4

— Вы предлагаете еще чаю, Пенфелд? — радостно воскликнула Эмили, глядя на тонкую фарфоровую чашку, которую протягивал ей слуга. — Какой приятный сюрприз! Не иначе как вы читаете чужие мысли.

— Особая заварка, по индийским рецептам, такой чай готовят только в Дели, — горделиво заметил Пенфелд, расплывшись в улыбке от похвалы. — Это подарок Джастина ко дню моего рождения.

— Какой, однако, заботливый, — промурлыкала девушка.

Подождав, пока слуга вновь отойдет к печке, она выплеснула чай через плечо в открытое окошко. Эмили была готова променять весь чай в мире на одно кофейное зернышко, чтобы засунуть его в рот и пососать. Однако не хотелось обижать камердинера Джастина, уже успевшего высказаться по поводу кофе — мол, напиток это грубый и недостоин того, чтобы его употребляли уважающие себя люди. Эмили начинала подозревать, что хитрюга Коннор занимается контрабандой чая, а вовсе не золота.

Девушка запрокинула чашку в рот, облизнула губы и причмокнула, будто в жизни не пила ничего лучшего.

— Чудесно! Восхитительный аромат! Никогда прежде не пила такого вкусного чая.

Пенфелд радостно всплеснул полными руками.

— Ей-богу, на душе тепло, когда видишь, что молодая леди способна по достоинству оценить настоящий чай, — сказал он, забрал чашку и сразу предложил: — Если вам так понравилось, могу налить еще.

Эмили внутренне содрогнулась и закрыла ладонями лицо. Толстый слуга убивал ее своей добротой. За последние три дня стоило ей чуть пошевельнуться, как он тут же оказывался рядом, взбивал одеяло, подложенное под ноги, суетился и постоянно поил ее чаем, будто это был некий целительный бальзам. Временами закрадывалось подозрение, что хозяин хижины намеренно науськал на нее своего верного слугу, чтобы тот вечно маячил неподалеку и не давал ей покоя.

Таинственный мистер Коннор исчезал рано утром и возвращался на закате. Наспех прожевав малоаппетитные лепешки и запив их каким-то варевом, состоявшим почти исключительно из консервированных бобов, он валился на постель и перед сном был способен лишь буркнуть нечто вроде «спокойной ночи». В общем, уделял Эмили ровно столько внимания, сколько от него ожидалось.

В открытое окно ворвался порыв ветра, распушив волосы на затылке, и девушка с наслаждением втянула носом солоноватый запах моря. За стенами хижины раскинулся манящий мир, залитый солнечным светом и звеневший шумом прибоя, но он был недоступен ей по собственной ее вине; она сама обрекла себя на жизнь в сумрачной хижине и теперь вынуждена была наблюдать за тем, как Пенфелд бесконечно полирует чайник. Отчаянно хотелось зарыть босые ноги в теплый песок и подставить разгоряченное лицо соленым брызгам, но она оставалась лежать, мрачно глядя на стопки пыльных книг. Эмили никак не удавалось улучить момент, чтобы обыскать хижину и попытаться найти доказательства того, что Джастин Коннор предал и погубил ее отца.

Все же она дождалась. Пенфелд достал корзинку, промямлил: «Пойду нарву мяты» — и вышел из хижины. Едва за ним закрылась дверь, как Эмили вскочила и закружилась по комнате. Оставалось надеяться, что мята растет в другом полушарии, у нее в запасе масса времени и можно осуществить задуманное. Взгляд ее упал на стопку книг, готовую развалиться под собственной тяжестью. Девушка придержала книги ногой, раздумывая, с чего бы начать. Верх взял солоноватый ветерок, она высунула голову в окно, с наслаждением вдохнула морской воздух и огляделась. Сложенная из тростника хижина стояла у края лесной опушки под сенью двух деревьев, напоминавших гигантский папоротник. Издали едва слышно доносился шум морского прибоя, как зов свободы. Надо бы выбраться на волю и бежать куда глаза глядят, но именно этого делать не следует. Нельзя поддаваться соблазну, необходимо остаться и выведать всю правду. Эмили ждала этого момента долгие годы.

