- Я уверен, что было.
      - Тогда кто его унес отсюда?
      - Виннету. Он был не просто мужественный воин, но и самый умный и хитрый среди индейских вождей.
      - Об этом знаете не только вы, но каждый ребенок на Западе.
      - Вот и подумайте: Виннету пришел сюда за золотом, но на него напал Сантэр. Конечно, вождь апачей предположил, что убийца вернется в Магворт-Хиллз, чтобы найти сокровища. Что бы вы сделали на его месте, мистер Гейтс? Неужели оставили бы золото здесь?
      - Тысяча чертей! - взорвался он. - Похоже на правду, но я вам не верю.
      - Если вы считаете Виннету глупым дикарем, можете искать золото, но не обвиняйте меня в том, что я охочусь за ним за вашей спиной. Я не позволю принимать меня за дурака.
      - Тогда зачем вы приехали с нами?
      Я не мог сказать ему, что привело меня в Наггит-циль, поэтому ответил:
      - Мне эта мысль пришла в голову только сейчас.
      - А до сих пор вы ничего и не подозревали? Однако в ваших словах не все так гладко, как кажется. Наверняка Виннету прятал свои сокровища так хорошо, что не опасался за их сохранность. Я мог бы выдвинуть еще много возражений, но не буду с вами спорить. Подождем мистера Сантэра, посмотрим, что он скажет.
      - Когда вы его ждете?
      - Сегодня он вряд ли приедет, но завтра точно будет здесь.
      - Завтра? Я думаю, это невозможно. Мне как-то довелось побывать на Солт-Форк, куда он отправился. Даже если он будет гнать лошадь, то окажется здесь не раньше, чем вечером послезавтрашнего дня. Чем мы займемся, пока он не приехал?
      - Охотой. Нам надо заготовить мясо, чтобы потом не тратить время попусту.
      - Мне придется охотиться вместе с вами?
      Я нарочно задал этот вопрос в надежде, что все трое уйдут на охоту и я наконец-то останусь один. Увы, мои расчеты не оправдались.
      - Боюсь, что вы распугаете дичь. Мы справимся и без вас. Я пойду с Клаем, а вы оставайтесь здесь с Самером и сторожите лошадей.
      Вскинув ружья на плечи, они ушли в лес. Я начинал подозревать, что Гейтс, в глубине души не доверяя мне, решил не оставлять меня без присмотра. Но в этом случае он должен был бы считать меня хитрецом и пройдохой, а к таким людям относятся с уважением, ко мне же он выказывал пренебрежение. Судя по всему, он был человеком заносчивым и неопытным. Слово "траппер" он произносил с презрением, хотя для того, чтобы отправиться на пушного зверя, надо быть превосходным стрелком и обладать изрядной смелостью.
      Гейтс с Клаем до темноты бегали по лесу, но их труды увенчались ничтожно малой наградой: тощим зайчишкой, мяса которого едва хватило на скромный ужин на четверых здоровых мужчин. Утром Гейтс снова собрался на охоту, на этот раз вместе с Саммером. К обеду они раздобыли только нескольких диких голубей, таких старых и жилистых, что наши зубы с трудом разрывали их мясо.
      - Чертово невезение! - оправдывался Гейтс, поглядывая на меня. - Куда могла подеваться дичь? Словно краснокожие покойники, у чьих могил мы сидим, распугали ее по всей округе.
      - Да, если бы ваши обещания можно было зажарить я съесть, мы бы наелись до отвала. А эти пташки чудом выжили со времени потопа. Как жаль, что вы не пощадили столь юные создания!
      - Вы смеетесь надо мной, сэр?
      - Ну, что вы! Моему желудку так же не смешно, как и вашему.
      - Сначала принесите что-нибудь съестное, а потом смейтесь на здоровье.
      - Так уж и быть. Теперь настала моя очередь добывать жаркое. И что-нибудь получше зайца или допотопной птицы.
      Я встал, взял оба ружья и направился в лес. За моей спиной слышались смешки.
      - Вы только посмотрите, как он шагает со своими пушками! Ни пуха ни пера!
