18

Зоя Дарлинг умела держать слово. В течение недели, пока ее сын находился между жизнью и смертью, она и пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему. Зато без единого слова неудовольствия заботилась о его кобыле.

Устроив Билли в дальней комнате на грубо сколоченном деревянном топчане и оставив с ним Сэди, Эсмеральда спустилась за своими вещами. Вернувшись, она обнаружила у дверей комнаты аккуратный сверток. Это оказалась старая холщовая рубашка, принадлежавшая, видимо, еще отцу Билли, — вот и все, что сделала мать для умирающего сына.

Зоя Дарлинг и Эсмеральда ухитрялись сосуществовать в маленьком домике, не обмениваясь ни словом, ни взглядом. Девушка научилась сама справляться с насосам и набирать воду, чтобы стирать пропитанные потом рубашки и простыни Билли.

Горячее желание спасти жизнь Билли заставило ее хитрить. Однажды она подглядела, как Зоя подкрадывается к курице, беспечно клюющей рассыпанные по лужайке перед домом зерна. Через некоторое время на столе в кухне лежала уже ощипанная тушка. Эсмеральда дождалась, пока Зоя покинет кухню, затем схватила курицу и опустила ее в горшок с закипающей водой. Когда могучая фигура женщины снова замаячила у входа, она уже наливала ароматный бульон в миску Билли, бойко напевая себе под нос веселую мелодию.

Злобно фыркнув, Зоя развернулась и направилась во двор ловить другую жертву себе на ужин. Эсмеральда подозревала, что она с большим удовольствием свернула бы шею незваной гостье.

В другой раз, когда Эсмеральда дремала в кресле-качалке у кровати Билли, ей вдруг почудилась какая-то тень у дверей. Сэди, как всегда лежавшая в ногах хозяина, подняла голову и насторожилась. Когда Эсмеральда окончательно проснулась, никакой тени не было, и она решила, что это был просто сон… А может быть, Зоя Дарлинг все-таки беспокоилась о сыне?

Целых шесть дней Билли не приходил в себя. Однажды вечером у него снова подскочила температура и, несмотря на удушающую жару в комнате, появился сильный озноб. Эсмеральде с трудом удалось напоить его из ложки. Она укрыла Билли всеми одеялами, которые смогла найти в доме, но он метался в лихорадке и сбрасывал их прочь.

Наконец он успокоился, но его неподвижность казалась девушке еще более страшной. Стараясь не поддаваться панике, она нежно дотронулась до лба, но тут же отдернула руку — таким он был горячим.

Эсмеральда еще в детстве узнала страшный лик смерти: восковой цвет кожи, прерывистое, затрудненное дыхание. Ей пришлось пережить то горькое и безысходное отчаяние, которое оставляет смерть, забирая с собой тех, кого вы любили. Ужас охватил девушку.

Она вспомнила, как своими слезными молитвами просила бога оставить жизнь маленькому брату. Господь услышал ее тогда. Может, попробовать еще раз…

Сжав безвольную, горячую руку Билли, Эсмеральда встала на колени рядом с кроватью и спрятала лицо в смятые простыни. Она готова была дать господу истовый обет в обмен на жизнь Билли, но сомневалась, что бог согласится его принять от такой грешницы, как она. После нескольких минут мучительного молчания она отчаянно прошептала:

— Пожалуйста, господи! Умоляю тебя…

Чья-то рука коснулась ее плеча… Она повернула голову, на мгновение поверив в чудо… И увидела Зою. В руках она держала Библию в темном кожаном переплете.

— Возьми вот это и продолжай молиться. — Она кивнула на распростертое тело Билли. — Это его Библия.

К удивлению Эсмеральды, она не ушла, а тяжело опустилась на старую качалку, скрипнувшую под ее тяжестью. Глядя на сына, она стала монотонно раскачиваться. И вдруг заговорила…

— Билли был первым из всех Дарлингов, который сам научился читать. — Девушке даже показалось, что в ее грубом голосе проскользнули нотки нежности. — Когда мы еще жили в Миссури, он вырезал свистки и продавал их проходящим через городок разносчикам за книги. Но братья всегда издевались над ним. Они говорили, что чтение — это занятие для девчонок. Они таскали его книги, когда его не было дома, и сжигали их.