Она отступила от окна и решительно направилась к стопкам книг. Отец не уставал повторять, что с помощью книг можно проникнуть в тайны души их владельца. К тому же среди страниц могут оказаться спрятанная карта, деловая бумага, либо иной документ с указанием, где искать золото отца.

Эмили взяла первый попавшийся под руку толстый фолиант в кожаном переплете, сдула пыль и прочитала: «Моцарт. Мастер и его музыка», перелистала несколько страниц, отшвырнула книгу и взяла другую с названием «Полифоническая музыка Бетховена». Девушка нахмурилась, глубоко задумавшись.

Она ожидала увидеть нечто вроде «Принца» Маккиавелли или «Двенадцати путешествий в Содом» маркиза де Сада, но пока что попадалось явно не то. Эмили стала перебирать книги, везде наталкиваясь на пухлые биографии Мендельсона и Россини, авторы которых в пятнадцати томах описывали прелести величайших опер мира. Еще встретился покрытый плесенью трактат, содержащий многословные доказательства преимуществ виолы над скрипкой. Девушка хватала книги одну за другой, бегло просматривала и отбрасывала за ненадобностью, а тем временем минута за минутой убегало драгоценное время.

Тяжелый том с либретто оперы Вагнера «Тристан и Изольда» окончательно вывел ее из себя, Эмили с силой потянула его, и высоченная стопка книг зашаталась. Девушка попыталась предотвратить катастрофу, придерживая книги грудью. Пыль нещадно щекотала ноздри, с большим трудом удалось сдержаться и не чихнуть. Не хватало только, чтобы Пенфелд по возвращении вынужден был выкапывать гостью из-под груды книг; к тому же грозила свалиться и раскроить ей череп «Энциклопедия танцевальных ритмов островов Вест-Индии».

Сдвинувшиеся книги открыли прогалину между двух стопок, что позволило достать тонкий альбом в сафьяновом переплете с пожелтевшими от времени страницами. Судя по всему, его либо вышвырнули и позабыли, либо пытались хорошенько спрятать.

Эмили нежно погладила переплет неожиданно дрогнувшими пальцами. В отличие от других изданий здесь не было тисненного золотом названия. Возможно, теперь удастся проникнуть в сокровенные тайны темного прошлого Джастина Коннора.

Девушка устроилась поудобнее на полу, скрестив ноги, и открыла альбом. На первой странице виднелась надпись, аккуратно выведенная ребенком: «Это собственность Джастина Маркуса Гомера Ллойда Фарнсуорта Коннора-третьего. (Если будешь читать дальше, поберегись.)»

— Гомер, — повторила вслух Эмили и не удержалась от улыбки. Провела пальцем по костям и черепу, изображенным под грозным предупреждением, и перевернула страницу, заранее зная, что там увидит. Однако ее ожидало разочарование. Там не было ни слова о том, сколько лягушек загубил несносный мальчишка или сколько стянул со стола сладких пирожков. Более того, вообще не было букв, составлявших слова, а вместо них протянулись изогнутые линии и хитрые сплетения, усыпанные чернильными кляксами. Эмили почти уткнулась носом в текст, пытаясь разобрать иероглифы, но пришлось признать, что даже в самом юном возрасте Джастин Коннор обладал способностью зашифровывать свои секреты. Его код не поддавался разгадке.

В глазах помутнело, линии заплясали и выстроились в знакомом порядке. С распахнутым от изумления ртом Эмили стала лихорадочно листать страницы, и тут ее осенило: нет, это не шифр, а ноты, выписанные со старанием, которого, казалось бы, нельзя ожидать от ребенка. Пораженная до глубины души и немало озадаченная девушка отложила альбом. Она так глубоко задумалась, что не сразу услышала скрип дверной петли.

Одним прыжком Эмили оказалась в постели, каким-то чудом удержав сюртук на плечах. Утратить его никак нельзя, потому что до сих пор никто не догадался предоставить ей какую-нибудь иную одежду. Кальсоны камердинера, к примеру.

