Глава 13

В серых предрассветных сумерках поляна казалась заброшенным павильоном кино— студии. Ветер стих, оставив полное небо бледных кучерявых облаков. Кэт дрожала от холода. Полицейские в своей коричневой униформе выглядели пришельцами с другой планеты. Они осматривали место происшествия, переговариваясь вполголоса. Кэт видела, как недоверие на их лицах сменялось ужасом. Сначала они скептически отнеслись ко всей этой истории, хотя трое свидетелей повторили им одно и то же. Но сейчас начинали верить.

Кэт, обхватив себя за плечи, старалась унять дрожь и не стучать зубами. Она успела переодеться в теплое и чистое, но тело ныло от усталости и ощущения собственной нечистоты. Кэтрин мечтала о горячей ванне... Позже она позволит себе такую роскошь. Позже будет время и для других вещей. Но сейчас необходимо все объяснить полиции и похоронить мертвых.

Живые тоже требовали участия. Она с тревогой взглянула на Питера, беседующего с лейтенантом. Питер был собран и, казалось, держался твердо и прямо. На плечах болталось чужое длинное пальто, левая рука на повязке. Теперь, когда рассвело, стала заметна гипсовая бледность его лица, где, как пятна ржавчины, проступили рваные раны. Кэт могла только гадать, когда он опять отключился. В прошлый раз она без труда подняла Питера на ноги, и тот самостоятельно дошел до просеки. Но это не обмануло ее. Он двигался как лунатик и не вполне понимал, что делает. А если и откликался на вопросы, то лишь потому, что это было легче, чем сносить ее попреки. Да и Кэт чувствовала себя не лучше. От шока у нее не осталось иных желаний, кроме желания спастись — убежать, спрятаться от всего этого безумия в тихой темной норе.

Ночь была темна. Лишь звезды освещали им путь. Кэт шла почти на ощупь. Свернув на просеку, она машинально сделала несколько шагов, прежде чем глаза различили хромированный блеск автомобиля, преграждавшего путь, — «роллс-ройса» Вольца. Она не удивилась и не спрашивала себя, как приехали и куда подевались остальные. Разрешение владельца ее также не интересовало. Кэтрин затащила Питера внутрь, и он обмяк, сгорбился на сиденье. Ключа зажигания не обнаружилось — не иначе остался у генерала. Мысль, что ей придется возвращаться на поляну, заставила Кэт содрогнуться. Нет, лучше уж умереть, топая пешком. Потом она вспомнила, что иногда люди на всякий случай прячут запасной ключ под капотом. Пришлось вытаскивать свое непослушное тело из машины, поднимать капот... Но ключ она нашла и села за руль. Одновременно с заурчавшим двигателем ее саму затрясло и закачало. Она повалилась на руль, сжимая руками скользкую пластмассу и чувствуя, как тяжелое колесо вздрагивает от спазмов, сотрясающих ее собственное тело.

Рядом зашевелился Питер. Он протянул руку и дотронулся до нее. Бросив руль, Кэт упала головой ему на плечо. Когда лихорадка прошла, ей стало стыдно, что она так прилипла к Питеру и ревет как корова. Ведь Питеру досталось не меньше... Свинство с ее стороны... но до чего приятно... В голове завертелись слова, которые она всегда стеснялась произнести вслух. Но наверное, оттого, что это были не ее слова, а Джона Мильтона, которые тот вложил в уста Евы, она все же забормотала:

— "Служить тебе, как Богу служишь ты, — вот счастие мое и добродетель".

— "Муж слышит слово Божие, жена — внимает мужу", — легко согласился Питер. — Что с тобой, Кэт? Не ожидал услышать от тебя.

— Только мужчина мог такое сочинить. Ох, как я устала!

— Неудивительно.

— А ты как?

— Ты своей головой давишь мне в спину, а там дыра. Но не беда, оно стоит того, ты только не двигайся.

— Нам нужно ехать. Мы не можем торчать здесь всю ночь.

— Ну тогда поднимайся.

— Я не могу. Я боюсь. Я боюсь, что это сон и что, когда проснусь, тебя не будет.

— Заткнись, — грубо оборвал ее Питер. — Если мы с тобой не перестанем ныть, точно до утра здесь проторчим. Давай я поведу машину.

— Нет, я сама.

Вскоре она пожалела о своем решении. Пусть Питер ослабел и измучился больше ее, но не мог бы хуже вести машину даже во сне. Она собирала все рытвины и выбоины на просеке. Они болтались в салоне, как кубики льда в шейкере для коктейлей. Путь через поле был не легче. Но наконец Кэт выбралась на шоссе.

