Магазин занимал угловое помещение в старинном здании «Гейт-Хаус» на Саут-Мэйн-стрит и принадлежал к достопримечательностям Хановера еще до Вторжения. Владелец, которого в городе почти все называли просто дядюшкой Роги, жил здесь же в квартире на третьем этаже. Второй этаж занимали всякие конторы, кроме того, в здании помещалась кофейня, а пристройку сзади облюбовало страховое общество. Там же находился гараж, в котором Роги держал свой наземный автомобиль. Марк, две его сестры — Мари и Мадлен, а также младший брат Люк практически выросли в магазине — а еще ранее здесь прошло детство их отца Поля и шестерых дядьев и теток по отцовской линии. Магазин служил тихим приютом, местом отдыха от слишком уж стимулирующей обстановки в фамильном доме Ремилардов за углом и чуть дальше по улице, куда имели обыкновение запросто заглядывать сливки метапсихических оперантов Земли, а также представители нечеловеческих рас Галактического Содружества.

Из-за книжных полок появилось мохнатое серое животное и поглядело на Марка с благодушной снисходительностью.

— Мяу! (Привет другу хозяина.)

Э-эй! Здорово, кот!

Еда?

Неужели ты только об этом и думаешь, жирнюшка?

Мальчик нагнулся и почесал за ухом Марселя, огромного ангорского кота Роги. Кот выгнул свое десятикилограммовое туловище и зевнул, но тут же подобрался для прыжка, едва Марк взялся за ручку двери в комнату, где обычно работал Роги. Чуть дверь приоткрылась, как Марсель проскочил в нее, телепатируя кошачьи упреки хозяевам, которые запираются от своих любимцев. В комнате было душно и жарко, хотя вделанный в окно древний кондиционер работал на полную мощность. К затхлому запаху обработанной старинной бумаги примешивался аромат отличного кукурузного виски. Дядюшка Роги в своем излюбленном летнем наряде — вылинявшие джинсы, туристская безрукавка — мирно посапывал в дряхлом кожаном кресле-качалке. На столе среди стопок видеокассет и истрепанных книг красовались полуопорожненная бутылка «Уайлд терки» и надкушенный бутерброд с ветчиной и сыром.

Кот Марсель прямо-таки левитировал на стол и, несмотря на свой внушительный объем, ничего не опрокинул и даже не сдвинул. Он ухватил бутерброд, насмешливо поглядел на Марка серо-зелеными глазами и снова взвился в воздух. Трехметровым прыжком он достиг безопасного убежища на высокой полке, где и устроился, чтобы насладиться уворованным бутербродом среди приключенческих журналов столетней давности, покрытых прозрачным пластиком.

Марк прикрыл за собой дверь.

— Дядюшка Роги! Проснись! Мне нужна твоя помощь!

Пока мальчик произносил эти слова, его могучая способность к психопомощи церемонно положила конец алкогольному забытью. Мозг спящего букиниста резко заработал, вызвав неприятное пробуждение. Рогатьен Ремилард крякнул и выпрямился в кресле, бормоча ругательства на своем родном языке — франко-индейском диалекте севера Новой Англии.

— Моя помощь? Черт подери! Во что ты вляпался на этот раз? И почему вернулся домой раньше времени? Или тебя опять вышвырнули из школьной мастерской за грубейшее неподчинение?..

Старик оборвал свою тираду на полуслове, принужденный племянником к молчанию. Марк сказал на персональной волне: «Совсем не то, дядюшка Роги. Дело очень серьезное. Семейное и неотложное. Ты должен сейчас же пойти со мной. Но пока мы будем в доме, в пределах досягаемости для Миранды Манион, захлопни крышку покрепче! Твое старое каноэ и туристское снаряжение все еще лежат в гараже?»

Да, но…

Отлично. Они нам понадобятся, и твой наземный автомобиль — тоже. А наличные деньги у тебя найдутся?

Знаешь, черт дери, что да, и так будет, пока идиотские кредитные карточки не завоюют Вселенную. (Подозрение.) А сколько тебе нужно?