      Больше я ничего не слышал. Остановись я тогда и подслушай, что они говорят, все сложилось бы по-другому. Позже я узнал, что они в самом деле были уверены, что я не добуду "ни пуха, ни пера", и все трое сразу же за мной ушли на охоту, чтобы еще раз попытать счастья и сразить меня наповал богатой добычей. Таким образом, у могил никого не оставалось, и я мог бы преспокойно выкопать завещание Виннету, замести следы моих поисков, а потом успеть раздобыть что-нибудь на ужин.
      Два дня они ходили на охоту в ту сторону, откуда мы приехали; понимая, что там они уже распугали всю дичь, я направился на север, к долине, куда мы когда-то заманили кайова и захлопнули за ними ловушку в тесном ущелье. Приближался полдень, и время было неподходящее для охоты, поэтому я ограничился тем, что подстрелил двух жирных индюков и вернулся в лагерь.
      У могил никого не было; подозревая, что спутники решили подшутить надо мной и пошли по моему следу, я внимательно осмотрелся, нашел их следы и понял, что они тоже отправились на охоту.
      Как много бы я дал, чтобы они подольше не возвращались!
      Вырезав у западной стороны могилы большой кусок дерна, я снял его и положил на одеяло. Туда же я ссыпал выкопанную землю, чтобы не оставить в траве следов. Я очень спешил, лихорадочно долбил ножом твердую каменистую землю, время от времени поднимая голову и вслушиваясь в звуки леса: не раздадутся ли шаги или голоса возвращающихся вестменов.
      Внезапно мой нож ударился о камень, я расчистил его и вынул, под ним оказался еще один. Под вторым и находился тайник, в котором лежало завернутое в кусок кожи завещание моего друга и брата.
      Я поскорее сунул его в карман и принялся засыпать яму, стараясь не оставить на траве ни песчинки. Уложив сверху вырезанный мной кусок дерна, я окинул взглядом место раскопок и остался доволен - никто не мог заметить, что я искал что-то в том месте.
      Слава Богу! Мне повезло, по крайней мене мне тогда так казалось. Я снова прислушался и не услышал ни одного подозрительного звука или шороха. Непослушными от волнения пальцами я развернул кожаный сверток, найденный в тайнике, и обнаружил внутри конверт из замши, стянутый по швам оленьими сухожилиями.
      Я задумался: спрятать завещание или же прочесть его сразу? Мне казалось, что скрываться от моих случайных спутников нелепо, люди они были далеко не опытные. Даже если они увидят меня за чтением, то ничего не заподозрят. Откуда им знать, что я читаю? Старое письмо от родных? Просматриваю счета, которые придется оплатить по возвращении в город? Они не вправе спрашивать меня о том, что я читаю. А если даже и спросят, то я найду, что им ответить.
      Так мысленно рассуждал я, не в состоянии оторвать глаз от завещания Виннету, которое, казалось, заворожило меня. Я рассматривал его, потом вытащил из конверта бумаги и бросил на них взгляд. Клеки-Петра, которого называли Учителем апачей, сам научил Виннету письму. Я хорошо знал его почерк, несколько неуклюжий и детский, так как его привычные к оружию руки с трудом держали перо. Сомнений не было: те листы бумаги, которые я держал в руках, были написаны им.
      Наконец-то я решился и в нетерпении разложил на коленях исписанные листы. Сколько же времени ему понадобилось на то, чтобы составить свое последнее послание ко мне? Слезы застилали мне глаза.
      "Мой любимый и добрый брат!
      Ты жив, а Виннету, который так тебя любил, уже мертв, но его душа всегда с тобой. Сейчас ты держишь ее в руке, ибо вся она в этих листах. Пусть она навсегда сохранится в твоем сердце.
      Узнай же о последнем желании твоего краснокожего брата и никогда не забывай его. Виннету оставил еще одно завещание, оно хранится у его краснокожих братьев в пуэбло на Пекос. То, что ты держишь в руке, предназначено только тебе.
      Твои глаза увидят золото, очень много золота, и ты поступишь с ним так, как велит тебе мой дух. Оно лежало в Наггит-циль, но убийца Сантэр кружил вокруг него, поэтому Виннету увез самородки в Деклил-То, где мы когда-то бывали с тобой. Ты проедешь через горы и доберешься до Тсе-Шош, где со скал падает вода. Там сойдешь с лошади и вскарабкаешься..."
