Золото Виннету (Виннету - 3)

      - Хочу посмотреть, что делают краснокожие.
      - Вот ведь незадача - ты снова прав: так мы узнаем, разгадали они нашу хитрость или нет.
      Отряд двинулся дальше, а я остался лежать в зарослях. Прошло совсем немного времени, и послышался цокот копыт. Команчи возвращались, но не все. С ними ехали оба Моргана, капитана же и Санчеса не было. Краснокожие продвигались вперед медленно, обшаривая взглядами каждую пядь земли. Там, где мы стояли и обматывали коням копыта обрывками одеял, они вдруг остановились. Один из вождей спрыгнул с лошади, поднял что-то из травы. Я не мог издали рассмотреть, что же они нашли. Быстро посоветовавшись, оба белых и один из вождей направились в сторону оврага.
      К счастью, наши следы были надежно замаскированы, и команчи ничего не заметили. Когда они проходили мимо моего укрытия, я заметил в руке вождя длинную нитку от одеяла, которую кто-то из нас по небрежности уронил на землю. Холодок пробежал у меня по спине: наша жизнь висела на этой нитке.
      Разведчики прошли мимо меня, но, не встретив ничего подозрительного, вернулись назад, уверовав, что никто не проезжал по оврагу. По-видимому, именно поэтому они без опаски разговаривали между собой.
      - Здесь никого не было, - донесся до меня голос Фреда Моргана. - А те следы, что мы нашли, оставили наши лошади.
      - Но кто такой тот краснокожий и те двое белых, которые как сквозь землю провалились? - спросил Морган-младший.
      - Не беспокойся, со временем все прояснится. Они от нас не уйдут. Краснокожий был без одежды, поэтому мы даже не знаем, из какого он племени.
      - Кто бы он ни был, он оказал нам добрую услугу, если по реке и в самом деле плыл труп того Хольферта, о котором ты мне рассказывал.
      - Несомненно, это был он. Меня беспокоит другое: как краснокожий оказался там, где мы так долго стояли? Что ему там понадобилось и что он услышал? Я думаю...
      Морганы отдалились от меня, и голоса их стихли. Мне хватило и того, что я услышал, чтобы понять: опасность пока миновала. Капитан с Санчесом не решились предстать перед команчами и очень ловко скрылись - только так они могли поймать лейтенанта с поличным.
      Вождь и Морганы, ходившие на разведку, вернулись к отряду и сели на лошадей. Через минуту команчи скрылись за деревьями, а я помчался догонять товарищей, опередивших меня на добрых полчаса пути.
      - Вот и замечательно! - обрадовался Сэм, услышав мой рассказ. - Пусть теперь ищут ветра в поле.
      - Сыновья команчей, - отозвался апач, тоже обрадованный моим сообщением, - имеют глаза, но не видят, а их уши не слышат шагов неприятеля. Пусть теперь мои братья снимут с лошадей мокасины.
      Никто не возражал, и мы с удовольствием послушались совета Виннету. Тряпье на копытах мешало лошадям, и они с трудом продвигались по дну оврага, усеянному валунами и стволами деревьев, упавших от старости или с корнем вывороченных бурей. С каждой пройденной милей бурелом встречался все чаще и чаще, а места становились все более дикими. Под вечер мы добрались до подножия горного хребта, тянувшегося с севера на юг, с трудом преодолели его и уже в полной темноте остановились на ночлег.
      Ночь прошла спокойно, а с рассветом мы с Виннету выехали на разведку и убедились, что погори за нами нет.
      Дальнейший наш путь пролегал по пустынной местности. Вместо рек и ручьев нам все чаще попадались высохшие русла, а лесов становилось все меньше.
      В сезон дождей бурные потоки воды, несущиеся с гор, промывают в земле глубокие ущелья, которые сходятся, расходятся, пересекаются, словно настоящий лабиринт. На отвесных стенах видны слои глины, чернозема, песка, как будто гигантский нож разрезал слоеный пирог. Путник, едущий по такому ущелью, должен соблюдать осторожность - иногда у его ног открывается пропасть глубиной в несколько десятков метров, и тогда, если в стене нет тропинки, ведущей наверх, ему приходится возвращаться и искать обходные пути.