— Куда мы едем? — поинтересовался Питер, откидываясь на спину.

— Куда-нибудь, — тупо ответила Кэт, но ногу с газа убрала.

— Если мы расскажем вашему местному констеблю, он точно не поверит. Где тут ближайший полицейский участок?

— Думаешь, там нам поверят?

— А что им останется, когда мы их туда приведем? — И Питер угрюмо замолчал.

Затормозив в нарушение правил у самых ступенек полицейского участка, Кэтрин нерешительно покосилась на Питера. Вот они и приехали. Сейчас предстоит обо всем рассказать — и вновь пережить ужасные моменты. Стоит ли? В ответ он слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Сделай вдох-выдох. — Питер открыл дверь.

Не успели они войти, стало ясно, что их опередили. Пронзительный плач младенца резанул уши, как сирена. В другой раз Кэт непременно рассмеялась бы, увидев лицо полицейского, неловко держащего орущий сверток.

— Могу поспорить, вы еще не женаты. — Кэт подставила руки. Профессиональная бдительность изменила молодому человеку. Он не

спросил, кто она такая, откуда взялась, а просто выронил сверток, будто тот жег ему руки, и вытер вспотевший лоб рукавом форменной куртки.

— Чего ему надо? — нервно удивился он. — Что он так надрывается?

— Мокрый, голодный, хочет спать, — объяснила Кэт, легонько баюкая младенца, и малыш немного затих. — Он не ушибся и не поранился. А то бы не плакал так громко. С нами все в порядке... — Тут Кэт покачнулась, и полицейский резко вскочил, уступая свой стул. Она села и крепко прижала младенца к себе. Он снова заплакал. Кэт опять начала его баюкать.

— Ума не приложу, что с ним делать, — признался несчастный полицейский.

— Ему нужно сменить пеленки. У вас есть тут какое-нибудь постельное белье? Простыня, наволочка, пододеяльник? Может быть, в комнате отдыха?

— Да, думаю, найдется. — Полицейский просиял, поняв, что это фея, которая пришла спасти его. Потом он увидел Питера, наблюдающего за ним с улыбкой, и сразу помрачнел и постарел. — Что случилось? А дама — она попала под машину?

— Нет, не под машину. Долго рассказывать. Проводите нас к начальнику — или как он у вас называется?

— Сейчас он занят. Допрашивает свидетеля. Объясните мне, в чем дело?

— Мы тоже свидетели, так что мы лучше войдем, — вежливо настаивал Питер.

— Так что мне с ним делать? — спросила Кэт, поворачивая ребенка. — Какой симпатяга.

— Откуда вы знаете? — усомнился полицейский. — Я вижу только, что пасть он разевает — будь здоров. Вот черт! Берите его с собой, раз уж у лейтенанта все равно голова кругом идет.

В полутемном кабинете лейтенанта они увидели Хилари. На столе горела лампа. Его лицо было в тени, но изумления, отразившегося на нем, нельзя было не заметить. Он вытаращил глаза, увидев их, и затем расплылся в широкой белозубой улыбке, отчего стал выглядеть еще моложе своих восемнадцати лет.

— Фу ты, черт, — вздохнул он с облегчением, — как же я рад вас видеть!

Неудивительно, что голова у лейтенанта шла кругом. Это был маленький, тщедушный человек, за двадцать лет службы в полиции повидавший виды, но к концу рассказа остатки его рыжих волос встали на лысине дыбом. И все-таки страж порядка заявил, что не верит ни единому слову. Питер, который рассказывал ровным, скучным голосом и всего пару раз слегка погрешил против истины, не стал спорить. Он просто протянул руки. Хоть отеки и уменьшились, раны красноречиво зияли. Кэт в который раз ужаснулась, вспомнив, как он этими руками держал винтовку и нажимал на спусковой крючок.

Лейтенант дважды шумно вздохнул:

— Вам нужно перевязать руки. А вы, мисс... то есть... доктор... вам тоже, кажется, нужна медицинская помощь.

— Мне нужна ванна, — заорала Кэт, — и у нас нет времени! У него рана на спине. Может быть, наконечник у стрелы был отравленный, я не знаю...

— Какой наконечник? У какой стрелы? — Лицо лейтенанта побагровело. — Прошу вас, мадам, не кричите. Мы сейчас поедем в лес, на место, где, как вы утверждаете, все и произошло, и посмотрим. Больше я ничего не могу вам обещать.

— Прежде всего я должен отвести мисс Мор домой, — решительно заявил Питер. — Ей нужно надеть что-нибудь потеплее. Мы встретимся в лесу.

— И ради бога, разрешите мне перепеленать ребенка, — добавила Кэт. Лейтенант поверил — стоило ему лишь увидеть козлиную голову и остатки

других костюмов. Его красное, как свекла, лицо побледнело. Наблюдая за работой полицейских, Кэт мечтала дальше стоять в стороне, чтобы ее не трогали и не задавали вопросов. Но ей необходимо было знать, что они решат. И она должна помочь Питеру, когда он станет рассказывать, как все вышло с Марком.

— Невероятно, — услышала она слова лейтенанта, — самые уважаемые граждане города... Черт побери, Стюарт, вы хотите, чтобы я арестовал сенатора по обвинению в колдовстве? Колдовство! Подумать только! За это уже двести лет как не судят. Теперь и законов таких нет.

— А нам все равно — есть или нет, — устало говорил Питер. — Обратитесь к юристу. Доктор Мор сама имеет некоторое влияние... По крайней мере, все эти люди должны быть уволены со своих постов и взяты под наблюдение.

— Особенно мисс Девайс, — вступила в разговор Кэтрин.

— Но тут куча трупов, — растерянно продолжал лейтенант. — Я ничего не понимаю. Кто кого убил?

— Можете меня арестовать, — разрешил Питер. — Это я застрелил Мартина и совершенно не раскаиваюсь.

— Но он пошел на это ради спасения ребенка и Хилари, — вставила Кэт.

— Ах да, малыш Джексон. — Лейтенант поскреб голову. — А он как здесь оказался?

— Он герой, — спокойно сказал Питер. Но Кэт, внимательно следившая за его лицом, заметила холодный блеск, промелькнувший в глазах. — Он спас и нас, и ребенка.

— Угу, — произнес полицейский. — Это он принес винтовку?

— Да, он принес винтовку и отдал мне, — подтвердил Питер.

— Стало быть, на ней будут отпечатки ваших пальцев?

— Они уже там есть, — Питер терял терпение, — я же стрелял из нее, я застрелил Мартина, какие признания вам еще нужны?

— Меня интересуют только факты. Значит, это вы застрелили Мартина. И это произошло после того, как он убил того парня — вашего брата, вы говорите?

— Оставьте его в покое! — взорвалась Кэт. — Он болен, и ранен, и пережил ужасный шок. Мы уже рассказали вам все, что знаем. Но если вы подозреваете, что Питер соврал, то вы правы. — Питер делал ей отчаянные знаки, но Кэт не обращала внимания. — Он не убивал генерала, это я его убила. Я ударила его прикладом по голове. Мои отпечатки вы тоже найдете на винтовке. Вольц хотел задушить Питера. Но я бы все равно убила его. Он того заслуживал не меньше Мартина. И мне совсем не стыдно. И я встану и скажу это при всех на суде, и еще...

Питер уже улыбался. Лейтенант замахал руками:

— Ладно, ладно, успокойтесь, хорошо, док?

— Не говорите мне «док»!

— Извините. Послушайте, док, то есть мисс Мор, — я никого не обвиняю, я стараюсь разобраться. Я знаю, здесь что-то не так. Я не первый год в полиции и вранье носом чую. Итак, он вас защищал. Похвально. Но это большая глупость.

— И самонадеянность, — вставил Питер. — Ей не нужны защитники. Она сама может за себя постоять.

— Разумеется.

Двое мужчин обменялись понимающими взглядами. Кэт терпеливо ждала. За непроницаемым выражением лица скрывалась лихорадочная работа мысли.

Питер говорил чистую правду. Он не стал бы оскорблять ее такой грубой ложью. Он защищал, но отнюдь не ее, а Хилари. Нельзя было допустить, чтобы Хилари судили за убийство. Пусть его и оправдают, но для него это будет непоправимо. И если он сам не проговорится...

Кэтрин заставила себя оторвать взгляд от лица Питера и посмотреть вокруг. Один из полицейских сразу обнаружил винтовку рядом с телом Вольца, где ее бросил Питер. После того как лейтенант обследовал ее, оружие приобщили к делу. Пистолет еще не нашли, все были заняты трупами. Кэтрин примерно запомнила место, где Хилари бросил его, — недалеко от тела. Она должна как-то добраться туда. И быстро. Один из полицейских ползал на коленях возле Марка, шаря в листве.

Питер опередил ее:

— Лейтенант, пока его не унесли... можно мне...

— Хм?.. — Лейтенант перевел взгляд с Марка на Питера и смущенно заморгал. — Ах да, конечно. Ал, отойди.

Питер тоже запомнил место. Они оба запомнят его навсегда. Нетвердыми шагами Питер добрел, споткнулся и упал на одно колено. Так он застыл, прикрыв глаза одной рукой и бессильно уронив вторую вдоль тела. Его пальцы судорожно задвигались в листве, будто ища опоры.

Ал отвернулся. В полиции он был новичок. Но и у Кэт слезы навернулись на глаза при виде скорбной позы Питера и его склоненной головы. Все почтительно молчали. Затем Питер поднялся, держа что-то руке. Рассеянно посмотрев на предмет, он протянул его лейтенанту:

— Вот, я нашел пистолет.

Лейтенант аж подскочил.

— Черт возьми! — заорал он. — Вы что, с луны свалились? Это же улика! Ее нельзя трогать руками!

— Извините, я не знал. Я правда не знал, — оправдывался Питер. Поругавшись еще, лейтенант остыл и посмотрел на Питера со смесью

досады, уважения и удивления во взгляде.

— Ладно, Стюарт, хватит. Убирайтесь отсюда, пока еще чего-нибудь не натворили. Вы мне больше не нужны. И мисс Мор тоже.

— Благодарю, — мрачно отозвался Питер.

— Попозже я, возможно, захочу с вами побеседовать. — Лейтенант вздохнул. У него был совсем не полицейский вид. — Боже, какая бестолочь... Где вы будете?

— В Балтиморе, — поколебавшись, ответил Питер. — Я вам позвоню.

Они шли рядом. Кэт была несколько обижена холодной угрюмостью Питера и не посмела взять его за руку, хотя ей отчаянно хотелось дотронуться до любимого. Она знала, что их ждет, и знала, что Питер этого боится. Но рано или поздно она должна будет задать ему этот вопрос. Но Кэт никак не могла заставить себя произнести нужные слова.

Выбравшись на просеку, они снова сели в машину Вольца. Сознание того, что за последние сутки машину их врага изрядно потрепало на плохой дороге, доставляло Кэтрин почти садистское удовлетворение.

Питер больше не пускал ее за руль. Когда они уезжали из участка, Кэт попробовала было заикнуться, что он не сможет вести машину одной рукой, но Питер с таким бешенством глянул на нее, что ей сразу расхотелось спорить.

— Тифани дома. Поэтому я не хочу, чтобы ты туда возвращалась. Зубную щетку купишь в Балтиморе, — только и сказал он.

— А она?..

— Жива? Да, но не вполне.

— Питер, что с ней? Скажи, я не выношу недомолвок.

— Шизофрения. Если не ошибаюсь, это так называется. Тифани совсем сошла с ума. Она двигается, встает, садится. Но по команде — сама ничего не делает. Она и раньше была немного не в себе, Кэт. А прошлой ночью слетела с катушек.

— Понятно.

— А что с ней случилось? Где она была? Я совсем о ней забыла. Какой ужас...

— Я тоже о ней забыл. Когда Марк умер, у нее был шок, я так думаю. Сегодня утром ее обнаружила полиция. Она лежала возле Марка, свернувшись клубочком.

— Так вот почему мы сначала заехали домой.

— Да. Я договорился с лейтенантом, что ее уберут до нашего приезда. Я не знал, что с ней — жива она или мертва. Но я не хотел, чтобы ты ее видела.

Кэт молчала, положив руки на колени и опустив глаза. Когда они выехали на шоссе, Питер сказал:

— В каком-то смысле Тифани — трагическая фигура. Я понимаю, каково тебе сейчас... Если бы не твой дядюшка...

— Я не знаю, — ответила Кэт, — мне уже все равно. А Марк? Не жалей меня, Питер. Тебе тоже досталось.

— Но не так, как тебе. — Питер неотрывно смотрел на дорогу. — Твой мир разбился вдребезги. Как ты теперь будешь?

— Не знаю...

— Понимаешь, мир одного человека не слишком отличается от всего остального мира. Везде живут люди, и они везде одинаковые. — Питер невесело рассмеялся. — Какой я ценный советчик, правда? Извини, я не собирался читать нотации. Если ты не хочешь ехать в Балтимор...

— Мне все равно. — Кэт задумчиво глядела на разделительную полосу. — Ты не представляешь, как чудесно, когда кто-то говорит тебе, что надо делать. Но это не надолго, — устало прибавила она. — Я не из тех женщин. Я упрямая, заносчивая, властная. Я считаю себя умнее других и не слушаю советов. Со мной невозможно ужиться.

Питер нажал на тормоз, и машина встала у обочины. Повернувшись к Кэтрин, он сказал:

— Я попробую.