      Пока я вспоминал, что Деклил-То на языке апачей означает Темная Вода, а Тсе-Шош - Медвежья Скала, за моей спиной раздался голос, заставивший меня вздрогнуть:
      - Добрый день, мистер Шеттерхэнд. Вы решили поупражняться в чтении?
      Я обернулся и тут же понял, что совершил ошибку, какой мне еще никогда в жизни не доводилось совершать - мое оружие лежало рядом с убитыми птицами в десяти шагах от меня, а я сидел, прислонившись к могиле Инчу-Чуны, спиной к дороге, ведущий из долины к курганам. Горя нетерпением узнать последнюю волю Виннету, я утратил обычную бдительность. Воспоминания о близком мне человеке, его последние слова, обращенные ко мне, настолько захватили меня, что я не заметил, как кто-то бесшумно подкрался ко мне.
      Сантер собственной персоной стоял между мной и моим оружием и целился в меня из своего карабина!
      В следующее мгновение обе мои руки машинально метнулись к револьверам. Увы! Пояс вместе с ножом и оружием я снял, чтобы он не мешал мне рыть яму у могилы вождя. Заметив мое движение, Сантэр презрительно расхохотался.
      - Одно движение - и я стреляю! Ты меня знаешь, я шуток не люблю!
      Злой блеск его глаз говорил о том, что он действительно готов выстрелить в меня. Он застал меня врасплох, но я быстро взял себя в руки и стоял, не шевелясь, оглядывая его холодным взглядом с ног до головы.
      - Наконец-то ты в моей власти, - продолжал Сантэр. - Погляди сюда, видишь мой палец на курке? Стоит мне легонько нажать его, и я всажу тебе пулю в лоб. С каким удовольствием я это сделаю! Не двигайся, не то попадешь прямиком в ад! Ты не ждал меня сегодня, не так ли?
      - Нет, - ответил я спокойно.
      - Ты правильно рассчитал, что я буду здесь только завтра к вечеру, но обстоятельства изменились.
      Если он знал, когда я рассчитывал на встречу с ним, значит, он успел переговорить с Гейтсом и его друзьями. Я скосил глаза, пытаясь высмотреть спутников. Сантэр не мог убить меня в их присутствии, так как, пока золото не было найдено, ему приходилось играть роль благородного человека и джентльмена.
      - Я собирался съездить на Солт-Форк, - продолжал Сантэр с горящими от ненависти глазами, - чтобы сообщить Тангуа, что собака-апач наконец-то погиб. Но по пути мне встретился отряд кайова, поэтому я и приехал сюда раньше, чем ты рассчитывал. У подножия горы я увидел Гейтса, который там охотился. Он мне и сказал, что привел сюда некоего мистера Джонса. Мистера Джонса! Ха-ха-ха! Придурковатого траппера с двумя ружьями! Я сразу же заподозрил неладное и взобрался наверх, чтобы посмотреть на мистера Джонса, когда он будет возвращаться с охоты. Но ты уже был здесь и рыл яму около могилы. Что это за бумага?
      - Счет от портного.
      - Ты еще потешаешься надо мной? Говори правду, собака!
      - Счет от портного. Подойдите и убедитесь сами.
      - Сначала я свяжу тебя? Что ты делаешь в Магворт-Хиллз?
      - Ищу золото, но нахожу только счета от портного.
      - От кого бы ни были эти счета, ты по ним заплатишь сполна. Черт носит тебя там, где тебя меньше всего ждут, но на этот раз ты оказался там, где надо. Теперь ты от меня не уйдешь. Наконец-то я разделаюсь с тобой!
      - Если уж одному из нас суждено умереть, то я готов уступить вам свою очередь.
      - Только собака рычит и скалит зубы за минуту до смерти. Но тебе это не поможет. Ты уже мертв. Так что ты тут откапывал, собака? Пытался найти золотые кости? Мы их возьмем себе.
      - Не обломайте о них зубы.