Три-четыре кая.

Господи! Что ты натворил?..

Бери их, и идем.

Без дальнейших разговоров букинист встал и убрал бутылку с виски в картотечный ящик, снял с полки грязную сумку для транспортировки книг, извлек из нее толстую пачку твердопленочных кредиток и запихнул в карман джинсов. Потом в сопровождении Марка спустился в магазин.

— Я ухожу с Марком, Миранда. Если профессор Даламбер зайдет за своим экземпляром «Мамелоны и Унгава» Муррея, не забудьте указать на трещины в переплете. Но за три сотни это все равно даром!

— Идите погуляйте, а я посторожу, — благодушно отозвалась Миранда. — В такой сонный летний день ничего не может случиться.

Марк вымученно улыбнулся.

— Приятно слышать. Возможно, мы с дядюшкой Роги решим отдохнуть и поплавать на каноэ. Рад был с вами увидеться, миссис Манион.

Старик и мальчик вышли под палящее солнце. Над рекой, высоко в белесом небе, одиноко плыл на запад яйцевидный ролет, словно бы неторопливо и плавно, точно воздушный шарик, хотя, несомненно, он двигался со скоростью несколько сот километров в час. Черный спортивный наземный автомобиль медленно проехал мимо почты, где на двух флагштоках лениво обвисали флаги Соединенных Штатов Америки и Конфедерации Землян в Галактическом Содружестве. По другую сторону Мэйн-стрит, возле энергетической колонки, Уоли Вэн Зандт усердно поливал петунии Д-водой, следуя народному поверью, что от нее цветы становятся ярче. Марк заметил, что за время его отсутствия горючее подорожало на пять пенсов. Энергетические компании каждое лето это проделывают! Производителям пора бы уже переоборудовать турбоциклы и частные наземные автомобили на ядерное топливо, каким пользуются «яйца» и общественный транспорт. Конечно, обойдется дорого, но потом на горючем сэкономишь куда больше.

Они свернули за угол на Ист-Саут-стрит к гаражу Роги. С тех пор как букинист в последний раз видел своего внучатого правнука, прошло несколько месяцев, но даже за такой короткий срок Марк заметно вырос. Черная кудрявая макушка была уже Роги по плечо. Юный подбородок с глубокой ямкой посередине стал более квадратным, а профиль быстро утрачивал детскую мягкость и обретал фамильную орлиность Ремилардов, которая делала их лица такими запоминающимися. Однако глаза мальчика были не голубые, как у Поля, а серые, словно светящиеся изнутри глубоких глазниц под необычными бровями, похожими на темные крылья. В тех редких случаях, когда Марк забывал «светски» экранировать свое сознание, его глаза извергали такую силу, что у присутствующих просто сердце останавливалось.

Роги, чьи собственные метаспособности были вполне заурядными, принадлежал к старейшим членам семьи, еще остававшимся в живых. Он испытал на себе метапсихическое воздействие (или дискриминацию) каждого примечательного Ремиларда и не сомневался, что одаренностью Марк далеко их превосходит. И еще он подозревал, что мальчик — человек только отчасти. Именно поэтому Роги изо всех сил старался сблизиться с племянником — впрочем, далеко не всегда успешно. С младенчества Марк умудрялся прятаться за барьером почти безупречного самоконтроля и самодостаточности. Более того: к несчастью, что-то в ментальности мальчика напоминало старику о его покойном гонителе Викторе Ремиларде, брате Дени и деде Марка. Как и Виктор, Марк был эмоционально холоден и горд, исполнен решимости поступать по-своему, не считаясь ни с чем и ни с кем. С другой стороны, надменность мальчика не была злобной, как у Виктора, а была просто естественным следствием такого количества метаспособностей, какое ложилось на человеческую душу слишком уж тяжким бременем.

