Сватовство по ошибке

– Ну вот, теперь эти бумаги у нас. Что дальше? – спросила Кэролайн, когда они закрылись в ее спальне, чтобы обсудить свои первые успехи. Судя по тону ее голоса, Кэрри была готова к новым приключениям.

Мэдди сбросила туфли и уселась на подоконник, обхватив колени руками.

– У меня уже есть план, – ответила она, задумчиво глядя на толчею карет и пешеходов внизу, на улице. – Прежде всего, ты должна представить меня леди Саре Саммерхилл, поскольку мне понадобится ее помощь.

– Ну, тогда твой план заранее обречен на провал. Сара – просто душечка, но это самое застенчивое, самое пугливое существо на свете. Она не смогла бы справиться даже с двухлетним ребенком, не то, что с твоим отцом.

Мэдди нахмурилась:

– Ты говорила, что она любит твоего брата. А я убеждена, что женщина всегда найдет в себе смелость сразиться за мужчину, которого любит! Итак, что я должна сделать, чтобы познакомиться с этой застенчивой леди?

– Она будет сегодня в клубе Олмака. Ее матушка таскает ее туда каждую среду, надеясь, что к ней хоть кто-нибудь посватается. Мэдди издала раздраженный стон.

– Ладно, пусть будет Олмак. Ради такого дела я изо всех сил постараюсь вести себя вежливо с нашей чудовищно невежливой леди Джерси.

Клуб Олмака поверг Мэдди в изумление. Она ожидала, что этот самый элитный из лондонских клубов будет донельзя элегантен. Но леди Урсула ввела Мэдди и Кэролайн в большую, жарко натопленную залу, увешанную пыльными бархатными шторами, с покосившимися балконами и колоннами, пропорции которых были слишком диковинными, чтобы иметь право претендовать на родство со своими греческими прародителями.

– Ни в коем случае ничего не ешь и не пей, – шепнула Кэролайн из-под веера. – Олмак славится черствыми бисквитами, пересоленной ветчиной и перегретым лимонадом.

– Тогда почему приглашение в это дрянное местечко считается такой высокой честью? – шепотом полюбопытствовала Мэдди.

– Семь патронесс этого клуба, – самые влиятельные дамы лондонского света. Достаточно одного их слова – и тот, кто оказался в опале, не получит больше ни единого приглашения на сколь либо важное мероприятие. – Кэрри пожала плечами. – Вообще-то, Эмили Купер и леди Мария Сефтон вполне милы, но вот остальные… Ну, леди Салли Джерси ты уже увидела. А остальные четыре дамы мало чем от нее отличаются. Разве что не так болтливы.

Леди Урсула нервно оглянулась через плечо.

– Ш-ш-ш, девочки. Ведите себя прилично. Нам необходимо, чтобы Мадлен произвела благоприятное впечатление. Ведь это первый ее визит в клуб Олмака.

Кэрри скорчила гримасу за спиной матери, и Мэдди с трудом удержалась от смеха.

– Ты видишь леди Сару? – спросила она у Кэрри, пробираясь вслед за нею и леди Урсулой через толпу нарядных дебютанток и их матерей, собравшихся на самую знаменитую в Лондоне ярмарку невест.

– Она у дальней стены, возле площадки для танцев, вместе с матерью и отцом, – ответила Кэролайн. – Я подойду к ней и отведу ее в комнату отдыха. А ты сможешь присоединиться к нам чуть позже.

Мэдди взглянула туда, куда указывала Кэрри. Но в этот момент леди Сару загородила от ее взгляда какая-то невероятно тучная дама в пурпурном платье и пурпурном тюрбане высотой фута в два, украшенном страусовыми перьями. Рядом с нею семенила почтенная леди Джерси.

– Ах, леди Урсула! Как давно мы с вами не виделись! – трубным голосом воскликнула дама в пурпуре, похожая на фрегат с развернутыми парусами. Поднеся к глазам лорнет, усыпанный аметистами, она обвела Мэдди внимательным взглядом. – Итак, это и есть та самая девица, которая должна спасти шкуру бедняги Рэнда.

