ГЛАВА 18

Несмотря на возражения Ангуса, Элдеры вернулись в свой дом, и Кейли активно занялась работой над скульптурой.

Как-то раз, решив искупаться и переодеться перед ужином, Кейли рылась в своем белье, и ее пальцы неожиданно наткнулись на твердый кожаный переплет. Ее поразило вовсе не то, что она обнаружила в своем ящике дневник, а то, что ей показалось, будто что-то оборвалось внутри нее самой, что-то слабо зашевелилось в темных глубинах ее памяти.

Для Кейли было потрясением увидеть свой собственный почерк, но сами записи поразили ее еще больше. Она читала дневник страницу за страницей, и память постепенно возвращалась к ней, очень медленно и неохотно пробираясь по глухим закоулкам ее сознания.

Кейли опустилась в кресло у окна.

Она делала записи урывками, задавшись целью точно и полно изложить на бумаге все, что произошло с ней, чтобы ничего не забыть и не быть застигнутой судьбой врасплох. В этой книге была вся ее жизнь с того момента, когда она впервые увидела Дерби Элдера в зеркале бабушкиного дома и до его перестрелки с Дюком Шинглером в «Голубой подвязке». На этом записи обрывались.

Сидя в кресле, Кейли вспомнила все, что так легко забыла. Оставалась ли причина опасаться за жизнь Дерби? В него действительно стреляли, как и было предсказано, но благодаря Джулиану и Франсин он остался жив и вернулся в девятнадцатый век. Кейли подумала о Гарретте, мальчике, который должен был родиться у них с Дерби. Какая судьба предстояла ему? Неужели ему суждено было умереть от скарлатины?

Конечно, не было никакого способа узнать это. Возможно, ребенок, которого она носила в себе, был Гарретт, а возможно, и нет. Как любая женщина, ожидающая ребенка, Кейли надеялась на лучшее.

Когда она вспомнила аварию на автостраде под Редемпшном, у нее мороз пробежал по коже. Хотя смутно, но она припоминала странное ощущение растворения, которое испытывала в то время. Кейли так многое могла узнать, если бы они с Франсин добрались до ее дома и изучили газетные статьи и прочие предметы в сундуке, но они так и не попали в Редемпшн.

Кейли сидела какое-то время, размышляя надо всем этим, потом убрала дневник в его потайное место и приняла ванну. Остаток дня она провела в гостиной за чтением книги. Незадолго до ужина, не замечая Кейли, Дерби прошел мимо нее в спальню – смыть грязь после дня тяжелой работы и надеть чистую одежду.

Несколько минут спустя он вошел в кухню, где Кейли уже ждала его, а Мануэла раскладывала по тарелкам жареных цыплят, картофельное пюре и зеленый горох с беконом.

– Ты сегодня особенно красивая, – нежно сказал Дерби и поцеловал жену.

Кейли старалась не поддаваться чарам мужа, но это было не легко.

– Ты обманул меня, – уличила она его, когда они остались одни, поскольку Пабло, Мануэла и работники ранчо ужинали отдельно.

Дерби кивком головы пригласил ее за стол. Немного помедлив, Кейли села.

– Когда? – спросил Дерби, глядя на нее невинным простодушным взглядом, который обычно был присущ Уиллу.

– Когда сказал мне, что мы встретились у продуктовой лавки. Ведь это было не так. Я нашла свой дневник, Дерби, в котором делала записи до того, как тебя ранил Дюк Шинглер.

– А, – вздохнул Дерби, сел на стул и потянулся за тарелкой с цыпленком.

– Это все, что ты хочешь сказать мне?

– У меня были на это причины; Кейли.

– Какие?

– Я не хотел, чтобы ты вспомнила все и опять начала беспокоиться. В конце концов, мы ведь взяли новый старт. С меня сняты все обвинения по делу Шинглеров. Теперь, когда Ангус официально отошел от дел, Уилл, Саймон и я решили сообща управлять Трипл Кей, как тройным товариществом. У нас с тобой скоро будет ребенок. Я хочу сказать, Кейли, что мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад.

Кейли не сводила глаз с мужа. Он знал, что должен был погибнуть в «Голубой подвязке», но это знание не остановило его. Кейли не помнила, говорила ли она ему о Гарретте, их сыне, которого должна была отнять у них страшная болезнь, может быть, и говорила, но в дневнике не было записи на этот счет, и Кейли, на всякий случай, решила не упоминать об этом сейчас. Она поняла, что Дерби хотел оберечь ее от тревог, а не обмануть.