Марк отчаянно нуждался во взрослом друге. Его отец, Поль, неистовый политик, вечно занятый множеством дел, несомненно, гордился блистательными способностями Марка, его выдающейся метапсихической силой, но он, казалось, уже очень давно оставил всякие попытки сблизиться со своим замечательным старшим сыном. Мать Марка, Тереза, занятая своей оперной карьерой, требованиями артистического темперамента, а затем травмированная личной трагедией, любила его с той же рассеянной нежностью, что и остальных своих детей, но, подобно мужу, потерпела поражение в довольно вялых попытках разбить скорлупу, в которой мальчик замкнул свою личность. Самому Роги тоже ни разу не удалось до конца проникнуть сквозь эту психическую броню, но он не собирался отступать…

Они вошли в гараж, и Марк, попросив Роги собрать все необходимое, сам занялся закреплением допотопного багажника для каноэ на крыше старенького наземного «вольво». Вслух они не разговаривали, и Роги терпеливо укладывал палатку, кухонные принадлежности, тент и прочее туристское снаряжение в багажник и на заднее сит денье машины. Марк закрепил стойки на крыше и вдруг выдал свое внутреннее волнение, использовав телекинез, чтобы уложить в них каноэ, — большинство видных оперантов считало телекинез вульгарным.

Наконец, пока они вдвоем закрепляли каноэ между стоек, Марк изложил не вполне точную версию случившегося, используя формально размеренную психоречь:

Семинар на Оканагоне кончился раньше, чем предполагалось, и я решил сделать сюрприз маме и не стал телепатически связываться с ней, а просто взял билет на первый же космолет и из Ка-Леи отправился на челноке до Антикости, а оттуда добрался до дома на моем турбоцикле. В Хановере я не увидел ни одной живой души и решил, что весь город разъехался на каникулы. Я не думал, что в доме есть кто-то, кроме мамы, — папа должен вернуться из Конкорда только в субботу, а мелюзга все еще развлекается на пляже у дедушки на даче. Я протелепатировал внутрь дома и наверх в музыкальную студию. Оказалось, что с ней там бабушка Люсиль. Я подслушал их разговор…

(!!) Что-то ты наловчился подслушивать, малый. Доведет это тебя до беды.

(Нетерпение!) Не важно!.. Что, собственно, ты знаешь о генетическом наследии рода Ремилардов?

(Растерянность.) Ты про бессмертие?

Нет, не о многофакторном свойстве самоомоложения. О летальных эквивалентах.

… Ну, если не считать того ада, в который наши сумасшедшие семейные гены ввергли Терезу и Поля, я знаю немногим больше самого некомпетентного профана.

Мы, все четверо их детей, унаследовали со стороны Ремилардов доминантный комплекс полигенетической мутантности: мы умны, обладаем высокоразвитыми метафункциями, и наши организмы, достигнув определенного возраста, начинают непрерывно самоомолаживатъся. Такие свойства многоступенчаты и вариантны. Ты понимаешь, что это значит?

Quelle chierie! note 11 Брось похлопывать меня по плечу. Значит ли это, что одни Ремиларды получают чуточку, другие сполна, и в самом хвосте я, а ты по уши набит всякой всячиной, как твои братья и сестры, и родные, и двоюродные, и отец, и дядья, и тетки, и Grandpere Дени…

Вот именно. Так вот: из-за кровного родства мамы с Аннаритой Латимер у маминых детей больше шансов родиться способными. К несчастью, мама привнесла в кое-кого из нас комплекс вредных генов. В ней самой никакие вредные гены не проявляются, как и в нас с Мари, и потому было сочтено, что мама подверглась воздействию опасного мутагенного фактора уже после рождения Мари в тридцать девятом году. Вредные мутагены, видимо, связаны с полом и почти всегда проявляются в мальчиках. Мадди — девочка и избежала их проявления, но она — их носительница. Люк унаследовал вредную мутацию, но его хотя бы удалось кое-как выправить. Мертворожденные дети и выкидыши унаследовали неисправимые летальные черты, не поддающиеся никакой генной инженерии…

Вот почему твоих родителей лишили права иметь еще детей.

НО СЛЕДОВАЛО ЛИ ИХ ЛИШАТЬ?

Марк, к чему ты, черт дери, клонишь? Закон есть закон.