Леди Урсула побледнела. – Ваша светлость! Позвольте представить вам невесту моего сына, мисс Мадлен Харкур, – Торопливо выпалила она в нервном возбуждении. – Мадлен, дорогая, поздоровайся с ее светлостью герцогиней Шербурн!

Мэдди присела в грациозном реверансе, хотя больше всего на свете ей хотелось отхлестать по щекам эту старую грубиянку, а заодно и ее спесивую спутницу.

– М-м-м… Чересчур костлява, на мой вкус, но на удивление хорошо сложена для дочки простолюдина. – Герцогиня опустила лорнет, но продолжала сверлить Мэдди пристальным взглядом, словно оценивала покупку на аукционе. – Итак, мисс, всем нам известно, кто ваш отец, но кто же была ваша мать? Что-то я не припомню, чтобы Харкур был женат! Правда, теперь он утверждает, будто давно овдовел…

– Моя мать была дочерью графа де Навареля, – заявила Мэдди с надменностью поистине достойной благородных Наварелей, воззрившись сверху вниз на эту беспардонную нахалку, осмелившуюся поставить под сомнение ее родословную. – Лондон не пришелся ей по вкусу, и, прожив в браке шесть лет, она вернулась в Лион, к моему деду.

– Дерзкая девчонка! – проворчала герцогиня. – Ты, наверное, уже решила, что с деньгами старого Харкура и титулом графини Рэнда ты поднимешь в свете настоящий переполох!

– Ничего подобного мне даже в голову не приходило, ваша светлость, – скромно возразила Мэдди. Подняв веер жестом, который она подглядела еще в театре у австрийской великой герцогини, она подалась вперед и вполголоса добавила:– Видите ли, я привыкла к салону моего деда, где собирались самые блестящие политики Европы. Боюсь, что менее интересное общество окажется для меня невыносимо скучным.

Герцогиня отпрянула, словно ужаленная осой. Ее и без того румяное лицо побагровело и стало точь-в-точь как пурпурный тюрбан, венчавший ее голову. А в следующую секунду она разразилась таким громовым хохотом, что взгляды всех в зале невольно устремились на нее.

– Да, нахальства тебе не занимать! Что скажете, леди Джерси? Встречали ли вы в этих стенах что-нибудь подобное?

Леди Джерси пробормотала в ответ что-то совершенно невнятное, а герцогиня снова уставилась на Мэдди взглядом василиска.

– Возьми меня под руку, милочка, – велела она. – Пройдемся по зале, я кое-кому представлю тебя.

Мэдди неохотно повиновалась. Ее дерзкие ответы герцогине были чистой импровизацией, и теперь ее своевольный язык завел ее в ловушку. Теперь ей предстояло знакомиться с людьми, которые ее ничуть не интересовали… ибо во всем этом зале интересовала ее только леди Сара Саммерхилл.

Под руку с герцогиней она медленно двигалась по периметру танцевальной площадки, приседая в реверансах перед всеми, с кем ее спутница останавливалась побеседовать. Леди Урсула, леди Джерси и Кэролайн неотступно следовали за ними.

– Ах, виконт Тинсдэйл! Как вы поживаете? Как чувствуют себя ваши прелестные дамы?

Герцогиня остановилась перед невысоким полноватым джентльменом средних лет, чье лицо застыло такой надменной маской, что казалось, от одной-единственной улыбки оно рассыплется на тысячу осколков. Рядом с ним стояли две миниатюрные блондинки – молодая и постарше.

Мэдди заметила, что молодая леди очень расстроена. Ей сразу стало понятно, почему бессовестная герцогиня предпочла заговорить с Тинсдэйлами. Эта старая калоша наверняка извлекала злорадное удовольствие из смущения и боли, которые испытывала бывшая возлюбленная графа Рэнда при встрече с его нынешней невестой.

К счастью, умница Кэрри тут же подошла к леди Саре и ласково обняла ее.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула она. – Пойдем, немного поболтаем наедине. – Повернувшись спиной к герцогине, она обхватила рукой изящную талию леди Сары и направилась с нею к двери, за которой, как предположила Мэдди, и находилась пресловутая комната отдыха.