Эсмеральда чуть не разрыдалась. Она вспомнила, как обнаружила в мансарде заведения мисс Мелли несколько книжек, на которых старательным почерком было написано его имя. Так вот почему он так упорно отрицал, что они принадлежат ему. Он боялся ее насмешек! Зоя вздохнула.

— Тогда я решила отдать ему нашу семейную Библию. Уж на что мой Джаспер был отчаянным и вредным, но и он знал, что сжечь Библию — великий грех!

Эсмеральда открыла книгу и перелистала ее тонкие и хрупкие страницы. Она живо представила себе Билли мальчиком, который читает при свече, отбрасывающей золотистые тени на его темноволосую головку. Старательно шевелит губами…

Зоя Дарлинг встала с кресла.

— Я подумала, что ему будет приятно снова услышать какие-нибудь старые истории, — продолжала она. — Больше всего ему нравилось читать про Даниила в берлоге горных львов и про короля Давида, который выстрелил гиганту прямо между глаз.

Эсмеральда затаила дыхание, когда Зоя направилась к кровати. Она протянула руку к щеке сына. Ее пальцы дрогнули, как лепестки дикого цветка, не знавшего ласкового прикосновения солнца, но тут же снова упрямо сжались в кулак, так и не дотронувшись до лица Билли.

— Когда он решил остаться здесь, — тихо сказала она, — я поняла, что ему суждено здесь умереть. — Зоя обернулась, пытливо глядя на девушку. — Вы знаете, что вырезают на могильном кресте над могилой погибшего во время войны, если его лицо изуродовано до неузнаваемости? Или если после боя не осталось никого, кто знал бы его имя?

Эсмеральда покачала головой.

Глаза Зои стали темными от горечи.

— «Чей-то дорогой» — вот что пишут на кресте. Эсмеральда содрогнулась, представив Билли, лежащим в одной из таких могил.

— Никогда он не будет лежать в такой могиле! — неистово закричала она. — Он не умрет! Слышите?

Зоя посмотрела на нее с сожалением.

— Вы жена ему?

Эсмеральда была готова сказать «да».

— Нет, — ответила она.

Зоя Дарлинг погрозила ей пальцем.

— Тогда не смотрите на его наготу. Это неприлично!

И Зоя Дарлинг исчезла так же бесшумно, как и появилась, оставив девушку наедине со своим сыном.

Эсмеральда долго сидела на полу, прижимая к груди Библию и прислушиваясь к затрудненному дыханию Билли. Несмотря на свое смелое заявление, она все-таки решила обратиться к богу с мольбой о прощении грехов Билли. Она снова встала на колени, но, передумав, забралась на топчан и устроилась рядом с Билли, потревожив недовольную Сэди. Осторожно положив голову ему на плечо, она открыла Библию…

Проснувшись утром, Эсмеральда увидела, что Билли смотрит на нее. Она так испугалась, что скатилась с кровати и упала на Сэди. Собака взвыла и отскочила от девушки, которая лежала на спине, прижав руки к гулко бьющемуся сердцу. Билли осторожно приподнял голову.

— Неужели ты действительно назвала мою маму старой злобной каргой или мне это приснилось?

— Боюсь, что и в самом деле назвала, — проговорила она осипшим голосом, так как всю ночь читала вслух Библию, пока перед рассветом ее не сморил сон.

Билли со стоном сел и откинулся на подушки.

— Нам чертовски повезло с этой вашей врожденной способностью стрелять, если кто-то стоит у вас поперек дороги.

— Это относилось только к Дарлингам, — с возмущением возразила она.

С кровати донесся легкий смех. Она озадаченно посмотрела на Сэди, затем встала на колени и заглянула в лицо Билли, который улыбался и был похож на выспавшегося ребенка.

Не веря своим глазам, Эсмеральда протянула руку и коснулась его груди, стараясь не задеть повязку. Тело было прохладным, дыхание — ровным и глубоким. Силы вдруг оставили девушку. Она спрятала лицо в его руки, горячо и бессвязно бормоча благодарственную молитву.