      После ливней в горах ущелья наполняются водой, яростно бурлящей и несущей стволы деревьев и огромные камни. Горе путнику, не успевшему взобраться на дикие скалы, возвышающиеся по обе стороны ущелья. Каменные исполины очень живописны: ветер и вода выточили из них пирамиды, шестигранники, колонны и арки, причудливые фигуры, в которых без труда можно узнать всех известных животных. Порою трудно поверить, что это не творение рук человеческих.
      В хитросплетении промытых водой ущелий легко найти основное, ведущее с гор в прерию. Оно-то и служит путешественникам дорогой, достаточно безопасной хотя бы по той причине, что едущего внизу человека можно заметить, только стоя у самого края расщелины. С другой стороны, путник тоже не может издалека увидеть врага и часто сталкивается с ним нос к носу.
      Наш отряд тоже ехал по такому ущелью, и чем дальше на запад мы продвигались, тем ниже и положе становились его стены, и наконец мы вышли к отрогам хребта Сьерра-Бланка.
      Там рождаются многочисленные притоки реки Пекос, а среди них и тот, в чьей долине, по словам Хоблина, разбойники зарыли свои сокровища.
      Мы въехали в эту долину уже к вечеру. Она была небольшой - мили полторы в ширину и около полумили в длину. Изумрудная зелень по берегам безымянного потока радовала глаз, но пустить там пастись лошадей было нельзя: выщипанная ими трава сразу бы выдала наше присутствие.
      - Вы уверены, что это именно та долина, которую мы ищем? - спросил я Хоблина. По пути мы проехали много мест, похожих на то, куда он нас привел, поэтому сомнения не покидали меня.
      - Я узнаю ее, сэр, - ответил он. - Вон под тем дубом мы с капитаном заночевали, когда я впервые был здесь.
      - Неплохо бы провести лошадей в соседнюю долину и оставить их там под присмотром часового - тогда они нас не выдадут. А мы чувствовали бы себя свободнее и быстрее справились бы с делом.
      - Может быть, оно и так, - ответил мне Сэм, - но что будет, если вдруг придется уносить ноги? Нет, я свою Тони предпочитаю держать поблизости.
      - Морганы не приведут за собой команчей, - возразил я. - Им совсем ни к чему посвящать краснокожих в свою тайну. Но так уж и быть, поищем подходящую поляну в лесу. Я с Бобом пойду на эту сторону, а Виннету - на ту.
      Я взял ружье и направился к лесу. Боб шел за мной. Мы довольно долго блуждали среди бурелома и поросших мхом валунов, но не встретили ни одной поляны, куда можно было бы привести лошадей.
      Внезапно негр, шедший сзади, завопил истошным голосом:
      - Масса Чарли! Помогите!
      Я молниеносно повернулся к нему и увидел, как Боб опрометью бросился к толстому буку, подпрыгнул, ухватился за нижний сук и проворно взобрался на дерево.
      - Что случилось, Боб? Что тебя так напугало? - удивился я, так как знал, что ни разбойников, ни краснокожих там не может быть.
      - Масса! Спасите бедного черного Боба! Приведите сюда всех людей и убейте чудовище!
      Я не успел удивиться еще раз и толком расспросить, что за чудовище он имел в виду, - вдруг затрещали сучья и из густого подлеска вышло исполинское животное. Это был огромный медведь из той породы, которой дали название гризли, то есть "серый".
      Мне приходилось слышать ужасающий голос льва, который арабы называют не иначе как "рад", что на их языке означает "гром"; я слышал рычание бенгальского тигра, и хотя мое сердце непроизвольно замирало, я не испытывал страха. Но от глухого, злобного рева серого медведя даже отчаянного смельчака прошибает озноб, а тело отказывается повиноваться разуму. Бессмысленно искать спасение в бегстве или на дереве - свирепый хищник, несмотря на огромные размеры, двигается стремительно и очень ловко взбирается на деревья.
