- Пусть твой побег будет удачен. Мне пора идти.
      Девушка исчезла в темноте. Я стоял неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Краснокожий ребенок с добрым сердцем! Я вошел в вигвам, в котором, как уже знал, никого не было, нашел на ощупь ложе Пиды, а под ним - ружья, завернутые в одеяла. Револьверы, нож и седло были там, где я видел их днем. Не прошло и пяти минут, как я уже снова стоял под деревом смерти и седлал моего коня. Когда все было готово, я склонился над стражниками и заметил, что они уже пришли в себя.
      - Счастье отвернулось от воинов кайова. Им никогда не видеть Олд Шеттерхэнда у столба пыток, - сказал я тихо. - Я уезжаю следом за Пидой, чтобы помочь ему схватить Сантэра. Может быть, я вернусь к вам вместе с ним. Передайте старому вождю, что он может не беспокоиться за сына: я буду защищать его и вести себя с ним как с другом и братом. Сыновья и дочери кайова были добры ко мне, поблагодарите их за меня и скажите, что я навсегда сохраню их в своем сердце. Хуг! Я все сказал!
      Я взял чубарого под уздцы и повел за собой. Я не решился вскочить ему на спину там же, в стойбище, из опасения, что топот разбудит кого-нибудь из индейцев. Удалившись на несколько сот шагов от стойбища, я с удовольствием сел в седло, которое, как самонадеянно утверждали кайова, никогда не будет служить мне.
      Мой путь лежал на юг. В темноте я не мог различить следов Сантэра и гнавшихся за ним кайова, но на этот раз они мне и не были нужны. Было совсем ни к чему идти за ними след в след, так как я доподлинно знал, что Сантэр направился на Пекос.
      Откуда же мне стало известно, что он едет именно туда?
      Завещание Виннету.
      Я не успел дочитать его до конца, но там упоминались названия на языке апачей. Ни одно из них ничего не говорило Сантэру. Даже если он и понял, что Деклил-То означает Темная Вода, а Тсе-Шош - Медвежья Скала, ему все равно было невдомек, где их искать. А находились они очень далеко отсюда, в Сьерра-Рита, где я вместе с Виннету побывал только один раз. Именно мы дали название скале и озеру, и никто, кроме нас и еще двух сопровождавших нас апачей, не мог знать об этом. Чтобы выяснить, где находятся указанные в завещании Виннету места, Сантэру придется ехать в пуэбло на Пекос.
      Да, читатель! Именно в пуэбло на Пекос. Любой апач, к которому он обратился бы с расспросами о Деклил-То и Тсе-Шош, посоветовал бы ему отправиться в пуэбло и там найти двух стариков, которые некогда сопровождали нас в путешествии. Все племя знало эти названия и связанные с ними наши приключения, и все племя также знало тех двух престарелых воинов, которые прошли с нами через все опасности дальнего пути.
      Но ведь среди апачей были и те, кто знал Сантэра как смертельного врага Виннету, убийцу Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Неужели он осмелится отправиться в Пуэбло?
      А почему бы и нет? Такой человек, как он, готов рисковать собственной шкурой ради горсти золота. Кроме того, само завещание служило ему охранной грамотой, так как на кожаном конверте был искусно вырезан тотем Виннету. Мне следовало опередить Сантэра и достичь пуэбло раньше его, предупредить воинов и схватить убийцу. Дело это было нетрудное, тем более что мой чубарый был очень резв. Но самое главное заключалось в том, что этот план избавлял меня от необходимости идти по следам беглеца, повторять весь его путь и терять время на разгадывание головоломок, которые так часто встречаются во время погони.
      Увы, мой жеребец охромел! Я долго не мог найти причину, и только два дня спустя обнаружил, что он занозил длинным и острым шипом бабку правой передней ноги. Шип я, конечно, поспешил удалить, но время было безвозвратно потеряно.
      Я еще не добрался до берегов Пекос, я ехал по поросшей редкой травой прерии, когда впереди меня появились два всадника, скакавшие мне навстречу. Это были индейцы. Увидев, что я один, они не стали скрываться и направились прямо ко мне. Когда расстояние между нами сократилось, один из них вскинул вверх ружье и громко выкрикнул мое имя.