Но справедлив ли этот закон?

Таково мнение Галактического Содружества. Статуты Размножения рассчитаны на очищение человеческого генофонда…

Содружество создано не людьми. Откуда ему знать, — что лучше для нашей расы, какие гены полезны, а какие вредны в дальней перспективе? Исследование за исследованием показывают, что человеческий мозг невосприимчив к генетическим подправлениям. Наследственные факторы слишком сложны, слишком взаимозависимы, чтобы поддаваться евгеническим манипуляциям. У экзотиков нет права вмешиваться в физические аспекты нашего генетического наследия, это может повредить эволюции нашего сознания — просто как непредвиденный побочный эффект?

На этот вопрос ответа нет, Марк. Его мусолили с самого начала Вторжения, и заново пережевывать его ты будешь без всякого толку. Содружество присвоило право контролировать рождаемость, поставив это условием принятия человечества в галактическую цивилизацию. Мы приняли его, вот и все… И с чего это ты вдруг взъерепенился? Открой мне, что у тебя на уме на самом деле, а не ходи вокруг да около!

Род Ремилардов включает наиболее сильные метапсихические личности на Земле. Кто способен определить, что в дико смешанном генетическом комплексе вроде нашего приемлемо с точки зрения наследственности, а что нет? Генетическая оценка пятерых невыживших детей мамы ничего не говорит об их психическом потенциале.

Ну и что? Физически бедные крохи были обречены. Попытки помочь им с помощью генной инженерии потерпели неудачу. Мертворожденные далее не увидели света своего первого дня, а живые были бы страшными уродами, нефункциональными, обреченными умереть без потомства.

Но их сознание могло бы внести нечто ценное в Сознание Земли до того, как их физические немощи убили бы их.

Марк, я не понимаю, к чему ты клонишь? Ты считаешь, что гены мозга эмбрионов следовало оценить, как все остальные их гены? Далее я знаю, что это невозможно! Под руководством Содружества генетическая наука прогрессировала очень заметно, но она не способна оценить сознания, анализируя мозговые ткани, как не может создать полноценные сознания, внося изменения в ДНК мозга. Природная эволюция неплохо преображает нашу расу в метапсихических оперантов, и Сознание Земли под охраной Статутов Размножения неплохо пополняется для космического слияния. И я не понимаю, какое имеет значение, внесли в него вклад или нет несколько бедных нерожденных уродцев…

Значение имеет то, что мама опять беременна.

Не может быть!

Я слышал, как она говорила Grandmere.

Господи Иисусе! Тереза никак не может быть беременной…

Нет, может.

Буквально накануне принятия Земли в Консилиум? Когда Поль возглавляет кандидатов в Магнаты среди людей? Какая катастрофа! Твой отец и вся семья попадут в ужасное положение! Как она могла, как она могла…

Мама сама отторгла противозачаточное вживление. Ничего сложного для женщины с ее созидательной способностью. Она чувствует, что на ней лежит обязательство — обязательство перед всем человечеством — родить этого ребенка, пусть и в нарушение законов Симбиарских попечителей.

Sacrenomdedieu! note 12 Мы все знали, что после потери последнего ребенка она находилась на грани безумия. Но, казалось, она справилась. И на тебе! Бедная твоя мать. С таким талантом! С такой красотой! Но источник ее безумия ясен: они с твоим отцом всегда носились с идиотской династической идеей превзойти Дени и Люсиль…

Этому эмбриону пять месяцев. Мама утверждает, что он разговаривает с ней телепатически на детской, а не на младенческой волне.

—  Merde de merde! — воскликнул Роги вслух. — Cette pauvre petite! note 13 Она совсем свихнулась!

Каноэ теперь было надежно закреплено на крыше старенького «вольво», все снаряжение погружено. Они забрались в машину. Марк был во власти непонятного волнения.

