Орфография, пунктуация, стилистика АВТОРСКИЕ. Зачастую, чтобы лучше отразить, суть своих героев, автор использует их намеренно неверно. Использовать данную книгу как пособие по академическому русскому языку НИЗЯ!!!

Глава 1

ОДНАЖДЫ ЛЕТНИМ ДНЕМ…

Прекраснейший летний день… Кафе в центре Москвы под открытым небом. Столетние липы, сквозь листву которых солнце пробивается на столики ажурными пятнами. Под разноцветными зонтами расположилась ухоженная публика — уверенные в себе мужчины, красивые и модно одетые женщины. Симпатичные официантки в форменных красных юбочках ловко снуют между столиками. Жарко… С Москвы-реки веет приятный ветерок.

Лучше всего чувствуют себя те, кто в шортах или юбках и в майках. Дамы в чопорных платьях и мужчины в плотных деловых костюмах медленно плавятся даже в тени зонтов и деревьев.

Публика пьет, ест, отдыхает…

Время от времени появляются аккуратные молодые люди — новое веяние нашей ненормальной жизни — агенты той или иной фирмы. Они предлагают посмотреть или попробовать рекламируемые ими товары, оставляют проспекты и бесплатные образцы. Все привыкли к агентам, и никто уже особо не удивляется.

В два часа, в самую жару, когда асфальт начинал уже размягчаться и продавливаться под каблучками официанток, появилась аккуратно одетая, ничем не примечательная девушка. Белый верх, черный низ.

Впоследствии выяснилось, что никто не обратил внимания, как она выглядела, откуда взялась и куда делась. Она прошла между столиками, оставляя на каждом проспект товаров известной косметической фирмы и образцы ее продукции — ароматические освежающие салфетки в запечатанных пакетиках.

Плавящийся от жары народ обрадовался такому сюрпризу, и салфетки активно пошли в ход. Кто-то еще сказал, мол, как удачно…

Минуты через четыре раздался первый крик, потом к нему присоединились еще; еще и еще…

Через десять минут кафе представляло собой сущий ад. Одни пытались стереть то, что жгло им лицо и руки, обычными салфетками и предметами одежды. Другие метались между столов, жутко крича при этом, и грозились поубивать всех и вся…

Какой-то мужчина поливал свою спутницу соком, чтобы облегчить ее страдания…

У рукомойника произошла форменная драка…

Еще кто-то побежал к Москве-реке и бросился в нее прямо в одежде.

На лицах и руках несчастных вздувались и лопались огромные пузыри.

Заливались сирены подъехавших машин «Скорой помощи» и милиции. Врачи сновали между пострадавшими. Кто-то бился в конвульсиях…

…Так, или почти так, передавали в своих выпусках вечерние теле-и радионовости семнадцатого июня одна тысяча девятьсот девяносто пятого года. Все в один голос твердили о кошмарной небрежности немецкой фирмы «Милена», выпустившей эти салфетки. Там же призывали всех пострадавших обратиться в суд с требованиями компенсации.

Утренние газеты были еще категоричнее. Фирма «Милена», специализирующаяся на выпуске косметики для массового покупателя, была названа преступником. Событие преподносилось не как кошмарная случайность, а как преступная небрежность, повлекшая тяжелые травмы более ста сорока жертв. Люди пострадали в нескольких кафе, магазинах и просто на улицах, где раздавались бесплатные образцы продукции этой известной фирмы.

Предлагалось всем воздержаться от покупки и употребления продукции «Милены» во избежание поражения кожи.

Итак, «Милена», после четырех лет успешной работы на российском рынке, начала свой тернистый путь к позору и разорению…

Глава 2

А ВОТ И МЫ

Ба! Да это же наши старые знакомые!

Все тот же домик-крепость на Николиной горе, что по знаменитому Рублево-Успенскому шоссе, налево из Москвы. Я и Ниро в гостиной, вместе сидим у раскрытых окон.