– Ты отчасти прав. Я имею в виду, ты прав, что нужно смотреть вперед.

– Саймон встретил женщину, – сообщил Дерби, когда они приступили к еде.

Эта новость значила для Кейли гораздо больше, чем для кого-либо другого, ведь теперь Дерби не умрет молодым, и она не выйдет замуж за его брата.

– Вам следовало упомянуть об этом в первую очередь, мистер Элдер, – укорила она Дерби, сияя от радости. – Как ее зовут? Откуда она? Она должно быть не из Редемпшна, потому что Бетси говорила...

– Как я могу ответить вам, миссис Элдер, – усмехнулся Дерби, – если вы трещите без умолку и не даете мне слово вставить?

Кейли прикусила нижнюю губу, ерзая на стуле и просто лопаясь от любопытства.

Дерби не спешил, он положил себе вторую порцию картофельного пюре и добавил ложку подливы. Кейли едва сдерживалась, чтобы не пнуть его под столом.

– Ее зовут Тора Доунинг, она юрист из Сан-Франциско. Приехала в город вчера, и ее вывеска уже висит прямо напротив конторы Джека Райерсона. Саймон, конечно, как префект и плюс ко всему добропорядочный гражданин, которого волнует все, что происходит в городе, зашел представиться и по ходу решил объяснить, что ей скорее подошла бы работа школьной учительницы, и как раз имеется вакансия. Она выгнала его вон и бросила в догонку цветочный горшок. Саймон клянется, что никогда не встречал такой суровой женщины.

– Да он наверняка без ума от нее! – давилась от смеха Кейли.

Дерби расплылся в улыбке.

– Похоже на то, – согласился он.

Через день Франсин вышла из больницы. Диагноз, который она сама себе поставила, подтвердился: у нее не было никаких серьезных повреждений. Но, тем не менее, она перенесла сильный удар, у нее болела каждая мышца, и все тело – руки и ноги, живот и плечи – было покрыто синяками и кровоподтеками.

Джулиан привез ее в Трипл Кей и в первый же день чуть не свел с ума своими бесконечными хлопотами и повышенной заботой.

В конце концов, Франсин уселась на диван в своем кабинете, включила телевизор, по которому шла какая-то мыльная опера, и велела оставить ее в покое хоть ненадолго.

Джулиан сел на стул и тоже уставился в телевизор, постепенно углубляясь в медицинскую драму, развернувшуюся на маленьком экране. Его отвлек телефонный звонок. Он потянулся за телефоном, лежавшим на кофейном столике.

– Да! – буркнул Джулиан в трубку. Пока он слушал ответ на другом конце провода, выражение его лица постепенно менялось, он тут же забыл про кипевшие на экране страсти. – Да, конечно, мы поговорим с вами. Хорошо. Мы вас ждем.

Джулиан положил трубку и мрачно уставился на Франсин.

– Это был Дэн Феррис. Он хочет поговорить с нами по поводу исчезновения из больницы Дерби Элдера.

– Что-то долго он не давал о себе знать, – с беспечным видом ответила Франсин. Прошел уже целый месяц с тех пор, как Кейли вслед за Дерби покинула двадцатый век в надежде никогда не возвращаться...

– Не беспокойся, – уверенно добавила Франсин. – Кейли может быть где угодно, а Дерби умер более века назад. Хорошо же будет выглядеть Дэн Феррис перед шерифом, которого он замещает, когда тот вернется после операции на желчном пузыре.

– Тем не менее, – Джулиана не покидало беспокойство, – он хочет задать нам несколько вопросов, и просил мисс Минерву Пирс встретиться с ним здесь. Кто это еще такая, черт возьми?

– Наша с Кейли приятельница. Приготовься. Мисс Пирс почти наверняка будет смотреть на тебя косо. Она знает тебя как навязчивого дружка Кейли.

Джулиан покраснел:

– Да уж, не слишком лестно.

– Не стоит беспокоиться, – ласково улыбнулась Франсин. – Теперь, когда ты сменил роль, приехав на ужин и оставшись на всю жизнь, ты получишь прощение.

