Лхарр неуклюже рассмеялся и постарался избежать встретиться взглядом со мной. Я сильно покраснела. Барон усмехнулся, вскочил в свой флиттер и улетел.

После этого, когда начался Адвент, Лхарр стал часто бывать дома, и напряжение между нами стало еще больше. Прощальные слова барона, казалось, что-то изменили. Я пыталась разобраться в этом, но ничего не понимала. Я все еще оставалась его пленницей. Я была привязана к его скучной, безрадостной жизни и чувствовала себя в отчаянии. Это напряженное состояние никак не могло быть любовью. Я была его пленницей.

Напряжение внутри меня нарастало. Я должна была поговорить с кем-либо, чтобы понять, что происходит, но я не знала Кит еще достаточно хорошо, чтобы обсуждать личные вопросы с ней. И никому из своих леди я не доверяла. Я не могла писать домой, потому что Лхарр или Орконан первыми прочтут мои письма, поэтому вопросы, на которые мне так нужны были ответы, не могут быть заданы. Я не могла позвонить домой по тем же причинам, потому что просьбы о помощи могут быть истолкованы как предательство. Мои ощущения становились все острее и острее, и я уже теряла контроль над ними. Я должна была с кем-то поговорить, иначе я уже не отвечала за собственное поведение.

Сэм Тремо. Он был исповедником в этом Мире. Он был нейтральным ко всем противникам на Старкере-4. Он казался единственным человеком, кому я могла верить. Я несколько раз пыталась выйти из поместья, но люди Томми или охрана снаружи всегда останавливали меня.

Не прошло и недели с отъезда барона, когда я уже больше не могла переносить это напряжение. Я подкупила женщину из Фрименов, которая приходила шить к нам в поместье, чтобы она дала на время свое платье, в котором я могла бы ускользнуть из поместья на несколько часов. Я оправдывала свое поведение перед собой тем отчаянием, которое я испытывала в тот момент: я могла верить, что Гильдсмен не предаст меня. И Тремо поймет мое отчаяние, как не сможет понять ни один из коренных жителей Старкера.

Сэм находился на каком-то деловом совещании, когда я пришла к нему без охранников. Клерк Гильдии провел меня в небольшую боковую комнату и закрыл дверь. У меня было время подумать в маленькой комнате. То, что я сейчас делала, было вопиющим нарушением всех правил и пожеланий Лхарра. Это было также очень опасно. Я должна была уйти прежде, чем Сэм придет. Должна немедленно уйти. Но я ничего не должна Халареку, и я чувствовала, как будто я схожу с ума. Я должна была переговорить с Сэмом.

Сэм Тремо вошел, слегка расстроенный.

— Ларга Жанна, вы не должны были быть здесь без вашего лорда. Вы очень сильно рискуете.

Я почувствовала сильное облегчение в его присутствии, несмотря на его предупреждение. Я постаралась забыть о неприятных предчувствиях, которые последовали за ним. Здесь, наконец, мне помогут.

— Я должна была видеть вас. Вы были исповедником в течение многих лет. Мне нужен ваш совет.

— В поместье нет своего пастора?

— О, но он донесет обо всем «подозрительном» Лхарру, а то, что я скажу, совершенно опасно. Кроме того, он никогда не жил еще где-либо. Пожалуйста, Сэм, мои нервы на пределе! Я схожу с ума, и мне не к кому обратиться. Пожалуйста!

Его лицо помрачнело, и он тяжело сел.

— Говорите.

Как можно скорее я рассказала ему на фруванском о моем насильном замужестве, о строгих правилах, о безвкусных женщинах, о бездеятельности, о напряженной атмосфере мужского превосходства, о скуке и ссорах, даже о стесненных одеждах и стягивающих прическах и, наконец, о сложных отношениях между мной и моим мужем. В конце я немного рассмеялась, смутившись.

— Я чувствую лучше, когда я раскрыла кому-нибудь свою душу, Сэм. Я не смею говорить об этих вещах ни с одним человеком в поместье.

Он вздохнул тяжело.