– Ну и ну! – возмутилась герцогиня. – Когда же вы научите свою дочь хорошим манерам, леди Урсула? – Она раздраженно стряхнула со своей руки пальцы Мэдди. – Все, с меня хватит. Я страшно устала.

Мэдди лукаво улыбнулась:

– Неудивительно, ваша светлость. Я давно заметила, что усталость наступает сразу же, как только исчезает азарт.

– Ну и ну! – повторила герцогиня и, фыркнув на прощание, двинулась прочь.

– Ох, дорогая моя, что вы наделали! – Леди Урсула достала из ридикюля платок и промокнула выступившую на лбу испарину. – Вы натворили столько глупостей! Да и Кэролайн была не лучше. Боюсь, вы обе нажили себе могущественную недоброжелательницу.

– Чепуха! – неожиданно возразила леди Джерси. – Давно пора поставить эту старую грымзу на место. Браво, мисс Харкур! Вы поразительно остроумны. Поверьте, я-то знаю толк в подобных делах! Так что вы нажили себе не только врага, но и друга… смею заметить, не менее влиятельного в свете, чем эта герцогиня. – Леди Джерси от души поцеловала Мэдди в щеку. – А теперь прошу извинить меня. Мне просто не терпится рассказать своим приятельницам, как герцогиня села в лужу. – Злорадно улыбнувшись, она добавила:– Не хотите ли составить мне компанию, леди Тинсдэйл?

Мэдди в полном недоумении смотрела вслед удаляющимся под руку дамам. Нет, наверное, ей никогда не понять этих англичан! На лице виконта Тинсдэйла было такое кислое выражение, словно последние десять минут он жевал лимон. Поднеся к глазам лорнет, он уставился на Мэдди.

– Вы встали на защиту моей дочери, мисс Харкур, и я перед вами в долгу. Бели вам когда-либо понадобится моя помощь, смело обращайтесь ко мне.

Мэдди любезно улыбнулась виконту.

– Благодарю вас, милорд, – серьезно ответила она. – Можете не сомневаться, что в самое ближайшее время я воспользуюсь вашим предложением.

Оглядевшись по сторонам, Мэдди не увидела ни Кэрри, ни леди Сары. Она обернулась, было, к леди Урсуле, чтобы узнать, где находится комната отдыха, но ответ на этот вопрос затерялся в гуле голосов приближающейся к Мэдди целой толпы франтоватых денди. Все требовали немедленно представить их невесте графа Рэнда, а добрая половина юных аристократов уже успела нацарапать свои имена на танцевальной карточке Мэдди, несмотря на ее протесты и заверения в том, что она успела выучить только два танца.

К счастью, очередной танец оказался как раз знакомым, и, благодаря опытности своего партнера, Мэдди с честью прошла испытание первого публичного выступления в бальной зале.

Прежде чем следующий партнер успел пробраться к ней сквозь толпу, Мэдди спряталась за колонну, подождала, пока начнется танец, а затем отправилась на поиски комнаты отдыха. Как она и подозревала, Кэрри и леди Сара до сих пор были там.

– Я рассказала Саре все, что знаю, – прошептала Кэрри, прикрываясь веером от заглянувших в комнату отдыха дамы с юной дочерью, которой необходимо было срочно исправить беду, постигшую во время танцев ее бальное платье. – Ты была совершенно права насчет влюбленных женщин, – продолжала она с улыбкой. – Сара сказала, что сделает все, о чем ты ее попросишь, если это даст ей хоть малейшую надежду на брак с Гартом.

Леди Сара застенчиво улыбнулась Мэдди. Точно так же порой улыбался граф, и Мэдди сразу же почувствовала искреннюю приязнь к несчастной девушке. Она улыбнулась ей в ответ и прижала палец к губам, призывая Кэрри и леди Сару потерпеть, пока посторонние не выйдут из комнаты отдыха.

– Я очень много думала о том, что мы можем сделать, и вот что мне пришло в голову, – сказала Мэдди, как только дама с дочерью удалились. – Вообще-то идея довольно дерзкая, но мой отец – упрямейший человек во всей Англии. Чтобы заставить его отказаться от своего безумного плана, потребуются поистине драконовские меры. – Мэдди пристально вгляделась в бледные, напряженные лица своих собеседниц. – Вы готовы, леди?