– А что же мы все-таки скажем полиции?

– Правду. – В голосе Франсин прозвучало гораздо больше уверенности, чем она на самом деле ощущала. – То, что мы не знаем, что произошло с Кейли. – Неожиданно ей в голову пришла мысль. – Кажется, есть выход.

– Какой?

– Сундук. Всякий раз, когда Кейли изменяла какие-то события девятнадцатого века, менялось и содержимое сундука. Осмотрев вещи, которые она сохранила в сундуке, мы можем узнать, что с ней случилось. Завтра мы пойдем на кладбище и посмотрим, не похоронена ли она рядом с Дерби.

Джулиан машинально провел рукой по волосам, в последнее время это вошло у него в привычку.

– Это, наверное, будет слишком тяжело для меня – увидеть надгробную плиту с именем Кейли.

– Да, это ужасно, – согласилась Франсин. – Но я хочу знать, что все было не зря, Джулиан. Прежде чем это ранчо официально станет нашей резиденцией на время отпусков, прежде чем мы вернемся в Лос-Анджедес, поженимся и переедем в наш новый дом, я должна узнать о Кейли все, что могу. Она была моим другом.

– Моим тоже, – с грустью сказал Джулиан. Он сел на диван рядом с Франсин и посмотрел на нее глазами маленького беззащитного мальчика. – Ты единственная, кого я люблю, Франсин, и я не хочу, чтобы ты когда-нибудь усомнилась в этом. Но Кейли была близка мне, и я искренне желаю, чтобы у нее все было хорошо.

Франсин обняла Джулиана и поцеловала в надушенную щеку. После ухода шерифа они с доктором Джулианом Друри поднимутся наверх, в спальню, и предадутся безумной страстной любви.

– Кейли знала, что ты был ей настоящим другом, Джулиан, – нежно произнесла Франсин. – Она была так благодарна тебе за все, что ты сделал для Дерби и для нее.

– Но что же все-таки сказать полиции? – не унимался Джулиан.

Франсин вздохнула:

– Я думаю, полицейские проведут расследование и обнаружат, что прежде чем исчезнуть, Кейли закрыла все свои банковские счета и ликвидировала активы. Они, скорее всего, решат, что она хотела скрыться, и, собственно говоря, будут правы.

Через двадцать минут прибыл шериф с двумя помощниками и мисс Минервой Пирс, городским библиотекарем, которая держала в руках портфель и кастрюлю с какой-то аппетитной смесью из тунца, соуса и лапши. После того как служители закона завершили рутинный допрос, и ушли, Франсин, Джулиан и Минерва, с облегчением вздохнув, направились в кухню ужинать.

Когда с едой было покончено, и Джулиан загрузил посуду в посудомоечную машину, старая библиотечная дева поставила на стол портфель, на который с любопытством поглядывали полицейские, но так и не спросили о нем. Ловкими движениями больших пальцев она открыла замки и откинула крышку.

– Я предполагаю, – сказала Минерва, адресуя свои слова Франсин, – что если вы собрались замуж за этого человека, вы его немного познакомили со всей этой историей?

Франсин поймала взгляд Джулиана.

– Он знает все, – ответила она.

– Я принесла копии документов, которые вы нашли в сундуке мисс Бэрроу в первый раз, – продолжала Минерва. – Сначала вы должны ввести меня в курс последних событий. Из того, что говорили полицейские, я заключила, что наша дорогая путешественница во времени возвращалась в наш век, по крайней мере, ненадолго.

Франсин кивнула, чувствуя себя еще не совсем хорошо после перенесенной аварии и необычного исчезновения Кейли. Она никогда не сможет забыть, что испытала тогда, и было только два человека, с которыми она могла поговорить об этом: Джулиан и Минерва Пирс.

Франсин попросила Джулиана рассказать Минерве о последних событиях и, может быть, о последнем визите Кейли в двадцатый век. Джулиан рассказал кратко, но не упустил ни одной детали. Он даже упомянул о ранении Дерби и живописал, как они с Франсин останавливали ему кровотечение в бальном зале дома Бэрроу.

Минерва слушала историю, широко раскрыв глаза от удивления.

– Я полагаю, сундук находится в доме Кейли, здесь, в Редемпшне, – сказала она, дослушав до конца.

