Глава одиннадцатая

Расчет Абрека оказался верным: когда на следующий день Сергей позвонил Александру Ивановичу, тот уже имел ответ от чеченца. Договорившись о встрече, Сергей дал отбой.

— Собирайся, поедешь за письмом, — сказал он доктору. — Александр Иванович снабдит тебя дискетой. Заодно узнай насчет компьютера.

— Есть, товарищ генерал, — улыбнулся доктор.

Через два часа он вернулся и привез дискету. Сергей сунул ее в карман.

— Дома посмотрю, что там Абрек отписал. Если у него возникли проблемы, сегодня же вечером сообщу, если все нормально — загляну утром.

— Добро, — кивнул доктор. — Кстати, завтра можно приезжать за компьютером. Твоему компьютерному гению осталось доработать кое-какие мелочи.

— Прекрасно. Завтра же произведем и окончательный расчет. Придется тебе, Николай, завтра снова ехать к Александру Ивановичу. Мне там лучше не светиться.

Доктор развел руками.

— Что ж, надо значит надо. Я ведь, Серега, все понимаю.

Вечером, вернувшись домой, Сергей вставил дискету в свой компьютер и открыл письмо из далеких Эмиратов.

Электронное послание от Абрека было составлено на английском языке, однако Сергей без труда перевел его. В письме сообщалось, что Абрек прибывает в Москву в это воскресенье рейсом «Дубай-Москва» в 16.45. Нефтяной шейх, хотя и без энтузиазма, вызвался помочь ему и уже связался с Орловым. Тот в свою очередь дал согласие на прием эмиссара от арабского коллеги по нефтяному бизнесу. В назначенный час посланцы Орлова должны встречать почетного гостя в «Шереметьево-2». Словом, все пока что шло по намеченному плану.

В четверг, рано утром, он передал доктору содержание письма.

— Абрек знает свое дело, — удовлетворенно потер руки тот. — Что ж, будем ждать воскресенья.

Созвонившись с Александром Ивановичем, Сергей отправил доктора к нему за готовым компьютером.

— Запомни все его инструкции, — напутствовал его напоследок Сергей. — Как вернешься, проверим компьютер в деле. Здесь у нас прокола быть не должно. Не хватало еще, чтобы нас техника подвела!

Пока доктор отсутствовал, Сергей связался с Антоновым и попросил еще одну неделю «отпуска».

— Хорошо, — согласился шеф. — Эта и вся следующая неделя — твои. Но чтоб в следующий понедельник был на работе. Ты мне нужен. Лады?

Сергей ответил что-то невразумительное. Что будет в следующий понедельник — не в этот, ближайший, а именно в следующий, — его сейчас мало волновало. Как совершенно не волновал Сергея и ответ Антонова: в любом случае в ближайшие десять дней в «Финсофте» он не объявится. Не до этого ему сейчас. Может быть, к следующему понедельнику его вообще уже не будет в живых — кто знает, что принесет с собой грядущая неделя? Потому как именно эта неделя будет в его жизни решающей. Как и в жизни его маленькой дочери Катюши.

В последние дни им все чаще и чаще стал овладевать страх, какой-то животный, панический ужас. Время неумолимо приближало тот роковой день, который назначен был Свирским — это будет либо среда, либо четверг следующей недели. Да, подготовка к операции шла полным ходом, согласно намеченному плану, да и слежки за ним — он чувствовал это — больше не было. Казалось бы, все складывается как нельзя лучше — с учетом, конечно, того, что они держат его дочь заложницей, а ему самому вот-вот вырежут последнюю почку. Да, ситуация, на первый взгляд, полностью контролируется им и его друзьями — но этот-то размеренный, четко спланированный ход событий как раз и вызывал у него смутное беспокойство. Он чувствовал, всем нутром своим ощущал: что-то должно произойти. Что-то нехорошее.

