Звуки голосов и шум в сухом доке заставили его обернуться, и он увидел Шарлотту. которая выходила из экипажа Кверидов, держа над собой розовый в белую полоску зонтик, защищавший ее от яркого солнца. Одетая в розового цвета платье с длинным рукавом, она являла собой верх женственности.

Шарлотта заметила Патрика, весело помахала ему и пошла по дощатому настилу к главной палубе. Ему не очень понравилось это: пристань и доки — неподходящее место для его жены, но все же он не мог сдержать радости, увидев ее.

Однако он хмуро посмотрел на нее и буркнул:

— Что тебе здесь надо?

— Я пришла посмотреть, как продвигаются работы на корабле, — ответила она, и по тому, как она стояла, задрав свой подбородок, Патрик понял, что Шарлотта в боевом настроении. Как всегда.

Она покрутила зонтиком и заставила Патрика улыбнуться, что немного сбило с него спесь.

— Испания мне очень нравится, сказала она, мило улыбаясь, — и гостеприимство семьи Кверидов вполне искреннее. Однако мне кажется, что я заразилась от вас, мистер Треваррен, любовью к странствиям. Мне очень хочется отправиться посмотреть, что там, за горизонтом.

Патрика вдруг охватило желание, хотя Шарлотта не давала никаких поводов для искушения. Он прикинул, заметят ли рабочие и члены его экипажа, если он похитит ее в каюту па часок, но отказался от этой идеи. Если он не поостережется, его репутация отчаянного парня рухнет и по всем морям разнесется весть о том, что Патрик Треваррен стал мужем.

— Я просил тебя не приходить сюда, — выговаривал он, взяв Шарлотту за руку и направляя ее к поручням. — Район порта — не место для леди.

Она посмотрела на него, и взмах ресниц дал понять, что она отказывается подчиняться.

— Чего мне бояться, — медленно произнесла она, — если меня охраняете вы, капитан Треваррен?

Патрик рассердился.

— После того как тебя похитили на базаре и ты побывала в гареме, — прошептал он гневно, — я удивляюсь, что ты способна задавать такой вопрос!

— Так ты не можешь меня защитить? — притворно улыбаясь, поддразнивала Шарлотта. В золотых глазах мелькали искорки смеха. — Мерси, Патрик, ты признаешься в слабости?

Патрик стиснул зубы на какой-то момент. У него была только одна слабость — восхищение этой женщиной. Он пристально глядел на нее, не отвечая на вопрос, прекрасно понимая, что она и не ждет ответа.

Она улыбалась, наслаждаясь маленькой победой, и открыла свою бисерную сумочку.

— Так случилось, что у меня вполне законное дело. Это послание доставлено сегодня утром.

Она протянула ему конверт из твердой кремовой бумаги.

В груди Патрика зашевелилось предчувствие, когда он брал конверт. На нем было указано только его имя — любой человек в Коста-дель-Сьело знал, у кого он гостит. Однако с обратной стороны конверт был запечатан зеленым воском, на котором стояла отчетливая печать Халифа.

Он разорвал конверт и вынул листок бумаги. Послание написано женской рукой, на безупречном английском языке:

Патрик прочел письмо дважды и скомкал его в руке. Несмотря на разницу культур, Халиф и Патрик были очень дружны и он не мог не отозваться на такое послание, даже если в этом скрыт какой-то подвох.

— Кохран! — гаркнул он, напугав Шарлотту так, что она вздрогнула.

— Что там? — спросила она, беря скомканную страницу и разглаживая ее. — О нет! — выдохнула она, прочитав письмо.

Старший помощник моментально появился, больше взволнованный, чем встревоженный.

— Да, сэр? — В его тоне слышалось рвение.

— Найди корабль! — приказал Патрик. — Собери всех наших людей и кого сумеешь найти. Мы возвращаемся в Риц.

Кохран имел все основания выглядеть озадаченным.

— Где мы достанем корабль, сэр? — резонно спросил он.

Патрик выхватил письмо из рук Шарлотты и протянул его Кохрану.

— Черт, возьми, мне не важно где, если ты ухитришься достать даже рыбацкую шаланду, — только достань! — Затем он обратил внимание на жену и. взяв ее за руку, добавил: — Ты поедешь в поместье Кверидов и будешь там, пока я не приеду за тобой.