      В восьми шагах от меня стоял на задних лапах гризли и разевал пасть. Одному из нас было суждено погибнуть. Я прицелился и послал первую пулю ему в глаз, вторую - в сердце, затем отбросил ставшее бесполезным ружье и выхватил нож. Серый исполин даже не дрогнул, словно обе пули обеспокоили его не больше, чем пара надоедливых пчел. Он продолжал надвигаться на меня и уже поднял лапы, чтобы одним ударом смять, уничтожить посмевшего встать на его пути человека. Я ждал, готовый увернуться и вонзить ему между ребер нож, но вдруг он хрипло взревел, пошатнулся и рухнул, чуть было не придавив меня. Я не промахнулся: первая пуля попала ему в мозг, а вторая пронзила сердце. Одного такого выстрела вполне хватило бы, чтобы летящая в прыжке пантера упала на землю мертвой кошкой, а гризли сумел сделать шесть шагов! Еще два таких шага, и мне пришел бы конец!
      - Как хорошо сделал масса Чарли! - завопил с дерева Боб. - Он убил медведя!
      - Слезай! - приказал я ему, переведя дух.
      - Масса Чарли убил его навсегда? Он не оживет и не сожрет Боба?
      - Не бойся, Боб, он мертв.
      Негр покинул спасительное дерево так же быстро, как и взобрался на него. Однако очутившись на земле, он не решился подойти к поверженному зверю и принялся ходить вокруг него кругами. Тогда я, чтобы окончательно успокоить Боба, наклонился над тушей и вонзил нож между вторым и третьим ребром.
      - Какой большой медведь, он даже больше Боба! Но он не съел Боба, и теперь Боб сам съест его.
      - Да, этого мяса нам хватит надолго. Но особенно вкусны медвежьи лапы и окорок.
      - Масса Чарли даст Бобу медвежьи лапы за то, что он смелый?
      - Ну конечно. Подожди меня здесь, пока я схожу за остальными.
      - Не оставляйте меня одного! Боб смелый, но он боится зверя!
      И снова взобрался на дерево.
      Боб действительно не был трусом и доказал это во время наших стычек со стейкменами, но встреча нос к носу с гризли может напугать кого угодно.
      Прежде чем уйти, я осмотрел окрестности, чтобы убедиться, что поблизости не бродит медведица: в это время года гризли часто ходят парами. Не найдя никаких следов, я мысленно возблагодарил Бога за то, что убитый мною медведь был холостяком и нам теперь можно было не опасаться нападения свирепого хищника. Не успел я выйти из лесу, чтобы позвать товарищей, как они сами прибежали на выстрелы.
      Даже Сан-Иэр и Виннету признали, что им не доводилось раньше встречать такого великана, а апач склонился над медведем и... обмакнул свой мешочек с "лекарствами" в горячую струю крови, хлеставшую из Раны на груди.
      - Мой белый брат оказал большую услугу медведю. Пули моего брата быстро и без страданий освободили его душу от оков тела, и теперь она уже в пути в Страну Вечной Охоты своих отцов.
      Индейцы верят в переселение душ, и, естественно, по их представлениям, в огромном и прекрасном звере может жить только душа славного воина и охотника, помещенная туда Маниту за проступки. Убивая зверя, вы помогаете душе покинуть бренное тело и отправиться в Страну Вечной Охоты - рай индейцев.
      Мы быстро освежевали медведя, отрезали от туши самые лакомые куски, а остальное мясо прикрыли ветками и камнями, чтобы до него не добрались стервятники и мелкие хищники.
      Оказалось, что, пока я сражался с медведем, Виннету подыскал в лесу по ту сторону долины подходящее укрытие для лошадей. Мы отвели их туда, а так как Морганы могли появиться не ранее следующего утра, то я с общего согласия рискнул развести костер и испек медвежьи лапы, показавшиеся нам после надоевшего вяленого мяса пищей богов.
      Ночь прошла спокойно. Ни звери, ни люди нас не тревожили. Утро пролетело в напряженном ожидании. Ближе к полудню на часах встал Сан-Иэр. Вскоре он вернулся к нам и сказал:
      - К нам гости.
      - Кто? - спросил я.
