Шейх

— Сын ишака и гремучей змеи! Негодяй! Ты не имеешь права прикасаться ко мне! — Взорвалась Зара.

— Ошибаешься, дорогая, — невозмутимо отозвался Джамал, — я имею право на все, что мне вздумается. Ты — моя пленница, мой военный трофей, и для твоего же блага лучше не забывать об этом.

Однако эти слова шейха не соответствовали истине: формально принцесса Зара принадлежала не ему, а сутану.

Как поступит с нею Мулай Исмаил? Отправит в свой гарем? Но у него и так столько женщин, что он не знает, что с ними делать. Султан коварен, возможно, он решит использовать девушку как наживку, чтобы заманить в ловушку ее отца.

В любом случае ей предстоит нелегкая жизнь во дворце владыки… Исмаил жесток и мстителен.

Зара украдкой разглядывала Джамала. Тот казался погруженным в свои раздумья и не замечал ее внезапного любопытства. Его волосы скрывал белый тюрбан, но, судя по бровям и ресницам, они были черными. Кожа имела бронзовый оттенок, однако Зара почему-то подумала, что это просто густой загар, а не ее природный цвет. Глаза сияли матовым антрацитовым светом — они были не просто темными, а угольно-черными, как беззвездная ночь в пустыне. Тонкий нос, чувственные губы, красиво очерченные брови…

При всей тонкости и изысканности черт его лицо казалось высеченным из камня; это было лицо человека волевого, привыкшего повелевать и не раз смотревшего в глаза опасности. Шейх излучал спокойную, уверенную силу, а в седле он держался так, словно родился в нем. Вопреки пылавшей в душе ненависти девушка почувствовала невольное уважение к нему и поняла, что, как бы она ни относилась к своему врагу, считаться с ним придется. Ей понадобится вся ее хитрость и смекалка, чтобы обмануть его бдительность, вернуться в родные горы… и, если на то будет воля Аллаха, отомстить.

* * *

Примерно через час их нагнал Хасдай с остальными людьми. Теперь они ехали чуть поодаль и пристально вглядывались в каждый куст, каждую кочку, словно опасаясь лазутчиков берберов, задумавших ответную атаку.

Между тем унылый пейзаж предгорий и бурых холмов сменился зарослями мимозы, оливковых и пробковых деревьев. Джамал изредка останавливал коня у обложенных камнями колодцев, чтобы наполнить бурдюк, и Зара жадно припадала к воде. За все время пути они лишь раз перекусили пригоршней оливок и козьим сыром.

Наконец, когда стало смеркаться и на землю легли длинные тени, Джамал решил устроить привал. Он быстро развел огонь, вскипятил воду, приготовил мятный чай, и они скромно поужинали, снова сыром и оливками. Затем шейх расстелил на земле толстое одеяло, лег и жестом указал Заре на место рядом с собой.

Несмотря на дневной зной, ночи стояли холодные. Измученная девушка с тоской подумала о теплом одеяле, но она не доверяла Джамалу и боялась, что он задумал что-то недоброе.

— Ну же, Зара, ложись скорее, — не допускающим возражений тоном приказал шейх. Я очень устал, а это единственный способ быть уверенным, что ты не сбежишь, когда я засну.

— Мне противно твое прикосновение, — ответила принцесса, и ее передернуло. — С меня довольно и того, что весь день, пока мы ехали, я терпела эту пытку.

— Тебе больше понравится быть связанной по рукам и ногам и спать на холодной земле?

— Так по крайней мере мне не придется вздрагивать от омерзения всякий раз, когда меня касаются твои руки.

Джамал угрожающе прищурился:

— А когда до тебя дотрагивался Саид, ты тоже испытывала отвращение?

От такой наглости у Зары даже дыхание перехватило.

— Да как ты смеешь сравнивать себя с Саидом?! — возмутилась она. — Но если тебе так уж хочется знать, это было восхитительно!