Глядя на Джастина, наклонившегося при входе, чтобы не удариться головой, девушка с ужасом осознала, что по-прежнему держит в руках альбом, сунула его под одеяло и громко зевнула.

— Здравствуй, Эмили, — подчеркнуто холодно приветствовал ее хозяин хижины.

— Добрый вечер, мистер Коннор, — в тон ему ответила девушка, с трудом удержавшись от искушения сказать: «Привет, Гомер».

— А где Пенфелд? — спросил он, осматриваясь.

— Он пошел за мятой, — пояснила Эмили, кротко опустив глаза.

— Ты уверена, что он не валяется связанным по рукам и ногам? — поинтересовался Джастин, заглядывая под стол.

— Изволите мне льстить, мистер Коннор, — продемонстрировала в ответ обольстительную ямочку Эмили.

Он достал и положил часы на стол, покрытый замызганной льняной скатертью.

— Отличная вещица, сразу видна рука мастера, — похвалила Эмили, глядя на часы в надежде, что Джастин как-то выдаст себя.

— К сожалению, у меня нет жилета, чтобы носить часы как положено, в кармане. Приходится носить их на цепочке, как женщина.

Однако только слепой, глухой и находящийся при смерти мог бы принять Джастина за представителя прекрасного пола. Так думала Эмили, наблюдая за тем, как хозяин хижины плещется возле тазика для умывания. На мощных руках, густо заросших темными волосами, серебром сверкали капли воды, и тонкая струйка сбежала от подбородка вниз и прокралась за пояс брюк.

Эмили громко сглотнула. В данный момент она даже готова была выпить чаю, чтобы промочить пересохшее горло.

— Передай Пенфелду, что я пошел на пляж, — сказал он, направляясь к двери.

Девушка чуть было не вскочила на ноги. Она сейчас с радостью последовала бы и за сатаной, лишь бы вырваться за пределы душной хижины.

— Возьмите меня с собой, — выпалила она.

В ее голосе прозвучала столь страстная мольба, что Джастин остановился. Девчонку, конечно, жалко. Да ладно, через несколько дней от нее можно будет избавиться и вернуться к нормальной жизни. А сейчас он просто скажет, что обойдется без ее общества. Джастин медленно повернулся и застыл под взглядом блестящих темных глаз.

— Не помешает постирать сюртук Пенфелда, так что я возьму его с собой, — предложила девушка.

— У меня к вам, милая барышня, есть только один вопрос, — сурово сказал Джастин, склоняясь над Эмили.

— Какой? — несмело спросила она, прикусив губу. На глаза наворачивались непрошеные слезы обиды.

Эмили задохнулась, когда Джастин подхватил ее на руки и они оказались нос к носу.

— А что, если Пенфелд забудет вынуть тебя из сюртука после стирки и начнет гладить его утюгом?

— Мне не впервой, — хихикнула она в ответ. — Раньше и такое случалось. Бывало, учительницы садились на меня и пытались разгладить утюгом мои волосы.

— Преступницы, — мягко сказал он, нежно перебирая девичьи кудри и в очередной раз поражаясь вспыхнувшей в нем нежности.

Эмили обвила его шею руками, и они спустились по тропинке к пляжу, залитому лучами заходящего солнца. Легкий прохладный ветер ласкал разгоряченную кожу. Девушка позабыла обо всем, подставила лицо еще жарким лучам, зажмурилась и охнула от счастья. Когда она вновь открыла глаза, то увидела совсем близко лицо Джастина. Казалось, можно пересчитать все волоски, отросшие с утра на его подбородке, возникло желание прижаться к нему щекой и приласкаться, как кошка, чтобы ощутить, насколько колючая у него щетина. Эмили раскраснелась, и не солнце было тому виной.

— Можете положить меня на песок, — предложила она.

— Ну уж нет, — возразил он, и в его глазах сверкнул задорный огонек. — Вы хотели искупаться, значит, будете купаться.