Не колеблясь ни секунды, Кэролайн и Сара одновременно кивнули.

– Отлично. Тогда вот с чего мы начнем…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Краткую записку Кэролайн, адресованную Гарту, доставил в Уинтерхэвен один из грумов лондонского дома Рэмсденов. Посланец прибыл в поместье дождливым днем, в пятницу, спустя неделю после отъезда в Лондон остальных членов семьи. Как раз в этот момент Гарт и Тристан сидели за обеденным столом. Гарт сломал печать на письме и прочел вслух:

“Дорогой Гарт!

Маму убедили устроить предсвадебный ужин в честь тебя и Мэдди в следующую пятницу, в восемь часов вечера. Она попросила меня написать тебе приглашение. Приезжай и обязательно возьми с собой Тристана. Это очень важно. Вы должны приехать оба. От этого зависит успех всего предприятия. Это крайне важно. Не подведи нас.

Твоя любящая сестра Кэрри”.

Гарт аккуратно сложил письмо и засунул его под тарелку.

– Что за чертовщина? – пробормотал он. – Это какой-то вызов на военный совет, а не приглашение на ужин! – Он задумчиво нахмурился. – И потом… кто мог убедить маму устроить предсвадебный ужин? Я ведь сказал ей, что не хочу участвовать ни в каких мероприятиях, кроме тех, которые, безусловно, необходимы для соблюдения приличий! Неужели она не понимает что делает?!

– Наверное, это очередная идея Харкура, – предположил Тристан. – Он твердо намерен превратить эту свадьбу в самое блестящее светское событие сезона.

Гарт рассеянно поигрывал вилкой, задумчиво сдвинув светлые брови.

– Боюсь, у нас нет выбора. Кэрри просит, чтобы мы приехали.

– Похоже, что так, – согласился Тристан, хотя у него сердце обливалось кровью при мысли о предстоящей ему пытке. Но, собравшись с силами, он все же спрятал свою боль за ободряющей улыбкой: у Гарта и так достаточно своих проблем. – Все равно тебе скоро придется вернуться в город, чтобы примерить свадебный костюм, – напомнил он Гарту, – Следующая пятница ничем не хуже любого другого дня.

Граф кивнул.

– Конечно, ты прав. И тебе тоже надо будет примерить новый костюм. Не годится, чтобы шафер на самой элегантной свадьбе сезона выглядел оборванцем.

Вплоть до этой минуты Тристану удавалось полностью занять свои мысли перестройкой Уинтерхэвена, чтобы не думать о перспективе участия в предстоящих брачных торжествах. Но теперь ему волей-неволей пришлось, наконец, взглянуть в лицо реальности. А реальность состояла в том, что скоро он будет стоять у алтаря в церкви Сент-Джорджа, наблюдая, как, его возлюбленная становится супругой его брата.

– Ладно, – угрюмо проговорил он. – Поедем в Лондон вместе. Пусть Уэстон со своими подручными займется нашими костюмами. Но приглашением леди Урсулы на этот ужин я, пожалуй, не воспользуюсь. Лучше уж я проведу этот вечер в Уайтхолле, узнаю последние новости о Корсиканце.

– Но Кэрри ясно дала понять в этой записке, что мы с тобой должны присутствовать на, ужине вместе! – воскликнул Гарт уже на грани паники. – Пожалуйста, сделай это, хотя бы ради меня! Прошу тебя, Трис! Мне так нужна твоя поддержка! Иначе я просто не вынесу этих чертовых приготовлений к свадьбе!

Это было уже слишком. Что-то внутри Тристана взбунтовалось, и чувства, которые ему удавалось держать в узде все эти долгие недели, наконец, хлынули наружу, как разлившаяся в весеннее половодье река.

– Черт побери, Гарт! Ты требуешь от меня слишком много! Или ты полагаешь, что никому, кроме тебя, не знакомы муки разбитого сердца?