— Я надеюсь, что ваш визит сюда не обойдется вам дорого. Исповедание является святым правом любого человека, но правила Гхарров настолько строги, что не поддаются пониманию. Возможно, вы заметили, что они считают свои законы даже более важными, чем у всего Мира.

Я покачала головой.

— Я не могу вынести эго. Я умираю от скуки и еще из-за Лхарра. Я только лишь инструмент, который не работает так, как ему хотелось. И поэтому мы не можем сойтись друг с другом. Я хочу домой!

— Никто не поможет вам сделать это, Жанна, за исключением лорда. Вы теперь с ним одна семья, а не Жанна Верлит из Фру. Гильдия должна строить отношения с вами, как с членом семьи. Очевидно, что об этом говорит лорд.

Я глубоко вздохнула.

— Должен же быть какой-то другой путь, Сэм. Я не хочу жить в этом худшем из миров. Я не хочу жить с Карном Халареком.

Его губы сжались.

— У тебя нет никакого шанса уехать, никакого. Если ты уедешь, то это будет названо «предательством» против планеты и мужа, и многие в Доме заплатят своими жизнями за это. Перестань думать об этом.

— Что я могу сделать тогда? Он не хочет быть даже другом.

— Ты и твой муж никогда не ладили друг с другом. Ты никогда не пыталась изменить это?

— Я не знаю как, Сэм. Я никогда не встречала мужчину, который бы относился ко мне, как он. Он так далек от меня и так сух. И, наконец, это напряжение в отношениях… Я чувствую себя как бомба, готовая взорваться, когда я нахожусь рядом с ним.

С лица Тремо слегка спало напряжение.

— Ты не настолько невинная, чтобы не знать, что может значить это напряжение в его поведении?

Краска выступила у меня на лице. Я знала, на что он намекает, но я не могла желать мужчину, который женился на мне по политическим мотивам, мужчину, который меня не любит. Что можно сказать о нем? Мы были женаты несколько месяцев, человек, у которого уже было несколько жен, ни разу не пытался увлечь меня в постель. Он ни разу не показал никаких знаков, что он желает меня. Либо он действительно не хотел меня, либо я не привлекала его по физическим качествам?

Но он выбрал меня среди нескольких кандидаток. Если бы я не была желанна для него, он бы не выбрал меня. Кроме того, мне казалось не очень приличным думать о том, почему он не ведет меня в постель. Я не хотела его. Или хотела?

Я не хотела думать об этом. Лхарр обещал не вести меня в постель насильно. Ясно, что он держал свое слово. Но ведь это так не похоже на похитителя, особенно похитителя с Черного Корабля. И какой похититель напишет письмо родителям жертвы?

Разговор с Сэмом открыл мне проблемы, на которые я не хотела обращать внимания. Мое внутреннее замешательство возрастало.

Это, видимо, было написано у меня на лице. Уголки его губ слегка поднялись.

— Я вижу, вы задумались об этом теперь. Это хорошо. Вы должны были подумать об этом раньше, прежде чем идти сюда. Теперь возвращайтесь домой. И подумайте об этом больше. Если вам нужно еще поговорить на эту тему, пошлите за мной. Не приходите сюда без вашего лорда. — Он уставился на свои руки, лежащие на коленях, затем посмотрел на меня. — Может быть, вам поможет молитва, прежде чем вы уйдете?

Я вздохнула и кивнула.

— Да, Сэм.

Я встала на колени, и Сэм начал религиозный ритуал.

— Откройте ваше сердце.

— Мы откроем их лорду. — Я так боюсь, лорд. — Всемогущий Боже, которому открыты все сердца, которому известны все желания… — Как приятно повторять слова, которые я выучила, когда была дома! — …очисти наши мысли… — По мере того, как звучали фруванские слова, я успокаивалась, и мне становилось легче думать. — …аминь.

Я качнулась, когда вставала, и Сэм протянул мне руку, чтобы помочь подняться. У двери я пожала ему руку и собиралась идти.

— Ларга.

Я остановилась. Тремо колебался.

— Это может ничего не значить, но ходит сплетня, распускаемая Жюстиной, что лорд Карн испугался принять вызов лорда Ричарда на дуэль. Он должен знать об этом.