Надеюсь, вы меня помните. Впрочем, о чем это я? Меня ведь невозможно забыть, правда?

Но для тех, кто еще не знаком со мною, моим большим другом и моей ненаглядной дочерью, я расскажу о нас. Ну а кто все это знает, может спокойненько пропустить страницу-другую…

Так вот, обо мне, красивой. Если уж вы меня не знаете, то позвольте представиться. У меня всегда вылетает из головы сделать это раньше…

Уверена, уж чье-чье, а мое имя вы не забудете. Меня зовут Ева, как самую первую женщину.

Мне 29 лет. Я высокая (176), стройная (55), красивая (для тех, кто понимает), рыжая (настоящая), голубоглазая. Убийственное сочетание. Закончила филфак МГУ, и, как ни странно, мне это помогает даже теперь, в наше, мягко говоря, неспокойное время. Я почти полноправная владелица процветающего ныне издательства «ЗЕ publishing».

От жизни хочу — любить сама и быть любимой. Отсюда и проблемы с идеалами. Высокие блондины с голубыми глазами — это кошмар всей моей жизни…

…Первый из этих голубоглазых идеалов в восемнадцать лет сделал мне ребенка — мою замечательную и абсолютно невозможную Пеппи. А через два месяца растворился в неизвестном направлении…

Следующий блондин, опять-таки с голубыми глазами, который так ее любил и просил называть себя ее папой, стал первым и пока единственным моим мужем. Однако в какой-то момент бросил нас всех, заодно со страной, и затерялся где-то в лесах Бразилии. (Я надеюсь, что сделал он это не из-за меня, но вот ведь что обидно — не взял меня с собой! Спросил бы, может, я с ним бы и уехала? С Пеппи, разумеется…)

Будучи младшим научным сотрудником, он вывез из родного НИИ немного высокочистого изотопа осмия-187 под видом нового эффективного средства от тараканов… Из Бразилии он прислал мне бриллиантовое колье с надписью: «Буду помнить и любить всю жизнь». Теперь его старательно ищет КГБ, ГРУ, Интерпол и еще много кто… Кстати, мне так никто и не смог сказать, как же развестись с не существующим в России мужем, если доподлинно известно, что он жив и процветает?

До сих пор я не нашла решения этой проблемы.

Моей дочки сейчас нет со мною, она отдыхает с бабушкой у моря, но не вспомнить о ней я не могу. Пеппи — изряднейший сорванец, каких поискать надо. Да! Отзывается только на имя Пеппи, а вообще-то ее зовут Алла. Этим летом она перешла в шестой класс.

Мы с ней привыкли жить вдвоем как вполне самостоятельные особы, пока в нашей жизни не появился…

О!!!

…Мой человечище, мой любимый, мое чудо, мой обожаемый Ниро!

Бывший кадровый разведчик, известный большим числом успешно проведенных операций, а также пристрастием к хорошей еде. Колоссальнейший гурман на «пенсии». После выхода «в отставку» с удивлением обнаружил, что прожить на «пособие по выслуге лет» совершенно невозможно, и… переквалифицировался в консультанта по финансовым операциям международного масштаба.

Потом судьба выкинула очередной фортель, которых в его жизни и так уже было немало. До его сведения довели то, что он является не только внуком знаменитого Ниро Вульфа — известнейшего частного детектива, но и его прямым и единственным наследником. К Ниро также переходило и наследство его умершей к тому времени матери, с которой его разлучили в раннем детстве и о которой он совершенно ничего не знал до этого времени. Так появились средства, на которые Ниро-младший и построил свой домик-крепость. (Ниро — не родное имя моего любимого. При рождении мать его нарекла Святославом. Но одним из условий завещания деда было то, что имя Ниро теперь должен носить внук.) Вот такой он, мой ненаглядный.

Я — его большая любовь… Точнее, Ниро — это огромная и очень непростая моя любовь. Своеобразным цементом наших с ним отношений является Пеппи. Да-да, хотя он и не совсем отдает себе в этом отчет. Мой маленький чертенок просто-таки склеил нас!