Если план их рухнет — что тогда будет с Катюшей? Он боялся думать об этом, гнал от себя черные, рвущие сердце мысли, успокаивал самого себя как мог, однако мысли упорно лезли, вползали в его мозг, смертельно-разлагающим ядом вливались в душу. Порой он впадал в глубокое отчаяние, из которого выбирался лишь титаническим усилием воли. И все же: что станется с его маленькой девочкой, если его не будет в живых? Вряд ли они ее отпустят — вот так, запросто, откроют двери клетки и выпустят на волю. Нет, им такая пташка на воле не нужна — слишком много она видела из того, чего видеть не должна. В лучшем случае (в лучшем ли?) переправят ее куда-нибудь в Турцию, в какой-нибудь дешевый грязный бордель, откуда она уже не выберется никогда. В худшем же…

Он содрогнулся. Картина, которую он себе нарисовал, была слишком четкой и ясной. Нет, этого он не допустит! Землю грызть будет, глотки рвать, вырывать их прогнившие сердца — и давить, давить, давить эту мразь, этих свирских, орловых и иже с ними, но девочку свою вызволит. Иначе бултыхание во всех этих помоях, во всей этой грязи просто теряло смысл.

К трем часам пополудни, когда вернулся довольный, деловито-оживленный, никогда не унывающий доктор, мрачное настроение уже почти оставило Сергея. Все мысли его вновь были направлены на решение сегодняшних, сиюминутных проблем. Проблем, от решения которых, кстати, зависел исход всей операции и его с Катюшей будущее.

— Заполучи свой ящик, — весело сказал доктор, ставя на стол компактный чемоданчик с переносным компьютером. — Работает как часы.

— А вот это мы сейчас проверим, — ответил Сергей, открывая компьютер.

Он принялся изучать плоды творческих усилий Александра Ивановича, а доктор тем временем извлек из кармана неказистый на вид брелок для ключей в виде стилизованной пачки «Винстон» со слегка выглядывающей из ее торца пластмассовой сигаретой.

— Это пульт, который приводит всю эту механику в действие, — сказал он, перехватив любопытный взгляд Сергея. — Здесь всего одна кнопка. Вот она, в виде торчащей сигареты. Внутри скрыт миниатюрный передатчик, радиус действия которого примерно полтора километра. Приемное устройство запрятано в компьютер и точно настроено на волну передатчика. После подготовки компьютера к работе и подключения к сети через радиомодем достаточно будет нажатия этой вот кнопочки на брелке, чтобы электронное сообщение улетело по нужному адресу. Как видишь, все очень просто. И гениально.

Сергей внимательно рассматривал передатчик. Брелок как брелок, ничего в нем особенного, такие сейчас тысячами на каждом углу продаются.

— Все-таки золотые руки у Александра Ивановича, — закончив осмотр, удовлетворенно произнес он. — Проверим, как все это работает.

Он включил компьютер, запустил программу электронной почты, составил тестовое сообщение, вписал свой собственный электронный адрес в поле «Кому» (адрес получателя), установил связь с сетью, использовав личные логин и пароль, после чего осторожно закрыл чемоданчик и передал его доктору.

— Аппарат готов к запуску, — резюмировал он. — Забирай его, садись в машину и езжай в сторону моста. Выберешься на Алтуфьевку, проедешь метров восемьсот в сторону Ботанической улицы и остановишься. Немного подождешь, а потом вернешься обратно. — Он взглянул на часы. — Минут через пятнадцать я нажму кнопку.

Доктор бережно подхватил чемоданчик, скрывающий в своих недрах полностью готовый к работе компьютер, и покинул номер. В условленное время Сергей нажал копку на брелке-передатчике. Вскоре доктор вернулся.

Едва скрывая нетерпение, Сергей приник взглядом к экрану дисплея. На экране светилось сообщение о только что прибывшем электронном послании. Открыв его, Сергей узнал в нем свое письмо-тест.

— О'кей, — сказал он, выходя из сети. — Все в полном порядке.

Потом он вставил в дисковод заранее заготовленную дискету с текстом электронного письма и адресами получателей, среди которых были крупные российские и зарубежные компании, ведущие средства массовой информации, органы правопорядка, правительственные структуры, авторитетные общественные организации и так далее. В общей сложности адресов набралось около двухсот. Сергею потребовалось минут десять, чтобы завершить задуманное.

— Все, — сказал он наконец. — Компьютер полностью готов к работе. Подарок для господина Орлова может быть отправлен теперь в любую минуту.

— Прекрасно, — кивнул доктор. — Надеюсь, этот тип по достоинству оценит его.

— Еще бы! — сказал Сергей; он остался доволен проделанной работой. — Это не просто подарок, это бомба, которая уничтожит всю нефтяную империю Орлова.

Он выключил компьютер и наглухо запер чемоданчик.

— А теперь, Николай, будь другом, отволоки-ка эту бомбу в нашу машину и запри ее в багажнике. Все равно до часа "Х" она нам больше не понадобится.