      - Ты, правда, сказал, что здесь ничего нет, но твоя бумага поможет нам найти золото. Слушай меня внимательно. Не шевелись, иначе я спущу курок. Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я, может быть, и не выполнил бы угрозу, но опаснее негодяя, чем ты, мне не приходилось видеть, поэтому можешь быть уверен, что рука у меня не дрогнет.
      - Уж я-то знаю об этом!
      - Вот и хорошо! Эй! Идите сюда и свяжите его!
      Гейтс, Клай и Саммер вышли из-за деревьев, откуда наблюдали за нами, и медленно, с опаской приблизились ко мне. Гейтс вытащил из кармана узкий длинный ремень сыромятной кожи и счел необходимым извиниться передо мной:
      - Извините, сэр, но нам не остается ничего другого, как связать вас. Почему вы сразу не сказали нам, что вы - Олд Шеттерхэнд? Вам вздумалось играть с нами в кошки-мышки, и вы проиграли. Не вздумайте сопротивляться, иначе мистер Сантэр убьет вас!
      - К чему все эти разговоры? - оборвал его Сантэр и приказал мне: Брось бумагу на землю и протяни ему руки!
      Негодяй не сомневался, что я всецело в его власти. Однако он допустил ошибку, и мне, чтобы выйти победителем из схватки с ним, оставалось только быстро и умело воспользоваться его промашкой.
      - Живее! - торопил он меня, не подозревая о том, что сейчас должно было произойти. - Живее, а то у меня уже палец дрожит на курке от желания всадить тебе пулю в лоб!
      Я покорно выронил бумагу и вытянул руки вперед, с таким расчетом, чтобы простофиля Гейтс, связывая их, стал между мной и Сантэром.
      - Уйди! Уйди в сторону! - завопил Сантэр. - Ты же закрыл мне...
      Он не успел закончить, потому что я ухватил Гейтса за пояс и с силой швырнул его в Сантэра. Он, правда, попытался было увернуться от летящего на него Гейтса, но было поздно. Двести фунтов живого веса, увешанные тяжелыми сапогами, шпорами, патронташами и револьверами, обрушились на Сантэра, и он покатился по земле, выронив из рук ружье. В то же мгновение, не давая ему опомниться, я бросился к нему и обрушил на голову удар кулака. Гейтс лежал рядом и с ужасом глядел на меня. Двое его товарищей растерянно переглядывались, не зная, что делать.
      Я выхватил у оглушенного Сантэра револьвер и направил его на них.
      - Теперь вы верите, что я и в самом деле Олд Шеттерхэнд? Не хватайтесь за оружие, джентльмены. Вы не успеете поднять его, как будете на том свете, поэтому лучше бросьте ружья на землю.
      У "настоящих" вестменов не нашлось возражений, и они бросили свои ружья в траву.
      - А теперь садитесь вон там, у могилы дочери вождя. Ведите себя благоразумно, и с вами ничего не случится.
      - Это ужасно, ужасно! - бормотал Гейтс, ощупывая себе руки и ноги. - Я летел по воздуху, словно мяч. По-моему, вы переломали мне все кости.
      - Сами виноваты, в следующий раз думайте хорошенько, прежде чем связываться с негодяями вроде Сантэра. Откуда вы взяли ремень?
      - Мне его дал мистер Сантэр.
      - А больше у вас нет?
      - Есть.
      - Давайте сюда.
      Гейтс вытащил ремни из кармана и протянул мне. Я быстро связал Сантэру ноги, а затем вывернул ему руки и связал их за спиной.
      - Этот мне уже не опасен, - произнес я, с улыбкой глядя на Гейтса и его товарищей. - Может быть, мне лучше связать и вас?
      - Не надо, сэр! Мы ни во что не вмешиваемся, - поспешил с заверениями Гейтс. - С меня достаточно. Я готов сидеть здесь и не двигаться с места столько времени, сколько вам понадобится.
      - Вы ведете себя на удивление благоразумно. Наверное, вы уже убедились, что я не люблю шутить?
      - Какие уж тут шутки! Как я мог так ошибаться и принять вас за траппера?!
      - Это потому, что вы в глаза не видели настоящего траппера. Как поохотились? Что-нибудь убили?
      - Нет, нам опять не повезло.