Я часто спрашиваю себя, а кого он любит больше: ее или все-таки меня?.. Отвечая за него, я не сильно ошибусь ~ скорей всего самого себя.

Вот вкратце о нас. А вообще лучше прочтите мой первый роман о нас и наших похождениях — «Слишком много покойников», — там я рассказываю о всех тех приключениях и вывертах судьбы, которые свели нас вместе, и о той головоломной истории, которую мы с моим любимым Нирулечкой так классно раскрутили…

Итак, вперед…

…Сидя у раскрытого окна и наслаждаясь прохладным ветерком, Ниро задумчиво вертит в руках визитную карточку со словами «Частный детектив». Я подарила Ниро визитки совсем недавно, когда мы с ним сначала впутались, а потом распутали весьма непростую историю с картинами. После я подала ему идею стать частным детективом. Над этим сейчас, я так думаю, он и размышлял.

А визитка была оформлена следующим образом (я изготовила карточки в полном соответствии с его вкусом, а может, моим?): на бледно-золотом картоне золотые буквы и голографическое, переливающееся всеми цветами радуги, когда визитку поворачивали, изображение его верного пса Ролланда в качестве герба.

Такса, точнее, такс, изображенный на визитке, — верный Ролланд, сидящий сейчас у ног моего человечища. Он тоже сильно скучает без Пеппи. Когда они вместе, то могут поставить на голову весь дом! А сейчас? Даже побегать не с кем…

Ниро пристально разглядывает изображение Ролланда в центре карточки. До сих пор он не может свыкнуться с мыслью, что у него появилась новая профессия. На самом деле я вижу, как Ниро косится на меня — он еще не принял никакого окончательного решения.

Я, в кресле рядом, вытянув ноги на пуфик, читаю рукопись своего очередного автора. Как я уже говорила, Пеппи отправилась с бабушкой к морю, моя мамуля сказала, что уж один-то месяц она ее точно выдержит. Так что можно сказать, что у нас с Ниро теперь что-то вроде медового месяца, по крайней мере, я так считаю.

За окнами наступает летний вечер. В комнате играет тихая музыка. Ниро необычайно задумчив, хотя и был сегодня с утра изрядно ворчлив. (Так ворчлив, что даже остался недоволен телячьими мозгами с горошком, которые приготовил сам на обед, — событие из ряда юн выходящее!)

Сегодня мы собираемся отправиться на концерт. В Москву впервые за много лет приехал Хулио Иглесиас, которого я обожаю. Концерт начнется довольно поздно, и поэтому можно еще посидеть спокойно полчаса, перед тем как начать одеваться.

Трр! Дзынь! Динь! (Или «дири-динь»? Интересно, как на словах передать телефонный звонок?..)

Этот звук слишком часто врывается в нашу жизнь совершенно непрошено… Я, не отрываясь от рукописи, рассеянно беру трубку стоящего рядом со мной телефона. Мне должны были звонить из издательства.

В трубке раздается голос со странным акцентом и произносит нечто нечленораздельное. Скорее это не акцент, а попытка говорить по-русски, не зная русского языка. Единственное, что я разобрала, — это повторенное несколько раз имя Ниро.

Да, звонят явно не мне… Поняв это, я передала трубку своему любимому. Интересно, что же он сможет разобрать в этой мешанине звуков? Однако, к моему удивлению, Ниро совершенно спокойно разговаривает со своим собеседником. Не понимаю, о чем идет речь… Однако ясно, что разговор идет по-немецки.

Короткие ответы Ниро перемежались длинными паузами, когда он слушал собеседника. Несколько раз проскользнуло название «Шеридан Иншуранс Инкорпорейшн». Разговор затянулся.

Я — само любопытство, рукопись напрочь забыта. Еще минут через пять разговора Ниро попросил у меня ручку и листок бумаги и что-то стал записывать.