      Это был Ято-Ка, знакомый воин из племени апачей. Второго я не знал. Мы приветствовали друг друга с обычными у индейцев пожеланиями доброй охоты и многих солнц жизни. Потом я спросил:
      - Мои братья не вступили на тропу войны и не выехали на охоту. Куда же они направляются?
      - На север. В долину реки Метсур, чтобы навестить могилу нашего вождя Виннету, - ответил Ято-Ка. - Мы узнали печальную новость несколько дней назад, и великий плач пронесся по нашим горам и долинам.
      - Известно ли моим братьям, что я был при кончине Виннету?
      - Да. Сэки-Лата расскажет нам о последних днях жизни славного вождя апачей и сам поведет наш отряд, чтобы отомстить за его смерть.
      - Но разве вы лишь вдвоем решились на столь далекий и опасный путь на север?
      - Нет, мы выехали вперед, так как собаки-команчи снова откопали топор войны и вышли в поход против нас. Остальные апачи следуют за нами.
      - Сколько воинов идет за вами?
      - Пять раз по десять.
      - Кто их ведет?
      - Тилл-Лата.
      - Я знаю его. Он сумеет провести отряд в долину реки Метсур. Вам не встретились по пути незнакомые всадники?
      - Вчера нам встретился бледнолицый, который спросил нас о Тсе-Шош. Мы посоветовали ему отправиться в пуэбло к старику Инте.
      - Я ищу этого человека. Он убийца Инчу-Чуны и Ншо-Чи.
      - Уфф! Уфф! - одновременно простонали оба апача. - Убийца?! Мы не знали, кто он, и только поэтому не схватили его!
      - Ничего страшного. Достаточно того, что мы знаем, куда он отправился. Сейчас вам нельзя уезжать. Придется вернуться в пуэбло и схватить убийцу. Потом я сам поведу вас в долину реки Метсур.
      Я дернул поводья, и чубарый двинулся вперед.
      - Да, мы возвращаемся, - согласился со мной Ято-Ка - Быстроногий, пристраиваясь справа от меня. - Мы должны поймать убийцу!
      Несколько часов спустя мы уже были на берегах Пекос, переправились через нее вброд и поехали дальше. По пути я поведал апачам о встрече в Наггит-циль и о том, что приключилось со мной в стойбище кайова.
      - Молодой вождь Пида преследует убийцу один? - спросил Ято-Ка.
      - Он поехал вслед за воинами, посланными раньше его отцом. По-видимому, Пида уже нагнал их.
      - Знает ли Сэки-Лата, сколько их?
      - Я видел, как они покидали стойбище. Их было десять человек, вместе с Пидой будет одиннадцать.
      - Так мало?
      - Слишком много, чтобы поймать одного беглеца.
      - Уфф! Сыновья апачей исполнят танец победы, когда поймают Пиду и его воинов и привяжут их к столбу пыток.
      - Нет! - оборвал я его.
      - Нет?! - удивился апач, по-своему истолковавший мою резкость. - Ты думаешь, им удастся уйти от нас? Убийца Инчу-Чуны направился в пуэбло, и они вслед за ним сами попадут нам в руки.
      - Я не сомневаюсь, что они последуют в пуэбло за Сантэром и схватить их не составит труда. Я хочу сказать, что они не погибнут у столба пыток.
      - Нет? Но ведь они наши враги! Они приговорили тебя к смерти!
      - Они отнеслись ко мне с уважением, а Пида стал моим другом, несмотря на то, что на совете тоже подал свой голос за смертный приговор.
      - Уфф! - воскликнул потрясенный Ято-Ка. - Сэки-Лата совсем не изменился. Он мужественный воин, но он щадит своих врагов! Тилл-Лата может не согласиться с его решением.
      - Думаю, что он согласится.
      - Его имя - Тилл-Лата, Кровавая Рука, у его пояса висят скальпы врагов, а теперь он стал вождем. Он не может ронять свое достоинство, проявляя жалость к врагу.
      - А разве я не вождь апачей?
      - Да. Сэки-Лата - вождь апачей.
      - Разве не стал я вождем раньше его?
      - На много солнц раньше.