– Разумеется, – кивнула Франсин. – Но я уверена, что полиция следит за домом. Если кто-нибудь из нас попытается проникнуть внутрь, они решат, что мы имеем непосредственное отношение к исчезновению Кейли.

– Ерунда, – улыбнулась Минерва. – У них слишком мало людей, чтобы долго следить за домом. В конце концов, Редемпшн ведь совсем маленький городок. Я заеду туда завтра утром, а если кто-нибудь спросит, что мне там нужно, я скажу, что заскочила забрать библиотечные книги, которые мисс Бэрроу забыла вернуть. Кто-нибудь из вас знает, где она хранит ключ?

– В поддоне цветочного горшка у крыльца черного хода, – ответил Джулиан. – Герань, по-моему, или, по крайней мере, то, что от нее осталось.

Библиотекарша завращала глазами.

– Конечно, преступления у нас в Редемпшне крайне редки, но, тем не менее, не слишком разумно прятать ключ в таком ненадежном месте, – резонно заметила она.

Франсин подошла к столу, достала из ящика фотографии, на которых некоторое время тому назад запечатлела надгробную плиту Кейли, когда та впервые поведала ей свою историю.

– Минерва, это неплохая идея, – поддержала ее Франсин. – Вы всю жизнь прожили в Редемпшне, и никому не придет в голову подозревать вас в чем-то, даже если вы среди бела дня войдете в дом Кейли. Итак, вы найдете сундук и принесете сюда все, что в нем есть. А мы с Джулианом с утра первым делом отправимся на кладбище и сравним нынешние надписи на надгробных камнях Каванагов и те, что запечатлены на моих снимках. – Джулиан задумчиво сдвинул брови.

– Если прошлое изменено, и изменились его реликвии, то разве это не отразится на копиях и фотографиях? – спросил он.

– Я много думала над этим, – сказала Франсин, – и я так не считаю. Копии, по существу, лишь отпечатки того, что реально существовало в тот момент, когда они были сделаны. Это касается и надгробий. Прежде на надгробии Дерби Элдера значилось, что он погиб в 1887 году, а вещи в сундуке свидетельствовали о том, что его жена, Кейли Бэрроу, вышла замуж за его сводного брата Саймона несколько лет спустя и родила от него детей.

Джулиан закрыл глаза.

– Я, кажется, понимаю, – пробормотал он.

– Не волнуйся, дорогой, – улыбнулась Франсин. – Мы поможем тебе разобраться. Так ведь, Минерва?

– Вообще-то ему не обязательно ходить на кладбище, он может подождать в машине, – сказала Минерва чуть сварливо, хотя глаза у нее блестели. Она начала собирать свои бумаги и складывать их обратно в портфель. – Ну, все в порядке, – бодро продолжила она, – решено. Вы съездите на кладбище, а я загляну в дом Бэрроу. Встретимся ровно в десять в библиотеке и поделимся новостями.

– Я провожу вас до машины, – предложил Джулиан, поднимаясь вместе с мисс Пирс.

Минерва посмотрела на него уже не так холодно, ее отношение к Джулиану постепенно менялось на более дружеское. – Спасибо, – ответила она.

Срок Кейли Элдер пришел теплым майским вечером, когда она беззаботно раскачивалась в гамаке на боковом дворе ранчо Трипл Кей. Ее отекшие босые ноги лежали на подушке, завитки волос ласково щекотали лицо. Этта Ли сидела рядом в душистой траве и читала вслух книгу.

Вдруг в огромном животе Кейли что-то сжалось так, что у нее перехватило дыхание. Веер, которым она вяло обмахивалась, упал на землю и сложился со щелчком. Кейли обеими руками обхватила живот.

Этта Ли отбросила книгу и вскочила на ноги.

– Пора? – спросила она, в ее голосе были и испуг и любопытство. – Ребенок сейчас родится? Здесь?

– Я бы предпочла... – задыхалась Кейли, неуклюже пытаясь слезть с гамака, но у нее никак не получалось, – ...чтобы он появился на свет в доме, но, видимо, не получится. Беги и позови Глорию и дедушку, милая. Потом пошли Пабло за Мануэлой... и пусть найдет Дерби. Они с Уиллом, кажется, недалеко отсюда клеймят... – Боль с новой силой пронзила ее тело.

Рядом с Чероки Бутт.