Она не успела даже пискнуть, когда Джастин, прошлепав по мокрому песку, вошел в воду. Эмили крепко прижалась к его груди, ища спасения, а он шел все дальше, и волны уже омывали ее ноги. Полы сюртука поплыли и задрались вверх, девушка безуспешно пыталась вернуть их на место.

— Ну и как вам нравится? Правда, приятно?

— Как такое может понравиться? — удивилась Эмили, лязгая зубами. — Чертовски холодно.

— Насколько я знаю, от холода есть только одно лекарство, — сказал он и разжал руки.

Эмили плюхнулась в море, сразу же наглоталась соленой воды и стала отчаянно барахтаться. «Этот сумасшедший хочет меня утопить! — промелькнуло в голове. — С самого начала могла бы догадаться. Наверное, узнал меня по портрету в детстве». Судорожно бившиеся ноги подняли тучи песка со дна, и тут до нее дошло, что здесь совсем не глубоко и что звуки, доносившиеся сверху, — вовсе не шум прибоя, а громкий заливистый смех.

Она нащупала бедро Джастина и стала карабкаться вверх, как по дереву, вылезла и принялась отряхиваться, протирая глаза.

— Как вы смеете? Да я… — На секунду Эмили замолкла, пытаясь припомнить самые обидные прозвища, которыми наделял ее Барни по пути в Новую Зеландию.

— Можете сесть мне на плечи, оттуда лучше видно, — сухо предложил Джастин и сразу сообразил, что ляпнул невпопад, представив, что произойдет, если его предложение будет принято. Когда девушка усядется ему на плечи и обовьет ногами его шею, а под сюртуком у нее ничего нет… Нет, это чересчур. Джастин перехватил Эмили и быстро сказал:

— Погодите. Кажется, это не самый лучший выход.

Эмили открыла было рот, чтобы запротестовать, но в это мгновение ощутила, что вода совсем не холодная. Более того, самое теплое место оказалось в районе, где она тесно прижалась бедрами к чреслам Джастина. Приходилось с грустью признать, что выбрана далеко не лучшая поза — ее ноги обвивают мужское тело. Барахтаясь в воде, она совершенно забыла о своем наряде, и теперь сюртук сбился выше талии. Девушка в испуге замерла, осознав, что их разделяет лишь тонкая брючная ткань.

Джастин оценил ситуацию значительно раньше, о чем можно было судить по заблестевшим глазам, легкому шевелению бедер и едва заметной гримасе, искривившей губы. В этот момент мощная волна окатила его со спины, и Эмили наехала на Джастина в весьма недвусмысленной позе, которую человечество практикует испокон веков. Только сейчас она поняла, как сильны мужчины и слабы женщины, лицо его залилось краской.

Джастин уже горько сожалел, что дал слабину и согласился отнести девушку на пляж. Это следовало поручить Пенфелду, а самому не ввязываться. Стольких усилий стоило наладить нормальную жизнь, нет, ни в коем случае нельзя ставить под угрозу заведенный порядок. Конечно, будь на его месте другой мужчина, жестокий и беспринципный, он не преминул бы воспользоваться случаем, но Джастин не имел права зайти слишком далека в отношениях с этой несносной обольстительной девчонкой. Он сильно сжал ее ребра, едва не сдавив грудь.

Сердце у Эмили ушло в пятки, когда Джастин стал поправлять полы сюртука; он взял девушку за плечи и повернул лицом к морю.

— Кончай барахтаться, Эмили, — тихо скомандовал он и повел девушку дальше в море, а когда она попыталась достать носком дно, то обнаружила, что они вышли на глубокое место. Бронзовую руку Джастина облепили мокрые волосы, и, глядя на игру его мускулов, девушка невольно подумала, что при желании он легко может ее утопить. Просто сунет голову под воду и будет держать так до тех пор, пока она не перестанет дергаться. Эмили задрожала, а Джастин решил, что она боится моря, и поспешил ее успокоить:

— Не волнуйся, я тебя не отпущу.