— Я знаю, что берберские женщины не отягощены строгой моралью, — нахмурился Джамал, — у нас же другие законы. Любой араб скорее убьет свою жену в первую же брачную ночь, если поймет, что ее девственностью уже насладился кто-то другой, чем станет жить в позоре. Перед сколькими мужчинами ты раздвигала свои очаровательные ножки, принцесса Зара?

— Не тебе судить меня, повелитель ослов, — в тон ему ответила она. — Берберские женщины вольны любить того, кого им вздумается. А сколько у тебя наложниц, ублажающих по ночам твое похотливое тело? Сколькими рабынями-любовницами обзавелся ты? Ни одному мужчине не стать моим господином насильно. Дочери моего народа сами выбирают тех, с кем хотят разделить ложе.

Джамал только покачал головой. Он никогда еще не слышал, чтобы женщина высказывалась столь прямо и с такой страстью. Заяви ему нечто подобное одна из его наложниц, он, не задумываясь, примерно наказал бы ее. Но Зара не была его собственностью, по крайней мере, пока…

Слова берберской принцессы потрясали сами устои исламского учения. В арабском мире женщин учили быть послушными и покорными мужчинам. Аллах создал женщину лишь затем, чтобы она доставляла мужчине удовольствие и рожала ему детей. Ее домом был гарем, где ее не видел никто, кроме господина, а наиглавнейшей целью жизни — всячески этого господина ублажать.

И многие женщины, особенно наложницы, владели этим искусством в совершенстве. Все прочие их дела и заботы сводились в основном к еде и ко сну.

Разумеется, его мать была исключением, и Джамал это признавал. Вскоре, после того как отцу доставили юную пленницу-англичанку, он разогнал свой гарем и никогда больше не брал новых жен и наложниц. Его родители по-настоящему любили друг друга и ни в ком больше не нуждались. После смерти отца, павшего от руки берберов, мать могла ехать куда захочет. Так пожелал ее покойный муж. Леди Элоиза решила вернуться на родину в Англию, Джамал же предпочел остаться в родном Марокко, время от времени навещая мать.

При мысли о том, что ждет стоящую перед ним гордую принцессу, он внезапно почувствовал прилив жалости к ней, но это чувство, доселе ему неведомое, лишь смутило молодого шейха и усилило его раздражение.

— Так ты отказываешься лечь рядом со мной? — сухо спросил он.

— Да, — тряхнула головой Зара.

— Что ж, как хочешь… Эй, Хасдай! — почти не повышая голоса, позвал Джамал.

— Господин звал меня? — Чернокожий великан вырос как будто из-под земли. — Какие будут приказания?

— Принцесса Зара предпочитает спать на холодной земле, причем со связанными руками и ногами. Берберок, знаешь ли, посещают порой воистину странные желания… Ну так вот, будь добр, проследи, чтобы все было исполнено в точности.

— Слушаюсь и повинуюсь, шейх, — довольно осклабился Хасдай.

Он грубо схватил девушку за плечи, повалил ее на землю и крикнул, чтобы принесли веревку. Через минуту все было кончено: связанная, как жертвенная овца, Зара не могла даже ползти. Довольный своей работой Хасдай вопросительно взглянул на Джамала, ожидая дальнейших приказов.

— Отлично, Хасдай, — кивнул тот. — Теперь расставь караулы, и пусть солдаты устраиваются на ночлег… Удобно ли тебе, принцесса? — с легкой насмешкой спросил он.

Стоило Заре только пожаловаться, и ее тут же бы развязали. Джамал не был жесток по природе, и мучить людей не доставляло ему удовольствия.

— О да, — скрипнула зубами упрямая девушка, — как на пуховой перине. Даже стая голодных шакалов не могла бы лучше позаботиться о своей жертве.

— Тогда желаю тебе приятных сновидений, принцесса, — раздраженно буркнул Джамал и, закутавшись в одеяло, отвернулся от нее.

Зара попыталась устроиться поудобнее, но каждая песчинка, каждый едва заметный бугорок впивались в тело и причиняли боль, несмотря на плотную ткань ее одежды. А холод! О Аллах, он пронизывал до костей, сводил мышцы, вызывал дрожь во всем теле… Она с ненавистью посмотрела на Джамала, уютно устроившегося неподалеку, и от души пожелала ему сгореть в аду. Однако усталость вскоре взяла свое, и девушка забылась тяжелым сном.