Шарлотта моргнула, и краска возмущения выступила у нее на щеках.

— Я хочу поехать с тобой! — запротестовала она.

Он проводил ее до бортовой стойки.

— В данный момент, миссис Треваррен, ваши желания меньше всего меня волнуют. На этот раз, если вы дорожите вашей шкурой, то подчинитесь мне!

Она начала что-то быстро говорить, но Патрик протолкнул ее через стойку и выпихнул в ожидавший экипаж. Когда он крепко захлопнул дверцу и раздраженно рявкнул какой-то приказ по-испански кучеру, Шарлотта высунула голову из окна и яростно крикнула:

— Я не забуду вам этого, капитан Треваррен!

Патрик, может, и рассмеялся бы, если бы не был так обеспокоен полученным сообщением. Ахмед, брат Халифа, очень коварен, и его стремление к власти ни для кого не секрет. Возможно, Халиф уже мертв, и казнь ею была наверняка жестокой и не обязательно быстрой. Еще хуже с принцами, сыновьями Халифа, которые слишком малы и еще нуждаются в материнском уходе, — их тоже могли убить.

Команда «Чародейки» собралась в считанные минуты и с гневным нетерпением выслушала план Патрика. Они подойдут к дворцу не с моря, так как Ахмед и его банда воров и мятежников к этому готовы и любой корабль, приближающийся к берегу, будет потоплен, не достигнув земли. После того как они переплывут море и высадятся в другом порту королевства Риц. они закупят на рынке лошадей и провизию и атакуют Ахмеда со стороны пустыни. Ну а что из этого выйдет, известно одному Богу.

Прибыв в свою комнату в усадьбе Кверидов, Шарлотта в ярости швырнула свой розово-белый зонтик на пол. Ей не надо соблюдения хороших манер. Патрик — ее муж, и ее место рядом с ним, куда бы он ни направлялся.

Сейчас он готовится к отплытию в Риц, изображая греческого героя, готового подвергнуть риску себя и своих друзей, а ее он оставляет здесь, в этом скучном Коста-дель-Сьело. Что касается Шарлотты, то для нее только одна вещь страшнее смертельной опасности — если Патрик окажется в смертельной опасности без нее! А если его убьют и она никогда больше не увидит его?

Шарлотта закусила нижнюю губу и стала быстро ходить по комнате. Патрик не послушался, когда она умоляла его не оставлять ее в гареме, и с тех пор он не стал сговорчивее. Нет абсолютно никакого шанса убедить ее тупоголового мужа, даже если она попытается встретиться с ним до того, как он отправится в свой поход.

Ее мысли стали принимать совсем другой оборот. Где-то она читала о женщине, которая, переодевшись в мужской костюм, участвовала в Гражданской войне в Америке, только чтобы быть рядом с мужем. Может быть, ей переодеться и пробраться на любой корабль, который сумеет нанять Патрик для путешествия?..

— Нет! — сказала она вслух со вздохом. Никогда и никого она не сможет обмануть таким переодеванием. В фигуре Шарлотты не было ничего мальчишеского. После похищения с базара, когда ее доставили к Патрику в мешке, она часто носила eго рубашки и брюки. И выглядела она в них кем была — женщиной, напялившей мужскую одежду.

Но, несмотря на все это, Шарлотта не собиралась сдаваться и послушно прозябать здесь, в то время как Патрик будет торжественно отплывать в сторону заходящего солнца. У нее тоже есть друзья во дворце — Алев и Рашид. И еще маленькие сыновья Алев, о которых надо позаботиться, a также другие принцы, стоявшие между Ахмедом и троном королевства Риц.

Шарлотта решила взять себя в руки. Она присела на край кровати, на которой пережила столько счастливых мгновений с Патриком, и задумалась. Сколько ни ломала она себе голову, в ней засела одна-единственная идея, и вряд ли она намного лучше мысли оказаться на корабле, переодевшись. Но поскольку это единственный план, который она в состоянии придумать, Шарлотта немедля решила приступить к его исполнению.

