сверканьем славы Отчей осиян.

Как свита именитая, за Ним

Престолы, Власти, Силы и Господства

Проследовали до Небесных Врат,

Откуда открывался на Эдем

И на окрестности обширный вид.

Туда он вмиг спустился; быстроту

Божественную временем нельзя

Определить, хотя и на крылах

Оно летит стремительных минут.

С полудня плавно Солнце на закат

Склонялось. Тиховейные ветра,

Что Землю освежают в должный час,

Уже проснулись, вечер возвестив

Прохладный. Охладился также гнев

Того, кто милосердным Судией,

И заодно Заступником, сошёл

Изречь над Человеком приговор.

Глас Господа, ходившего в Раю,

До слуха провинившейся четы

Воздушное дыханье донесло

На склоне дня. Услышали они,

И от лица Господня, меж древес,

Укрылись в буйной чаще; и воззвал

Господь к Адаму и промолвил так:

"— Где ты, Адам, столь радостно приход

Встречавший Мой, узрев издалека?

Отсутствием твоим Я удручён,

И там, куда почтительности долг

Являлся, без призыва, нахожусь

Теперь в уединенье. Предстаю

Не с прежним ли сверканьем? Или, сам

Переменись, ты скрылся? Или ты

Случайно задержался? Появись!"

Явился; Ева нехотя плелась

Второй, — а ведь грешить спешила первой.

Чета была уныла, смущена;

Их взор уже любви не выражал

Ни к Богу, ни друг к другу, — только стыд,

Отчаянье, сознание вины,

Ожесточенье, ненависть, разлад,

Лукавство и досаду. Наконец

Молчавший в замешательстве Адам

Ответил кратко: "— Голос Твой в Раю

Я услыхал и убоялся, ибо

Я наг, и скрылся!" Кроткий Судия

Сказал безгневно: "— Голос Мой не раз

Ты радостно и не боясь ничуть

Слыхал, — почто теперь он страшен стал?

И кто тебе поведал, что ты наг?

Не ел ли ты от Древа, чьи плоды

Я строго запретил тебе вкушать?"

Адам сказал, снедаемый тоской:

"— О Небо! Тяжко мне держать ответ

Пред Судией моим! Неужто грех

Лить на себя приму иль должно мне

Моё второе Я, подругу жизни,

Винить? Она осталась мне верна,

И надо бы её проступок скрыть

И наказанье от неё отвлечь,

Но грозный долг, злосчастная нужда

Велят мне говорить, чтоб грех и казнь

Невыносимым бременем двойным

Не пали на одну мою главу.

Когда б я умолчал, Ты все равно

Открыл бы утаённое. Жена,

Мне созданная в помощь, лучший дар,

Ниспосланный Тобою, воплощенье

Моих желаний, чудо красоты

Небесной, средоточие добра,

Столь дивная, что от её руки

Я никакого зла не ожидал;

Её любой поступок был оправдан,

Столь мило совершала их она;

Жена дала мне плод, и я вкусил".

Державный Вездесущий произнёс:

"— Ужель она твой Бог, что оказал

Ты вящую, чем голосу Творца,

Покорность? Разве Ева создана

Твоим вождём, главой, хотя бы ровней,

Что для неё достоинством мужским

Ты поступился, высоту презрел,

На каковую был превознесён

Над Евой, сотворённой из тебя

И для тебя? Её по статям всем

Ты превосходишь; дивной красотой

Наделена она, дабы любовь

Твою привлечь, отнюдь не подчинить.

Её дарам прекрасным надлежит

Под властью быть, — не властвовать самим.

Твоё призванье, твой удел — главенство,

Когда бы впрямь себе ты цену знал!"

Затем Он Еву кратко вопросил:

«— Что, женщина, ты сделала, скажи?»

И Ева, сокрушённая стыдом,

Призналась, но испытывая страх

И слов не находя, пред Судией,

В смущении дала такой ответ:

«— Змий обольстил меня, и я вкусила».

Немедля стал чинить над Змием суд

Господь, хоть безъязыкий скот не мог

На Сатану переложить вину,

Который исказил и осквернил

Его предназначение, избрав

Орудьем зла. Итак, за естество

Растленное по праву проклят Змий.