Эти страстные слова Тристана отразились на мгновенно побледневшем лице его брата целой бурей чувств. Потрясение… Недоверие… Изумление…

– Боже мой, – простонал Гарт. – Как же я мог быть настолько слеп? Подумать только, все это время, пока я нянчился со своим несчастьем, ты тоже страдал, как и я! Но почему ты сразу не сказал мне, что любишь мисс Харкур?

Тристан открыл, было, рот, чтобы возразить, что чувства его вовсе не столь глубоки и серьезны… но тут же передумал. По выражению лица Гарта он понял, что отрицать необдуманно выданную правду уже слишком поздно.

– А чего бы я добился этим признанием? – ответил он вопросом на вопрос. – И чего я добился сейчас этой неуместной вспышкой? Только прибавил тебе новых неприятностей.

Опершись локтями на стол, Гарт пригвоздил Тристана к месту пристальным взглядом. Было очевидно, что сейчас он не потерпит недомолвок и полправды.

– Мисс Харкур знает, как ты к ней относишься? – вполголоса осведомился он.

– Да.

– И она тоже любит тебя?

Тристан откинулся на спинку стула и мрачно уставился на нетронутый деликатес в своей тарелке. Он был не в силах выносить пронизывающий взгляд Гарта.

– Насколько я понимаю, да.

Гарт грохнул кулаком по столу.

– К черту этого купца с его паршивыми угрозами! Я отменю свою помолвку с мисс Харкур и найду какой-нибудь другой способ уладить свои дела. Я не такой подлец, чтобы спасать свою шкуру ценой счастья моего брата!

Тристан подался вперед и, наконец, заставил себя взглянуть Гарту в глаза.

– Ты не сделаешь этого. Этот великодушный жест ничего не изменит в моей жизни. Харкур никогда не согласится выдать свою дочь за безымянного бастарда, тем более с такой сомнительной репутацией, как у меня. Я уже смирился с тем, что Мэдди никогда не станет моей. И я рад, что она выходит замуж именно за тебя: ведь ты никогда не станешь унижать и мучить ее только из-за того, что тебе пришлось взять ее в жены ради приданого. – С мрачным видом он снял с колен салфетку, свернул ее и положил на стол. – Мэдди поразительно отважная девушка. Ее гордый дух не сломили ни тирания ее деда, ни дурацкие затеи ее отца. И я не вынес бы, если б ей пришлось оказаться под пятой у какого-нибудь грубияна и невежи, который видел бы в ней только средство разбогатеть.

Краска, залившая щеки Гарта, напомнила Тристану, что он только что высказал истинную причину, по которой его брат решился на эту женитьбу.

– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду, – смущенно опустив голову, добавил он.

– А ты прекрасно понимаешь, что я буду проявлять к ней только доброту и уважение. Но я сомневаюсь, что это сделает мисс Харкур счастливее. – Гарт озабоченно вгляделся в лицо брата. – И сомневаюсь, что твои страдания уменьшатся, если ты всю свою жизнь будешь вынужден общаться с мисс Харкур как с моей супругой. Думаю, что я не перенес бы, если б Сара вышла замуж за другого.

– Лорд Каслри предложил мне отправиться в Вену или в Париж в качестве его представителя, как только будет покончено с Бонапартом. Я согласился, – сообщил в ответ на эту тираду Тристан.

– Так я и знал. – Голос Гарта расстроено зазвенел. – Пытаясь решить свои финансовые проблемы, я потеряю сразу двух дорогих мне людей – Сару и тебя. Мне кажется, это слишком высокая цена за титул графа Рэнда.

– Но ты все равно ее заплатишь, потому что альтернатива еще ужаснее. – Тристан поднялся из-за стола и похлопал Гарта по плечу. – Крепись, брат. Говорят, что время исцеляет все… и даже разбитое сердце. А пока что будем делать то, чего требует от нас честь. – Он с трудом выдавил улыбку. – Может быть, поедем в город завтра же? Не будем дожидаться пятницы? Покончим с этим занудой Уэстоном, а потом снимем комнаты в Кларендоне и проживем как беспечные холостяки остаток дней… и ночей до твоей свадьбы. Сколько лет прошло с тех счастливых времен, когда мы с тобой развлекались вместе! – Помолчав, Тристан пожал плечами и добавил: – Кто знает, если мне удастся, как следует, измотать себя пьянством и разгульной жизнью, я, возможно, даже смирюсь с необходимостью явиться на ужин к леди Урсуле!