Этта Ли со всех ног побежала к дому, так пронзительно крича, словно с нее снимали скальп, и через несколько секунд Ангус и Глория уже спешили к Кейли. Работники ранчо, побросав свои дела в загоне, тоже бросились за ними. Когда они подбежали к Кейли, она все еще лежала в гамаке.

Ангус разогнал всех, кроме Глории.

– Найдите моего сына, живо! – гаркнул он на подоспевших мужчин.

Роды женская компетенция, но чтобы снять Кейли с гамака, понадобились усилия нескольких человек. Когда им это удалось, Глория и Ангус поспешили отвести ее в дом.

– Кажется, это дело не из легких, – успела сказать Кейли, прежде чем очередной приступ боли жестокой хваткой впился в ее тело, безжалостно выворачивая кости таза.

– Но за эту боль будет награда, – ответила Глория.

Приложив немалые усилия, они затащили Кейли наверх по лестнице черного хода и проводили в комнату, в которой они с Дерби обычно ночевали, когда наведывались в Трипл Кей. Быстрыми ловкими движениями Глория освободила миссис Элдер от одежды и уложила ее в постель.

– Мне нужны болеутоляющие средства, – прошипела Кейли, – и побольше. Скорее!

– Тш-ш, – усмирял ее Ангус, учтиво отвернувшись во время раздевания Кейли. – Мне как-то прижигали рану раскаленной кочергой.

Вспомнив об этом, Ангус скрутил жгутом простыни и привязал их к спинке кровати как поводья какой-то нелепой телеги, так, чтобы Кейли могла ухватиться за них и тянуть. Тем временем Глория, бормоча ободряющие слова, положила на лоб Кейли мокрую тряпку.

Боль становилась все сильнее.

В течение последних месяцев Кейли старалась выбросить из головы все воспоминания о прошлом, но сейчас, корчась от боли, она вспоминала больницы двадцатого века и иглы для подкожных впрыскиваний спасительных наркотиков. Она видела по Пи-Би-Эс специальную программу, рассказывавшую о методе Ламаза, и пыталась вспомнить, как правильно дышать.

– Я не хочу! – вырвалось у нее, когда схватки на время отступили.

Приехала Бетси. Она склонилась над невесткой, понимающе глядя на нее. Ангуса выгнали, только Глории было позволено остаться.

– Тебе нужно было думать об этом несколько месяцев назад, – сказала Бетси, гладя Кейли по волосам. – Не волнуйся. Это всегда тяжело, но скоро все закончится.

– Извини... меня это... не утешает.

– Конечно, – засмеялась Бетси, – если ты извинишь меня за то, что я, наверное, скажу об Уилле в следующий раз, когда окажусь на твоем месте.

У Бетси и Уилла уже было четыре мальчика и совсем крошечная девочка Луиза.

– Ты шутишь? – срывающимся голосом выдавила Кейли. – Ты ведь не?..

– Представь себе, да, – ответила Бетси, ее глаза светились счастьем.

Боль предприняла очередную жестокую атаку. Кейли издала душераздирающий крик, пот стекал с нее ручьем, горло саднило.

– Никогда в жизни я больше не сделаю этого, – прошептала она. – Клянусь, никогда, никогда...

– Можешь думать так, милая, если тебе от этого легче, – мягко сказала ей Бетси, откидывая покрывала и наклоняясь, чтобы оценить ситуацию. – Принеси теплой воды и пеленки, – велела она Глории, – ребенок сейчас выскочит как пробка из бутылки, а я приготовлюсь принять его.

Кейли снова закричала, выгнув спину от боли. Она слышала за дверью голос Дерби, его быстрые шаги. Он рвался в комнату, выкрикивая ее имя, затем послышались звуки потасовки.

– Вы не пускаете его? – переводя дыхание после очередной агонии, прошептала Кейли.

– Дерби? Он будет только мешаться, – пояснила Бетси. – Он войдет, когда все кончится, миссис Элдер, не раньше.

Схватки с новой силой захватили в безжалостные объятия ее измученное тело. Кейли впилась пальцами в матрас и тихо всхлипывала, у нее уже не было сил кричать.

– Я не могу...

И вдруг невероятная боль, еще сильнее предыдущей, пронзила все ее существо, а затем последовало ощущение неожиданного облегчения.