Тут ее по-настоящему продрала дрожь, но, к счастью, он не заметил. Стало очень страшно и одиноко, защипало в глазах, и оставалось надеяться, что виной тому соленая вода.

Ухо щекотало его теплое дыхание, а Джастин приговаривал:

— Успокойся, Эмми, закрой глаза и отдайся на волю волн.

Трудно было избавиться от впечатления, что ее несет нечто гораздо более сильное, чем вода, и она действительно прикрыла глаза, сдавшись на милость подхватившего ее течения. Опустив голову на его плечо, она полностью расслабилась и отдалась на волю волн, вздымавших и опускавших невесомые ноги. Заходящее солнце позолотило ее веки, прохладная вода ласково омывала тело и казалась особенно приятной по контрасту с горячей грудью Джастина.

— Почему люди предпочитают жить в Лондоне, когда есть на свете такие благословенные места? — прошептала Эмили, слизывая соленую воду с губ.

— Говорят, господь бог создал Новую Зеландию как собственный рай, — сказал Джастин, поворачивая к берегу. — Сотворив небо и землю, он создал Эдем для собственного наслаждения, а затем разрушил все ведущие к нему по земле мосты, чтобы сюда могли добраться только самые отважные искатели приключений.

«Интересно, — подумала Эмили, — не приходят ли ему на память трое смелых молодцев, бросивших вызов судьбе и отправившихся за моря-океаны искать счастья на далекой земле?»

— Смотри внимательно, Эмили, — сказал он. — Ты можешь понять и оценить красоту этой земли?

Она послушно повела глазами вдоль берега, затем взглянула вверх, на сверкающие звезды, усыпавшие почти темный уже небосклон, опустила взгляд на пышные ветви пальмовых деревьев, чуть колыхавшиеся на ветру. От жалобного крика птицы-лиры зашевелились волосы на затылке. Ей очень хотелось все увидеть его глазами. Эмили скосилась на тонкие элегантные пальцы, лежавшие на ее шее: они были сильные, на них темнел пушок волос, и все же удивляла почти женская их красота.

— Бог позаботился о том, чтобы здесь не водилось ни единой твари, способной причинить зло, — продолжал Джастин. — Здесь нет опасных хищников, ядовитых змей и даже зловредных насекомых. Творец украсил эту землю невысокими горами, уютными морскими заливами и песчаными пляжами. — Голос его стал мягким, задушевным. — А потом он осыпал холмы и реки золотом.

Чувствовалось, что Джастин полюбил эту землю всем сердцем, но любовь к ней омрачена грустью. Через что должен был пройти этот человек, чтобы так прикипеть душой к чужой земле? Да, Новая Зеландия представлялась земным раем, но Джастин утратил рай и покой души. Эмили стало его жалко. Она инстинктивно потянулась, взяла его руку, поднесла к губам и нежно поцеловала. Он вздрогнул, и девушка замерла, напуганная собственным поступком. Стало стыдно за себя. До чего же, оказывается, легко подпасть под его очарование! Неужели в этом причина гибели ее отца?

— Отпустите меня, — взмолилась Эмили, стараясь поскорее избавиться от него.

— Кто ты, Эмили? — глухо спросил Джастин, сжав тело девушки еще крепче. — Куда ты бежишь? От чего пытаешься скрыться?

— От тебя! — выкрикнула она, стараясь высвободиться до того, как сболтнет лишнее. — Мне в Лондоне попадались мужчины, подобные тебе. Приглашают девушку прогуляться при лунном свете, поют сладкие песни, чтобы притупить бдительность, а потом начинают свои игры, пытаются соблазнить.

Он не дал ей выскользнуть, схватил за руку и повернул лицом к себе.

— Ах вот как! — вскричал Джастин, гневно сверкая глазами. — Ты полагаешь, что я намерен тебя совратить? Эмили ничего не сказала, но ответ читался в ее глазах.