Дальнейший смысл от Человека скрыт,

Всю истину ему не должно знать,

Поскольку не убавило б греха

Такое знанье. В сущности, Господь

На Сатану, первопричину Зла,

Направил приговор и поразил

Его в словах таинственных, сочтя

Их наилучшими в те времена;

Он Змию так проклятье возгласил:

"— За то, что сделал это, — проклят будь

Пред всеми ты скотами, пред зверьми

Земными; и на чреве будешь ты

Своём ходить, прах будешь есть все дни

Своей ты жизни. Положу вражду

Отныне меж тобою и Женой,

Меж семенем Жены и меж твоим.

Оно пятой главу твою сотрёт,

И жалить будешь ты его в пяту!"

Так предвозвещено все, что сбылось,

Когда Марии — новой Евы — Сын,

Христос узрел, как, молнией с Небес,

Пал Сатана, Князь воздуха; затем

Сын Человеческий, восстав из гроба,

Владычества и Силы одолел

Растленные и в полном торжестве,

В сиянье вознесясь, пленённый плен

Повлёк по воздуху, который был

Владеньем долголетним Сатаны.

Под нашими стопами, наконец,

Тот сокрушит Врага, кто роковой

Удар ему предвозвестил теперь.

Он женщине решенье объявил:

"— Умножу, умножая скорбь твою

В беременности; ты детей рождать

В болезни будешь; к мужу твоему

Влечение твоё, и будет он

Господствовать всецело над тобой".

Адама он приговорил последним:

"— За то, что внял жене своей, вкусив

От Древа, о котором Я запрет

Изрёк, поведав: от него не ешь! -

В твоих деяньях проклята Земля;

Все дни твоей ты жизни станешь впредь

Питаться в скорби от неё; волчцы

И тернии она тебе взрастит,

И ты кормиться будешь полевой

Травой, и в поте твоего лица

Есть будешь хлеб, пока не отойдёшь

Обратно в землю, из которой взят,

Зане ты прах и обратишься в прах".

Так Суд вершил Небесный Судия

И Он же — наш Спаситель, отдалив

Удар смертельный, возвещённый днесь;

И, сжалившись при виде их, нагих,

Открытых воздуху, что должен был

Большие измененья претерпеть,

Не пренебрёг от сей поры слугой

Предстать пред ними. Как поздней своим

Он слугам ноги умывал, теперь

Покрыл, подобно нежному отцу,

Их наготу и кожами одел

С животных умерщвлённых или с тех,

Кто, словно гады, сбрасывают кожи,

Дабы на молодые заменить.

Не преминув одеть Своих врагов,

Не только внешнюю их наготу

Он кожами прикрыл, но во сто крат

Постыднейшую наготу их душ

Греховных Правды ризами облёк

И заслонил от Своего Отца;

Затем, к Нему мгновенно вознесясь,

В блаженном лоне Отчем опочил

Во славе, и Отца, хотя Господь

Всеведущ, о суде оповестив

Над Человеком грешным, за него

Ходатайство умильное добавил.

Меж тем, до преслушанья и суда,

Сидели Грех и Смерть лицом к лицу

У настоять растворённых Адских Врат,

Откуда яростный хлестал огонь

Б пучине Хаоса, с тех пор, как Враг

Их миновал, пропущенный Грехом.

Уродина, молчание прервав,

Заговорила, к Смерти обратясь:

"— Зачем в таком бездействии, мой сын,

Мы, глядя друг на друга, здесь сидим,

Тогда как Сатана, великий наш

Родитель, ратует в иных мирах,

Устроить наилучшее стремясь

Пристанище для нас, любимых чад.

Бесспорно, он желанного достиг,

Поскольку, неудачу потерпев,

Вернулся бы: клевреты Божества

Удобнейшего места не найдут,

Чтоб жажду мести удовлетворить

И покарать мятежника. В себе

Я чую силу новую; крыла,

Сдаётся, вырастают за спиной;

За гранью этой хляби мне даны

Обширные владения, туда

Сама не знаю что меня влечёт,

Симпатия иль соприродной силы

Влияние, способное сопрячь

Явленья сходственные связью тайной,

Бездействуя загадочным путём,

Чрез пропасти немереных пространств.