Шейх проснулся среди ночи оттого, что у него замерзла спина. Не открывая глаз, он высвободил руку из-под одеяла и нащупал прижавшуюся к нему окоченевшую Зару. Его губы тронула улыбка. Какой бы гордой ни была берберская принцесса, она, как и все женщины, интуитивно стремилась к теплу. Он приподнял одеяло, привлек девушку к себе и крепко обнял ее.

* * *

Пробудившись ото сна, Зара сладко зевнула, нежась в благословенном тепле. Она хотела было потянуться, но тут же почувствовала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, и нахмурилась, вспомнив события прошлого дня. Саид мертв, а она пленница шейха Джамала. И что еще хуже, теперь она лежит рядом с ним, чувствует на своем плече его дыхание, а его руку — на своей талии.

Девушка резко отстранилась и невольно стянула одеяло со спящего шейха. Тот открыл глаза.

— Доброе утро, — сказал он. — Я что, проспал?

Быстрый взгляд по сторонам убедил его в том, что солдаты еще не вставали.

— Как я очутилась под твоим одеялом? — требовательно спросила Зара. — Я же отказалась делить его с тобой!

— Должно быть, ночью ты передумала, — улыбнулся Джамал.

— Нет! Ты — враг, и я плюю на тебя точно так же, как и на твоего султана!

Он быстро зажал ей рот ладонью; в его спокойном голосе звучала сталь:

— На твоем месте я не стал бы этого говорить. Султан не так терпелив, как я. За подобные слова расплачиваются головой. Твоя дерзость не принесет тебе ничего, кроме беды. Придержи свой ядовитый язычок, принцесса, иначе тебе никто не сможет помочь, даже я, понятно?

Зара напряглась. Она сразу поняла, что это не пустая угроза. Нет, она не боялась ни шейха, ни султана, но, чтобы иметь возможность бежать, надо было по меньшей мере остаться в живых.

Этот араб прав — впредь ей следует вести себя осторожней. Она кивнула в ответ, и он убрал руку.

— Вот так-то, лучше. — Джамал помог ей встать и развязал узлы. — Если тебе… хм… надо отойти, то вон там есть небольшая рощица.

Девушка снова кивнула и направилась к деревьям. Шейх двинулся следом.

— Ты куда? — остановившись, подозрительно спросила она.

— За тобой, куда же еще? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сопровождали солдаты Хасдая?

— В этом нет необходимости.

Джамал с удовлетворением отметил, что его совет не пропал даром, и пленница старается сдерживать свой острый язычок.

— Я подожду здесь, — сказал он. — Но поторопись, иначе я отправлюсь тебя искать.

Что-то в его тоне не понравилось ей, и она послушно поспешила в заросли. Пока рядом Джамал со своими головорезами, о побеге нечего и думать, но и на лишние неприятности нарываться тоже не стоило. Пусть он думает, что запугал, сломил ее, быть может, тогда его бдительность притупиться, и у нее появится шанс. Кроме того, рано или поздно ей на выручку придет отец со своими воинами. А уж если Аллах и им не даст удачи, она встретит свою долю со стоическим смирением.

— Пойдем быстрее, — сказал Джамал, когда девушка вернулась. — Моим людям не терпится, снова оказаться в городе, да самому мне давно пора домой. Я и так отсутствовал слишком долго… Если бы не приказ султана положить конец набегам твоего отца, я давно бы уже был у себя во дворце, наслаждаясь хорошей пищей и женскими ласками.

—Мне жаль твоих женщин, — презрительно бросила Зара.

— Но почему? — искренне удивился он.

— Разве они принадлежат себе? Их судьба вызывает жалость. Они обязаны исполнять все твои капризы, и ты пользуешься ими, как бездушными вещами. Разве не так?