      - Пока не понять, они еще слишком далеко.
      - Сколько их?
      - Двое. Верхом.
      - Дай-ка мне взглянуть на них.
      Пройдя с Сэмом к его укрытию, я посмотрел в подзорную трубу. Сомнений быть не могло: к нам пожаловали оба Моргана. Еще четверть часа, и они будут в долине. Пора было готовиться к встрече.
      Внезапно в кустах раздался треск, и я схватился за ружье, подумав, что к нам забрела подруга вчерашнего медведя. Идти на такого зверя с одним ножом - вернее способа покончить с собой не придумаешь; в то же время стрелять теперь было нельзя: звук выстрелов спугнул бы Морганов, и тогда пришлось бы долго скрываться и плутать в горах, усыпляя их бдительность. Однако судьба улыбнулась нам, это были два человека, спускавшиеся в долину.
      - Кого сюда еще нелегкая занесла? - тихо чертыхнулся Сэм.
      - Сейчас увидим, - шепотом ответил я.
      Мы лежали, не шевелясь, в густом кустарнике и ждали. То, что это были белые, не вызывало сомнения, - они шли не таясь. Краснокожий никогда не позволил бы себе открыто разгуливать по незнакомой местности.
      Шаги приближались. Через мгновение из кустов вышли капитан и Санчес, ведущие лошадей под уздцы. Их усталый вид говорил о том, что в пути им пришлось нелегко.
      Они остановились в нескольких шагах от кустов, где лежали мы с Сэмом.
      - Ну слава Богу! - облегченно вздохнул капитан. - Не хотелось бы мне когда-либо повторить наш путь. Похоже, мы успели вовремя, до нас здесь пока не побывал никто.
      - Почему вы так уверены? - спросил его Санчес.
      - Морганы могли въехать в долину только с этой стороны, но я не вижу их следов.
      - А Сан-Иэр и Олд Шеттерхэнд?
      - Их пока не стоит принимать в расчет. Если они и решились пуститься в погоню за Патриком и его отцом, то непременно встретились с команчами и наверняка отказались от своей затеи.
      - Вы меня извините, капитан, вам, конечно, виднее, но меня тревожит тот белый мертвец, всплывший на Пекос, и краснокожий дьявол, сумевший уйти от нас.
      - Не тревожься по пустякам и не думай о беде, пока она не пришла. За нами идут команчи, и каждый, кто попытается выследить нас, наткнется сначала на них.
      - А если индейцы не пошли за нами?
      - Пошли, в этом нет никаких сомнений. Суди сам: у них за спиной появляются двое белых и индеец, скорее всего апач, хотя я и не знаю, зачем ему понадобилось совать голову в пасть волку. Что в таком случае должны были сделать команчи? Сначала убить апача, а потом пуститься в погоню за белыми. А мы так спешили, что оставили следов не меньше, чем стадо бизонов.
      - Они догонят нас?
      - Не сегодня-завтра. Но нам нечего бояться, я курил с ними трубку мира. Они удивятся, что мы сбежали, не сказав им ни здравствуй, ни прощай, и мне придется кое-что поведать им о лейтенанте... Гром и молния! А вот и он, легок на помине.
      - Точно! Это Патрик с отцом.
      - Теперь он не уйдет от нас. Мы ему покажем, как обманывать товарищей!
      - Капитан, а вы действительно хотите забрать сокровища сегодня же и в моем присутствии?
      - Да.
      - И кому они перепадут, капитан?
      - Нам, конечно.
      - Нам всем или нам двоим?
      - А как бы хотел ты?
      - Мне трудно сказать, чего бы я хотел... Думать - это одно, а произнести вслух - совсем другое... ну да ладно, была не была! Если вы вспомните, что произошло в нашем лагере, то, наверное, согласитесь со мной, что нам туда лучше не возвращаться. После долгих лишений хочется пожить в свое удовольствие. Тех денег, что спрятаны в тайнике, нам хватит, чтобы иметь все, что пожелаете, да еще кое-что перепадет и на мою долю...