Билли легко погладил ее по волосам. Она подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами.

— Не плачь, милая, — прошептал он, смахивая пальцем слезы с ее щек. — Я не хочу, чтобы ты плакала, — сонно пробормотал он и снова погрузился в забытье.

Билли спал уже вторые сутки. Но теперь это было не тяжелое забытье. Он спал глубоким, целительным сном выздоравливающего человека. Даже Сэди, почувствовав, что хозяину лучше, покинула свой пост и топталась под ногами равнодушной Зои.

Когда утром Эсмеральда внесла в спальню таз с водой, чтобы умыть Билли, он все еще крепко спал. Она замерла, любуясь его обнаженной грудью, покрытой золотистыми волосками. «Тебе нельзя смотреть на его наготу, девушка. Это неприлично!» — вспомнила Эсмеральда слова Зои.

Но сейчас Зоя занималась хозяйственными делами во дворе. Сэди тоже была с ней. Никто не мешал девушке спокойно изучать мужественное лицо Билли с темно-каштановой бородкой, отросшей за время болезни.

Почувствовав странную дрожь, она решительно поставила таз на стул и намочила мочалку в мыльной воде. Осторожно протерла шею, лицо. Затем, стараясь не намочить свежую повязку, провела влажной мочалкой по груди. Капельки воды поблескивали, как роса, на жестких золотистых колечках, прежде чем скатиться на плоский, мускулистый живот. От прикосновения полотенца Билли напрягся и застонал. Она виновато отдернула руку, решив, что сделала ему больно. И, уже совсем легко касаясь его, Эсмеральда продолжила процедуру. Но он снова напрягся и выгнулся так резко, что ей пришлось схватить простыню, чуть не соскользнувшую с его бедер.

Не выпуская полотенца из рук, девушка вытерла рукавом выступивший на лбу пот. Странно, ей показалось, что сегодня жарче, чем обычно.

Раздосадованная своим непонятным состоянием, она поправила простыню на груди Билли и перешла к ногам. Девушка старалась работать быстро, мочалка в ее руках мелькала перед глазами Билли. Он чувствовал ее прикосновение на щиколотках и думал о том, что последует за этим.

Закончив с этой частью туалета, Эсмеральда старательно закрыла его тело простыней и замерла. Оставалось то, что чего она всегда боялась. Когда Билли лежал без сознания, ей казалось совершенно естественным мыть его, как больного, беспомощного ребенка. В конце концов, это было все равно что купать Бартоломью. Но сейчас…

Однако Эсмеральда была не из тех, кто бросает дело на полпути. Стараясь не обращать внимания на отчаянный стук сердца, она отвернула лицо в сторону, закрыла глаза и быстро просунула руку с мочалкой под простыню.

Билли застонал. Эсмеральда быстро отняла руку и взглянула ему в лицо. Оно было спокойным и блаженным, длинные ресницы не дрогнули.

Преодолевая нервозную слабость, она снова проникла под простыню и очень удивилась. У нее возникло ощущение, что в его теле появилось что-то новое. Вдруг она испуганно распахнула глаза. Верно, этого раньше не было!

Понимая, что ее любопытство просто смешно, но не в силах побороть его, Эсмеральда слегка приподняла простыню…

— Ну что, герцогиня? Вы нашли то, что искали?

19

Эсмеральда замерла, услышав знакомые насмешливые нотки в голосе Билли. Она была готова отскочить от кровати и спрятать руки за спину, как девочка, которую застигли за кражей печенья.

Вместо этого девушка заставила себя спокойно опустить простыню и смело встретила взгляд Билли.

— Я искала мочалку.

Билли изобразил невинное удивление.

— Ту, которая у вас в руках?

Эсмеральда посмотрела на мочалку, с которой стекала вода, и почувствовала сильное желание запустить ее в лицо нахально усмехавшегося больного.

— Мне показалось, что я выронила ее, — сказала она, покраснев.

— А мне казалось, что я умер и нахожусь в раю!

— Я уже говорила вам, мистер Дарлинг, что райские кущи никак не могут быть вашим последним пристанищем.

Эсмеральда стала полоскать мочалку в тазу и искоса наблюдала за Билли.