Терпению Джамала настал предел. Кто она такая, в конце концов, чтобы поучать его, как надо, а как не надо ему обращаться с женщинами? Да и женщин-то у него в доме было не много: всего три наложницы да пожилая матрона, исполнявшая при них роль наставницы. Он слишком много времени проводил в море и не видел смысла в большом гареме. Женщинам надо уделять внимание, а если подолгу отсутствуешь, им от скуки может взбрести в голову все, что угодно….

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты сначала думала и лишь потом говорила, — еле сдерживая гнев, сказал он. — Ты что, действительно не понимаешь, что можешь быть наказана за подобную дерзость? Мне кажется, иногда лучше промолчать, чем получить пару плетей.

— Я привыкла высказываться откровенно, — упрямо тряхнула головой Зара, — и вести себя соответственно, тем более с мужчинами.

— Неудивительно, что берберские женщины так распущенны. Вам дают слишком много свободы, — пробормотал Джамал.

Когда они вернулись в лагерь, солдаты были уже в седлах, с нетерпением ожидая появления шейха и его пленницы. Джамал помог Заре взобраться на Касыма, сел сзади нее, и через несколько минут отряд двинулся в сторону Мекнеса.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Базар поразил Зару буйством красок, запахов и звуков. На главной торговой площади старого города было многолюдно — и стар, и млад толпились вокруг бесчисленных торговцев, факиров, гадалок и танцовщиц, повсюду с громкими криками сновали водоносы; от обилия пестрых шатров и палаток рябило в глазах.

Проведя всю свою жизнь в горах, Зара никогда не видела ничего подобного. Зрелище настолько захватило ее, что на мгновение она даже забыла о своей незавидной участи. Затем пронзительный крик муэдзина с минарета, многократным эхом разнесшийся по всему городу, заставил всех правоверных замереть, опуститься на колени и обратить лица в сторону святой Мекки. Солдаты Хасдая спешились и незамедлительно присоединились к ним. Только после молитвы отряд продолжил свой путь.

Роскошные сады султана с их затейливыми живыми орнаментами из цветов, искусно подобранных по тонам и оттенкам лепестков, заставили Зару замереть от восхищения. Воздух был напоен тонким ароматом, от которого кружилась голова; во все стороны разбегались чисто выметенные, посыпанные золотисто-розовым кварцевым песком дорожки с причудливо постриженными кустами и карликовыми деревцами по бокам.

У главных ворот дворца Джамал спустил Зару на землю, затем спешился сам. Мгновение спустя тяжелые дубовые створки бесшумно распахнулись, и на пороге возникли два рослых стража в полосатых шароварах, коротких рубахах и фесках. Зара ступила в прохладный полумрак мраморного вестибюля и… застыла, пораженная открывшимся ее взору великолепием. Джамал мягко, но решительно подтолкнул ее.

— Ты что, принцесса, никогда прежде не бывала во дворцах? — не без иронии спросил он.

— Нет, — покачала головой девушка, — но и я могла бы жить в такой же роскоши, если бы вы, арабы, не украли наши земли и города.

— Иди вперед, — усмехнулся Джамал. — Султана наверняка уже известили о нашем возвращении, и он ждет меня с докладом.

— Куда ты меня ведешь?

— В гарем. Там ты поешь, вымоешься и переоденешься, пока я буду беседовать с владыкой.

Зара словно окаменела:

— В гарем? Ты в своем уме? Ноги моей там не будет!

Едва она произнесла эти слова, как появился чернокожий раб невероятной толщины, в длинных шелковых одеждах и мягких кожаных туфлях с острыми загнутыми носами и низко поклонился Джамалу. На его широком лице с расплывшимися, будто смазанными, чертами застыла заискивающая улыбка.

— Меня зовут Асад, господин, я главный евнух. Я отведу рабыню в гарем и подготовлю ее к встрече с великим Мулаем Исмаилом.

Зара гордо вздернула подбородок:

— Этому не бывать!

Евнух растерянно захлопал глазами: он всякое повидал на своем веку — слезы, истерики, даже попытки побега и самоубийства, но с такой неслыханной дерзостью столкнулся впервые.