      - Ты славно думаешь, а говоришь еще лучше. Но сначала надо проучить этих двоих негодяев. Пойдем-ка подальше в долину, я знаю там одно хорошее место для засады, да и тайник оттуда виден как на ладони.
      Неужели капитан имел в виду то место, где мы разбили наш лагерь? Они шли к нам в руки, не скрываясь, уверенные, что в долине, кроме них, никого нет - даже не обратили внимания на еле заметные следы в траве, оставленные мною и Сэмом. Правда, обнаружить их мог только опытный глаз жителя прерии.
      Наши товарищи услышали шаги разбойников и ожидали их с оружием в руках. По сей день не могу забыть выражений лиц сухопутных джентльменов удачи, когда они, выйдя из-за кустов, неожиданно оказались лицом к лицу с тем самым индейцем, на которого безуспешно охотились. Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
      - Хоблин! - воскликнул в замешательстве Санчес, увидев своего собрата по разбою.
      - Черт возьми! Действительно он! - удивленно воскликнул капитан, все еще не понимая, в каком обществе он очутился. - Как тебе удалось добраться сюда и кто эти люди?
      Я подошел к нему сзади и с притворным дружелюбием похлопал по плечу.
      - Бросьте удивляться, капитан! Мы все прекрасно знаем друг друга. Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.
      - А вы кто такой, сэр? - спросил он, растерянно оборачиваясь ко мне.
      - Не спешите, я сейчас представлю вам все общество по порядку. Кстати, правила хорошего тона требуют, чтобы сам я представился последним. Молодой джентльмен - мистер Маршалл из Луисвилла, у него есть неотложное дело к Морганам, к тем самым, что собираются обчистить ваши сети и уйти с уловом. Рядом с ним стоит его слуга Боб. К сожалению, с нами уже нет мистера Вильямса, он мог бы дать Морганам рекомендации, так как хорошо знал их. Краснокожего джентльмена зовут Виннету. Вам, наверное, не раз приходилось слышать его имя, поэтому увольте меня от обязанности объяснять вам, что это значит. Позвольте также представить Сэма Гаверфилда, которого вся прерия знает под именем Сан-Иэр. И наконец ваш покорный слуга - Олд Шеттерхэнд.
      Ужас охватил капитана. Запинаясь, он выдавил:
      - Неужели... Возможно ли...
      - Почему же невозможно? Устраивайтесь поудобнее. Нам есть о чем потолковать. Кстати, как вы обошлись без пистолета, который я позволил себе взять у вас на память? В тот вечер я с удовольствием слушал вас. Не меньше мне понравились ваши речи позавчера, когда вы наблюдали за команчами. Боб, возьми у джентльменов оружие и свяжи им руки и ноги, чтобы они не уклонились от беседы.
      - Сэр! - вознегодовал капитан.
      - Стоит ли так горячиться? Мы знаем о ваших грязных делах и будем говорить с вами так, как вы того заслуживаете. И не расходуйте зря силы, не то еще до того, как Морганы въедут в долину, мы заткнем вам рты кляпами, а может быть, и убьем.
      Обескураженные внезапным поворотом событий, разбойники и не думали сопротивляться.
      - Господин капитан, где находится тайник, к которому направляются Морганы? - спросил я.
      - Все, что там лежит, - мое! - взвизгнул главарь шайки.
      - Вам так только кажется. Я же считаю, что у вас нет никаких прав на зарытые там сокровища - хотя бы потому, что палач не должен наследовать имущество жертв. Ну да ладно, можете не отвечать. К тайнику нас выведут Морганы. Кстати, что случилось с тремя купцами, за которыми шли ваш лейтенант и трое его сообщников, скрывавшихся под видом скупщиков мехов?
      - С купцами? Гм, честно говоря, я не знаю...
      - Бог с вами! Я догадываюсь... А где теперь мнимые скупщики мехов?
      - Двое из них, скорее всего, уже в лагере. А третьего по пути убил лейтенант. Мы нашли его тело.
      - Так я и думал! А теперь позвольте мне еще раз предупредить вас о необходимости вести себя благоразумно. Боб, проверь узлы и сунь им в рот кляпы. Простите нас, господа, но мы не хотим, чтобы вы случайно выдали нас Морганам.