Дождавшись сиесты, когда вся прислуга ушла отдыхать, она выскользнула из дома, взяв с собой кошелек с золотыми монетами, который Патрик дал ей когда-то на всякий случай. Солнце палило немилосердно, пока она добиралась по пыльным, выложенным камнем улицам до пристани.

В гавани много лодок, и она наверняка наймет кого-нибудь, кто доставит ее морем в Риц. Шарлотта остановилась перед убогой на вид таверной, собираясь с духом. Она забыла захватить зонтик и почувствовала, что нос ее стал обгорать. Шарлотта уже собиралась подняться по трем каменным ступенькам, чтобы войти в помещение, как оттуда вышла служанка и выплеснула помойное ведро прямо на улицу, чуть не испачкав юбки Шарлотты.

— Могли бы и посмотреть, куда льете помои! — возмутилась она.

К ее удивлению, служанка ответила по-английски.

— Могла бы, — нахально сказала она, — а могла бы и не смотреть.

Шарлотта подбоченилась, пристально глядя на женщину, но тон ее, когда она снова заговорила, был более сдержанный. В конце концов, она здесь выступает как просительница.

— Мне нужно попасть в Риц. — объявила она, — и я могу заплатить. Есть ли кто-нибудь в этом… заведении, кто мог бы перевезти меня туда?

Служанка повернулась и обратилась к кому-то внутри помещения на испанском языке. В ответ на ее призыв на пороге появилась разношерстая банда оборванцев. С ленивым нахальством они уставились на Шарлотту.

— Ну, выбирайте, с кем из этих хотите поехать?

Шарлотта смутилась.

— Ну, я бы не хотела иметь дело с преступником, — ответила она.

Женщина пожала плечами.

— Тогда никто из здешних, да и на всей пристани, пожалуй, не подойдет вам, — Она начала закрывать дверь.

— Подождите, — крикнула Шарлотта. Ей невыносима была мысль остаться в Испании, в полном страха ожидании, что Патрик может никогда не вернуться. — Я найму любого, кто не насильничал и не совершал убийства.

Служанка перевела, и толпа начала редеть. Послышался приглушенный гул голосов. Вперед выступил один человек.

Шарлотта отступила на шаг и попыталась улыбнуться.

— Привет! — Она старалась быть как можно вежливей.

— Привет, ответил моряк, усмехаясь, и Шарлотта по акценту определила в нем американца. Он был среднего роста и неопределенного возраста, с жесткими короткими темными волосами, которые торчали на его голове как иглы дикобраза.

— Что у вас за дело в Риц, мисс? — спросил он. Шарлотта испугалась, но в то же время была полна желания идти своим путем. В конце концов, чем скорей она договорится, тем больше у нее шансов догнать Патрика.

— Это очень личное дело. Все, что вам нужно знать, — это что я хочу попасть туда и могу заплатить. Как вас зовут?

Он выглядел ошеломленным, — очевидно, он считал себя хозяином положения. Шарлотта быстро вывела его из этого заблуждения.

— Мабри, Джек Мабри.

— А я миссис Патрик Треваррен, — объявила Шарлотта с радушной улыбкой. Она с удовольствием наблюдала, как с покрытого оспинами лица Мабри сходила краска. — Вы можете называть меня миссис Треваррен, если понадобится, хотя, думаю, вас слишком займет управление судном и вам будет не до разговоров.

Блеск исчез из маленьких глаз Мабри. и стало видно, как задвигался кадык в его горле.

— Почему вы хотите нанять судно, если ваш муж — богатый капитан?

Шарлотта философски вздохнула, все ее манеры были чистым притворством.

— Его корабль «Чародейка» находится сейчас в доках на ремонте. Я знаю, что он уже командует другим кораблем — ему ведь не пришлось, как мне, тратить время на поиски, и он уехал без меня.

Мабри почесал подбородок, такой же колючий, как волосы на голове.

— Сколько?

Шарлотта вытащила две золотые монеты и подержала, чтобы он мог внимательно их рассмотреть.

— Я заплачу половину, когда вы согласитесь доставить меня, и другую половину, когда прибудем на место, — сказала она.

У нее были еще монеты в кошельке, но она подумала, что они могут понадобиться ей в Рице, особенно если пройдет какое-то время, прежде чем она найдет Патрика.