— Строптивых рабынь следует учить, господин, — покачал он головой. — Наш великий султан — человек крутого нрава, он не терпит прекословия.

— Асад прав, — кивнул Джамал. — Делай, что тебе говорят, и прикуси язык. Мулай Исмаил слишком зол на кади Юсуфа, чтобы терпеть выходки его дочери.

Понимая, что сейчас не время и не место бунтовать, Зара проглотила уже готовые сорваться резкие слова и сказала только:

— Мне казалось, что я твоя пленница.

Джамал заглянул в ее бездонные зеленые глаза и от души пожалел, что это не так.

— Нет, ты ошибаешься, — ответил он. Я взял тебя в плен от имени султана, по воле султана и для султана. Вскоре я покину дворец и удалюсь в свой оазис, где меня давно заждались, но ты останешься здесь, на милость нашего великого владыки. Я не волен распоряжаться твоей судьбой.

— Что ж, я не завидую султану, он еще обломает об меня зубы, — мрачно усмехнулась Зара и высокомерно добавила: — Но в любом случае я предпочитаю иметь дело с господином, а не со слугой… Веди меня, Асад, я готова следовать за тобой.

Джамал молча смотрел ей вслед. Эта упрямая маленькая гордячка и представить себе не могла, в какую беду попала. Исмаил так зол на Юсуфа, что за ее жизнь никто не даст и финиковой косточки. Единственный шанс спастись, да и то довольно эфемерный, — это сыграть роль наживки, но она скорее вскроет себе вены, чем пойдет на такое… О Аллах, вразуми ее хотя бы помалкивать, иначе султан начнет с того, что прикажет отрезать ей язык. Такое уже случалось.

* * *

Гарем поразил Зару своим великолепием. Ничего подобного ей до сих пор видеть не доводилось: полы, покрытые толстыми коврами столь ярких окрасок, что от них рябило в глазах, стены, задрапированные шелком и атласом, диваны, обитые драгоценным бархатом… А женщины! О Аллах, сколько же здесь было женщин! Высокие и низенькие, стройные и коренастые, худые и толстые, но все удивительно красивые, одетые в тонкие разноцветные шелка.

Некоторые из них возлежали на диванах или на разбросанных по полу подушках, другие, обнажившись, плескались в большом мраморном бассейне. Повсюду сновали куда более скромно одетые служанки, разнося фрукты и напитки.

Асад кивнул полной матроне, расположившейся неподалеку от бассейна, и та поспешила им навстречу.

— Это Бадрия, — представил ее евнух, — она присматривает за женами владыки. Тебе следует вымыться и подкрепиться, прежде чем ты предстанешь перед ним.

Зара и Бадрия с любопытством и некоторой опаской посмотрели друг на друга. Первой заговорила матрона:

— На тебе одежда берберского воина!

— И я ношу ее по праву, — гордо ответила Зара. — Так одеваются те, кто умеет владеть оружием.

Бадрия бесцеремонно сорвала с головы Зары кефею и из-под нее хлынул золотистый поток волос, доходящих девушке почти до пояса. Пожилая женщина застыла в немом восхищении: сочетание зелени глаз, нежного тона кожи, а также медового оттенка волос и бровей было поразительным. Казалось, что это юное создание родилось прямо у нее на глазах, появившись из пучка солнечных лучей, проникавших в гарем сквозь резное каменное окно.

— Не знаю, чем уж ты там владеешь, но воин из тебя такой же, как из меня девственница, покачала головой Бадрия. — Я слишком долго живу на свете, чтобы верить во всякий вздор. Кто ты на самом деле?

— Я — принцесса Зара, дочь великого кади Юсуфа.

— Дочь главаря берберских бандитов?! — ахнула Бадрия. — Да смилостивится над нами Аллах!

* * *

Гарем был не так уж изолирован от внешнего мира, и она находилась в курсе того, что происходило за стенами дворца. Для этого существовала масса способов, например, подкупить кого-нибудь из евнухов или чернокожей стражи и заставить их разговориться.