      У входа в долину показались негодяй-отец и его достойный сын. Они вели себя так же неосмотрительно, как капитан с Санчесом: остановились на мгновение, окинули взглядом окрестности, пришпорили лошадей и поскакали вперед. По их поведению можно было заключить, что в долине они надолго задерживаться не собираются.
      Шагах в двадцати от нашего укрытия росло несколько густых кустов ежевики. Туда и направились оба всадника.
      - Это здесь, отец, - сказал Патрик.
      - Кто бы мог подумать: в таком непримечательном месте - и несметные сокровища.
      - У нас мало времени, следует поторопиться. Мы так и не узнали, кто те двое белых и удалось ли команчам схватить их.
      Они спрыгнули с лошадей, пустили их к воде, и, пока утомленные дорогой животные утоляли жажду, грабители, отложив оружие в сторону, принялись ножами выкорчевывать колючие кусты.
      - Вот оно! - торжественно произнес наконец Патрик, вытаскивая из ямы сверток дубленой бизоньей шкуры.
      - И это все? - удивился Морган-старший.
      - Здесь банкноты и ценные бумаги. Поскорее зарываем яму и немедленно в путь.
      - А я настоятельно советую вам повременить с отъездом.
      Эти слова произнес Сан-Иэр. Я тем временем встал между разбойниками и их оружием, а Виннету и Боб взяли их на прицел.
      В первое мгновение голос Сэма поразил негодяев словно гром среди ясного неба, но следует отдать им должное: отец и сын быстро пришли в себя и даже попытались кинуться к ружьям. Однако на их пути стоял я с двумя взведенными револьверами.
      - Еще один шаг - и вас не воскресит даже дьявол.
      - Кто вы такие? - спросил Фред Морган.
      - Вам все объяснит ваш сын Патрик, он же мистер Меркрофт, он же лейтенант разбойничьей шайки.
      - По какому праву вы задерживаете нас?
      - По тому же, по какому вы убили мистера Маршалла в Луисвилле, а затем напали на поезд. По тому же праву, по какому вы сожгли ферму Сэма Гаверфилда и убили его жену и ребенка. Сделайте любезность - лягте на землю лицом вниз.
      - Мы не подчинимся!
      - Перед вами вождь апачей Виннету, это Сан-Иэр, которого раньше звали Сэмом Гаверфилдом, а меня вы наверняка знаете по рассказам вашего сына. Такие люди, как мы, не шутят и не занимаются пустяками. Тот, кто при счете "три" останется на ногах, получит пулю. Один... два...
      Скрипнув зубами и сжав кулаки от бессильной ярости, Морганы растянулись на земле.
      - Боб любит вязать узлы на руках у злых людей. Боб сделает красивые узлы, крепкие, - бормотал негр, ловко стягивая грабителям руки и ноги.
      Бернард увидел, что негодяи схвачены, и подошел к нам. Когда Морган, повернув голову, узнал сына убитого им ювелира, глаза его наполнились ужасом, словно он увидел привидение.
      - Маршалл!
      Бернард не произнес ни слова. В глазах его читалась решимость воздать убийце по заслугам. Кровь за кровь.
      - Боб, приведи сюда остальных, - приказал Сэм. - Не стоит откладывать суд. Нам нельзя здесь задерживаться, поэтому приступим к делу и раз и навсегда решим судьбу негодяев.
      Негр привел Санчеса и капитана, с ними пришел и Хоблин, который не пытался мешать нам и вел себя лучше, чем можно было ожидать от стейкмена.
      - Кто будет говорить первым? - спросил Бернард.
      - Чарли. Он самый умный из нас, - ответил Сэм.
      - Нет, - отказался я. - Мы все потерпели от этих негодяев, за исключением Виннету. Он вождь прерии, пусть он и говорит первым.
      Никто не возражал. Апач тоже кивнул в знак согласия.
      - Вождь апачей слышит голос Духа прерии и будет справедливым судьей бледнолицых. Пусть мои братья возьмут в руки оружие, так как только воины имеют право судить.