— Вынужден напомнить вам, дорогая мисс Скарлет, что не я, а вы сами только что одарили меня поцелуем, — прорычал Джастин. — Черт бы вас побрал в самом деле! Я решаю поселиться на этом чертовом острове ради душевного покоя. Вокруг на сотни миль простираются пляжи, но вы нагло выбираетесь на берег именно у меня под носом и при этом не считаете нужным быть прилично одетой, а являетесь сюда в наряде Евы. — Джастин крепко прижал девушку, и она облегла его тело, как мокрая перчатка. Чуть понизив голос, он продолжал: — Обязан предупредить вас: вы теперь не в Англии, здесь никто не играет в глупые игры, никто никого не пытается совратить. Если мне придет в голову овладеть вами, мне не понадобятся ни сладкие песни, ни лунный свет.

Эмили чувствовала его сильную хватку, понимала, что это не пустые слова, и невольно содрогнулась. И тут он ее оттолкнул. Не оглядываясь, девушка сделала несколько неловких гребков и ощутила дно под ногами, еще несколько шагов, и она выкарабкалась на берег. Хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят, но, вспомнив, что ее считают больной, Эмили распласталась на песке, как выброшенная на берег рыба. Можно бы попытаться добежать до зарослей, но что, если Джастин погонится за ней?

За спиной послышался шумный плеск воды. Джастин выходил из моря, подобно Посейдону, величественному во гневе. Струйки воды стекали с него, мокрые брюки плотно облегали бедра, и Эмили испуганно отвела глаза. Но причин для беспокойства не было, Джастин прошагал мимо, не удостоив ее взглядом, будто мимо краба.

— Джастин, — робко позвала она. Он задержался лишь на мгновение, поднял ракушку и швырнул далеко в море.

— Господин Коннор! — крикнула Эмили, но Джастин не сбавил шага и вскоре растворился в сгущающихся сумерках. — Ты обманул меня! — не унималась девушка. — Ты же обещал, что не бросишь меня одну.

Ответа не последовало, Эмили бессильно упала на песок, сжала кулаки и прокляла свою незадачливую жизнь. Какая идиотка! Ведь он начал было раскрываться перед ней, впустил ее в тайники своей души, заговорил о Новой Зеландии, искателях приключений и золоте, а она… Она повела себя как набитая дура.

Девушка легла на спину, скрестив руки на груди, и уставилась на луну, повисшую на горизонте, как невесомая жемчужина. Волны щекотали пятки, легкий ветерок ласкал щеки, и можно было так бездумно лежать до бесконечности. Интересно, удастся ли ползком добраться до хижины и сколько это займет времени? Может, потихоньку похромать вверх по тропинке? А Джастин тем временем будет с усмешкой подглядывать из зарослей? Нет уж, пора его проучить, показать, на что способна Эмили Клэр Скарборо. Если уж она что решит, никто ее не остановит.

Эмили все еще раздумывала, как лучше поступить, когда с холма спустился Пенфелд, молча взвалил девушку на плечо и отнес в хижину.

Раздался оглушительный чих, Джастин недовольно поморщился и натянул одеяло на голову.

— Не волнуйтесь, дорогая, все будет хорошо. Укройтесь и попейте еще чаю. Специально для вас я сдобрил заварку мятой, — приговаривал Пенфедц.

Яростно бормоча что-то себе под нос, Джастин перевернулся на спину; непонятно, что его больше раздражало — несмолкаемое чиханье Эмили или слуга, бесконечно хлопотавший возле девушки. Джастин искоса взглянул в угол.

Эмили почти не было видно. Она по горло была укутана в шерстяное одеяло, откуда торчал покрасневший нос, шапка мокрых волос и пара темных глаз, осуждающе взиравших на мир. Даже из-под толстого одеяла можно было услышать лязг зубов. Пенфелд откинул край одеяла и поднес к губам девушки чашку горячего чая, но она отвела его руку и громко чихнула в рукав.

— Благодарю вас, Пенфелд, за заботу, но можете не тревожиться. Ничего страшного, просто я слегка простудилась в холодной воде.

Одеяло заходило ходуном от нового приступа, Пенфелд сочувственно вздохнул и укоризненно взглянул на хозяина.