Ненавижу эту хрипучую немецкую речь! Однако надо отдать себе отчет в том, что раздражение вызывает во мне не немецкий язык, а то, что я совершенно не понимаю, о чем они говорят!

Любопытство сгубило кошку. Ко мне это относится в полной мере! Я просто-таки начала подпрыгивать на месте от возбуждения и нетерпения, дожидаясь, когда же Ниро положит трубку и его можно будет порасспросить, черт побери! Я догадалась, что это имеет отношение к нашему прошлому приключению.

Любимый повесил трубку, медленно подошел к окну, постоял с минуту и снова уселся в кресло. Единственные его слова были: перезвонят через полчаса — на редкость информативно!

— Кто позвонит, о чем позвонит?! — набросилась я на него. — Ты можешь что-нибудь объяснить толком?!

— Ну-у, — протянул Ниро, — все как-то так необычно.

— Так что же необычного-то? — Я уже собралась было накинуться на него с кулаками.

Ниро задумался еще глубже. Снова встал, пошел к столу, взял свои любимые музыкальные китайские шарики и задумчиво стал крутить их в руке. Я хвостом ходила за ним по комнате:

— Ну ты можешь что-нибудь рассказать, мы же не попадем на концерт, в конце концов! Если ты так будешь расхаживать… И ничего не расскажешь! Мы и так уже опаздываем!

Вот мужчины, они всегда так, особенно мой человечище! Когда не нужно, они говорят, говорят… А когда надо, из них слова клещами не вытянешь!

Ниро меланхолично крутил шарики в руке, оглашая комнату музыкальным звоном.

— Ну Ниро! — Я схватилась за голову.

— Как ты поняла, Рыжик, это относится к «Шеридан Иншуранс Инкорпорейшн». — Он снова замолчал, продолжая ходить. — Звонил шеф «Милены», из-за которой вчера разразился скандал…

Ниро опять замолчал. Я честно ждала продолжения…

— «Шеридан», которому мы помогли, близко их знает, — наконец продолжил мой любимый. — Они партнеры довольно давно. «Шеридан» и рекомендовала обратиться ко мне. Что будем делать?

— «Милена»? — Я сильно удивилась. — И они еще осмеливаются тебя о чем-то просить?

— Они говорят, что их фирма абсолютно ни при чем! Что их подставили и они никаким образом не смогут решить проблему официально. Они обращались и в торговую инспекцию, и в милицию, и везде им дали ответ, что их фирма производит недоброкачественную продукцию и помочь им ничем не могут. Единственное, что им посоветовали, так это забрать всю свою дерьмовую продукцию и убраться восвояси. — И что же? — теперь уже задумалась я.

— Немцы утверждают, что у них в принципе не может быть недоброкачественной продукции. Весь товар проходит сертификацию, апробацию и ни при каких условиях не может вызвать реакцию, которая была описана в газетах.

— Но ведь…

— Я склонен им верить. — Ниро улыбнулся. — Фирма, у которой может такое произойти, так долго не продержалась бы на рынке. Если только это не чья-то чудовищная небрежность или злой умысел — из сотрудников фирмы.

— А как?.. Почему ты?

— О! Слава обо мне… — он выпятил грудь, — они знают, что я очень сильно выручил «Шеридан Иншуранс Инкорпорейшн», а также то, что я действую нестандартными методами. — Опять пауза! — Они очень просят меня и готовы заплатить любую сумму, чтобы восстановить свое имя. Они считают, что вокруг фирмы происходит какая-то афера, непонятная им, и хотят разобраться с этим. Правда, они не догадываются, — он выразительно поглядел на меня, ненаглядную, — что без тебя я бы в жизни за это не взялся…

Я перестала разглядывать хвост Ролланда и уставилась на своего любимого:

— И что же ты им ответил?

Ниро молча крутил в руке музыкальные шарики и смотрел в окно.

— Ты сказал, что они перезвонят через полчаса?

— Да.

— Ну, а что же ты решил?