— Я… я скажу ему.

— Господь с вами, Жанна.

— И с вами, милорд.

Улица, на которую я ступила, была темной, означающей, что наступала «ночь». Красноватые отблески «заката» были слабыми. Я отсутствовала больше, чем думала. Я поспешила к автомобилю, который я одолжила на время, и затем поехала в поместье, беспокоясь всю дорогу.

Очевидно, что если я вернусь в целости и сохранности, Лхарр не будет сердиться. Ведь главная причина, почему он не выпускал меня из поместья, была моя безопасность.

Но я нарушила его распоряжение, вовлекла женщину из Фрименов в свой план и оделась замаскированно в ее одежду, встречалась с Тремо с глазу на глаз. Лхарр будет недоволен. Очень недоволен.

Что можно сказать о Лхарре, который заставляет меня действовать как дуру?

Я остановила машину около ворот поместья и вошла через вход для слуг.

Я повернула ключ и резко открыла дверь. Внутри стоял Томми с угрюмым лицом. Он пошел ко мне с мрачной грациозностью, как и тогда на улице в Онтаре. Он снял с меня головной убор женщины из Фрименов, взял ключ из моих рук без единого слова, закрыл дверь на ключ, положил его в карман и взял меня настойчиво. Он подвел меня к ближайшему лифту.

— Вы можете не говорить мне, где вы были, но Лхарр должен знать, — сказал Томми, пока выбирал пятый уровень. Его голос был самый жесткий, какого я никогда не слышала от него. — Вы поступили очень глупо. Я не выполнил своего долга, упустив вас. Я даю вам день, чтобы вы обо всем рассказали Лхарру, иначе это должен буду сделать я. Я и так рискую, откладывая это.

— Я только…

— Не говорите мне ничего! Лхарр сказал, что мне нельзя верить, и он был прав. Я могу потерять свое звание.

Томми громко постучал по двери моих покоев. Кит открыла ему сразу. Должно быть, она тоже ждала. Она посмотрела вопросительно на Томми. Томми резко сжал мне руку, затем отступил на шаг, отсалютовал нам обеим и вышел.

Кит нахмурилась:

— Что случилось? И где ты была? Я обыскала все. Мы уезжаем завтра утром к Дювалям. Ты знаешь, я говорила тебе об этом.

Я быстро вспомнила Томми. Один день. Я должна была доложить о собственном проступке Лхарру в течение дня, или на меня будут смотреть, как на напроказившего ребенка.

— Томми и я только лишь по-разному смотрим на жизнь.

По выражению лица Кит можно было понять, что она не удовлетворена моим ответом, но она не стала меня расспрашивать дальше, за что я была ей очень благодарна. Весь следующий день она и я провели, пакуя вещи. Кит так долго выбирала, какие наряды нам надеть, что горничные в конце концов сбились с ног. Пока мы паковали вещи, я решила подарить Лхарру на рождество вышитый плащ, какой заботливо вышила Кит для Джемми. Для этого потребовалось бы много времени, но его-то как раз у меня было много, так что подарок по качеству не уступал бы подаренному мне.

Я радовалась предстоящему визиту, хотя предупреждение Тремо тоже не выходило из головы. Это был только слух, говорила я себе. Но я не могла убедить себя, что это было не важно. Лхарр должен узнать об этом скоро. Я была только лишь одним из многих, кто знал об этом. Он должен узнать как можно скорее. Я не могла откладывать свой рассказ о визите в Гильдхолл более чем на один день.

Представляю, как будет взбешен Лхарр! Я испугалась последствий. Утром. Я расскажу ему утром. Несколько часов не имеют большого значения.

Вещи были упакованы, и все женщины в своих постелях, и я уже засыпала, когда в дверь постучали. Поднялась Жаклин и впустила Вейсмана. Все его тело дрожало от возбуждения.

— Ларга, срочное сообщение для вас. С космического корабля! Он говорит, что это важно. — Высокий голос Вейсмана срывался, когда он говорил.

— Кто говорит? Где?