— Grandmere Люсиль сканировала сознание эмбриона своим самым глубинным зондом. И обнаружила всего лишь обычный хаотический психоэмбрионический цикл, то есть то, что и следовало ожидать у такого молодого зародыша. Она обсудила положение с мамой и… и ушла. Моего присутствия она, конечно, не обнаружила. Я вошел, поговорил с мамой, выяснил подробности, а потом отправился прямо к тебе.

— Но я все-таки никак не пойму…

— Grandmere пошла за дядей Севереном. Они сделают аборт до того, как узнает папа… или еще кто-нибудь. Возможно, уже завтра.

— Et alors? note 14 Единственный разумный выход! — Роги нажал кнопку, поднимающую дверь гаража, вывел машину задним ходом и опустил дверь. Они медленно выехали на улицу.

— Вовсе нет!

— Тебя это смущает нравственно? Вполне вероятно. Ты же только-только вырвался из рук иезуитов в Бребефе. Они напичкали твое сознание всякими идеалистическими глупостями о человеческом достоинстве и благородстве. Но это реальная жизнь, Марк! Даже Церковь не оспаривает Статутов Размножения. Если в эмбрионе обнаруживаются неисправимые летальные гены, аборт разрешается. Твоя бедная мама больна, она галлюцинирует. Ей нужно лечиться! Марк, тебе только тринадцать лет, но ты уже достаточно зрелый человек. И знаешь, к каким последствиям может привести незаконная беременность — не только для семьи, но и для всей Конфедерации Землян. Твои родители не простые люди, замкнутые в частной жизни. Поля почти наверняка объявят Первым Магнатом уже в январе, когда человечество будет допущено в Консилиум. Если будет! Господи, малыш, неужели ты не понимаешь, какое это серьезное преступление? Даже душевное состояние твоей матери не сможет служить оправданием…

— Мама вполне здорова, дядюшка Роги. Я тоже слышал эмбриона.

— Ты… что-о?!

— Он мальчик. А слышал я… Не могу описать и не могу транспортировать образ, поскольку твоя метавосприимчивость ограниченна. Тебе придется поверить мне на слово, что это нечто ошеломляющее. Мне приходилось слышать нерожденных детей, но этот совсем-совсем другой. Только Богу известно, какими будут его метаспособности.

— Ну, а его тело? — мрачно спросил Роги. — Если он носитель летальных генов, вероятность физической нежизнеспособности крайне велика.

— Но не абсолютна. Люку же удалось помочь. Регенерация и генетическая инженерия для людей прогрессируют с каждым днем. Мой нерожденный братик заслуживает того, чтобы получить свой шанс! И не я один так считаю. Сотни миллионов людей убеждены, что Статуты несправедливы и должны быть изменены.

Роги не нашелся, что ответить. Но самый глубокий, самый тайный уровень его сознания твердил: закон остается законом. Земля согласилась с ним, как с частью платы за новый Золотой Век, и, зачав ребенка, каким бы исключительным ни обещало стать его сознание, Тереза совершила тягчайшее преступление…

Они уже проехали полтора квартала и остановились перед домом Ремилардов за номером пятнадцать по Ист-Саут-стрит, почти сразу же за складом данных, который все по-прежнему называли библиотекой. Роги свернул в ворота, и оба вылезли из машины.

Родной дом Марка был классическим белым новоанглийским домом с темными ставнями, небольшим крыльцом-верандой и полукруглыми окнами на верхнем этаже. Одно из окон студии Терезы было открыто, и в сочные зеленые кроны, окружавшие старинный особняк, лилась оперная музыка. Сопрано в сопровождении оркестра пело не по-английски, а на каком-то другом языке грустную песню, пронизанную такой красотой и силой страдания, что старик и мальчик невольно остановились у крыльца и заслушались.

Голос Терезы Каулины Кендалл всегда действовал завораживающе даже на членов ее семьи, которые слышали ее записи несчетное число раз. Роги почувствовал, что на его глаза навертываются слезы. Изумительное колоратурное сопрано, заключенное в лазерных мини-дисках, сохранялось навеки, а сама певица была вынуждена умолкнуть, принесенная в жертву, как и еще многое другое, во имя сомнительного блага Конфедерации Галактического Содружества.