– Ты уже смогла, – с гордостью сказала Бетси. – Кейли, у вас с Дерби родилась дочка.

Глория вернулась с водой, непонятно как пробившись сквозь толпу испуганных мужчин. Тетя Бетси перерезала пуповину и быстро искупала кричащую племянницу.

Затем малышку завернули в простыню и дали в руки Кейли. Только тогда впустили, наконец, Дерби.

Он ворвался в комнату как вихрь и резко замер в нескольких шагах от постели, словно боясь подойти ближе.

– Подойди и посмотри на свою дочку, – нежно сказала ему Кейли. Ее сердце переполняла гордость и любовь к мужу и к дочери.

Дерби медленно подошел. Кейли откинула тонкую простыню, скрывавшую личико новорожденной.

– Господи, – произнес Дерби с сожалением и с ужасом. – Она вылитый Ангус!

– Это временно. Я надеюсь, – засмеялась Кейли.

– Они все довольно страшненькие в первые дни, – сказала Бетси, направляясь к двери. – Поздравляю вас обоих!

– Как ты хочешь назвать ее? – спросил Дерби, рассматривая ребенка с таким любопытством, словно это был единственный ребенок на свете.

– Мне нравится имя Хармони, – тихо ответила Кейли.

Она давно выбрала это имя, но не говорила Дерби, потому что не знала, как он может отреагировать на ее решение.

Он посмотрел Кейли в глаза, будто подозревая, что она шутит, но ее взгляд был серьезным.

– Мне нравится, – сказал он. – И я хочу, чтобы ее второе имя было Каванаг, если ты не возражаешь.

Кейли приподнялась и поцеловала мужа в знак согласия. Радость переполняла ее, потому что ребенок, который родился, был не Гарретт, которому суждено было умереть от скарлатины. Они с Дерби дважды одержали верх над судьбой: Дерби не погиб в «Голубой подвязке», и маленькая Хармони, если Бог даст, будет здорова.

– Я люблю тебя, Дерби Элдер, – тихо произнесла Кейли.

– И я люблю тебя, – ответил Дерби. Затем он наклонился и нежно поцеловал спящую малютку в крохотный лобик. – И тебя, Хармони Каванаг Элдер. И тебя.

Два месяца спустя Саймон женился на Торе Даунинг. Свадьба прошла на ранчо Трипл Кей. Отец и братья представляли сторону жениха, а сияющая от счастья Этта Ли подружкой невесты.

Тора, не только красивая, но и умная женщина, не собиралась бросать работу после замужества. Что из нее получится хорошая жена, никто не сомневался, в том числе и Саймон, хотя он предпочел бы, чтобы новая миссис Каванаг сидела дома, как большинство женщин их времени.

Этта Ли обожала Тору, и они очень сблизились с самой первой встречи. Всем, кто только ее слушал, Этта Ли говорила, что хочет стать юристом, как ее мачеха, и Кейли была уверена, что она добьется этой цели, как и любой другой, которую поставить перед собой.

Как только Саймон с Торой уехали в свадебное путешествие в Денвер Этта Ли как обычно осталась с Уиллом и Бетси. Дерби взял Кейли за руку и повел к дому.

– Что ты делаешь? – прошептала Кейли, когда он потащил ее наверх по лестнице.

– У. нас первая брачная ночь, – сказал Дерби.

– Но ведь это была не наша свадьба, а Саймона и Торы, – заметила Кейли, но она уже почувствовала, как тепло разливается у нее внизу живота. В последний раз они с Дерби занимались любовью еще до рождения Хармони. – К тому же еще не ночь, а только вечер.

– Можно подумать, что ты не рада за моего брата и его жену, Кейли Элдер, – усмехнулся Дерби.

Они поднялись по лестнице и вошли в свою комнату в Трипл Кей. Кейли вся пылала от возбуждения.

– О, я рада, – ответила она.

Мануэла присматривала за ребенком, так что у них с Дерби был в распоряжении, по меньшей мере, час.

Комната была наполнена тишиной, весенним солнцем и душистым ароматом яблоневого цвета. У Кейли перехватило дыхание, тогда она увидела постель, устланную нежными розово-белыми лепестками. Она взглянула на Дерби, чтобы понять, знал ли он об этом.

Он лукаво подмигнул, и Кейли заметила, как в его глазах мелькнула робкая надежда – ее реакция была очень важна для него.