— Вы бросаете своего мужа или что-то в этом роде, — настаивал Мабри, хотя видно было, что он дрожит от желания схватить первую монету. — Но я не хочу иметь неприятности с такими людьми, как Треваррен, даже если работа принесет мне деньги, которых хватит на месячную выпивку.

— Он никогда не узнает, кто перевез меня, обещаю вам. — Шарлотта снова посмотрела на американца оценивающим взглядом: он имел весьма отталкивающий вид, и в обычных условиях вряд ли их пути пересеклись бы.

— Но я хочу вас предупредить. Если ваше поведение будет сомнительным перед, во время или после путешествия, капитан узнает об этом. И он, уверяю вас, не успокоится, пока вы не заплатите за ваше поведение кровью.

Мабри облизал губы, поколебался немного и кивнул.

— У него не будет причин разыскивать меня.

Шарлотта поняла, что у нее нет выбора — верить или не верить ему.

— Где ваше судно? — Она прикрыла рукой глаза от солнца и бросила взгляд на флотилию жалких шаланд и рыбачьих лодок на причале.

Мистер Мабри повел ее к берегу и указал на самую жалкую посудину из всех стоявших там чуть больше того ялика, на котором она с Милли удила рыбу в пруду, когда они были детьми. Оно кренилось на правый борт, и даже на расстоянии Шарлотта видела, насколько ветхи весла.

Она уже готова была отступить, настолько ее испугала мысль плыть по морю, кишащему акулами, в такой жалкой посудине, но в это время она увидела клипер, двигавшийся к горизонту. Он был меньше «Чародейки», блестящий и быстрый, и что-то подсказывало ей, что у штурвала стоял Патрик. Она должна действовать быстро и смело, если не хочет провести остаток жизни в сожалениях, что не последовала за мужем.

— Быстрей! — крикнула она и дернула Мабри за грязный рукав.

Мабри позвал одного из выпивавших с ним дружков помочь им подгрести на маленькой лодочке к его судну. Шарлотта снова заколебалась, когда увидела эту посудину вблизи, затем стиснула зубы и полезла по веревочной лестнице вслед за Мабри, стараясь, чтобы юбки прикрывали нот.

Внутри воняло еще хуже, чем можно было предположить, а единственная мачта так сильно заскрипела, когда Мабри стал отплывать, что Шарлотта не на шутку испугалась, но к этому времени пути к отступлению не было. Шарлотта дала Мабри золотую монету, как условились, и стояла наклонившись, пытаясь не упустить из виду клипер, в то время как они неуклюже двигались за ним.

Очень скоро корабль Патрика скрылся из виду, и отваги у Шарлотты заметно поубавилось. Вдруг она не сможет вовремя найти Патрика? Или, еще хуже, она его найдет, а он в ярости отошлет ее обратно в Испанию или запрет на замок в доме одного из своих приятелей в Риде?

Чем дальше от берега они отплывали, тем сильнее становилась качка. Шарлотту мучило от взлетов и падений на волнах, и она боялась, что ее стошнит. Однако по прошествии некоторого времени все вошло в норму.

Когда они добрались до Рида, была уже кромешная ночь. Шарлотта подумала, что это и к лучшему. Нужно купить шаль, чтобы закрыть руки, голову и лицо, если она не хочет, чтобы ее арестовали за неприличную здесь одежду.

Воспользовавшись приливом, Мабри сумел причалить к пристани. Шарлотта спряталась за бочками и корзинами, в то время как ее нелюбезный покровитель отправился на поиски одежды, необходимой женщине, чтобы свободно передвигаться на исламской земле.

Рынок был недалеко и, как и пристань, освещался факелами. Пока Шарлотта ждала Мабри, она чуть не свернула себе шею, высматривая быстрый клипер и Патрика. Корабля она не увидела, зато услышала знакомый голос и, повернувшись в сторону базара, увидела самого Треваррена, громко торговавшегося с торговцем лошадьми.

Шарлотте очень хотелось окликнуть его, но она не сделала этого. Она никак не могла решить для себя, что сейчас опаснее — бродить по Рицу без соответствующей одежды или встретиться липом к лицу с Патриком.