Ты — тень моя и следовать за мной

Обязан. Никакая в мире власть

Не может Грех со Смертью разлучить.

Но чтобы возвращенье Сатаны

Нелёгкий перелёт не задержал,

Чрез эту неприступную пучину

Непроходимую, вдвоём с тобой,

Отважимся на подвиг, что вполне

Нам по плечу: мы перебросим мост

Над бездною, — из Ада, в те края,

Где Сатана владычит; оснуём

Дорогу, памятник соорудим

В честь боевых заслуг подземных войск,

Для них переселенье облегчив

Иль переправу, — как решит судьба.

Я в направлении не ошибусь,

Столь властно пробудившийся инстинкт

И тяга, неизвестная досель,

Меня влекут и мной руководят!"

На это Призрак тощий отвечал:

"— Иди, куда твой рок тебя ведёт

И сила склонности. Не отступлю,

Последуя тебе, и не сверну

С дороги нашей общей. Чую дух

Убийства, запах неисчетных жертв,

Вкус умиранья всех живых существ,

Там обитающих. Не откажусь

В труде, предпринимаемом тобой,

Участвовать; напротив, помогу!"

Сказав, он с наслажденьем нюхал смрад

Смертельных изменений на Земле.

Так сонм стервятников за много лиг

От поля, где устроен ратный стан,

Спешит уже заранее туда,

Почуяв запах мертвецов живых,

Которые на смерть обречены

В кровавой сече завтрашнего дня.

Так страшный Морок на ветру, во мгле,

Раздутыми ноздрями поводя,

Добычу обонял издалека.

Затем, стезями розными, они

От Врат Геенны ринулись вперёд,

В глубь Хаоса, в пустынный, влажный мрак

Просторов беззаконных, и, кружа

Над водами, со свойственною им

Великой силой, всє, что средь зыбей

Кишело, — плотные ли вещества,

Иль вязкие, швыряемые вверх

И вниз, как в океане штормовом,

Сгребли прилежно, и за валом вал,

К проёму Ада, стали с двух сторон

Склубившееся месиво сгонять.

Так два полярных ветра, встречно вея,

В Кронийском море сталкивают льды,

Хрустальными горами заградив

К востоку от Печоры мнимый путь

К богатым берегам Катая. Смерть

Своим холодным и сухим жезлом

Окаменяющим, гремя, долбит,

Как бы трезубцем, груды твёрдых глыб,

Упрочив их недвижно; так сейчас

Незыблем Делос, бывший в старину

Плавучим; Призрака суровый взор

Горгонский — прочее оцепенил.

Страшилища, асфальтом прикрепив

Плотину, равную по ширине

Вратам Геенны, глубоко в нутре

Неизмеримых Адовых глубин,

Над вспененной пучиной возвели

Гигантской аркой мост в один пролёт

Чудовищный, что достигал стены

Недвижной мира нашего, — увы,

Беспомощного, ставшего теперь

Поживой Смерти. Так сооружён

Широкий, невозбранный путь прямой

В Геенну. Если малое сравним

С великим, — точно так, дабы пленить

Свободных Эллинов, покинул Ксеркс

Чертог Мемнонский в Сузах и, дойдя

До моря, Азию связал мостом

С Европой, чрез кипучий Геллеспонт,

И бичевал разгневанные волны.

Воздвигнув дивный мост, что ими был

С искусством понтифическим творим,

Над бурной бездной, цепь висячих глыб

Простёрли: Грех и Смерть, по той стезе,

Которую, сквозь Хаос, Архивраг,

Минуя все препоны, проторил,

До места, где, смежив свои крыла,

На обнажённый опустился шар

Вновь созданного мира; там они

При помощи крюков, цепей и скоб

Из адаманта прикрепили мост

И утвердили, — прочно чересчур

И крепко. Здесь граничат меж собой,

На малом расстоянье, бренный мир

И Небо Эмпирея; слева — Ад,

Клокочущей пучиной отделен.