      - Поэтому он должен подчиниться мне. Если кайова попадут к нему в плен, ему придется отпустить их на свободу, потому что я так хочу.
      Возможно, Ято-Ка еще долго пытался бы доказывать мне свою правоту и защищать мнение отсутствующего Тилл-Латы, но наше внимание привлек след, ведущий по речным отмелям, а затем появившийся на правом берегу Пекос. Лошади шли друг за другом, а так всегда поступают всадники, стремящиеся скрыть количество людей в отряде. По-видимому, оставившие след люди ехали по вражеской территории, из чего я без труда сделал вывод, что это должен быть отряд Пиды.
      Идя по следу, мы вскоре подъехали к месту, где всадники остановились на отдых и где можно было сосчитать лошадей. Их оказалось одиннадцать! Это действительно были кайова.
      - Воины апачей идут сюда с верховьев реки? - обратился я к Ято-Ка.
      - Да! Пять раз по десять апачей встретятся с десятью и одним кайова.
      - Как далеко отсюда находятся апачи?
      - Когда мы встретили тебя, они были в половине дня пути от нас.
      - Судя по следам, кайова опережают нас на полчаса. Надо торопиться, чтобы нагнать их до того, как они встретятся с апачами.
      Я пустил коня вскачь, так как встреча двух отрядов враждующих племен могла произойти в любую минуту. Пида заслужил, чтобы я встал на его защиту.
      Через четверть часа мы подъехали к излучине реки. Кайова явно хорошо знали местность, так как не поехали вдоль берега, а переправились через реку, чем сократили расстояние.
      Мы последовали их примеру и вскоре увидели кайова. Они ехали гуськом через равнину и не заметили нас.
      Вдруг всадники остановились и круто повернули назад. Только теперь они увидели, что мы идем по их следу, снова остановились на мгновение и сразу же помчались в нашу сторону, забирая ближе к реке.
      - Почему они возвращаются? - спросил Ято-Ка.
      - Они увидели апачей, потом нас и поняли, что поскольку нас всего трое, то мы не сможем сдержать их.
      Вдали действительно показался большой отряд апачей, мчавшихся вслед за кайова,
      - Поезжайте навстречу и скажите Кровавой Руке, чтобы он остановился и ждал меня, - приказал я своим спутникам.
      - Почему ты не едешь с нами?
      - Я должен поговорить с Пидой. Вперед, скорее!
      Они повиновались, я же повернул моего чубарого туда, куда направились, чтобы объехать нас стороной, кайова. Они были слишком далеко, чтобы узнать меня. Я мчался наперерез, прижимая их к реке. Когда Пида разглядел, что за одинокий всадник пытается задержать отряд, из его груди вырвался крик ужаса, и он принялся нахлестывать лошадь. Однако я уже преградил ему путь и громко крикнул:
      - Пусть Пида остановится, я не отдам его апачам.
      Несмотря на охвативший его страх, молодой вождь кайова, похоже, питал ко мне безграничное доверие, потому что резко осадил лошадь. Его воины повиновались жесту вождя и тоже остановились. Краснокожему воину даже в самую трудную минуту обычай велит сохранять на лице невозмутимость, однако я заметил, что Пиде и его спутникам с большим трудом удается скрыть впечатление, которое на них произвело мое внезапное появление на Пекос.
      - Сэки-Лата! - воскликнул Пида. - Сэки-Лата на свободе! Кто отпустил тебя?
      - Никто, - ответил я. - Я не принял бы свободу ни из чьих рук. Я сумел бежать.
      - Уфф! Это невозможно!
      - Кому-нибудь другому - может быть, но не мне. Я ни на минуту не сомневался, что сумею вернуть себе свободу. Помнишь, я отказался ехать с тобой и сказал, что каждый должен сам заботиться о том, как вернуть похищенное? Не бойся меня, я твой друг и сделаю так, что апачи не станут преследовать тебя.
      - Ты действительно сделаешь так?
      - Даю тебе слово.
      - Я верю слову Сэки-Латы.
      - Я хочу, чтобы ты доверял мне. Посмотри назад: апачи, к которым я послал своих спутников, остановились. Они ждут, когда мы к ним подъедем. Вы видели след Сантэра?