— Капитан космического корабля. В переговорном центре, на стартовой площадке. Вы должны идти.

Я накинула на себя халат, запахнула его спереди и быстро пошла.

Это был Питер! Как я хотела видеть его!

— Жанна, вы одна? — Голос Питера был очень слабым.

— Сейчас. — Я махнула рукой техникам и Вейсману, чтобы они вышли. Мне показалось, что библиотекарь делал это неохотно, так что я строго взглянула на него, чтобы он поспешил. — Как дела дома, Питер?

Двенадцать секунд задержки в радиопередаче создали ощущение, что мой ответ повис в воздухе.

— Я сейчас все расскажу, Жанна. Надвигается шторм, и я должен где-то укрыться. Я также плачу три сотни за минуту разговора минус время задержки, конечно. Я нахожусь на расстоянии Прыжка от системы Старкера, возможно, такой шанс не представится еще несколько лет. Я могу прибыть в посадочном модуле для встречи с тобой через четыре часа.

— Питер, ты совершаешь преступление!

Двенадцать секунд. Питер всегда хотел быть не кем иным, как только капитаном корабля.

— К черту! Я хороший инженер. Я могу получить другую работу.

— Ты так много работал!

Шесть секунд, чтобы сигнал дошел до него, и, шесть секунд обратно. С одной стороны, это действовало на нервы, с другой, это давало мне время подумать.

— Не беспокойся о последствиях! Шторм уже приближается. Ты можешь освободиться?

Я быстро обдумывала ситуацию. Только лишь местность без холмов могла быть безопасной для посадки модуля. Если я немедленно исчезну, Лхарр хватится обо мне через четыре часа. Затем я подумала о неизбежной церемонии, которая отрежет меня от мужчин навсегда.

— Я вышла замуж за него, Питер.

Ему сказали об этом, несомненно.

— Тебя насильно заставили, а это нарушает галактические законы. Раз с тобой поступили незаконно, то и ты свободна не выполнять их законы.

Я почувствовала сильное облегчение. Свободна! Никогда не носить стесняющей одежды, не подчиняться глупым правилам или подавлять свои способности потому, что женщины Гхарров не имеют права показывать их. Увидеть прекрасную зеленую Фру…

— О, Питер, давай вернемся домой!

Но затем мне пришли на память грязные сплетни Жюстины. Меня уже обвинял лорд Ричард в бесплодии и измене. Если я сбегу, то меня будут считать предательницей. Лхарр и много, или даже большинство, мужчин в Доме Халарека будут казнены, если я это сделаю.

— Я подумаю.

Надежда уехать домой и получить свободу в тот момент, когда меня оставили все надежды. Я почувствовала, как будто я задыхаюсь. Наконец я сказала изменившимся голосом то, что должна была сказать:

— Нет, Питер. Я не могу. Принять твою помощь — значит, совершить предательство. Лхарр заплатит жизнью за этот поступок. Много мужчин погибнет из-за этого. Я не могу сделать это, не могу.

Слышал ли он последние слова, произнесенные шепотом? Задержка связи показалась мне вечностью.

— Роджер. — И он исчез.

Я опустилась на пол и закрыла свое лицо руками. Я настолько оцепенела, что даже не могла плакать. Он исчез, и с ним исчезли все надежды. Я оказалась навечно приговоренной остаться в этом мире.

— Ларга?

Техник просунул голову в приоткрытую дверь. Я хотела побыть одна, но, с другой стороны, не могла лишать техников их работы.

— Неужели дверь была открыта все время?

— Да, миледи. Она может быть открыта только изнутри, и мы были совершенно уверены, что вы не знаете, каким образом.

У техников были честные лица. Возможно, они нисколько не понимали по-фрувански. Вейсмана нигде не было видно. Я попросила охранников дать мне несколько сопровождающих.

Через несколько минут я уже была на своем уровне. Я хотела успокоиться, поэтому я стала ходить медленно вокруг центрального холла. Мои четыре охранника в синем стояли на значительном расстоянии спереди и сзади и не покидали меня. Я замечала всякий раз, проходя мимо покоев Лхарра, что у него нет охраны около дверей. Это означало, что его не было в комнате и что я могу отослать свою охрану к себе в покои, а сама пройти через комнату Лхарра в библиотеку.

Я отчаянно нуждалась в тишине и одиночестве, чтобы все обдумать.

Мой план было легко выполнить. Мои леди спали, а Лхарр куда-то ушел. Я проскользнула в его комнату и затем прокралась по железной лестнице в темноте вниз, потому что не знала, как включить свет на верхнем уровне. В библиотеке я решила, что темнота меня как раз устроит. Я зажгла искусственный огонь — он не давал много света, свернулась в кресле и уставилась на искусственные языки пламени, обдумывая ситуацию. Я подписала смертный приговор Лхарру, Кит, Джемми и многим другим из-за своей жизни в тюрьме. Долгое время это была единственная мысль, которая была в моем оцепенелом мозгу. Жизнь в тюрьме.

Когда я проснулась, из главной двери шел свет, означавший, что «день» уже настал. Я потянулась затекшими от неудобной позы руками и ногами. У меня не было сожалений по поводу прошедшей ночи. Я сделала единственно правильный выбор. На этой планете уже и так было достаточно убийств.

Я поднялась и потянулась снова. Я должна рассказать Лхарру предупреждение Тремо прежде, чем мои нервы снова придут в расстройство. Но когда я пошла искать его, он уже куда-то ушел с Ороарком, который будет отвечать за порядок в поместье, когда мы уедем. Поэтому у меня было несколько часов перед отъездом, чтобы продумать, как мне говорить с Лхарром.

Даже если Томми уже рассказал ему о том, что я была в городе одна, я все еще могла сказать ему о предупреждении Сэма. Ожидание предстоящего разговора действовало на нервы. Я откладывала идти на стартовую площадку для флиттера, как капризный ребенок. Наконец я пошла.

В залах было всего несколько человек, немного солдат и паж. Когда я проходила кухню, я услышала двух болтающих женщин сквозь шум тарелок, которые они мыли, и в их словах мелькнуло мое имя. Я остановилась за дверью кухни, обрадованная возможностью немножко отложить неприятный разговор с Лхарром и проверить свои знания в романском языке.

— Уф! Столько месяцев — и никаких признаков беременности, — сказала одна.

— Я думаю, отец его высочества был большим мужчиной, чем этот.

— Не суди по внешности, я всегда говорю. Ты знаешь, что его отец говорил о нем. Женственный, говорил он.

— Нет, это не вина Лхарра, — сказала недовольно другая женщина. — Он настоящий мужчина. У него хватает здравого смысла не иметь внебрачных детей, хотя он мог иметь их кучу. Вспомни, его первая жена не смогла уберечь ребенка, а вторая была убита во время беременности.

Голос второй женщины смягчился.

— О, я вспомнила. Эта ведьма доставила ему приятную охоту. Надо же, спать с лордом Ричардом назло ему.

— Нашему Дому нужен наследник, и как можно скорее. А у лорда Карна нет более молодой.

— Да, двадцать восемь зим длится десять аденов.

— Как ты думаешь…

Я поспешила уйти. Итак, одни слуги думали, что я бесплодная, а другие

— что Лхарр импотент. Потому что я не могу притворяться перед ним. И даже если бы могла, я не могу высиживать яйца, как какая-нибудь наседка. Я уже поняла из поведения Гхарров, как много значат слухи для положения моего мужа, если даже слуги верят им. И мой визит в Онтар, из которого я узнала слух о его малодушии, что может еще больше пошатнуть его влияние — все это требовало немедленно открыться Лхарру.

Когда я наконец добежала до стартовой площадки, все уже находились во флиттере и лестницу поднимали на борт. Лхарр подождал меня, чтобы я поднялась на крыло.

— Вы совершили плохую сделку, лорд, — сказала я ему тихо. — Посмотрите, сколько несчастий я вам принесла.

Когда флиттер поднялся, Кит, Джемми и Вейсман стали играть в карты. Орконан уткнулся в банковскую книгу отчетов. Я неуверенно коснулась руки Лхарра:

— Милорд?

Он посмотрел сурово своими золотистыми глазами на меня. Я понизила голос.

— Ходит слух, что вы смалодушничали после нападок Жюстины и отказались от дуэли с лордом Ричардом. Может ли это повредить вам?

Лхарр встрепенулся. Я могла почувствовать, что все его внимание теперь было направлено на меня.

— Да, и очень сильно. Где вы услышали это?

— От… от Первого Купца Тремо.

Его глаза сузились.

— Первый Купец не был у нас после свадьбы ни разу. Я полагаю, что вы не ждали столько времени, чтобы сообщить мне это.

Он не собирался прощать мне это. Я опустила глаза:

— Вчера, милорд. — Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я закрыла ему рот ладонью. — Но, милорд, позвольте мне закончить. Я была неправа, не подчинившись вашим приказам, но я была в таком отчаянии. Я нуждалась в искреннем совете, который не мог дать мне пастор Джарвис. Сэм когда-то был священником, и он вырос в другом мире. — Я оглянулась по сторонам, пристыженная своей импульсивностью. — Пожалуйста, пообещайте мне, что вы не накажете капитана Ороарка за то, что я сделала. Я обманула его.

— Всеми святыми!..

Я посмотрела в его сердитые глаза:

— Милорд, я бесконечно виновата перед вами.

— Если кто-то видел тебя… Ты представляешь, какой скандал по твоей вине может начаться? Клянусь своей Матерью!

Я прервала его:

— Мой лорд.

После моего предупреждения, сказанного шепотом, он перестал смотреть на меня и последовал за моими глазами. Вейсман наблюдал за нами очень внимательно. Когда Лхарр взглянул на него, он начал поспешно раскладывать карты и говорить что-то Кит, громче обычного.

Я собрала все свое мужество и перешла к самой трудной части разговора:

— Милорд, накажите меня, если хотите, но не обвиняйте капитана Ороарка.

Он не ответил, и под его испытующим взглядом я похолодела. Наконец он повернулся и начал быстро нажимать на контрольные кнопки на панели. Заинтересованная, я наблюдала, как играют его мускулы под кожей. Я никогда не замечала прежде, какими сильными выглядят его руки.

После долгой паузы он наконец сказал:

— По крайней мере, ты правильно оценила способности Ороарка. Трудно было бы найти человека лучше.

«Может быть, к лучшему, — подумала я горько. — Он был единственный человек, который мог сдержать его гнев, когда он был готов уже выйти из себя».

Я даже не могла понять его молчание во время всего остального полета, как признак гнева, который я ожидала; он редко разговаривал со мной до этого.

Флиттер опустился на снежную стартовую площадку в городе. Солнечный свет блестел на сугробах, что маскировало частично надписи по краям площадки. На одной из них было написано: «Тщательно закройте ваш корабль».

Мы дождались, пока все четверо из нашей охраны не вышли, прежде чем вышли сами. Когда я наконец вышла на крыло, Лхарр стоял внизу на земле, ожидая меня. Я пыталась отойти, слишком смущенная своим желанием получить помощь от него, но он сопровождал меня вдоль всего крыла. Мое лицо пылало от смущения.

— Ларга, вы уже достаточно наигрались, — сказал Лхарр вежливо. — Спускайтесь вниз.

Что я еще могла сделать, кроме как позволить ему спустить меня? Он не позволил мне сразу уйти. Он смотрел на меня внимательно, что приводило меня в еще большее смущение, а его тяжелые руки ласково обнимали меня. Он взял меня за подбородок и заставил поднять глаза.

— У вас есть мужество, мадам, — сказал он спокойно. — Глупость тоже есть, но об этом вы честно рассказали сами и, главное, добровольно, ожидая ужасных последствий, как я предполагаю.

Женщина, которую я видела отраженной в этих ясных золотистых глазах, действительно показалась мне очень маленькой и глупой. Внутренне содрогнувшись, я отвернулась.

Он снова мягко повернул к себе мое лицо.

— Мужайтесь! Я восхищаюсь отважными женщинами, мадам.