Она все еще была в нерешительности, когда вернулся Мабри и принес две рваные, изъеденные молью шали какого-то грязного цвета. Шарлотта быстро накинула их на себя, отдала, как договорились, вторую золотую монету и деньги за эти тряпки и поспешила к палатке торговца лошадьми.

Позади палатки находился загон. Очевидно, сделка состоялась, так как Патрик расплачивался с купцом, а его люди уже седлали коней.

Шарлотта подошла и остановилась так, чтобы оказаться недоступной для правой руки Патрика. Она внимательно наблюдала за каждой деталью происходящего, хотя глаза ее прикрывала шаль. Все же она знала: нужно быть начеку даже в этом наряде.

— Капитан Треваррен… — она надеялась, что вежливый тон будет очком в ее пользу.

Патрик застыл — на секунду даже шумный базар показался ему молчаливой пустыней, — затем медленно повернулся и посмотрел на нее. Его синие глаза казались чернее ночи, и не только из-за темноты.

— Шарлотта? — выдавил он из себя после долгой ужасной паузы.

— Боюсь, что да, — прозвучал ее тихий, чистый голос.

Он пробормотал несколько весьма выразительных слов, схватил ее за руку и втащил в тень, отбрасываемую палаткой.

— Как ты посмела ослушаться меня таким образом? — произнес он страшным шепотом. — Ты что, совсем бесстрашная или просто безмозглая?

Шарлотта с трудом глотнула воздух.

— Зачем ты грубишь? — Она собрала все свое достоинство. — Я не из тех, кто сидит и ждет, Патрик. Я из тех, кто идет и действует.

— Теперь я это вижу, — отрезал он и снова в сердцах выругался.

— Больше того, если ты попытаешься отослать меня назад или оставить одну, я снова найду способ следовать за тобой.

— Мне нужно хорошенько выпороть тебя! — проворчал Патрик.

Она улыбалась, поняв, что победила.

— Но ты не сделаешь этого, — резонно заметила она, — потому что, если бы ты был из тех, кто может ударить женщину, даже… пониже спины, ты бы сделал это давно.

Его нос почти касался се носа, и в глазах его плясали бешеные огоньки.

— Не будьте так уверены, миссис Треваррен; если бы я не спешил, я бы снял ваши кружевные панталончики и так бы всыпал, что вы никогда бы этого не забыли!

Очевидно, на этом пыл Патрика иссяк, по крайней мере на данный момент. Он потащил ее назад к загону, туда, где стоял оседланный арабский жеребец. Бесцеремонно закинув Шарлотту на лошадь, он вскочил позади нее.

— Только попробуйте мне доставить беспокойство, миссис Треваррен, и я выполню свою угрозу. Заявляю это здесь и сейчас, перед лицом Боги и всех!

Шарлотта поверила ему. Кроме того, она истратила весь запал бравады на сегодняшний день, наняв Мабри и добравшись на его протекающей вонючей посудине до Рица. Она сидела тихо, не открывая рта, и, хотя неизвестно было, какие опасности подстерегали их впереди, ее душа пела от радости.

Что бы ни случилось, она будет участвовать во всем, а это лучше, чем сидеть в спокойном, скучном месте, получая новости из вторых рук. Шарлотта откинулась назад, прижавшись к груди Патрика, почувствовала силу рук, обнявших ее, и заснула.

Она проснулась на рассвете, когда они уже были далеко в пустыне. Арабы, нанятые Патриком, натягивали шатры на белом песке, в то время как другие всадники, отхлебывая из фляжек, обсуждали трудности захвата дворца у Ахмеда.

Патрик снял ее с лошади, и, хотя он не был груб с ней, в его манерах не было никакой нежности. Ничего не говоря, он подтолкнул ее к одному из шатров. На полу были расстелены мягкие, гладкие шкуры, и Шарлотта, совершенно измотанная, устроилась на них и снова уснула. Сквозь сон она все же слышала, что где-то снаружи идет военный совет.

По мере того, как наступал рассвет, воздух становился горячей. Шарлотта сбросила с себя часть одежды.

— Вот, — раздался голос Патрика, в котором сквозила ворчливая нежность, — выпей немного воды.