— Хорошо. — Доктор подхватил чемоданчик и покинул номер. А Сергей тем временем нацепил брелок-передатчик на связку своих ключей. Так сказать, последний штрих.

Через пять минут доктор вернулся и положил на стол ключи от машины.

— Пусть будут у тебя. Когда пробьет наш час, за руль придется сесть тебе: я ведь все равно не знаю, где находится орловское логово. Так что машину будешь вести ты, мужик.

Сергей взял ключи, какое-то время вертел их в руках, что-то усиленно обдумывая, и лишь потом опустил в карман пиджака.

В пятницу Сергей позвонил Владлену Никитину и попросил его взять под контроль прибытие Абрека: необходимо было убедиться, что «высокий гость» из Эмиратов обоснуется не в какой-нибудь гостинице, пусть даже и «пятизвездочной», а именно в орловском загородном особняке. Это было важно.

Владлен обещал сделать все, что от него требовалось.

Всю субботу Сергей провел наедине с самим собой и своими мыслями, не желая видеться даже с доктором. В планах подготовки к операции наметился небольшой просвет: все, что можно было сделать, они уже сделали, а то, что еще предстояло, откладывалось на следующую неделю, после появления чеченца.

Интенсивная утренняя тренировка сменилась длительной прогулкой на лоно природы. Добравшись до метро «Алтуфьево» и перемахнув через МКАД, он углубился в подмосковный лес. Облюбовал небольшую полянку, развел костер и несколько часов провел в уединении, предаваясь своим невеселым думам, с тоской и грустью вспоминая былые времена, когда они втроем — он, Лариса и Катюша — вот так же, как он сейчас, в жаркий июльский день сидели у костра и молча глядели на веселые язычки пламени, внимали монотонной трескотне кузнечиков и жужжанию шмелей, вдыхали пьянящие ароматы лесных трав и цветов. Легким мотыльком, в развевающемся платьице, порхала Катюша по высокой траве, подстерегая синих стрекоз и разноцветных бабочек, а Лариса, улыбаясь, щурясь от случайно упавшего на ее лицо солнечного луча, пробившего себе путь сквозь густую темно-зеленую листву старого дуба-великана, нанизывала кусочки маринованной свинины на шампуры. Едва ощутимый ветерок нежно колыхал непослушный локон, крупным завитком свисавший вдоль ее правой щеки. Тогда они были счастливы и беззаботны. Тогда он не был так страшно, так безумно одинок, не было той ужасающей пустоты в сердце, и не слышно было еще леденящей поступи старухи-смерти с острой косой в костлявых руках. О, как давно это было! Да и было ли?..

Здесь, вдали от людских глаз, городской суеты, человеческой жестокости и цинизма он плакал, как ребенок. И слезы, омыв израненную душу, принесли облегчение. Домой он вернулся умиротворенным, успокоенным, с новыми силами, готовый урвать у злой судьбы хотя бы толику былого счастья и вернуть то, что еще можно было вернуть. Вернуть Катюшу.

В воскресенье, в 14.00, он снова был у доктора. Потянулись томительные часы ожидания. Владлен позвонил ровно в шесть вечера. Абрек, сообщил он, прибыл точно по расписанию. Орловские гонцы встретили его и отвезли прямиком в загородную резиденцию своего шефа — так, как и планировал Абрек.

— Я вел их до самого дома, — сказал в заключение Владлен. — По-моему, все прошло гладко.

— Спасибо, Владлен, — поблагодарил сенсея Сергей.

Да, все пока что шло гладко. До сих пор им все удавалось, и даже авантюрный план Абрека с арабским нефтяным шейхом — и тот сработал. По крайней мере, чеченец сумел добиться главного — проникнуть на территорию врага, в дом Орлова.

Осталось еще три-четыре дня — и весь этот кошмар кончится. Либо они выиграют, либо… Второе «либо», однако, Сергея не устраивало: проиграть они не имели права. На кон поставлена жизнь его дочери, и проигрыш означал бы ее верную смерть. А этого допустить он никак не мог.

В понедельник с раннего утра и до позднего вечера они с доктором в который уже раз детально проработали весь план операции, от начала и до конца, особое внимание уделив наиболее узким и ответственным местам, а также выработали несколько альтернативных вариантов, которые, в случае «прокола» в одном из этих мест, должны были бы привести, тем не менее, к нужному результату. В десять вечера Сергей снова позвонил Владлену, однако никаких известий от Абрека тот не имел: рация молчала.