И вот — новая катастрофа, возможно, предвестие необратимого безумия и деградации, а то и неумолимой кары Магистрата, и все лишь потому, что Тереза, как и Поль, как многие другие честолюбивые операнты среди людей, Поверили лилмикским менторам, когда те сказали, что со временем люди мощью метасознания превзойдут все остальные расы во Вселенной.

— Чем мы можем помочь ей? — шепнул Роги.

— Не ей, а маленькому, — поправил Марк, и Роги похолодел. — Сознание с таким невероятным потенциалом должно остаться жить.

Песня достигла крещендо и завершилась вопросом на нежнейшем пианиссимо — вопросом, безответно растаявшим в тишине.

— Может быть, — начал Роги, — если мы сумеем доказать Симбиарским попечителям и Магистрату…

— Мама слышит маленького, и я его слышу, — перебил Марк. — Но больше никто не сможет. Во всяком случае, в ближайшем будущем. А ни один сканирующий прибор не обладает чувствительностью, позволяющей определить метапсихический потенциал зародыша. Его сознание уникально.

— Тогда надежды нет. Судебно-медицинские эксперты объявят Терезу сумасшедшей, а твои доводы отклонят из-за их недоказуемости, а также потому, что ты ее сын. Нет, ничего сделать нельзя.

— Можно, — негромко проговорил Марк. — Если мы увезем маму отсюда. Спрячем, пока маленький не родится. Тогда он будет в безопасности. Юридически разумное существо обладает правом на жизнь, какими бы ни были его физические и иные недостатки. Тут закон абсолютно ясен. Мама по-прежнему останется виновной, но она может… скрываться, пока контроль над Конфедерацией Землян не перейдет к Магнатам-людям. А тогда найдется способ ее оправдать.

— Но это невозможно! На Земле нет места, где такой женщине, как Тереза, зарегистрированной оперантной метапсихической личности, удалось бы спрятаться от ищеек Магистрата — от симбиари и крондаков.

— А по-моему, такое место есть. Такое, где никому и в голову не придет искать операнта. Даже если они и проведут общее сканирование, то не подумают сфокусироваться и опознать маму.

Марк спроецировал образ, и старик ахнул.

— Ты бывал там, дядюшка Роги, вместе с твоим другом, любителем книг. И рассказывал мне. Это одна из причин, почему мне сейчас нужна твоя помощь.

Мальчик открыл первую, затянутую сеткой дверь дома и оглянулся через плечо.

— Ты ведь поможешь? Правда?

На лбу Роги выступила испарина. Тональность его эмоций была панической, хотя мальчик не пытался его принуждать.

— Ты знаешь, что произойдет, если нас поймают? — спросил старик. — С нами и с ней? А может, и со всей чертовой Конфедерацией Землян, если твой отец не обвинит собственную жену в нарушении закона.

— Рискнуть стоит! Папа пусть делает то, что считает нужным для спасения своей репутации, если о ее противозаконной беременности станет известно. Открестится от поступка мамы или окажет полное содействие, когда начнутся розыски. Но если мой план осуществится, никто даже знать не будет, где она и жива ли! И доказать наше соучастие они тоже не смогут. Я заблокирую твое сознание, если понадобится, а как бы они ни зондировали мое, до него им не добраться. Позже суд общественного мнения наверняка полностью оправдает маму за то, что она сумела дать и сохранить жизнь метапсихическому умнику. И Статуты Размножения будут изменены.

— Ты не можешь утверждать этого наверняка.

— Шестого января Конфедерация Землян будет принята в Галактический Консилиум как член Содружества с Полным правом голоса. Симбиарское Попечительство наконец завершится, и зеленые Лягушки-Мокрушки больше не будут командовать нами, точно детьми. Мы, люди, с этих пор сможем сами контролировать нашу судьбу — в том числе и рождаемость. И тогда уж покажем экзотикам, что такое настоящая сила сознания!

Роги боязливо посмотрел на своего тринадцатилетнего собеседника.

— Если твой пока не рожденный братец будет походить на тебя, экзотические расы, пожалуй, пожалеют, что устроили Вторжение.