Пред ними три дороги, что вели

К трём этим областям; они, к Земле

Избрав дорогу, устремились в Рай,

Как вдруг вдали узрели Сатану

В обличье Ангельском; он воспарял

В своём Зените, меж светил Кентавра

И Скорпиона; Солнце той порой

Держало путь в созвездии Овна.

Хотя родитель был преображён,

Но дорогие дети без труда

Отца в личине распознали вмиг.

Он, Еву искусив, скользнул тайком

В лесок ближайший, облик изменил

И за последствиями стал следить

Преступного деянья: видел он,

Как повторила Ева невзначай

Его поступок и ввела в соблазн

Адама; их совместный видел срам,

Пытавшийся бессильною листвой

Прикрыться; но, узрев, что низошел

Сын Божий, чтобы грешников судить,

Бежал, объятый ужасом, не чая

Спасения, но прячась от Руки

Карающей и, как злодей, страшась

Немедленного гнева Божества.

Опасность переждав, он вновь проник

В Эдем, к чете несчастной; из речей

Унылых, им подслушанных, узнал

О приговоре собственном своём,

О том, что предназначенная казнь

Отсрочена до будущих времён.

Теперь же, с вестью радостной спеша

В Геенну, он завидел на краю

Пучины, где устой береговой

Чудеснейшего нового моста

К стене Земной Вселенной примыкал,

Из Ада вышедших к нему навстречу

Потомков милых. Сколь ни велико

Их было ликование, но вид

Пролёта дивного во много раз

Восторг Врага усилил; он застыл

Надолго в изумлении, пока

Его очаровательная дочь,

Красавица пленительная — Грех,

Не молвила, нарушив тишину:

"— Отец! Твой это подвиг, твой трофей!

Зачем же ты взираешь на него

Как на творенье посторонних рук?

Ты — первый зачинатель, первый зодчий.

Я сердцем, бьющимся в одном ладу

Таинственном с твоим, к нему навек

Привязанная силой нежных уз,

Прознала, как успешно на Земле

Ты действовал, о чем сейчас твой взор

Твердит, и, разделённая с тобой

Вселенными, почувствовала вдруг,

Что мне и сыну твоему пора

К тебе, — так роковая нас троих

Закономерность вяжет. Ад не мог

В своих пределах дольше нас держать,

И Хаоса непроходимый мрак

Не помешал нам по твоим следам

Идти преславным. Ты освободил

Нас, пребывавших взаперти, внутри

Затворов Адских; ты нам силу дал

Над хлябью тёмной дивный мост воздвигнуть.

Твой нынче — этот мир. Ты приобрёл

Отвагой то, чего не создал сам.

Ты мудро, с прибылью, вернуть сумел

Утраченное в битвах и вполне

Отметил за наш разгром на Небесах,

Где царства ты не смог завоевать;

Зато ты будешь самодержцем здесь.

Пусть Победитель в Небесах царит

И пусть покинет новозданный мир,

Который собственным Своим отверг

Он приговором. Пусть отныне власть

Над мирозданьем делит Он с тобой,

Свой Эмпирей квадратный оградив

От мира шаровидного, где ты,

Господствуя, опаснее грозишь

Его Престолу, чем во дни войны".

Князь Тьмы в восторге отвечал: "— О дочь

Прекрасная, и ты, мой сын и внук!

Отменно доказали вы родство

Со мною, Сатаной, — ведь я горжусь

Таким прозваньем, будучи врагом

Всесильного Небесного Царя.

Вы государству Адскому и мне

Бесценную услугу оказали,

Триумф мой триумфально увенчав

Постройкой величавой, мой успех -

Успехом вашим, и притом вблизи

Небесных Врат; вы сочетали Ад

И здешний мир в единый материк,

В единую империю с прямым

Удобным сообщеньем. Я спущусь

По вашему широкому пути

К союзным легионам, отнесу

Известье о великом торжестве

И с ними ликованье разделю.

Тем временем вы следуйте стезе

Своей и меж бесчисленных шаров,

Отныне — ваших, низойдите в Рай

И завладейте, осноаавшись там,

Землёю, воздухом, но Человеком

Особенно, — ведь он провозглашён

Хозяином всего, что создал Бог.