      - Он направился в пуэбло апачей. Но Пида готов следовать за ним куда угодно, чтобы отнять мешочек с "лекарствами". Мы собирались устроить засаду на него вблизи пуэбло.
      - Теперь вам не угрожает опасность, апачи не тронут вас. Но чтобы я защитил тебя, ты должен стать моим другом и братом. Выкурим трубку мира.
      - Уфф! Великий воин Сэки-Лата, сумевший бежать из плена, считает Пиду достойным своей дружбы?
      - Пида станет великим вождем кайова, и я не унижу себя, побратавшись с ним. Поторопись, мы не должны заставлять воинов апачей долго ждать.
      Мы спешились и выкурили трубку мира, тщательно соблюдая ритуал. Затем я приказал Пиде оставаться на месте и ждать моего знака, а сам снова вскочил на мустанга и поехал к апачам, которые тем временем расспрашивали Ято-Ка о том, где и как он меня встретил. Держа коней под уздцы, апачи расположились большим кругом, в середине которого стояли Быстроногий и Кровавая Рука.
      Я хорошо знал их нового вождя, Кровавую Руку, еще с тех времен, когда он был молодым воином. Он был смел и честолюбив, но ко мне всегда относился доброжелательно, и я мог рассчитывать, что он выполнит мои требования и пощадит Пиду. Поприветствовав его, я сразу же приступил к делу:
      - Я прибыл к вам один, без вождя апачей Виннету. Мои краснокожие братья хотят узнать, как погиб великий воин, и я им все расскажу. Однако сейчас я желаю говорить с ними о кайова, которых вы видите там, у реки.
      - Ято-Ка передал нам желание Сэки-Латы, - ответил Кровавая Рука. - Ты вождь апачей, и мы повинуемся твоей воле. Пусть эти десять воинов немедленно возвращаются в свое стойбище, мы не будем преследовать их.
      - А их молодой вождь Пида?
      - Я видел, что Сэки-Лата курил с ним трубку мира, пусть он едет с нами и будет нашим гостем столько времени, сколько сам пожелает, но потом он снова станет нашим врагом.
      - Благодарю тебя. Теперь воины апачей поедут со мной в погоню за убийцей Инчу-Чуны и его дочери. Когда наша месть свершится, я сам поведу их на могилу вождя Виннету.
      - Хуг! - ответил Тилл-Лата, прикасаясь своей рукой к моей.
      Я подал знак Пиде, он не без некоторой опаски подъехал к нам, выслушал условия апачей и отослал своих воинов домой, а мы продолжили путь вдоль берегов Пекос вниз по течению. К вечеру мы разбили лагерь и остановились на ночлег.
      Мы находились во владениях апачей и не опасались нападения врагов, поэтому разожгли костер. Сидя вокруг огня, мы неторопливо жевали мясо, а я рассказывал о гибели Виннету. Когда я закончил говорить, апачи долго молчали, потрясенные мужеством своего вождя, а затем начались воспоминания. Воины перебирали все военные походы с Виннету, все опасные стычки, из которых он неизменно выходил победителем, называли поименно многочисленных врагов, чьи скальпы он носил у пояса. А мне казалось, что мой друг и брат, мой любимый Виннету, снова лежит у меня на коленях и истекает кровью.
      Потом мне приснился сон. На краю бездонной пропасти лежали груды золота, они блестели на солнце, а Сантэр с дьявольским хохотом сбрасывал их вниз. Я хотел остановить Сантэра и спасти сокровища, бросился с голыми руками на негодяя, но он не поддавался, становился все сильнее, и я никак не мог его одолеть. Внезапно земля расступилась под нами, я чудом успел отпрыгнуть в сторону и удержаться на краю. Земля ходуном ходила у меня под ногами, я видел, как Сантэр вместе с золотом летит в зияющую пустоту.
      Меня прошиб холодный пот, и я проснулся. Весь следующий день я не мог отделаться от ощущения, что видел вещий сон.
      С рассветом мы не теряя времени снова тронулись в, путь и остановились на короткий отдых только около полудня. Нами двигала жажда мщения, и мы торопились поскорее добраться до пуэбло, уверенные в том, что Сантэр там долго не задержится.