— Что вы тут развели канитель! — взорвался Джастин. — Она не пробыла в воде и двадцати минут.

— А мне показалось, что значительно больше, — возразила Эмили, капризно оттопырив губу.

— Конечно, конечно, мисс, вы абсолютно правы, — тотчас согласился Пенфелд, плотнее укутывая больную одеялом. — Ничего не понимаю. И что это нашло на моего господина? Господин Коннор поступил безответственно, а это так не похоже на него, он ведь человек слова и всегда думает о других. Чтоб вы знали, мисс, он спас меня, вытащил из зловонных трущоб Окленда, пригрел и накормил меня, когда я совсем было отчаялся. Ведь мой прошлый господин бросил меня на произвол судьбы и вернулся в Англию. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не господин Коннор. Он всегда думает о ближнем.

Эмили то ли возмущенно фыркнула, то ли снова чихнула, но Джастину показалось, что простуда здесь ни при чем. Приподнявшись на локте, он обратился к слуге:

— Посмотри на нее внимательно, Пенфелд. Никакой простуды нет и в помине, наша гостья прекрасно себя чувствует, я бы даже сказал, что ее здоровью можно позавидовать. Или ты хочешь меня убедить, что эти розовые щечки не признак отличного здоровья, а свидетельство высокой температуры?

Пенфелд хотел было пощупать ее лоб, но девушка отвела его руку.

— Не надо. Джастин прав, никакая это не простуда. — Прижав бледную руку к груди, она закашлялась и закончила: — Мне кажется, это воспаление легких или туберкулез.

Впервые с того момента, как Пенфелд внес девушку в хижину, Джастин обратился непосредственно к ней.

— Если позволите, готов предложить самый радикальный способ лечения, — сказал он сладким голосом. — Может, попросить Пенфелда пристрелить вас? Это избавит вас от всех напастей и всех мучений. Между прочим, если лошадь ломает ногу, это единственно верный метод избавить ее от лишних страданий. Здесь так принято.

От удивления Эмили даже перестала натужно кашлять, секунду помолчала и проговорила, скромно потупив глаза:

— Вы бессердечный человек, господин Коннор, но даже от вас я такого никак не ожидала.

Пушистые ресницы взлетели и опустились, но Джастин успел приметить веселый блеск в карих глазах. Пенфелд всплеснул руками и пошел разыскивать успокоительное лекарство. Не переставая ворчать, Джастин накрылся с головой одеялом. Поспать надо было обязательно, но сон не шел. С той злосчастной ночи, как в его доме появилась незваная гостья, он лишился покоя, опять его мучают кошмары; не оправдались и надежды, что после изнурительного труда можно будет сразу забыться. Прошлой ночью он вскочил с постели, дико озираясь по сторонам, в ушах еще будто звенел колокольчиком детский смех. Джастин огляделся в поисках источника смеха, но увидел лишь спящую Эмили. Ее грудь мерно вздымалась под одеялом, и лицо во сне было абсолютно спокойным. Она походила на ангела, отдыхавшего после трудов праведных.

«Ничего себе ангелочек! — зло подумал Джастин, беспокойно ворочаясь в постели. — Тому священнику, о котором рассказывала эта девчонка, действительно надо было попытаться изгнать из нее злых духов. Она обладает массой талантов — и все во зло. То представляется обольстительницей, а то не моргнув глазом рассказывает Пенфелду о зоопарке в Риджент-парке, болтает о львах и носорогах с таким видом, будто не вышла еще из детского возраста».

«Либо я олух царя небесного, — мрачно размышлял Джастин, — либо меня память подводит, но я точно помню, что недавно держал в объятиях вовсе не ребенка. Нет, дитя не способно поднести к губам руку мужчины и так поцеловать. На это способна только зрелая женщина в порыве страсти». От воспоминания бросило в жар, Джастин вновь беспокойно заворочался. Нет, так дольше продолжаться не может. Девчонка стала наваждением, от нее нет спасения; поскорее надо что-то придумать, как-то избавиться от нее, а то с ума можно сойти. А как только ее не станет, боль прекратится, спадет напряжение, и восстановится привычная нормальная жизнь.