– Я хотел, чтобы все было романтично, – заговорил Дерби, и его глаза стали серьезными. – В каком-то смысле это у нас в первый раз.

Кейли обвила руками его шею и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа в губы.

– Это удивительно романтично, – заверила она его. – Невозможно любить сильнее, чем я люблю тебя сейчас, Дерби Элдер. Дерби поцеловал ее в ответ долгим дразнящим поцелуем. Наконец, он отпрянул, его дыхание чуть сбилось.

– Вы мое счастье, Кейли, – ты и наш ребенок. С вами я забыл обо всем плохом, что было со мной раньше.

Она спустила с его плеч пиджак, бросила его в сторону и начала развязывать галстук.

– До встречи с тобой я была лишь призраком, – тихо произнесла Кейли.

И в известном смысле это было правдой. По иронии судьбы только после того, как она стала женой Дерби, она ощутила себя реальной. Жизнь расцвела для нее новыми красками, ей и во сне не могло присниться такое счастье. Муж и ребенок наполнили смыслом и радостью все, что делала Кейли, все ее мысли и чувства.

По телу Дерби пробежала легкая дрожь. Он прислонился к двери, когда Кейли начала расстегивать его рубашку, целовать твердый, покрытый волосами низ живота. Возбужденный до предела, Дерби был не в состоянии долго выносить ее подстрекательских ласк. Он нежно, но крепко взял Кейли за плечи и чуть отстранил, чтобы снять ботинки и расстегнуть ремень.

Пока Дерби трудился, расшнуровывая корсаж сатинового платья Кейли, она смело сияла с него брюки. Дерби не мог сдержан, стон, когда она собственнически обхватила рукой его распаленную плоть. Он наклонил голову, чтобы коснуться губами груди Кейли.

Еще несколько неловких мгновений пришлось повозиться с нижним бельем, и, наконец, они стояли обнаженные у кровати, усыпанной лепестками благоуханного яблоневого цвета, совершенно лишенные стыдливости, как Адам и Ева перед грехопадением. Этот мир, эта комната были их раем, из которого их никто не собирался изгонять, и они оба знали это.

Дерби нежно положил Кейли на матрас, усыпанный бархатными лепестками. Вместо того чтобы сразу накинуться на нее, он молча стоял, любуясь ею. Под его взглядом Кейли ощущала себя прекрасной богиней.

Дерби раздвинул ей ноги и заложил руки за голову, в его движениях не было напора, а только благоговение. Волосы Кейли, отросшие уже до плеч, лежали веером на яблоневых лепестках. Дерби любовался ею, ласково поглаживая кончиками пальцев.

Кейли охватила безудержная страсть, она вцепилась в спинку кровати и отдалась наслаждению. Прикосновения Дерби становились все более и более интимными; его пальцы описывали круги вокруг напрягшихся сосков, затем скользнули к животу, ласкали бедра, колени, ступни. Кейли дрожала как в лихорадке, так сильно она хотела своего мужа, но понимала, что для достижения полного удовлетворения им нужно нечто большее. Дерби никогда не спешил, когда занимался любовью со своей женой. И сегодня он был в отличной форме.

Он нашел влажные спутанные завитки внизу ее живота и стал поглаживать их так мягко и нежно, что Кейли не смогла сдержать громкий стон.

– Ты торопишься? – спросил Дерби.

Кейли отрицательно покачала головой, но они оба знали, что это была неправда. Она с болезненной остротой хотела, чтобы он вошел в нее прямо сейчас, но было еще рано.

Дерби засмеялся и шире раздвинул ей ноги, так, что он мог стоять на коленях между ними. Затем он согнул ее ноги в коленях и стал ласкать Кейли, наслаждаясь ее отрывистыми приглушенными вскриками, при которых она непроизвольно приподнимала бедра. Наконец, он проник в нее двумя пальцами – она едва не лишилась чувств – и наклонился, чтобы насладиться ее грудью. Кожа Кейли блестела от пота. Она издавала стон всякий раз, когда Дерби увеличивал темп, а затем снова замедлял его. Кейли обхватила руками его голову и притянула к себе для страстного поцелуя, который изменил ход этой сладостной неистовой битвы. Когда язык Кейли проник в глубины его рта, Дерби охватило неистовое желание, с которым он не мог больше бороться.