      - Тогда прошу вас посмотреть на этих двух птичек, которых раздобыл я. Если вы пообещаете мне не делать глупостей, мы зажарим их и подкрепимся. Надеюсь, что в самом скором времени вы убедитесь в том, что Сантэр только кажется честным человеком и джентльменом. Сам я считаю, что большего негодяя трудно найти во всех Соединенных Штатах.
      Тем временем Сантэр пришел в себя, открыл глаза и пошевелился. Он увидел меня с револьвером в руке и своих трех сообщников, покорно сидящих у могилы Ншо-Чи, и глаза его округлились.
      - Что такое? Я... меня связали?
      - Да, я вас связал, - развеял я его сомнения. - Обстоятельства изменились. Надеюсь, вы не имеете ничего против?
      - Собака! - в бешенстве заскрежетал он зубами.
      - Успокойтесь и не усугубляйте свое положение. Оно и так не блестяще.
      - Иди к черту!
      - До сих пор разум подсказывал мне, что следует мириться с тем, как вы обращаетесь ко мне. Но теперь я советую вам вести себя повежливее.
      Сантэр пропустил мое замечание мимо ушей и изучающе посмотрел на трех вестменов, сидящих у могилы Ншо-Чи.
      - Вы ему уже все выложили?
      - Нет! - поспешно заверил Гейтс.
      - Советую держать язык за зубами! - грозно произнес Сантэр.
      - Что же они могли мне выложить? - спросил я.
      - Ничего!
      - Говорите по-хорошему, не то мне придется силой открыть вам рот!
      - Золото, - нехотя процедил сквозь зубы Сантэр.
      - Что это значит?
      - Где лежит золото. Я поделился с ними моими догадками и боялся, что они все выложили вам.
      - Это правда? - обратился я к Гейтсу.
      - Да, - подтвердил тот.
      - Сантэр в самом деле ни о чем другом не говорил вам?
      - Нет.
      - Не вздумайте обмануть меня! Ложью вы прежде всего навредите себе!
      Гейтс поколебался мгновение и сказал, как мне показалось, искренне:
      - Поверьте, сэр, я не лгу. Он действительно говорил с нами только о золоте.
      - Я слишком хорошо знаю Сантэра, чтобы верить его признаниям. В ваших же интересах сказать мне правду. Не говорил ли он вам о кайова, когда вы встретились с ним в долине?
      - Говорил.
      - Он был там один?
      - Да.
      - Он был на Солт-Форке?
      - Нет. По дороге туда он встретился с отрядом краснокожих.
      - Сколько воинов было в отряде?
      - Около шести десятков.
      - Кто их вел?
      - Пида, сын вождя Тангуа.
      - Где они теперь?
      - Вернулись в стойбище.
      - А вы не лжете?
      - Нет, Богом клянусь, сэр!
      - Помните, мистер Гейтс, что человек волен поступать, как ему заблагорассудится, но от этого зависит, станет ли его пребывание на земле раем или адом. Если вы обманываете меня, то потом вам придется горько раскаяться в этом. Что касается золота, то вы зря сюда приехали. Его здесь нет.
      Только теперь я поднял с земли завещание Виннету, сунул его в замшевый конверт и спрятал в карман.
      - Мне кажется, что мистеру Сантэру больше известно на этот счет, - с недовольством в голосе произнес Гейтс.
      - Ничего ему не известно.
      - А вы знаете, где находится золото? Скажите нам!
      - Я не вправе сделать это.
      - Значит, мистер Сантэр был прав, когда говорил, что вы постараетесь взять все золото себе. Он джентльмен, он покажет нам, где лежат сокровища, и поделится с нами.
      - Но он мой пленник!
      - Все равно вам когда-нибудь придется отпустить его на свободу.
      - Это не так-то просто, как вам кажется. Сантэр должен умереть. Только так он может расплатиться за все свои злодеяния.
      Наш разговор прервал громкий смех Сантэра. Я повернулся к нему.
      - Скоро вам будет не до смеха. Как вы думаете, что я сделаю с вами?
      - Ничего вы со мной не сделаете, - ответил он пренебрежительно.
      - Кто мне помешает пустить вам пулю в лоб?