— Все нормально, — успокоил Сергея его сенсей. — Мы с ним условились, что выходить на связь он будет только в экстраординарных случаях. Наберись терпения, друг, через пару дней мы переходим в контрнаступление. Ждать осталось совсем немного.

— Хорошо, подождем, — согласился Сергей.

Домой он возвращался поздно, уже после одиннадцати. Стемнело, и только у горизонта, где-то за Алтуфьевским шоссе, небо еще было озарено мягким багрово-оранжевым светом уходящего дня. Стоял конец июля, и ночи с каждым днем становились все длиннее и темнее.

Он шел и думал о своем, с головой погрузившись в тревожившие его думы. Реальный мир, со всеми его радостями, горестями и проблемами, сейчас не существовал для него — в мыслях он был далеко, там, в доме Орлова, где через два дня (или уже меньше?) должен был быть сыгран последний акт затянувшейся драмы. Там его ждала Катюша. Бедная, бедная девочка! Как она там, одна-одинешенька, в лапах жестоких, беспощадных мерзавцев?..

Каким-то шестым чувством он уловил неясное, смутно-знакомое присутствие чего-то постороннего, враждебного, чужого, совсем рядом, в опасной близости от себя. Он напрягся. Да, это ощущение преследовало его на протяжении долгих недель, и лишь в последние дней десять отступило, поблекло, оказалось забытым. И вот оно снова всплыло, тревожным симптомом, словно счетчик Гейгера, почуявшим радиацию, запульсировало где-то в глубинах его подсознания. Да, он хорошо знал это чувство: за ним снова установили слежку.

Было ясно: Свирский решил взять под контроль последние дни жизни столь ценного донора — не дай Бог, этот носитель драгоценной почки наделает глупостей! Сергей не видел их , но знал — они где-то рядом. Его обострившееся восприятие безошибочно фиксировало их присутствие.

Что ж, будем играть по вашим правилам, ребята — до поры, до времени. Придет срок, и правила будем диктовать мы. И срок этот уже не за горами. А пока подыграем вам, сделаем вид, что вас попросту не существует.

Он ощущал необычайный прилив энергии. Его лихорадило, мозг работал ясно и четко, нервы были обострены до предела. Он чувствовал себя сильным, опасным, хищным зверем, на которого хитроумные ловчие устроили засаду — ему предстояло разрушить их замыслы, обмануть охотников и, выждав момент, нанести удар, в том самый момент, когда они ожидают этого менее всего.

Он нанесет его. Уничтожит всю эту мразь. Сотрет с лица земли.

Утром он проснулся, встревоженный какой-то неотвязной мыслью. Что-то важное, очень важное не давало ему покоя. Что-то такое, что необходимо сделать прямо сейчас, сию минуту.

Доктор!

Если за ним вновь установили слежку, значит, его верный друг доктор, скорее всего, уже «засвечен» — ведь вчера он заметил «хвост» именно в том момент, когда возвращался из гостиницы. А это может означать только одно: доктор в опасности.

Он собрался в считанные минуты и уже через четверть часа был в гостинице. К черту конспирацию! Если Свирский установил слежку только вчера — а он чувствовал, что именно так оно и было, — то об их планах он ничего знать не может. А если так, то все страхи напрасны: что с того, что он встречался со своим старым знакомым из Огней? В конце концов, если принимать обещание Свирского за чистую монету, то появление доктора вполне закономерно: ведь должен же кто-то приютить Катюшу после… после смерти ее отца!

Взлетев на пятый этаж, он очутился перед номером 517. Однако на условный стук никто не отзывался. Целый сонм тревожных мыслей закружился в его голове. Что-то здесь не так. Достав запасной ключ (доктор предусмотрительно сделал дубликат ключа и снабдил им Сергея), он осторожно отпер дверь.

Предчувствие не обмануло его. В номере никого не было. Доктор исчез, словно в воду канул. Дорожная сумка его была на месте, летний плащ, как обычно, висел на вешалке, а вот самого доктора не было. Если и был здесь обыск, то сработали они аккуратно: не оставили никаких следов. Он тщательно обследовал номер. Все было в порядке, если не считать одного: пропали дискеты. Те самые, которые он передал доктору на хранение. С компроматом на Орлова и всю его шайку головорезов.