Тем временем он вытянулся на кровати, положив руки за голову. Простыня соскользнула, обнажив его мощный торс. Он тоже следил за каждым движением девушки и выглядел при этом вполне бодрым и мужественным, как в их первую встречу. Недоставало только шляпы, сигары, небрежно зажатой в зубах, и пистолета в руке. Уже тогда Эсмеральда поняла, что есть вещи, гораздо более опасные, чем пуля сорок пятого калибра, выпущенная из «кольта».

Неожиданно Билли схватил ее за руку. Она испуганно вскрикнула, решив, что он хочет втащить ее на кровать. Но он только повернул руку ладонью вверх и нежно провел по ней пальцем, отчего девушку пронзила тревожно-сладкая дрожь.

— В этом нет сомнения, — говорил он как бы сам с собою. — Меня обмывал волшебный ангел. Значит, меня действительно готовили к раю.

Их взгляды встретились, и Эсмеральде показалось, что эти серо-зеленые глаза, опушенные длинными густыми ресницами, видят ее насквозь. Она не сразу осознала смысл его последней фразы.

— Так вы не спали? — воскликнула она. Продолжая усмехаться, он виновато развел руками.

— Только с того момента, когда вы стали протирать мне шею. Вы делали это так энергично, что я проснулся.

Смятение и глубокий стыд охватили Эсмеральду. Она вспомнила, как нежно касалась его тела, любуясь великолепной мускулистой грудью, упругим плоским животом, стройными лодыжками. Вспомнила и мучительный стон, вырвавшийся у него, когда она в первый раз проникла под простыню. «Значит, он чувствовал мое прикосновение», — с ужасом подумала она, подавив собственный стон унижения.

Билли не мог оторвать восхищенного взгляда от пылающего румянцем лица девушки. Он чувствовал, что и сам весь горит. Никогда еще прикосновение женщины не действовало на него так сильно.

Когда он очнулся от сна и ощутил на своем теле ее нежные руки, он замер, борясь между желанием остановить ее и опасением, что она вдруг прекратит эту волшебную муку. Затем он целиком отдался острому наслаждению, испытывая сладкую, ноющую боль внизу живота.

Когда девушка приподняла простыню, он не выдержал и открыл глаза, повинуясь внезапному порыву, остановил игру. Билли боялся самого себя, боялся того, что может сделать, не совладав с собой.

— Что с тобой, милая? Ты так странно выглядишь?

Эсмеральда невольно коснулась своих растрепанных волос. За все это время она ни разу не подумала о себе и только теперь представила, как ужасно выглядит: прическа отсутствует, под глазами синяки, платье мятое… Она смущенно потупилась.

Но Билли обратил внимание вовсе не на эти мелочи. Он протянул руку и обнял ее за талию.

— Господи, как ты похудела. От тебя остались только кости да кожа!

Тронутая его заботой, Эсмеральда небрежно пожала плечами.

— Ничего страшного! Наверно, я была слишком поглощена тем, чтобы выкормить тебя бульоном с ложечки, и забывала поесть сама.

Его лицо еще больше помрачнело.

— И сколько же дней я пролежал?

— Сегодня восьмой.

— Я не забыл, — начал он сердито, снова переходя на «вы», — что вместо меня на этой постели могли лежать вы с пулей в спине! Не нужно вам было бросаться к вашему братцу! Он не стоил ваших тревог! А кроме того, я не собирался его убивать, только ранил бы.

— И куда же? В сердце?

— В палец, который он держал на курке!

Эсмеральда недоверчиво посмотрела на него, хотя прекрасно понимала, что такой искусный стрелок, как Билли, способен поразить любую цель.

— Несмотря на ваше плохое мнение о нем, Бартоломью вовсе не такой безнадежный. Он еще очень молод. Его просто ввели в заблуждение…

— Не знаю, о каком заблуждении вы говорите. Он жадный, избалованный и опасный человек!

— Я растила его, не щадя сил! — воскликнула уязвленная в самое сердце Эсмеральда. — Он ни в чем не нуждался!

— Вот именно. Может, отсюда-то все и пошло, — тихо заметил Билли.