      - Ха-ха-ха! Все знают, что Олд Шеттерхэнд боится поднять руку на человека.
      - Да, это правда, я не убийца. Вы заслужили даже не одну смерть, и еще несколько недель тому назад я бы без колебаний пристрелил вас на месте, как бешеную собаку. Но Виннету умер, и я вместе с его телом похоронил и его месть.
      - Ваше красноречие неуместно. Вы не убьете меня, и все тут!
      Он вел себя неслыханно дерзко, но я посчитал, что причиной тому ярость и злоба, и спокойно продолжил:
      - Не пытайтесь вывести меня из себя. Моя жажда мести легла в могилу вместе с Виннету. Но любое преступление должно быть искуплено, поэтому я не буду вам мстить, однако наказания вам не избежать.
      - Мне плевать, как вы это назовете - местью или наказанием. Убийство всегда остается убийством, и нечего хвастаться своей справедливостью.
      - Я не убью вас, а отведу в ближайший форт и отдам в руки правосудия.
      - И вы уверены, что справитесь с этим делом? Ведь как-никак я тоже кое-что значу. А может случиться так, что вы окажетесь в моих руках. Но я по натуре злодей и, в отличие от вас, от мести не отрекаюсь. А она уже близка! Она уже здесь!
      Он воскликнул громко и радостно и, как выяснилось, имел на то весьма веские основания. В то же мгновение со всех сторон раздался жуткий вой и на поляну высыпали краснокожие. Мускулистые воины кайова в боевой раскраске на лицах обступили меня тесным кольцом.
      Итак, Гейтс обманул меня! Кайова следовали за Сантэром в Наггит-циль!
      Узнав от Сантэра о гибели Виннету, смертельные враги апачей решили торжественно отметить радостное для них событие на могиле его отца и сестры. Подобные торжества были делом обычным среди краснокожих. Появление же кайова в Магворт-Хиллз было на руку Сантэру, поэтому он и вел себя так самоуверенно и дерзко.
      Краснокожие застали меня врасплох. Я выхватил револьвер из-за пояса, но, увидев плотное кольцо из полусотни воинов, сунул его обратно. Сопротивление было бессмысленно, о бегстве нечего было и думать. Я оттолкнул тех, кто стоял ко мне ближе других, и громко воскликнул:
      - Воины кайова, остановитесь! Здесь ли ваш молодой вождь? Только ему я сдамся добровольно.
      Краснокожие отступили на несколько шагов и стали оглядываться в поисках Пиды, который не принимал участия в нападении. Молодой вождь стоял поодаль, прислонившись к дереву.
      - Добровольно? - вскричал Сантэр, которого кайова уже успели освободить. - О какой доброй воле смеет говорить негодяй, называющий себя Олд Шеттерхэнд ом! Он вынужден сдаться, иначе погибнет. Взять его!
      Сам он не посмел броситься на меня. Кайова, послушные его приказу, снова подступили ко мне и попытались взять меня голыми руками. Я защищался изо всех сил, и уже несколько человек лежало передо мной, сраженные ударом кулака, но в любом случае они одолели бы меня, если бы не появился Пида и не приказал своим воинам:
      - Стойте, отойдите от него! Он хочет сдаться мне.
      Воины кайова немедленно отступили, а Сантэр, брызгая слюной, продолжал вопить:
      - Бейте его! Бейте, пока он не испустит дух. Пусть каждый воин ударит его! Я приказываю!
      Молодой вождь подошел к беснующемуся Сантэру, остановил его пренебрежительным жестом и спросил, глядя в упор:
      - Кто дал тебе право приказывать моим воинам? Разве ты не знаешь, кто их вождь?
      - Я друг кайова, и с моей волей они должны считаться!
      - Кто тебе сказал, что ты друг кайова?
      - Твой отец.
      - Ложь! Мой отец никогда не называл тебя словом "друг". Ты всего лишь бледнолицый, чье присутствие мы терпим.
      Я быстро огляделся: все воины кайова смотрели на Пиду и на Сантэра. Можно было бы попытаться воспользоваться этой небольшой заминкой и проложить себе путь через толпу краснокожих, но тогда мне пришлось бы оставить в их руках свои ружья. Пока я раздумывал, не решаясь расстаться с подарком мистера Генри, Пида с презрением отвернулся от Сантэра и подошел ко мне. Он заговорил со мной, называя меня моим индейским прозвищем:
      - Сэки-Лата стал моим пленником. Отдаст ли он добровольно свое оружие?