— Я голодна, — с вызовом заявила Зара. Принеси мне поесть.

Бадрия удивленно вскинула брови — властный тон берберской принцессы никак не соответствовал ее нынешнему положению, однако смелость девушки пришлась ей по душе.

— Сначала ванна, затем еда, — отрезала она, сморщив нос, словно унюхала что-то омерзительное — от тебя пахнет потом и верблюжьим дерьмом. Снимай свои синие тряпки, я подберу тебе более достойный наряд.

Заре не хотелось расставаться с одеждой своего народа. Кроме того, сама мысль о том, чтобы хоть как-то, пусть даже внешне, уподобиться окружавшим ее женщинам, вызывала в ней отвращение.

— Я позволяю тебе вытряхнуть пыль из моей одежды, — упрямо ответила она, — но к султану я пойду в ней.

— Ты просто глупая маленькая дикарка! — возмутилась Бадрия. — Появиться перед владыкой в мужском наряде! Да ты в своем уме? Он будет страшно разгневан, уж можешь мне поверить. Если ты хочешь произвести на него хорошее впечатление…

— Я не хочу ни на кого производить никакого впечатления, — решительно мотнула головой Зара, перебив ее на полуслове. — По-моему, ты не поняла. Я — принцесса Зара, дочь кади Юсуфа, и я отлично знаю, что меня ждет. И не прекословь мне, женщина. Я останусь в том, в чем была — в одежде моего народа. А теперь делай свое дело: вымой меня и накорми.

За долгие годы жизни в гареме Бадрия повидала всякое, но такого нелепого упрямства — никогда. Она пожала плечами. Что ж, как угодно. Если этой берберке совсем не дорога жизнь, это, в конце концов, ее личное дело. Бросить вызов султану все равно, что войти в клетку с разъяренным львом.

Зара позволила Бадрии раздеть себя, стараясь не обращать внимания на возгласы удивления и хихиканье остальных женщин; те же просто глазам своим не верили: под мышками и на лобке дикарки росли волосы!

— Что же за мужчины эти берберы, если они позволяют своим женщинам разгуливать в таком виде? — фыркнула Бадрия. — Но ничего, я лично прослежу за тем, чтобы к султану ты попала гладкой, как новорожденный младенец.

Зара знала, что в этом-то как раз мнения арабов и берберов не расходились. Последние тоже любили, когда тела их женщин чисты, умащены благовониями и лишены всякой растительности, но у девушки не было ни времени, ни желания приводить себя в порядок. Кроме того, еще ни один мужчина не видел ее обнаженной. Даже Саид. Ии так и не представилась возможность насладиться своей любовью в полной мере.

— Делай что хочешь, — безразличным тоном ответила Зара. — Я, правда, вижу в этом только один смысл: никто не сможет сказать, что дочь кади Юсуфа встретила свою смерть грязной.

Ее отвели к бассейну. Там Бадрия натерла все тело Зары благовонным жидким мылом, затем взяла плоскую костяную пластину и соскребла ею с кожи девушки мыльную пену вместе с грязью. После этого она намазала ее руки, ноги, подмышки и лобок каким-то вязким бледно розовым веществом, которое быстро затвердело, образовав прочную эластичную пленку. Осторожно отогнув края этой пленки, Бадрия резким, но умелым движением содрала ее, и через минуту Зара уже с удовольствием плескалась в прохладной воде бассейна, почти счастливая от того, что снова чувствует себя чистой.

Вскоре, облачившись в просторную полупрозрачную пижаму, девушка приступила к трапезе, состоявшей из кускуса с бараниной, очищенных зеленых фиг, горячего хлеба и фруктов. Служанка то и дело подливала ей в пиалу ароматного мятного чая.

Силы принцессы быстро восстанавливались, и, когда пришло блаженное ощущение сытости, она уже снова была собой — гордой воительницей, готовой встретиться лицом к лицу хоть с дьяволом… хоть с самим шейхом Джамалом.