Его поработите, а потом

Убейте. Шлю наместниками вас

На Землю; небывалые права,

Что мне принадлежат, — вам отдаю

Всецело. От сплочєнья ваших сил

В дальнейшем власть моя зависит здесь,

В державе новой, покорённой мной

И Смерти, при содействии Греха,

Вручённой. Аду не грозит ущерб,

Пока вы действуете заодно.

Ступайте же и твёрдыми пребудьте!"

Он смолк и отпустил свирепых чад,

Рванувшихся немедля, средь густых

Созвездий, отравляя все вокруг.

От яда меркли звёздные рои.

Планеты сталкивались, претерпев

Затменье истинное. Между тем

Избрал тропу иную Архивраг,

Спускаясь по гигантскому мосту

К Вратам Геенны. Хаос грохотал,

Преградою разъятый, гребни волн

Ревущих вздыбливая с двух сторон,

На мостовую арку их кидал,

Презревшую Пучины тщетный гнев.

Достигнув цели, в Адские Врата,

Распахнутые настежь и никем

Не охраняемые. Сатана

Проследовал. Повсюду — никого.

Привратники покинули свой пост

И оба отлетели в верхний мир,

Другие — удалились в глуби недр

Геенны, в Пандемониум, к стенам

Столицы горделивой Люцифера

(Так Сатану прозвали в честь звезды

Блестящей, сходной с ним); там, на часах,

Стояли легионы, а вожди

В совете заседали, во дворце,

Тревожась: что могло бы их царя

Столь долго задержать? Так повелел

Он, отходя, и все приказ блюли.

Как по снегам, в степях, бежит орда

Татарская от русского меча

За Астрахань; как от рогов луны

Турецкой, оставляя за собой

В развалинах владенья Аладула,

Отходит на Тавриз или Казвин

Сефи Бактрийский, — так враги Небес

Низвергнутые, кинув позади

В опустошенье, мрачные края

Обширные, близ Адских рубежей,

В глубины отступили и сошлись

У стен столицы, город окружив

Охраной, ожидая всякий час

Возврата царственного смельчака,

Искателя неведомых миров.

Оборотившись Аггелом простым,

Как рядовой воитель, сквозь толпу,

Неузнанный, пробрался он в чертог

Плутонский и невидимо вступил

На возвышавшийся в другом конце,

Под балдахином из бесценной ткани,

Великолепный королевский трон.

Там восседал он, озирая зал,

Сам будучи незримым; наконец,

Как бы из облака, возникла вдруг

Его пылающая голова,

Затем он весь, блистая, как звезда,

Предстал воочью, если не светлей,

Не то поддельным блеском осенён,

Не то ему оставленной в Аду

Былою славой. В изумленье рать

Стигийская, слепящий свет узрев,

Могучего узнала главаря,

Столь долгожданного. Раздался клик

Восторженный. Великие князья,

Диван расстроив мрачный, второпях

К Владыке Ада бросились толпой

С приветом радостным. Он подал знак

Рукой к молчанию и начал речь,

Всеобщее вниманье приковав.

"— Престолы, Силы, Власти и Господства!

Отныне эти громкие чины

Вам по владениям принадлежат,

Не только на словах. Я преуспел

В задуманном, — превыше всех надежд,

И воротился, чтобы с торжеством

Вас вывести из этих Адских недр,

Проклятой, мерзостной юдоли бед,

Застенка нашего Тирана. Мир

Обширный достояньем вашим стал,

Немногим хуже отчины Небесной,

В опасностях великих и трудах

Добытый мною. Долго б довелось

Повествовать о том, что претерпел,

С какой натугою пересекал

Пучину невещественную, хлябь

Безмерную, где правит искони

Разлад ужасный; ныне Грех и Смерть

Соорудили там широкий мост,

Дабы ваш славный облегчить исход.

Но должен был я силою торить

Безвестный путь и бездну укрощать

Неодолимую. Я глубоко

В несотворенной Ночи утопал

И в диком Хаосе; они, ревнуя

О сокровенных таинствах своих,

Неистово препятствовали мне

В неведомом скитанье, и к Судьбе

Властительной взывали, вопия

Отчаянно. Не стану длить рассказ

О том, как посчастливилось найти

Мир новозданный, о котором шла

На Небесах давнишняя молва,-

Изделье совершённое вполне

И чудное, где Человек в Раю

Устроен и блаженным сотворён,

Ценой изгнанья нашего. Хитро

Его прельстил я преступить Завет

Создателя; и чем его прельстил?