      - Да, - ответил я, в глубине души радуясь тому, как он со мной обращается. Его тон и слова свидетельствовали об уважении ко мне, и я вручил ему нож и револьверы.
      Сантэр потихоньку попытался поднять с земли мои ружья и завладеть ими, что не укрылось от глаз Пиды.
      - Почему ты берешь ружья Сэки-Латы? Он сдался мне, и его оружие стало моим!
      - А кого ты должен благодарить за то, что он попал в твои руки? Только меня! Когда вы пришли, он уже был моим пленником, так что и Олд Шеттерхэнд, и его ружья принадлежат мне!
      Пида угрожающе поднял руку и приказал:
      - Отнимите у него ружья Сэки-Латы!
      Множество рук протянулось к Сантэру, и он, изрыгая проклятия, бросил мое оружие на землю.
      - Я отдаю его тебе, но оно обязательно вернется ко мне! Вождь Тангуа рассудит нас!
      Пида не удостоил его ответа. Я протянул руки молодому вождю, чтобы он собственноручно связал их, но в это время ко мне подскочил взбешенный неудачей Сантэр и попытался вытащить у меня из кармана завещание Виннету.
      - Бери его самого, берите его оружие, но все, что лежит у него в карманах, будет моим!
      - Убирайся прочь! - разъярился я.
      Он отпрянул, испуганный моим окриком, но быстро совладал с собой и злобно усмехнулся.
      - Тысяча чертей! Ты еще брыкаешься? Тебе крышка, спасения ждать неоткуда, ты уже почти мертв! А я хочу знать, что ты выкопал и что там читал. Не упрямься, все равно золото станет моим.
      Он снова приблизился ко мне и снова попытался влезть в мой карман. Мои руки еще не были полностью связаны, только на одной из них висела ременная петля, поэтому я быстрым движением ухватил его рукой за горло, а левой ударил в висок. Негодяй рухнул на землю, как подкошенный.
      - Уфф! Уфф! - раздалось вокруг.
      - Теперь вяжи меня, - произнес я спокойно, протягивая Пиде свои руки.
      - Сэки-Лата заслужил свое имя, - с уважением посмотрел на меня молодой вождь. - Что Сантэр хотел достать из твоего кармана?
      - Бумагу с письменами, - ответил я, не вдаваясь в подробности, чтобы скрыть истинное значение лежащих у меня в кармане листов.
      - Он что-то сказал о золоте.
      - Откуда ему знать, о чем говорят письмена? Скажи мне лучше, чей я пленник: твой или его?
      - Мой.
      - Тогда почему ты разрешаешь ему грабить меня?
      - Краснокожие воины желают только получить твое оружие, до всего остального им дела нет.
      - Разве по этой причине все остальное должно стать собственностью этого негодяя? Разве Олд Шеттерхэнд - мальчишка, в чьих карманах может хозяйничать кто угодно? Я сдался тебе и тем самым оказал тебе честь как воину и как вождю. Почему же ты забываешь, что и я - воин и вождь и с такими, как Сантэр, могу говорить только как с псом? Достаточно одного пинка, и он перестанет лаять.
      Индеец уважает смелость и гордость даже в том случае, если обнаруживает их у своего самого заклятого врага. Кайова знали меня, знали мои правила и не могли забыть, что в те времена, когда я, спасая Сэма Хокенса, захватил в плен Пиду, с головы сына вождя не упало ни единого волоса.
      Краснокожие смотрели на меня чуть не с суеверным уважением, а Пида доброжелательно - конечно, с точки зрения индейца - ответил:
      - Сэки-Лата самый храбрый из белых воинов, а тот, кого он свалил с ног ударом, известен среди нас как человек с двумя языками и двумя лицами. Я запрещаю ему прикасаться к тебе и совать свои руки в твои карманы.