На следующее утро, едва закрылась дверь за Джастином и Пенфелдом, Эмили вскочила на ноги и на радостях пустилась в пляс. Ее нисколько не смущало мрачное настроение хозяина хижины. Если ему нравится переживать, это его дело. Спасибо, что догадался взять с собой на этот раз Пенфелда. Значит, полная свобода, никто не помешает. Интересно, чем они заняты весь день?

Девушка решила перестелить постель. Из одеяла посыпался перец, с помощью которого она успешно имитировала простудное чиханье, а потом выпал альбом в сафьяновом переплете. Эмили подняла его и лениво перелистала, пытаясь проникнуть в тайны Джастина, над разгадкой которых билась не первый день. Потом перевела взгляд на стопки книг и усомнилась в успехе. Слишком много вокруг пыльных томов, слишком много укромных мест, где можно спрятать все, что угодно.

Похлопывая себя по бедру альбомом, девушка еще раз внимательно осмотрела необычную библиотеку. Надо попробовать с дальнего конца, где свалены в кучу самые старые книги. С этой мыслью она пролезла между двумя грудами, присела и начала читать заголовки. И тут почувствовала легкое дуновение — кто-то будто открыл и закрыл дверь. Эмили оглянулась и убедилась, что дверь закрыта. Тряхнув головой, она вернулась к изучению книжных корешков, но до слуха донесся цокот когтей по земляному полу. Волосы на затылке у нее встали дыбом, Эмили уронила альбом, затаила дыхание и медленно развернулась. Нет, ничего нет.

Девушка облегченно выдохнула. Что толковал ей Джастин во время купания? Что в Новой Зеландии не водится ни хищников, ни ядовитых змей. Значит, нечего бояться. И все же… Стало жутковато, груды книг будто угрожающе сдвинулись, нависли над нею, затмив свет солнца. Раздался звук, будто на пол упал твердый предмет. Эмили насторожилась, уголком глаза ухватила тень, мелькнувшую за столом.

Она встала и сделала пару шагов, сжимая ручку половой щетки. На противоположной стене над дверью висело ружье, но до него можно добраться, лишь обойдя стол. Держа палку перед собой как щит, девушка на цыпочках начала медленно продвигаться к цели.

— Наверное, кошка забежала, — громко сказала Эмили, и от звука собственного голоса стало легче. — Просто Джастин забыл сказать, что в доме есть пушистая милая кошка.

Девушка присела у стола.

— Киска, выходи, — позвала она, приподняв край скатерти. — Нам пора познакомиться. Будешь называть меня тетушка Эмили.

Не успела она еще что-то сказать, как из-под стола вырвалось толстенное зеленое чудовище и нацелилось ей прямо в лицо.

5

Целомудренную тишину утра прорезал душераздирающий вопль, и пролетавшая мимо чайка резко взмыла вверх. На Джастина это не произвело ни малейшего впечатления. Если все пойдет по плану, бедная сиротка, севшая им на шею, еще до вечера будет отправлена в Окленд, поскольку вскроется ее обман.

— Посмотри на небо, Пенфелд. Сегодня на редкость красивые облака, будто воздушные замки. Не правда ли?

Слуга не отреагировал. Он не мог оторвать взгляд от хижины, в любую минуту ожидая, что оттуда выбежит девушка, позабыв о поврежденной ноге и жестокой простуде. Так, во всяком случае, предрекал хозяин. Издали послышался грохот, будто упало что-то очень тяжелое, за чем последовал топот ног. Казалось, дом вот-вот развалится.

— Пора бы ей выбираться на волю, — раздумчиво прокомментировал события Пенфелд, нервно вытирая носовым платком пот, выступивший на верхней губе. — Может, мне пойти посмотреть хоть одним глазком?..

— Не нужно суетиться. Попробуй-ка лучше представить себе Лондон, где все небо затянуто копотью, — лениво проговорил Джастин, покусывая травинку. Он сейчас являл собою человека, которого ничто в этом мире не тревожит.