Она еле осознавала происходящее, но жажда была так же реальна, как и усталость, в она медленно тянула воду из фляги, которую он поднес ей ко рту. Жара была сильная, даже в палатках, и Шарлотта увидела, что Патрик тоже разделся.

Он убрал влажные пряди с ее лба, и она снова откинулась на шкуры.

— Что мне делать с тобой, — сказал он громким шепотом, ты совершенно неисправима.

Шарлотта зевнула и потянулась, чтобы устроиться поуютней. Влажный от пота лифчик словно приклеился к груди.

— Меня нельзя оставлять, — сказала она сонно, — и пусть это будет тебе уроком.

Патрик усмехнулся, и что-то в его голосе заставило Шарлотту проснуться. Он лежал на боку, подперев голову рукой.

— В этой семье я отдаю приказы, — ответил он, неторопливо расстегивая ее лифчик, — и если кто получит урок, так это вы, миссис Треваррен.

Все тело Шарлотты болело от верховой езды, и она не могла припомнить, когда была более усталой. Однако, когда Патрик наклонился, чтобы прикоснуться языком к се соску, она была уже готова. И ты называешь меня неисправимой, — задохнувшись, сказала она.

Патрику потребовалось время для ответа. Он вдоволь насладился игрой с ее соском, затем мягко раздвинул ее ноги и устроился между ними.

Шарлотта застонала, страстно прижимаясь к нему, желая его немедленно. Предварительные любовные игры они могут оставить для другого дня.

Довольный, он чмокнул ее и переключился на другую грудь, упрямо не замечая се неистовые призывы. Мало-помалу он добрался до ее рта и поцеловал так, что она закричала от страсти, и в тот же момент он погрузился в нее.

Шарлотте показалось, что в нее вошел весь жар пустыни. Каждое движение Патрика доводило се почти до исступления, и она с неистовством вторила ему. Они слились, и их поцелуй прервался только тогда, когда раздался последний стон удовольствия. Кем да все было кончено, Шарлотта вдруг радостно вскрикнула, потому что это было прекрасно, потому что она любила Патрика так сильно. Он целовал ее в закрытые веки, пока она не успокоилась, и затем они оба уснули.

На закате Патрик разбудил Шарлотту. Они поели немного орехов и фиников, выпили воды и снова любили друг друга.

Шарлотта чувствовала себя слабой и немного оглушенной, когда одевалась для следующей скачки в течение ночи, а энергия Патрика била через край. Он насвистывал, помогая свернуть их лагерь, а Кохран и другие члены команды тихо поддразнивали его.

Шарлотта краснела, догадываясь, о чем они говорят. Патрик только довольно смеялся над их шутками.

Вскоре они уже продолжали путешествие. Ноги у Шарлотты болели, протестуя против галопа жеребца, который неутомимо несся по песку. Однако она скорее умерла бы, чем пожаловалась. Патрик наверняка позлорадствует, дескать, он был прав, когда хотел оставить ее, — если только она заикнется.

Шарлотте казалось, что время тянется бесконечно. Когда они доехали до оазиса и остановились, ей хотелось зарыдать от радостного облегчения. Вместо этого она взяла маленькое ведро, наполнила его водой из родника, который был прикрыт пальмовыми листьями и блестящей травой. Держась прямо, насколько, могла, она подождала, пока натянут шатры, и вошла в тот, в котором они провели с Патриком прошлый день. Она стояла обнаженная после купания, когда, откинув полог, вошел Патрик.

— Ты очень красивая! — прошептал он изумленно.

Шарлотта стояла перед ним не скрываясь, чувствуя себя такой же чистой, как Ева перед тем, как впала в немилость. В этот момент она готова была поверить, что они единственные люди на земле, а оазис — это райский сад.

Она подошла к нему, расстегнула его рубашку и поцеловала крепкое соленое тело Патрика. Он резко вздохнул, схватив ее за плечи, как бы отталкивая, но вместо этого крепко прижал к себе.

— Я не забыл, что ты нарушила мои приказы, — предупредил он, тогда как она продолжала целовать его. — Если мы не погибнем, я, может быть, сам убью тебя.

Шарлотта прикоснулась языком к его соску и улыбнулась, услышав его невольный сладкий стон.

— Я буду помнить об этом, — прошептала она в ответ, пытаясь изобразить смирение.