      - Благодарю тебя. Ты смелый вождь и когда-нибудь станешь самым славным воином среди кайова, а твое племя будет гордиться твоим именем. Благородный воин убивает врага, но не унижает его достоинства.
      Пида гордо выпрямился, мои слова вселяли в юношу уверенность и возвышали в собственных глазах. Он ответил мне, и в его голосе прозвучало сожаление о том, что должно было произойти:
      - Да, Пида убивает врага. Сэки-Лата умрет, но смерть его будет не унизительна, а почетна. Он умрет у столба пыток.
      - Вы не услышите от меня ни стона, ни мольбы о пощаде. Единственное, о чем я вас прошу, держите подальше от меня этого негодяя.
      Мне связали руки, затем повалили на землю и спутали ноги в щиколотках, чтобы я не мог ходить. Тем временем к Сантэру вернулось сознание, он встал на ноги, пошатываясь, подошел ко мне и пнул меня ногой.
      - Ты поднял на меня руку, собака! - завизжал он. - Ты заплатишь мне за это жизнью!
      И он попытался вцепиться руками мне в горло.
      - Не смей! - остановил его окриком Пида. - Я запрещаю тебе прикасаться к пленнику!
      - Ты не вправе запретить мне что-либо! - Несмотря на охватившую его ярость, Сантэр остановился и опасливо покосился на молодого вождя. - Он мой смертельный враг! Он ударил меня! Сейчас он на собственной шкуре испытает...
      Не успел он прикоснуться ко мне, как я поджал ноги и с такой силой пнул его в грудь, что негодяй отлетел далеко назад и повалился на землю. Он хотел было сразу же вскочить на ноги, но ему это не удалось. Разъяренный, как раненый зверь, он медленно встал и с воплями и проклятиями выхватил револьвер.
      - Ступай в ад, собака, там черт уже приготовил тебе место!
      Стоявший рядом с Сантэром индеец по знаку Пиды резко ударил его под руку. Пуля унеслась в небо.
      - Почему ты мне мешаешь? - набросился на краснокожего обезумевший Сантэр. - Он меня ударил! Он пнул меня ногой! Я убью его.
      - Ты не убьешь его! - заявил Пида, подходя к Сантэру и сжимая его плечо рукой. - Сэки-Лата принадлежит мне, и никто не смеет тронуть его пальцем. Никто, кроме меня, не может распоряжаться его жизнью.
      - Я поклялся отомстить ему!
      - Твои клятвы меня не касаются. Ты оказал две-три услуги моему отцу, и он согласился, чтобы ты бывал у нас. Однако не рассчитывай на большее! Сэки-Лата должен умереть у столба пыток, и если ты его убьешь, поставлю к столбу пыток тебя!
      - За чем остановка? Поставьте его к столбу пыток прямо здесь, у могил апачей, и устройте праздник по поводу смерти Виннету!
      - Нам нельзя поступать так.
      - Почему? Прекрасное место, прекрасный повод! Виннету мертв, а теперь вы еще замучите насмерть его лучшего друга и вашего смертельного врага!
      - Нет. Мы отведем его в стойбище.
      - В стойбище? Вы не в своем уме! Зачем?
      - Чтобы отдать Сэки-Лату в руки моему отцу. Он сам решит, каким пыткам подвергнуть бледнолицего воина.
      - Какая глупость! Вести его в стойбище!
      - Замолчи! Пида - молодой вождь, но он не делает глупостей.
      - Согласен, до сих пор не делал, но собирается сделать. Разве ты не знаешь, сколько раз Олд Шеттерхэнд был в плену? Сам дьявол помогал ему, и всегда ему удавалось бежать! Если вы не прикончите его сейчас же, он снова сумеет ускользнуть!
      - Ему не удастся бежать. Мы будем обращаться с ним как с самым славным воином из племени бледнолицых, но и стеречь будем, как никого до сих пор не стерегли.
      - Черт побери! Вы еще хотите обращаться с ним как со славным воином? Может быть, прикажете поднести ему цветы и украсить грудь орденами?
      - Пида не знает, что такое ордена, и не понимает, зачем Сэки-Лате нужны цветы. Однако молодой вождь кайова знает, что с ним следует обращаться совсем по-другому, чем с тобой, если бы ты стал нашим пленником.