Марк усмехнулся и тихо сказал:

— Каким-то образом подсознание мамы достигло Оканагона, дотянулось до меня — единственного, кто способен ее спасти. При нормальных обстоятельствах у нее никогда бы не нашлось достаточно психической энергии, чтобы преодолеть подобное расстояние. Но на этот раз… Думаю, она достигла такой мощи не в одиночку, а в метаконцерте с нерожденным ребенком! Подобное сознание должно быть сохранено для человечества. Я пойду на все, чтобы спасти его. На все!

У Роги сжалось сердце.

— Бога ради, а твоя мать?

— Я говорю о них обоих, — ответил Марк, улыбнувшись. — Естественно, об обоих. (Улыбка исчезла, как рябь над омутом.) У нас мало времени. Я сказал маме, чтобы она собрала нужные вещи. Ее нужно увезти немедленно. Я заказал для нас яйцо Херца. Оно прибудет через полчаса. А теперь поднимись со мной наверх, помоги успокоить маму.

Марк вошел в дом, но Роги остался стоять на крыльце, говоря себе:

Это безумие! Марк не отдает себе отчета в последствиях. Если жена Поля будет изобличена как скрывшаяся нарушительница закона, Симбиарские попечители того и гляди вынесут вердикт, по которому вступление землян в Консилиум будет отложено. Они даже обрадуются такому предлогу! Сумеет ли Поль доказать, что не был в сговоре с Терезой? Его сознание почти так же забронировано, как и у Марка, и они заподозрят, что он скрывает правду!

… Господи Иисусе, ну и клубок! Оперантные эмбрионы. Des betises! note 15 Нам только и не хватало еще одного Ремиларда со сверхсознанием! Как будто мало их тут командует и портит жизнь нам, хромающим на оба полушария мозга?

… И Тереза с Марком, возможно, только вообразили, что эмбрион телепатирует, какой-нибудь нервный заскок, извращенная бессознательная передача ощущения вины от матери сыну и наоборот. А я-то как влип!

Марк же не может заставить меня участвовать в этой его проделке! На расстоянии ему меня не принудить. Принуждать без конца вблизи — у него тоже не выйдет. А если он все же попытается, любой из семейных Великих Магистров без малейшего труда сумеет раскопать в моем сознании факт принуждения. Мальчишка это понимает не хуже меня.

… Достаточно будет спокойно объяснить ему все это и добавить, что его стремление выручить мать очень похвально, но вот спрятать ее невозможно. Надо сейчас же улизнуть назад в магазин и вызвать Северена…

НЕТ

Маркчерттебядериобразумьсяже…

Роги, послушай меня. Марк и Тереза говорят правду.

… Ты не Марк!

Да. Ты знаешь, кто я.

Да нет же! О,черт!

Rogi mon cher fils tu fais mal aux noix!note 16

Черт дери, как будто мне не паршиво…

Ты должен помочь Терезе и еще не рожденному.

Призрак… Ведь это же преступление pourl'amourdedieeu! note 17

(Раздражение.) Довольно мямлить! Нельзя терять времени. Делай все, как говорит Марк. Риск возрастает с каждой секундой проволочки!

—  Сволочь ты лилмикская! — прошипел Роги, грозя кулаком жаркому мареву. — Статуты Размножения принадлежат твоему Галактическому Содружеству! Почему бы тебе просто не приказать своим Симбиарским прихвостням сделать исключение для Терезы? Почему мы должны играть в эти игры?

Дверь открылась сама собой, и Роги ощутил не слишком нежный толчок.

— Merde et contremerrde! Иду! Иду! — Старик торопливо вошел в дом и начал подниматься на второй этаж, продолжая бормотать ругательства.

Две мухи, которые умудрились проникнуть в дом следом за Роги, внезапно упали на половичок у порога, дергая лапками. Затем дверь снова открылась, мух вымело наружу, и дверь захлопнулась. Мухи несколько секунд ошалело ползали по крыльцу, потом развернули крылья и улетели.