Эсмеральда резко отвернулась, чувствуя его правоту.

— А этот мошенник-офицер действительно заплатил вам за то, чтобы вы убили моего брата? — спросила она.

— Нет, — коротко ответил Билли. Она уже обернулась, готовая все простить, но холодный взгляд Билли остановил ее.

— Он заплатил мне за то, чтобы я убил вашего любовника.

— И сколько же? — прошептала она.

— Тысячу долларов, из них пятьсот — авансом. Остальное, когда будет сделано дело. Кроме того, он обещал амнистию мне и моим братьям и также место заместителя начальника полиции округа для меня.

Эсмеральда без сил опустилась на край кровати и рассмеялась.

— Что ж, по крайней мере, никто не сможет сказать, что вы продали себя дешево. После такого великодушия начальника полиции мое предложение показалось вам, наверное, просто жалким!

Билли нежно дотронулся до ее руки, отчего у девушки гулко заколотилось сердце.

— О нет! В том, что вы предложили мне, вовсе нет ничего жалкого. Напротив!

Загипнотизированная блеском его глаз, Эсмеральда с трудом перевела дыхание. До сих пор ни один мужчина не вызывал в ее душе одновременно страх и восторг.

Притворившись, что не поняла его, она встала и отошла от кровати.

— Вы совершенно правы. Я уверена, что мой дед так щедро наградит вас, что предложение Уинстеда покажется по сравнению с ним ничтожным.

— Ах да, ваш дедушка! Я и забыл про него. Он ведь герцог!

Эсмеральда почувствовала в его голосе насмешливые нотки.

— Обычно, мистер Дарлинг, если уж вы решаете кого-то убить, то вам это всегда удается. Моему же брату удалось уйти из банка живым. И это после того, как он стрелял в вас!

Билли угрюмо насупился.

— Во-первых, я сказал вам, что не собирался убивать его, хотя мог сделать это очень легко. Во-вторых, мне стало известно, что Барт действительно является вашим братом.

— В любом случае, вы не сделали этого, — тихо сказала она.

Он отвел взгляд в сторону, не отвечая, а Эсмеральда посмотрела в окно.

— А бедный Бартоломью все еще где-то в этих краях. Жив ли?

— Как только смогу, постараюсь это выяснить, — мрачно сказал Билли.

— Да, но на кого вы будете работать? На меня? — Она помедлила, понимая, что рискует, возможно, больше, чем только жизнью брата. — Или на Уинстеда?

Он долго молча смотрел на нее, потом ответил:

— Судя по делам вашего брата с Уинстедом, этому янки доверять нельзя. С другой стороны, — его голос вдруг стал глубоким и волнующим, — там, в банке, вы уверили меня, что всегда платите свои долги…

Эсмеральда вспомнила про свой смелый поцелуй, который она запечатлела на его губах в тот отчаянный момент. Значит, несмотря на подлый выстрел брата и тяжелое ранение, Билли помнил о ее опрометчивом обещании!

В полном смятении Эсмеральда направилась к выходу.

— Герцогиня!

— Да? — Она нехотя обернулась.

— Кажется, вы не закончили меня мыть, милочка? — Невинно глядя на нее, Билли выудил из таза мочалку и протягивал ей. — Я ждал, когда же вы снова этим займетесь, а вы вдруг уходите!

Он обрадовался, увидев, что она приближается к кровати, но не заметил мстительной улыбки на ее губах.

— Вы совершенно правы, мистер Дарлинг, — ласково пропела девушка. — Какая небрежность с моей стороны! — Она подняла тазик. — Я забыла ополоснуть вас!

Сдернув с Билли простыню, Эсмеральда опрокинула целый таз воды ему на колени, после чего вылетела из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.

— Ну, подожди! Я отплачу тебе за это, негодная девчонка! Клянусь, отомщу! — кричал он ей вслед и громко хохотал.

Эсмеральда прислонилась спиной к двери, зажимая рот. Ее тоже разбирал смех.

— Вот этого я и боюсь! — пробормотала она.