Вас несказанно это изумит;

Вообразите: яблоком! Творец,

Проступком Человека оскорбясь

(Что смеха вашего достойно), предал

Любимца Своего и заодно

Весь мир — в добычу Смерти и Греху,

А следовательно — и нам во власть.

Без риска, опасений и труда

Мы завладели миром, чтобы в нем

Привольно странствовать и обитать

И Человеком править, как бы всем

Всевышний наш Противник правил сам.

Я тоже осуждён, вернее, — Змий,

В чьём образе я Человека вверг

В соблазн, и вынесенный приговор

Вражду провозглашает между мной

И Человечеством; его в пяту

Я буду жалить, а оно сотрёт

Мою главу (не сказано когда).

Но кто б не согласился обрести

Вселенную, хотя б такой ценой,

Ценой потёртости иль тяжелейшей?

Вот краткий мой отчёт. А что теперь

Вам, боги, остаётся, как не встать

И поспешить в блаженную обитель!"

Умолкнув, чаял он согласный клич

Восторга и рукоплесканий гром

Услышать лестный, но со всех концов,

Напротив, зазвучал свирепый свист

Несметных языков — презренья знак

Всеобщего. Владыка изумлён,

Но не надолго, ибо сам себе

Он вскоре изумился, ощутив,

Как ссохлось, удлинённо заострясь,

Лицо, и к рёбрам руки приросли,

И ноги меж собой перевились

И слиплись. Обезножев, он упал

Гигантским Змием, корчась и ползя

На брюхе, и пытался дать отпор,

Но тщетно; Сила высшая над ним

Господствует, осуществляя казнь

В том образе, который принял он,

Ввергая Прародителей в соблазн.

Враг хочет молвить, но его язык

Раздвоенный шипеньем отвечал

Раздвоенным шипящим языкам.

Его сообщники по мятежу

Отважному равно превращены

В ползучих змиев! Свистом весь чертог

Стозвучным огласился. Вкруг Врага

Кители густо чудища, сплетя

Хвосты и головы: бессчётный сонм

Зловещих Аспидов и Скорпионов,

Керастов рогоносных, Амфисбєн

Ужасных, злобных Эллопов, Дипсад

И Гидр (в количестве не столь большом,

Скользя, клубились гады на земле,

Где кровь Горгоны древле пролилась,

И остров Офиуза не давал

Убежища таким скопленьям змей).

Но был наикрупнейшим — Сатана

В драконьем образе; превосходил

Нифона он, что Солнцем зарождён

В пифийском доле илистом, но власть

Отступник не утратил: все Князья

И Полководцы следуют за ним

На площадь, где Гееннские войска,

Отверженцы Небес, блюдя ряды,

Во всеоружье восхищённо ждали

Победного явления Вождя,

Увенчанного славой, но узреть

Им довелось противное: толпу

Презренных гадин. Ужас обуял

Мятежников, почувствовавших вдруг,

Что под влияньем страшного сродства

Невольно превращаются теперь

В подобья тех, кто взорам их предстал.

Броня, щиты и копья, грохоча,

На землю падают; за ними вслед

И сами воины. Раздался вновь

Свирепый свист; змеиный, гнусный вид

На всех, как заразительная хворь,

Равно распространился, покарав

Равно преступных. Так рукоплесканья

Желанные, преобразясь во свист,

В шипенье злобное из тех же уст,

Принудили самих бунтовщиков

Своё же опозорить торжество.

Во время превращения, вблизи,

По воле Божьей роща поднялась,

Для вящей казни бременем плодов

Отягощённая, подобных тем,

Которыми была искушена

Праматерь. Это чудо привлекло

Вниманье оборотней, взоры их

Несытые недвижно приковав.