      Мы подчинились, следуя индейскому обычаю.
      - Как зовут этого белого? - начал Виннету.
      - Хоблин, - ответил Сэм.
      - Что он делал?
      - Грабил путников в пустыне.
      - Убил ли он кого-нибудь из друзей моих белых братьев?
      - Нет.
      - В таком случае пусть мои братья решают сердцем, а не оружием. Виннету возвращает свободу этому человеку, но если он вернется к стервятникам пустыни, его ждет смерть.
      Все без колебаний согласились с решением Виннету. Я взял ружье и нож Фреда Моргана и протянул их Хоблину со словами:
      - Возьмите это оружие. Вы свободны.
      - Благодарю вас, сэр! - воскликнул Хоблин, счастливый от того, что ему сохранили жизнь. - Я выполню все ваши условия.
      Выражение его лица говорило, что он искренне собирается сдержать свое слово.
      - Кто этот бледнолицый? - продолжал Виннету.
      - Он был главарем шайки грабителей.
      - Он умрет. Белые братья согласны с моим решением?
      Никто не возразил.
      - А как зовут того человека?
      - Санчес.
      - Такое имя обычно берут себе разбойники с Юга. Кем он был?
      - Он стейкмен из Льяно-Эстакадо.
      - Что его привело сюда?
      - Он хотел ограбить своих же сообщников. У него две души и два языка. Пусть он тоже умрет.
      И на этот раз никто не встал на защиту мерзавца.
      - Но они не погибнут от руки честного воина, - продолжал Виннету. - Их убьет человек, подобный им самим. Как имя молодого бледнолицего?
      - Патрик.
      - Снимите с него ремни, и пусть он бросит осужденных в воду - никакое оружие не должно коснуться их тела, они должны умереть позорной смертью.
      Боб развязал Патрика, и тот исполнил приказ с готовностью отпетого негодяя. Он знал, что ему не жить, и, видимо, поэтому угодливо, с каким-то злорадным подобострастием расправился с бывшими своими товарищами, Я отвернулся, чтобы не видеть казни этих двоих, хотя они и получили по заслугам. Раздались два глухих всплеска, и крепко связанные по рукам и ногам капитан и Санчес пошли ко дну.
      Приведя приговор в исполнение, Патрик безропотно позволил снова связать себя.
      - Кто эти двое бледнолицых? - спросил Виннету.
      - Отец и сын.
      - Какие преступления они совершили?
      - Я обвиняю их в убийстве моей жены и сына, - первым отозвался Сэм.
      - Я обвиняю старшего из них в убийстве моего отца, - произнес Бернард.
      - Я обвиняю его в нападении на поезд, а младшего - в попытке убить меня и остальных моих товарищей в пустыне Льяно-Эстакадо, - заключил я. Они вдвоем пролили немало крови и совершили много злодеяний - даже того, что мы знаем, с избытком хватит, чтобы осудить их на смерть.
      - Мой брат прав: достаточно того, что мы знаем. Пусть черный муж убьет их.
      - Ну, уж нет! - воскликнул Сэм. - Я не согласен! Столько лет я искал их. Они причинили мне больше зла, чем другим, и жизнь их принадлежит мне. На прикладе моего ружья не хватает двух отметин! Когда они наконец ответят за свое злодеяние, Сан-Иэр обретет покой и вместе со своей Тони найдет последний приют в одном из горных ущелий или на просторах прерии, где белеют кости тысяч охотников.
      - Мой белый брат справедлив, он требует то, что принадлежит ему по праву. Пусть Сан-Иэр возьмет убийц - он вправе поступить с ними по своему усмотрению.
      - Сэм, - произнес я тихо, наклоняясь к старому вестмену, чтобы никто другой не услышал моих слов, - не запятнай себя кровью убийц.
      Охотник смотрел в землю и молчал. Пока он раздумывал, я вместе с Бернардом отошел к лошади Фреда Моргана и заглянул в седельную кобуру. Там лежало всего лишь несколько жемчужин, в которых Бернард тотчас же признал свою собственность. Затем мы обыскали убийцу ювелира и нашли за подкладкой его кожаной куртки пакет с деньгами. Сомнений не было - то были деньги, отнятые им у Холферта.