…Наконец Билли достаточно окреп, чтобы самостоятельно мыться и есть. В тот вечер Эсмеральда тайком наблюдала, как он бреется перед старым зеркальцем, придерживаясь одной рукой за стену. Увидев ее отражение в зеркале, он метнул на нее такой свирепый взгляд, что девушка поспешила ретироваться.

Ночью Эсмеральда устроилась спать на полу в главной комнате вместо уже ставшего привычным кресла-качалки рядом с кроватью Билли. Разбудили ее дразнящие ароматы теста для бисквитов и жарящегося бекона. Вкусные запахи вызвали чувство острого голода, и, накинув старенькое одеяло поверх ночной рубашки, еще сонная, она побрела к столу.

К ее великому удивлению, у раскаленной плиты орудовал Билли. Зоя, сгорбившись, сидела за столом. У ее ног устроилась Сэди, смотревшая на происходящее большими влажными глазами.

Билли ловко разбил очередное яйцо и вылил его на сковородку. У Эсмеральды горло пересохло от жажды, и она с радостью увидела на столе кувшин пенящегося молока.

Положив часть яичницы в тарелку, Билли поставил ее перед матерью. Зоя брезгливо сморщила нос и опустила тарелку на пол. Сэди тут же ткнулась носом в невиданное лакомство, в восторге колотя хвостом по ножке стола.

Билли быстро наполнил другую тарелку и передал ее Эсмеральде. Ярко-желтые яйца, мягкие в серединке и поджаренные по краям, тонкие ломтики золотистого бекона, пышный и благоухающий бисквит! Девушка восторженно ахнула и одарила Билли благодарной улыбкой, но он уже повернулся к плите.

— Доброе утро, девушка, — прогремела Зоя таким густым басом, что даже Вирджил съежился бы от страха.

Застигнутая врасплох неожиданной любезностью, Эсмеральда чуть не поперхнулась.

— Д-доброе утро, миссис Дарлинг.

— Нечего разводить такие церемонии. — Зоя протянула через стол чудовищно толстую руку и похлопала Эсмеральду по плечу. — Зови меня просто «мама».

Эсмеральда растерянно уставилась на нее.

Улыбка Зои производила еще более пугающее впечатление, чем ее обычно хмурое лицо. Эсмеральда отпила молока, чтоб пропихнуть застрявший в горле кусок бисквита.

— Это очень великодушно с вашей стороны, мэм. Моя мама умерла, когда я была еще маленькой.

Зоя схватила уголок одеяла и стерла с ее губ полоску молока.

— Я всегда мечтала иметь дочь вместо этой команды совершенно бесполезных парней. Даже выйдя замуж, она всегда остается преданной своей матери. — Зоя с сожалением покачала головой. — Каждая женщина должна иметь дочь. Когда у нее появятся дети, она сможет понять, как мучилась ее мать, рожая и воспитывая ее.

Вспомнив Бартоломью, Эсмеральда грустно улыбнулась.

— Возможно, ваши страдания ценятся больше, чем вы думаете.

Зоя смотрела поверх головы Билли.

— Мои сыновья ценили только то, что могли съесть, или украсть, или…

Билли откашлялся и спокойно взглянул на мать, та пробурчала что-то невразумительное.

Эсмеральда снова взяла вилку, другой рукой машинально заправив за ухо прядку волос.

— Думаю, девушка, тебе следует причесаться. Не годится сидеть за столом в таком виде.

Зоя тяжело выбралась из-за стола и, топая, как бегемот, подошла к буфету. Порывшись в коробке с нитками, она вытащила оттуда выцветшую ленточку. Зоя собрала волосы Эсмеральды в пучок и с невероятной ловкостью завязала ей на затылке бант. Глаза у Билли странно сверкнули.

— Ну, вот. Правда, красиво? — Зоя отступила на шаг, любуясь своей работой.

— Спасибо, мэм… я хочу сказать… миссис… мама, — выдавила наконец Эсмеральда. Билли усмехнулся:

— Не будем церемониться, миссис Дарлинг. Может, мне тоже звать вас мамой?

Зоя нахмурилась. Она молча направилась к выходу, прихватив по дороге топор. Сэди бодро прошлепала за ней.

Билли невозмутимо вернулся к своему завтраку.