***

В пятницу вечером, когда Тристан и Гарт подъехали к дверям лондонского дома Рэмсденов, назначенные восемь часов давно уже миновали. Однако это было простительно: за последнюю неделю братья разучились отличать день от ночи, не говоря уже о таких тонкостях, как следить за точным временем.

Слегка пошатываясь, они выбрались из наемного экипажа, доставившего их сюда из Кларендона. Остановившись у подножия ступеней, они с немалым трепетом взирали на двери дома, за которыми их ждало нелегкое испытание.

Гарт первым нарушил тишину;

– Мы опоздали почти на целый час. Мама будет в гневе. Ты знаешь, она помешана на точности, когда речь идет о приличиях!

– Не волнуйся. Леди Урсула добрая женщина. Она простит наше опоздание, когда мы объясним его причину, – успокоил его Тристан с показной уверенностью, хотя в глубине души боялся не меньше, чем Гарт.

Гарт смерил его скептическим взглядом:

– Какую причину, ты собираешься ей назвать?

Тристан попытался пошевелить утратившими былую подвижность мозгами, но так и не смог подобрать удачного ответа на этот вполне резонный вопрос.

– Я что-нибудь придумаю по ходу дела, – отмахнулся он от Гарта. – И вообще, я сомневаюсь, что леди Урсула станет поднимать этот вопрос. На таких собраниях обычно бывает много народу, поэтому не думаю, что наше отсутствие успели заметить.

Оглянувшись, он внезапно осознал, что у подъезда почему-то не толпятся бесчисленные кареты, как полагалось бы в столь торжественной ситуации. Перед домом стояли всего два экипажа: ландо Калеба Харкура и еще какая-то черная четырехместная коляска. Кому она принадлежала, было неясно.

– Сегодня точно пятница? – спросил Тристан, охваченный ужасным подозрением, что в угаре бессмысленных развлечений, которым братья предавались всю последнюю неделю, они могли на самом деле потерять счет дням и пропустить вечер предсвадебного ужина.

– По-моему, да. – Гарт потер виски с таким видом, словно этот жест и впрямь мог пробудить его мозги от спячки. – Да, точно! Один из портье в гостиной говорил, что сегодня именно пятница.

– Тогда одно из двух: или этот ужин будет совсем скромным, или мы, наоборот, приехали слишком рано, а не опоздали.

Эта мысль оказалась настолько утешительной, что братья немедленно двинулись вверх по ступеням, держась за руки. Тристан без колебаний нащупал медный молоток и уверенно постучался.

Дверь открыл молодой лакей-ирландец, которого леди Урсула забрала в Лондон из Уинтерхэвен. На его веснушчатом лице отразилось явное облегчение.

– Как я рад вас видеть, милорды! Все гости уже собрались. Все ждут в маленькой гостиной, рядом с обеденным залом.

– Все? – Гарт удивленно приподнял бровь. – Похоже, ужин будет совсем скромным.

– О да, милорд. Стол накрыли всего на девять персон.

– Девять персон? Как странно. Что-то здесь неладно, – пробормотал Гарт, бросая тревожный взгляд на Тристана. – Обычно мама старается собрать как можно больше гостей. Не понимаю, о чем только она думает!

– Список гостей составляла леди Кэролайн… с помощью мисс Харкур, разумеется, – пояснил молодой ирландец, лукаво улыбнувшись до ушей. – Леди Урсула была занята другими делами… если вы понимаете, что я имею в виду.

Тристан решил, что лакей имеет в виду приготовления к свадьбе. Он не мог себе представить, чем еще может заниматься графиня, когда до брачной церемонии оставалось всего три недели.

Лакей принял у братьев шляпы и перчатки и проводил их по коридору.

– Я сам объявлю о вашем прибытии, если вы не возражаете. Две юные леди очень волнуются, и не хотелось бы заставлять их дожидаться старого Фробишера, нашего дворецкого. – С этими словами ирландец распахнул дверь в гостиную и провозгласил: – Это те, кого вы ждете, миледи.