      Внезапно с того места, где стояли наши лошади, донеслось еле слышное тревожное фырканье. Обеспокоенный поведением коня, я подошел к нему и увидел, что он, бешено кося глазами, грызет удила и пытается разорвать путы, стягивающие его передние ноги. Поблизости рыскал дикий зверь или, хуже того, индейцы. Я сразу же громко крикнул, стараясь предупредить друзей, но они не услышали меня - воздух содрогнулся от дикого пронзительного воя.
      Я выглянул из-за густых ветвей и увидел жуткую картину: долину затопило множество мускулистых бронзовых тел. Трое команчей прижимали к земле Сэма, в то время как четвертый вязал его. Несколько лассо затянулись на теле Виннету, и враги уже волокли его по земле. Хоблин лежал с размозженным черепом, а Бернарда и вовсе не было видно за стеной краснокожих.
      Команчи-ракуррои действительно шли по следам капитана и Санчеса и сумели застать нас врасплох. Что я мог сделать? Броситься на помощь друзьям? Это было бы чистым безумием. Нечего и думать победить в рукопашной схватке три сотни молодых и сильных воинов. Открыть огонь из своего укрытия? Я без труда мог убить дюжину-другую краснокожих, но остальные окружили бы меня и пленили.
      Хоблин был убит, но Виннету и другие мои друзья оставались еще живы. Зная обычаи команчей, я был уверен, что они уведут пленников в свои стойбища, чтобы поставить у столбов пыток и насладиться их страданиями. Я должен был любой ценой сохранить собственную жизнь и свободу, чтобы попытаться тем или иным способом выручить товарищей.
      Не теряя времени, я отвязал мустанга, взял его под уздцы и стал карабкаться вверх по крутой тропинке, ведущей в горы. Спасать что-либо еще не имело смысла: индейцы, прежде чем напасть на врага, все хорошенько высматривают, наверняка они видели, как я ушел к лошадям, а это значило, что через несколько минут за мной пошлют погоню.
      Камни осыпались под моими ногами и копытами мустанга, пока мы медленно, с большим трудом взбирались вверх по крутому горному склону. Наверху, к счастью, лес кончился, я прыгнул в седло и погнал коня вдоль горного хребта так, словно за мной гналась тысяча чертей и от моей скорости зависело спасение души. Не останавливаясь, я проехал насквозь две долины и даже не пытался заметать следы - краснокожие все равно обнаружили бы их, а я потерял бы драгоценное время.
      Через несколько часов скачки я подъехал к реке с каменистым руслом и направил мустанга в воду. На камнях, омываемых горным потоком, не остается следов, поэтому я долго двигался вверх по течению, затем выбрался на берег, обмотал копыта мустанга тряпьем и кружным путем вернулся к долине, откуда и начал свое бегство.
      Солнце уже скрывалось за вершинами, когда я добрался до хребта, за которым простиралась злополучная долина. Соваться туда в темноте было нельзя, и я поискал в лесу сухое укромное место, пригодное для ночлега. От долгой скачки с "обувью" на копытах мой конь совсем обезножел и сразу же лег на землю, даже не притронувшись к сочной траве, в изобилии росшей вокруг.
      Как круто изменились обстоятельства! Однако предаваться унынию было некогда, следовало действовать.
      Едва встало солнце, как я, привязав коня в лесной чаще, пешком направился к месту вчерашнего сражения. Я осознавал, что предпринимаю опасное дело, но иного выхода у меня не было, поскольку я хотел помочь друзьям. Я так осторожно полз к вершине хребта, что мне понадобилось часа два на дорогу, которую пеший путник преодолел бы за десять минут. В долину я спускался еще осторожней и медленней.
      Остановившись отдохнуть и осмотреться под старым огромным дубом, я вдруг услышал чей-то тихий свист.
      Я огляделся - никого не видно.
      Свист повторился.
      На этот раз мне показалось, что звук доносится сверху. Я запрокинул голову, но, как ни напрягал зрение, не заметил в ветвях никого.