Казалось им, что множество древес

Запретных вместо Древа одного

Взросло, усугубляя их позор

И бедствие; но голодом они

Невыносимым и палящей жаждой

Снедаемые, вызванными в них

Для соблазненья, ринулись толпой

К деревьям и, виясь вокруг стволов,

Вползали, гуще ветви облепив,

Чем голову Мегеры завитки

Кудрей змеиных; алчно торопясь,

Срывали дивные на вид плоды -

Подобья тех, что возле берегов

Асфальтового озера росли,

Где яростный пожар пожрал Содом;

Но адские плоды их затмевали

Обманчивостью и ввели в обман

Не только осязанье, но и вкус.

Лишь только оборотни голод свой

Пытались безрассудно утолить,

Как лживый мякиш в пастях мнимых змей

Горчайшим пеплом становился вдруг,

И глотки оскорблённые, хрипя,

Его немедля изрыгали вон;

Но мучимые голодом и жаждой,

Опять вкушали гады мерзкий яд,

Сводивший челюсти, жевали вновь

Золу и пепел едкий, многократно

Пред искушением не устояв;

Не то, что Человек, — хотя над ним

Враги торжествовали, но в соблазн

Он лишь однажды впал; и долгий срок

Злосчастных мучил вынужденный свист

И голод изнуряющий, пока

Им прежний облик не вернул Господь.

Но говорят, они обречены

И впредь в назначенные дни в году

Такое поругание терпеть,

Дабы их омрачилось торжество

По поводу прельщения людей;

Но демонам побаску удалось

Среди язычников распространить:

Мол, некий Змий, что звался Офион,

Совместно с Евриномою — никак,

Подобьём Евы алчной — управлял

Олимпом древле, а затем Сатурн

И Опс их низложили, до рожденья

Диктейского Юпитера. Меж тем

Гееннская чета вступила в Рай

С чрезмерной быстротой. Дочь Сатаны,

Чьё имя — Грех, возможная сперва,

Затем — возникшая и, наконец,

В Эдем явившаяся во плоти,

Чтоб жительницей постоянной стать,

Достигла первой Райских рубежей,

А по её следам, за шагом шаг,

Шёл тощий Призрак — Смерть, что не успела

Ещё воссесть на бледного коня.

Дочь Князя Тьмы сказала: "— О, второй

Потомок Сатаны! О, всепобедный

Губитель! Что ты думаешь теперь

О царстве нашем, хоть оно трудом

Добыто тяжким? И не лучше ль здесь,

В земных владеньях новых, пребывать,

Чем стражами сидеть у Адских Врат,

В безвестности, где не страшились нас,

Где голод самого тебя морил?"

Ужасный сын Греха сказал в ответ:

"— Я вечно голоден, и мне равны

И Ад, и Рай, и Небо; хорошо

Мне там, где я добычей поживлюсь

Обильнейшей. Хоть много здесь еды,

Её не хватит, чтоб желудок мой

Набить прожорливый и мой костяк

С обвисшей, дряблой кожей отолстить".

В ответ кровосмесительная мать

Сказала: "— Ты сперва кормись травой,

Плодами и цветами, а потом

К животным, рыбам, птицам перейди,-

Снедь недурная! Пожирай подряд

Нещадно все, что Времени коса

Срезает! Между тем обоснуюсь

Я в Человеке и в роду людском

Их мысли, мненья, речи и дела

Собою заражу и для тебя

Последнее из вожделенных яств,

Наисмачнейшее приуготовлю!"

Промолвив так, уроды разошлись

Различными путями, чтоб губить

Живые твари, отнимать у них

Бессмертье, жертвы настигать везде

И раньше или позже предавать

Истленью. Видя это, Бог-Отец

С Престола горнего, в кругу святых,

Вещал пресветлым Ангельским чинам:

"— Глядите, с ярым бешенством каким

Два адских пса опустошить спешат

И уничтожить новозданный мир,

Столь совершённым сотворённый Мной,

Столь дивным! Я бы вечно охранял

Его красоты, если б Человек,

В безумье, Фурий не впустил сюда

Губительных, дерзнувших возомнить

Меня безумным. Так считают Князь

Геенны и клевреты Сатаны,

Затем, что им проникнуть попустил

В обитель преблагую, разрешив

Землёй прекрасной завладеть легко,

И якобы способствовать готов

Успеху наглых недругов Небес;