— Тебя не волнует, что твоя мать так сурова с тобой? — спросила Эсмеральда.

— Она имеет на это право, — ответил он, аппетитно впиваясь белоснежными зубами в свежий бисквит. — Мы не виделись с ней целых четырнадцать лет.

Билли запивал бисквит молоком и слизнул пену с губ.

— Когда я сказал ей, что собираюсь вернуться в Миссури и примкнуть к шайке кровавого Билла, в которой были мои братья, она не проронила ни слова. Я был единственным из братьев, кто поехал с ней в Нью-Мехико, чтобы помочь ей устроиться, и она, видимо, решила, что я останусь с ней. Когда я уходил, она даже не пыталась меня удержать. Мне было бы легче, если бы она заплакала или ударила меня. Но после смерти отца у нее просто не осталось слез. — Он грустно покачал головой. — Я никогда не выносил женских слез и дал себе слово найти тех негодяев, которые заставили плакать мою мать.

— Так, значит, вы были там, — поразилась Эсмеральда, — в ту ночь, когда вашего отца… убили?

Он кивнул:

— В то время я был тощим и слабым тринадцатилетним мальчишкой. Что я мог сделать? В отчаянии пытался остановить солдат, но они, конечно, оттащили меня. Потом, когда они наконец ушли и я перерезал веревку, на которой они повесили отца, было уже поздно.

Эсмеральда пришла в ужас и постаралась отогнать от себя это страшное видение.

— Если бы у вас тогда в руках оказалось ружье, они убили бы и вас, а ваша мать провела бы эти четырнадцать лет, оплакивая вас обоих.

— Думаю, она и так оплакивает меня… Конечно, нельзя обвинять ее в том, что она тяжело восприняла мой уход. Ведь я был ее последней надеждой. Она всегда мечтала о том, что ее мальчики добьются лучшей доли, чем их отец — бедный фермер. И уж, конечно, не думала, что они станут преступниками. Между прочим, ее родной брат был юристом, работал в Спрингфилде.

Эсмеральда с сочувствием смотрела на Билли.

— Должно быть, она вас очень любила, — тихо сказала она.

Билли смущенно улыбнулся.

— Вы знаете, — смущенно сказал он, — мама всегда выделяла меня. Братья так ревновали, что готовы были продать меня цыганам.

— Мистер Дарлинг, а как вам удалось узнать эту историю? — спросила Эсмеральда.

— Да попалась где-то на глаза, — невнятно пробормотал он, откусывая новый ломтик бисквита.

Но Эсмеральда отлично знала, где именно она ему попалась на глаза — на страницах старой семейной Библии. Знала она и то, что он станет горячо отрицать это, если его прижать. Точно так же, как отрицал принадлежность ему книжек о подвигах знаменитых полицейских. Так же, как отрицал бы свое страстное желание стать одним из них.

— Мама всегда оставляла мне самые лакомые кусочки, — продолжал Билли, — а я буквально изводил ее в те дни, когда она пекла что-нибудь. Она притворялась, что ужасно сердится, и выгоняла меня из кухни, а потом я находил на столе вот этот самый кувшин с молоком и здоровенный кусок пирога. Да, она всегда любила меня…

«Разве можно было его не любить!» — подумала Эсмеральда.

Как могла Зоя Дарлинг не любить своего красивого смелого сына, восставшего против жестокости и разгула братьев? Мальчика, который в раннем детстве вынужден был видеть то, что никогда не должны видеть дети? Который, несмотря на все эти ужасы, вырос добрым и нежным. Разве можно было его не любить?!

Казалось, время остановилось. Только золотые пылинки без устали кружились в воздухе над головой Билли, и Эсмеральда не могла оторвать от них взгляд. Потом резко встала, чуть не опрокинув стул.

Билли удивленно посмотрел на нее.

— Что случилось, милая? Ты побелела как полотно. — Он шутливо показал на пустой стакан. — Может, молоко оказалось прокисшим?

— Нет… мне… Молоко было просто замечательным. М-может, что-то другое.

Это «что-то другое», высокого роста, с длинными стройными ногами, серовато-зелеными глазами находилось сейчас рядом и пыталось понять причину ее замешательства.