– Гарт! Тристан! Слава Богу, наконец-то! – Леди Урсула, сидевшая рядом с Калебом Харкуром, вскочила на ноги и бросилась к братьям со счастливой улыбкой на лице. – Кухарка только что сказала, что не может больше задерживать ужин, а Фробишер буквально рвет и мечет из-за такого сбоя в расписании! – Графиня наградила обоих молодых людей поцелуями, еще один воздушный поцелуй послала Харкуру и протянула руку к шнурку звонка. – Я позвоню этому старому ворчуну, чтобы он знал, что вы на месте, – добавила она, с трудом удерживаясь от потребности хихикнуть.

Тристан озадаченно взглянул на Гарта. Он просто не мог узнать в этом беспечном ангелочке, приветствовавшем их с таким легкомыслием, ту чопорную и благопристойную даму, которую знал с шестилетнего возраста. Да и этот сидевший за столом здоровяк с мальчишеской ухмылкой на лице утратил свой обычно суровый вид.

Но мгновение спустя Тристан напрочь забыл и о графине, и о Калебе Харкуре. Взгляд его упал на Мэдди и больше уже не мог от нее оторваться. Мэдди стояла у дальней стены вместе с Кэролайн. На ней было то самое платье цвета весенней зелени, в котором она две недели назад покидала Уинтерхэвен. Это зрелище заставило Тристана буквально задохнуться от восхищения.

Но тут в его блаженное забытье вторгся какой-то странный сдавленный звук, похожий на стон смертельно раненного животного. Тристан обернулся к Гарту. Гарт все еще стоял в дверях у него за спиной, и взгляд его был прикован к трем гостям, занимавшим нефритово-зеленую софу, рядом с которой стояли Мэдди и Кэролайн.

Тристан заморгал, не веря собственным глазам. Степенный джентльмен в вечернем костюме цвета красного вина, восседавший в центре композиции, был не кем иным, как виконтом Тинсдэйлом. По левую и правую руку от него расположились две дамы: жена виконта и его дочь, леди Сара Саммерхилл.

– Как она докатилась до такой жестокости? – ахнул Гарт, вцепившись в руку Тристана. Было не совсем ясно, кого он обвиняет в жестокости: свою сестру, посмевшую пригласить леди Сару на этот ужин, или саму леди Сару, явившуюся на предсвадебные торжества своего бывшего нареченного.

В душе Тристана вскипала бессильная ярость. Он понимал, что в качестве шафера своего брата вынужден смириться с необходимостью светского общения с Мэдди до тех пор, пока не состоится эта проклятая свадьба, но он не мог подыскать ни малейшего основания для того, чтобы мучить и унижать Гарта общением с Сарой.

Тристан инстинктивно попытался поймать взгляд Мэдди, страшась того ужаса или отвращения, которые мог прочесть в ее глазах. Но, как ни странно, это причудливое собрание гостей ничуть не смущало мисс Харкур… напротив, в ее янтарных глазах горел огонь решимости и уверенности в себе.

Кэролайн, стоявшая рядом с Мэдди, имела столь же воинственный вид, а леди Сара, обычно такая кроткая и застенчивая, в этот момент напоминала бульдога, готового вцепиться в принадлежавшую ему по праву косточку.

У Тристана засосало под ложечкой. По спине его пробежал холодок ужаса. Он чувствовал себя в эту минуту точь-в-точь как перед входом в те зловещие лионские трабули. Он понимал, что в этой невинной с виду гостиной назревает нечто тайное и страшное. И ощущения его были сродни тем, которые испытывает человек, сидящий на пороховой бочке, в паре дюймов от которой горит смертоносная свеча.

Опомнившись, Тристан пересек гостиную в три шага и подошел почти вплотную к Мэдди и Кэролайн.

– Что, черт побери, здесь происходит? И у кого из вас хватило жестокости устроить это адское сборище? – осведомился он хриплым шепотом, который могли услышать только те, к кому были адресованы эти вопросы.