* * *

Джамала провели в Тронный зал, где Мулай Исмаил ожидал его доклада. Приветствовав султана так, как того требовал этикет, шейх замер в почтительном полупоклоне: владыка должен был заговорить первым.

— Надеюсь, удача сопутствовала тебе, — сказал наконец он. Это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос: неудач своих военачальников Исмаил не терпел.

— Караван в целости и сохранности достигнет ворот Мекнеса завтра, еще до захода солнца, о владыка, — ровным голосом ответствовал Джамал. — Мы встретили берберов и обратили их в бегство. Часть отряда я оставил там, чтобы позаботиться о раненых, предать земле павших и защитить караван от возможных повторных атак.

— А этот шакал Юсуф? Ты привел его? Или хотя бы принес мне его голову?

— Юсуфу удалось спастись, о владыка.

Исмаил гневно стиснул золотые набалдашники на резных подлокотниках своего трона из черного дерева.

— Что я слышу?! Ты потерпел неудачу? Нет, не верю. Отказываюсь верить! Ты, шейх Джамал, отважный шейх Джамал, непобедимый шейх Джамал, упустил бандита! Ты хоть понимаешь, чем обернется для меня твоя преступная нерасторопность? Проклятый Юсуф теперь совсем обнаглеет и не даст прохода ни пешему, ни конному вблизи самых ворот моей столицы!

Ничуть не напуганный подобной отповедью, шейх терпеливо ждал, когда уляжется гнев Исмаила. Другие на его месте тряслись бы, как осиновый лист, но только не он. Султан слишком дорожил своей львиной долей в его пиратской добыче, чтобы справиться с ним.

— Надеюсь, ты даруешь мне свое прощение, о великий, когда узнаешь, какой подарок я привез тебе. Теперь Юсуф оставит в покое твои караваны и не посмеет покидать свои крепости в горах.

Не на шутку заинтригованный, Исмаил уставился на шейха.

— Что за игру ты затеял, Джамал? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, осведомился он. — Я сыт по горло берберами и приказал тебе покончить с ними раз и навсегда, а ты толкуешь о каком-то подарке. Он должен быть воистину бесценным, чтобы я простил тебя. Так что же это?

— Дочь Юсуфа.

Лицо султана потемнело от гнева.

— Его дочь? Его дочь? Да ты, похоже, издеваешься надо мной? — Он сорвался на крик. — Накой мне дьявол его дочь? Что может значить какая-то девчонка для такого изувера, как Юсуф? Вот если бы ты привел мне его сына, то мог бы просить любую награду, хоть половину моего царства!

— Не спеши с выводами, великий султан, а выслушай меня до конца. У Юсуфа нет сыновей. Дочь свою он воспитал как воина, она носит мужскую одежду и сражается рядом с ним во время набегов. Юсуф души не чает в принцессе Заре, и она, о владыка, может стать могучим оружием в твоей борьбе против него.

Немного успокоившись, Мулай Исмаил задумался над словами Джамала. Если он прав, его подарку действительно нет цены. Наконец султан сказал:

— Я хочу взглянуть на эту воинственную принцессу, над которой якобы так трясется берберский кади, а потом уже решу, как ее использовать. Если она красива и достаточно умна, чтобы по достоинству оценить мою милость, я, быть может, и не стану торопиться выставлять ее в качестве приманки… А Юсуф пусть помучается! Эй, раб! — крикнул он одному из стражей. Скажи Асаду, чтобы привел эту девку сюда!

У Джамала от неприятного предчувствия сжалось сердце. Он знал, что этот момент рано или поздно наступит, но все равно оказался не готов к нему. Им овладел странный, непонятный ему самому страх — страх за Зару. Она не умела следить за своим языком, а султан не умел прощать дерзость, особенно женщине. Стоит этим двоим встретиться начнется такой фейерверк… Ему вдруг захотелось защитить ее, спасти от уготованной ей участи. Это желание было столь сильным, что шейх даже разозлился на себя. Чем он мог помочь несчастной? Только одним — молиться Аллаху, чтобы тот явил ей свою безграничную милость и лишил ее дара речи.