      Солнце клонилось к закату, когда мы добрались наконец до пуэбло. Справа, на вершине холма, виднелся крест на могиле Клеки-Петры. Чуть ниже по течению реки я узнал то место, где когда-то сражался за свою жизнь, состязаясь в плавании с Инчу-Чуной. Сколько раз вместе с Виннету мы сидели там, на берегу, беседуя о давно минувших днях.
      Поворот долины, и перед нами открылось пуэбло апачей - огромное пирамидальное сооружение в несколько ярусов, служащее и жилищем и крепостью. Дым, курящийся из разных этажей, подсказывал нам, что женщины уже начали готовить ужин. Нас заметили. Тилл-Лата приложил ладонь к губам и крикнул:
      - Сэки-Лата! К нам прибыл Сэки-Лата! Воины, спешите навстречу ему!
      Пуэбло зашевелился, как потревоженный муравейник, отовсюду понеслись громкие возгласы, появились лестницы, а когда мы спешились и начали подниматься наверх, со всех сторон потянулись маленькие и большие руки, чтобы прикосновением поприветствовать нас. Увы, встреча не была радостной. Я впервые возвращался в пуэбло без Виннету, которому уже не суждено было увидеть свой родной дом.
      Я уже как-то говорил читателям, что в пуэбло обитала лишь малая часть апачей, остальные жили в разбросанных по окрестностям стойбищах. Однако тут находились те, кого Виннету любил больше всех. Меня засыпали вопросами, но поиски Сантэра не терпели отлагательства, и я поднял руку, требуя внимания.
      - Где Инта? Я должен немедленно видеть его.
      - Он у себя, - ответили мне. - Сейчас мы его позовем.
      - Инта стар и слаб, я сам пойду к нему.
      Меня проводили в небольшую келью, выдолбленную в скале. Старик обрадовался мне и завел длинную приветственную речь.
      - Здесь был кто-нибудь из бледнолицых? - пришлось оборвать мне старика.
      - Да, - удивленно ответил Инта.
      - Когда?
      - Вчера.
      - Он назвал свое имя.
      - Нет. Виннету запретил ему называть себя.
      - Где он сейчас?
      - Он уже ушел.
      - Как долго он был в пуэбло?
      - Это время бледнолицые называют часом.
      - Он сам пришел к тебе?
      - Он нашел меня, показал тотем Виннету, вырезанный на коже, и сказал, что должен исполнить последнюю волю вождя апачей.
      - Что он требовал от тебя?
      - Он хотел, чтобы я описал озеро, которое вы назвали Деклил-То. Я подчинился, потому что так хотел Виннету.
      - Что ты описал ему?
      - Дорогу к озеру, нависающую скалу и водопад. Он без труда найдет это место. Я был очень рад, что могу поговорить с ним о местах, которые некогда посетил с Виннету и Сэки-Латой. Виннету покинул нас навсегда и ушел в Страну Вечной Охоты, но вскоре я снова увижу его.
      Старика нельзя было обвинить ни в чем. Сантэр показал ему тотем любимого вождя, и Инта повиновался. Но мне надо было узнать больше подробностей, и я продолжал спрашивать:
      - Лошадь бледнолицего устала?
      - Когда он уезжал из пуэбло, конь бежал резво, словно после хорошего отдыха.
      - Бледнолицый просил что-нибудь у сыновей апачей?
      - Он спрашивал, нет ли у нас запального шнура.
      - И вы дали ему шнур?
      - Да.
      - Он не сказал, зачем ему шнур?
      - Нет, еще он потребовал много пороха.
      - Для ружья?
      - Нет, чтобы крушить скалы.
      - Мой брат видел, куда он спрятал тотем?
      - В мешочек с "лекарствами". Я очень удивился, потому что знаю, что бледнолицые не носят "лекарств".
      - Уфф! - громко воскликнул стоявший рядом со мной Пида. - Мешочек все еще у него! Это мои "лекарства", он украл их у меня!
      - Украл? - удивился Инта. - Разве бледнолицый - вор?
      - Он хуже вора.
      - Но ведь у него был тотем Виннету!