Спустившись вниз, Сергей поинтересовался у метрдотеля, куда подевался постоялец из 517 номера. Метрдотель, молодой здоровяк, похожий на вышибалу из дорогого ресторана, опасливо покосился на Сергея и заявил, что вчера вечером за постояльцем из пятьсот семнадцатого приезжали трое его друзей на черной «волжанке», пробыли в номере примерно с час, а потом все вместе куда-то укатили, прихватив с собой и жильца. С тех пор он его не видел. Сергей кинул ему доллар за услугу и поспешил удалиться.

Черная «Волга», все та же черная «Волга». Ясно одно: Свирский похитил его друга. Зачем? Чтобы усилить свои позиции в этой опасной игре не на жизнь, а на смерть? Возможно. Или попытаться выудить у того какую-нибудь информацию? Тоже не исключено. Каковы бы не были мотивы похищения доктора, Свирский поставил Сергею шах — однако это был далеко еще не мат. Их план остается в силе, даже если доктор, в качестве участника операции, не будет в ней задействован.

Сейчас его беспокоило другое: Абрек. Сергей не знал, какие результаты дал обыск номера. Нашли ли они какие-нибудь следы пребывания в номере чеченца? Слава Богу, что Абрек догадался снять соседний номер! Только сейчас Сергей начинал понимать, насколько осторожен этот странный сподвижник Басаева. Однако дотошные ребята Свирского могли бы без труда его вычислить — для этого достаточно было задать пару вопросов метрдотелю и выяснить, сколько человек из Огней в настоящее время проживает в гостинице. Предположим, что именно так они и поступили. Что из этого следует? Очевидно, еще один обыск, но на этот раз уже в номере Абрека. Они вполне могли обнаружить документы чеченца, и в первую очередь — его российский паспорт, с вклеенной в него фотографией. В этой ситуации над Абреком нависала серьезная опасность: если Свирский сумеет идентифицировать обе ипостаси чеченца, он сразу же поймет, кто был допущен в дом его хозяина под видом представителя нефтяного шейха. И тогда… тогда Абреку крышка. Тогда вся операция летит к черту.

Разрубить этот узел, узел неведения и неизвестности, мог только один человек — метрдотель. Сергей дошел уже почти до самого своего дома, но теперь остановился и круто повернул назад, в гостиницу.

Черт с ней, со слежкой! Пусть эти типчики, если хотят, пасут его и днем, и ночью — сейчас это волновало его менее всего. Сейчас, когда все точки над "i" в их операции были расставлены, ему нечего было таиться от Свирского и его приспешников. Пускай видят, что он беспокоится за своего друга, ищет его, наводит справки. Это вполне нормально, даже для человека, жить которому осталось не более суток, в лучшем случае — двух.

Он вошел в гостиницу и прямиком направился к стойке администратора. При виде Сергея «ресторанный вышибала» изобразил на туповатом лице неподдельный интерес, заметно усилившийся, когда Сергей, приблизившись, выложил на стойку десятидолларовую бумажку и прикрыл ее ладонью, но не полностью, а так, чтобы метрдотелю хорошо был виден уголок банкноты с изображенным на нем номиналом.

— Я вас слушаю, — вежливо произнес тот.

Сергей выдержал небольшую паузу.

— Один только вопрос, приятель, — сказал он, напуская на себя беззаботный вид. — Эти трое, что приезжали к моему другу, не упоминали, так, случайно, между прочим, куда они направляются отсюда? Никак, знаешь ли, не могу понять, куда они запропастились.

Метрдотель сморщил лоб и сдвинул к переносице куцые брови, изображая не свойственную ему интенсивную умственную деятельность; при этом маленькие глазки его прикованы были к банкноте, спрятанной под рукой Сергея. Сергей усмехнулся и добавил к той, первой, банкноте еще десять баксов. Язык метрдотеля сразу же развязался.

— Нет, ничего такого я от них не слышал. Они вообще ничего не говорили.

— А мне ничего не просили передать?

Он пожал плечами.

— Нет, ничего. Они ко мне даже не подходили.

— И вопросов никаких не задавали?

Он скорчил удивленно-подозрительную гримасу.

— Каких вопросов? Никаких вопросов. Я же уже говорил: они молча поднялись наверх, а через час так же молча вышли. Вот и все.

Это-то Сергею и важно было узнать. Прощупать других постояльцев они попросту не додумались. Что ж, тем хуже для них.

— Спасибо. — Он убрал руку со стойки, обнажив две заморские банкноты. — Это тебе. За труды. Адью.