Две пары глаз – янтарные и голубые – смерили его с головы до ног. Обладательницы этих глаз молчали.

– Говорите же! Что здесь происходит?

– Этот ужин устроила я, – вызывающе заявила Мэдди. – Я собрала всех этих людей, чтобы исправить ту ошибку, которую допустил мой отец по отношению к твоему брату.

Тристан застонал. Он уже налюбовался тем, как Мэдди исправляет ошибки. И хорошо помнил, что всякий раз при этом шишки валились на его бедную голову. А на этот раз пострадать может не только он, но и Гарт!

– Тебе никогда не приходило в голову, что ты играешь с огнем, Мэдди? – спросил он, едва сдерживая ярость. – Твой отец упрямый, своенравный человек, который твердо уверен в том, что все делает правильно. По меньшей мере, глупо сопротивляться его воле, когда у него на руках все козыри.

Мэдди вздернула подбородок.

– Но это не так… я хочу сказать, что никаких козырей на руках у него нет. Теперь они у меня.

– Она украла расписки, – пояснила Кэрри. – С моей помощью.

Тристан перевел взгляд с Мэдди на раскрасневшуюся от возбуждения сестру. Под ложечкой заныло еще сильнее.

– Что она сделала?

Но ответа на этот вопрос он так и не услышал – по той простой причине, что в это самое мгновение на пороге появился Фробишер со словами:

– Кушать подано!

***

Разговор за столом был, в лучшем случае, бессвязным. Но Мэдди ничего другого и не ждала, учитывая весьма причудливый состав гостей, собравшихся на ужин у леди Урсулы.

Кэрри ничем не могла помочь ей. Она вертелась, как уж на сковородке, и не могла думать ни о чем, кроме грандиозной задачи, предстоявшей им по окончании ужина. А говорить об этом за столом было, само собой, неуместно.

Виконт Тинсдэйл хранил угрюмое молчание. Леди Тинсдэйл ела мало, а говорила и того меньше, не сводя с дочери озабоченного взгляда.

Это было неудивительно. С того момента, как Гарт переступил порог гостиной, Сара только молча смотрела ему в глаза, не в силах ни притронуться к еде, ни включиться в разговор. Задним числом Мэдди сообразила, что не стоило усаживать их за столом друг против друга. Если Сара не возьмет себя в руки, от нее будет еще меньше проку, чем от Кэрри, в предстоящем выяснении отношений.

Мэдди поймала себя на мысли, доведется ли ей когда-нибудь еще хоть раз встретить нежный взгляд Тристана. Ибо с того момента, как она сообщила ему о своем намерении сразиться с Харкуром, Тристан опять натянул на себя маску равнодушной мрачности и лишь изредка поглядывал на Мэдди с явным раздражением.

Мэдди фыркнула. Посмотрим, какую песню запоет этот неблагодарный тип, когда все будет окончено!

Она бросила на отца виноватый взгляд, гадая, подозревает ли он, какой удар припасен для него в конце вечера. Однако по глуповато-добродушному выражению лица Харкура было очевидно, что у него на уме только шашни с леди Урсулой; графиня же в равной степени была поглощена мыслями о Харкуре.

Что ж, для Мэдди это не было сюрпризом. Кэролайн уже предупредила ее раньше: “Не рассчитывай, что мама поддержит нас против мистера Харкура. С тех пор как было объявлено о помолвке их детей, они превратились в парочку воркующих голубков”.

Мэдди вздохнула. Она поняла, что всю сегодняшнюю миссию ей придется исполнить самостоятельно. Что ж, так тому и быть. За последние недели после смерти деда она научилась смело смотреть в лицо любым испытаниям.

Наконец невыносимый ужин кончился, слуги очистили стол. Мэдди подавила приступ неожиданно охватившей ее робости, последний раз исподтишка бросила взгляд на мрачное, но все же прекрасное лицо Тристана и, крепко сжав в руке крест отца Бертрана, поднялась со стула. Откашлявшись, она приступила к своему решающему монологу, прежде чем леди Урсула успела предложить дамам покинуть гостиную, чтобы джентльмены спокойно насладились портвейном и манильскими сигарами.