      - Он его тоже украл. Это был Сантэр, убийца Инчу-Чуны и Ншо-Чи.
      Старик лишился дара речи и смотрел на нас словно в столбняке. Мы молча вышли из его жилища.
      Увы, нам не удалось настичь Сантэра! Мы даже не сумели сократить расстояние между нами. Рассвирепевший от неудачи Тилл-Лата предложил:
      - Воины апачей проведут ночь в пути. Если мы не будем терять времени, то сумеет настичь Сантэра еще до того, как он приедет в Диклил-То.
      - Ты полагаешь, мы можем двигаться дальше без отдыха?
      - Воины апачей не нуждаются в отдыхе!
      - А как считает Пида? - обратился я к молодому вождю кайова.
      - Пида не почувствует усталости и не будет отдыхать до тех пор, пока не получит обратно свои "лекарства".
      - Прекрасно! Выезжаем сразу же после ужина. Пусть Тилл-Лата прикажет сменить лошадей на самых лучших, какие найдутся в табуне. Нам надо спешить - Сантэр взял с собой порох и шнур для фитиля. Если он сумеет первым добраться до Деклил-То, все наши усилия пропадут зря.
      Жители пуэбло просили нас остаться, но, узнав, куда мы направляемся и кого преследуем, перестали настаивать и принялись помогать нам собираться в дорогу. Два часа спустя мы снова мчались на свежих лошадях, а в наших переметных сумках лежало достаточно вяленого мяса, чтобы в пути не тратить время на охоту. В погоню за Сантэром выехали я, Тилл-Лата, Пида и двадцать апачей. Кровавая Рука сам отобрал воинов, и, хотя столь многочисленный отряд был нам не нужен, я не стал спорить. Наш путь лежал через владения индейцев мимбрени, состоящих в родстве с апачами, с этой стороны опасность нам не угрожала. От пуэбло до Деклил-То нам предстояло проехать шестьсот миль. Если учесть, что всадник на хорошей лошади может сделать пятьдесят миль в день, нас ожидало двенадцатидневное путешествие.
      Решив не тратить драгоценное время на поиски следов Сантэра, мы выбрали путь, который я некогда проделал с Виннету. Можно было предположить, что по той же дороге ехал и Сантэр - старик Инта не мог описать ему другого пути, кроме того, который знал сам.
      Путешествие проходило монотонно и буднично: равнина сменялась холмами, холмы - равниной, и ничего не происходило. На десятый день пути нам встретились двое краснокожих, отец и сын. Они были из племени мимбрени, и одного из них я знал - когда-то он помог нам раздобыть мясо.
      Он также узнал меня и радостно воскликнул:
      - Сэки-Лата! Ты жив!
      - Разве до вас дошли слухи, что я умер? - удивился я тому, что меня уже считали покойником.
      - Мне сказали, что ты погиб от пули сиу.
      И тут я догадался, что старик мимбрени встретился с Сантэром.
      - Кто тебе сказал, что меня убили сиу?
      - К нам приехал бледнолицый, имени которого я не знаю, и рассказал нам, как погибли Сэки-Лата и славный Виннету. Как я мог не поверить ему, если у него был тотем Виннету и его "лекарства"?
      - Ни тотем, ни "лекарства" не умеют говорить. Говорят люди, а они очень часто лгут. Как видишь, я жив.
      - Значит, жив и Виннету?
      - Увы, Виннету мертв. Где ты встретил этого бледнолицего?
      - Два дня назад он заехал в наше стойбище, чтобы сменить изнуренную трудной дорогой лошадь и попросить проводника до Деклил-То. Мы не сразу поняли, о чем он говорит, у нас это озеро называют Шиш-Ту. Он предложил мне взамен мешочек с "лекарствами" Виннету, и я согласился, дал ему хорошего коня, и мы вместе с сыном отвели его на Шиш-Ту.
      - Бледнолицый обманул тебя. Ты можешь показать нам тот мешочек с "лекарствами"?
      - Да, вот он.
      Недоумевающий индеец достал мешочек из сумы, висевшей у седла. Пида радостно вскрикнул и потянулся к своим талисманам, но мимбрени оттолкнул его руку. Назревала ссора, которая если бы и не кончилась плачевно и трагически, то в любом случае задержала бы нас.