* * *

Едва Зара увидела Асада, она сразу поняла, что он явился за ней. Ей уже вернули ее синие одежды — тщательно вычищенные и надушенные, и она облачилась в них взамен ненавистного гаремного тряпья. Ничем не выражая своих чувств, девушка последовала за жирным евнухом в изукрашенный разноцветным мрамором и мозаикой холл, через который уже проходила несколько часов назад.

Асад провел ее прямо в Тронный зал, мимо застывших на часах могучих стражей с ятаганами в руках и короткими широкими кинжалами у пояса. Зара старалась ступать уверенно, не опуская гордо поднятой головы, но, оказавшись на пороге огромного зала, все же немного растерялась.

— Не заставляй султана ждать, — проворчал Асад и подтолкнул замешкавшуюся девушку вперед.

Очутившись в зале, она сразу заметила Джамала. Их глаза встретились, и во взгляде шейха она прочла немое предостережение. Принцесса упрямо нахмурилась и твердым шагом двинулась вперед.

— Достаточно, стой, где стоишь, — остановил ее Исмаил, когда она поравнялась с Джамалом.

— Приветствуй своего султана! — прошипел ей на ухо тот, видя, что у нее и в мыслях нет пасть ниц перед владыкой.

— Я не кланяюсь тиранам, — решительно ответила Зара, хотя колени ее уже предательски дрожали.

Джамал не верил своим глазам. В своем ли она уме? Неужели не понимает, что играет с огнем? Разве жизнь такая уж никчемная вещь, что ее совсем не стоит ценить? Шейх ясно видел, что султан начинает терять терпение, и сделал единственное, что мог, дабы предотвратить неминуемый взрыв: он схватил Зару за шею чуть ниже затылка, силой заставил девушку опуститься на колени, уткнувшись лбом в покрытый ковром пол, придавил сверху подошвой своего сапога.

— Кто эта недостойная, что посмела оскорбить меня в моем собственном дворце? — прогремел Исмаил. — Кто эта негодница, что одевается, как мужчина, и отказывается воздать почести своему господину? Отпусти эту берберскую змею, Джамал, я желаю говорить с ней.

Шейх снял ногу со спины Зары, та мгновенно вскочила, одарив его таким испепеляющим взглядом, что, казалось, на нем должна была вспыхнуть одежда. Затем она обратила свое бледное от ярости и унижения лицо к султану.

— Как твое имя, женщина? — резко спросил Мулай Исмаил.

— Я принцесса Зара, дочь Юсуфа Абу Селима, великого кади берберского народа, — гордо ответила она.

— Есть ли у тебя братья?

— Нет, все они умерли в младенчестве.

— Шейх Джамал сказал мне, что отец очень любит тебя. Также он сказал, что ты сражалась сегодня наравне с мужчинами. Это так?

— Шейх Джамал не солгал. Я с тринадцати лет сражаюсь рядом с отцом и владею оружием не хуже любого воина.

Вдруг в прищуренных глазках султана мелькнул лукавый огонек, и он окинул точеную фигурку стоявшей перед ним девушки взглядом опытного оценщика.

— Вот смотрю я на тебя и не могу понять, действительно ли ты женщина, или это просто обман зрения, — начал он. — Сними одежду, тогда все сразу станет ясно.

— Не думаю, что это доставит мне удовольствие, — спокойно ответила Зара.

— А мне не доставляет удовольствие терпеть твои оскорбления! — взорвался Исмаил. — С людей сдирают кожу живьем за куда меньшие дерзости! Или ты немедленно разденешься сама, или тебе в этом помогут. Выбирай!

— Делай, как он говорит, — быстро шепнул ей Джамал. — Твоя жизнь в его руках.

Зара даже не шелохнулась.

Видя, что уговаривать ее бесполезно, он снова решил вмешаться. Кефея принцессы полетела на пол, и мужчины смогли полюбоваться потоком сияющих золотом волос. Казалось, их блеск рассеял полумрак Тронного зала. Джамал застыл на месте, не решаясь действовать дальше.