— Ты же сама толкаешь меня на путь частного детектива! — Он обиженно взглянул на меня.

— Ну так и что?!

— Да не принял я никакого решения, ты же прекрасно понимаешь, что это все значит. Надо будет все бросить и заняться этим тухлым делом… Мы же с тобой собирались отдохнуть целый месяц, ничем не заниматься, устроить себе каникулы, — он улыбнулся, — да и потом, нет у меня лицензии частного детектива. То, что ты мне сделала карточку, — он протянул мне визитку, — это замечательно, но я ведь не имею права заниматься частными расследованиями, и ты, Рыжик, знаешь это не хуже меня.

— Но ведь это ничуть не помешало тебе буквально месяц назад?.. — От возмущения я подскочила с кресла.

— Ну, тогда это было совсем другое дело…

— Правильно, там убили троих и хотели провернуть большую аферу. Здесь пока еще никого не убили, но если мне не изменяет память, больше сотни человек отделались ожогами! — Ниро хмуро выслушивал мои рассуждения. — Вот ты представь, прихожу я в магазин, покупаю свои любимые кремики, масочки, мажусь ими, чтобы нравиться тебе еще больше, а вместо очаровательной женщины ты получаешь краснорожую уродину со слезшей кожей. Тебе это понравится?

Ниро подозрительно посмотрел на меня:

— А ты, никак, пользуешься «Миленой»? Не замечал за тобой этого!

Я скорчила гримасу:

— Нет, я ей не пользуюсь, моя косметика немножко дороже. Но представь, не ты, а кто-то другой будет лицезреть свою жену со слезшей кожей. Да и вообще, подумай о нас, женщинах. Наносишь кремик для красоты, а получаешь пузыри на лице. — И я изобразила их появление. — Как тебе это нравится?

Ниро продолжал хмуриться:

— Ну, вольно же им покупать всякую гадость дешевую и намазывать на себя неизвестно что. Ты же на себя не мажешь эту «Милену».

Тут уж я возмутилась вовсю!

— Человечище ты мой наиобразованнейший! Я зарабатываю денег все же чуть-чуть больше, чем женщина, работающая на производстве! Или чем ты предложишь пользоваться обычной домохозяйке? У них нет возможности покупать то, что могу себе позволить я!

И тут меня как по голове ударило. Я вдруг начала осознавать несоответствие случившегося вчера скандала и той информации, которую знала сама о «Милене».

— Слушай! А ведь знаешь, «Милена» выпускала добротный и дешевый крем, который можно было купить во многих странах, по крайней мере Европы… между прочим… — Я рассуждала сама с собой.

Ниро внимательно на меня смотрел, и я продолжила:

— К тому же товары «Милены» у нас в Москве были до вчерашнего дня очень популярны… Я знаю, что на работе у меня девчонки пользуются ей, да и у мамы как-то раз видела. Ужас! А если…

— Нет. Ты говорила с ней сегодня утром. — Он отрицательно мотнул головой.

— Ах да, — я облегченно вздохнула, — я только на минутку представила, и мне так стало страшно… И насколько я знаю, ни у кого никаких проблем не было. «Милена» известна во всем мире, и я не уверена, что они поставляют нам такую гадость. Бывают, конечно, недоразумения, но ведь не такого же рода… Особенно в фирмах с историей и репутацией. Вот ты скажи мне, что же надо добавить в крем, чтобы через три минуты после его употребления с человека слезла кожа?

Ниро от неожиданного вопроса даже наклонил голову набок.

— Это вам, дамочкам, наука — не мажьте на себя что попало.

— Да ну тебя, — я отмахнулась, — я тебе серьезно говорю, а ты все отшучиваешься.

— Ладно, — Ниро сделал серьезное лицо, — в крем надо добавить действительно что-то весьма концентрированное, повышенной ядовитости, чтобы он сработал именно так. Удивительно, что у косметологов вообще что-то такое нашлось.

— Так ты возьмешься за это дело? — Я обхватила его руками и, повалив на диван, села к нему на колени. Ролланд запрыгал вокруг.

— А ты как думаешь? — спросил он.

— Думаю, — я поцеловала его, — что женщин надо защищать.

Глава 3

ПО СЛЕДАМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Утром следующего дня мы отправились в представительство «Милены». Вчера вечером владелец этой фирмы перезвонил, как и обещал, через полчаса и получил от Ниро согласие на ведение им расследования.

Первым шагом нового дела стала встреча с московским представителем «Милены», для того чтобы Ниро мог получить максимум информации.

Утром, после легкого завтрака, состоящего из жаренной грудинки в сухарях, заливного языка и небольшой порции ванильного мороженого с кофе, мы дружно отправилась (как же без меня!) в офис «Милены». Я, конечно, хотела, чтобы мы воспользовались подаренным Ниро «роллс-ройсом».

Я уверяла своего любимого, что «Шеридан» не зря подарила ему этот «ролле». На что Ниро вполне резонно замечал, что водить самому такой автомобиль неприлично-будут принимать за шофера. А если мне хочется ездить в «роллс-ройсе», то ему придется этого шофера нанять (ну, вообще-то я не против). В итоге мы поехали на его старой машине.

Немецкое представительство располагалось в центре Москвы на маленькой тихой улочке рядом с Домом кино. Офис «Милены» оказался достаточно стандартным для нашего нового столичного бизнеса. Большая квартира на первом этаже дома была поделена на жилую часть и рабочую.

Говорящий по-русски немец, который проводил там большую часть времени, встретил нас. Мы огляделись. Комната в светлых тонах, стандартный набор хорошей мебели, стандартный набор аппаратуры. На стендах большая выставка продукции. Оказывается, «Милена» производит огромное количество косметических средств, которые обновляются и дополняются каждый сезон.

Ханс Гельтфульд, как представился немец, принял нас настолько хорошо, насколько это возможно. Выглядел он, правда, растерянно и подавленно и на меня поначалу смотрел как-то странно — ему ведь сообщили об одном только Ниро. Но потом он понял, что я не собираюсь набрасываться на него с кулаками, и оттаял.

Чувствовалось, что мой обожаемый Ниро — единственная надежда на спасение для его фирмы.

Расположившись на белых кожаных диванах, мы услышали историю о катастрофе, которая произошла позавчера в Москве, В изложении Ханса это выглядело так, что «Милена» здесь невинный ягненок, на которого напал серый волк.

Суть его версии сводилась к следующему. Фирма «Милена» существует уже двадцать лет. Производит дешевые доброкачественные косметические товары. Четыре года назад фирма начала продавать товары на российском рынке. И дела ее шли замечательно хорошо. До тех пор, пока…

Когда вдруг все словно сошли с ума. Немец сказал, что ему показалось, будто он сам сошел с ума. Потому что то, что произошло, невозможно, потому что этого не может быть.

Во-первых, фирма не выпускает ароматические салфетки, которые вызвали такой кошмарный эффект.

Во-вторых, фирма не пользуется услугами агентов для распространения своей продукции. Вся продукция «Милены» поступает крупными партиями непосредственно в магазины, где прекрасно продается без всякой дополнительной рекламы.

Представитель показал контракты с такими магазинами, как ГУМ, ЦУМ, универмаг «Москва». Количество упаковок, которое фигурировало в этих контрактах, — сотни тысяч.

Ниро был молчалив и задумчив. События последних дней выглядели все загадочней и загадочней. Под конец он попросил то, что у добропорядочного немца вызвало некоторый шок — формулы составов их продукции. Ханс возмутился. На что Ниро резонно заметил, что хотя это и является коммерческой тайной, но в скором времени станет предметом судебного разбирательства. И тогда, хочет фирма или нет, но состав ее кремов станет достоянием широкой публики. Причем произойдет это при крайне неблагоприятных обстоятельствах. Ханс сказал, что решение такого вопроса ему надо согласовать с дирекцией в Бонне, после чего наша аудиенция закончилась.

— Вот так, — ворчал Ниро, выходя из подъезда на улицу. — Опять я не знаю, ни сколько мне заплатят, ни что я могу делать, ни кого могу нанимать. Ты, подруга, втравила меня в очередную авантюру, — продолжал он ворчать.

— Куда мы сейчас? — прервала я его.

— В то злополучное кафе.

Снова был прекрасный летний день, так же дул с Москвы-реки приятный ветерок, так же сновали между столиками очаровательные официантки в красных юбочках. Так же разноцветными пятнами блестели на солнце зонтики над столами.

Единственное отличие — кафе было почти пустым. Хотя и говорят, что дурная реклама тоже реклама, но к кафе это, похоже, не относилось. Напуганная увиденным по телевизору и статьями в газетах, публика явно не решалась заходить сюда.

Ниро выбрал столик, сидя за которым хорошо проглядывалась и улица, и служебный вход в кафе. Устроившись, мы попытались восстановить события того дня. Подошла официантка за заказом, но Ниро не спешил расспрашивать ее о происшедшем, и тогда за дело взялась я.

— Скажите, вы работали в тот день? — От моих слов официантка нахмурилась и быстро удалилась. — Я не ожидала такой реакции. — Ниро ничего мне не ответил. Странно.

Через несколько минут официантка вернулась и, видимо волнуясь, что было заметно по грохоту о стол вазочками с мороженым и расплескиваниям минералки из стаканов, начала быстро говорить.

— Ну, не понял никто, что произошло. Сюда же каждый день таскались рекламные агенты, — тараторила она, заглядывая Ниро в глаза, — предлагали черт-те что всем подряд. И та девица также оставила здесь буклеты какие-то, оставила эти салфетки и исчезла.

— А как она выглядела, эта девица? — Я была горда собою. Ведь именно я разговорила первого свидетеля.

— Ну, их же десятки ходят, и все они одинаковые, — раздраженно ответила официантка, — ну как она могла выглядеть? Ни уродина, ни красавица, темные волосы… по-моему, темная юбка, белая блузка… наверное, в руках сумка с образцами… не помню я уже. На них давно никто внимания не обращает, кроме тех, кому действительно что-то нужно. А те салфетки пришлись ко времени, жарко было жутко. Никому же в голову не могло прийти, что такое произойдет! — Она передернула плечами, — Хорошо, меня пронесло! — И быстро перекрестилась.

Официантка ушла, а мы продолжали сидеть за столом.

— Ну вот, — мой любимый опять принялся ворчать, — минимум шестьдесят человек видели эту девицу в течение нескольких минут, и никто ее не может описать. На ней не было маски, и она не была невидимкой.

— А то ты этого не знаешь! Ты сам этим пользовался сотню раз! На человека почти не обращают внимания, — продолжала я тоном всезнайки, — если он в униформе. А эти все представители одеваются одинаково.

— Я сейчас приду, — сказал Ниро и направился в сторону подсобных помещений.

Тогда я продолжила возмущаться в одиночку, хорошо, что мороженое было вкусным.

Не прошло и пяти минут, как он вернулся. В руке у него был запечатанный пакетик с ароматической салфеткой и проспект «Милены». Я даже растерялась. Я нашла и разговорила свидетеля (так я считала), а все трофейные улики достались ему. У-у! Хитрющий слон!

— Это та самая? — наконец выдавила я.

— Та ли эта самая или нет, я. не знаю, но это одна из тех, которые та девица оставляла на столах. А вот и проспект. И всего-то надо было пообещать девчонке, что ее имя попадет в газеты как помощницы раскрытия большого преступления, а не стращать за сокрытие вещественных доказательств, как это делала наша благословенная милиция.

— Да, ведь не могли же неиспользованные салфетки просто раствориться. Ты прав. — И я, уже забыв про обиду, рассматривала упаковку салфеток. — Смотри, — я вытащила из сумки образец крема, который мы взяли из представительства, — а ведь они говорили, что салфетки не выпускают.

Пакетик с салфеткой и коробочка с кремом внешне были очень похожи. Такое же оформление, такая же броская надпись «Милена» посредине упаковки. Было совершенно очевидно, что товар выпущен той же самой фирмой. Все на упаковке говорило об этом. Совпадало до мельчайшей подробности. Даже штрих-код на упаковке…

Ниро продолжал вертеть упаковку салфетки в руках:

— Надо ехать в представительство, я думаю, нам там обрадуются.

Что мы и сделали.

Сказать, что немец был удивлен, это не сказать ничего. Его удивление граничило с безумием. По-моему, он точно решил, что сошел с ума.

— Я, конечно, газетал в читаях, — от изумления он стал путать русские слова, — что человеки пострадали от пахучих салфеток. Но я же толком знал, что мы не пакуем салфеток для отмывания…

Глядя на его выпученные глаза, мне хотелось налить ему валерьянки. Ниро молча ходил по комнате:

— Ну, вы же видите, что упаковки салфетки и крема совершенно идентичны. Может быть, вы просто не в курсе?

Немец сглотнул и из багрового стал фиолетово-баклажанным.

— Я четыре года торг веду ваша страна дремучая, знаю, в деталях, производит наша достойная фирма, — выдохнул наконец он, оправившись от возмущения. — Я же не полный идиот. Я позвонить в фирму, конечно, могу…

— Да, будьте добры, — встряла я, — так лучше будет…

— И включите громкую связь, так, чтобы я тоже слышал, — добавил мой любимый.

— Хорошо. — Немец решил не спорить и набрал номер телефона.

Я не понимала, что он говорил, но по возмущенным репликам, маханию руками и по тому, как немец продолжал наливаться краской, мне было понятно, что разговор оказался достаточно неприятным. После особенно громкой тирады немец бросил трубку, так что телефон подпрыгнул и трубка рухнула на пол.

— Отлично, — закричал немец на Ниро, — я есть уволен! — И он захохотал. — Я так и думал! Я есть сошел с Ума!!!

У меня от удивления подкосились ноги, и я плюхнулась на диван. Немец хлопнул дверью и выбежал из комнаты.

— Что они ему сказали? — С испугу я перешла на шепот.

— То, что если он не владеет ситуацией да к тому же не может запомнить наименования производимой фирмой продукции, то он не имеет права представлять их фирму.

— И что?

— И посоветовали обратиться к врачу.

Глава 4

ВОПИЮЩИЕ ФАКТЫ

Я ехала к себе в издательство и размышляла. Я пыталась сопоставить известные мне факты о «Милене» с тем кошмаром, который обрушился на несколько сотен человек.

Конечно, по чьей-то случайности или по небрежности или оплошности в изделия могли попасть посторонние компоненты. Скажем, они могли запросто переложить больше ароматической отдушки или долить больше масла или пересыпать стабилизатора.

То есть изменить соотношение тех компонентов, которые обычно используют. Так хозяйка, когда готовит пирог, может переложить масла, яиц и недоложить сахара, но очень маловероятно, что она добавит в тесто для пирога стиральный порошок. Еще менее вероятно, что туда попадет морилка для тараканов.

Но в случае с «Миленой», пользуясь нашей аналогией, в тесто добавили даже не морилку для тараканов, а крысиную отраву, и в огромных количествах.

Я не знала, что конкретно положили в эти ароматические салфетки, Ниро только собирался сегодня выяснить, но совершенно очевидно, что это что-то сильнодействующее. Получалось, что в косметической фирме в чан с кремом добавили огромное количество крысиной отравы. Сделать такое случайно? Не верю!

Я вылезла из моего верного красного «жигуленка» и отправилась на второй этаж своего издательства, где в трех больших комнатах работали женщины, которые вбивали тексты на компьютер и занимались редактурой. Здесь же работали две художницы.