      - Остановитесь, братья, - приказал им я. - Верите ли вы, что я рассужу вас?
      - Да! - хором ответили мне спорящие.
      - Эти талисманы принадлежат молодому вождю кайова. Виннету никогда не держал их в руках.
      - Ты ошибаешься! - возразил мимбрени. - Ведь ради этого мешочка с "лекарствами" я проделал дальний путь с бледнолицым и отдал ему хорошего коня.
      - Тот бледнолицый был врагом Виннету, мешочек с "лекарствами" он украл у молодого вождя кайова, а тотем Виннету - у меня. Он знал, что мы идем по его следу, и нуждался в свежей лошади, поэтому обманул тебя.
      - Я верю тебе, Сэки-Лата. Я возвращаю мешочек с "лекарствами" владельцу, но поеду с вами и отниму жизнь у лжеца!
      Таким образом наш отряд увеличился еще на двух разгневанных на Сантэра краснокожих. Старик мимбрени, узнав, что помог убийце Инчу-Чуны и его дочери, даже изменился в лице. Он скакал рядом с апачами, и блеск его глаз не предвещал ничего хорошего для Сантэра.
      Пида, получив свои "лекарства" обратно, был счастлив, но только наполовину. Он горел желанием отомстить за оскорбление.
      На следующий день к вечеру, когда уже стемнело, мы подъехали к озеру. Не зная, где остановился Сантэр, мы не стали искать его в ночной темноте, а расположились на ночлег под ветвистыми деревьями. Старик мимбрени тоже не знал, где лагерь Сантэра - тот, не раскрывая собственные карты, поспешил избавиться от проводника и выпроводить его в обратный путь загодя.
      Выехав с Пекос, мы пересекли наискось юго-восточную часть Нью-Мексико и добрались до Аризоны, где проходит граница между землями гилени и мимбрени. Гилени тоже родственны апачам и заключили с ними союз. Места там пустынные и навевают грусть. Скалы, скалы, и ничего, кроме скал. Там, где встречается хоть немного воды, однообразный пейзаж оживляют узкие полосы растительности, теснящие берега источника.
      Однако в том месте, куда мы попали, природа словно сделала исключение. Мы находились в долине, орошаемой несколькими родниками, вода из которых собиралась в ручьи, наполняющие озеро. Из озера вытекала маленькая речушка. Поросшие густым лесом склоны долины круто поднимались вверх, отчего вода в озере приобретала мрачный цвет, что и стало причиной тому, что мы назвали его Темной Водой, а мимбрени - Черным озером, Шиш-Ту. Северный склон был самым высоким и больше походил на каменную стену, увенчанную голой скалой в форме столба, в которой вода пробивала ход, откуда падала в озеро. Это и была та Падающая Вода, о которой упоминал Виннету в своем завещании. Чуть выше водопада виднелась пещера, в которую мы с Виннету пытались пробраться еще во время нашего первого путешествия, но так и не нашли туда дорогу. По-видимому, вождь апачей позже все-таки отыскал ход туда. Над входом в пещеру козырьком нависала самая высокая часть скалы, и было удивительно, как она еще держится - ведь по всем законам природы она должна была давно рухнуть в пропасть.
      Справа от первой скалы, словно прижавшись к ней, высилась вторая, поменьше, - там мы с Виннету убили серого медведя, потому-то и дали ей название Медвежья Окала.
      Близился час мести. Всю ночь я не сомкнул глаз. Едва забрезжил рассвет, мы приступили к поискам следов Сантэра, но ничего не нашли. Тогда я решил взобраться на северный склон. Со мной пошли Тилл-Лата и Пида. Тропа привела нас к Медвежьей Скале. Я помнил слова, написанные Виннету в завещании: "Там сойдешь с лошади и заберешься..." - дальше я не успел прочесть.
      Так куда же надо было забраться? На скалу? Хотя склон был очень крут, мы поднимались по нему все выше и выше, пока не оказались на самой вершине. Однако пути к пещере отсюда не было. Если и существовала какая-то возможность перебраться к сокровищнице Виннету от Медвежьей Скалы, то мы не знали, как это сделать - ведь завещание по-прежнему находилось в руках негодяя Сантэра. Проклиная его в душе, я уже собрался было вернуться обратно.
      Говорят: "Не поминай черта, не то он явится к тебе". Не успел я мысленно пустить несколько крепких словечек по адресу Сантэра, как вдруг раздался выстрел, и пуля ударила в камни рядом со мной. Сверху послышался знакомый мне голос:
      - Собака! Ты снова на свободе! А я-то надеялся, что за мной гонятся одни недоноски кайова! Ступай в ад, там черти тебя уж заждались!
      Прозвучал второй выстрел, и снова пуля просвистела мимо. Задрав вверх головы, мы увидели Сантэра на уступе у входа в пещеру.
      - Ты тоже пришел за золотом? - издевался он, уверенный в своей недосягаемости. - Ха-ха-ха! Опоздавшему - кости! Я уже здесь, и у меня все готово. Фитиль уже горит! Все, что тебе завещал Виннету, станет моим, моим!
      Его лицо исказилось странной улыбкой, больше похожей на волчий оскал.
      - Да ты, как я вижу, не знаешь дороги сюда! - продолжал он. -Значит, тебе неизвестен и второй путь, через вершину. Вот им-то я и уйду с золотом, а вы будете скрипеть зубами и кусать локти, но помешать мне не сможете! Проехать шестьсот миль, чтобы увидеть своими глазами, как я добрался до сокровищ Виннету! Ты заслужил это, клянусь Богом! Ха-ха-ха!
      Что делать? Может быть, после долгих поисков мы бы в конце концов и нашли дорогу к пещере, но ни Сантэра, ни золота там бы уже не было. Медлить было нельзя, я в несколько прыжков спустился немного ниже, туда, где находилась скальная площадка, - оттуда было удобнее стрелять. Я взвел курок и вскинул штуцер.
      - Ха-ха-ха! Он хочет убить меня! - бесновался Сантэр. - Так уж и быть, сделаю тебе одолжение и встану поудобнее.
      Он исчез и вскоре появился на каменном козырьке, нависавшем над пещерой. Встав на самом краю обрыва, Сантэр взмахнул рукой. В его кулаке было зажато что-то белое. У меня внезапно закружилась голова, к горлу подступил комок.
      - Смотрите! - вопил он. - Вот оно, завещание Виннету! Я выучил его наизусть, и мне оно больше не понадобится. Вам же оно не достанется никогда!
      Он рвал бумагу на мелкие кусочки и бросал обрывки в воздух; медленно кружась, они опускались на воду. Слова "гнев" или "ярость" ничто по сравнению с тем, что я тогда почувствовал.
      - Подлый негодяй! - крикнул я. - Послушай меня!
      - С удовольствием, - послышалось сверху.
      - Инчу-Чуна и Ншо-Чи шлют тебе привет!
      - Премного благодарен!
      - Не стоит благодарности! От имени Виннету я посылаю тебе эту пулю!
      Я снова вскинул ружье, совершенно уверенный, что не промахнусь. Обычно мне хватало одного мгновения, чтобы прицелиться, но вдруг я увидел, что мушка пляшет. Неужели дрогнула моя рука? А может быть, пошевелился Сантэр? Или это дрогнула скала?
      Боже мой! На наших глаза скала качнулась, послышался тяжелый глухой звук взрыва, из пещеры повалили клубы дыма. Казалось, что невидимый исполин толкнул могучей рукой верхнюю накрененную часть скалы, и она медленно поползла вниз. Сантэр, почувствовав, что теряет опору, завопил, взывая о помощи. В следующее мгновение гигантская каменная глыба обрушилась и с ужасающим грохотом упала в озеро, увлекая за своими обломками и негодяя! Сверху, над рваным краем скалы, вились маленькие облачка дыма.
      Я стоял, как громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова.
      - Уфф! - воскликнул Пида, воздевая руки к небу. - Великий Дух сам покарал его и опрокинул под ним скалу.
      Тилл-Лата, заметно побледневший, несмотря на бронзовый оттенок кожи, указал рукой на воды озера, напоминавшие огромный кипящий котел, и сказал: